Текст книги "Изумрудный остров"

Автор книги: Триш Уайли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Ты сделала это! – торжественно воскликнул Гаррет.

Килин наградила его благодарным взглядом. Но ей стало грустно. Такую же фразу любила повторять ее мама, когда Килин брала какую-нибудь новую для себя высоту. Бридж методично взращивала в своей дочери честолюбие, а вместо этого возбудила ироничное отношение к амбициозным людям.

Килин вылезла из кабины трактора и направилась в сторону океана. Она не оглядывалась на Гаррета, но знала наверняка, что он следует за ней.

Девушка приблизилась к косе, на краю которой возвышался белоснежный маяк. Серо-голубые волны расходились по обе стороны от него, шумно выбрасывая в воздух искристые брызги.

Гаррет неспешно следовал за Килин, наблюдая движения стройных ног в джинсах. Он знал, что когда они вновь, не сговариваясь, сойдутся на берегу, Килин посмотрит на него так, как будто они увиделись впервые. Ему начинала нравиться подобная независимость.

Гаррет остановился рядом. Она не оторвала взгляда от набегающей волны.

– Какая уверенность! – кивнул он в сторону прибоя.

– Природа ни в чем не ведает сомнения, – отозвалась Килин.

– В отличие от людей...

– В отличие от людей, – согласилась она.

– Мы теряем это качество, когда отчуждаемся от природы.

– Приобретая взамен множество других свойств, – парировала Килин.

– Какие, например?

– Изысканность манер, изощренность мышления, щепетильность, – ответила Килин, подумав.

– Проще говоря: снобизм, лукавство, паранойя... – саркастически объявил Гаррет.

– Иная среда обитания предполагает иные правила выживания. Достаточно это понять, чтобы не становится жертвой самому и не делать других жертвами собственного невежества, – глубокомысленно заявила Килин.

– Или просто быть полезным там, где впервые увидел свет, и наслаждаться тем, что дано тебе от рождения.

– Чем тебе так не угодила городская жизнь? – рассмеялась Килин, которой предубеждение Гаррета по-прежнему казалось комическим.

– Просто я не самый большой поклонник городских нравов.

– Просто ты заскорузлый деревенщина.

– Признаю, я заурядный сельский житель. За все время жизни в городе я не встретил ни одного человека, кто бы вызвал во мне хоть толику искренней симпатии. А ведь многие мои знакомые были людьми весьма достойными.

– Это скорее негативно характеризует тебя, нежели горожан.

– Не стану спорить.

– На мой взгляд, люди всюду одинаковые, что в провинции, что в мегаполисе. Возможно, большие города действительно отличаются большим скоплением амбициозных людей, которые стремятся переделать мир под себя. Ведь не секрет, что порой люди не совершают дурных поступков не по доброте душевной, а, что называется, из-за лени. Будь у них иной темперамент, они бы не остановились ни перед чем, доказывая собственное превосходство. В большом же городе каждый стремится доказать другому это самое пресловутое превосходство. Конкуренция...

– Это слишком сложно для меня, – рассмеялся Гаррет.

– Ты вызвал меня на этот разговор, а теперь самоустраняешься, – обиделась Килин. – Это нечестно!

– Такой вот я, – самодовольно произнес Гаррет.

– Но ты хоть иногда можешь быть до конца искренним?

– Трудно сказать, – задумался Гаррет. – С годами искренность исчерпывается вместе с простодушием.

– Тебе самому нравятся те перемены, которые произошли в тебе с возрастом? – поинтересовалась Килин.

– Некоторые перемены к добру, другие – наоборот.

– Значит, тебя можно заставить делать то, чего ты не хочешь?

– Почему ты так решила? – удивился такому переходу Гаррет.

– Ну, как же? Не все свои перемены приветствуешь, и в то же время позволил им состояться.

– А с тобой такого не случалось?

– Случается постоянно, – призналась Килин.

– И в чем ты видишь причину?

– Я слишком завишу от мнения окружающих. Я – дочь известной художницы. Повторять ее я не собираюсь. Превзойти не могу. Все остальное уже считается отступничеством, если не вырождением. Поэтому ты каждую секунду должен доказывать, что любое сравнение с твоим знаменитым родственником непозволительно. И делаешь это в меру своих возможностей, чаще всего неудачно.

– Твоя мать была настолько знаменита?

Вместо ответа Килин изумленно посмотрела на Гаррета.

– Дэрмот несколько раз упоминал о ней как о хорошем художнике, но я не предполагал, что в изобразительном искусстве она столь уж бесспорная величина.

– Она выставлялась по всему миру, читала лекции, выступала по телевидению. Ее постоянно приглашали принять участие в различных мероприятиях. Среди ее друзей были представители знати, крупные политические деятели, знаменитые артисты, известные светские личности... – пресным тоном произнесла Килин.

– Впечатляющая эпитафия, – ухмыльнулся Гаррет. – В каждом слове сквозит раздражение.

– Да. Это очень мешает мне думать о ней как о матери... Но хватит об этом, – улыбнулась девушка. – Скажи, как так случилось, что человек вроде тебя стал обычным пастухом?

Гаррет долго не мог унять напавший на него хохот.

– Позволь мне считать это комплиментом! – воодушевленно воскликнул он, отсмеявшись.

– Как тебе будет угодно, – отозвалась Килин.

– Но я не только развожу овец. Этим занятием не разживешься. Приходится делать множество других вещей. Я – крестьянин. Крестьянин именно в том широком значении слова, в каком оно существует уже несколько тысячелетий.

– Тогда расскажи мне об этом твоем занятии поподробнее, – настойчиво произнесла Килин.

– Когда-нибудь обязательно, – отшутился Гаррет, – но не сейчас...

Он отвернулся от Килин и посмотрел в сторону маяка, свет которого становился все пронзительней на фоне темнеющего неба.

– Итак, – он снова испытующе посмотрел на Килин, – ты хочешь пойти посмотреть маяк? Я помню, что ты не туристка, – ухмыльнулся Гаррет, – но все же приглашаю тебя поближе ознакомиться с главной достопримечательностью нашего острова.

– Почему ты думаешь, что мне это интересно? – повела головой Килин, отбросив волосы за плечи.

– Потому что именно на маяке Дэрмот впервые поцеловал твою маму.

– Он сам тебе это сказал? – заинтересовалась Килин.

– Нет.

– Значит, ты это придумал? – разочарованно произнесла Килин.

– Опять не угадала, – интриговал ее Гаррет.

– Объяснись, – нетерпеливо потребовала она.

– Дэрмот, будучи жителем этого острова, не мог найти более подходящего места для первого поцелуя. Все самые романтические истории здесь начинались именно с поцелуя на маяке, – доверительным тоном произнес Гаррет.

– И это дает тебе основание утверждать, что у Дэрмота и Бридж было так же?

– Не сомневаюсь. Ну, так как, идешь?

Подобная настойчивость смутила Килин. Ей действительно захотелось посетить эту местную достопримечательность. Еще в первый день пребывания на острове. Маяк привлек ее прихотливый взор сияющей белизной и изысканностью форм. Упоминание о местной романтичной традиции только подогрело ее желание. Но отправиться туда с Гарретом по первой его просьбе означало бы приобщиться к этой традиции. А романтические отношения с этим островитянином ее не интересовали. Поэтому Килин холодно произнесла:

– Уверена, ты найдешь более подходящую кандидатуру, чем я, чтобы отправиться вместе с ней в столь романтическое место.

– Ты неправильно меня поняла, Килин. Я не собирался тебя соблазнять, – смеясь, разуверял ее Гаррет.

– Не собирался... – недоверчиво повторила она.

– Не собирался. Какое нелепое подозрение, Килин. Я предпочитаю сначала хорошо узнать человека, а уже потом сближаться с ним.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Уже несколько часов кряду Килин читала письма матери к Дэрмоту, сидя в обеденной комнате гостиницы. Она была настолько захвачена этим чтением, что не замечала, как нарастает шум, до тех пор, пока ритмичные звуки музыки не стали проникать в ее стопы, преодолевая древесно-кирпичные перегородки.

Девушка спрятала очередное письмо в конверт, огляделась и только теперь заметила, что осталась в обеденной комнате одна. Она очень удивилась, потому что еще недавно здесь было полно народу. Теперь же кроме нее оставался лишь молоденький официант, который суетливо убирал со столов и нетерпеливыми взглядами давал ей понять, что она его задерживает.

Килин спустилась в фойе и обнаружила там столпотворение. Казалось, все приезжие и обитатели острова собрались в холле крошечной семейной гостиницы, настолько там было людно.

– Приветствую вас, милая леди!

Килин обернулась на этот высокопарный призыв. Перед ее взором предстал дородный розовощекий господин, неуклонно приближающийся к ней. Недоумевая, что тому от нее нужно, девушка все же сочла необходимым поприветствовать незнакомца вежливой улыбкой и произнести:

– Добрый вечер.

– Вы здесь с коротким визитом? – непринужденно заговорил с ней толстяк.

– Только на несколько дней, – растерянно ответила Килин.

– Вы одна или с кем-то? – Разговорчивый тип вплотную приблизился к ней. – Если одна, то прошу вас присоединиться к нашей вечеринке. Все будут только рады такому очаровательному прибавлению.

Толстяк был готов уже подхватить Килин под руку и увлечь с собой в бар, но девушка сдержанно произнесла:

– Благодарю за приглашение. Но, увы, не могу. У меня был трудный день, к тому же я не одета для вечеринки.

Явно подвыпивший господин расплылся в сладостной улыбке и проговорил:

– Странно слышать от такой прелестной женщины, что она якобы одета неподобающе. Это абсурд, и я такой отказ не принимаю.

– А она не слишком молода для тебя, Майкл? – громогласно спросил молодой человек, внезапно появившийся из-за спины толстяка. – Пойди поищи себе кого-нибудь под стать... – Он галантно склонил голову перед Килин и спросил: – Не откажетесь потанцевать со мной?

Танцевать со вчерашним школьником, таким юным казался этот красавчик, Килин показалось недопустимым, но его интерес ей польстил. И все же она еще раз оглядела шумную толпу, обилие очаровательных провинциалочек и, скрепя сердце, ответила им обоим:

– Ваше предложение мне льстит, но кругом столько милых созданий, пришедших сюда, чтобы повеселиться. Такие галантные господа, как вы, без труда найдут себе пару. Простите...

Гаррет проталкивался сквозь толпу. В этот вечер многие осаждали вход в гостиницу. Войдя в фойе, Гаррет тотчас внимательно осмотрелся. Он сразу заметил Килин, разговаривающую со странной парой: с пунцовым толстяком средних лет и смазливым юнцом. Гаррет рывками стал продираться к ней. Он вскипел, увидев, сколь любезна она с этими двоими. Пристрастия Килин О’Доннелл не были его делом, и все же он негодовал.

Он знал почти всех в этой шумной компании. И ему казалось, что никто из мужчин местного общества не был достоин даже обратиться к Килин со сколько-нибудь личным делом. В глазах Гаррета между каждым из известных ему обитателей этого острова и надменной горожанкой лежала непреодолимая пропасть, и только ему – Гаррету – было доступно ее внимание. Он никогда не назвал бы это ревностью. Для ревности не было причин. И все же он негодовал.

– Здравствуй, Гаррет! – он попал в поле зрения супруги Патрика. – Хорошая собралась компания, как считаешь? Здесь Шона.

Гаррет натянуто улыбнулся женщинам, но, вновь обведя взглядом фойе, увидел, как Килин уже идет танцевать под руку с Полом Логаном – местным волокитой.

Гаррет направился в противоположную сторону – к бару. Ему достаточно было увидеть выражение удовольствия на лице Килин, чтобы обозлиться окончательно. Она грациозно танцевала в нескромных объятьях Логана. Гаррет заказал эля, потом вдруг сорвался с места и направился к ней, подчиняясь исключительно порыву, не имея в голове ни четкого намерения, ни плана для его осуществления.

– Вот ты где, дорогая! – радушно воскликнул он, взяв Килин за запястье. – Уже несколько минут ищу тебя. Прости за опоздание.

Гаррет поймал на себе злобный прищур Пола и изумленный взгляд Килин. Но моложавый красавчик Логан все же отпустил партнершу и отступил на шаг, не желая связываться с Кинкейдом.

– Опаздывать нехорошо, дорогой, – усмехнулась в ответ Килин.

– Прости еще раз.

Гаррету ничего другого не оставалось, как закружить Килин в следующем танце.

Прежде Килин О’Доннелл привлекала к себе внимание обитателей острова как элегантная горожанка, теперь все взгляды устремились на нее как на грациозную партнершу Гаррета Кинкейда.

Он же с трепетом положил ладонь на ее спину, и девушка красиво отвела плечи назад. Они танцевали, насмешливо глядя друг на друга, зная, что все в зале украдкой наблюдают за ними.

Это была необычная, но интересная пара. Их связывали всего два дня натянутых отношений. Оттого они оба удивились той легкости, с которой поладили в танце...

– Гаррет показывал мне остров. Мы провели потрясающие по романтичности минуты на маяке... Что скажешь, дорогой? – отчаянно развивала блеф Гаррета Килин, когда по завершении очередного танца к ним подошел тот самый краснощекий Майкл и другие веселые ребята.

– Если у нас на острове и есть что-то достойное внимания, то это, безусловно, наш маяк – проводник бедствующих в бурных житейских морях, не так ли? – обратился Гаррет к парням.

– Откуда вы? – деловито поинтересовался Майкл.

– Сейчас я обосновалась в Дублине. Оттуда и приехала.

Парни дружно посмотрели на Гаррета. Он сделал вид, что не заметил этого взгляда.

– Возможно, на этот раз тебе повезет больше. Мы все на это надеемся, – обращаясь к Гаррету, выразил общее мнение Майкл.

После нескольких малозначительных реплик Гаррет и Килин остались один на один.

– Что он имел в виду, выражая надежду, что на этот раз тебе повезет больше?

– Это старая и неинтересная история, – раздраженно оборвал ее Гаррет.

– Я имею право знать, что говорится при мне и обо мне, – потребовала Килин.

– А я не хочу говорить об этом, – столь же твердо произнес Гаррет. – Пойдем, выпьем что-нибудь. – Он жестом пригласил ее к бару.

Основательно расположившись на высоком стульчике у стойки бара, Килин предупредила Гаррета:

– Если ты отказываешься говорить начистоту, мне придется гадать... Итак, резюмируя все вышесказанное, рискую предположить, что мать Терезы из города. Это объясняет твой негативный настрой относительно желания дочери перебраться после окончания школы в город. Права я или нет? – Килин пристально смотрела на Гаррета, ожидая хоть какого-нибудь ответа.

– Как я уже сказал, это дела давно минувших дней. И я не хотел бы углубляться в неприятные для меня воспоминания сегодня или когда-либо впредь, – жестко произнес Гаррет.

– Как вы познакомились? – осталась равнодушна к его просьбе Килин.

Лицо Гаррета болезненно исказилось. Но он предпочел ответить настойчивой девушке:

– Она была родом из Дублина, но ее семья имела обычай приезжать к нам на остров в отпуск. Она начала здесь бывать еще подростком. Каникулы мы проводили вместе. Однажды мы загуляли. Была поздняя вечеринка вроде этой. Мы были молоды и не слишком заботились о том, сколько выпили... Потом это часто повторялось, но уже без меня. Однажды она исчезла на целые две недели. Очевидцы утверждали, что она уехала на машине с каким-то приезжим.

– А Терри у вас уже была?

– Да, ей было восемь месяцев.

– И она оставила грудную дочку? – возмутилась Килин.

– С нянечкой – соседским подростком. Я работал допоздна.

– Значит, дело было в выпивке? – предположила Килин.

– Дело было в распущенности, – сурово заявил Гаррет.

У Килин пропало желание что-либо выяснять относительно прошлых отношений Гаррета. Все оказалось не столь интригующим, как можно было предположить по неосведомленности.

Килин хорошо знала, эту сторону жизни. В кругу знакомых ее матери такие происшествия не были редки. Люди слишком много себе позволяли, не задумываясь о последствиях. Иные ставили на карту душевное спокойствие самых близких людей в погоне за сиюминутными наслаждениями, которые неизменно приводили их на самое дно. Килин также знала, что даже самый наглядный и печальный пример не способен остановить человека, который впал в зависимость от собственных пороков. Ее мать не была дурной женщиной, но даже она порой забывала о самом дорогом существе, каковым была собственная дочь, и отдавалась эйфории богемной жизни.

Килин не склонна была винить в произошедшем городское воспитание. Она винила червоточину души, которая разрастается и порабощает всего человека, если он отказывается дарить свое тепло любимым людям.

И все же печальный опыт Гаррета не оправдывал в глазах Килин его панического страха перед всем, что выходит за пределы этого неприметного острова. Если бы он ограничивал этим предубеждением свою собственную судьбу, в этом не было бы ничего зазорного. Но он пытался пресечь мечту юной Терезы, которая может потерять себя на глухом острове, если не найдет свое место в большом мире энергичных людей.

Когда Килин росла, у нее не было выбора. Она вела кочевой образ жизни, повинуясь желанию матери, опьяненной успехом, славой. Она знала, каково это – быть ограниченной не только объективными обстоятельствами, но и субъективными представлениями родителей, которые уверены, что дают своему ребенку все самое лучшее.

Что, если мать Терезы стала жертвой собственной неосторожности? Женщина, не готовая стать матерью, не доросшая до ответственности за собственное дитя, стремящаяся любой ценой вернуть беззаботность юности, не достойна того, чтобы ее поступок отождествлялся с нравами современной цивилизации. В глазах же Гаррета этот печальный частный случай вырос, чуть ли не до общечеловеческой катастрофы. Если прежде это казалось Килин забавным, то теперь вызывало глубокое сочувствие. Как, должно быть, много планов сопрягал Гаррет с той женщиной, коли ее предательство заставило этого сильного мужчину переоценить так много в своей жизни.

– Парни очень уважают тебя, Гаррет, – заметила Килин.

– Почему ты так решила? Я всего лишь, как ты недавно выразилась, обычный пастух, – рассмеялся он, удовлетворенный тем, что тема сменилась.

– Я сказала так по невежеству. Не стоит припоминать мне это всякий раз.

– Значит, гордая горожанка признает свое невежество?

Килин тепло посмотрела на него. Неожиданно она совсем по-другому увидела Гаррета Кинкейда – ранимого, но отважного, который борется со всем миром за свои хрупкие идеалы. И испытала непреодолимую потребность встать на его сторону.

– Давай начнем заново... – дружелюбно предложила девушка. – Килин О’Доннелл, бездарная дочь талантливой художницы.

Гаррет рассмеялся, но оценил ее инициативу.

– Гаррет Кинкейд, жалкий пасынок мудрого человека.

Они пожали друг другу руки. Подошла жена Патрика и шепнула им:

– Не желаете выпить коллекционного белого вина? Я открою для вас бутылочку.

– Это будет замечательно. – Гаррет признательно кивнул.

Когда женщина удалилась за обещанной бутылкой выдержанного белого вина, Гаррет вновь остался наедине с Килин. И неожиданно не на шутку смутился. По-настоящему интересные для Гаррета женщины неизменно вызывали в нем трепет и преклонение.

Килин не была роковой красавицей в традиционном представлении, но ее выстраданная независимость заставляла окружающих мужчин воспринимать ее с опаской. Тем неожиданнее стало для нее высокомерно-скептическое отношение Гаррета, которое он демонстрировал с первой минуты их знакомства.

После глотка изысканного белого вина, Килин подняла глаза на собеседника. Вся его былая воинственность вмиг исчезла. Перед ней сидел не самодовольный задиристый пастух, а чуть усталый труженик, спокойный и вдумчивый.

– Почему ты так на меня смотришь? – смущенно спросил он.

– Меня не оставляет чувство, что, глядя на тебя, я вижу себя.

Гаррет изумленно поднял брови.

– Ты такой же изменчивый и легко приспосабливаешься к ситуации. Но при этом чувствуется, что ты ведом какой-то высшей целью и не собираешься отступать, даже если мир рухнет.

– Ты хочешь сказать, что я одержимый? – Гаррет рассмеялся.

– Вовсе нет. – Килин покачала головой. – Не знаю, как это назвать. Ты уже несколько дней рядом, но постоянно ускользаешь от моего понимания.

– Интересно, буду ли я для тебя таким же таинственным через неделю-другую? Или ты без сожаления упакуешь вещи, разочарованно махнешь на меня рукой и вернешься в свой обожаемый Дублин?

– Это очень смелое предположение, что я задержусь здесь на неделю-другую, – лукаво проговорила Килин. – Но, признаться, ты меня скорее пугаешь, чем озадачиваешь.

– Пугаю?! Чем же?

– Ты стремишься подчинить себе не только ситуацию, но и человека, – прямо глядя ему в глаза, произнесла Килин. – Не удивлюсь, если некоторые этого не выдерживают.

– Ты чувствуешь на себе мою власть? – спросил ее Гаррет.

– Я чувствую твое желание распространить на меня свою власть, – осторожно ответила Килин.

– И что ты намерена предпринять?

– Пока не знаю.

– А чего хочешь ты от отношений?

– Я не хочу терять той свободы, которую обрела, лишившись неустанного контроля со стороны матери. Но хочу обрести ту цель, которая упорядочила бы все мои усилия и не позволила бы сбиться с пути.

– Это твоя обязанность перед самой собой. Но что ты ищешь в межличностных отношениях?

– Я не уверена, что нуждаюсь в них, – честно призналась Килин.

– И эта мысль явно не делает тебя такой уж счастливой, – подметил Гаррет.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Килин невольно удалось то, что не удавалось ни одной незамужней женщине на острове. Она очаровала невозмутимого Гаррета Кинкейда.

Его пульс учащался, когда он думал о ней. Он переставал дышать, когда видел ее. Это чувство настолько захватило Гаррета, что недоставало сил думать о его названии. Тем более, что в их беседах становилось все меньше и меньше неясностей, которые можно было бы трактовать как романтическую игру.

Они разговаривали о прозаических вещах, обсуждали самые обыденные аспекты бытия. Они даже перестали подтрунивать друг над другом, потому что им обоим наскучило обижать и обижаться даже в шутку. Они вели себя как два серьезных взрослых человека.

Килин с огромным уважением относилась к столь естественному для любящего отца желанию Гаррета всячески обезопасить собственную дочь. Он же с пониманием принимал ее доводы в пользу самоопределения личности.

Былые подозрительность и предубежденность перестали толкать их обоих на острые препирательства. Периодически они встречались, по-прежнему не сговариваясь об этом заранее, а как бы случайно. Прохаживались, беседовали, дружелюбно расставались. И всякий раз Гаррет с дрожью в сердце предвкушал новую встречу с этой рассудительной девушкой. Даже Бэн – неподкупный спаниель Гаррета – проникся к Килин глубоким чувством и при каждой встрече демонстрировал его дружелюбным лаем.

Килин же чувствовала себя обычной горожанкой, пожелавшей провести каникулы в провинции. Общение с Гарретом представлялось ей приятным наполнением однообразных будней на острове. Она не была страстной ценительницей красот природы, чем славилась ее мать. Ее не увлекало изучение фольклора. Она избегала глубоко погружаться в собственные мысли и ощущения. Поэтому периодические встречи с Гарретом были именно тем, что вносило в ее пребывание на острове элемент приятного человеческого общения. И не более того. Гаррет это чувствовал.

Но даже если бы он считал ее одной из тех женщин, которые стремятся обратить на себя его холостяцкое внимание, вряд ли бы он стал что-то предпринимать, тщательно не обдумав этого предварительно.

Килин была благодарна Дэрмоту, который подал ей такую замечательную идею – остаться ненадолго на острове. С того дня она не часто видела его. Этот человек проявлял неизъяснимую деликатность, делая вид, что между ними не было той минуты разоблачающей откровенности. И Килин была глубоко признательна ему за это.

Девушка чувствовала, как целительно действует на нее пребывание на этом острове. Она все меньше и меньше задумывалась над собственным прошлым, так или иначе связанным с фантастически неоднозначной личностью ее матери. Килин четко осознала, что некий этап ее жизни окончательно изжит. Что теперь только от нее зависит, какой станет ее дальнейшая жизнь.

На этом острове ей легко дышалось и свободно думалось. Но в то же самое время Килин отдавала себе отчет, что не создана для сельской жизни. И поэтому ей хотелось побольше узнать о том, что это такое. Ведь иного случая ей не представится...

– Это ведь не овцы? – неуверенно спросила она Гаррета.

Тот сощурился.

– Ты разочарована?

– Я просто думала...

– Ты думала, что я держу овец? Но я никогда не говорил, что держу овец. Дэрмот держит. При необходимости я всегда ему помогаю.

– И ты позволял мне так долго заблуждаться? Не знала, что ты такой коварный, – с укоризной покачала головой Килин.

– Я ждал подходящего момента ошеломить тебя. Полагаю, этот момент настал, – торжествовал Гаррет.

– Меня больше ошеломит, если ты заставишь меня подоить это животное, как заставил водить трактор. – Килин брезгливо поморщилась.

– Кто хотел приобщиться к сельской жизни?

– Только один-единственный раз, договорились?

– Городская девочка боится испачкаться в коровьем навозе? – поддел ее Гаррет. – Твои опасения беспочвенны, у меня в хозяйстве чисто. И доим мы не вручную, а автоматическим способом.

Он провел Килин в глубь коровника, буренки поприветствовали гостью дружным мычанием.

– Что морщишься? Не нравится запах глубинки?

– Это не запах, это вонь, – поправила его Килин. – Но если честно, от твоих коровок исходит такое приятное тепло... А что это перед ними? – Девушка указала на глубокие желоба вдоль всего коровника.

– Это комбикорм.

– А разве они не щиплют травку на лугах.

– Эти добавки позволяют сделать их рацион более полноценным и сбалансированным.

– Итак, что дальше? Кому следует отдать приказ, чтобы коровки были подоены?

– Отдать приказ, мадам? Боюсь, все придется делать собственноручно.

Гаррет взял в руки доильный аппарат и шагнул к одной из коров. Та доверчиво подпустила его к себе. Килин наклонилась и внимательно наблюдала за процессом.

– Куда ты деваешь молоко своих коров?

– Переправляю на молокозавод на большой земле.

– У тебя заключен долгосрочный контракт?

– Нет. Молокозавод – моя собственность. Мы делаем очень вкусное мороженое, – похвалился Гаррет. – Кроме мороженого производим несколько десятков наименований молочных продуктов. Некоторые из них пользуются спросом в самых знаменитых ресторанах Англии.

– Должно быть, у тебя множество конкурентов. Даже на этом маленьком острове.

– Отнюдь. На этом маленьком острове у меня конкурентов нет.

– Но ведь многие держат коров!

– Многие. Но такого поголовья молочных коров нет ни у кого. Многие семьи держат пару коров, чтобы не покупать молоко. Другие держат лучших коров разных пород для разведения. Третьи держат молодняк для мяса... Что касается производства молочных продуктов, то на наш завод свозят свое молоко и другие фермеры, продукции которых я доверяю.

– Это объясняет, почему ты пользуешься таким авторитетом среди островитян.

– Что скажешь, Килин? Удалось мне произвести на тебя впечатление?

– Я смущена и обескуражена, – призналась девушка.

– Чем же?

– Ты заставил меня думать, что ты обычный пастух. Позволил мне заблуждаться относительно твоего истинного статуса. А сам только и выжидал момента, чтобы поставить меня на место, показав, кто есть кто. Это нечестно, Гаррет.

– Поверь, так получилось не преднамеренно.

– А мне кажется, что как раз наоборот. Ты сделал это специально. Сначала вволю поглумился над самоуверенной горожанкой, а потом решил добить ее этим откровением.

Даже шутливый тон не мог скрыть обиды, которая то и дело проскальзывала в обвинениях Килин.

– Только я надеюсь, что ты не рассердишься на меня за это. Я не планировал никаких каверз. Это было банальное мужское желание произвести впечатление на понравившуюся ему девушку.

Килин подняла на Гаррета взгляд изумленных глаз. С его губ соскользнуло признание, которое не хотел произносить он и не желала слышать она.

Синие глаза девушки смотрели с таким волнением, какое трудно было игнорировать. Ее взгляд притягивал. Гаррет поспешил исправить упущение.

– Разумеется, ты мне понравилась. Ты сама отлично знаешь, что нравишься всем на этом острове. Кроме того, девушка в твоем положении всегда вызывает симпатию окружающих.

– Ты имеешь в виду, такая жалкая сиротка, как я? Очень джентльменское признание, ничего не скажешь.

– Не понимаю, зачем скрывать, что ты нуждаешься в дружеской поддержке...

Новая обида захлестнула Килин. Она резко отвернулась от Гаррета и направилась к выходу, проговорив:

– Благодарю тебя за дружескую поддержку. Теперь я чувствую себя намного лучше, чем пару минут назад. Полагаю, курс реабилитации можно считать завершенным.

– Чего ты стыдишься, Килин? Не каждому под силу в одиночку пережить смерть близкого человека, – крикнул ей вслед Гаррет.

– Поэтому ты так и не женился после смерти матери Терезы? – Килин замедлила шаг. – Не думаю, что тебе не представилось шанса сделать это. Даже на вашем маленьком острове полно одиноких женщин, каждая из которых хотела бы стать тебе женой.

Польщенный ее словами, Гаррет все же придал суровость своему лицу.

– Я никогда не рассматривал такую возможность, а потому не знаю, насколько верны твои слова. У меня есть семья – это Терри и Дэрмот. Я ни разу не обнадежил ни одну из женщин тем, о чем ты говоришь.

– Это не мое дело, Гаррет, – опомнившись, произнесла Килин. – А что касается твоей так называемой дружеской поддержки, то это не более чем иллюзия, необходимая для твоего самомнения. По сути, тебе нет дела до человека, который через пару дней будет за тысячу миль от этого острова. О какой дружбе может идти речь?

– Нельзя заставить человека дорожить тем, что для него чуждо. Твои слова еще раз подтверждают это. Если ты не оценила мои усилия, я это переживу, – парировал Гаррет.

Холодок пробежал по спине Килин от этих горьких слов.

– А, вот вы где!

Они обернулись на звуки знакомого сиплого голоса.

– Рад застать здесь вас обоих, – с добродушной улыбкой обратился к ним бесшумно появившийся Дэрмот. – Гаррет, Килин, идите в дом, будем пить чай. Вы достаточно пошумели, пора поостыть, – тоном приказа произнес отчим и, не дожидаясь ответа, вышел из коровника.

– Мы уже идем, отец, – кротко произнес ему вслед пасынок. Затем подошел к Килин и виновато посмотрел на нее.

– Нет никакой нужды доказывать мне, что ты чего-то стоишь. Я никогда не ставила это под сомнение, Гаррет, – тихо сказала Килин.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На протяжении всего чаепития Гаррет хмуро поглядывал на Килин. Он недоумевал, как могло случиться, что в порыве сильнейшего чувства проще прогнать милого человека, чем удержать.

Он сердился на Килин, которая не рассмеялась в ответ на его упреки, как высокомерно поступала в первый день их знакомства, не осталась равнодушна к его неосторожным словам, а приняла слишком близко к сердцу. Но Гаррет не давал выхода своей досаде, памятуя, что за столом помимо взрослых находится Терри, которая однажды уже наблюдала неблаговидное поведение отца по отношению к Килин. Теперь Гаррет боялся, как бы неосторожным словом вновь не осложнить ситуацию.