Текст книги "В оковах Шейха (ЛП)"
Автор книги: Триш Мори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
* * *
– С вашего позволения, шейха Виктория, – сказал Карим с поклоном, жестом приглашая ее войти, – это ваши апартаменты.
Тора пошатнулась. Она думала, что снаружи от дворца захватывает дух, но когда она вошла внутрь, в воздух, наполненный ароматом жасмина и мускуса, поняла, что находится в какой-то сказочной стране. Стены были украшены позолотой и мозаикой, стулья и столы инкрустированы перламутром. Это был праздник для глаз, и куда бы она ни посмотрела, ее внимания требовало другое произведение искусства. Это было все, что она могла сделать, чтобы не разинуть рот. Это было все, что она могла сделать, чтобы не убежать. Все еще одетая в свою удобную, потрепанную путешествиями униформу, в то время как все вокруг нее было экзотично и красиво, она никогда не чувствовала себя более неуместно.
Карим показывал им апартаменты, которые поглотили бы весь ее дом в Сиднее и при этом оставили бы достаточно места для проживания, и это без учета террасы с видом на бассейн и сад за ее окнами, где заходящее солнце освещало все, включая ряд гор вдалеке в рубиновом сиянии. Это было совершенно волшебно, и это было только снаружи.
Сама спальня была огромной, в ней стояла великолепная позолоченная кровать с балдахином, была приготовлена комната для Атии и еще одна комната для Юсры, местной девочки, которую назначили ее няней, а в главной ванной комнате была ванна, в которой можно было использовать некоторые из домашних бассейнов.
Ее люкс. Все ее. Это означало, что Рашид будет спать в другом месте, и впервые с момента прибытия Тора начала расслабляться. Если она хотела избежать встречи с Рашидом, ей никогда не нужно было покидать безопасность своей комнаты.
Она с тоской посмотрела на кровать с балдахином. Уставшая как от путешествия, так и от эмоциональных американских горок последних часов, прошедших с тех пор, как она вошла в кабинет своего кузена, она уже представляла, как погружается в блаженный сон среди подушек. Завтрашнего дня будет достаточно, чтобы собрать обещанные Рашидом средства и сообщить Салли, что они поступят. К тому времени она, возможно, сможет звучать убедительно, когда скажет Салли, что ее задержка с возвращением домой была вызвана не чем иным, как простой просьбой остаться, пока Атия устроится. Не то, чтобы кто-то мог поверить ей, если бы она сказала им правду. Но это может подождать до завтра. Как только Тора искупает и накормит Атию и убедится, что ей удобно, кровать будет первым местом, куда она направится.
– А за этой дверью, – продолжил Карим, открывая дверь из искусно вырезанного дерева, – находятся апартаменты вашего превосходительства. Комнаты, конечно, смежные.
– Ну конечно, – сказал Рашид с ухмылкой в сторону Торы.
Она поняла, что он снова дразнит ее. Не более, чем насмехаться над ней. И все же внезапно огромная квартира Торы показалась мне недостаточно большой.
Атия закричала, становясь беспокойной, и Тора схватилась за свой шанс.
– Если это все, с вашего позволения? – Спросила она, не желая заходить в апартаменты Рашида. – Я позабочусь об Атии. У нее был долгий день.
– Разве Юсра не может позаботиться о ребенке вместо тебя? – Спросил Карим, указывая на стоящую рядом девушку – Ты не хотела бы поужинать вместе с нами?
В то время как глаза девушки смотрели на Тору с надеждой, темные глаза Рашида заблестели, уголки его губ приподнялись. Он знал, что она избегает его, но прямо сейчас ей было все равно.
– Конечно, я буду рада помощи Юсры, – сказала Тора, улыбаясь девушке, не только потому, чтобы не обидеть ее, но и потому, что она действительно была бы признательна за помощь, особенно когда сон так сильно тянул ее, – но Атия недавно пережила много изменений, и пока она не устроилась я бы хотела сохранить какую-то рутину в ее жизни. Кроме того, я уверена, что вам с Рашидом нужно обсудить много вопросов, которые не требуют моего участия.
– Как пожелаете, – сказал Карим с поклоном, и Тора с удивлением увидел в его глазах что-то похожее на одобрение. – Я распоряжусь, чтобы тебе принесли еду. – Он коснулся пальцами лба Атии, произнес благословение ребенку и пожелал Торе спокойной ночи.
– Увидимся позже, – сказал Рашид.
– В семь утра за завтраком? – Предложила Тора, отказываясь признавать скрытую угрозу в его словах. – Это было бы идеально. Нам также нужно обсудить некоторые детали. Спокойной ночи.
Блеск его глаз и раздувающиеся ноздри сказали ей, что ему не нравится, что она диктует условия, когда они встретятся, или когда его так быстро спроваживают. Без сомнения, ему тоже не нравилось, когда ему напоминали о его части сделки. Жестко. Он обещал, он мог заплатить, значит так и сделает.
– Пойдем, – сказала Тора, поворачиваясь к Юсре. —Давай сейчас искупаем Атию.
Со шорохом одежды Карима она услышала, как он исчез вместе с Рашидом через смежную дверь, и Тора снова смогла дышать.
* * *
Встреча с Золтаном приближалась. Рашид почувствовал, как напряженная боль в животе немного ослабла, но этого было достаточно, чтобы он мог дышать глубже, чем с момента прибытия в Каджаран. Он смотрел со своей террасы на сады, окружающие обширный бассейн внизу. Вокруг него дворец спал. Ночь опустилась быстро, и теперь небо над головой было бархатным саваном иссиня-черного цвета.
Золтан прибудет через три дня, к нему присоединятся Айша и дети, а также Бахир и Кадар со своими семьями за день до коронации. В последний раз они были вместе в Мельбурне на свадьбе Кадара шесть месяцев назад. Для братьев пустыни было бы хорошо снова быть вместе, хотя когда-то их было всего четверо, а теперь каждый раз, когда они собирались вместе, казалось, что их становится больше, жены и дети увеличивают их число. Он покачал головой. Такая возможность была бы немыслима даже несколько лет назад, когда один за другим его братья вступали в брак.
Он остался один. Он не брал в расчет свой поспешно придуманный брак с Торой. Это было не так, как если бы она была настоящей женой. Она уйдет в считанные недели, даже если их брак должен был продлиться год на бумаге. В некотором смысле было прискорбно, что его пустынные братья и их жены вообще встретятся с ней, потому что они должны были соблюдать это временное соглашение. Он услышал какой-то звук и покосился туда, где находились апартаменты Торы, но ночь снова погрузилась в тишину, единственным звуком был шелест пальмовых листьев на едва уловимом ветерке.
Он вздохнул. Что ж, пусть его братья думают все, что захотят. Сейчас у него были гораздо более важные вещи, о которых нужно было думать, например, о стране, полной людей, которым годами предлагали лакомые кусочки, где эмир разбогател на доходах от добычи полезных ископаемых. Все должно было измениться. Меньше денег было бы потрачено на дворцы и безделушки. Больше денег пошло бы на финансирование школ и больниц, особенно за пределами города, где потребности оставались незамеченными и часто игнорировались, когда они были.
Его хватка на алебастровой балюстраде балкона усилилась до боли в костяшках пальцев. Было легко увидеть, в чем заключаются несправедливости, но нужно было так много решить. Мог ли он решить проблемы последних тридцати лет плохого управления?
Почему он вообще рассматривал это?
Но кто-то же должен был это сделать, разделить богатства и перетащить эту страну в двадцать первый век и он был следующим в очереди на трон.
Его внутренности снова сжались сильнее. Боже, что он вообще здесь делает? Днем он был инженером-нефтяником, а ночью слыл плейбоем. Помимо его ДНК, какими качествами он обладал, чтобы управлять страной? Он огляделся по сторонам. Снова раздался тот звук. Ребенок, он понял. Но на этот раз было нечто большее.
Она снова пела эту песню.
Одновременно притягиваемый и отталкивающий, он наблюдал, как Тора вышла из своей комнаты, держа ребенка на руках, когда она пела мягкие, успокаивающие слова колыбельной, которую он никогда не знал, и все же это каким-то образом затронуло какую-то глубокую часть его. Он растворился в тени, пока она покачивалась в ночном воздухе, напевая слова утешения и покоя, ее волосы были убраны в этот проклятый пучок, именно так, как ему нравилось, в то время как голубой свет от бассейна внизу делал ее длинную белую ночную рубашку прозрачной, так что она плыла, как облако, вокруг ее стройной ноги и щекотала верхушки ее босых ступней.
Он проглотил всплеск похоти, наблюдая за происходящим, завороженный.
Ветерок играл с подолом ее ночной рубашки, меняя тени и нашептывая обещания, когда она пела об абрикосах, голубях и водопадах, и некоторые из ее слов были неправильными или неправильно произнесены, но это не имело значения, потому что общий эффект все равно был прекрасным.
Она была прекрасна.
Он стоял в тени, и его сердце билось слишком быстро из-за тайны, которую он не понимал.
Он стоял там совершенно околдованный.
Околдованный и жесткий.
Она закончила песню, последние сладкие ноты растаяли в ночном воздухе, ребенок на ее руках спал. Она повернулась, чтобы вернуться в дом, в тот же момент, когда он вышел из тени. Она ахнула.
– Тора.
Она сделала глубокий вдох, а потом еще один.
– Ты напугал меня. Что ты делаешь на моей террасе?
Он оглянулся на пройденный путь.
– Похоже, у нас есть смежные террасы, а также смежные апартаменты.
Ее глаза моргнули от разочарования, прежде чем закрыться.
– Что ж, спокойной ночи.
– Тора, подожди.
– Зачем? Атии нужно вернуться в постель.
Он посмотрел на ребенка, на ее умиротворенное лицо в руках Торы, не обращая внимания на электричество, заряжающее воздух между ними.
– Она спит.
– Это то, где я хочу быть.
– Тора.
– Почему ты здесь?
– Я не мог уснуть.
– Нет, – сказала она, ее мягкий голос дрожал в бархатной ночи. – Почему ты здесь? Чего ты хочешь?
Мгновение спустя он ответил.
– Тебя.
В этот момент Тора потерял всякое представление о времени, всякое представление о пространстве. Потому что Рашид стоял там в одних только тонких белых пижамных штанах, низко надвинутых на бедра, что не скрывало его возбуждения. И его грудь была обнажена, и в его глазах она могла видеть муку, и прямо сейчас он выглядел так, как будто его изваяли в тени. А потом он придвинулся ближе, и она увидела, что в его темных глазах было нечто большее, чем мука, что-то гораздо более плотское.
Она вздрогнула от макушки головы до кончиков пальцев ног, которые свернулись на прохладной брусчатке, пытаясь ухватиться за мир, в котором она была чужой.
– Рашид ... – Но он уже шагнул ближе, вторгаясь в ее пространство, даже когда она отступила, ее руки защищали ребенка, оставляя ее беззащитной, когда его пальцы запутались в ее волосах. – Рашид ...
А потом его губы коснулись ее губ, и она вдохнула его, и он был теплым, мускусным и мужским, и его вкус и запах заставили ее вернуться туда, где она была в ту первую ночь. Так хорошо. Настолько хорошо, что ее тело ожило с такой готовностью, как будто его губы щелкнули выключателем.
О, Боже.
Она не собиралась его выключать.
Его губы были мягкими, как ночное небо, движение его языка, как падающая звезда, для ее чувств, и в воздухе вокруг них царила магия.
Инстинктивно она открылась ему, она знала его, и его поцелуй стал глубже. Закаленный. Когда он наклонил голову и притянул ее ближе. Раздался пронзительный крик. Протест между ними. И внимание Торы вернулось к ребенку у нее на руках туда, где оно должно было быть до того, как ее соблазнили тени. Она отвернула лицо, высвобождая руку, чтобы надавить на твердую стену его обнаженной груди.
– Рашид, прекрати.
Он моргнул, снова почувствовав себя сбитым с толку. Эта женщина что-то с ним делала. Она заставила его забыть о себе и своей решимости сдерживать свои эмоции, когда он был рядом с ней. Она заставила его забыть обо всем. Он был настолько ослеплен похотью, что совершенно забыл о ребенке на ее руках, своей собственной крошечной сестре. Он все время знал, что будет дрянью, ухаживая за младенцем, и все равно ему было стыдно.
– Прости... с ней все в порядке?
– С ней все в порядке, – сказала Тора, укачивая ее на руках. – Никакого вреда не причинено. – Хотя дрожь в ее голосе говорила ему об обратном. – Может, тебе лучше вернуться в свою комнату?
Он потянулся к ней. Он не хотел уходить.
– Тора... – но она отвернулась.
– Прекрати это! Неужели ты совсем не заботишься об этом ребенке?
– Я удочерил ее, не так ли?
– Счастливая Атия.
– Послушай, – сказал он, качая головой и обращая ее к небесам, – я не просил брать на себя заботу о младенце. Я ничего не знаю о детях.
– Ну, может быть, тебе стоит начать учиться, потому что, честно говоря, Атия заслуживает лучшего. У тебя десятинедельный ребенок, который потерял своих родителей, и ты относишься к ней как к чему-то, что хотел бы засунуть куда-нибудь в картотечный шкаф и забыть. Неужели ты не понимаешь? Она не вещь, Рашид, она ребенок. Ребенок. Ее нужно лелеять, а не просто терпеть. Ей нужны любовь, улыбки и кто-то, кто действительно заботится о ней. Вместо этого она застряла с тобой, угрюмым, обиженным, несчастным тобой и я не могу понять, почему ты должен быть таким. Ты что, забыл, каково это быть ребенком?
Его челюсть была так крепко сжата, что он почувствовал, как напряглись мышцы.
– Нет, на самом деле я этого не делал, но будь уверена, я не планирую отправлять Атию в школу-интернат, чтобы за ней присматривали незнакомые люди при первой же возможности, так что, полагаю, я кое-что знаю о воспитании детей, даже если это и близко не соответствует твоим высоким стандартам. Но все равно спасибо, что так лаконично указала на мои недостатки. – Он повернулся, чтобы уйти, и на этот раз именно она остановила его.
– Рашид, – сказала она, в ее нежных глазах мелькнуло беспокойство. – Это то, что случилось с тобой? Сколько тебе было лет, когда тебя отослали?
– Это не имеет значения, – сказал он со вздохом, проводя рукой по волосам. – Кроме того факта, что это делает меня самым бесполезным человеком, которого когда-либо назначали опекуном кого-либо, не говоря уже о таком младенце, как Атия. – Он посмотрел на ребенка, теперь снова успокоившегося. – Она заслуживает лучшего. – Он поднял глаза на Тору. – Прости, что я тебя прервал. Спокойной ночи, – сказал он и ушел.
Тора, затаив дыхание, вернулась в свои апартаменты, встретив идущую в другую сторону Юсру с расстроенным видом.
– Все в порядке? Я слышала голоса, – сказала она, увидев ребенка на руках Торы. – О, нет. Я должна была проснуться. Она плакала? Мне так жаль, что я не дала вам поспать, пропустив это.
– Все в порядке, – успокоила ее Тора. – Обычно я бы бодрствовала в это время, я была только наполовину в состоянии сна. Возвращайся в постель.
И молодая женщина поклонилась.
– С вашего разрешения, шейха.
– Зови меня Тора, – сказала она. – Меня это гораздо больше устраивает.
– Но ...?
– Тора, – настаивала она. – Как я называю тебя Юсра. В конце концов, мы обе заботимся об Атии. Мы должны быть друзьями.
Молодая девушка неуверенно улыбнулась и еще немного поклонилась.
– Если вам угодно, шейха, – и Тора улыбнулся, когда молодая женщина удалилась.
Тора уложила Атию обратно в постель и некоторое время наблюдала за ней, поражаясь тому, какой спокойной она была после того, как ее мир перевернулся с ног на голову, мир, с которым в десять недель она только начинала справляться. Тора провела кончиком пальца по её пухленькой щеке. Она была маленькой милашкой.
Её должен полюбить собственный брат. Что случилось, что он чувствовал себя настолько неспособным любить Атию? Какое у него было детство? Школа-интернат, причем с самого раннего возраста по слухам. Но почему, когда его отец только недавно умер? Зачем ему было отдавать своего ребенка?
Она забралась обратно в постель и поджала колени под скрещенные руки, стараясь не думать о том, что в Сиднее середина дня, а не середина ночи, стараясь не думать о встрече с Рашидом за завтраком, о которой она просила, и которая теперь казалась такой близкой, время приближалось к каджарийскому утру. Думая вместо этого о том, как она могла бы помочь ему преодолеть все недостатки, которые, как он думал, у него были, и сблизить его с крошечной сестрой.
Она думала, что ей не все равно все это, потому что она хотела бы, чтобы Атия была счастлива. Она вытянула ноги и откинула голову на свои глубокие, гостеприимные подушки. Это не имело ничего общего с болью, которую она чувствовала в глазах Рашида.
Все, чего она хотела, это чтобы Атия была счастлива.
Это было все.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мягкое небо за ее окнами было покрыто слоями розового и голубого, как сахарная вата, когда встала Тора. Атия булькала и осматривала свои руки и пальцы, когда Тора выглянула из-за ее койки.
– Доброе утро, красавица, – сказала она, только чтобы быть вознагражденной широкой, липкой улыбкой, которая заставила ее сердце петь. – О, ты моя, милая, – сказала она, поднимая ее, когда появилась Юсра с подносом кофе.
– Она проснулась? – Спросила девушка.
– Да, и она улыбается. Смотри, – И Юсра подошла ближе и пощекотала ей животик, а малышка задрыгала ножками и издала звук, похожий на икоту, и обе женщины засмеялись.
Они играли с ней, пока не подошло время встречи Торы с Рашидом. Снаружи, на террасе, шли приготовления, она слышала, как кто-то отдавал распоряжения, пока персонал накрывал стол на двоих. Завтрак на террасе с видом на бассейн? Это было бы достаточно приятно, если бы только не напоминало ей о том, что произошло на террасе прошлой ночью.
Она закрыла глаза, скрутила волосы в пучок и приколола его к голове, пытаясь сосредоточиться на том, как она собирается свести Рашида и Атию, и не думать об этом поцелуе. Ей действительно нужно было бы держаться на расстоянии, особенно когда бархатные тени ночи ласкали ее душу и затуманивали ее логику. Больше никаких ночных блужданий для нее. Больше не предполагать, что она была одна. И определенно больше никаких поцелуев. Она прикоснулась пальцем к губам, удивляясь, как мужчина, такой жесткий и холодный, может быть таким нежным и теплым...
Она покачала головой, чтобы прогнать эту мысль. О, нет. Она бы не повторила эту ошибку снова. Если бы она не держала Атию, она не знала, чем бы это могло закончиться.
Лгунья. Она точно знала, чем.
На спине.
Или в душе.
Нет! Она не могла позволить себе думать о той ночи в Сиднее. Это было в прошлом, когда они были не более чем незнакомцами в ночи. Теперь все было по-другому. У нее была работа, которую нужно было сделать, и она докажет ему, что он не может просто щелкнуть пальцами, чтобы добиться своего. Если она больше ничего не добьется до своего отъезда, она покажет ему, что он может любить Атию.
Она в последний раз проверила прическу и макияж, прежде чем нанести нейтральный блеск для губ. Такая, хладнокровная и профессиональная, по крайней мере, снаружи, именно такой, какой ей нужно было быть для этой встречи. Сегодня она не позволит ему вывести ее из себя. Кроме того, она была слишком счастлива, чтобы волноваться. Потому что Атия улыбнулась.
* * *
Когда она подошла, Рашид уже сидел за столом и читал какие-то бумаги. Солнце все еще стояло достаточно низко, чтобы не причинять им неудобств, но в воздухе чувствовалось обещание жары. Он неодобрительно взглянул на нее.
– Тебе что, больше нечего надеть?
Тора вздохнула, садясь. Если она думала, что его откровенность прошлой ночью могла бы сделать его отношение к ней менее враждебным, она ошибалась. Стены между ними снова воздвиглись, не то чтобы она собиралась позволить ему испортить ей хорошее настроение.
– И тебе доброго утра. Надеюсь, ты хорошо выспался.
Он хмыкнул, когда появился официант, положил салфетку ей на колени и принес блюдо с йогуртом и фруктами, прежде чем спросить, не хочет ли она чаю или кофе. Она улыбнулась и попросила кофе, ожидая, пока его нальют, все время осознавая, что мужчина напротив кипит там, со своего места.
– Прекрасное утро, – сказала она, когда официант удалился.
– Ты не можешь ожидать, что будешь носить... – он презрительно кивнул в сторону ее одежды, игнорируя то, что она сказала, – ... это каждый день.
Тора посмотрела на свою одежду, на рубашку и юбку с короткими рукавами, свежую и, насколько она знала, без детской рвоты.
– А что не так с тем, что на мне надето?
– Ничего, если тебе нравятся эти скучные рубашки, которые ты, наверное, называешь униформой. Для справки, мне они не нравятся.
– На тебе тоже рубашка. – Хотя, честно говоря, она была чертовски сексуальнее, чем у нее, белый хлопок был таким тонким, что она могла видеть оттенок его кожи и темные круги ареол там, где ткань касалась его груди. Черт. Она отвела взгляд и сосредоточилась на своем кофе.
– Ты не могла найти что-нибудь более подходящее?
– Забавно, – сказала она с улыбкой, отказываясь поддаваться мрачному настроению Рашида, – но по какой-то странной причине я, кажется, оставила всю свою курортную одежду дома. Поди разберись. – Она пожала плечами. – Кроме того, мне действительно нравится моя форма. Это удобно, практично и отпугивает мужчин ну, обычно это отпугивает мужчин ... за исключением присутствующих, конечно. – Ее подруга Салли всегда шутила, что она надевает свою униформу как форму самозащиты от нежелательного внимания, она была не совсем права, но, как правило, это не вызывало у Торы особого интереса со стороны противоположного пола. – Мужчинам не должны нравиться женщины с книжной внешностью. Если подумать, ты пропустил эту заметку?
Он нахмурился.
– Что тебя так развеселило?
– Ты имеешь в виду, помимо того, что я вижу тебя? – Спросила она, ухмыляясь, потягивая кофе, наслаждаясь пьянящим ароматом пряного напитка, прежде чем продолжить:
– Прекрасный день. Атия улыбнулась этим утром. Может быть, тебе стоит попробовать как-нибудь вырвать листок из ее книги.
– Она улыбнулась, – сказал он, слегка нахмурившись. – Это хорошо?
– Это лучше, чем хорошо, это здорово. Это первая улыбка, которую я вижу у нее. Ты ведь хочешь, чтобы она была счастлива, не так ли?
– Конечно, – сказал он с такой уверенностью, как будто эта идея никогда не приходила ему в голову. А потом он кивнул, и его взгляд смягчился. – Конечно, да, я хочу, чтобы она была счастлива.
–Вот так, – сказала она, чувствуя, что он не был безнадежным человеком, которого изображал, и что он преодолеет все, что мешало ему принять свою новую роль. – Клянусь, ты не сможешь удержаться и влюбишься в нее, когда она тебе улыбнется. Жаль, что я не принесла ее сейчас, чтобы ты мог сам убедиться.
Он выглядел растерянным, не зная, что сказать дальше, как будто снова оказался на незнакомой территории.
– В любом случае, – сказал он, – предполагается, что ты жена эмира. Ты не можешь носить это каждый день, ты будешь выглядеть нелепо. Карим сказал мне вчера вечером, что подготовил для тебя целый гардероб одежды.
– О. – Это то, о чем это было? Прошлой ночью она открыла дверь в гардеробную, размышляя, куда бы ей спрятать свой чемодан, и обнаружила, что он трещит по швам от одежды. Платья из шелка и тончайшего хлопка всех цветов радуги. И она снова закрыла дверь, потому что они явно принадлежали не ей, и нашла другое место, чтобы оставить свой чемодан. Она взяла ложку, чтобы попробовать йогурт.
Рашид взглянул на часы.
– О чем ты хотела со мной поговорить?
Правильно. Она снова положила ложку. Очевидно, что это была не встреча за завтраком, где на самом деле ожидалось позавтракать. Несмотря на ее хорошее настроение, ее сердце немного екнуло от необходимости снова затронуть эту тему. Но не было смысла ходить вокруг да около. Она вытащила из кармана сложенный листок бумаги.
– Вот банковские реквизиты для перевода средств.
Он взял его, проверяя детали, прежде чем его глаза вернулись к ней.
– Не твои данные?
– Это трастовый счет для адвокатской фирмы. – Адвокаты Мэтта, подумала она, закусив губу. Черт. Она действительно не хотела иметь ничего общего с Мэттом или его дружками, но пока этого достаточно.
– Доверительный счет? – Его брови поднялись, он снова окинул взглядом ее рубашку. – Знаешь, ты гораздо интереснее, чем показывает эта форма. Но мы это уже и так знаем. – Он отложил бумаги. – Итак, есть что-нибудь еще?
– Ты сделаешь это? – Спросила она, с трудом веря, что это будет так после событий в самолете. – Сегодня?
Его глаза сузились, как будто они пытались найти путь внутрь нее, чтобы получить ответы на вопросы, которые он хотел задать, но все же не задал:
– Это будет сделано сегодня. Это все?
– Не совсем, – сказала она. – Есть еще кое-что. Я бы хотела получить доступ в интернет. Я вижу, он защищен паролем.
– Ты хочешь написать в Твиттере, что теперь ты шейха Каджарана?
Она поморщилась.
– Вряд ли. Мне нужно связаться со своей работой и сообщить им, что я задержусь с возвращением домой, чтобы они могли начать перераспределять задания.
И скажу Салли, что средства уже в пути. Но ему не нужно было этого знать.
– Я попрошу Карима организовать это. Просто будьте осторожна с тем, что отправляешь из дворца.
– Конечно, спасибо.
– Тогда, – сказал он, собирая свои бумаги и поднимаясь на ноги, – если больше ничего нет, я оставлю тебя. Приятного завтрака.
* * *
У Рашида было несварение желудка, но это не имело никакого отношения к тому, что он съел. Он прошел через дворец к библиотеке, которую они с Каримом выбрали прошлой ночью для своего офиса, и всю дорогу его желудок жаловался. Проклиная Тору всю дорогу. Потому что ему все еще нужно было принять самое важное решение в своей жизни, и, когда она была рядом, он не мог мыслить здраво. И, казалось, не имело значения, как сильно он пытался отгородиться от нее и сказать себе, что она не имеет значения, она была там, попеременно улыбаясь, подкалывая или предлагая ему сочувствие.
Он покачал головой, идя по длинным коридорам. Почему он сказал ей, все то, что сказал прошлой ночью? Его прошлое было его делом, и никого больше. Это было не то, чем он делился с кем-либо, не говоря уже о женщине, которую он подцепил в баре. Но тогда это было не все, чем она была. Тора была гораздо больше, чем просто случайный пикап.
Она была сиделкой его сестры.
И теперь она была его женой, пусть и только номинально.
И он хотел ее, несмотря на все его заявления и слова об обратном, хотел ее так, как будто завтра не наступит. Прошлая ночь была достаточным доказательством этого. Он был слеп от желания, и она охотно ответила на его поцелуй, остановившись только тогда, когда Атия запротестовала.
В то время он ругал себя, думая, что это он виноват, но когда он подумал об этом намного позже, в долгие часы, когда сон ускользал от него, он понял, что она не пыталась оттолкнуть его до того, как Атия заплакала, она была такой же соучастник этого поцелуя, как и он, доказывая ему, что он не единственный, кто так себя чувствует. Чувствуя эту потребность.
Это было не просто односторонне. Между ними все еще оставалось незаконченное дело. Так почему же он боролся с этим? Какой смысл было возводить стены между ними, когда они казались такими бесполезными, и никакая стена еще не остановила его от желания ее? Может быть, было бы лучше разобраться с проблемой лицом к лицу, а не притворяться, что ее не существует. Переспать с ней. Вытащить это из своего организма, чтобы он мог, по крайней мере, мыслить здраво.
Ему нужно было мыслить трезво.
Он остановился, положив руки на дверь в библиотеку.
С другой стороны, может быть, ему лучше было держаться на расстоянии. От нее были одни неприятности. Мадонна, сирена и землеройка, все это в одной раздражающей упаковке.
Он фыркнул. Да, он пытался оставить ее в покое, и посмотри, как далеко это его завело. Но он не мог просто сказать ей, что изменил свое мнение о своей политике невмешательства, и ожидать, что она пойдет на это. Она ясно дала понять, что не собирается снова просто лечь с ним в постель по щелчку его пальцев. Но что же делать?
Устав мучить себя из-за нее, он распахнул двери.
– Ваше превосходительство, – сказал Карим, который ждал его внутри, уже занятый своими заметками и составляя свои бесчисленные планы для Рашида, пока он ждал. – Я надеюсь, ты хорошо спал.
– Более или менее, – сказал он, не желая думать о том, как мало он спал, или о том, почему. – Итак, что мы должны рассмотреть сегодня?
– Много чего, – подтвердил Карим. – Но я знаю, что все это очень сухо, и шейх Золтан скоро будет здесь, поэтому я подумал, что, возможно, завтра мы могли бы совершить экскурсию по новым дворцам Малика, чтобы узнать, не предпочтете ли вы использовать один из них в качестве своей официальной резиденции.
– Если ты считаешь, что это важно. Напомни, сколько их было?
– Шесть.
Боже мой. Рашид подавил вздох, чувствуя себя уже отягощенным объемом исторических и экономических текстов, которые ему дали переварить.
– Разве нет более важных вопросов для рассмотрения?
– Конечно. Но если я могу использовать выражение, которое вам, возможно, хорошо известно, Рим был построен не за один день. Вам еще предстоит принять эту роль, и было бы глупо ожидать, что вы справитесь с ней за одну ночь. В королевстве есть вещи, которые нужно оценить, которые не требуют вашего изучения старых документов или пыльных томов двадцать четыре часа в сутки, вещи, которые могут дать вам более широкое представление перед вашей возможной коронацией.
–Хорошо, – уступил Рашид, сжимая пальцами переносицу. – Устрой это.
Карим поклонился.
– Сделано.
И вдруг Рашида осенило.
– А как насчет Торы? Может, она тоже поедет?
– Шейха Виктория? – Визирь покачал головой, размышляя. – Не вижу препятствий, почему бы и нет. Она, без сомнения, была бы рада увидеть еще что-нибудь из нашей архитектуры.
– Это не вызовет никаких проблем, если люди увидят Тору со мной, только для того, чтобы она впоследствии исчезла?
Карим выглядел беззастенчиво, взвешивая воздух своими большими руками.
– Это не будет проблемой. За прошедшие годы наши люди привыкли видеть нашего эмира с любой из множества наложниц, и, честно говоря, они были бы еще больше удивлены, узнав, что ты не женат.
– Отлично, – сказал Рашид, потирая руки, когда впервые за день улыбнулся. Может быть, день, проведенный с ним, докажет ей, что он не тот угрюмый, обиженный и несчастный монстр, которым она его нарисовала. Может быть, если бы они могли сначала подружиться, они могли бы стать чем-то большим... – Итак, на чем мы остановились?
* * *
Тора наслаждалась днем чистого девчачьего веселья. Это началось утром, когда Юсра провела для нее экскурсию по различным садам дворца, вокруг бассейнов и фонтанов, где пышная листва, цветы и брызги воды в сочетании делали воздух восхитительно прохладным и ароматным, а крошечные птички порхали от куста к кусту. Это было экзотично, необычно и безмятежно. И после напряженного завтрака с Рашидом Тора почувствовала, как спокойствие проникает в ее кости, и она снова может дышать.
