Текст книги "Пять кубков (ЛП)"

Автор книги: Триша Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава 3
Через край

Доктор Йен Уэст

Приходит следующее утро, город всё еще спит, утопая в чреве темноты. Привычные звуки дня – пульсирующее сердце столицы – сейчас покинули мой офис через окно.

За чашкой кофе открываю ноутбук. Сегодня утром Эдди опередил всех остальных моих сотрудников, появившись на рабочем месте первым. Он выглядит заспанным, хотя надел выглаженный костюм и уложил гелем волосы.

С притворным раздражением он бросает на мой стол свой портфель.

– Ну, так что, док? Шейвер вчера повесился в камере?

Опускаю чашку.

– Но ты же совсем не против выиграть дело, пусть и таким образом?

– Еще слишком рано для сеанса психоанализа, – бурчит он.

– Ненавижу, когда люди подменяют понятия, – упираюсь ладонями в столешницу, – Психоанализом занимался Фрейд. Меня не волнуют твои эротические фантазии о матери.

– Попахивает бредом, док.

– Это просто анализ. Согласен, тебя анализировать еще рано. И нет, Шейвер не повесился. Суд состоится сегодня. Дождемся Мию и Чарли и двинем.

Он изучает меня пытливым взглядом.

– Вчера все прошло нормально?

Опускаю глаза на файлы передо мной. Быстро перебираю их, разглядывая каждый.

– Вот поэтому я и хотел собрать всех заранее.

При виде Мии и Чарли, зашедших в офис, я киваю им в знак приветствия и без вступления начинаю: – Вот что я нашел вчера вечером на кладбище.

Вытаскиваю карту Таро, которую положил в пакет, и поднимаю ее, чтобы они могли рассмотреть её с обеих сторон.

Миа, одетая во всё черное вдобавок к окрашенным в глянцевый черный волосам, приподнимает бровь.

– Пятерка Кубков?

Конечно, она знала, что это. Миа – мастер на все руки. Если она что-то исследует, то запоминает навсегда. Не эйдетическая память, но чертовски хорошая.

– Пять Кубков из Малого Аркана, – подтверждаю я. – Карту положили на могилу Мелани.

Эдди качает головой.

– Шейвер?

Вступает Чарли, мой следователь.

– У Шейвера есть привязанность к Таро. Предположительно так он выбирает своих жертв.

Миа ставит свою огромную сумку на стул.

– Это есть в одном из протоколов допросов с… – Она щелкает пальцами, стараясь вспомнить, – с его дружком, Лайлом Фишером. Мы с Чарли брали у него показания, пытались вытащить признание, но он не пошел на сделку. Видимо, программа защиты свидетелей не показалась ему привлекательной.

Все члены команды затихают в молчаливом понимании. Эдди смотрит на меня.

– Шейвер пытается нас запугать.

Я сделал вид, что звоню в колокольчик.

– Вообще-то, меня. Думаю, карта означает, что я у него на мушке.

Эдди хмурится.

– Почему ты считаешь, что он выбрал тебя своей целью?

– Из-за скорби, – говорит Миа, глядя на карту. – Пятерка Кубков означает потерю и горе.

Нас накрывает еще одной волной неуютной тишины. Прочищаю горло.

– Это можно интерпретировать по-разному, – говорю я, показывая свои исследования на ноутбуке. – Но да, Миа права. Будь я картой Таро, то стал бы угрюмым парнем в плаще, уставившимся на перевернутые кубки.

– Спиной к миру, – добавляет Миа, – смотришь на то, что потеряно вместо того, что у тебя до сих пор есть.

– Боже, Миа, у тебя, случаем, не депрессия? – пытаюсь шутить.

Без намека на извинения она пожимает плечами.

– Я говорю то, что вижу, доктор Уэст.

Кладу карту обратно во внутренний карман пиджака.

– Мы будем сообщать об этом в полицию? – спрашивает Чарли.

Мой голос совести. Чарли вырос в семье копа, и до сих пор находился в идеалистичном возрасте. Молодой парень двадцати с небольшим лет, для которого мир делится на черное и белое. Хорошее и плохое. Правильное и неправильное. Бла-бла-бла.

– Не обращаемся в полицию и не говорим ничего Ловелл, – скрещиваю руки на груди. – Если Шейвер пытается согнать меня со следа и не дать сотрудничать со стороной обвинения, это значит мы на верном пути. Сегодня прищучим Ренделл, докажем ее ложь и отсутствие у него алиби. Эдди подбросит дров результатами ДНК из мотеля. И я хочу, чтобы вы не отклонялись от плана.

Миа, так похожая лицом на фею, поджала губы, выражая неуверенность.

– Я скептик, но мой скептицизм отступает в сторону, когда дело касается передачи контроля над судьбой.

С раздражением качаю головой.

– О чем ты?

Она упирается кулачками в бедра.

– О Таро, доктор Уэст. Люди им верят, и эта вера дает картам власть. Я думаю, вам нужно быть осторожнее.

Долго и тяжело выдыхаю.

– Приму к сведению, дорогая. А теперь, может, вернемся в поезд реальности и поедем в суд? Думаю, нам это не помешает в работе с защитой Шейвера.

Мы установили большой экран с зеркальной проекцией моего ноутбука, и я стал снова перебирать – или, вернее, попросил это делать Мию – карты и их значения. Я понятия не имею, верит ли Квентин Шейвер в это дерьмо или нет, но я хочу, чтобы он знал, что я получил его сообщение.

Я не собираюсь отступать.

Правда в том, что он отправил кого-то из своих прихлебателей положить карту на могилу Мелани. Его грязь осквернила её священное ложе, место, где покоится любовь всей моей жизни.

И это выводит меня из себя.

А когда я выхожу из себя, страдают люди. Плохие люди. Я прилагаю все чертовы усилия, чтобы пустить их ко дну, и Шейвер только что перешел дорогу не тому судебному консультанту.

*** 

Перед началом разбирательства в зале суда Портер с успехом игнорирует меня. Я пытаюсь поймать ее взгляд, чтобы озарить ее очаровательной улыбкой, но она продолжает смотреть в телефон, пока Шейвер не оказывается рядом с ней.

Я сразу же ощущаю вину за то, какой оставил ситуацию между нами.

Кроме того, я сомневаюсь, что она знает, что задумал ее клиент. Я очень хочу верить, что, если бы она знала, что он доставил карту на могилу Мел, она была бы расстроена. Шейвер делает это дело личным. Пора зарыть дело навсегда. Ради всех нас.

Пристав выводит присяжных и, безусловно, присяжного номер два заменили. Проклятье. Одного из наших убрали.

– Миа, достань досье на первого заместителя.

– Уже занимаюсь этим, – говорит она.

Нас попросили встать, когда объявили имя судьи Мазерса.

Портер смотрит на меня. Всего лишь секунда, мгновение, но я вижу отчаяние в прищуренных глазах. В них извинение, она знает, что я могу читать ее. Может, она сожалеет о том, что взялась за это дело. Может, она знает, что сделал Шейвер, или пытается сделать, запугивая меня. И, может, она знает, что это не сработает, и у Шейвера нет ни единого шанса оказаться на свободе. Тем самым разрушится ее карьера.

Или, может быть, я хочу все это видеть – чтобы верить, что она та же, какой была до того, как наши жизни разошлись.

Что я могу сказать? В душе я романтик. Точнее, был им когда-то.

Шейвер смотрит на меня, прежде чем сесть. Я достаточно наблюдал за ним во время этого процесса. Я изучал его черты, его выражения. Язык его тела. Я был свидетелем того, как присяжные разочаровались, когда он пытался изобразить искренние, натренированные улыбки и взгляд грустного щенка. Я знаю, что скрывается внутри.

Дьявол.

Не в библейском смысле. А скорее метафорический дьявол. Отсутствие морали, совести. Большинство людей упорно трудятся, чтобы контролировать себя, и скрывать эмоции. Шейвер противоположность. Он старается изо всех сил показать свои эмоции. Чтобы убедить других, что он чувствует.

Но там пустота, отсутствие субстанции там, где должна быть его душа. Или как вам угодно это называть. То, что придает нам глубины. Осознанности.

Он понимает лишь то, что хочет и как этого достичь.

Это та, эгоистичная часть ума, которая, как предполагается, стареет с возрастом. У психопатов, эта часть психики чахлая и никогда полностью не развивается. Идентификация – та часть, которая требует немедленного удовлетворения, испытывает жажду, нужду исправления. Больше, больше, больше.

Таков мой профессиональный анализ. По крайней мере, из того, к чему я пришел за эту неделю сидя в пяти рядах от него. Я мог бы копнуть глубже, усадить его в кабинет, где были бы только мы, но, честно говоря, я немного боюсь, на что меня может побудить эта человеческая оболочка.

Его губы трогает кривая улыбка при взгляде на меня, затем его плеча касается Портер, и молча показывает ему смотреть прямо перед собой.

Стараюсь, чтобы мое лицо ничего не выражало, черты окаменели в нейтральном "Эй, приятель, не обращай на меня внимания, я ничего не заметил". Но то прикосновение…

На тот кратчайший момент, когда Портер положила на него руку, мои легкие покинул воздух. Грудную клетку сдавило. Маска спокойствия спала. Не уверен, что Шейвер заметил проскользнувшее микровыражение на моем лице.

Отвращение. Боль. Зависть.

Мы никогда не испытываем эмоции по отдельности, это всегда перекрученный клубок. Именно поэтому на приеме у терапевта людям так сложно вербализировать, что конкретно они чувствуют. Что вы чувствуете? Я знаю, что чувствую, и все же я озадачен своей реакцией.

Чтобы изучить клубок моих эмоций к Портер, понадобится больше времени, чем у меня есть в запасе, поэтому я обращаю внимание к залу суда. Ренделл по новой зачитывают слова присяги. После того, как она заняла место за стойкой свидетеля, судья интересуется у Портер, хватило ли им времени изучить записи телефонных звонков.

Портер встает.

– Да, хватило, Ваша Честь. Спасибо.

От удивления приподнимаю брови. Хотя расследовать было особо нечего, поскольку записи просты, я все еще шокирован тем, что Портер не сопротивляется. Ей следовало, по крайней мере, попытаться удалить их из списка улик.

А когда меня удивляют...

Прикрываю рот, чтобы заглушить голос.

– Миа, есть что-нибудь о GPS, чего мы не знаем?

– Ничего. Почему ты спрашиваешь?

В подсознании просыпается назойливое ощущение, будто забыл выключить плиту, словно мы упустили какую-то часть паззла.

– Не знаю, – шепчу Мии, – Просто... проверьте с Чарли всё еще раз. Смотрите под всеми углами. Найдите то, что мы могли пропустить.

– Я не знаю где...

– Проверьте еще раз, – обрубаю я.

Мужчина в первом ряду оглядывается и шикает на меня.

В течение долгой секунды Миа хранит молчание.

– Я постараюсь.

Выключаю конфорку (еще одно упоминание плиты; не есть хорошо), и настраиваюсь на перекрестный допрос Ренделл, который проводит Эдди.

Сегодня она выглядит более уравновешенной, собранной. Подготовленной. Портер неплохо поработала.

Эдди одаривает ее ослепительной улыбкой адвоката.

– С добрым утром, мисс Ренделл.

Он задает ей пару разогревающих вопросов, осведомляется, как она провела вечер, и для большинства это выглядит лишь вежливостью. Но Эдди впитывает каждую деталь. Шаг в сторону, малейшее несоответствие в показаниях, и он набросится на нее, как голодный пёс.

– Итак, на чем мы остановились, – Эдди упирается руками о стойку свидетеля, – По GPS-навигатору в вашем телефоне мы обнаружили ваше местонахождение. У вас есть телефон, мисс Ренделл?

– Да, есть.

Эдди кивает.

– И кто вам его настроил?

– Мой бывший муж.

Она отвечает коротко и просто. Не есть хорошо.

Уловив то же самое, что и я, Эдди меняет тактику, чтобы вызвать эмоциональную реакцию.

– Вы ладите с вашим бывшим мужем?

Ренделл хмурится.

– Большую часть времени.

Он снова кивает.

– Понимаю, у меня тоже есть бывшая жена. Советую воспользоваться услугами моих коллег при разделении имущества, чтобы уладить все достойно.

Она пожимает плечами.

– Мы пытаемся. Видите ли, он настраивал телефон не для меня.

– Да неужели?

– Мой бывший муж настраивал телефон для нашей дочери.

Вашу мать!

Смотрю на Портер. Сидит как ни в чем ни бывало. Холодная, как Снежная Королева. Никакой реакции на очевидную победу. Шейвер тоже не подает признаков эмоций. Двое из ларца, блять.

Доносится слабый голос Мии.

– Вот дерьмо.

Еще какое дерьмо, тонны этого дерьма прямо на папке с делом.

– Найди подтверждение, что телефон находился у дочери, – говорю Мии. – Быстро!

– Уже этим занимаюсь.

Мы хорошо покопались в деле, очень хорошо, но выиграть с аргументом "Бе-бе-бе" не представляется возможным. Нужны доказательства. В эту ложь легко поверить. Отец покупает дочке телефон и регистрирует аккаунт, чтобы поддерживать с ней связь. Смотрю на присяжных. Ага, они клюнули.

Эдди переводит на меня взгляд, и я касаюсь мочки уха, давая ему понять, что Миа уже взяла след.

Он решает сменить вектор допроса.

– Сколько вашей дочери лет?

– Семнадцать.

– Прелестный возраст, – говорит Эдди. – Она учится в школе?

– Да.

– В каком классе?

– В выпускном.

Эдди снова смотрит на меня. Качаю головой. Новостей нет.

Он прочищает горло.

– Значит, мисс Ренделл, вы думаете, что мы поверим, что... – он смотрит на присяжных, проверяя, включились ли они, – ваша дочь-выпускница, была в известном нам наркопритоне около полуночи в будний день?

Эдди хорош, он на правильном пути. Отец покупает дочери телефон – правдоподобно, даже заставляет родителей казаться приличными, словно обеспокоенные родители, следящие за своим ребенком. Информация, что локация – это ловушка, нова для присяжных и на их лицах читается потрясение.

Ренделл, несмотря на ее пристрастие, все еще человек. Таким образом, ее стыд реален. На самом деле, в наркоманах больше стыда, чем у обычного человека из-за того, кто они, и Эдди заставляет ее бороться за то, чтобы в ней видели любящую мать, а не наркоманку.

Кого же засекли в притоне-ловушке? Мать или дочь?

Когда Портер готовила ее, Ренделл, скорее всего заключила сделку с собой, чтобы выдать свою дочь за свидетеля. Только этот последний раз. Кредо наркоманов.

Ренделл шумно сглатывает, погружается во внутреннюю борьбу.

– Я не знаю...

– Так кто был в доме, мисс Ренделл? Вы или ваша дочь?

Портер встает.

– Протестую, Ваша Честь. Вопрос и ответ. Свидетель уже ответил мистеру Вагнеру на этот вопрос.

Судья Мазерс кажется неуверенным.

– Разрешаю вопрос. Мне интересно самому услышать мнение свидетеля об этой ситуации.

Очко в пользу хороших парней.

Ренделл чешет руку.

– Моя дочь. Это ее телефон.

Ох, как глубоко она вязнет.

Отвращение резонирует среди присяжных. Но этого недостаточно. Она может им не нравиться, но это не меняет сути дела Шейвера. Мы все еще должны доказать, что Ренделл не была с Шейвером для обеспечения его алиби.

Новый присяжный немного сомневается. Я сосредотачиваюсь на ней, пытаюсь прочитать ее. Ей глубоко за сорок. Короткие светлые волосы. Маникюр, не слишком разодета. Она кажется... обычной. Что я ненавижу. Обычных людей сложнее всего читать.

Просыпается Миа.

– Мне нужно больше времени, чтобы выяснить, где была дочь в ту ночь.

Я киваю Эдди и быстро провожу пальцами по горлу. У нас ничего. Заканчивай.

Эдди обращается к судье.

– Я откладываю право на вопрос свидетелю на более позднее время, Ваша Честь.

Судья Мазерс кивает, хотя и выглядит удивленным решением Эдди отложить допрос.

– Разрешаю, советник. У вас есть свидетель для допроса?

Эдди поправляет костюм, и становится выше.

– Нет, Ваша Честь.

Потому что мы недостаточно проработали Лайла Фишера, чтобы поставить его против Шейвера. И потому что мы не решили, вызывать Шейвера на допрос или нет. Если мы не сможем доказать была ли Ренделл в притоне, чтобы дискредитировать его алиби... значит вызов обвиняемого может быть нашим единственным способом раскрыть его сущность.

Нельзя получить приговор, доказав, что кто-то психопат.

Но можно обернуть присяжных против названного психопата.

То, как мы планируем это сделать, если придется, это карта Таро.

Если Шейвер был так смел, чтобы отправить мне одну, тогда, это, вероятно, часть его МО[2]2
  Modus operandi (сокр. M.O.) – латинская фраза, которая обычно переводится как «образ действия». Данная фраза используется в юриспруденции для описания способа совершения преступления. В криминологии modus operandi служит одним из методов составления психологического профиля преступника. Составление modus operandi того или иного подозреваемого может способствовать в его идентификации и поимке.
  Вне юридической терминологии словосочетание может использоваться для описания чьих-либо поведенческих привычек, манеры работы, способа выполнения тех или иных действий.


[Закрыть]. Пока мы в суде, у меня есть Чарли, который прочесывает убийства с похожим МО и методом убийства, как у Шейвера. Чарли ищет любое упоминание об аркане или Таро в связи с делами убийств.

Это может быть притянуто за уши, поскольку я не идеальная жертва Шейвера. Карта может означать только угрозу. Но у людей, как Шейвер, поправка, монстров, как Шейвер, очень специфичная рутина. Они методичны. Они наслаждаются охотой так же сильно, как и убийством.

И он ограничен в том, на кого он может охотиться за решеткой.

Использовать посредника для выполнения его приказов, может заглушить удовольствие, которое он получает от охоты и убийства, но он все еще в нетерпении. Предвкушение кипит внутри него.

Так или иначе, как я всегда говорю, у серийного убийцы есть рутина, ритуал. Этот ритуал доставляет им огромное удовольствие. Если чтение Таро часть выбора жертвы Шейвера, значит, где-то есть улики, чтобы это доказать.

Мие и Чарли просто нужно время на поиски.

Судья объявляет перерыв на ланч, и я выхожу в проход к Эдди.

– Миа работает над доказательством того, где на самом деле была дочь той ночью, – шепчу я ему.

Он понимающе кивает.

– Ренделл – пустая трата времени. Присяжные это чувствуют. Нам нужен этот ДНК-ход, он поможет.

Маленькие пловцы на юбке Ренделл. Которые, технически, могли оказаться там в любой момент той ночи, или до или после убийства Тиллман. Но опять же – доказательства.

Без доказательств мы просто дети в песочнице, кидающие друг в друга какашки.

Значит, лучший план атаки – это просто выбросить этот образец. Затем, как только алиби Шейвера будет дискредитировано, обвинению будет легче поместить Шейвера в номер отеля с Тиллман.

Т.е. представить ДНК Шейвера обвинителем.

Таков идеальный план суда.

Давайте посмотрим на это не с самого удачного угла.

В делах как это, где есть противоречивая ДНК, где один образец доказывает невиновность и вину другого, выжить может только один. Бои без правил для ДНК. Выходят две ДНК, одна ДНК остается.

Я развлекаю сам себя.

Точно. Значит двое мужчин. Это и услышат присяжные, когда обвинитель заявит о ДНК из мотеля. Что жертва была в интимной связи с двумя мужчинами в ту ночь, и что один из них был Шейвер. Но поскольку лаборатория, где была проведена проверка ДНК, уничтожила единственный образец, нет ни единого шанса провести повторный тест.

А значит, у Портер хорошие шансы отбросить наш образец.

Туше.

Но если она не сможет, значит, ее план атаки, скорее всего, вынудит ее увязнуть очень глубоко, ссылаясь на то, что жертва была тем типом женщин, что спят с двумя мужчинами сразу. Обвинение и позор жертвы могут иметь неприятные последствия с присяжными в политическом аспекте, но для Портер осуждение жертвы за ее сексуальную жизнь не имеет значения. Это никак не повлияет на дело, которое она выстраивает. Все, что ей нужно, это взбаламутить воду сомнениями. Буквально, спутать улики достаточно, чтобы присяжные не смогли вынести приговор.

Для Портер представление ДНК из мотеля означало бы, что ей придется доказывать, что образец был подделан или до, или после теста. У нас есть свидетель-эксперт, который готов противостоять линии с ДНК,

Кроме того, что один образец принадлежал Тиллман, у нас есть отпечатки пальцев Шейвера на тумбе в ванной мотеля. Шейвер был там, в той комнате, но там так же оставили отпечатки и образцы ДНК еще около 600 людей.

Места преступлений в номерах отелей – это кластер улик.

В груди стало тесно.

Потираю ноющий пузырь воздуха между ребрами. Эдди смотрит на меня с подозрением.

– Всё в порядке, док?

– Будет в порядке, как только мы возьмем показания у Доминика, – уверяю его. Доминик – наш эксперт по ДНК.

Эдди вздыхает.

– Уверен, у Ловелл есть свидетель, чтобы перекрыть и его показания. Проклятье, ее становится всё тяжелее одолеть. Скучаю по дням, когда она была на нашей стороне.

Да уж. Оглядываюсь на Портер, она смотрит прямо на меня. Она кивает в жесте, означающим, что нам надо поговорить. Грудь распирает щекочущее острое любопытство. Восторг? Да успокойся же ты.

– Поговорим перед следующим заседанием, – обращаюсь к нему и разворачиваюсь в направлении Портер.

Из зала выводят закованного в наручники Шейвера, но перед тем, как офицер уводит его в камеру, он наклоняется к Портер и что-то шепчет ей на ухо. Останавливаюсь. Меня будто пнули в живот.

Он находит меня взглядом и едва заметно улыбается.

Когда его уводят, я подхожу к Портер.

– Клиент уже готов признать вину? – мое чувство юмора похоже на уродливую кузину сарказма. Звучит пессимистично. Черт, ну и попортит же мне крови это дело.

Обжигающий взгляд ее серьезных глаз заставляет меня спрятать презрительную улыбку.

– Я отдам тебе свой образец ДНК, если ты отдашь мне свой? Или подожди, – она поднимает палец, продолжая притворяться, – Твой образец полностью ушел на анализ, и ничего не осталось, так что я не смогу ничего проверить, да?

Пожимаю плечами.

– Может, и нет.

Она вздыхает.

– Вообще-то да. Я хочу поговорить с тобой о сделке.

Качаю головой.

– О чем ты, какая сделка?

Она заправляет прядь волос за ухо:

– Мой клиент хочет с тобой поговорить. С глазу на глаз.