Текст книги "Техническое задание (СИ)"

Автор книги: Tori Tesoro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

39

Дрезина… внушала. Нет, отнюдь не размерами, а древностью своей конструкции. Кажется, именно такие платформы с ручным приводом на основе качающегося рычага-«помпы» использовали на железной дороге даже не в прошлом – в позапрошлом, девятнадцатом веке! Разумеется, на ракетной базе стояла не антикварная древность а новодел… относительный, причём возраст этого механизма я сказать бы затруднился: движущиеся части обильно покрывала загустевшая тёмная смазка. Воистину, неубиваемая конструкция, которая даже атомную войну переживёт. Думаю, это и было основой для оснащения подземной железнодорожной ветки данным устройством. Поднимая четырёхгранный фонарь, оснащённый щелевой «ночной» заслонкой и ручкой-кольцом, до того закреплённый на условном «передке» механизма, я на полном серьёзе ожидал увидеть фитиль и услышать плеск керосина в баке. Но нет – внутри обнаружилась одноразовая колба химического источника света с полустёршимся чёрным штампом прямо поверх стекла: 1969. Немыслимый футуризм!

– Включай, чего ты ждёшь? – Анна нетерпеливо забрала у меня светильник и с хрустом провернула колбу в патроне, смешивая внутри реагенты. Лампа ещё с десяток секунд подумала, но всё же неохотно «разгорелась» мертвенным синим светом – довольно ярким даже на фоне магической подсветки, надо признать. «Сфера» тут же выключилась, а принцесса простонала:

– Наконец-то…

Фонарь дрогнул в руке её высочества, но я подхватил его раньше, чем пальцы девушки разжались, и успел подставить плечо, на которое полностью выложившаяся магесса кое-как опёрлась. Благо, до дрезины был буквально один шаг – я помог девушке усесться на пыльную, ребристую сталь платформы.

– Тоннель у дальнего конца должен быть перекрыт, раз база выведена из эксплуатации, – Анна с видимым усилием закинула ноги на борт дрезины и, ничуть не смущаясь твёрдостью и «чистотой» кое-где щедро заляпанного машинным маслом металла, улеглась на бок. – Так что двигайтесь осторожно, не разгоняйтесь… Меня будите, когда упрётесь в тупик…

– Уснула, – констатировал я, стараясь не светить командиру в лицо. – Есть идеи, какой длины подземная часть ветки?

– Километров двадцать… – неуверенно протянула Мамедова… и тоже внезапно зевнула. – Как думаешь, если я тоже лягу, все поместимся?

– Куда ж мы денемся-то… – я вздохнул и забрался на платформу. Попробовал качнуть рычаг, чертыхнулся, отжал рукоять стояночного тормоза, и попробовал опять. – Только не думаю, что у тебя получится спать. Трясти будет, да и холодно…

– Хоть попробую, – скорчилась у меня под ногами одноклассница.

Холодно – не то слово: в подземелье было градусов восемь тепла, а то и меньше. Пока двигались – холод особенно не ощущался, да и, честно говоря, не до температуры было. После неудачи с узлом «Периметра» и коллективного воссоздания резервного плана погибшего хранителя наше положение продолжало оставаться предельно шатким: второго выхода из бетонных катакомб могло просто не быть, или транспорта не оказалось бы. Но вот оно, материальное подтверждение наших логических выкладок – медленно катится по рельсам к стрелке с ручным переводом направления. Стоило увидеть дрезину – и из нас всех словно внутренний стержень вынули: я сразу почувствовал холод и отнюдь не лёгкий голод, а не отдыхавшая за всё время бегства от заговорщиков принцесса так и вовсе мгновенно отключилась. Да и блондинка, похоже, уже навострилась за ней… Так. Двадцать километров… сомневаюсь, что удастся разогнать эту колымагу на ручном приводе больше чем до десятки, так что два часа у спящих красавиц точно есть. Надеюсь, этого хватит… а я зато согреюсь. Ещё пожрать бы…

– Жар, залезай, – пригласил я жрицу, убедившись, что движению ничего не мешает, и ничья конечность случайно не окажется в передаточном механизме. – Ирис, ты тоже.

Пятерым места на и так небольшой платформе практически не осталось – «цветку» пришлось встать на самом краю, чтобы не мешать, зато качать рычаг, когда с каждой стороны по человеку, стало куда проще.

* * *

Мы с Джимбиновой не сговариваясь, как-то очень быстро, поймали темп и втянулись, хотя и не сказать, чтобы хрупкой и не очень здоровой девушке было легко держаться наравне со мной. Ирония судьбы: Жар в школе была одной из немногих моих «единомышленников» – в смысле, из тех, кто не стремился держать себя на пике физической формы во что бы то ни стало. Будущей буддийской священнице это было просто не нужно – она, как и я, знала, чего хочет от жизни, и готовилась к своему заранее распланированному будущему. И жизнь не преминула показать, какое это глупое и опасное заблуждение – полагать, что всё пойдёт ровно так, как задумано. И если я попал под раздачу хотя бы «за дело» – как пусть и невольный, но активный представитель противостоящей мятежникам из «партии мира» стороны внутригосударственного конфликта, то бедная девушка вообще стала классической случайной жертвой. Одной из многих, я полагаю – всё-таки Ундерхаан город, а не село, все разъехаться и разлететься просто не могли. Хотя организаторы бойни приложили все силы для минимизации потерь гражданского населения, надо отдать им должное…

Вот под такие «весёлые» мысли мы и катились сквозь темноту по тоннелю – словно из ниоткуда в никуда. Мертвенно-синий химический свет развеивал тьму на несколько метров вперёд, а дальше бессильно вяз в подземном вековечном мраке, так что единственным доступным зрелищем были стены и свод тоннеля, «украшенные» всё теми же торчащими крюками для подвески кабелей – как в метро, только здесь все они были пусты. Редкие блики неестественного сияния отбрасывали глубокие тени, превращая лицо напарницы по физическим упражнениям в зловещую гротескную маску, да и с моей физиономией дела обстояли не лучше. Жизнеутверждающая обстановка, что сказать…

– …спасибо…

– Что? – мне показалось, что я ослышался, или принял за голос Джимбиновой противный скрип приводного механизма.

– Я так и не поблагодарила вас… ты и Ирис… спасли меня, – чуть громче повторила девушка.

– Не стоит, любой бы… – я прервался, почувствовав, как от простых слов, а, главное, от тона Жаргал комок встал в горле.

– Но вытащил меня именно ты, Егор, а Ирис убила того… – выражения лица жрицы я при всём желании разобрать не мог, но мне на секунду показалось, что неживая иллюзия из света и тени ей сейчас подходят больше всего. – Родители сами пустили их в храм, думали – солдаты. И только когда их главный с улыбкой «попросил» помочь с предсказанием – всё поняли. Даже я почувствовала смертельный мрак внутри него. Проклят будет тот, кто поможет убийце найти жертву – это незыблемый закон. Отец так и сказал, а убийца только заулыбался довольно – и вдруг стало светло, как днём. А потом он выстрелил папе в живот. Меня вытащил второй – думал, я ничего не смогу сделать. Мама закричала, волна горячего воздуха из дверей… тот, что тащил меня, отвлёкся – и я выхватила пистолет из его кобуры. И разрядила в упор – как в кино… три раза… свет погас. Убийца выскочил – вырвал оружие и ударил по голове… Единственное, что я хотела тогда – не выжить, а чтобы они все умерли. Все! И духи ответили на мой отчаянный зов. Отца и мамы нет, а я взяла на себя проклятье… и ты всё же спас меня. Но, главное, смог услышать. А остальное – не важно…

– Жар… – короткий, но от этого даже более страшный рассказ, поведанный тихим ровным девичьим голосом произвёл на меня неизгладимое впечатление – все события перед глазами встали, как будто я лично это увидел. Вот после таких слов нормальные, даже самые мирные мужчины берут в руки первый попавшийся нож и идут резать врагов как овец – сколько успеют и смогут. Потому что не должны на земле жить такие мрази! А уж если под руки попадётся ружьё… Мне же оставалось только давить на шайтанову рукоятку и сжимать в бессильной ярости кулаки. Показалась, или Жаргал действительно дрожит?..

– Я могу подменить тебя у ручного привода, Егор. Нужно? – внезапно предложила из своего угла Ирис, едва не заставив меня сбиться с темпа. По-хорошему, нужно было срочно лезть в планшет и смотреть, что стало причиной предложения помощи, никак не относящейся ни к социальной мимикрии, ни к защите охраняемого лица – меня. Запоздало припомнилось – алгоритм образования новых когнитивных связей проработал всё то время, пока мы убивали «равновесников», убегали от возможного преследования, искали узел «Юаньжоу», а после – дрезину, а я даже ни разу не смог улучить момент и хотя бы бегло проглядеть результаты. Что и как должна была «надумать» БИУС, чтобы в результате выйти за границы мотивационных установок поведения – я даже представить себе не мог.

– Давай, – я уступил своё место, а сам, пригнувшись под рукоятями «коромысла», перебрался на сторону жрицы, попытавшись не наступить на сжавшуюся на голом металле во сне Анну. Потому что – да пошло оно всё пропадом! Потом. Если оно у нас вообще будет – это «потом»…

…Девушку действительно била крупная дрожь – не знаю, как она ещё умудрялась выдерживать темп. Я мягко отстранил её от «помпы» и заставил сесть рядом с собой, свесив ноги по ходу движения, чудом не отправив под колёса наш единственный источник света. Ничего-ничего, сил у Ирис даже побольше, чем у нас двоих вместе взятых, справится. Жар не сопротивлялась: покорно опустилась на грязный металл, и только когда я, инстинктивно поняв, что нужно сделать, обхватил её за узкие плечи, стараясь сдержать мышечные спазмы и согреть – уткнулась мне в плечо и, наконец, заплакала. Не знаю, сколько мы так сидели – время в каменной кишке совершенно не ощущалось, а движение воспринималось только из-за постукивания колёс на стыках рельс, да по лёгкому напору воздуха спереди. В какой-то момент девушка успокоилась – насколько это вообще было возможно – и, истощённая морально и физически, уснула, продолжая ко мне прижиматься. А я боялся её отпустить… и, похоже, сам в какой-то момент задремал под мерные звуки железной дороги. Потому что слабый рывок вперёд и скрежещущий звук тормоза раздались для меня неожиданно.

Пока я одной рукой протирал глаза, второй придерживая девушку, платформа окончательно остановилась. Впереди, в заметно потускневшем конусе света химического светильника, я увидел причину остановки – ещё одну дрезину, точную копию нашей. Стояла она у самого конца перегонного пути. Рельсы здесь кончались: тоннель поперёк пересекала сплошная стена из бетонных блоков – база убедительно демонстрировала свой выведенный из эксплуатации статус. Лишь маленькая стальная дверца, едва видимая в густой полутьме у одной из стен, намекала, что это не конец нашего путешествия.

40

– З-зараза! – тихо, но в сердцах, воскликнула Светка, что есть силы растирая платком щёку. Платок уже весь почернел, а масляное пятно и не думало уступать своих позиций – разве что размазывалось всё сильнее и сильнее.

– Оставь, – Жаргал удержала руку одноклассницы, полезшей в карман за бутылкой с остатками воды.

– Этого всё равно не хватит умыться, а пить ещё захочется.

– Да знаю я, – вырвалась блондинка, но ёмкость убрала. – Даже боюсь представить, что у меня на голове. Всё бы отдала за душ!

– Лучше поесть, – как всегда коротко, высказала свою точку зрения жрица.

– Не трави душу…

Вялую перебранку прервал мерзкий скрип: Анне наконец-то надоело рассматривать створку дверцы в тусклом свете догорающей химической лампы, и она, подцепив лист металла кончиками пальцев, решительно потянула на себя.

– Лучше бы они на петли своё масло не пожалели, – скривилась Мамедова, вместе со всеми остальными заглядывая в открывшийся проём. – Теперь нас только глухой не услышал бы.

– Ты недооцениваешь эти стены, – покачала головой принцесса, вытягивая руку с зажатой в ней лампой и пытаясь разглядеть узкий и низкий лаз, по которому предстояло пробираться согнувшись больше боком – иначе не пройти. – Так, вот что: незачем сразу всем лезть – если что, будет трудно отступить. Жаргал, Светлана, вот вам лампа, а мы с Егором и Ирис сходим разведать дорогу.

– А почему они? – немедленно возмутилась светловолосая.

– А у тебя точно папа генерал? – насмешливо поинтересовалась в ответ Рюрикова.

– Что-нибудь насчёт обсуждения указаний старшего по званию слышала?

– Сначала сделай, потом жалуйся… – пробурчала слегка сконфузившаяся Светка. Как я понял, принцесса мягко «прозондировала почву» относительно того, есть ли у кого-либо в нашем отряде сомнения в её руководящей роли, при этом ловко избежав таких однозначных слов, как «командир» и «приказ». Ну а «звание» у Анны действительно формально выше, чем у не имеющей никакого воинского ранга Мамедовой. Дочь главы государства, где лидер нации – военный лидер, наверняка офицер…

– Лампа, – ставя точку в так и не начавшемся препирательстве, передала светильник блондинке магесса. – Егор, у тебя вроде планшет с большим экраном? Иди сразу за мной и свети под ноги. В случае чего оба валимся на пол, а Ирис стреляет поверх наших голов. Думаю, у неё это лучше получится, чем у тебя или меня… Вы, двое – ждите нас полчаса, химии как раз должно хватить. Если никто из нас не вернётся за это время – выходите… очень осторожно. Всё ясно?

* * *

Ну, что я могу сказать? Те, кто оставил лазейку для техобслуживания узла, сделали всё, чтобы её не нашли. Узкий лаз, сначала проходящий между стеной тоннеля и бетонными блоками, через три десятка шагов повернул под прямым углом, врезаясь в горную породу, но остался таким же узким. Этот штрек был длиннее – я потерял счёт шагам, пытаясь не наступить на ноги впереди идущей Анны и одновременно не удариться головой о низкий неровный потолок. Ударился, разумеется – в таких местах лучше не ходить без каски… А по мне – так и вообще лучше не ходить. Кто бы меня спрашивал… Наконец, ещё поворот – и дальше кривой ход, заканчивающийся ещё одной дверцей из толстого стального листа, в этот раз открывающейся наружу. Точнее, не открывающейся. Сколько бы принцесса не налегала на створку – никакого толка не было, та даже не шелохнулась. Не самые приятные минуты в моей жизни…

– Отойдите к повороту, прикройте чем-нибудь лица и зажмите уши. Будет много пыли и громко! – наконец скомандовала, убедившаяся в тщетности попыток выбраться своими силами, магесса. Точнее – своими физическими силами. Даже через полу халата, накинутую на лицо, я разглядел знакомое электрическое свечение, сопровождающееся неприятным шелестом и треском. Та самая «шаровая молния», которой Анна сплющила багги орденцев, не подвела и в этот раз. Когда я, вслед за кашляющей от поднятой пыли девушкой, на ощупь выбрался из хода, то в свете экрана компьютера увидел смятый в комок лист железа, влетевший в противоположную стену небольшого помещения. Железа, да и другого мусора, тут вообще хватало: какие-то неопознанные трубы, загогулины, цельнометаллический безумно ржавый багор с крюком, четырёхгранные гвозди в палец толщиной и не менее толстые болты, скобы, гайки… Похоже, вся эта гадость была сложена перед дверцей в кучу хлама, за которой ни один нормальный человек не стал бы искать секретный ход. Да, без таланта Анны мы бы вообще не выбрались – даже у андроида не хватило бы сил сдвинуть слежавшийся бардак. К слову, из комнаты вела ещё одна дверь – нормального размера и деревянная.

– Железнодорожная подсобка, – Анна постучала пальцем по стене и я поднёс наш тусклый источник света поближе. Какой-то напрочь выцветший лист, набранный на пишмашинке (не принтере!) и незнамо когда приклеенный. – Эта дверь – выход в тоннель. Если рядом есть хоть один маг, нас точно уже заметили… Проклятье, опять заперто!

Девушка ругнулась, но к счастью, прежде чем колдовать, отвесила преграде мощный пинок… и едва не вывалилась наружу – тонкий оконный шпингалет, используемый тут вместо замка, можно было выломать простым рывком за ручку. Я поднял планшет повыше, одновременно сбрасывая с плеча ремень автомата. За распахнутой створкой блеснули две нитки накатанных рельс одноколейной линии и смутно угадывалась противоположная стена тоннеля.

Несколько минут мы тревожно прислушивались, но – ничего: ни шагов патруля, ни криков – хотя шуму мы наделали немало. Тепловоза, тащащего вагоны, тоже слышно не было.

– Подсвети! – коротко приказала мне магесса, что-то ища на стене. Оказалось – отметку краской с непонятными мне цифрами семь и восемь, разделёнными вертикальной чертой. – Нам туда. Ирис, я, как понимаю, ты хорошо видишь в темноте. Нужно дойти до конца тоннеля и… нейтрализовать пост охраны, по возможности – без стрельбы. Справишься?

– Эм… а это разумно – разделяться? – ляпнул я первое, что мне пришло в голову. Как-то я не додумался, что Анна может выдать задание только моей подопечной, но не для меня.

– Егор, не держи меня за дуру, – резковато ответила девушка. – Я, может, и слепая курица в темноте, но когда свет всё-таки есть – личную отметку шифу-фехтовальщика от подарочного бантика на ножнах отличаю. Здесь закрытый тоннель, ещё и не прямой – кого накрывает у дальнего конца «Сфера», я просто не увижу. Угадай, что сделает часовой, попавший из ночи в день? Или увидевший свет в тоннеле без поезда?

– Поднимет тревогу, – мрачно согласился я. – Ирис, миссия… разведки и устранения. Сформулированные ранее Анной условия тебе ясны?

– Всё сделаю, – судя по интонации, андроид улыбнулась. – И… будь осторожен, пока я не рядом. Вернусь очень быстро.

«Цветок» уже канула во тьму – только шаги еле слышно прошуршали, а я всё пытался осмыслить, что сейчас услышал. БИУС – очень сложная система принятия решений, особенно это было хорошо заметно по поведению обученной (именно обученной, а не запрограммированной!) социально мимикрировать Ирис. Такая сложная, что его можно принять за выражение собственной воли. Но. Любое действие, любой жест, любое слово робота является следствием выполнения мотивационных установок и необходимости ответной реакции на внешние воздействия. Грубо говоря, получившая от меня задание подопечная должна была отчитаться в том, что оно понято и принято к исполнению, но никак не выражать… гм, своё «мнение» на этот счёт. Потому что на самом деле никакого «мнения» нет и быть не может. Но почему тогда были введены последние две фразы? Ладно бы просто «не скучай» – даже человек не всегда может решить, какое расставание является субъективно долгим, а какое – нет. Но «береги себя, я быстро вернусь»? Я же не ставил ограничение по времени. Или просто две невероятно удачно подобранные в контекст фразы из расширенного после переиндексации базы данных связей случайного набора? Скорее всего. И ведь ещё и случай с дрезиной был…

– Она принимает команды только от тебя, – задумчивый голос Анны вторгся в мои мысли, а следующая реплика и вовсе заставила вздрогнуть. – Получается, сама Ирис… Она не дееспособна… С другой стороны, при таких параметрах, вообще чудо, что она может адекватно соображать.

– А?..

– Можешь ничего не говорить, Егор. Не только ночное зрение, форсированная реакция, ещё и… «это». То, что ты стараешься отвечать за свою «подружку» и все приказы отдаёшь формализованными полными командами, тоже не заметить было очень тяжело, – кажется, принцесса устало потёрла лицо ладонью – планшет светил нам под ноги, и всё, что выше, скорее угадывалось в темноте. – Я, конечно, понимаю – Тогжан Абишев важный соратник отца, близкая война – тут не до сантиментов и «мелочей»… Но твой сюзерен перешёл все границы. Она хоть добровольно на это пошла, или «мы тебя научим продвинутой технике как сразу стать сильной»?

На секунду мне показалось, что Рюрикова-Хэ-Мин догадалась о нечеловеческой природе Ирис, но последняя фраза поставила меня в тупик.

– Она? Добровольно?

– На трансформацию центральной нервной системы! – резко отозвалась принцесса. – У меня, знаешь ли, был один из лучших наставников по Первому Пути. Пусть у меня и не было никогда времени на полноценную работу над собой и нормальное последовательное развитие – но с головой он мне помог. С двенадцати лет у меня отличная память и повышенное внимание к деталям, но те шесть месяцев, пока изменения шли – я помню как в тумане… И вспоминать до сих пор боюсь. Я была не в своём уме! Безумна – когда меньше, а в иные дни и совсем. Даже мастера Пути Воина решаются на перестройку больших полушарий головного мозга редко, и только когда край прижмёт. И правильно – далеко не все возвращаются. Но стать учителем Меча в двадцать – или сколько там ей? Даже если был невероятный талант…

Принцесса замолчала, потом несколько раз нарочито-громко вдохнула-выдохнула, и продолжила мягче и спокойнее:

– Тебя приставили к ней уже после того, как она себя переделала, но не догадываться ты не мог, верно? Я же вижу как ты её опекаешь… Ладно, прошу – прости меня. Устала, до меня только сейчас наконец дошло, насколько Ирис сама себе совсем не принадлежит, и сорвалась. Нельзя никого превращать в такое. И прости, что заставила тебя сейчас послать её одну. Но «это» – её свойство ощущаться как пустое место, как будто человека просто нет… Не только человека – вообще никого! Под землей не было ничего живого, кроме нас, и я только через некоторое время поняла, что «Сфера» ощущает всего троих. Идеальный диверсант, не представляю, как этого можно было достичь…

Хорошо, что в железнодорожном тоннеле было так темно – иначе бы Рюрикова всё поняла по моему лицу. Не думаю, что она сейчас бы смогла нормально воспринять правду об Ирис: созданная Анной теория о том, что бек выращивает специально обработанных бойцов с нечеловеческими характеристиками и подавленной волей, но сохранённым сознанием, хоть и звучала, как лютый бред сумасшедшего, была, как я понимаю, внутренне непротиворечивой. А вот я узнал много нового и интересного про Первый Путь – несколько расходящегося с тем, что рассказывают деткам в школе. Получается, самосовершенствование можно форсировать, хотя и не без побочных эффектов, конечно. Как интересно. Надо полагать, со Вторым Путём тоже… не всё так однозначно…

Планшет дрогнул вибросигналом восстановленного радиосоединения у меня в руке, а через несколько мгновений из темноты раздался жизнерадостный голос андроида:

– Там никого нет!

– Что?

– Я осмотрела всё – людей нет, – более развёрнуто ответила Рюриковой «цветок».

– Проклятье! Егор, пусть Ирис проверит другой выход тоннеля – может, повезёт…

– Повезёт? – За стремительными извивами мысли немного отдохнувшей Анны я не поспевал.

– У охраны должен был быть свой транспорт… Или хотя бы возможность его вызвать. Мы за оставшееся тёмное время суток просто не сможем добраться ни до границы зоны блокировки связи, ни даже просто до людей. Во время учений на стратегических участках подъездных путей всегда выставляют патрульные группы – на это и был расчёт. Мы даже дрезину вытащить не сможем…

– И что делать? – даже мне было ясно, что проверка второго устья тоннеля бесполезна: если бы посты были выставлены, то оба.

– Не знаю, – честно призналась магесса. – Пойду, приведу остальных. Может, вместе что-нибудь придумаем… Опять. Хотя я просто не представляю, что тут можно сделать.

Интерлюдия.

Соломин Дмитрий.

Соломин Дмитрий, особый посланник (имперский аудитор) Лазурного Дворца.

По-прежнему ночная монгольская степь.

«Адепты Духа не сходят с ума, они достигают Просветления.» Дурацкая присказка, которую так любили многозначительно повторять друг другу его поселковые друзья в далёком детстве после посещения воскресной школы (а порой и взрослые втихаря – после очередной проповеди). Это потом, когда седенький сельский батюшка как-то выделил его среди остальных пацанов, и стал Наставником, Учителем с большой буквы, Мите порой становилось мучительно стыдно за своё и приятелей, да и взрослых тоже, былое поведение. Селяне, любящие посмеиваться над забавным тщедушным старичком, окормляющим сразу три расположенных рядом деревни, даже не подозревали, с каким титаном Духа имеют дело – а тот только улыбался добродушно. Хотя кое-кто догадывался, наверняка, но – язык держал за зубами: ведь по сути, несмотря на все хохмочки, фраза была очень точной. «Адепты Духа не сходят с ума…» Словно чудодейственная мантра, повторяемая раз за разом, эти слова не давали Дмитрию потерять ощущение реальности происходящего. А то бы он, пожалуй, усомнился в собственной вменяемости – и просто улёгся в пахучую степную траву, наслаждаясь пусть и странно-реальным, но одновременно и бредовым сновидением…

– Я вернулась! – жизнерадостный голосок Агаты, раздавшийся из кармана, едва не заставил Соломина сбиться с шага. Аудитор, стараясь не снижать темп, упрямо шагал сквозь ночь, в выборе куда наступить больше доверяя своим предчувствиям, чем глазам. Зрение было совершенно бесполезно – разве что следить за звёздами, чтобы не сбиться с выбранного направления. – Я нашла железную дорогу! Ты правильно идёшь. До неё тебе осталось всего сто девятнадцать километров.

Дмитрий выдохнул, привычно удерживая концентрацию. «Всего» сто двадцать кэмэ – это гораздо лучше, чем «всего» пятьсот или там двести пятьдесят. Сутки непрерывной ходьбы. Но, хотя бы, направление было выбрано правильно. Дойти – ну а дальше рельсы и шпалы выведут. Хотя скорее удастся подать знак машинисту проходящего мимо состава. Остановиться не остановится, но и игнорировать не будет, если заметит: это в пригороде подающий знаки поезду человек скорее всего или пьян, или местный сумасшедший, а вот посреди степи или тайги таким не шутят…

– Там были люди, Агата? – выдерживая чуть заинтересованный тон, поинтересовался мужчина, не вынимая трубку: в первый раз вежливо позвонив, теперь собеседница пользовалась его телефоном как своим – свободно включая громкую связь, например.

– Не-а, – было полное впечатление, что наличие или отсутствие людей ничуть не интересует… гм, «девочку». Сначала, когда они только заговорили, загадочная незнакомка показалась ему старше, но теперь, слыша интонации и задействованные речевые обороты, Дмитрий не дал бы ей и шестнадцати. Инфантильный подросток или ребёнок… Ага, общающийся посреди степи с пассажиром сбитого магией лёгкого самолёта посредством его мобильного телефона, хотя вокруг на километры не то что вышки связи – вообще ни одного человека нет.

Соломин, разумеется, слышал всякие истории о духах и призраках – в том числе и от сослуживцев. Служение Императору заносило аудиторов Лазурного дворца порой в такие места, что и на карте не сразу отыскать, и ежедневно сталкивало с самыми разными людьми, так что на недостаток историй никто из коллег не жаловался. Тем более, среди сотрудников-ханьцев традиционно было множество искренне верующих буддистов, что заставляло последних вполне серьезно пересказывать услышанное или вспоминать собственный опыт «общения со сверхъестественным». Правда, обычно духи «являли свою волю» посредством какого-либо стечения обстоятельств, в откровениях, полученных в медитациях – но не вмешивались в мир живых прямо. А все подобные случаи (обычно происходившие не с рассказчиком, а, разумеется, с кем-то другим) на поверку оказывались или талантливыми выдумками, или чрезмерной игрой воображения оказавшихся в сложных и опасных ситуациях людей. Или, что хуже, хитрой попыткой мошенничества и обмана на чувствах верующих: бывали и такие кощунственные случаи. Но сейчас… Сейчас Дмитрий был готов поверить.

Одиночество, проход по краю гибели, странный, обезличенный способ вести диалог – или вот, только что продемонстрированная способность меньше чем за час смотаться на сто километров и вернуться назад. После того, как Агата в первый раз заговорила с ним, мужчина попытался отыскать собеседницу своими способностями – тщетно, разумеется. А на аккуратный вопрос, «Я аудитор Лазурного дворца, а ты кто?» – девочка вроде как на полном серьёзе ответила:

– А я ужас, летящий на крыльях ночи!

И понимай, как хочешь.

Вопрос о сверхъестественной природе собеседницы Дмитрий задавать не стал… Пока не стал. Во всех историях, где якобы фигурировал прямой контакт с духами или нечистью, после прямого упоминания нечеловеческой природы исчезали или визави – или исчезал сам герой. Ни первого, ни, тем более, второго особому посланнику как-то не хотелось – особенно теперь, когда спутница объявила о верном выборе направления. И так за время, пока вызвавшаяся проверить правильность пути Агата отсутствовала, Дмитрий в полной мере успел прочувствовать те незабываемые ощущения, что даёт настоящее одиночество – тогда-то он вообще не имел никаких ориентиров, кроме Полярной звезды невысоко над горизонтом. Лучше уж так.

– Значит, у дороги людей нет, – повторил аудитор. – Может быть, они есть где-то недалеко от нас в другом направлении?

– Может быть, – согласилась Агата равнодушно.

– Не хочешь их поискать? – вкрадчиво поинтересовался мужчина. После предыдущего вопроса, правильно ли он идёт к железной дороге, Агата бодро пообещала проверить – и, если ей верить, действительно… гм, удостоверилась. Перемещаясь неизвестным образом со скоростью около двухсот двадцати километров в час и измерив расстояние с точностью до километра. Интересная способность для «духа».

– А зачем? – теперь к скуке примешивалось лёгкое недоумение.

– Ну, меня же ты нашла…

– Ты такой же, как и я, и знаешь, куда двигаться, – рассудительно объяснила «ужас». У Дмитрия против воли мурашки пробежали по спине: «такой же», это мёртвый, что ли?! Через секунду рациональная часть сознания загнала суеверный страх обратно в подсознание – и «мантра» в очередной раз помогла. Надо сойти с ума, чтобы решить, что ты – неупокоенный дух, не понимающий, что уже умер, и угрюмо стремящийся к недостижимой цели. Но – мёртвые вроде как не сомневаются? Боже, что за чушь лезет в голову!

– Можешь объяснить, почему я такой же, как ты? – в конце концов подобрал слова для следующего вопроса Соломин.

– Тебя тоже должны были увезти, но вместо тех, кто должен – только сгоревшие обломки на земле, – печально сообщила собеседница. Дмитрий, чьё воображение уже успело по голосу и интонациям нарисовать в голове смутный образ Агаты, словно вживую увидел, как у девочки поникают плечи. – Зато ты знаешь, куда нужно двигаться, а я – нет. Потому я – с тобой.

– А… почему просто не спросила, куда я иду? – только и поинтересовался мужчина, очень напряжённо обдумывая услышанное: «Огонь и обломки, везти – так говорят о разбитой технике: не один Ан-14, получается, попал под атаку магов. Неужели и правда дух погибшей девочки со мной говорит? Раз так, то понятно, почему „ужас“ не хочет искать встречи с другими людьми – те, кто напал, тоже вполне могут быть где-то здесь, и с ними можно столкнуться. Вряд ли ищут именно его… хотя, кто знает. Всё-таки агенты Лазурного дворца сумели оставить в народе о себе определённую – и вполне заслуженную – славу. Но несколько нападений – это уже совсем не то, что ссадить с неба одинокий самолёт, замаскировав происшествие под естественные причины. Что-то очень плохое тут творится – и слишком большого масштаба!»