Текст книги "Его лучшая любовница"
Автор книги: Трейси Энн Уоррен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Словно подчеркивая эти слова, он более настоятельно прижался к ее бедру своей плотью.
Она могла бы продолжить возражать – но не стала, решив, что на серьезную уступку ей рассчитывать не приходится.
– Это все, о чем ты хотела договориться, – спросил он, – или тебе требуется еще что-то?
– Мне нужны… – Она помедлила, опасаясь, что он сочтет ее глупенькой. – Мне нужны мои котята. Мне пришлось оставить их в Роузмиде, и мне было неловко просить слуг их прислать. Если вы им это прикажете, никаких проблем не будет.
Его лицо немного смягчилось.
– Тебе здесь одиноко, да? Ты в любой момент можешь это исправить, вернувшись домой.
– Теперь мой дом здесь, вот почему я и хочу их сюда перевезти, – заявила она. – Я скучаю без этих пушистых созданий. Так я могу получить моих котят?
– Безусловно. Тебе достаточно только попросить. Я позабочусь о том, чтобы их прислали, как только будут готовы экипаж и дорожная корзинка. Ну, теперь все – или осталось еще что-то?
Ее сердце предательски дрогнуло.
– Это все. Вы можете продолжать.
Она наблюдала за тем, как он не спеша разглядывает ее. Свечи освещали его красивое лицо. А потом он наклонился и припал к ее губам, целуя ее с обычной страстью и жаром. Тем не менее она была полна решимости не сдаваться.
Габриэла невольно вспомнила о том, почему именно они оказались в этой постели. Он желает ее тела – но не ее саму. Он хочет ребенка – а не Любовь и семью. Что ж, она готова позволить ему удовлетворять похоть, но давать волю своей страсти будет слишком большой уступкой. И потому она заставила себя отстраниться и направить свои мысли на что угодно, кроме его поцелуев и прикосновений. И ей действительно удалось охладить свою страсть. Он резко остановился.
– И в чем же дело? Почему ты не со мной, Габриэла?
– А где же я? – возразила она, покривив душой. – Лежу здесь, прямо под вами!
– Да, но ты не отвечаешь на мои поцелуи.
– А я не знала, что от меня требуется полное участие.
Он подозрительно сощурился.
– Может, ты станешь утверждать, что я тебе не нравлюсь? Давай проверим это предположение, хорошо?
Не успела она опомниться, как он ухватился за ее ночную сорочку, и та с громким треском разорвалась надвое. Он швырнул куски ткани на пол.
– С этого момента, – сказал он, – я советую тебе избавиться от ночных одежд. Иначе у тебя их вообще не останется. Можешь оставлять на себе чулки. А вот больше ничего не должно быть надето. – Он обхватил ладонями ее груди.
Сердце у нее отчаянно колотилось.
Она судорожно вздохнула и содрогнулась, не понимая, почему все пошло так плохо. Но хотя она постаралась приготовиться к мужскому вторжению, его не произошло. Вместо этого он навис над ней и начал гладить ее тело, прокладывая по ее плоти теплую извилистую чувственную дорожку.
– Надо думать, это на тебя тоже не действует? – осведомился он, лаская ее грудь, чуть прижимая соски пальцами.
Она содрогнулась, а ее соски превратились в тугие вершинки.
– О, похоже, ты мне лгала! – заявил он. – Но давай разберемся подробнее.
Не успела она ему помешать, как его рука скользнула ниже, к ее животу и бедрами, а затем, проникнув сквозь тугие завитки, начала прикасаться к ее самой чувствительной плоти. Ее тело пульсировало желанием, а между ног появилась предательская влага» Ощущая дразнящие прикосновения его пальцев и легкие поцелуи на спине, она вдруг поняла, как именно он намерен ее наказать.
Он заставит Габриэлу умолять его.
Кусая губы, она с трудом подавила стон. Но он не позволил ей сдерживаться: накрутив ее волосы на руку, он заставил ее повернуть голову. Заставив ее уступить, он впился в ее губы с необузданным, яростным желанием, чтобы захватить в плен ее язык и втянуть его к себе в рот словно сладкую карамель.
Не прерывая поцелуя, он продолжал чувственную атаку на ее тело: его пальцы двигались по ней и внутри ее, пока ее мысли не затуманились, а тело не начало извиваться и выгибаться. Наслаждение затопило ее тело, а ее кожа стала влажной и до боли напряженной.
Он снова прикоснулся к ее плоти – и она неожиданно кончила. Оргазм пронесся по ее телу, неукротимо и мощно, словно ураган. Она снова содрогнулась, а потом ее руки и ноги ослабели в блаженной истоме. Обмякнув, она попыталась опуститься на кровать, но Тони не позволил ей это сделать. Удерживая ее в прежней позе, он начал весь процесс снова.
– Я заставлю тебя кончить, – прошептал он ей на ухо, – ты будешь кончать столько, что больше уже не сможешь, но я добьюсь от тебя этого даже и потом.
Поцелуями и прикосновениями, пальцами и языком он очень долго делал именно это, поднимая ее к самой вершине ощущений неумолимыми волнами, так что для нее не существовало больше ничего, кроме желания. В ее мыслях не осталось ничего, кроме него – и того блаженства, которое он ей дарил.
Ей уже казалось, что больше она не выдержит, и тут он устроился позади нее и раздвинул ей ноги своими коленями, широко открыв ее, чтобы ею овладеть. Заставив ее упереться ладонями в матрас, он просунул одну руку ей под живот, чтобы крепко держать.
Наклонившись над ней, он поцеловал ее в шею.
– Ты когда-нибудь видела, как жеребец покрывает кобылу? – негромко спросил он. – Часто он кусает ее, чтобы удержать на месте. Мне целовать тебя, Габриэла, или ты предпочтешь, чтобы я тебя вместо этого укусил?
Она содрогнулась и ахнула, испустив протяжный стон, а он ворвался в нее, одновременно прихватив ее плечо зубами. Экстаз пронесся по ее жилам словно жидкий огонь, грозя сжечь ее изнутри. Она выгнулась, принимая его в себя. Из-за ее позы он смог войти невероятно глубоко. Двигаясь быстро и мощно, он снова разжег ее желание, терзая ее страстью, – и каждое его движение только усиливало ее томление. Комкая простыню пальцами, она теперь выгибалась навстречу ему, чтобы принять его как можно полнее, – и содрогалась на пороге высшего блаженства.
А уже через секунду она кончила – и из ее груди вырвался громкий крик. Она дрожала в его крепком объятии. Ослепительный водопад экстаза захлестнул ее, заставив содрогаться всем телом и забыть обо все на свете.
Когда она опомнилась, то обнаружила, что парит в потоке дивного наслаждения, а Тони последние несколько раз лихорадочно входит в нее, достигая своего пика. Он застонал и соскользнул вниз, так что они оба оказались на кровати, сплетясь руками и ногами. Задыхающаяся и совершенно ошеломленная, Габриэла прижалась к нему, впитывая запах его тела и его силу. Спустя несколько минут он перевернулся на спину, продолжая прижимать ее к себе, словно не желая с ней расставаться.
«Если б только он меня любил!» – подумала она, но тут же отогнала эту мысль и провалилась в сон. Последней ее мыслью была надежда, что Тони по-прежнему будет здесь, когда она проснется.
* * *
Поток солнечного света пробудил Габриэлу от глубокого сна почти без сновидений. Она уловила плеск воды, льющейся в тазик для умывания.
– Приготовьте мне халат, Дженет, – пробормотала она сонным голосом. – Я полежу еще немного, а потом встану.
– Можешь провести в постели весь день, если хочешь, – прогудел низкий мужской голос. – А Дженет принесла тебе теплой воды, после чего я ее прогнал. Можешь позвонить ей когда пожелаешь.
Вся сонливость Габриэлы мгновенно улетучилась, а воспоминания о прошлой ночи встали перед ней с невероятной ясностью. Повернувшись на бок, она взглядом нашла Тони, который стоял в дальней стороне спальни, около умывальника. Она отметила, что он полуодет – и только его грудь оставалась вызывающе обнаженной.
Она поняла, что прервала его утренний туалет: капли воды блестели в завитках волос у него на груди. Ленивыми движениями он провел полотенцем по лицу, а потом стал вытирать торс, водя куском ткани по груди и животу.
– Я полагала, что вы ушли, – проговорила она, натягивая простыню себе на грудь.
Он повесил полотенце себе на шею и направился к ней.
– Пока нет. У меня утром было немного времени, и я подумал, что мы могли бы вместе позавтракать.
– Вот как? – отозвалась она нарочито равнодушно. – Уверена, что кухарка будет очень рада вам угодить. А вот у меня есть на утро планы, так что я просто выпью чашку чаю, пока буду одеваться.
Не успела она встать с постели, как он уселся рядом с ней, потеснив ее бедром так, что ей пришлось подвинуться и перевернуться на спину.
– А мне казалось – ты собиралась еще немного полежать, – заметил он нарочито ласково.
– Собиралась, а потом вспомнила, что обещала Джулианне составить ей компанию в поездке по модным лавкам. Мы собирались позавтракать, а потом отправиться за покупками.
Наклонившись, он уперся руками в матрас по обе стороны от нее, словно заключив ее в клетку.
– До ленча еще есть время.
Она на секунду встретилась с ним взглядом и прочла в его потемневших до густо-синего цвета глазах нескрываемое желание. Ее тело моментально залило жаром, между ног скопилась влага.
Зацепив пальцем край простыни, он стащил ее вниз, открывая ее груди.
Ее соски напряглись с прискорбной откровенностью: ее тело говорило ему то, что она оказалась не в состоянии скрыть.
– Ну что, – спросила она севшим голосом, – ты все еще хочешь завтракать?
Его губы изогнулись в хищной улыбке.
– Да, хочу. При условии, что в меню будешь ты.
Их взгляды снова встретились, а потом она вздохнула и протянула руки, чтобы притянуть его к себе. С иссушающей жаждой припав к его губам, она отдалась ему.
Глава 21
Легкий ветерок врывался в открытое окно гостиной лондонского особняка Габриэлы. Погода была неожиданно теплой для конца марта. Сидя за секретером розового дерева, она наблюдала, как оранжевогрудая зарянка прыгает по пробивающейся травке в садике за домом, и думала о том, что весна уже определенно пришла.
Новый светский сезон был в разгаре – и в Лондон съехался весь высший свет. С приездом знати начались балы, приемы – и количество приглашений, которые ежедневно приходили к ней в дом, зазывая ее на всевозможные увеселения, постоянно увеличивалось. Несмотря на постоянные сплетни, вызванные ее проживанием отдельно от Тони (хотя сейчас их проживание трудно было называть раздельным), такая болтовня ничуть не препятствовала ее успеху в обществе.
Перебрав стопку карточек, которые ей завезли только этим утром, она отложила их в сторону и вернулась к письму, которое начала писать Мод. Обдумывая и взвешивая свои слова, она рассказывала подруге большую часть того (хотя и не все), что происходило сейчас в ее жизни.
С той первой памятной ночи… и утра… два месяца назад, когда Тони вернулся в ее постель, она больше не пыталась ему отказывать в чем-то. Он более чем убедительно продемонстрировал свою власть над ней в том, что касалось постельных вопросов: ее страсть была слишком сильна, чтобы пытаться с ней бороться. «Да и какой в этом смысл?» – спросила она себя. Ведь она была просто в восторге от тех сладостно-греховных вещей, которые он творил с ней!
Что до остального – в том числе и ее безответной любви к нему, – то она просто не позволяла себе задумываться об этом. Она решила, что в будущем у нее будет масса времени для сожалений– месяцы и даже годы, – когда ей придется тосковать о том, чего она лишилась и чего больше никогда не получит.
Тем не менее, несмотря на полную капитуляцию в спальне, она была тверда в своей решимости сохранять независимость. Тони неоднократно предлагал ей прекратить упрямиться (как он называл ее поведение) и вернуться к нему в особняк, однако она неизменно отказывалась. Она может дарить ему свое тело. Может родить ему детей, может даже отдать ему свое сердце, но она не позволит ему лишить ее свободы воли и тех жалких крох, которые остались от ее гордости. Она держалась за свою независимость. В будущем эти маленькие победы будут ей необходимы для того, чтобы выжить. И потому она жила одним днем, не позволяя себе заглядывать вперед.
Габриэла дописала письмо и как раз запечатывала его, капая на конверт красным сургучом, когда ее кот Гамлет запрыгнул к ней на секретер. Высоко задрав свой рыжий хвост, он замер на месте, громко мяукнул и прошелся в опасной близости от открытой чернильницы и свечи, которую она зажгла, чтобы растопить сургуч. Она поспешно закрыла чернильницу и погасила фитиль. Оставалось только радоваться, что она успела это сделать вовремя, потому что уже через секунду к ним присоединился черный брат Гамлета, Отелло.
Верный своему слову, Тони послал за ее котятами сразу же, как она об этом попросила, и веселая парочка, спешно доставленная лакеем, оказалась у нее. Котята стремительно освоили свой новый дом, выбрав себе местечки на мягких диванах и охотно составляя Габриэле компанию, когда она оказывалась одна.
Убрав письмо, чтобы на нем не осталось отпечатков лапок, она стала смотреть, как парочка снова спрыгивает на пол и принимается весело гоняться друг за другом по комнате. Заигравшись, котята чуть не врезались в ноги Тони, который в эту минуту вошел в комнату.
Он рассмеялся, когда они проскочили мимо него в коридор.
– Глядя на проделки этих шалунов, я могу только удивляться, как у тебя в доме что-то еще осталось целым, – проговорил он.
– Они на удивление ловкие, – ответила Габриэла, хотя на прошлой неделе действительно разбили тарелку на кухне. Кстати, я рада, что вы пришли, добавила она. – Теперь я смогу отправить письмо без оплаты.
Остановившись рядом с ней, он бросил на нее пристальный взгляд.
– Рад слышать, что как герцог могу принести хоть какую-то пользу, – проговорил он, выгибая бровь и саркастически усмехаясь. Наклонившись к ее секретеру, он взял перо, окунул его в чернильницу и расписался в правом углу конверта. – Ну вот, этого достаточно. Однако я буду рассчитывать на то, что ты продемонстрируешь мне должную благодарность.
– Спасибо!
– Ты способна на большее.
Она помолчала, а потом с озорной улыбкой проговорила:
– Огромное вам спасибо!
– Плутовка! – сказал он со смехом. Подняв с кресла, он заключил ее в объятия.
Он начал поднимать сзади ее юбки, отвлекая ее внимание поцелуем, от которого у нее бешено забилось сердце.
– Сюда могут зайти слуги, – предупредила она его, чуть не задохнувшись.
– Не бойся. Я уже позаботился об этом.
– Почему бы нам не пойти ко мне в спальню? – попыталась сдержать его пыл Габриэла.
– Можно, но… Постой, что это?
«Господи! Как это я забыла?»
– Ничего.
Она вдруг смутилась, не желая ему признаваться… но было уже поздно: его руки нырнули ей под юбку.
– На тебе сексуальные панталончики? – догадался он. Одна его ладонь скользнула по шелковой ткани и нырнула внутрь, отыскав голое тело.
Габриэла уже надевала их по его просьбе – последний крик моды, но только в постели. Она и сама не могла понять, что за озорной дьяволенок подсказал ей надеть их под обычную одежду. Под тканью панталон его плоть стремительно напряглась, натянув материю так, что, казалось, вот-вот ее разорвет. Она вдруг поняла, что до кровати им не добраться.
– Хотя бы закройте дверь! – шепотом попросила она.
Он легко подхватил ее с пола, оставив одну руку на ее голой попе под прорезью шелковых штанишек, прошел через комнату и ногой захлопнул дверь. Она закрылась с таким громким стуком, что его должны были услышать все в доме. Тем не менее Габриэле это вдруг стало совершенно безразлично: ведь его губы впились в нее жарким поцелуем, а вторая его рука присоединилась к первой, чтобы исследовать складочки ее женской плоти.
Габриэла затрепетала, когда Тони посадил ее в кресло, где она когда-то рисовала себе именно такую сцену. Высоко задрав ей подол, он открыл ее панталоны, а потом раздвинул ей ноги, открывая ее саму. Опустившись перед креслом на колени именно так, как это было в ее фантазии, он заставил ее подвинуться на самый край сиденья. Но вместо того чтобы овладеть ею, как она того ожидала, он стал прикасаться к ней губами и языком, так что она не смогла сдержать криков восторга. Тони несколько раз подряд довел ее до мощного оргазма, а потом наступила его очередь. Расстегнув панталоны, он вошел в нее.
В конце концов они оказались на полу. Габриэла была наверху – и Тони ласкал ее до тех пор, пока она не впала в такое сладостное полузабытье, что даже связно говорить была не способна. Он настолько ее ошеломил, что она совершенно забыла про намеченные дела и блаженно задремала в его объятиях. В итоге он унес ее в спальню, где они спали и занимались любовью весь день, до глубокой ночи.
Тони закинул руку за голову, удобно откинувшись на пышные подушки у него за головой, и стал наблюдать, как Габриэла одевается. Он отослал ее горничную, пообещав помочь с теми пуговицами и тесемками, до которых она сама дотянуться не сумеет. Но стоило Габриэле начать расправлять белые шелковые чулки на своих стройных ножках, как это зрелище подействовало на его плоть возбуждающе, хотя за секунду до этого он счел бы такое совершенно невозможным.
– Если ты продолжишь в том же духе, – негромко заметил он, – то я верну тебя в постель.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– Не знаю, откуда у вас берутся силы. – Она снова принялась одеваться, закрепив один чулок атласной подвязкой, и потянулась за второй. – Вы просто ненасытны, ваша светлость.
– Совершенно верно, – с ухмылкой согласился он, чувствуя себя полностью удовлетворенным их утренними играми.
Он провел здесь ночь – что стало превращаться в традицию. В последнее время он практически каждый вечер оказывался здесь, предпочитая спать в ее постели, а не в своей собственной.
Эта мысль заставила его нахмуриться – как и еще одна: что в последнее время его собственный особняк казался ему пустым и скучным из-за того, что в нем не было Габриэлы. Что весьма странно, потому что она пробыла там совсем немного времени до того, как перебралась сюда.
– Ты сегодня днем будешь у Гамильтонов? – осведомился он, прогоняя беспокойные мысли и удобнее устраиваясь на кровати.
Она кивнула:
– Да, я должна встретиться там с Джулианной и Лили, так что, пожалуйста, не пытайся меня отговорить.
– А я и не собирался, – отозвался он, поворачиваясь на бок и приподнимаясь на локте. – Я подумал, что мог бы сопровождать тебя туда.
Она повернулась к нему и переспросила:
– Вот как?
В последнее время Тони никогда не делал этого: обычно каждый из них имел свои собственные планы, если они не встречались здесь, у нее дома.
– Да. Почему бы мне не заехать за тобой в три часа? – предложил он.
– Ну… Очень мило, что вы мне это предложили, но в этом нет никакой необходимости. Меня будет сопровождать Дики.
Он резко сел, так что с него слетела простыня.
– Дики? Ты имеешь в виду Милтона?
– Да. Он в последнее время довольно часто меня сопровождает. Ну вот. – Она подошла к кровати и повернулась к нему спиной. – Можете зашнуровать мне корсет.
Пока она придерживала по бокам корсет из шелка и китового уса, он взялся за шнуровку и начал ее затягивать.
– Значит, ты завела себе молодого человека?
– Я бы так не сказала, – ответила она с неподдельным изумлением. – Мы с Дики просто друзья.
«Вот как? Интересно, а Милтон тоже так считает?» Почему-то Тони сильно в этом сомневался. Но с другой стороны, этот человек помешан на сплетнях и моде, так что не исключено, что Габриэла просто развлекается. Однако не собирается ли он заманить Габриэлу к себе в постель? Тони яростно дернул за шнурок, заставив Габриэлу протестующе вскрикнуть.
– Осторожнее! – предупредила его она. – Я люблю, чтобы корсет сидел плотно, но не был затянут настолько, чтобы становилось трудно дышать!
– Извини, – пробормотал он.
Покончив с нижним бельем, она прошла к гардеробу и достала оттуда дневное платье: выбранный ею наряд из лилового узорчатого муслина волнами упал вокруг нее, когда она надела его через голову.
Выбравшись из постели, Тони подошел, чтобы помочь ей с пуговичками на спине. Однако перед этим он обнял ее и, повернув к себе, одарил медленным и бесконечно нежным поцелуем. Когда он отпустил Габриэлу, на ее губах осталась мечтательная улыбка.
Спустя несколько часов в большой гостиной Гамильтонов Тони прислонился к колонне, держа в руке рюмку с вином, и стал незаметно наблюдать за Габриэлой. Она была поглощена разговором с Джулианной и Лили, чья фигура начала чуть округляться. С ними была еще одна женщина, имени которой он никак не мог припомнить. Рассмеявшись каким-то словам, Габриэла откинула голову. При виде этого у него разгорелась кровь и возникли мысли о приближающейся ночи. Одной из множества ночей, которых он теперь ждал с постоянным приятным предвкушением.
И тут, поднося к губам рюмку, чтобы отпить еще глоток, он вдруг понял, что дело тут не только в постели. Он получал удовольствие от всех часов, которые они проводили вместе, и, видимо, именно поэтому в последнее время стал уделять ей значительно больше времени – даже в тех случаях, когда это было вовсе не обязательно.
Например, сегодня он должен был отправиться в свои конюшни, но вместо этого он решил отправиться сюда. Утром его предложение сопровождать ее к Гамильтонам было сделано импульсивно, но узнав, что она намерена отправиться туда с Дики Милтоном, он принял решение обязательно присутствовать.
Наверное, он мог бы настоять на том, чтобы сопровождать ее сюда самому, но она удивилась бы такой его реакции. Откровенно говоря, он не сомневался в том, что Габриэла ему верна. Он настолько полно удовлетворял ее сексуально – часто овладевая ею по нескольку раз в день, – что у нее никак не могло остаться времени и сил на кого-то другого. И потом – он ей доверял, был совершенно уверен в том, что она никогда не изменит ему с другим мужчиной.
Тогда что же не дает ему покоя? Если задуматься, то нынешняя ситуация должна его вполне устраивать: все преимущества брака без каких бы то ни было обременительных обязанностей. Ему следовало бы радоваться такому обороту дел. У него было все, чего он, по собственному утверждению, хотел: великолепный секс в любое время и к тому же женщина, которая родит ему законных детей и обеспечит продолжение рода. Тогда почему его все время гложет какое-то недовольство? Почему он мечтает о чем-то еще – о чем-то большем? В последнее время он сам себя не понимал. Если бы только Габриэла не придумала всю эту чушь относительно собственного дома! Они все равно практически живут вместе. Если бы только она уступила и вернулась к нему, все стало бы прекрасно.
А так ли это?
Ведь она должна видеть, что его не интересуют другие женщины. Что до ее обвинения, будто он использует ее в качестве племенной кобылы, то это явная нелепость, потому что ему нужны не только дети – ему нужна она. И не только в постели. Ему нравится Габриэла – она ему всегда нравилась. Она заставляла его улыбаться, ему было с ней интересно. Когда они оказывались вместе, его больше никуда не тянуло. А когда они разлучались, ему хотелось поскорее вернуться к ней.
Он снова посмотрел в ее сторону и почувствовал, что у него в груди стало тесно. Он поспешил сказать себе, что просто ленч сегодня был слишком плотным. А потом он увидел, как к ней подходит Дики Милтон: он поцеловал ей руку и сказал что-то, заставив ее весело рассмеяться. Тони нахмурился и залпом допил вино.
Наблюдая за ними, он вспомнил свои слова о том, что в будущем позволит ей вести свою жизнь, не слишком это афишируя, – и понял, что лгал. Он никогда ее не отпустит! А если какой-нибудь другой мужчина осмелится к ней прикоснуться, он заставит этого человека сильно об этом пожалеть.
Спустя почти час Милтон вышел из гостиной. Поставив рюмку, Тони последовал за ним.
– Милтон, – сказал он, когда они оба оказались там, где их не могли услышать посторонние, – я хочу с вами поговорить.
– О! Привет, Уайверн! А я не знал, что вы все еще здесь. Я заметил вас за ленчем, а потом вы куда-то исчезли.
– Я был тут. И у меня была прекрасная возможность наблюдать за происходящим.
Милтон бросил на него взгляд, полный любопытства.
– Вам следовало бы присоединиться к нашему разговору. Дамы рассказывали о последнем бале. Было довольно забавно, надо признаться.
– Да, я заметил ваше внимание. Особенно по отношению к моей жене.
Надо отдать Милтону должное: он даже не дрогнул, встретив яростный взгляд Тони, и ответил ему совершенно спокойно:
– Герцогиня – очаровательная молодая женщина. Я всегда с удовольствием бываю в ее обществе.
– Ну, с этого дня у вас не будет такой возможности. Насколько я понял, вы сегодня сопровождали ее сюда. В будущем она не будет нуждаться в вашей помощи.
– Вы мне угрожаете? – осведомился Дики с явным изумлением.
– Если на то пошло – да. Я не хочу, чтобы вы продолжали с ней видеться. И не желаю, чтобы вы говорили ей почему. Я предоставлю вам самому найти убедительные отговорки.
Несколько секунд Милтон продолжал взирать на него, а потом весело расхохотался. Его смех продрал Тони спину словно тупая бритва.
– Верить ли слуху? Вы ревнуете вашу собственную жену! Я никогда не доверял романтическим историям относительно вашей поспешной женитьбы. Будто бы вы безумно влюбились и вскружили ей голову. Злые языки поговаривали, что она ждет ребенка от вас, в этом все дело.
Милтон погладил пальцами цепочку от карманных часов и добавил:
– Когда я услышал, что вы разошлись, то решил, что был прав и что она вам надоела, как и все другие женщины до нее. Но тут вы начали активно посещать жену в ее особняке… Интересный поворот событий, прямо скажу. Однако до этой минуты я так и не догадывался, в чем дело.
– Да? – отозвался Тони, почти зарычав. – И что же это за дело?
– Да то, что вы на самом деле ее любите! Только подумайте: Энтони Блэк, самый заядлый повеса, укрощен женщиной– милейшей, остроумной и прекрасной. Надо будет заключить в клубе пари на огромную сумму, пока больше никто об этом не догадывается.
У Тони екнуло сердце: слова Дики прозвучали в его голове словно удар грома. «Я люблю Габриэлу? Не слишком ли смелая мысль?» Однако чем дольше он обдумывал услышанное, тем яснее понимал, что это правда. Если посмотреть на все с этой точки зрения, то все его слова и поступки в последнее время становятся совершенно понятными. Неожиданные вспышки гнева и отчаяния. Его настроение, которое никогда прежде не было переменчивым. Его стремление обладать ею – и не только в плотском смысле. Он не только хотел ее – он нуждался в ней. И ему внезапно стало совершенно ясно, что без нее он не сможет жить.
«Боже, Милтон прав! Я действительно ее люблю», – подумал он. Почему же он так долго не мог понять того, что было совершенно очевидным все это время?
– Можете заключать пари, – сказал Тони своему собеседнику. – Но при этом оставьте Габриэлу.
Милтон снова засмеялся.
– Мы ведь с ней действительно просто друзья, знаете ли.
– А вам, разумеется, хотелось бы большего.
– Тут вы меня поймали, – признал Милтон. – Она очаровательная женщина, и вам повезло, что она ваша. Хотя сейчас она ведь не ваша, не так ли? Если учесть, что вы живете раздельно. Ну, желаю вам успеха в нелегком деле нового завоевания ее сердца, поскольку у меня сложилось впечатление, что она считает, будто вы к ней равнодушны.
– Ну так она ошибается. А теперь окажите нам обоим услугу и уйдите.
Милтон со смехом удалился, явно не считая себя обиженным.
