Текст книги "Изумрудный остров"

Автор книги: Триш Уайли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

В эту минуту он был бы только рад узнать, что Килин намерена в самое скорое время покинуть остров. Гаррет чувствовал, что увязает в этих нежелательных отношениях.

Тереза обняла отца за шею и спросила:

– Пап, купишь мне на Рождество, Пасху или день рожденья пару таких же миленьких резиновых сапожек, как у Килин?

– Ты осмелишься носить эту девчачью пародию на «веллингтоны» с глупыми цветочками по бокам? Девочка моя, да тебя же засмеют все наши.

– Не засмеют. Они не посмеют смеяться над дочерью Гаррета Кинкейда, – гордо произнесла Терри. – Купи мне такие же, но лучше с бабочками. Тогда я буду навещать тебя в твоем коровнике.

– Лучше я куплю тебе пару нормальных сапог.

– Какой же ты скучный, папа. Я не стремлюсь походить на дремучую крестьянку. Ты же сам видишь, как хорошо смотрятся «веллингтоны» Килин, с этими симпатичными цветочками.

– О! Да, такие, как ты говоришь, симпатичные цветочки сложно не заметить...

– Килин, как вы думаете, почему отцу так не нравятся ваши сапожки? По-моему, совершенно очевидно, что девушке не пристало носить эти грубые синие или зеленые сапожищи, куда приятнее надеть на ножки что-нибудь поизящнее. Мне сложно понять папино недовольство, – обратилась Терри за поддержкой к Килин.

– Мне тоже сложно понять человека, который уверен, что для женщины прокатиться на тракторе – это настоящее приключение, – мстительно отозвалась гостья.

– Разумеется, городские женщины привыкли к иным приключениям, – прошипел Гаррет.

– Чего не скажешь о вас, разрывающимся между коровником и овчарней. Что за чудо эта сельская жизнь! – вновь вспылила Килин.

Глаза Гаррета вспыхнули задорным огоньком. Он был готов, со всем присущим ему азартом, броситься в опасную перепалку, но, к счастью, Дэрмот вовремя вмешался:

– Как твоя мама относилась к твоим приключениям, Килин?

– Я думаю, она отлично понимала, что подростковые эскапады вызваны банальным желанием привлечь к себе родительское внимание. К сожалению, она относилась к ним спокойно. Собственно, это и бесило меня больше всего. Что бы я ни вытворяла, в наших отношениях ничего не менялось. Она была сама по себе, а я сама по себе, хоть и жили бок о бок.

Дэрмот кивнул, как будто ожидал такого ответа.

– Да. Твоя мама была невозмутимой женщиной. Бридж наверняка была уверена, что таким своим отношением поощряет в тебе жажду самовыражения. Она предоставляла полную свободу там, где следовало продемонстрировать свою заинтересованность, а если необходимо, то и вмешаться.

– Она никогда не вмешивалась. Никогда... Именно поэтому я вовремя остановилась в своем бунтарстве, чуть-чуть не дойдя до края. Просто однажды поняла: что бы я ни предпринимала, это не будет иметь никакого значения. Мать лишь потом сказала, что всегда была во мне уверена, а что касается моих ошибок, то это всего лишь опыт, который впоследствии сослужит мне хорошую службу

Дэрмот в очередной раз понимающе кивнул, только на этот раз его лицо осветила хитрая ухмылка.

– Просто ты не сделала ничего по-настоящему чудовищного. И никогда бы не сделала. Так что Бридж была права, веря в тебя. Она, как мать, чувствовала, что тебе хватит ума и совести вовремя остановиться. Поэтому ей не потребовалось вмешиваться.

– А ты когда-нибудь делал что-то по-настоящему чудовищное? – смело спросила Гаррета Килин.

– Ничего, чем можно было бы так уж гордиться! – дерзко ответил тот.

– Папа, я хочу знать, что ты творил в юности! – воскликнула заинтригованная его ответом Терри.

– Полагаю, ты об этом узнаешь сразу, как только изобретешь собственный способ обратить на себя отцовское внимание, – предположила Килин.

– Благо, возможностей для этого у меня предостаточно! – ухватилась за эту идею девочка.

– Поосторожнее! – строго предупредил ее Гаррет, уютно грея руки о большую чайную чашку. – Я еще не забыл старинные методы воспитания непокорных девиц. Советую воздерживаться от необдуманных поступков, если не желаешь испытать их на тебе. Я ведь не стану, как это делала мадам О’Доннелл, спокойно наблюдать со стороны безумства собственной дочери и ждать, пока сама она не остановится. Я быстро приму меры.

– Чтобы этого не случилось, тебе и твоему папе следует придумать одно захватывающее приключение на двоих, – предложила Килин. – Какое-нибудь общее увлечение...

Тереза задумалась на мгновение. Мозги этой девочки работали быстро, шквал фантастических проектов, пронесшихся в симпатичной головке, заставил ее глаза сиять.

– Вы могли бы запланировать что-то необычное на следующее лето, – продолжала Килин. – Поездку в интересное место, например.

– Да, верно. Именно поездку, – энергично закивала головой Терри.

Гаррет молча и терпеливо наблюдал за тем, как вчерашний и сегодняшний подростки делят шкуру неубитого медведя.

– Тогда почему бы вам не решить, куда вам хочется отправиться в первую очередь? – продолжала генерировать предложения Килин.

Она чувствовала, с каким неистовым чувством прожигает ее взглядом Гаррет, но вместо того, чтобы остановиться, повернулась к Терри и спросила:

– А чего бы хотелось лично тебе?

– О! Я знаю это точно! Я бы хотела поехать в Дублин и пройтись там по лучшим магазинам. Но это все девчачьи забавы и папа вряд ли их поддержит, – грустно подытожила маленькая женщина.

Килин сострадательно посмотрела на нее. Гаррет больше не мог этого выносить. К всеобщему изумлению, он разразился диким хохотом.

Только Килин хладнокровно проигнорировала его неучтивую реакцию и чрезвычайно серьезно проговорила:

– Если ты обсудишь это с папой, то, возможно, он отпустит тебя на несколько дней со мной. Тогда бы мы могли вместе пройтись по магазинам. Но это вовсе не отменяет участие отца в путешествии. Я вас обоих приглашаю погостить у меня в Дублине.

– А что, если мы приедем к тебе на Рождество? – ухватилась за эту идею Терри.

– Вот и обсуди это со своим папой. – Килин посмотрела на Гаррета.

Чтобы не произошло непредвиденного, Дэрмот склонился над внучкой и отчетливо произнес:

– Уверен, папа отпустит тебя на денек-другой прогуляться с Килин по магазинам.

– Почему у меня такое чувство, что все вокруг плетут против меня заговор? – вернулся в беседу Гаррет.

– Потому что так и есть, – четко ответила на его полушутливый вопрос Килин. – Никто не должен вставать между девушкой и модным магазином. Это такой закон природы. Кто осмеливается пойти против него, рискует быть поверженным.

– Папочка, ну, пожалуйста... – протяжно взмолилась Терри, состроив трогательную мордашку. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

– Только не в Дублин... Это слишком далеко от дома, – твердо произнес Гаррет.

– Но, папа! – возмутилась Терри, которой всего миг назад этот вопрос казался решенным.

– Есть много других городов, до которых рукой подать. В Дублин я тебя не отпущу, – твердо произнес отец.

– Возможно, твой папа плохо понимает, что значит ходить по магазинам, если считает, что шопинг в провинциальном городе может удовлетворить модную девушку, – отважилась предположить Килин. – Но если бы мы выехали завтра пораньше, позавтракали где-нибудь по дороге, у нас бы осталась уйма времени на покупки, и до темноты мы возвратились бы домой, и уже через пару дней никто бы и не вспомнил о сегодняшних баталиях и все были бы счастливы! – торжественно заключила Килин.

– А ты можешь поручиться за то, что все будут счастливы? – обратился к гостье Гаррет.

– Даю тебе обещание.

Гаррет задумался, поглядывая то на дочь, то на Килин. Затем нехотя произнес:

– Уговорили.

Терри готова была задушить отца в своих объятьях.

– Спасибо, спасибо, спасибо... – зачастила она восторженно. – Я так счастлива! Это потрясающе! Я и мечтать не смела!

– Это было нечестно! – укорил присутствующих Гаррет. – Вы бесстыдно взяли меня за горло, и мне пришлось сдаться, – признался он, вставая из-за стола в дурном настроении. – Пойду выгоню скот на пастбище.

– Почему ты? – удивился Дэрмот.

– Я отпустил парней сегодня пораньше, – объяснил сын.

– Тебя уже научили водить трактор? – обратился Дэрмот к Килин.

– Да, а что?

– Полагаю, Гаррет не откажется сегодня от помощи. Правда, сын?

– Я справлюсь, – упрямо произнес Гаррет.

– Не сомневаюсь, что справишься, сын. Но ты должен успеть до ужина, а без помощи тебе будет трудно это сделать.

Гаррет недовольно посмотрел на отчима. Но тот продолжал внушать:

– Идите и поскорее возвращайтесь к ужину. Оба!

– Но это семейный ужин, – запротестовала Килин. – Мне бы не хотелось вторгаться.

– Что ты такое говоришь, девочка моя? Гаррет, по-моему, она выглядит так, что ее следовало бы основательно подкормить. Что скажешь?

Гаррет еще больше нахмурился, а, обратившись к Килин, шепнул:

– Лучше соглашайся. Потому что он все равно от тебя не отстанет.

Расслышав это предупреждение, Дэрмот улыбнулся и подытожил:

– Удивительно, как хорошо мы знаем и понимаем друг друга!

Для Гаррета же было удивительным то, что Дэрмот так методично сближает его с Килин. Старик не мог не понимать, насколько они разные. Не было никаких оснований считать, что они когда-нибудь поладят между собой. Кроме того, Гаррет чувствовал, что если не будет контролировать каждое свое высказывание, каждый свой поступок по отношению к Килин, добром эта совместная работа не закончится...

– Надевай свои смешные «веллингтоны», – небрежно распорядился Гаррет, кивнув в сторону двери.

Оказавшись на улице, Килин принялась оправдываться:

– Прости, что так вышло. Я не хотела навязываться. Если ты против, я не останусь на ужин...

– Делай, как знаешь, – холодно сказал он.

– Просто у меня аллергия на некоторые продукты, – поспешила объясниться Килин.

– Я говорю не об ужине, – раздраженно проговорил Гаррет.

– Почему ты все время злишься на меня? – обиженно произнесла Килин.

– Не на тебя, а на себя. Я сам давно уже должен был догадаться, что нужно свозить девочку по магазинам.

– Сомневаюсь, что Терезе будет интересно делать покупки с отцом. Такие вещи приятно делать с мамой или подругами.

– Ты не обязана делать это для моей дочери, Килин.

– Но мне бы очень хотелось.

– Почему?

– Тереза мне очень нравится. И тебе совершенно не стоит об этом волноваться. Я верну ее в целости и сохранности. Поверь, нам всем это пойдет только на пользу.

Гаррет, долго оценивающе смотрел на Килин, потом сказал:

– Я благодарен тебе за желание помочь моей дочери... И еще... Прости меня за все, что я наговорил тебе до этого.

– Не стоит меня благодарить, Гаррет. И хочу сразу сказать, что мои разногласия с тобой никак не отразятся на моем отношении к Терри. Я не набиваюсь к ней в подруги, да это и ни к чему. Я просто хочу помочь ей взрослеть. Она проживает сейчас самый судьбоносный этап своей жизни. Надо сделать все, чтобы он запомнился ей множеством ярких и захватывающих событий. И пусть на твой мужской взгляд рейды по магазинам – вещь пустяшная. Для нас, женщин, такая возможность дорогого стоит, – в порыве вдохновения резюмировала Килин.

– Спасибо за столь содержательную лекцию, – саркастически откликнулся Гаррет.

Она лишь раздосадованно махнула на него рукой.

– Не дуйся. – Он по-мальчишески потрепал девушку по плечу. – Пошли гнать стадо на пастбище.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Это произошло стремительно.

Они едва успели сказать друг другу несколько слов. И, пожалуй, первый раз в своей жизни Гаррет действительно не понимал, что происходит. Но он помнил взгляд Килин тогда, за столом. Она сияла счастьем не меньше, чем его дочь, которой было позволено поехать в столицу.

Наверное, в этот момент ему стала по-настоящему близка эта городская девушка.

А когда она стала оправдываться перед ним за то, что приняла предложение Дэрмота поужинать в семейном кругу, Гаррет усовестился. Он почувствовал себя виноватым в том, что это сияние счастья покинуло такое красивое и бесконечно милое лицо.

Гаррет гнал свое стадо на выпас. Он не мог наблюдать за Килин, но знал, что она делает все верно, в точности, как он ее проинструктировал. Он был в этом абсолютно уверен. И поэтому просто думал о ней.

– Килин, достаточно! – крикнул Гаррет, но шум мотора поглотил его крик. – Килин! – до предела напряг он свои связки.

От неожиданности она резко дернула руль. Трактор, сорвавшись с колеи в канаву, накренился, и от сильного толчка Килин выпала из кабины.

Это произошло стремительно...

Это невозможно было ни предусмотреть, ни предположить. Чистая случайность.

Сердце Гаррета обмерло. Он бросился через все поле к ней. Еще не добежав, он уже мог видеть, как девушка пытается подняться, но вновь падает. Ужас наполнил все его существо.

– Что же такое ты творишь, несчастная девчонка! – накричал он на нее, оказавшись рядом.

Килин сидела на сырой земле в своих красивых джинсовых брючках, с потешными цветочными «веллингтонами» на ногах. Напуганная и бледная, она развела руками и, сдерживая дрожание голоса, произнесла:

– Да я в полном порядке. Спасибо, что поинтересовался.

Гаррет кинулся к девушке, сжал ее плечи и, заглянув в глаза, шепотом проговорил:

– Ты не поранилась? Никак не пострадала?

– Если не считать мою уязвленную гордость, – отшутилась Килин.

– Плевать мне на твою чертову гордость. Все ли кости целы?

– Кости целы.

Он лишь недоверчиво нахмурился и стал пристрастно осматривать и ощупывать ее.

– Прекрати! – рассмеялась, словно от щекотки, Килин. – Я в порядке.

– Я должен убедиться. – Он продолжал ощупывать ее.

– Я не шучу, – хохотала Килин. – Ты смущаешь меня. Прекрати немедленно. Я тебя уверяю, что я ничего не повредила. Проверь лучше свой трактор.

Гаррет внял ее уверениям, поднялся на ноги, отряхнулся и, строго посмотрев на Килин, подал ей руку, чтобы помочь встать.

Девушка обхватила его кисть. Поднимаясь, Килин вдруг пронзительно вскрикнула и обхватила свободной рукой голень.

– Значит, ничего не повредила?

– Это ерунда. Пустяк. – Она чуть поджала больную ногу.

Гаррет присел и ощупал больное место. Килин еще раз вскрикнула.

– Понятно, – недовольно произнес он.

– Это пустяк, – повторила Килин нарочито бодро. – Скоро пройдет.

Припрыгивая на одной ноге и кряхтя от боли, девушка двинулась в сторону дома.

– Куда собралась? – насмешливо наблюдая за ее мучениями, спросил Гаррет.

– А что?

—Далеко ты так не уйдешь.

– Не имеет значения. Я всего лишь потянула связку. Ничего, перетерплю. Главное, нет перелома.

– Вам виднее, доктор О’Доннелл. Но я предпочитаю выслушать мнение квалифицированного медика. Обопрись на меня.

Она отрицательно покачала головой.

– Килин, обопрись на меня!

Девушка нехотя подчинилась, наблюдая за Гарретом боковым зрением.

– Доведу тебя до дому и вернусь к трактору.

Килин предполагала, что сейчас Гаррет проклинает тот миг, когда дал Дэрмоту уговорить себя и взял Килин в поле. На самом же деле Гаррет не мог опомниться от страха за ее жизнь, который испытал, когда бежал к ней на помощь. И гневные окрики были прямым следствием этого страха.

– Сам я очень упрямый, – неожиданно признался Гаррет. – И не терплю, когда другие, такие же упрямые, перечат мне.

Он подхватил девушку на руки и понес к дому.

– Гаррет! Зачем? Я могу идти сама! Опусти меня, пожалуйста.

– Опущу, когда придет время.

– Пусти! – чуть не плача от бессилия, просила Килин.

– Нет!

Килин обхватила его шею руками. Он мог чувствовать ее горячее дыхание.

– Но тебе придется очень долго меня нести. До дома далеко, почти целая миля.

– И что? Ты думаешь, я не справлюсь? Ты считаешь, что для мужика вроде меня такая тощая девчонка, как ты, представляет хоть какую-нибудь проблему? Не тяжелее соломинки, – заглушая бахвальством одышку, убеждал ее Гаррет.

– Мы бы могли вырулить из канавы трактор и доехать до дома на нем.

– Чтобы больше при мне не заикалась ни о каком тракторе, – буркнул на нее Гаррет. – Как я вообще мог тебе позволить самостоятельно сесть в него, да еще в такой спешке?!

– Ты ведь не станешь винить себя в этом происшествии?

– Прикажешь винить тебя?

– Конечно! Это ведь я повернула не в ту сторону. Ты здесь совершенно ни при чем.

– Позволил тебе поиграть в фермершу...

– Я умоляю тебя! – усмехнулась Килин. – Я взрослая, и сама могу отвечать за свои поступки. Я обязуюсь возместить тебе все затраты на починку трактора, если в этом будет необходимость.

Гаррет прыснул ответным смешком.

Некоторое время они продвигались молча... Когда же Килин в очередной раз попыталась высвободиться, он не выдержал и вновь прикрикнул:

– Не дергайся! Даже при том, что ты легкая, не очень удобно тащить такую беспокойную ношу. Веди себя спокойно, иначе выкину тебя в ближайшую канаву.

Гаррет понимал, что нельзя так разговаривать с милой девушкой. Прежде он никогда не позволял себе ничего подобного, потому и сейчас заставил себя смягчиться.

– У тебя есть друзья? – уже совсем другим тоном спросил ее Гаррет.

– Да, есть. По всему миру. Иногда мы собираемся. Они ко мне приезжают или я к ним. Я даже успела стать крестной матерью троих очаровательных малышей. Это отличная причина для визитов.

– Друзья не могут заменить семью.

– Ты прав. Как мясная корова не может заменить молочную. Или может?

– Откуда эта привычка все время отшучиваться? – нервозно произнес Гаррет.

– Не терплю задушевных разговоров. Ты, кажется, тоже.

– Иногда стоит делать исключение.

– Ты считаешь, сейчас подходящий для этого случай?

– Более подходящего может не представиться.

– Ну, хорошо... – Килин еще мгновение раздумывала, затем, словно в некоем порыве, призналась: – Я хотела бы иметь собственную семью.

– Насколько сильно ты этого хочешь?

– Я верю, что однажды это произойдет. Но не хочу поспешных решений. Почему тебя это интересует?

– Мне не безразличен человек, которого я тащу на своих руках.

– Еще бы, ведь ты относишься ко мне с презрением.

– Как ты могла такое подумать? – рассмеялся Гаррет.

– А разве нет?

– Ты ошибаешься, Килин.

– В таком случае я хочу знать, как ты ко мне относишься, – заявила Килин.

– Не самое подходящее время.

– Как раз наоборот. Ты сам минуту назад сказал, что более подходящего случая для откровенности может не представиться.

Гаррет сделал вид, что задумался, а затем изрек:

– Я думаю, у вас очаровательный болтливый ротик и весьма острый язычок, мисс О’Доннелл.

– Я – это не только ротик и язычок.

– И ты не такая легкая, как кажется на первый взгляд.

– Давно мог поставить меня на ноги.

– Нет уж, коли взялся, то донесу. Кроме того, мне не нравится, когда калеки бегают по моим полям.

– Какой же ты грубиян, Гаррет Кинкейд! Какую еще гадость тебе не терпится обо мне сказать?

– То, что ты красавица. Но это ты и без меня знаешь.

– Моя мама написала в одном из своих писем, что женская красота – это капризный цветок, которому предстоит померкнуть. И следует взращивать плоды любви, чтобы непреходящая красота могла преобразить мир.

– Слова мудрой женщины.

– Она процитировала слова другого мудрого человека.

– Кого-то из великих?

– Да... твоего отчима.

– Это Дэрмот так сказал? – изумился Гаррет.

– Заметь, когда он это сказал, он был еще весьма молод.

– Молодец, Дэрмот.

– Наверное, поэтому моя мама любила и помнила его до последних дней своей жизни... Тебе есть чему у него поучиться, Гаррет.

– Интересно, Дэрмот носил твою маму на руках через все поле?

– Теперь ты точно не выронишь меня.

– И не собирался.

– Ты настоящий романтик, Гаррет.

– Я этого не слышал.

– Тогда я повторю.

Гаррет шутя наклонил ее головой чуть не к самой земле. Килин побледнела от испуга, а потом залепетала:

– Подними меня, Гаррет!

– Скажи волшебное слово, – смеялся он.

– Пожалуйста! У меня сейчас кровь через уши пойдет, – предупредила девушка.

Он поднял ее в прежнее положение. И остановился.

– В порядке, красавица? – поинтересовался Гаррет.

– Да, спасибо.

– Не стоит благодарности. Почему ты думаешь, что она любила его до последнего дня?

– Мама – Дэрмота? – уточнила Килин. Гаррет кивнул. – Она же вспомнила о нем, написала прощальное письмо и велела мне его доставить. Я думаю, такое возможно только при немеркнущей любви.

– Я хотел бы знать, за что она так любила его?

– Я еще не все ее письма прочла, – с сожалением призналась Килин.

– Скажешь, когда выяснишь. Договорились?

– Да.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Приехавший по вызову врач подтвердил, что разрывов связок, переломов и других серьезных повреждений при падении Килин не получила.

Однако Дэрмот категорически запретил девушке возвращаться в гостиницу.

Разумеется, Килин протестовала изо всех сил. Гаррет же сохранял полное молчание.

То же самое молчание он продолжал хранить на протяжении всего вечера. Напряженное, вдумчивое, мрачное... Он почти не покидал дом по хозяйственным нуждам.

К ужину Гаррет разговорился. Терри, которая фонтанировала энтузиазмом, постоянно вызывала отца на различные беседы, которые тот непринужденно поддерживал. Дочь развивала тему занимательного совместного досуга, которую до этого за чаепитием подбросила ей Килин.

Сама же Килин больше не генерировала новых идей. Она тихо наблюдала за происходящим вокруг нее и периодически ловила на себе хитрый прищур глаз Гаррета. Тем не менее, девушка чувствовала себя спокойно и уютно, словно прожила в этом доме всю свою жизнь.

Килин казалось невероятным, что она впервые вошла в этот дом всего несколько дней назад. Люди за столом были такими родными. Тем более что к ней они относились как к своей. Даже в напряженном молчании Гаррета было столько дружелюбия, а в его хитрых глазах столько тепла!

После ужина Килин прилегла на диване, у ее ног устроился спаниель Гаррета. И лежа так, слушая и наблюдая этих людей за их обыденным общением, девушка подумала, что так хорошо ей еще никогда не было.

– Я приготовил для тебя комнату на втором этаже, – подойдя к Килин, тихо сказал Дэрмот. – Сможешь подняться?

– Я отнесу ее, – вмешался Гаррет. Небрежно высказанное намерение заставило Килин с тревогой посмотреть на Гаррета, затем на Дэрмота и Терри. Девушка опасалась, что в этих словах они расслышат нечто большее, чем простое желание помочь.

– Я сама. Я справлюсь, – поспешила отказаться от помощи Гаррета Килин.

– Но доктор запретил тебе напрягать поврежденные связки еще как минимум сутки, – настоятельно напомнил Гаррет.

– Не забывай, что у меня две ноги, – рассмеялась Килин. – Одна из них по-прежнему здоровая. Я уверена, что добраться до комнаты, которую для меня любезно приготовил Дэрмот, не составит труда. Благодарю тебя за столь горячее желание помочь, Гаррет.

Уголками глаз Килин следила за Дэрмотом, который молчаливо наблюдал их переговоры. Гаррет незаметно для окружающих делал то же самое. Он надеялся, что отец поддержит его намерение, но тот хранил молчание.

– Хорошо! Как тебе будет угодно, – вынужден был согласиться Гаррет.

Он допил чай и встал из-за стола. Спаниель Бэн как по команде вскочил с дивана, на котором до того уютно дремал в ногах Килин, и подбежал к хозяину. Гаррет бросил короткий взгляд на гостью и вышел.

Дэрмот подошел к девушке и сказал:

– По крайней мере, ты могла бы опереться о мое плечо.

– Спасибо, – с мягкой сдержанной улыбкой ответила она.

Пришлось принять помощь: Дэрмот помог ей встать с дивана и отвел наверх.

– Ты произвела сильное впечатление на Гаррета. Я не вижу в этом ничего удивительного, – заметил Дэрмот.

– Полагаю, в его жизни было не много женщин, которые имели повод опереться на его плечо через пару дней после знакомства.

– Думаю, таких не было вообще. Но причина его волнения не в этом.

– Волнения? – удивилась Килин. – Я не заметила никакого волнения...

Дэрмот проводил ее в комнату для гостей. Поплотнее закрыв дверь, чтобы никто не мог их слышать, он прямо сказал:

– Гаррету через многое пришлось пройти с матерью Терезы.

– Да, он упоминал о ее свободолюбивом характере. – Килин постаралась придать этому замечанию самый нейтральный тон.

– И мне было бы очень грустно, если бы ошибка, которую в свое время совершили я и твоя мать, повторилась бы с тобой и Гарретом.

Килин удивленно распахнула синие глаза, стараясь угадать, на что намекает Дэрмот. Тот по-отцовски поцеловал девушку в щеку и сипло произнес:

– Спокойной ночи, дитя мое. Я очень рад, что ты решилась-таки на эту поездку.

– Я тоже, – растроганно сообщила Килин.

Дэрмот вышел, закрыв за собой дверь.

После его ухода осталось множество вопросов. А главное, что именно Дэрмот считал ошибкой – разлуку или любовь, пронесенную через всю жизнь?

И когда должна наступить ясность, что родилась именно любовь?

Килин знала о силе того впечатления, которое она произвела на Гаррета. Она неоднократно испытала на себе шквал его эмоций. Но даже самые смелые предположения не позволяли считать это отношение влюбленностью, тем более любовью.

Сама Килин была очарована домом, в который попала, всем семейством Кинкейдов, частью которого был Гаррет. Но к самому Гаррету особой нежности девушка не испытывала, как не видела нежности и в его отношении к ней.

Поэтому предостережение Дэрмота она решила рассматривать однозначно: не позволять втянуть себя в странные отношения, последствия которых могут стать непредсказуемыми для всех...

Гаррету не спалось в эту ночь.

Он старался не думать о том, что за несколькими стенными перегородками от него спит девушка, которая его так волнует.

Больше десяти лет женщины не оказывали на него такого влияния. Он общался с ними. Властвовал над ними. Умел завязывать и прекращать разумные отношения с интересующими его женщинами. Никогда не пасовал, всегда добивался своего, самоуверенно, несуетно, откровенно.

Слово «любовь» в таких отношениях никогда не всплывало. Находились другие более точные определения.

Однажды он поверил в любовь, жил ею, пылал и надеялся, что это чувство взаимно. И был унижен, предан, оскорблен...

Гаррет рывком сорвал с себя одеяло, оделся и направился на кухню. Полоска света сочилась из-под двери. Недоумевая, он открыл дверь.

– Как ты напугал меня, Гаррет. – Килин резко обернулась. – Я не слышала твоих шагов.

Гаррет недовольно посмотрел на нее.

– Где ты взяла эту сорочку? – раздраженно поинтересовался он.

– Мне ее дала Терри.

– Как ты спустилась? – продолжал допрос Гаррет.

Килин не сдержала улыбки и ответила:

– Я не инвалид, Гаррет. Сейчас я чувствую себя значительно лучше.

– Хотя бы сейчас позволишь помочь тебе подняться наверх? – спросил он, смягчившись.

– В этом нет необходимости, – отвергла его предложение Килин.

– Ты еще что-нибудь хочешь на кухне?

– Нет. Я спустилась сюда попить. Теперь намерена вернуться в комнату и продолжить спать, – четко отрапортовала гостья. Потом добавила: – Только боюсь, у меня из этого ничего не получится...

Килин вздрогнула, но не от холода. Девушка вдруг осознала, что ее наготу прикрывает лишь тонкая ткань ночной сорочки, и она стоит в чужом доме, перед малознакомым мужчиной, в темную бессонную ночь, когда неясные мысли толпятся в сознании, не позволяя забыться спасительным сном.

Килин смотрела на этого человека и понимала, что видит перед собой одного из самых привлекательных мужчин, каких ей доводилось встречать. И ловила себя на мысли, что многое из того, что она говорила и делала в последние дни, было вызвано желанием понравиться этому интересному мужчине. Желанием столь же безотчетным, сколь и естественным. И казалось обидным, что по-прежнему невозможно понять, нравится ли она этому мужчине.

Девушка прошла мимо него, направляясь к двери. Медленно – из-за больной ноги и желания быть остановленной. Она застенчиво улыбнулась, когда их взгляды снова встретились. Килин готова была сама поцеловать Гаррета, но здравый смысл и женская гордость останавливали ее от этого опрометчивого поступка.

И только у самой двери Гаррет остановил ее. Не произнеся ни слова, он обнял Килин и, выждав длинную паузу, поцеловал ее.

Гаррет понимал, что этим своим поступком он вносит недостающую ясность в их странные взаимоотношения, без слов проясняет причину их постоянных столкновений. Этим поцелуем он давал ей понять, насколько сложно ему бороться с чувством, которого он не желает. Гаррет надеялся, что она правильно его поймет и избавит от этой напасти, своим исчезновением вернув ему былое спокойствие.

И Килин, почувствовав его губы, сухие и жесткие, вняла его сдержанной страстности. Девушка обрадовалась этому долгожданному признанию. Она была счастлива, что он, наконец, решился на поступок, который может изменить все.

– Надеюсь, ты понимаешь, насколько неправильно мы себя ведем? – прошептал Гаррет.

– Да, понимаю, – кивнула Килин, глядя на него захмелевшим взглядом.

– Все останется по-прежнему, – бесстрастно произнес Гаррет, сознавая, что по-прежнему уже ничего не будет. – У нас разные жизни, разные взгляды на жизнь. У нас нет и не может быть ничего общего.

– Определенно, – подтвердила Килин, продолжая обнимать его за сильную шею и любоваться его мужественным лицом.

– Если ты уедешь... – с надеждой добавил Гаррет.

– А если нет? – Килин сладко улыбнулась.

– Ты уедешь, – твердо объявил Гаррет.

– Уеду, – согласилась она.

– Мы не нужны друг другу, – уверенно произнес он.

– Я это знаю, – не менее уверенно подтвердила Килин.

– Значит, договорились... – подытожил Гаррет, крепко обхватив девушку за талию и склонившись к молодому лицу.

Килин ощутила щеками жар, исходивший от его кожи. Гаррет обхватил ладонями раскрасневшееся лицо девушки, вплел пальцы в ее разметавшиеся волосы и прикоснулся губами к уголку ее губ.

– Все закончится здесь и сейчас... Пока это возможно, – нашептывал он, с трудом отрываясь от мягких девичьих губ.

– Тогда нам следует остановиться, – осторожно предложила Килин и плотно приникла к его груди.

—Мы сможем сделать это в любое время. – Он дотрагивался до нее все более чувственно.

– Сейчас, – опомнилась Килин первой и оттолкнула от себя Гаррета.

– Ты права. – Он словно протрезвел и болезненным взглядом посмотрел на нее.

– Не волнуйся, это всего лишь поцелуй. И он ровным счетом ничего не значит, – заверила его Килин.

– Совершенно верно, – кивнул он.

Килин вздохнула с облегчением. Ей льстило, что в этой схватке она оказалась выдержанней, сильнее, убедительнее, чем этот мужчина.

Она спешила закрыть за собой кухонную дверь, пока первая неверная соленая капля не навернулась на горящие обидой глаза. Ее сердце было разбито. В один миг она обрела и потеряла целый мир. Девушка уже готова была поверить, что сможет познать то тихое счастье, которое живет в доме Кинкейдов. Но, раздразнив, Гаррет тотчас лишил ее этой робкой надежды...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Гаррет исчез ранним утром, задолго до того, как проснулись Дэрмот, девочка и гостья.

Когда Килин спустилась к завтраку и обнаружила его отсутствие, часть ее существа порадовалась этому, другая же часть огорчилась. Этот осторожно-мудрый поступок Гаррета, избавивший ее от необходимости старательно вести себя так, словно ничего не произошло, разочаровал ее. Килин искренне надеялась на то, что Гаррет выгодно отличается от трусливых мужчин из привычного для нее окружения.