Текст книги "В оковах Шейха (ЛП)"
Автор книги: Триш Мори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Она любила его.
И когда он последовал за ней в экстазе, она услышала, как он выкрикнул ее имя на своих губах, она знала, что он тоже любит ее, хотя бы сейчас, в это мгновенье. Он притянул ее к себе и поцеловал, и не имело значение, что он спал как убитый менее чем через минуту. Всего за одну ночь он дал ей больше, чем она могла когда-либо пожелать.
– Я люблю тебя, – прошептала она, пробуя слова на вкус, касаясь его губ своими, прежде чем прижалась ближе и закрыла глаза, все еще улыбаясь.
* * *
Из-за смежной двери донесся шум. Крик. Атия. Тора прислушалась в темноте, ожидая, и через несколько секунд раздался еще один крик, на этот раз более настойчивый. Тора напряглась, пытаясь расслышать шаги Юсры по кафельному полу, но ничего не услышала, а Атия теперь работала на полную катушку.
Рядом с ней продолжал спать Рашид. Он был измотан напряжением коронации и физическими излишествами, которые последовали после. Она должна была оставить это Юсре, но она не хотела, чтобы Рашида разбудили, поэтому она встала с кровати, натянула халат Рашида и проскользнула в свою комнату.
Она подняла Атию с койки и прижала к груди.
– Что случилось, малышка? В чем дело?
Юсра выглядела больной, с темными тенями под глазами, и Тора сразу же отправила ее обратно в постель. Теперь Рашиду придется найти другую сиделку, чтобы разделить с ним эту ношу.
Тора проверила подгузник ребенка и убедилась, что в ее одежде или постельном белье нет ничего давящего. Кошмар, догадалась она, просто что-то, что напугало ее во сне. Ребенок хныкал и сопел у нее на груди, а она массировала ей спинку и начала петь колыбельную, которую она любила петь Атии. В конце концов мизинцы кулака, так крепко держащегося за ее халат, наконец расслабились, и она снова погрузилась в сон.
– Где ты выучила эту песню?
Она вздрогнула и повернулась, все еще держа ребенка на руках, чтобы увидеть его стоящим там, полотенце низко завязано на бедрах.
– Ты проснулся.
– Эта песня, – сказал он. – Она прекрасна. Откуда ты ее знаешь?
– Я выучила ее в детском саду, где я работала. У нас были дети, со всего мира, и мы пытались выучить песни на большинстве основных языках, хотя никогда не были до конца уверены в словах.
– Ты знала, что это персидский язык?
Она подняла на него глаза.
– Я знала, что это был Средний Восток. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что я слышал ее раньше. Очевидно, моя мать часто пела ее мне. И, может быть, мой отец тоже. Я не знал об этом, пока не услышал, как ты поешь ее Атии в ту первую ночь в самолете.
Она замерла рядом с ним, ее сердце тянулось к нему. Она даже представить себе не могла, каково это, чувствовать боль, узнав, что твой родитель был жив все те годы, когда ты считал его мертвым. Предательство и боль были бы почти невыносимы.
– Твой отец, должно быть, очень любил тебя, – сказала она.
Он шмыгнул носом.
– Ты так это видишь, почему?
– Потому что он оставил тебе, Атию, – сказала она, пытаясь найти какой-то способ успокоить его боль. – Я читала, что ее имя означает дар. Я знаю, он оставил тебе вопросы без ответов, но он оставил тебе Атию, а также дар радости и любви, если ты только увидишь это. Должно быть, он любил тебя, раз доверил ее твоему попечению.
Он моргнул и протянул руку, чтобы коснуться кудрей Атии.
Она смотрела на его руку, увидела момент, когда мужчина соединился со спящим ребенком, увидела удивление на его лице в слабом свете лампы и почувствовала прилив радости. Маленькие шаги, подумала она, один маленький шаг за раз, но со временем, она знала, он научится любить Атию так, как должен.
Она поцеловала ребенка в головку и уложила ее обратно в колыбель.
– Пойдем, – сказала она Рашиду и повела его обратно в постель.
– Это странно, – сказал он, размышляя в темноте, пораженный ее мудростью. – Я чувствую, что знаю тебя, и все же я ничего о тебе не знаю.
Она пожала плечами в его объятиях.
– Рассказывать особо нечего. Я выросла в Сиднее и стала работником по уходу за детьми. А потом, как я уже говорила тебе раньше, когда моя подруга Салли и ее муж открыли бизнес, я присоединилась к ним. Действительно, конец истории.
– А как насчет семьи? Домашние животные? Любимый цвет?
– Оранжевый, – сказала она с улыбкой. – Никаких домашних животных. Я слишком часто бываю вдали от дома.
– Как умерли твои родители?
– Это была катастрофа планера, три года назад. Папа пилотировал, когда они столкнулись с другим планером и потеряли крыло. Они были слишком близко к земле, чтобы успеть выпрыгнуть с парашютом.
Он притянул ее к себе и прижался губами к ее лбу.
– Должно быть, было тяжело потерять их обоих вместе.
– Да, и бывают дни, когда это все еще тяжело. Но в целом со временем это становится легче. Мне посчастливилось иметь их обоих, пока мне не перевалило за двадцать. И я знаю, это звучит банально, но мне становится легче, зная, что они умерли, делая то, что оба любили. Папа часто говорил, что ты никогда не можешь быть свободнее, чем в небе. Мне нравится думать о них, парящих где-то в небе вместе.
Он сжал ее плечи.
– Есть ли у тебя родственники, которые могли бы тебе помочь?
– У меня есть несколько двоюродных братьев, но в основном все они находятся между штатами, поэтому я их почти не вижу. О, за исключением одного, который живет в Сиднее. Но мы, ну… мы не близки.
– Почему это?
– Мэтт сильно подвел меня. – Она рассеянно провела пальцами по жестким волосам на его груди. – Я не хочу о нем сейчас. На самом деле Салли больше семья, чем кто-либо из них.
– Я бы тоже пропал без своих братьев. Но с другой стороны, они не настоящие братья. Может быть, именно это делает их особенными для меня.
– Может быть. – Она поерзала и перевернулась, как будто эта тема доставляла ей слишком много неудобств. – Знаешь, давай поговорим о чем-нибудь другом?
– У меня есть идея получше, – сказал он, наслаждаясь тем, как ее попка так вызывающе покачивалась против него, и чувствуя, как его тело реагирует соответствующим образом. – Может быть, нам следует заняться чем-то другим.
– О, – сказала она, когда поняла. "Мне нравится ход твоих мыслей".
"И мне нравится, как ты это делаешь ... – Он усадил ее верхом на себя и протянул ей презерватив, ему также понравилось, как ее глаза расширились, когда она поняла, насколько он уже возбужден, и взяла его в руки. Он обхватил одну грудь и провел ладонью по ее бедру, пока ее пальцы творили с ним свое волшебство, пока она медленно раскатывала презерватив по его твердой длине. Она ахнула, когда его большой палец коснулся ее внутренних складочек.
– О боже, – сказала она, выполнив свою работу, но не получив удовольствия, когда его пальцы исследовали ее гладкие складки. – Из-за тебя девушке трудно сосредоточиться на задаче.
– Может быть, – сказал он, приподнимая ее бедра над собой и располагаясь в ее центре, – это может облегчить задачу?
Он потянул ее на себя, пока не оказался глубоко внутри нее, и она вытянулась, как кошка, ее спина выгнулась, все изгибы и гладкость над ним были такими, что он не мог удержаться, чтобы не провести рукой по ее гладкой, упругой плоти.
– О, да, – сказала она со вздохом, когда ее мышцы отпустили его достаточно, чтобы оторваться от него, пока она не оказалась на самом кончике. – Я думаю, я могу сосредоточиться на этом,– простонала она, прежде чем потеряла себя, когда снова обрушилась на него.
* * *
– Оставайся здесь, в Каджаране, – сказал он между вдохами, убирая волосы с ее лица, пока они лежали бок о бок, ожидая, когда их сердцебиение придет в норму. – Пока нет необходимости возвращаться домой.
– Атия успокаивается, – сказала она, наслаждаясь щекотанием его пальцев на своей коже. – Она все больше привыкает к Юсре и ее новому окружению. Найди ей другую сиделку, и я скоро тебе не понадоблюсь.
– Я не прошу тебя остаться ради Атии, – сказал он. – Я прошу тебя остаться ради меня.
И, как один из взрывов фейерверка, который она видела на фоне сегодняшнего неба, надежда расцвела ярко и красиво в ее груди.
Могло ли это означать, что он что-то чувствует к ней, как и она к нему? Возможно ли, что у этого сумасшедшего брака все-таки может оказаться сказочный конец?
– У меня есть моя работа ... – сказала она, потому что безумная идея все еще должна была быть воспринята рационально, и она оставила бы Салли в беде в самый неподходящий момент.
– Я не ожидал, что ты бросишь все и уйдешь с пустыми руками.
– Дело не в деньгах.
– Нет, но деньги могут облегчить решение проблем, – сказал он, и она подумала о деньгах, на которые Салли и Стив отправились на лечение в Германию.
– Я думаю, это правда.
– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он, целуя ее в лоб.
– Я еще не сказала, что останусь.
– Но ты и не сказала, что не останешься.
* * *
Рашид оставил Тору в своей постели с улыбкой на лице. Это было идеально. Она была идеальна. Когда он согласился приехать в Каджаран, его больше всего занимали сомнения. Нужно ли ему это делать, может ли он это сделать? И он решил остаться, и во многом это было связано с тем, что Тора была здесь, рядом с ним всю дорогу. Когда его одолевали сомнения, именно она убедила его, что он может стать лидером, в котором нуждался Каджаран.
Мысль о том, что она уйдет, наполнила его ужасом. Он не хотел, чтобы она уходила. Он хотел, чтобы она осталась. Более того, когда все, так как сейчас, ему нужно, чтобы она осталась.
Это было странное чувство, эта потребность. Он никогда раньше в своей жизни ни в ком не нуждался, и если было что-то, что внезапное и недолгое возвращение его отца в его жизнь укрепило в нем, так это то, что он больше ни в ком не нуждался. Он был прав, полагаясь на свои собственные устройства и своих братьев по пустыне.
Он точно знал, что его пустынные братья никогда не предадут его.
Он никогда не нуждался ни в ком другом.
До Торы.
Его сердце забилось немного быстрее в груди, когда он вспомнил, как она выглядела, когда он оставил ее. Сон и секс, ее волосы в диком беспорядке, и с улыбкой только для него, улыбкой, которая осветила его мир. Он улыбнулся про себя, даже направляясь на работу. Как и в день церемонии, сегодняшний день был объявлен государственным праздником для всех. То есть для всех, кто не был эмиром или его великим визирем. Позже он найдет время, чтобы проводить Бахира и Кадара, их жен и детей, которые вместе отправятся в Стамбул. Золтан присоединится к нему для нескольких заключительных бесед сегодня днем, прежде чем он, Айша и близнецы вернутся в Аль-Джирад.
Его мысли вернулись к Торе и к тому, как он мог бы уговорить ее остаться. Люди были бы счастливы, они явно любили ее как свою шейху, как и его братья из пустыни и их жены. Но он был бы счастливее их всех, потому что хотел и нуждался в ней прямо здесь, рядом с ним.
Его шаги запнулись на мраморных плитках, когда его пронзила молния.
Об этом ли всегда говорили его братья, когда они нашли своих женщин, с которыми разделяли свою жизнь? Неужели это и есть любовь? Была ли Тора той самой?
Он покачал головой, одновременно озадаченный и благоговейный.
Он никогда не искал любви. Он никогда не ожидал найти ее.
Все еще пребывая в состоянии изумления, он вошел в свой кабинет и обнаружил, что непоколебимый Карим уже ждет его там.
– Итак, Карим, – сказал он, чувствуя себя более беззаботно, чем когда-либо за долгое время, – что у нас сегодня в меню?
Карим, похоже, не разделял его хорошего настроения. Вместо этого он выглядел более обеспокоенным, чем когда-либо видел его Рашид, и старше своих лет, и на мгновение Рашид задумался, не измотало ли его испытание на выносливость во время коронации.
– Сир, – сказал он наконец, – у меня есть новости, которые могут вас заинтересовать.
Рашид сомневался в этом. Прямо сейчас потребовалось бы, чтобы вулкан внезапно появился в пустыне, чтобы обеспокоить его, и то только после того, как он извергся.
– Что именно?
– Сообщение было отправлено через дворцовый сервер. Вчера я не хотел доводить это до вашего сведения. Оно от шейхи Виктории ее двоюродному брату, человеку по имени Мэтью Берджесс.
Рашид вспомнил, как она говорила о своих двоюродных братьях и сестрах и о том, что она не имела никакого отношения ни к одному из них, он был уверен, что одного из них звали Мэтью.
– Это звучит как-то неправильно. Это точно был ее двоюродный брат?
Карим выглядел напряженным.
– Поиск доказал, что это правда.
Он сказал себе, что это все еще может быть невинно, что она, возможно, просто сообщала ему, как с ней связаться, хотя почему Карим счел это заслуживающим внимания?
– И мне действительно нужно прочитать личное электронное письмо от Торы ее брату?
– Я думаю, возможно, тебе следует.
И холодок пробежал по его спине, когда он взял письмо из рук своего визиря.
Дорогой Мэтт
Не думай дважды о четверти миллиона, для меня сейчас это капля в море. Мне просто жаль, что тебе приходится нелегко. Так получилось, что мне не нужно будет закладывать свой дом, чтобы помочь тебе, мне больше никогда не придется ничего закладывать! Поскольку я наткнулся на главную жилу своей жизни: богатого нефтяного миллиардера с королевскими связями. Так то! Знаки доллара в моих глазах уже загорелись! Я уверена, что смогу выслать тебе по крайней мере полмиллиона долларов за один или два дня. Держись там и продолжай следить за этим трастовым счетом!
До скорого!
Твоя кузина Виктория.
PS. Да, кровь действительно гуще воды.
Кровь Рашида была такой густой и холодной, что практически свернулась в его венах. Богатый нефтяной миллиардер, имеющий королевские связи. Знаки доллара в моих глазах уже загорелись!
Что-то новое и хрупкое угрожало рухнуть внутри него тогда, его вера в нее хотела разбиться на крошечные кусочки, чтобы развеяться по ветрам пустыни.
– Вы видите, ваше превосходительство, – сказал Карим, – почему я подумал, что вам может быть интересно ознакомиться с содержанием.
Он мог видеть все правильно, но нет, они говорили о Торе.
– Это не может быть правдой. – Это никак не могло быть правдой. Это не могла быть Тора, пишущая это. И даже если бы это было так... Он щелкнул бумагой, которую держал в руке. – Это, конечно, какая-то шутка?
– Извините, сир, мы подумали так же, но это еще не все. Похоже, что этот Мэтью Берджесс и его коллега-адвокат находятся под следствием финансовых властей за незаконное присвоение средств клиентов.
– Тогда, должно быть, это недоразумение. Если это тот двоюродный брат, о котором мне рассказывала Тора, она не имеет к нему никакого отношения.
Карим склонил голову.
– Что? – Спросил Рашид.
– Хотел бы я сказать, что произошла какая-то ошибка, но счет адвоката, лежащий в основе дела о мошенничестве, – это тот же счет, на который шейха заставила нас перевести четверть миллиона долларов. – Он сделал паузу. – И есть доказательства того, что шейха неоднократно посещала и звонила по телефону в их офис в Сиднее, прежде чем приехать в Каджаран.
– Но она сказала мне, что не имеет никакого отношения к кузену, который живет в Сиднее. Есть ли еще один кузен?
Карим снова поклонился.
– Мне очень жаль, сир. Есть только он.
Хрупкий новый мир Рашида раскололся вокруг него, снова оставив его потрясенным и жестоким, таким же, каким он был, когда узнал о многолетнем обмане своего отца. Но обман Торы ранил еще глубже, потому что она держала его за дурака.
– Дело не в деньгах, – как-то сказала она ему, а сама отправляла это сообщение своему кузену.
Дело было не в деньгах?
Лгунья.
– Значит, ее брат мошенник, – натянуто произнес Рашид. – Без сомнения, именно поэтому ей так срочно понадобились четверть миллиона долларов и еще полмиллиона, чтобы она могла внести за него залог.
– Кажется так, сир.
Рашид закрыл глаза и повернул голову к потолку. Он должен был отдать ей должное, все эти разговоры о том, что деньги ничего не исправят. Все то, что она скрывала от него, все время утешая его, успокаивая его, делая себя незаменимой для него. Все это время она делала вид, что заботится об Атии, когда теперь оказалось, что все, о чем она беспокоилась, было богатство.
Его богатство.
Предательство окутало его отравленными объятиями. Была причина, по которой он ни с кем не сближался. Была причина, по которой он предпочитал бродить по этому миру в одиночку.
– Карим, как только братья пустыни и их жены уедут сегодня, я хочу, чтобы ты вывел Атию из апартаментов Торы и поставил охрану у ее двери. С этих пор и до тех пор, пока она не уедет отсюда, шейха находится под домашним арестом.
Карим склонил голову.
– Будет сделано. Мне жаль, сир.
– Почему ты сожалеешь?
– Что настоял на срочности вашего брака, чтобы усыновить Атию.
– Боже, Карим, ты же не виноват, что я связался с Торой. Я выбрал ее. Мне следовало подождать, пока ты найдешь мне подходящую жену.
– Какое-то время я думал, что из нее получится хорошая шейха.
Рашид стиснул зубы. Он думал так же, чувствуя себя еще больше одураченным.
* * *
Тора выпила кофе и йогурт с фруктами на террасе, чувствуя себя счастливее, чем, казалось, когда-либо. У нее болели самые разные места, о которых она и не подозревала, что они могут болеть, и она ничуть не возражала, потому что каждая боль напоминала ей о том, почему это происходит, и каждое воспоминание заставляло ее снова улыбаться.
Она провела ночь, занимаясь страстной любовью с Рашидом.
Не сексом. Любовью.
Это было безумие. Она знала Рашида так недолго, но то, что она чувствовала к нему, было особенным. Любовь? Она не знала, но чувствовала прилив тепла каждый раз, когда думала об этом. Это было новое открытие, блестящее, красивое и удивительное, и ей захотелось вынуть его, изучить и прижать к сердцу.
Рядом с ней на коврике под навесом Атия отжималась, радостно булькая, и внезапно перевернулась. Она лежала на спине, выглядя совершенно удивленной своим другим взглядом на мир.
– О, ты моя умная девочка, – сказала Тора, хлопая в ладоши по поводу этой ранней вехи, и Атия расплылась в липкой улыбке, внезапно обрадовавшись себе.
Торе не терпелось рассказать об этом Рашиду.
Неужели этот день не мог стать более совершенным?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Погода стала влажной и гнетущей, в такой день одежда прилипает к коже и хочется оставаться в прохладе внутри толстых дворцовых стен, и только ближе к вечеру две оставшиеся женщины смогли выйти на улицу, чтобы посидеть и выпить чаю у бассейна во внутреннем дворе перед тем, как Айше пришлось уйти.
Ранее днем они попрощались с Мариной, Эмбер и их семьями, и теперь Тора и Айша сидели в тени, малышка Атия спала в колыбели, которую Тора время от времени слегка покачивала, слегка подталкивая, в то время как двухлетние близнецы Айши бегали вокруг, гоняясь друг за другом. Джалиль был крупнее и быстрее на ногах, но Кадиджа была более проворной и в последний момент бросалась прочь, визжа от восторга, когда ее брат бросался на нее и хватал только пригоршнями воздух.
– Ваши дети прекрасны, – сказал Тора, более чем немного сожалея о том, что они скоро уедут.
Ей было трудно попрощаться с Мариной и Эмбер, которые обе обняли ее и сказали, что надеются увидеть ее в следующий раз. Она тоже надеялась увидеть их снова, но не могла позволить себе представить себе постоянное место в будущем Рашида из-за одной ночи и простой просьбы остаться подольше. Неважно, что эта вновь обретенная эмоция, сосредоточенная в ее сердце, превратилась в желание. Все это было слишком ново, и было слишком много неизвестного, и то, что чувствовал и чего хотел Рашид, было самым большим неизвестным из всех.
Айша рядом с ней внезапно просияла, не в силах подавить улыбку.
– Спасибо, – сказала она, низко опустив руку на живот и глядя на Тору яркими сияющими глазами, когда она потянулась и сжала руку Торы другой. – Я ждала, чтобы поделиться новостями с Золтаном с тех пор, как получила подтверждение сегодня, но они с Рашидом были так заняты. Я рассказала Марине и Эмбер перед самым их отъездом, и я знаю, что мы знаем друг друга не так давно, но я переполнена новостями, и ты уже мне друг. – Она сделала передышку. – У Джалиля и Кадиджи будет маленький братик или сестренка.
– Это замечательная новость, – сказала Тора. – Для меня большая честь, что ты поделилась со мной. Поздравлю!
– Спасибо. – Айша обняла руки на коленях, наблюдая за своими близнецами. – Золтан будет так счастлив. Он думал, что после того, как я так быстро забеременела близнецами, это произойдет снова так же легко. – Тора увидела проблеск боли в ее глазах и слова, над которыми она колебалась, слова, которые она оставила невысказанными. – Конечно, это было совсем не так просто. Но теперь ... – и Айша снова улыбнулась и выглядела сияющей, – ... теперь он будет счастлив.
– Вы двое так сильно любите друг друга, – сказала Тора со вздохом. – Вы заслуживаете всего счастья мира.
Айша кивнула, добавив заговорщическую улыбку.
– Спасибо, но, должна признать, все начиналось совсем не так.
– Неужели? Вы оба так идеально подходите друг другу, что я представила, как вы влюбились друг в друга с первого взгляда.
Айша рассмеялась.
– Это очень забавно, учитывая, что при нашей первой встрече я укусила его за руку, хотя, честно говоря, на нем была маска, поэтому я не могла видеть, насколько он красив. – Казалось, она на секунду задумалась об этом. – Нет, на самом деле это ничего бы не изменило, потому что во второй раз, когда мы встретились, я расцарапала ему лицо ногтями, хотя это было после того, как он сказал мне, что мы поженимся. Против моей воли, как это и случилось.
– Тебя заставили выйти замуж за Золтана? Это серьезно до сих пор происходит?
Она кивнула.
– Да. Это случается, и у меня не было выбора. Я хотела выйти замуж по любви, но мой отец сказал, что я должна выйти замуж за Золтана, или оба наших королевства будут скомпрометированы.
– И ты пошла на это?
– Я так и сделала. Однако Золтан не был счастлив, когда я отказалась спать с ним в нашу первую брачную ночь.
Тора была так потрясена, что рассмеялась.
– Ты этого не сделала?
Айша улыбнулась и пожала плечами.
– Как еще я могла бы выразить свое недовольство тем, что меня принудили к браку? Я не знала этого мужчину, с которым должна была лечь в постель. Он был мне чужим, и я хотела брака по любви.
– Что случилось?
– Он показал мне, что он хороший человек, и я не могла не влюбиться в него.
Тора покачала головой.
– Никто бы никогда не догадался, что вы двое так начинали.
– Не думай, что я единственная. У Марины и Эмбер тоже был нелегкий путь к любви. Видишь ли, есть кое-что, что ты должна понять об этих четырех мужчинах. Золтан, Бахир, Кадар и Рашид, они как братья, только их связь сильнее, и долг для них это все. Им это может не нравиться, они могут сопротивляться своей судьбе, но… в конечном счете они знают, что должны делать. Но они настолько сосредоточены на своем долге, что им нелегко воспринимать концепцию любви. Ни у кого из них не было легкого воспитания, и все они росли, заботясь о себе. Они настолько привыкли контролировать свою жизнь и свои судьбы, что любовь им чужда. Они застигнуты врасплох от того, насколько сильной может быть любовь, но когда они влюбляются, они влюбляются навсегда. – Она немного задумалась, а потом продолжила. – То же самое было с Золтаном, Бахиром и совсем недавно с Кадаром, сейчас Рашид на сто процентов сосредоточен на своей новой роли и, по правде говоря, вероятно, все еще смиряется с этой переменой в своей жизни, но ты увидишь, со временем Рашид тоже станет хорошим. Он будет тебе хорошим мужем.
Аиша звучала так уверенно, что неуверенность Торы вышла на первый план.
– За исключением того, что это все еще брак по расчету. Как только мы разведемся, он, без сомнения, при первой же возможности женится на кроткой каджарезской женщине с нужными связями.
Айша покачала головой.
– Нет, этого не может быть. Я видела вас двоих вместе. Я видела тебя во время коронации, когда глаза Рашида следили за каждым твоим движением. Мы все видели, как он наблюдал за тобой. Я не могу поверить, что он отпустит тебя, теперь, когда он нашел тебя.
Тора старался не придавать слишком большого значения предсказаниям Айши.
– Он действительно просил меня вчера вечером остаться подольше.
Айша улыбнулась.
– Вот видишь! Это уже происходит. Скоро он не сможет представить себе жизнь без тебя. Ты любишь его?
Тора отвернулась, чтобы избежать прямого вопроса другой женщины и еще более прямого взгляда.
– Я... Я не уверена. Откуда знать наверняка, любишь ли ты кого-то?
Айша приложила руку к сердцу.
– Ты чувствуешь это здесь, и... – она коснулась своей головы, – ты знаешь это здесь, и внезапно это поглощает тебя, и ты нуждаешься в нем каждой клеточкой своего существа. Ты знаешь, что без него ты никогда не сможешь быть цельной. А когда ты занимаешься любовью с мужчиной, которого любишь, ты совершенна, ты богиня.
Тора выпустила дыхание, которое она сдерживала.
Любовь.
Именно так она чувствовала себя прошлой ночью.
– И…– настаивала Айша. – Это любовь?
– Я думаю, что это так, – сказала Тора, улыбаясь трепету в своем сердце, когда она признала это. – Мне кажется, я влюбилась в Рашида.
– Вот вы где.
Тора обернулась на голос Золтана, настолько униженная, что он, должно быть, услышал ее слова, но нет, это было хуже, чем это, потому что рядом с ним был Рашид, и его глаза были такими же холодными, как мраморные плиты, которыми был выложен пол. Она вздрогнула от их удара, когда Золтан наклонился и поцеловал свою жену, в то время как близнецы завизжали и побежали приветствовать своего отца. Тора отвела взгляд, занятая тем, что смотрела куда угодно, только не на Рашида и не в эти проклятые глаза.
С чего бы ему так злиться, даже если бы он подслушал ее разговор? Как могли несколько невинных слов изгнать то, что они разделили прошлой ночью?
– У тебя был хороший день? – Спросил Золтан, все еще склоняясь над женой, их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга. Это была любовь прямо там, подумала Тора. Любовь в изобилии.
– Самый лучший, – ответила Айша, заговорщически улыбаясь Торе. – Просто подожди, пока я тебе не расскажу кое-что.
Взглянув на Рашида, она увидела, что его глаза все еще прикованы к ней, такие холодные и жесткие, что она была почти уверена, что, должно быть, представила прошлую ночь в своих снах. Если между ней и Рашидом была какая-то любовь, прямо сейчас, она была односторонней. Он стоял в дверях террасы, выглядя таким напряженным и неподвижным, как будто его посадили там и пустили корни.
– Наш самолет готов, – сказал Золтан своей жене.
– Мы уже должны уходить? – Спросила она, грустно улыбаясь в сторону Торы. – Было так хорошо быть здесь. Так приятно с тобой познакомиться. – И она притянула Тору в объятия, которые были горько-сладкими, потому что, каковы бы ни были ее надежды и мечты, учитывая мрачный взгляд Рашида, у нее было неприятное чувство в животе, что она никогда больше не увидит Айшу или других жен пустыни.
Тора подошла к колыбели Атии, готовая отнести ее внутрь, когда Рашид внезапно преградил ей путь.
– Нет. Оставь ее. Я заберу свою сестру.
У Торы внутри все сжалось от тона его голоса. Что-то было серьезно не так.
* * *
Айша, Золтан и дети ушли, а Рашид, должно быть, увел куда-то Атию, потому что она, вместе с Юсрой не появлялась с тех пор, как вернулась в номер. Но что она сделала между сегодняшним утром и сегодняшним днем, чтобы заслужить такое равнодушное отношение? Кроме того, что кто-то подслушал, как она говорила, что любит его? Даже если бы она не собиралась выбалтывать это так, как сделала, было ли это настолько серьезным преступлением?
Она села на диван и включила свой планшет. Может быть, ее ждут какие-то хорошие новости, что-то, что развеет это облако надвигающейся гибели, которое она почувствовала в холодных глазах Рашида.
Было электронное письмо от ее кузена, на которое она застонала, но проигнорировала, без сомнения, Мэтт задавался вопросом, где деньги. Еще было одно от Салли, которое требовало ее внимания, то, в заголовке которого были необходимые молитвы!
Чувствуя тошноту в желудке, она открыла его и прочитала содержимое, в то время как облако неминуемой гибели, кружившее над ее головой, обрушило на нее свой яд.
О, Боже мой, пожалуйста, Боже, нет!
Новость была такой ужасной, такой разрушительной, что она должна была кому-то рассказать, должна была разделить это бремя. Она подбежала к своей двери и распахнула ее, смутившись, когда обнаружила двух дворцовых стражников, ожидающих снаружи, блокируя ей выход. Она смахнула слезы со щек и спросила:
– Что вы здесь делаете?
– Приказ эмира, – провозгласил один из них, – вы должны оставаться там, где находитесь. Теперь вы пленница Каджарана.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Тора стояла в центре своей комнаты, слишком напряженная, чтобы сидеть, слишком скованная страхом, чтобы двигаться. На террасе тоже были охранники, а также за смежной дверью в номер Рашида. Повсюду охрана, но почему? В тот день, когда на улице было душно, внутри она чувствовала, что продрогла до глубины души.
Тора схватилась за свои покрытые гусиной кожей руки, ее лицо все еще было залито слезами, которые она пролила в знак протеста и шока от ареста во дворце на другом конце света от ее дома. Дворец, где никто никогда не найдет ее, даже если они будут знать, где искать. И уязвимость ее положения поразила ее. Одинокая женщина, далеко от дома, во власти мужчины, которого, как ей казалось, она начала понимать, начала любить.
Дура!
Но что она сделала, чтобы заслужить такое обращение?
Ничего! Она была уверена в этом.
Она фыркнула. Она обязательно скажет Рашиду то же самое.
Охранник прошел по террасе перед ее окнами.
– Я хочу видеть Рашида! – Крикнула она.
Охранник даже не дернулся в ответ, просто продолжал идти, как будто она ничего не говорила.
– Я требую встречи с эмиром!
Тора ждала, ее сердце так громко колотилось в груди, но ничего не изменилось. Никто не слушал.
Никому не было дела.
Ее горе, боль и смятение клубились внутри нее, как дым от потушенного пламени свечи, едкий и клубящийся, пока из него не поднялась новая эмоция.
Ярость.
Это превратило ее шок в решимость, а слезы в лед, отчего челюсть заныла до боли, а ногти впились в руки. Чтобы охранник не сказал Рашиду, он хотел заставить ее ждать. Ну и пусть. Потому что, когда он, в конце концов, прибудет, она будет готова принять его.
* * *
Над ним нависла грозовая туча. Темная и угрожающая, она тяжело давила на него, омрачая его мир и отравляя настроение.
Тора.
Он не ожидал, что она его предаст. Может быть, сначала он подумал бы, что это возможно. Женщина, подобранная в баре, которая хладнокровно потребовала четверть миллиона долларов, когда ее попросили назвать цену, почему он не ожидал, что такая женщина захочет воспользоваться ситуацией?
