Текст книги "В оковах Шейха (ЛП)"
Автор книги: Триш Мори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Рада познакомиться с вами, – сказала Тора, представившись, чувствуя себя немного ошеломленной, но в то же время обрадованной тем, что в ближайшие дни у Атьи будет больше развлечений. Там было трое малышей и двое детей чуть постарше, девочка и мальчик. Другие дети были бы лучшим развлечением из всех. Она уже с нетерпением наблюдала за ними, улыбалась, когда они подходили поздороваться с ней, от восторга дрыгая своими маленькими ножками.
– Еще один ребенок для племени братьев пустыни, – засмеялась вторая темноволосая женщина по имени Марина, которая стояла на коленях и держала Атию за руки. – А теперь у детей есть тетя. Привет, маленькая Атия, – сказала она с широкой улыбкой, получив ответную улыбку от младенца.
– Ты австралийка, – сказала блондинка по имени Эмбер, которая устроилась на диване рядом с Торой, заметив под платьем внушительный бугорок. – Я тоже. Откуда ты?
– Сидней, – сказала Тора.
– Я из Мельбурна.
– И теперь вы живете... где-то здесь поблизости?
– Мы с Кадаром живем в основном в Стамбуле. Мы поженились шесть месяцев назад. Она улыбнулась. – Это довольно долгая история. Она похлопала себя по животу, и ее улыбка стала шире. – Через несколько месяцев мы ждем нашего первенца. Как ты оказался здесь, присматриваешь за Атией?
Настала очередь Торы улыбнуться.
– Это тоже довольно долгая история. Но я здесь только временно. Я скоро поеду домой.
– О, – сказала Айша, переглянувшись с другими женщинами, – на мгновение я подумала ... я надеялась...
– Мы все надеялись, – сказала ее сестра. – Как только мы увидели тебя, мы начали надеяться. Рашиду нужна хорошая женщина, и мы подумали, что, может быть, он наконец нашел такую.
– Он единственный оставшийся в пустыне брат, – добавила Эмбер, – и теперь ему больше, чем когда-либо, понадобится женщина рядом с ним.
Тора ничего не сказала, просто усадила Атию на колено, молча проклиная этот глупый брак и положение, в которое он ее поставил, потому что это было не ее место, чтобы что-то говорить. Как раз в этот момент появились павлины и отвлекли всех, и разговор сменил направление, и Тора снова смогла дышать и наслаждаться пребыванием в компании других женщин.
Они пили чай с медом, смеялись и говорили о своих детях и мужьях. Они были яркими и красивыми, как бабочки в саду, и Тора поймала себя на том, что хочет стать одной из них, но это означало бы выйти замуж за Рашида по-настоящему.
– Простите, что прерываю, – сказал Карим, появляясь в дверях павильона с любезным поклоном, – но его превосходительство хотел бы поговорить с вами наедине, шейха Виктория.
Айша первая навострила уши.
– Шейха?
– Я думаю, что он так и сказал, – сказала Марина.
Эмбер странно смотрела на нее.
– Но разве это не означало бы ...?
Тора покачала головой, извиняясь, когда она пронеслась мимо них, ее лицо пылало от жара.
– Это не то, что вы подумали ...
* * *
– Я тут подумал, – сказал Рашид несколько минут спустя, потирая подбородок и расхаживая по персидскому ковру в своем большом кабинете, – теперь, когда мои друзья здесь со своими женами и семьями, нам нужно быть осторожными, чтобы у них не сложилось неверного представления о нас.
Он зашагал в другую сторону.
– Я знаю своих друзей, и они раздуют из мухи слона, поэтому я решил, что будет лучше, если я попрошу Карима быть осторожнее с тем, как он обращается к тебе, и скажу им, что ты просто замещаешь роль моей супруги на коронации. Я думаю, будет лучше, если они вообще не узнают об этом браке.
Он внезапно остановился и посмотрел на нее, в его глазах была паника.
– А ты как думаешь?
Тора сглотнула, стоя там, ее пальцы заплетались, когда она тщательно подбирала слова.
– Я думаю, что на самом деле для этого может быть немного поздновато.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
– Что? – Золтан перевел взгляд с Айши на Рашида, когда женщины присоединились к ним перед обедом. – Ты уже женат? Ах ты, хитрый пес! А ты вел себя так, словно это было самое далекое, что могло прийти тебе в голову.
– Но это так!
– И как же это работает, если вы уже женаты?
– Потому что это не настоящий брак!
– Я хочу знать, почему ты не пригласил своих лучших друзей? – потребовал Бахир.
– Да, – сказал Кадар. – Мы приглашали тебя на наши свадьбы.
– Серьезно, вы действительно хотите знать, почему я не пригласил вас на свой фиктивный брак? Может быть, это потому, что Карим поженил нас в самолете по пути сюда. Извини, но когда летишь на высоте сорок тысяч футов, доставлять приглашения на свадьбу немного неудобно.
– Но когда мы разговаривали раньше, ты вел себя так, как будто ты вообще не женат, – сказал Золтан. – Как будто до чего-то подобного оставались годы.
– Кто-нибудь из вас, ребята, слышал меня? Это не настоящий брак!– Он испустил долгий вздох. Он знал, что это произойдет. Он чертовски хорошо это знал. – Послушайте, я должен был жениться на ком-то, чтобы усыновить Атию.
– Почему ты должен был усыновить Атию? – Спросила Марина. – Она ведь твоя сестра, не так ли?
– Да, но наш отец должен был погибнуть в результате крушения вертолета тридцать лет назад, и люди верят в это и, какая, черт возьми, разница, почему? Карим сказал, что ее нужно удочерить, и для этого я должен был жениться. Конец истории.
– Вряд ли! – Фыркнул Бахир. – Мы только добираемся до интересного. Итак, эта женщина вызвалась выйти за тебя замуж, чтобы вытащить тебя из затруднительного положения, не так ли?
– Тора, – сказала Айша. – Ее зовут Тора. Она мне нравится.
– Мне тоже, – сказала ее сестра. – И она великолепна.
– Она австралийка, – с усмешкой вставила Эмбер. – Что в ней может не нравиться?
– Согласен, – сказал Кадар, обнимая жену и целуя ее в щеку. – Эта Тора, должно быть, мазохистка, раз вызвалась выйти за тебя добровольно. В чем ее выгода?
– Что ты имеете в виду, говоря про выгоду?
– Что, она сделала это по доброте душевной?
– Держу пари, это было не из-за его манеры держаться у постели больного.
– Может быть, так оно и было, – предположил Кадар.
– Ладно, ладно, – сказал Рашид, с которого было достаточно, и поднял руку, призывая друзей замолчать. – Так что, возможно, здесь был замешан финансовый стимул. Мы заключили сделку. Ну и что?
– Увы, бедный Рашид, – сказал Золтан, приложив руку к сердцу. – Нелюбимый и нежеланный, оставленный на полке, единственный из братьев пустыни, которому действительно пришлось заплатить женщине, чтобы заставить ее выйти за него замуж.
– Дай мне передохнуть, – прорычал Рашид. – Разве вы, ребята, не делаете вид, что написали путеводитель по романтике, мы все знаем, что это ложь.
– Но никому из нас не нужно было вытаскивать чековую книжку.
Айша огляделась.
– Почему здесь нет Торы? Ты ведь пригласил ее пообедать с нами, не так ли?’
Он закатил глаза.
– Ты этого не сделал! – Сказала Марина, обвиняюще вытаращив глаза. – Только не говори мне, что ты относишься к ней как к наемной прислуге?
– Она наемная прислуга. – Но это тоже было неправдой, он должен был признать. Она была чем-то большим. Намного больше. Он просто не знал, что с этим делать. – В любом случае, я пригласил ее на обед, а она отказалась, сказала, что не хочет мешать воссоединению братьев пустынников и их семей. Этого достаточно для тебя?
Никто другой так не думал, и именно поэтому минуту спустя он уже шел, чтобы настоять на том, чтобы Тора присоединился к ним за обедом.
* * *
Тора выключила свой планшет, все еще улыбаясь. Салли прислала электронное письмо с новостями о том, что Стива поместили в клинику и что лечение началось, и просила ее скрестить пальцы на ногах.
Хорошие новости. Она вознесла безмолвную молитву. По крайней мере, наконец-то хоть что-то пошло правильно.
– Извини меня, Тора, – сказал Юсра. – Его превосходительство здесь, чтобы увидеть тебя.
Тора собралась с духом. Она знала, что будут последствия, если его друзья узнают о браке, хотя, хоть убей, она не могла поверить, как он когда-либо думал, что ему удастся скрыть это от них. Она ожидала гнева. Чего она не ожидала, так это того, что он будет настаивать на том, чтобы она присоединилась к нему, его братьям по пустыне и их женам за обедом.
– Ты уверен? – Спросила она. – Это не натолкнет их на ложное представление?
– У них уже есть неправильное представление. Как насчет того, чтобы доказать, что они ошибаются, и показать им, что ничего не происходит? Кроме того, – добавил он, – кажется, ты пользуешься успехом у женщин. Они пригрозили, что, если я не смогу привести тебя, они придут и сами потащат тебя на обед.
Она рассмеялась.
– В таком случае, как я могу отказаться?
– Ты хочешь взять Атию?
Тора покачала головой. У Юсры не будет проблем. Атия так весело провела время с детьми этим утром, что, вероятно, проспит неделю. Я думаю, что приход детей это лучшее, что могло случиться.
– Кстати, об Атии, – сказал он, когда они шли по коридору мимо сказочных сокровищ, ярких урн и блюд, установленных в нишах в стенах, – ты еще не думала о том, чтобы остаться? По крайней мере, до тех пор, пока не научишь меня, как обращаться с ней.
Тора набрала полные легкие воздуха. Она ни на секунду не поверила, что он был серьезен, когда предложил это, и нет, она больше не думала об этом. Она не могла оставаться дольше, и он не мог ожидать, что она захочет. Это было несправедливо по отношению к Атии, и уж точно несправедливо по отношению к ней. Как бы то ни было, она изо всех сил пыталась вспомнить все причины, по которым она не должна заботиться о Рашиде. Она была лишь временным пристанищем, но чем дольше она была здесь, тем больше он ей нравился. И она не хотела чувствовать себя так, не тогда, когда будет труднее забыть его, когда она уйдет.
Не тогда, когда было бы легче противостоять ему...
– Рашид…
– Нет, – сказал он, останавливая ее перед дверью, за которой ждали его друзья, – ничего не говори сейчас. Потрать время на то, чтобы подумать об этом. Я действительно хочу лучшего для Атии, даже если кажется, что это не так. Я учусь, Тора, тому, что ей нужно. Может быть, слишком медленно, на твой вкус, но я полон решимости поступить с ней правильно.
Затем он взял ее за руку, обхватил ее своими руками, согревая ее кожу, когда его глаза были теплыми и трогали ее сердце.
– Просто пообещай мне, что подумаешь об этом. Я знаю, что прошу многого, но я не буду ожидать, что ты останешься просто так. Мы можем что-нибудь придумать. Чего я хочу сейчас, так это чтобы Атия чувствовала себя в безопасности, а она чувствует себя в безопасности с тобой. Так что ты подумай об этом? И подумай, чего хочешь взамен, чтобы ты смогла остаться, хотя бы чуть дольше?
Тора посмотрела на этого человека, которого когда-то считала жестким и непоколебимым, высокомерным и властным, но который, как она знала, старался изо всех сил.
– Я подумаю об этом, – пообещала она, хотя знала, что все, что потребуется, чтобы заставить ее остаться, будет ничто по сравнению с тем, сколько это в конечном итоге будет стоить для нее.
– Наконец-то, – донесся крик изнутри, когда Рашид открыл дверь. – Мы как раз собирались послать туда отряд.
– Добро пожаловать, Тора, присоединяйся к нам, – сказал другой мужчина. – Наконец-то для тебя есть взрослая компания. Я уверен, что это будет приятная перемена по сравнению с Рашидом.
Тора улыбнулась и посмотрела на Рашида, который хмурился.
– Мои братья по пустыне, – сказал он, представляя троих мужчин, – которых я люблю всей своей жизнью. То есть, кроме тех случаев, когда я хочу их убить.
* * *
День коронации выдался ясным и, по некоторому мнению, почти идеальным, если у тебя в животе не крутится пушечное ядро с шипами.
Рашид встал рано, зная, что откладывать нельзя, наблюдая, как слои утреннего неба отрываются от того места, где он пил кофе на своей террасе, розовый уступает место голубому, точно так же, как покой уступает место безумию.
День будет долгим, без сомнения, бесконечным, завтрак с иностранными сановниками и официальными лицами, а затем длинный извилистый кортеж через город, чтобы показать своего нового эмира перед общественным праздником на самой большой площади города Каджаран. Затем, когда официальная группа направится на официальную церемонию коронации, ворота Дворца развлечений распахнутся для публики, церемония будет транслироваться на больших экранах, перед государственным ужином на шестьсот персон, завершаясь пушечным огнем и фейерверком.
Он уже был измотан.
Измученный и еще более обескураженный.
Его чашка звякнула о блюдце, когда он подошел, чтобы поднять ее, и он поднял дрожащую руку, чтобы осмотреть ее. Боже, что с ним было не так? Он изучал книги. Он прочитал историю и изучил достаточно экономических документов и отчетов, чтобы потопить корабль, он прислушивался к советам Карима и Золтана и Совета старейшин, и все же он задавался вопросом, что он здесь делает.
Долг.
Раздался стук в дверь, и вошел Карим с двумя помощниками, несущими мантии, которые он наденет сегодня.
– Ваше превосходительство, пришло время подготовиться.
* * *
Он был одет и делал последние несколько вдохов как свободный человек, когда услышал тихий стук, но на этот раз это был не Карим. Он исходил от двери, соединяющей апартаменты Торы, двери, которую он никогда не открывал, хотя искушение в образе соблазнительницы находилось с другой стороны. Дверь открылась, и мягкий голос позвал его по имени, голос, который, по его воспаленному разуму, звучал так же круто, как водопад. А потом она вошла, и на мгновение он забыл о боли, лихорадке и проклятой дрожи в руках, потому что он никогда не видел никого более прекрасного.
Она была одета в золотистую мантию, изысканно расшитую, с золотой отделкой, похожей на его собственную, с длинными широкими манжетами на рукавах и тонкой, как паутинка, шелковой шалью на волосах, которая обрамляла ее лицо и развевалась, как облако, когда она двигалась. Она выглядела как что-то из средневековой фантазии.
Его следующая фантазия.
– Рашид, – сказала она, и ее глаза широко раскрылись, когда они увидели его одетым в незнакомую одежду, впервые, когда она видела его одетым таким образом. Она моргнула и, казалось, собралась с духом.
– Я просто хотела пожелать тебе всего хорошего сегодня, – сказала она, – пока все это не сошло с ума.
Они оба знали что, так и будет.
Он кивнул, потому что его челюсть была слишком плотно сжата, чтобы говорить, а пушечное ядро с шипами в животе покатилось и застряло в его внутренностях, и ему пришлось подойти к окну, чтобы ослабить давление.
Её жест, ее простой акт доброты, почти уничтожил его.
Она многое понимала для женщины, которой не было бы здесь, если бы ему не пришлось удочерить Атию и принудить ее к удобному браку. Потому что она стала намного больше, чем просто удобной женой. Ее предложение об открытии Дворца развлечений для публики привело к его включению в сегодняшнее слушание, включение, как ему сообщили, было встречено людьми с огромным нетерпением и большим волнением. Он делился некоторыми богатствами государства, и именно его хвалили за это.
Она понимала гораздо больше, чем он предполагал.
Она скоро уйдет.
И у него перехватило дыхание, когда острые шипы этого пушечного ядра снова вонзились в его сырую и израненную плоть.
* * *
Тора никогда не видела Рашида в мантии, никогда бы не подумала, что человек, который чувствует себя как дома и так хорошо выглядит в западной одежде, может выглядеть так традиционно, и все же он выглядел именно так. Его белоснежные одежды и туника под ними были отделаны золотой отделкой, а головной убор перевязан черной лентой, которую на последнем этапе церемонии, заменят золотой лентой, которая сделает его эмиром.
Высокий и широкоплечий, его кожа выглядела так, словно была отполирована солнцем на фоне такого белого цвета, он выглядел великолепно, как будто был рожден в песках пустыни, рожден, чтобы править, и все же Тора могла видеть битву, происходящую в его душе, могла видеть легкую дрожь в его руках, которую он изо всех сил пытался скрыть.
– Тебе не нужно бояться, – мягко сказала она.
– Что? – Он резко обернулся.
– У тебя нет причин бояться.
– Это то, что ты думаешь? Что я боюсь? – Но его голосу не хватало убежденности в словах, и он понял это по тому, как опустил голову и снова отвернулся.
– Ты сильный, – сказала она у него за спиной. – Ты умный, справедливый и хороший человек, и ты хочешь сделать все возможное для народа Каджарана. Им повезло, что у них есть ты.
Он набрал в грудь воздуха, и его слова, когда они прозвучали, могли быть унесены песком пустыни и горячим ветром.
– Я не был воспитан для этого.
– Но это у тебя в крови. Твой отец...
– Как это у тебя в крови вдруг оказалось, что ты несешь ответственность за благополучие и будущее стольких людей?
– Ты можешь это сделать, Рашид, – сказала она более сурово, чем планировала. – Тебя бы здесь не было, если бы ты в это не верил. Никто из тех, кто знает тебя, никто здесь, в этом дворце, не сомневается в тебе.
– Как ты можешь, человек, которого я знаю мельчайшую часть своей жизни, говорить такое?
– Потому что я видела, как усердно ты работаешь. Я видела, что более слабый человек ушел бы, а жадный остался бы, даже если эта задача была ему не по силам. Ты совсем не такой. Ты можешь сделать это, и ты победишь, и ты будешь хорошим эмиром.
Карим прервал их стуком в дверь.
– Ваше превосходительство, шейха, готовы ли вы?
Она взглянула на него еще раз, прежде чем кивнуть и сказать, что проверит Юсру и Атию, и уже повернулась, чтобы уйти, когда он поймал ее за руку, прежде чем она успела исчезнуть.
– Спасибо тебе за эти слова. Они значат больше, чем ты думаешь. – Он крепко сжал ее руку в своей, прежде чем отпустить. – Я просто надеюсь, что ты права.
Она улыбнулась ему так, что согрела его изнутри так, как никогда не согревало солнце.
– Я знаю, что это так, – сказала она, и ее слова и ее тепло придали ему смелости поверить в это.
* * *
Это было утомительно, но в то же время и захватывающе. Тора сидела рядом с Рашидом на диване в тени шатра, установленного на возвышении перед огромной площадью, уставленной самыми длинными столами, которые она когда-либо видела. Они позавтракали с иностранными сановниками во дворце, и теперь настала очередь народа встретиться со своим будущим эмиром, прежде чем они вернутся во дворец на саму коронацию. Яркие знамена каджарийских цветов развевались в воздухе, соперничая с веселыми праздничными цветами, которые носили женщины и даже некоторые мужчины. По мере того, как пир шел полным ходом, царила атмосфера вечеринки, музыканты и танцоры обеспечивали развлечение, и повсюду слышался смех.
И даже знание того, что их брак был браком по расчету, и что скоро она отправится домой и больше не будет шейхой, не могло уменьшить ее восторга от участия в процессе. На данный момент, по крайней мере, юридически, она была шейхой, и она сделает все возможное для этого дня, даже если в животе у нее порхают бабочки. Но это было не о ней, это было о Рашиде и коронации нового эмира, и это был опыт, который бывает раз в жизни, и она собиралась наслаждаться каждым моментом.
Молодая незнакомая девочка поднялась со своего места и подошла к помосту, держа в руках букет цветов, ее глаза были широко раскрыты и немного испуганы, когда она стояла в ожидании на ступеньках. Карим низко склонился над плечом Торы.
– У нее для тебя цветы, чтобы поприветствовать шейху, если ты позволишь.
– Для меня? – Сегодняшний день должен был быть посвящен только Рашиду, – подумала она. Но все же она улыбнулась и протянула руку, чтобы подбодрить ее, и маленькая девочка улыбнулась в ответ, поднялась по лестнице и поклонилась, прежде чем передать цветы и произнести что-то на каджарезском.
– Что она сказала?
Карим снова низко наклонился.
– Она пожелала тебе много сыновей и дочерей.
– О, – сказала Тора, внезапно смутившись, прежде чем добавить "спасибо" на каджарезском, одно из немногих слов, которые она выучила, чувствуя себя виноватой, потому что теперь она не просто наблюдала за происходящим, она была его участницей.
После этого было больше детей, и больше благословений, и больше цветов, пока их стол не превратился в море цветов, и Тора улыбалась всем желающим, девочкам или мальчикам, и их лица светились, когда она благодарила их. В какой-то момент она взглянула на Рашида и почувствовала пробегающие мурашки, когда обнаружила, что он наблюдает за ней, его взгляд был задумчивым и наполненным чем-то, что выглядело почти как уважение.
* * *
Рашид наблюдал, как она приняла еще один букет цветов, коснувшись пальцами лица ребенка, когда благодарила ее, и девочка вприпрыжку вернулась туда, где сидела ее семья, почти светясь от восторга. Тора была такой же незнакомкой с этой помпой и церемонией, как и он, наблюдателем, оказавшимся в чужом мире, но вы бы ни за что не догадались, что они почти чужаки здесь.
Она была естественной с детьми так же, как и постоянной для него, всегда была рядом с ним, выглядела спокойной, безмятежной и такой красивой, что у него защемило сердце. Было жарко, и оставалось несколько часов, прежде чем они смогли сбежать, и она так легко могла бы возмутилась тем, что ей вообще пришлось участвовать в церемонии, когда она не была его настоящей женой, но она заставила себя выглядеть легко и непринужденно.
Она заставила его поверить, что все возможно.
Без нее у него ничего бы не получилось.
И позже, когда они вернулись во дворец во время коронации, когда Карим снял черную повязку и поднял золотую, чтобы заменить её, он вспомнил ее слова, сказанные этим утром:
– Ты сильный... Ты будешь хорошим эмиром.
Затем Карим произнес древние слова, чтобы короновать его, и возложил корону ему на голову, это было сделано. Он стал эмиром.
В банкетном зале раздались радостные возгласы и аплодисменты, самые громкие из которых доносились из квартала, где сидели его братья по пустыне и их семьи, и он улыбнулся, когда выдохнул, не осознавая, что задерживал дыхание. Он повернулся к ней и увидел влагу в ее глазах, слезы, которые она пролила из-за него, и он был тронут сверх всякой меры. Но прежде чем он смог сказать ей, прежде чем он смог поблагодарить ее за слова этим утром и за ее сегодняшнюю спокойную силу, сначала был еще один пир, еще одна вечеринка с пушечным огнем и фейерверком, над дворцом, который эхом разнесся по всему городу, а также в крошечных пустынных и горных деревушках города Каджаран.
* * *
Было уже за полночь, когда празднества закончились. Юсра уложила Атию обратно в постель несколько часов назад, день формальностей вперемешку с играми с детьми утомил ее, и теперь Рашид молча шел рядом с Торой к их апартаментам. Торе показалось, что сам воздух вокруг них мерцал, было так много энергии, порожденной сегодняшним празднованием, энергии, которая теперь превращала воздух в электрический, когда они двигались, в потоки, заряженные каждым шорохом одежды о одежду, каждым шагом по мраморному полу, как метрономом, выбиваясь из времени, которое у нее оставалось.
Все, в чем она сейчас была уверенна, это в том, что она не хотела, чтобы эта ночь заканчивалась. Она не хотела, чтобы это чувство заканчивалось, чувство покоя с Рашидом, быть частью его жизни... важной частью ... хотя бы на один день. Она хотела сохранить волшебство этого момента и сохранить его драгоценным для себя навсегда. Потому что скоро ее пребывание в Каджаране закончится. Скоро она вернется в Сидней в своей черной юбке и застегнутой рубашке, и больше не будет шелковых халатов, скользящих по ее коже, не будет франжипани в эфире.
Не будет больше Рашида.
Ее сердце сжалось в груди.
На самом деле он для нее ничего не значил. Случайный секс, а затем быстрый выигрыш, сделка, заключенная с дьяволом, с большим количеством горя на этом пути. Он был для нее никем и все же ее сердце забилось сильнее, когда его короновали, она была так горда им.
Никем для нее?
И ее сердце споткнулось в порыве сказать ей, что она лгунья.
Казалось, слишком скоро они оказались у двери, ведущей в ее покои, и она обернулась и посмотрела на него, такого красивого в своих одеждах, его черты: игра тьмы и тени на фоне ослепительной белизны, золото в его голове поблескивало в слабом свете.
– Спасибо, что проводил меня.
Он покачал головой.
– Это ты заслуживаешь благодарности, Тора. То, что ты сказала мне сегодня утром... – Он замолчал, подыскивая слова, и она приложила палец к его губам.
– Я не сказала ничего такого, чего бы ты уже не знал. Может быть, тебе просто нужно было это услышать.
Он поймал ее руку и сильно прижал ее к своему рту.
– Ты замечательная женщина, Тора.
– Нет, Рашид.
– Да, ты знаешь, что это правда. С того момента, как ты приехала, ты произвела впечатление на всех, кого встретила. Сегодня ты была звездой шоу, очаровав всех, от самого маленького ребенка до самого важного сановника. Я знаю, что наш поспешный брак был навязан тебе и нежелателен, но ты была одним из самых ярких моментов моего возвращения в Каджаран.
– У нас был уговор, Рашид, помнишь? Я тоже кое-что из этого извлекла. Деньги, они помогли моему другу в трудную минуту.
– Это было ничто по сравнению со всем, что ты сделала. Я твой должник, Тора. Я не знаю, чем я могу тебе отплатить.
Она уже знала, что момент настал именно сейчас, что если она хочет, чтобы эта ночь продолжалась, она должна быть той, кто сделает это так. Она посмотрела на него, на его темные глаза и красивые измученные черты лица, и поняла, что, уезжая, она оставит часть себя прямо здесь, в Каджаране.
Свое сердце.
– Займись со мной любовью, Рашид.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Рычание вырвалось из его горла, но слова и близко не подошли бы к тому, что он чувствовал сейчас. Он подхватил ее на руки и прижался губами к ее губам, прежде чем отнес в свои апартаменты, где одной рукой разбросал во все стороны цветные подушки, прежде чем благоговейно уложить ее в центре своей кровати.
Не было никакой спешки, как в ту первую их совместную ночь. Они не снимали одежду по отдельности, прежде чем сойтись вместе, на этот раз Рашид раздевал ее, как будто открывал подарок, не торопясь обнажая каждую частичку ее кожи, поклоняясь ей своими губами и языком, очерчивая окрашенные хной узоры на ее руках и ногах, внутренней стороне локтей и тыльной стороне коленей, пока она не задрожала от желания до того, как он надел ей на голову золотую абайю.
Дыхание со свистом вырывалось сквозь его зубы, когда он посмотрел на нее сверху вниз.
– Ты прекрасна, – сказал он ей словами и своими обожающими глазами, и тепло расцвело внутри нее. Она чувствовала себя красивой, когда он так на нее смотрел.
Он сбросил свои одежды и превратился из правителя пустыни в ее правителя. Сегодня вечером она была его королевством и его самым верным подданным. Сегодня вечером она была его королевой. Сегодня вечером она принадлежала ему целиком и полностью, и он отдал ей все взамен.
Они занимались медленной, сладкой любовью до глубокой ночи. Занимались любовью, подумала она, на этот раз не сексом, потому что это крошечное семя связи переросло в нечто большее, нечто более богатое и могущественное.
Любовь.
Эта мысль одновременно ужаснула и взволновала ее, но сегодня вечером это казалось таким правильным.
