Текст книги "Темная принцесса (ЛП)"

Автор книги: Трейси Лоррейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Мои глаза удерживают его, когда он грубо сглатывает, его губы слегка приоткрываются, а брови слегка хмурятся.

– Умный. – Он насмехается над этим, но его аргумент прерывается, когда мой язык находит начало его V-образной линии. – Решительный. – Я опускаюсь ниже, заставляя его снова зарычать, прежде чем мои пальцы находят завязку на его спортивных штанах. – Страстный.

Я опускаю ткань, и он помогает мне, поднимая свою задницу с шезлонга.

– Сексуальный. Темный. Немного сломанный, но во многом совершенный.

– Калли, – выдыхает он, когда я облизываю его твердую длину.

Обхватывая рукой основание его члена, я обвожу языком головку, наслаждаясь глубоким стоном, срывающимся с его губ, и тем, как его бедра подскакивают на шезлонге.

– Черт возьми, Ангел, – рявкает он, когда я наконец беру его в рот. – Ах, чееерт, – стонет он, его пальцы запутываются в моих волосах, посылая вспышку боли вниз по позвоночнику. – Твой рот. Блядь. Мне этого никогда не будет достаточно.

– Хорошо. Потому что у тебя не будет шанса, – признаюсь я, прежде чем снова прижаться к нему.

Возможно, я неопытна в этом, но я быстро поняла, что ему нравится. Где лизать, насколько сильно сосать, и в мгновение ока его длина набухает у меня между губ, готовясь к удару.

– Черт, ты так хорошо сосешь у меня, красавица. Твой рот грешен.

Как раз перед тем, как он кончает, раздается грохот, который звучит так, будто он исходит изнутри дома. Но я не хочу, чтобы это заканчивалось здесь, несмотря на то, как его глаза расширяются, когда он удерживает мои, я не сдаюсь.

Я беру его глубже, сосу сильнее, и не секундой позже его низкий стон удовольствия раздается вокруг нас, когда он кончает мне в горло.

Садясь, я вытираю рот тыльной стороной ладони, его вкус наполняет мой рот, когда я проглатываю его.

– Черт возьми, да, – выдыхает он, притягивая меня за волосы и прижимаясь своими губами к моим.

Его язык едва касается моего, прежде чем раздается еще один хлопок и крик.

– Черт.

Прежде чем я понимаю, что происходит, меня швыряют на шезлонг с такой силой, что я, черт возьми, чуть не отскакиваю с другой стороны.

К тому времени, как я поднимаю взгляд, Деймон уже прячется за раздвижной дверью и заглядывает внутрь темного дома.

Он выглядит как долбаный Джеймс Бонд, стоящий там. Если Джеймсу Бонду было почти восемнадцать и он был невероятно сексуален, то есть.

– Что это? – шепчу я.

Он машет мне рукой, чтобы я заткнулась, прежде чем проскользнуть в дом.

Мое сердце подскакивает к горлу, когда его окутывает тьма, и моя паника усиливается.

– О черт, – тихо выдыхаю я, пробираясь к дверям, отчаянно пытаясь услышать что-нибудь, что может происходить внутри.

До меня доносятся тихие голоса, но у меня нет шансов услышать, что они на самом деле говорят. Мое сердце бьется так сильно, что заглушает все остальное происходящее.

У меня дрожат руки при мысли о том, что итальянцы найдут нас. О том, что они придут сюда, чтобы забрать меня.

У меня скручивает живот, когда я думаю о том, что Деймона поймали, что они заберут и его тоже. О том, что они причинят ему боль из-за меня.

Мои ноги двигаются без команды для моего мозга, и я быстро обнаруживаю, что огибаю гостиную по направлению к блоку, где Деймон спрятал свое оружие и оружие Алекса после того, как мы вчера тренировались по стрельбе по мишеням на пляже.

Я съеживаюсь, когда скрипит выдвижной ящик, но секунду спустя громкий крик боли наполняет дом, и я двигаюсь быстрее.

Деймон.

Держа пистолет на поясе, я направляюсь по коридору. Громкий хлопок и крушение какой-то мебели заставляют меня подпрыгнуть, но я заставляю себя сохранять спокойствие.

Деймон смертельно опасен. Лучший солдат, который когда-либо был у папы и дяди Дэмиена.

Если кто-то и может справиться с тем, что сейчас происходит на кухне, и обеспечить мою безопасность, то это он.

Но я отказываюсь съеживаться, как слабая маленькая леди. Потому что я не такая. В моих жилах течет кровь Чирилло, и я полна решимости проявить себя. Быть не просто легкомысленной наследницей, которая не может защитить себя и тех, кого любит.

Мои шаги замедляются от осознания этого, но у меня нет времени останавливаться от тяжести этого прямо сейчас. Особенно когда еще один громкий хлопок и вопль достигают моих ушей.

Бросаясь вперед, я снимаю пистолет с предохранителя, как показывал мне Деймон, и переступаю порог.

Мои глаза расширяются от того, как все это происходит, когда трое парней, одного с нами возраста, выходят против Деймона, который сжимает нож и выглядит намного лучше, чем каждый из них.

Нога Деймона врезается в живот одному из них, отбрасывая его назад ко мне. Я отпрыгиваю в сторону, все еще невидимая, когда прячусь за углом.

– Ублюдок, – ворчит Деймон, и я поднимаю взгляд, чтобы обнаружить двух других на нем, нож в его руке со звоном падает на пол.

– Ты сказал, что это место будет легкой добычей, – жалуется один из парней, но никто не отвечает.

Парень на полу недалеко от меня начинает подниматься на ноги, и я улавливаю свой момент.

В ту секунду, когда он на полпути вверх, я обхватываю его рукой за горло в удушающем захвате – снова, точно так, как мне показывал Деймон – и прижимаю дуло пистолета к его виску.

– Отпусти его, или этот не выйдет отсюда с вами. – Мой холодный, жесткий голос прорезает воздух, и все взгляды обращаются на меня.

Глаза Деймона расширяются от шока, но я почти уверена, что также не упускаю того, как они темнеют от желания.

Двое парней, которые начали его одолевать, делают, как им сказали, и отступают.

Один из них тянется к своему боку, и я быстро понимаю, что из него льется кровь. Один взгляд на нож, который скользнул по полу, говорит мне, что именно там произошло.

– Мы пришли сюда не за неприятностями, – кричит парень под моим прицелом, его голос срывается от страха. – Мы думали, что тут пусто.

– Так ты собирался ограбить это место?

– Нам жаль, ладно? – говорит парень без ножевого ранения, пытаясь отступить к распахивающейся двери.

– Мы не можем просто позволить тебе уйти отсюда сейчас. Что, если ты натравишь на нас полицию?

– Мы не будем, чувак. Мы клянемся.

Не сводя глаз с двух нападавших на него, Деймон подходит ближе, прежде чем опуститься на корточки и изучить парня в моих объятиях.

Я понятия не имею, что он видит, но это, кажется, очаровывает его.

– У кого из вас есть заначка? – спрашивает он, снова вставая и вытирая руки о спортивные штаны, как будто для него это обычное дело, в то время как я изо всех сил стараюсь не позволить своим рукам дрожать. – НУ? – гремит он, когда никто не отвечает.

– У м-м-меня е-есть, – говорит парень с ножевым ранением.

– Покажи мне.

Он медленно засовывает руку в карман и вытаскивает упаковку из фольги.

– Брось это на пол.

Его губы приоткрываются, чтобы возразить, но он, должно быть, видит обещание смерти в глазах Деймона и решает не бросать ему вызов.

Маленький сверток попадает прямо в середину одной из плиток.

– Тебя сюда кто-нибудь посылал?

– Н-нет. Мы месяцами включали и выключали наблюдение за домом. Тут всегда пусто.

– Ну, ты определенно выбрал для этого не тот гребаный день, да? – Бормочет Деймон, его голос полон веселья.

По комнате разносится всхлип, и когда я смотрю на придурка с ножевым ранением, я замечаю, что его лицо с каждой секундой становится все бледнее, а кровь течет сквозь его пальцы, впитываясь в его и без того грязные джинсы.

Потянувшись за кухонным полотенцем, Деймон направляется ко мне.

– Я хочу, чтобы ваши телефоны тоже были на полу.

Двое напротив меня нерешительно подчиняются, но парень в моих объятиях не двигается.

– Это относится и к тебе, засранец, – ворчу я, сильнее прижимая пистолет к его голове.

– Если бы ты знал, кто она такая, ты бы сейчас не колебался, – предупреждает Деймон.

Мои глаза ловят его взгляд, и миллион и одно грязное обещание наполняют его глаза наряду с жаждой крови, которая говорит мне, что он хотел бы посмотреть, как я пристрелю этого ублюдка.

Одной этой мысли почти достаточно, чтобы заставить меня сделать это.

Наконец, он вытаскивает свой телефон из кармана, и он падает на пол вместе с остальными.

– Отпусти его, красавица. – Я делаю, как он говорит, но не убираю пистолет. – Иди встань со своими тупыми друзьями вон там.

Деймон подходит ко мне и шокирует меня до смерти, когда его рука резко сжимает мой затылок и он облизывает щеку.

– Ты чертовски возбуждаешь меня, Ангел. У тебя в руках этот пистолет. Черт, – ворчит он мне на ухо. – Однажды я увижу, как ты вышибешь мозги какому-нибудь ублюдку, прежде чем заставлю тебя закричать прямо здесь и сейчас.

Мне удается уловить всхлип желания, который вырывается у меня из горла, прежде чем вырваться на свободу.

Трое парней, стоящих по другую сторону кухни, смотрят на нас так, как будто мы не можем быть настоящими, и моя грудь раздувается от власти, которой мы обладаем над ними троими.

– Я хочу, чтобы ваши удостоверения личности были там вместе с вашими телефонами.

На этот раз они не колеблются.

– К черту это. Просто брось все. Мы с моей девочкой с удовольствием устроим небольшой костер со всем вашим дерьмом, как только вы уберетесь.

Они делают то, что им сказано, за секунду до того, как на джинсах парня, которого я держала, появляется подозрительно выглядящее мокрое пятно.

– Прямо сейчас выглядишь как большой мужчина, да? – Бормочу я. – Держу пари, всем девчонкам нравится твой член, пахнущий мочой.

Деймон сдерживает смех над моими словами, вытирая пистолет, который он взял у меня из рук.

– Передавайте это по кругу, убедитесь, что вы все хорошо к этому прикасаетесь.

И снова они делают то, что им сказали, и Деймон забирает его обратно, используя кухонное полотенце, теперь оно покрыто их отпечатками.

– Ладно, я просто пойду дальше и предположу, что вы всего лишь несколько слабаков, наркоманов-неудачников, которые чертовски боятся того, что случится с вашими тугими задницами, если мы вызовем копов и отдадим им это, – говорит Деймон, указывая на маленькую куча улик, которые он поручил им собрать для нас. – И я также собираюсь предположить, что вы выйдите отсюда и забудете, что все это когда-либо происходило.

Он тянется ко мне и притягивает к своему телу, обнимая за талию и вдыхая мой аромат.

– Я предлагаю вам отвести его в неотложку и сказать, что вы все попали в аварию, когда были под кайфом – и чертовски глупы – и подлатать его, пока он не истек кровью до смерти. И если все будет хорошо, мы больше никогда не будем иметь ничего общего друг с другом. Вам понятно?

Они все кивают. Мне с трудом удается подавить улыбку, которая хочет расползтись по моему лицу от того, как быстро они превратились из опасных подражателей в испуганных маленьких кисок из-за нас двоих. Ладно, из-за Деймона, но я с радостью приму на себя часть этой заслуги, потому что, в конце концов, именно у меня был пистолет.

– Хорошо. А теперь убирайтесь нахуй, пока я не был вынужден убить вас всех и выбросить ваши задницы в океан на съедение рыбам.

Они убегают так быстро, что это действительно вызывает жалость, и они даже закрывают за собой дверь, которая, конечно, больше не закрывается должным образом из-за их неудачной попытки взлома.

– Сейчас, – рычит Деймон, хватая меня сзади за шею и толкая вперед через кровавую бойню, которой является кухня.

– Что ты– Мои слова обрываются, когда он наклоняет меня, другой рукой возвращая мою задницу именно туда, куда он хочет.

– Держись за стойку. Сцепи локти. Это не будет нежно.

О, черт.

Жар разливается между моих бедер от грязных обещаний того, что должно произойти.

Его пальцы хватаются за пояс моих леггинсов, прежде чем он грубо стягивает их вниз по моим бедрам и оставляет чуть выше колен, как только достигает, чего хочет.

Треск.

– Срань господня, – ахаю я, когда его ладонь обжигает мою задницу.

– Ты, блядь, понятия не имеешь, не так ли, Ангел?

– Я-я… э-э…

– Вижу тебя с этим пистолетом. Вижу, как ты угрожаешь жизни этого ублюдка. Мне никогда в жизни не было так чертовски тяжело. Ты чертовски жестокая, красивая, и на это чертовски умопомрачительно смотреть.

– Да, – кричу я, когда он снова шлепает меня.

– Мне нужно тебя трахнуть.

– О, Боже.

– Это ни в коем случае не будет мягким, или нежным, или любящим. Это будет грубо, жестоко и, вероятно, будет больно, – предупреждает он, как будто я собираюсь отступить и убежать от него сейчас.

– Да. Все это, да.

– Черт, ты идеальна, – стонет он, прежде чем потереться головкой члена о мою киску. – И ты такая чертовски влажная для меня. Насилие возбуждает тебя так же, как и меня?

– Похоже на то, – бормочу я, выгибая спину в надежде, что он даст мне больше, чем просто будет дразнить мой клитор своим членом. – Николас.

– Отчаянная маленькая шлюха, не так ли, Ангел? Скажи мне, как сильно ты нуждаешься во мне, наполняющем тебя прямо сейчас.

– Так сильно. Пожалуйста, Николас. Мне нужен твой– да, – кричу я, когда он, наконец, толкается вперед, заполняя меня до отказа и почти заставляя меня врезаться в стойку, которую я должна была держать.

– Сцепи руки, – ворчит он, прежде чем выйти почти до конца. Он не дает мне ни секунды, чтобы отдышаться, он просто врывается обратно, трахая меня до тех пор, пока мы оба не становимся потными, тяжело дышащими, которые едва могут держаться на ногах.

16

ДЕЙМОН

Калли все еще спит, пока я собираю остальную часть кухни обратно. Я запер дверь, прежде чем отнести ее в душ, и попытался выкинуть из головы образ того, как она приставляет пистолет к голове этого ублюдка. Это было принятие желаемого за действительное. Оказывается, каждый гребаный раз, когда я думаю об этом, я снова становлюсь твердым, как гвоздь.

Вытащить свою задницу из постели, чтобы прийти и разобраться в этом беспорядке, вместо того, чтобы разбудить мою девочку и снова овладеть ею, было тяжело. Намеренный каламбур.

Но, несмотря на мою бесконечную потребность в ней, я оставил ее отдыхать.

Я был груб с ней прошлой ночью. Слишком груб. Если она сможет нормально ходить сегодня, я буду поражен.

Чувство вины захлестывает меня, когда я вспоминаю, как сильно мои пальцы впились в ее бедра, как сильно я взял ее. Я знаю, что она не стеклянная, и я сделаю все, что смогу, чтобы доказать ей, что я не вижу в ней какую-то невинную, бесполезную маленькую принцессу, как это делают другие. Но даже сейчас. Я зашел слишком далеко.

Я возвращаюсь в дом после того, как выбросил не подлежащие восстановлению обеденный стол и стулья в палисадник, когда начинает звонить мой телефон. Мое сердце замирает, как всегда, и становится только хуже, когда я достаю его из кармана и вижу, что на меня смотрит имя Эвана.

Проходя по дому, я быстро проскальзываю в раздвижную дверь и не останавливаюсь, пока не оказываюсь в нескольких дюймах от того места, где вода набегает на берег.

– Босс, – говорю я, как только он касается моего уха.

Я возношу безмолвную молитву, чтобы сегодня не наступил тот день, когда все это закончится. Но я уже знаю, что это бессмысленно. Глубоко в моем животе сидит тяжелый комок страха. Мое подсознание уже знает, что вот-вот сорвется с губ Эвана. Невысказанные слова текут по моим венам, как яд, леденя меня изнутри.

– Пришло время вернуть мою девочку домой, Деймон.

Несмотря на нежелание реагировать на его заявление, весь воздух вырывается из моих легких, когда разочарование поражает меня с силой гигантского реактивного самолета, мать его.

– Все улажено? – Спрашиваю я, придавая своему тону легкость, которой я определенно не чувствую.

– Да. Мы пришли к соглашению, которое не позволит ей вмешиваться.

– И что это? – Подсказываю я, желая убедиться, что согласен с тем, что не собираюсь вести свою девочку прямо в зону боевых действий.

– Ты в отпуске, Деймон. Детали не имеют значения. Для нее безопасно возвращаться домой.

– Тебе не кажется, что—

– В эти выходные у Кассандры день рождения. Она хочет, чтобы ее дочь была здесь, чтобы отпраздновать с ней.

Мне почти удается проглотить то, что я действительно думаю по этому поводу. Вы всегда можете положиться на Кассандру, которая попытается скрыть уродство этой жизни, наложит на лицо косметику и будет веселиться, как будто в мире все хорошо.

– Верно, – бормочу я, мои внутренности болезненно скручиваются.

– Охрана усилена. За ней все время будут присматривать.

Чертовски здорово.

У меня подкашиваются ноги, и я падаю на задницу.

– Все в порядке, сынок?

– Да. С нетерпением жду возвращения.

– Как продвигается учеба?

Мои мысли возвращаются ко вчерашнему занятию в обнаженном виде. – Э-э… – Я запускаю руку в волосы, дергая до тех пор, пока боль не становится сильнее моего желания, когда я думаю о том, как она сидит верхом у меня на коленях, ее сиськи прямо у моего лица, когда она допрашивала меня. – Да. Хорошо.

– Моя Калли – ангел. Я полностью в ней уверен.

Мне нечего на это сказать. Мое сердце слишком занято тем, что разбивается на миллион крошечных кусочков.

– Дай мне знать, когда тебя ждать домой.

– Идет. Если что-то изменится, дай мне знать, – говорю я, надеясь и молясь, чтобы в ближайшие пару часов что-нибудь началось и остановило нас от возвращения.

У нас есть еще неделя до начала занятий. Мы легко могли бы остаться здесь подольше. Ну, мы могли бы, если бы не чертов день рождения королевы Кассандры.

– Скоро увидимся, – говорит он, и его тон говорит мне, что здесь нет места для споров.

Он вешает трубку, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще. В ту секунду, когда наступает тишина, моя рука опускается, а вместе с ней падает и сердце.

– Черт, – выдыхаю я, глядя на море, раннее утреннее солнце заставляет волны переливаться обещанием нового дня. Все это время тьма вцепляется в мои внутренности, когда мой мир начинает рушиться вокруг меня.

Возвращение в Лондон фактически означает подписание свидетельства о смерти всего, что мы здесь построили. Больше никаких ночных купаний голышом с моей девочкой. Больше никакого грязного душа или ленивого утра. Больше не будет… ее.

Уронив голову на руки, я закрываю глаза, борясь за то, чтобы удержать все, что я узнал о себе здесь. Сила, которую дала мне Калли, чтобы встретиться лицом к лицу с несколькими моими демонами и принять ее помощь.

Как я могу вернуться в свою квартиру без этого? Без ее мягкой улыбки, ее нежных прикосновений, ее отчаянных криков о большем.

Я понятия не имею, как долго я сижу там, утопая в собственной печали и жалости к себе. Но солнце намного выше в небе, и оно начало обжигать мою кожу некоторое время назад.

Я наполовину ожидал, что она проснется и придет искать меня, но от нее не было никаких признаков.

Понимая, что Эван хочет, чтобы она вернулась домой как можно скорее, я в конце концов поднимаюсь на ноги и направляюсь к дому. Каждый шаг причиняет боль, мое сердце становится пустее, а душа темнее с каждым шагом, который я заставляю себя сделать.

К тому времени, как я проскальзываю в гостиную, я снова воздвиг стены так высоко, что, клянусь, ничто не сможет коснуться меня.

Я становлюсь пустой версией себя, которой был так долго, что забыл о существовании мальчика, которым я когда-то был.

Мои шаги замедляются, когда я переступаю порог спальни и нахожу Калли все еще крепко спящей, стянув одеяло до пят, открывая мне всю длину своего тела.

У меня текут слюнки, когда я пробегаю глазами по ложбинке у нее на талии и спускаюсь к ее круглой, восхитительной заднице.

Мой член шевелится в предвкушении, но я уже знаю, что мы туда не пойдем.

После прошлой ночи это произошло как нельзя кстати.

Наша последняя встреча оставит у нее воспоминание о том, какой я на самом деле жестокий, эгоистичный, разрушительный мудак.

Таким она должна меня помнить. Это то, что ей нужно. Потому что, если она не возненавидит меня, если она попытается бороться за меня и позволит мне хотя бы на секунду поверить, что мы могли бы быть кем-то за пределами нашего маленького кусочка рая здесь, тогда я сломаюсь и сделаю что-нибудь глупое, например, пойду к Эвану, умоляя отдать мне его дочь. Поступить так было бы все равно что выписать себе смертный приговор.

Черт.

Как я могу просто уйти от нее?

Я всю свою жизнь учился быть сильным. Всегда выходить победителем из любой ситуации. И я это делал. До этого момента в моей жизни ничто не могло победить меня.

Но есть она.

Мой ангел.

Мое утешение.

Мое все.

Теперь мне просто нужно придумать способ построить будущее без нее.

Ради нее.

Потому что, несмотря на то, во что она пытается заставить меня поверить…

Она заслуживает лучшего, чем я.

Запирая последнюю частичку Николаса, я натягиваю маску и приступаю к тому, что мне нужно сделать.

Моим приоритетом всегда была она. Держать ее в безопасности. И это прямо сейчас ничем не отличается.

– Прости, Ангел.

17

КАЛЛИ

Солнечный свет заливает комнату, обжигая мои глаза сквозь закрытые веки, когда Деймон раздвигает шторы, немедленно будя меня.

Очевидно, у него есть планы на это утро, но я могла бы придумать больше, чем несколько других способов, которыми он мог бы меня разбудить.

Мои мышцы болят и тянут, когда я поворачиваюсь к свету, напоминая мне обо всем, что произошло прошлой ночью.

Меня снова охватывает чувство власти, когда я думаю о том, как приставила пистолет к голове этого придурка. Я думала, что понимаю пристрастие парней к такой жизни. К опасностям, насилию, тьме, но прошлой ночью я поняла это. Я почувствовала вкус той жажды крови, которая так ярко светилась в глазах парней – черт возьми, даже девушек. И я не могу отрицать, что хочу попробовать это снова.

Я, наконец, поднимаю глаза, только когда на меня опускается тьма.

Мое сердце подпрыгивает, а желудок сжимается от волнения, когда я обнаруживаю, что Деймон нависает надо мной. Но все меняется в ту секунду, когда я смотрю в его глаза, потому что я не нахожу той легкости, которая была в них всю прошлую неделю, того неотфильтрованного желания, которое исходило от него постоянно. Вместо этого я нахожу замкнутую тьму, о существовании которой почти забыла.

Мое сердце падает, когда меня охватывает паника.

У меня не хватает слов, когда я борюсь за то, чтобы вдохнуть нужный мне воздух.

Я знаю, что означает этот взгляд. Я боялась, что он последует за любым телефонным звонком, который он получил, с того дня, как я проснулась здесь.

Я хочу просить, умолять, сделать все, что угодно, чтобы это не случилось.

Но я знаю, что это невозможно.

– Нет – это единственное слово, которое мне удается выдавить из себя в конце концов, поскольку Деймон продолжает безучастно смотреть на меня.

Моего Николаса давно нет. На его месте Деймон, солдат, которого видят все остальные.

Слезы обжигают мои глаза, а к горлу подступает комок.

– Вставай и собирай свое барахло, – холодно требует он.

– Деймон, нет. Пожалуйста, – умоляю я, перекидывая ноги через край кровати и поднимаясь на ноги.

Утренняя прохлада в воздухе вызывает мурашки по моей обнаженной коже, а соски сжимаются.

Но он не смотрит.

Его холодные, отстраненные глаза не отрываются от моих, и это разрывает меня на части.

– Не делай этого, – умоляю я, поднимая руку, чтобы дотянуться до него. Но он видит, что это приближается, и делает шаг назад, следя за тем, чтобы мои пальцы не соприкоснулись с его.

– Я ничего не делаю, Калли.

Калли. Не ангел, не красавица.

Просто Калли.

Это разбивает мое сердце быстрее и сильнее, чем я думала, что это возможно.

Слезы застывают на моих ресницах, и я борюсь с собой, чтобы сдержать их, не сорваться так быстро у него на глазах.

– Я не хочу уходить. Я не хочу этого. Я-я н-не—

– Собирай свое барахло, или я сделаю это за тебя. Мы уезжаем через тридцать минут.

Он отворачивается от меня, разрывая любую связь, которая все еще потрескивала между нами, и направляется к двери.

– Деймон, – кричу я, боль разрывает мою грудь от этой новой реальности, в которой я проснулась.

Он останавливается в дверях, и по моим венам струится слабая надежда, что я смогу взобраться на стены, которые он возвел с тех пор, как узнал, что нам предстояло сделать сегодня.

Его плечи немного напрягаются, прежде чем он снова смотрит на меня.

Моя надежда увядает и умирает в ту секунду, когда наши взгляды встречаются.

Его не переубедишь.

Ему отдали приказ, и, будучи хорошим маленьким солдатом, которым он является, он последует, отбросив все, что он чувствует, все, чего он действительно хочет.

Это жестокое осознание того, что независимо от того, что он говорил мне во время нашего пребывания здесь, он всегда будет ставить Семью превыше всего.

Рыдание вырывается из моего горла, когда я молча умоляю его не делать этого. Не замыкаться в себе и не забывать все, что мы здесь нашли.

Все мои надежды и мечты о том, что это что-то значит, любая возможность того, что мы могли бы продолжить это дома, что мы могли бы бороться за это вместе, рушатся у моих ног.

Он моргает, и с таким же успехом он мог бы просто вырвать мое сердце прямо из груди и растоптать его, прежде чем уйти, не сказав больше ни слова.

Я стою там посреди комнаты, абсолютно голая, и весь мой мир рушится у моих ног.

Мой желудок сжимается, а сердце истекает кровью, и, прежде чем я понимаю, что происходит, я бегу в ванную. Мои колени ударяются о кафельный пол в ту секунду, когда я оказываюсь перед туалетом, но я ничего не чувствую, поскольку мой желудок сводит судорогой и заставляет меня выблевать то, что осталось от водки и чипсов, которыми мы с Деймоном перекусывали во время нашего дикого секс-феста на разрушенной кухне.

Я вздрагиваю, пока ничего не остается, прежде чем положить руку на сиденье и положить на нее голову.

Слезы от рвоты окрашивают мои щеки, но я отказываюсь плакать. Я отказываюсь позволить ему увидеть, как легко было сломать меня.

Всего один взгляд.

Один холодный, отстраненный взгляд, и все, что я открыла в нем за последнюю неделю, было надежно запихнуто обратно в непроницаемую коробку, в которой раньше было спрятано. И что-то подсказывает мне, что открыть ее во второй раз будет еще сложнее.

С тяжелым вздохом я поднимаюсь на ноги и подхожу, чтобы встать перед раковиной.

Пустота в моих глазах заставляет меня задыхаться. Они горят от потребности изгнать это отчаянное, но безнадежное чувство, которое кружится внутри меня, как шторм. Но я не буду плакать. Нет, пока я не останусь одна.

Смирись, Каллиста, говорю я себе, глядя мертвым взглядом в свои холодные глаза.

Я становлюсь выше и расправляю плечи, делая все возможное, чтобы натянуть свою собственную маску.

– Ты Чирилло, и ты сильнее дьявола.

С вновь обретенной силой, хотя и вынужденной, я тянусь за зубной щеткой, чтобы смыть минутную слабость.

Я работаю на автопилоте, натягивая леггинсы и толстовку с капюшоном в надежде, что смогу спрятаться в них. Если бы у меня было больше времени, мой выбор одежды мог бы быть другим. Я могла бы приложить больше усилий и попытаться показать ему ошибку, которую он совершает, снова закрываясь от меня. Но прямо сейчас у меня кружится голова, а желудок все еще ноет после того, как меня вырвало.

Я бросаю последний взгляд на комнату, убеждаясь, что у меня все есть, прежде чем перекинуть сумку через плечо и направиться к выходу.

Я смотрю себе под ноги, пока иду на кухню. Мое сердце не может вынести воспоминаний о том, как мы последние несколько дней тусовались, смеялись и наслаждались друг другом.

Теперь я знаю, что это происходит, мне просто нужно вернуться домой. Мне нужно это сделать, чтобы я мог придумать, как справиться с этим, не привлекая к себе внимания.

Деймон стоит у окна, глядя на улицу. Он натянул толстовку, которая прикрывает его голову, но проделывает ужасную работу по сокрытию напряжения в его теле.

От него исходит темная аура. По комнате пробегает рябь опасности. И я уверена, что это отпугнуло бы большинство людей. Я думаю, ему просто жаль, что я не такая, как большинство людей.

Мои мышцы болят от желания подойти и провести рукой по его спине, шепча ему на ухо мягкую поддержку, что все будет хорошо. Но я уже знаю, что это бессмысленно.

Он замкнулся, и любые слова, которые я сейчас скажу, любой аргумент, какими бы убедительными они ни были, останутся без внимания.

Не дожидаясь, пока он обратит на меня внимание, я подхожу к двери и открываю ее.

– Ты гребаный трус, Николас Деймос, – бросаю я через плечо, прежде чем выбежать из дома.

Он не собирается сильно отставать от меня, но, услышав такое последнее слово, я чувствую себя немного лучше.

Только когда я останавливаюсь в конце пустой подъездной дорожки, я начинаю все подвергать сомнению.

Они привезли меня сюда в фургоне, фургоне, который, как потом сказал мне Деймон, был привезен обратно в город Антом, когда он уезжал.

Мысли о парне, который привел все это в движение, не заставляют меня чувствовать себя лучше.

У меня не было с ним никаких контактов с тех пор, как он ушел отсюда на следующий день после того, как они похитили меня.

Я знаю, что так безопаснее, и я знаю, что между нами все хорошо и по-настоящему кончено, но это все еще причиняет боль. Не зная, все ли с ним в порядке, или узнал ли кто-то, что он сделал, я не могла отделаться от мыслей с тех пор, как он ушел.

Все, что я могу сделать, это надеяться. Нас здесь никто не нашел, так что это должно быть хорошим знаком того, что он просто вернулся в город и продолжил свою жизнь. Верно?

– Как мы вернемся? – Спрашиваю я, когда Деймон наконец запирает дом позади нас и присоединяется ко мне.

Его глаза на мгновение находят мои, прежде чем он снова отводит взгляд, как будто на то, что он видит в моих синих глубинах, слишком больно смотреть.

Хорошо. Прямо сейчас я действительно надеюсь, что причинила ему много боли, потому что именно это он и делает со мной.

Не говоря ни слова, он крадется к гаражу и распахивает дверь, открывая—

– О, нет. Я ни за что на свете не соглашусь на это, – заявляю я.

– Что случилось, принцесса. Испугалась? – насмехается он, его голос холоден как лед.

Расправляя плечи и подтягивая трусики большой девочки, я делаю шаг вперед.

– У тебя нет лицензии, чтобы водить это. Ты недостаточно взрослый. – Я рискую, поскольку мои знания о мотоциклах примерно такие же жалкие, как и об оружии. Но мне он кажется большим и быстрым ублюдком.

– Я более чем способен справиться с этим. А теперь, ты идешь, или мне нужно придумать, как сказать твоему отцу, что я оставил его непокорную дочь здесь, чтобы идти домой пешком?

Он бы не стал. Даже сам дьявол не был бы настолько глуп, чтобы пойти наперекор просьбам моего отца подобным образом. Но даже знания этого недостаточно, чтобы погасить огонь, который горит у меня в животе.

– Думаю, я предпочла бы рискнуть пешком. Хотя спасибо.

Закидывая сумку повыше на плечо, я поворачиваюсь к нему спиной, прежде чем у него появляется шанс сказать что-нибудь еще, и ухожу в сторону пустынной улицы за домом.