Текст книги "В оковах Шейха (ЛП)"

Автор книги: Триш Мори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Ах, Джоан, – сказал он. – Теперь мы готовы принять наших гостей. – Он посмотрел на Тору и сверток, висевший у нее на плече.

– Мне очень жаль, – сказала она, – но Салли Барнс не смогла остаться.

– Я понимаю, – сказал он любезно. – Все это заняло больше времени, чем мы ожидали. Спасибо вам за терпение, мисс Берджесс. Заходите. Пришло время малышке встретиться со своим опекуном.

Она встала с ребенком на руках, и адвокат удивил ее, сунув папку, оставленную Салли, себе под мышку, прежде чем забрать и детскую переноску, и детскую сумку.

– Джентльмены, – сказал он, открывая дверь плечом и пропуская ее в комнату, – наконец-то здесь Атия вместе с мисс Викторией Берджесс, которая пришла к нам из высококвалифицированной «Лётной няни», австралийской компании номер один, которая перевозит детей без сопровождения по всему миру. Виктория будет ухаживать за Атией и сопровождать вас в Каджаран.

Тора подняла брови, переваривая эту новость. Так вот куда она направлялась? Это было впервые. Она побывала во многих портах Европы и Азии, но до сих пор у нее никогда не было задания, которое привело бы ее в небольшие государства Ближнего Востока. Высокий, благородного вида мужчина в арабской одежде подошел к ней, с теплой улыбкой на морщинистом лице он благосклонно посмотрел на ребенка у нее на руках. Он дотронулся пальцем до ее пухлой щечки и произнес что-то по-арабски, что очень походило на благословение Торе. Если бы этот человек был опекуном крошечной Атии, она была бы уверена, что она будет в хороших руках.

– Извините меня, – сказал он с поклоном. – Я сообщу пилоту, что мы будем в режиме ожидания. – И, взмахнув одеждой, он вышел из комнаты.

– Виктория, – сказал кто-то еще со стула в углу комнаты позади нее голосом, сухим и ровным, как пустыня летом, – голос, который она узнала как тот, который прошлой ночью вибрировал в ее костях от желания, но теперь вызывал электрические разряды по позвоночнику в страхе.  – Большинство людей сократили бы это до Тори, не так ли?

Пожалуйста, Боже, нет, молилась она, но когда она оглянулась, это был он. Мужчина поднялся со стула, мужчина с которым она провела много темных часов прошлой ночи обнаженной, мужчина, который сейчас смотрит на нее глазами, охваченными штормом. Ее сердце дрогнуло, и она крепче сжала ребенка в руках, просто чтобы быть уверенной, что не уронит ее.

– Я не знаю, – сказала она, пытаясь и не уверенная, что ей удалось сдержать дрожь в голосе. – Это имеет отношение к делу?

Адвокат странно посмотрел на Рашида, в его глазах ясно читались вопросы.

– Да, – сказал он, – какое это имеет значение? Подойди, Рашид, и увидишь свою сестру и своего нового подопечного.

Его сестра? Конечно, это означало не то, что она думала? И Тора почувствовала, как холодный чай в ее желудке превращается в кашицу.

* * *

Он не спешил вставать, он мог бы согласиться поехать в Каджаран и взять ребенка с собой, но он отчаянно не спешил встретиться с ней. Он был рад, что сейчас откинулся на спинку стула, рад, что пришло время позволить недоверию превратиться в холодную, неоспоримую правду.

Потому что это была она.

Женщина, которая исчезла из его постели, как вор в ночи.

Женщина, которую он никогда не ожидал увидеть снова.

Она выглядела почти так же, как и прошлой ночью в баре, в бежевой рубашке с короткими рукавами и волосами, которые, как он теперь знал, падали тяжелыми волнами, как шелковый занавес, когда их освобождали из этого проклятого мерзкого пучка, но на этот раз в черных брюках, прикрывающих ноги, которые он все еще чувствовал обвивающими его спину, когда он вошел в нее.

Она выглядела почти так же в этой безвкусной, похожей на мышиную униформе, которую носила, но он знал, что под ней скрывалась прекрасная нимфа. И казалось, что двадцать четыре часа, проведенные в страсти, еще не подали никаких признаков того, что она устала.

– Рашид? – подсказал адвокат. – Разве ты не хочешь познакомиться со своей сестрой?

Не особенно, подумал он, и меньше всего сейчас, когда ее баюкала на руках женщина, которую он еще не начал забывать, хотя он предполагал, что должен выглядеть достаточно заинтересованным, чтобы взглянуть.

Он поднялся на ноги. Было ли это его воображение или женщина, казалось, сдвинулась назад? Нет, понял он, это не его воображение. В ее глазах был страх, хотя угол ее подбородка оставался вызывающим. Она боялась его и старалась не показывать этого. Испугалась, потому что он знал, чем занимается няня по ночам.

Она должна волноваться.

Вопреки своему желанию, он подошел ближе. Достаточно близко, чтобы запах женщины, с которой он провел последнюю ночь, окутал его рецепторы, угрожая разрушить контроль, за который он так отчаянно пытался держаться. Разве у него не было достаточно проблем прямо сейчас, отец, который ушел из жизни Рашида только для того, чтобы оставить ему это крошечное наследство, страна, которая барахтается там, где он должен был взять бразды правления в свои руки, без женщины, у которой была сила укоротить его чувства и заставить забыть? Сейчас ему больше, чем когда-либо, нужен был его разум, а не эта сирена, чье тело, казалось, даже сейчас взывало к нему.

Он отодвинул голову за пределы досягаемости и вместо этого сосредоточился на извивающемся свертке в ее руках. Черные волосы, пухлые руки и перекошенное личико. Определенно ребенок. Он мало что знал о детях, и никогда не думал, что эти знания понадобится.

– Ты хотел бы подержать ее? – Рискнула женщина, которую он знал как Тору, ее голос был напряженным, как будто ей было трудно произносить слова.

Настала его очередь сделать шаг назад.

– Нет.

– Она не сломается.

– Я сказал "нет". – Он не хотел, чтобы эта женщина держала ее, не говоря уже о том, чтобы сопровождать их в Каджаран. Не то чтобы он собирался забрать ребенка себе. Он обратился к адвокату. – Неужели вы никого другого не могли найти на эту роль?

Женщина моргнула, глядя на него, ее карие глаза были холодны, как мрамор. Жаль. Она ожидала, что он поприветствует ее как давно потерянного друга? Вряд ли.

– Простите? – Переспросил адвокат.

– Кого-то более подходящего, чтобы позаботиться об Атии. Не могли бы вы найти кого-нибудь получше, чтобы позаботиться о моей сестре?

– Мисс Берджесс высококвалифицированный специалист. У нее образцовый послужной список. Хочешь увидеть ее верительные грамоты?

– В этом нет необходимости. – Он уже видел ее верительные грамоты, в великолепных деталях с атласной кожей, и они квалифицировали ее для должности, полностью отличающейся от той, которая ей требовалась сейчас.

– Если у тебя какие-то проблемы ... – начала она.

– Да, у меня какая-то проблема, мисс Берджесс. Возможно, нам следует обсудить это наедине, и я объясню это для вас лично и доходчиво?

Адвокат нервно посмотрел на них.

– Если вы извините меня, минутку, я посмотрю, как дела у Карима, – и он тоже ушел.

Рашид сделал глубокий вдох и шагнул обратно к стене с окнами.

– Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашла?

– Что? Я не искала тебя. Мой босс попросила меня взяться за эту работу. Я не знала, что ты имеешь какое-либо отношение к Атии.

– Ты думаешь, я поверю, что это какое-то совпадение?

– Можешь верить во что хочешь. Меня наняли, чтобы я заботилась об Атии во время ее путешествия туда, куда бы она ни направлялась. Честно говоря, я уже совсем забыла о тебе.

Его зубы сжались. Уже забыла о нем? В его мире женщины всегда были временными, но он был тем, кто решал, когда с него хватит. Он был тем, кто забывал, и это раздражало...

– Значит, ты квалифицированный работник по уходу за детьми?

– Да, это моя основная квалификация, хотя у меня есть дипломы в области образования для детей школьного возраста и охраны здоровья детей, а также некоторые языковые навыки.

– Ты забываешь о других своих навыках, – прорычал он, скривив губы, глядя в окно, все еще обиженный на мир, продолжающий заниматься своими делами, в то время как его жизнь не была похожа на поезд, который просто изменил направление, его жизнь была поездом, который соскочил с рельсов, и он не был уверен, что ему нравится, к чему это привело.

– Вряд ли они имеют отношение к делу, – сказала она позади него, и вокруг он мог слышать звуки ребенка, отрывистые всплески кудахтанья и криков, а затем расстегивание молнии.

Он резко обернулся, злясь, что она, казалось, не замечает невозможности ситуации, и увидел, как она сидит с ребенком на коленях, капает молоко из маленькой бутылочки на свое перевернутое запястье, прежде чем поднести бутылочку ко рту ребенка, выглядя при этом типичной матерью с младенцем.

Это было смешно. Она не была Мадонной. Не имело значения, во что она была одета или что она делала, он все равно видел ее обнаженной. Он все еще помнил, как она выгибалась под ним, когда разбивалась вдребезги в его руках.

– Невозможно! – Сказал он, и даже ребенок был поражен, ее большие глаза широко раскрылись, маленькие ручки дернулись вверх. – Это не сработает.

– Ага, – сказала она, укачивая ребенка на руках. – Ты думаешь, мне нравится ситуация больше, чем тебе?

– Мне нужна другая сиделка.

– Почему?

Потому что я не доверяю себе с тобой.

– Потому что такая женщина, как ты, не годится для того, чтобы заботиться о невинном ребенке.

Она рассмеялась.

– Такая женщина, как я? Что же это за женщина, а?

– Женщина, которая по ночам занимается проституцией, подцепляет мужчин в барах и спит с ними.

Она улыбнулась ему, и он почувствовал, как в нем нарастает гнев.

– Но мужчина, который занимается проституцией по ночам, снимая женщин и приглашая их в свой гостиничный номер, вполне подходит на роль опекуна ребенка. Ты это хочешь сказать?

– Это не про меня.

– Очевидно, что нет, или здесь могут быть двойные стандарты, как ты думаешь?

Разочарование запуталось в его кишках. Он ненавидел то, что она видела его аргументы насквозь. Он вряд ли мог сказать ей настоящую причину, что сейчас ему больше, чем когда-либо, нужно было иметь возможность ясно мыслить, не отвлекаясь на повторение прошлой ночи каждый раз, когда он смотрел на нее. Почему она просто не может увидеть, что он не хочет ее как сотрудника, что ничего из этого не получится?

– Я хочу, чтобы кто-то другой позаботился об Атии!

– Больше никого нет. Все сотрудники заняты другими заданиями.

– Я не хочу, чтобы ты ехала с нами.

– А ты что думаешь, что я горю желанием кататься с тобой? Как только я поняла, что это ты, мне захотелось провалиться сквозь дыру в полу. Так что не волнуйся, я не ищу повторения маленького приключения прошлой ночи. Я здесь не из-за тебя. Я здесь, чтобы заботиться о ребенке, не более того.

Короткий стук в дверь прервал его слова, и Карим вошел с поклоном, и не было никакого способа, чтобы их посетитель не услышал ее слов или неправильно истолковал тон, которым они были произнесены.

– Тысяча извинений за прерывание, но самолет будет готов к вылету через два часа.

Тора посмотрела на Рашида.

– Итак, ты сам расскажешь всем, почему ты предпочел бы найти другую сиделку, или это сделать мне?

Карим выжидательно посмотрел на него, его спокойные черты выдавали лишь едва заметный намек на удивление, и Рашид тихо выругался на женщину. Но у него не было времени и вариантов, и, кроме того, что могло случиться худшего? Она сопроводит их в Каджаран, и тогда ее роль будет завершена, и она улетит домой следующим рейсом, а он избавится от постоянных напоминаний об их ночи страсти вместе, избавится от отвлекающего внимания женщины, которая перевернула и без того перевернутый мир, на триста шестьдесят градусов в течение одной ночи. Он едва мог дождаться этого.

– Я ожидал кого-нибудь постарше, – пробормотал он, – но, полагаю, она должна подойти.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Блеф был прекрасен, когда он сработал.

Тора закрепила детскую переноску, погрузилась в маслянистую кожу лимузина и сделала глубокий, успокаивающий вдох. Она это сделала, она сохранила задание. Салли была бы опустошена, если бы потеряла этот контракт, а Торе было бы почти невозможно объяснить, как она позволила этому случиться. Как можно было объяснить, что ты случайно переспала с клиентом после встречи с ним в баре накануне задания? Об этом не стоило и думать, но Рашид выдал себя, когда попросил поговорить с ней наедине. Очевидно, он не слишком стремился делиться подробностями о том, почему именно он считал ее неподходящей для ухода за своей сестрой. Конечно, она не собиралась афишировать то, как вела себя прошлой ночью, но, похоже, она была не единственной, у кого был секрет, который нужно было хранить.

Был ли он женат? Это была его проблема? Она не подумала спросить прошлой ночью, он предложил, и она приняла это, не задавая вопросов. И, может быть, это плохо отразилось на ней, но прошлая ночь была почти идеальной, насколько она могла судить, по крайней мере, до тех пор, пока она не вошла сегодня в офис его адвоката и не обнаружила его в засаде с осуждающим взглядом.

Прошлой ночью он был другим человеком. Смелый. Решающий. Он был зол, как и она, и она чувствовала это каждым его движением, каждым его толчком. Тогда как сегодня он, казалось, был в обороне.

Что бы это могло значит?

Карим забрался на переднее сиденье рядом с водителем и повернулся к ней.

– У вас есть все, что вам нужно, мисс Берджесс? – Она кивнула. —Спасибо, – сказала она, проверяя спящего младенца, крошечный молочный пузырек кружился в уголке ее рта. – Нам обеим очень комфортно.

Карим кивнул.

– Тогда едим.

Тора огляделась.

– Где Раши… где опекун Атии?

– Его превосходительство путешествует отдельно. Он встретит нас в аэропорту.

Она тупо кивнула и откинулась на спинку сиденья, когда машина тронулась с места. Его превосходительство?

С кем именно она провела прошлую ночь?

* * *

Теперь он застрял с ней. По крайней мере, в течение следующих нескольких часов, которые потребуются, чтобы долететь до Каджарана. Всего несколько часов, рассуждал Рашид, пока водитель направлялся к побережью, а затем она снова отправится домой. Это должно быть легко, учитывая, что он знал ее всего несколько часов, но то, как они провели их, и то, как она так внезапно ушла, стоит ли удивляться, что он все еще жаждет большего? Но он не хотел большего, сказал он себе. Ему не нужно было отвлекаться. Ему не нужно было напоминать о том, что он хочет ее каждый раз, когда видит ее. Ему не нужно знать, что она достаточно близка, чтобы взять ее.

Несколько часов? Боже, они уже кажутся слишком длинными.

Рашид остановил водителя как раз перед тем, как дорога повернула направо вдоль скалы, и вылез, отдаваясь полной силе ветра, дующего с Тихого океана. Перед ним океанские волны разбивались о скалистые утесы, поднимая высоко в воздух кипящие брызги, а слева раскинулось кладбище размером в несколько городских кварталов, мраморные надгробия и погребальные украшения маршировали вверх по склону холма под тихий рев ангельских труб.

Это было дикое место, стихийное, температура летнего дня с голубыми водами перевернулась с ног на голову, когда крошечные сверкающие капельки морской воды опускались вниз и вступали в сговор с ветром, чтобы высосать тепло вашего тела. Он приветствовал это, подняв воротник своего льняного пиджака.

Это было идеальное место, чтобы забыть о ней.

Он зашагал, гравий хрустел под ногами, к месту, которое адвокат отметил для него на карте. Ему не нужно было снова смотреть на карту, тропинки были широкими, а путь чистым, и вскоре он смог разглядеть свежий холмик земли, отмечавший могилу, где были похоронены его отец со своей возлюбленной.

Он стоял там, у подножия могилы с двумя белыми надгробиями, чувствуя пустоту внутри. У него не было цветов. Он был здесь не для того, чтобы проливать слезы. Он даже не был уверен, зачем он приехал, только то, что он был вынужден посетить это место, прежде чем покинет страну.

Он не был уверен, пришел ли он засвидетельствовать свое почтение отцу, который бросил его на произвол судьбы, когда он был ребенком, или обругать его и теряться в догадках, почему он это сделал. Конечно, он слышал версию событий адвоката и Карима, но он имел право услышать это сам, лично?

Конечно, он имел право спросить, думал ли отец когда-нибудь о нем в его день рождения или чувствовал ли он когда-нибудь дыру в сердце там, где должен был быть его сын?

Он стоял там, избиваемый бризом, вызванным тем, что море врезалось в скалу, пока, в конце концов, Рашид не понял, что здесь для него нет ответов. И все же он оставался некоторое время, как молчаливый страж, в то время как дикий ветер трепал его куртку и волосы, а брызги от разбивающихся волн о скалы позади осыпали его, как туман, пока, наконец, он не сказал хриплым голосом отцу, которого он не мог вспомнить:

– Я никогда не пойму, почему ты сделал то, что сделал. И я никогда тебя не прощу.

А потом он повернулся и ушел.

* * *

Самолет был тихим, как шепот, пронзая воздух с максимальной скоростью и минимумом суеты или неудобств для своих пассажиров. Тора сидела, завернувшись в одно из огромных кожаных сидений, все еще в молчаливом шоке. Однажды она путешествовала бизнес-классом с ребенком рок-звезды, и это казалось роскошным после того, как обычно приходилось экономить с детьми, но это было больше, чем роскошно, это было великолепно.

Стены, обшитые деревянными панелями с золотой отделкой, кожаные сиденья сливового цвета, которые откидывались, вращались и лежали ровно и больше подходили для гостиной, чем для самолета, роскошные ковры с киноварью на золоте, с достаточным пространством между сиденьями, и аромат цветков Франжипани, наполняющий воздух, предусмотрительно размещенный в крошечных флаконах по стенам салона. Но шок был не только из-за бизнес-класса, это была не единственная причина ее контузии. Это был королевский самолет Каджарана, и ее крошечная подопечная была кем-то вроде принцессы.

Означает ли что и Рашид принц?

Он сидел через проход в первом ряду, погруженный в разговор с Каримом. Время от времени она слышала их голоса, размеренный и спокойный тон Карима, перемежающийся с аргументами Рашида, хотя она не могла разобрать, что они обсуждали, но видела, что все, о чем они говорили, поднимало температуру, по крайней мере, Рашида. Она могла разглядеть его профиль, четкие линии вплоть до губ, которые теперь выговаривали слова. Губы, которые, как она знала, могли доставить непомерное удовольствие. Она немного поерзала на своем месте, наблюдая за ним, вспоминая все это, некоторые места начали покалывать, которые не должны были покалывать прямо сейчас.

Боже, она обманывала себя, думая, что может забыть, но для всех было бы лучше, если бы она могла отложить эти конкретные воспоминания в сторону на столько, на сколько, требует того конкретное задание. А потом он повернулся и заметил, что она наблюдает за ним, и она затаила дыхание, когда дрожь зигзагом пробежала по ее спине, не в силах оторвать взгляд, когда его темные глаза сверкнули и пригвоздили ее к месту. Затем он что-то коротко сказал мужчине рядом с ним, прежде чем отвернуться и разорвать связь между ними.

Дыхание вырвалось из нее в спешке, когда она почувствовала, как он держит ее взглядом. Она сделала пару восстановительных вдохов. Что это было? Почему он смотрел на нее так, не с гневом или обидой, а такими холодными, жесткими и расчетливыми глазами?

Рядом с ней в люльке, прикрепленной к сиденью, счастливо булькала Атия, и она моргнула, сосредоточившись на том, что здесь было важно. Не Рашид и его явное предпочтение, чтобы она исчезла в прошлом, где она покинула его кровать этим утром, а этот крошечный ребенок.

Тора улыбнулась, склонившись над колыбелью. Она не могла удержаться от улыбки, когда смотрела на лицо Атии с ее большими темными глазами, крошечным носиком-пуговкой и розовыми губами, деловито изображающими формы и пробующими звуки. Точно так же она не могла не чувствовать, как сжимаются струны ее сердца, когда она думала о том, как она будет расти, никогда не зная своих матери или отца. Это было так несправедливо. Это было неправильно.

Она должна была бы улыбаться в два месяца. Она, наверное, так и сделала бы, если бы увидела лицо своей матери. На данный момент она смотрела на Тору своими большими глазами, как будто все в новинку. Было так несправедливо потерять своих родителей как раз тогда, когда мир становился четким и обретал смысл. Сейчас ей нужна была стабильность, и люди любящие ее. Надеюсь, оказавшись в Каджаране с постоянной сиделкой, она вспомнит, как улыбаться. Может быть, к тому времени Рашид даже проявит к ней интерес. До сих пор он не проявлял к ней особого интереса, относясь к ней скорее как к посылке, которую он должен был передать, а не как к своей младшей сестре. Он просто не казался заинтересованным.

Почему так?

Казалось, он злился из-за всего.

Малышка ворковала, закрыла глаза и глубоко вздохнула, устраиваясь поудобнее, чтобы еще немного вздремнуть. Тора немного откинулась на спинку кресла и села боком, почти завидуя способности Атии отключаться от внешнего мира. Она призвала свой сон, слушая низкий гул двигателей самолета, похожий на белый шум, устроилась в широком удобном кресле, и зевнула, чувствуя, как ее собственные веки тяжелеют.

* * *

– Есть еще один вопрос, который вызывает беспокойство, – сказал Карим после долгожданной паузы, которую Рашид воспринял как означающую, что их сделка закончена. – Это необходимо обсудить.

– Зачем, когда я все еще не согласился занять трон? – Карим просматривал страницу за страницей заметок, объясняя путь к трону и коронацию, которая должна состояться, если он согласится, продолжая излагать не только историю крошечного, но богатого ресурсами государства, но и текущие проблемы, как внутренние, так и внешние, с которыми оно столкнулось, и прямо сейчас голова Рашида чувствовала себя так, словно вот-вот взорвется.

Неужели не могло быть ничего другого?

– Мне жаль, ваше превосходительство, но теперь, когда мы возвращаемся домой, возникает вопрос об Атии и ее месте в королевской семье.

Рашид покачал головой. По крайней мере, это было легко.

– Она дочь моего отца. Она моя сестра. Какой тут может быть вопрос?

Визирь кивнул.

– И то, и другое верно. Однако факт остается фактом: тридцать лет назад предполагалось, что ваш отец погиб в результате крушения вертолета. Тело было найдено и признано принадлежащим ему. Будут заданы вопросы, если вы заявите, что Атия дочь вашего отца. Неудобные вопросы. Люди захотят узнать, где он был все это время и почему он бросил их на произвол судьбы со своим двоюродным братом, в то время как он наслаждался своей жизнью с молодой любовницей на другом конце света ...

– Ты сказал, что он пообещал не возвращаться!

– Он так и сделал. Но у вас были проблемы с принятием этой истины. Увеличьте это сомнение населением Каджарана ... –  Он сделал паузу. – И, конечно, есть карманы, все еще верные памяти Малика. Они не захотят поверить, что это может быть правдой. Не лучше ли позволить истории лгать, чтобы они не могли спорить? Не лучше ли позволить населению продолжать верить, что ваш отец погиб в результате крушения вертолета? Твое возвращение домой все равно будет тем чудом, в котором они нуждаются, ребенком, который чудом выжил и был похищен в безопасное место.

В голове у Рашида стучало. Его жизнь усложнялась с каждой минутой.

– Какое это вообще имеет значение? – Прорычал он. – Я законный опекун Атии, не так ли?

– Технически, да.

– Только технически?

– Опека над младенцами и несовершеннолетними неженатыми мужчинами не признается законом Каджареси’.

– И что? Я даже не знаю, останусь ли я здесь надолго.

– Я знаю, это неудобно, но Атия не сможет жить в ваших дворцовых покоях, если ее официально не признают частью вашей семьи.

Он вздохнул, глубоко откидывая голову на подголовник. Он не просил быть опекуном этого ребенка, но было совершенно ясно, что он не мог позволить, чтобы ее увезли Бог знает куда, чтобы за ней присматривали, сколько бы времени это ни заняло.

– Тогда что можно сделать?

– Есть один способ.

– Что именно?

– Усынови Атию. Объяви ее своей, хотя бы на людях.

Рашид откинулся на спинку стула, его мысли путались. Что с ним случилось, звучит ли это предложение хотя бы наполовину разумно? Минута за минутой он чувствовал, как тяжесть ответственности за крошечное пустынное королевство давит на его плечи, и он задавался вопросом, насколько велик выбор у него на самом деле.

– Хорошо, – сказал он. – Что нужно сделать?

– О, это всего лишь росчерк пера. Я могу справиться с этим, если ты дашь согласие.

– Прекрасно. Тогда сделай это.

Если он думал, что на этом все закончится и он сможет наконец закрыть глаза и расслабиться, то он глубоко ошибался. Карим все еще был там, наблюдая за ним.

– Что? – Рявкнул он.

– Есть только одна маленькая формальность.

Неужели. Рашид потер рукой подбородок.

– И что?

– Чтобы усыновить ребенка в Каджаране, нужно быть женатым.

– Что? Почему, черт возьми, ты не сказал этого раньше? Тогда это бессмысленно.

– У вас нет никого на примете, кого вы могли бы взять в жены?

– Нет! Наверняка есть другой способ?

– Другого пути нет.

– Отлично. И вы обнаружили это только сейчас, когда мы уже на пути в Каджаран?

Карим поклонился.

– Мои извинения, ваше превосходительство, это беспрецедентная ситуация, я надеялся, что в текстах будет что-то, что могло бы дать некоторое утешение по этому вопросу, но нет. Тексты ясны, усыновлять могут только супружеские пары. Может быть, если вы никого не сможете предложить, я смогу найти подходящего кандидата по прибытии в город Каджаран?

– Ты? Найдешь мне жену?

– Если только в качестве временной меры. – Он поднял руку с ручкой, как будто это не бред, и Рашиду только нужно было это увидеть. – Это было бы просто вопросом удобства.