Текст книги "На поводу у сердца (СИ)"

Автор книги: Тори Майрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 8

Николина

Уже на следующее утро весь интернет взрывается сенсационной новостью об аресте единственного сына Гарри Эндрюза – владельца одной из крупнейших машиностроительных компаний и весьма важной персоны города, что на протяжении нескольких десятков лет играл немаловажную роль в развитии и процветании Рокфорда.

«Известному своим пагубным образом жизни Марку Эндрюзу предъявлены уголовные обвинения в возможном распространении нелегальных наркотических веществ, значительная партия которых была случайно обнаружена в багажнике его автомобиля во время разбирательств дорожно-транспортного происшествия…» – продолжая внимательно вчитываться в статью на очередном новостном сайте, я вновь не могу сдержаться от торжествующей улыбки, даже несмотря на подсознательную уверенность в том, что влияние его отца быстро поможет вытащить Марка из тюрьмы. Мне всё равно – даже если у меня в запасе имеются всего лишь несколько дней отдыха от него – это уже счастье, которым я буду безмерно наслаждаться.

А точнее, каждый день буду как следует высыпаться и в более спокойной атмосфере справляться с другими насущными проблемами, самой главной из которых для меня является Остин, чей телефон я не устаю разрывать звонками с момента как проснулась сегодня.

Пусть мне стоит избегать встреч с ним, но я должна хотя бы узнать о его состоянии, поддержать издалека, выяснить, как прошёл его заключительный экзамен, и просто поговорить на любую возможную тему. Что угодно, лишь бы только услышать его голос и утолить свою тоску по нему. Но по какой-то непонятной мне причине впервые в жизни Остин не ответил ни на один из моих десятков звонков, что заставило меня запереживать не на шутку и, наплевав на непрерывную слежку, отправиться к нему в общежитие, где я столкнулась с его соседом по комнате, который сообщил, что Остин вчера лишь зашёл оставить вещи после экзамена и куда-то ушёл, так и не вернувшись обратно.

Спешить мне особо было некуда, поэтому я решила дождаться его прихода, чтобы убедиться, что с ним всё хорошо, однако просидев на скамейке у главного входа здания несколько часов, мне так и не удалось его встретить, отчего странное, неблагоприятное чувство в груди начинало постепенно обостряться.

В желании не превращать его в настоящую аварийную тревогу, все полдня, проведённые в ожидании, я также рассматривала ещё два варианта, где может пропадать Остин: либо он поехал на квартиру Мэгги, либо вновь проводит время вместе с Ларой, что очень даже вероятно, потому как в день похорон мне были прекрасно видны их близкие разговоры и трогательный поцелуй, наглядно доказывающий, что между ними до сих пор ещё не всё закончено.

И совершенно не важно, что за чувства мне померещились в новом, странноватом отношении Остина ко мне, при виде их вместе я ещё раз чётко осознала – Лара всегда была и будет для него важнее меня. А раз уж я ещё и без объяснений игнорировала его несколько дней подряд, не удивлюсь, если он нашёл поддержку в её компании.

Как бы мучительно мне ни было даже в мыслях допускать вероятность их воссоединения, когда я не застаю Остина и у него дома тоже, именно за этот домысел я отчаянно цепляюсь, чтобы не поддаться преждевременной панике и прямо сейчас же не побежать в полицейский участок для подачи заявления о его пропаже.

Вместо этого я морально настраиваю себя на ещё одну изнурительную ночь в клубе, до начала которой мне также нужно успеть забежать к Эми, чтобы, наконец, взять у неё в долг деньги на оплату аренды, так как до конца месяца осталось всего ничего.

Отложив безрезультатные поиски Остина до завтра, преисполненная разочарованием, я направляюсь прямиком домой к подруге, заранее готовясь стать для неё промокашкой для слёз, ведь Эми однозначно не могла не увидеть многочисленных новостей об аресте своего ненаглядного, который в ближайшее время точно не сможет ей изменять.

И когда массивные белые двери её шикарного родительского дома распахиваются и на порог выходит донельзя заплаканная Эмилия, моя уверенность мгновенно подтверждается – она уже в курсе.

– Эми, – сочувственно вздыхаю я, когда даже при тусклом освещении крыльца дома мне удаётся разглядеть её опухшее, бледное лицо и большие глаза с полопавшимися от рыданий капиллярами. Крепко обнимаю её, разрываясь между горечью за её слезы и радостью за свершившуюся справедливость. – Ну не переживай ты так за него. Ты же знаешь, кто его отец. Вот увидишь, долго Марка держать в заключении не станут, – утешаю я, скрывая под тёплым голосом искреннее желание, чтобы мои слова не воплотились в реальность, и продолжаю прижимать её тоненькую фигурку к себе, пока капли её слёз падают на моё плечо, а сама Эми не произносит ни слова. Как, впрочем, и не обнимает меня в ответ, что кажется мне до боли странным. – С тобой всё в порядке? – озадаченно спрашиваю я, отстраняясь от неё.

– Как видишь, всё замечательно. А с тобой? Почему ты не в полицейском участке вместе с Марком? – задаёт она странный вопрос дрожащим, но резковатым голосом и смотрит на меня с такой болью во взгляде, с какой ещё никогда не смотрела.

– А почему я должна там быть? – едва выдавливаю из себя слова из-за неприятного предчувствия, что будто стягивает мне горло верёвкой.

– А разве на это нет причин? – то ли кашлянув, то ли горько усмехнувшись, Эми выдаёт ещё один непонятный мне вопрос.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь. Ты же знаешь, какие у нас с Марком отношения. Мы, конечно, пытаемся их наладить ради тебя, но не настолько, чтобы я поддерживала его, пока он сидит в тюремной клетке за свои проступки, – не успеваю я закончить предложение, как мою щёку обжигает огнём. В первый момент я даже не врубаюсь, что только что случилось. Лишь когда я вглядываюсь в карие глаза, полные слёз и неприкрытого презрения, понимаю, что Эмилия в самом деле пару секунд назад залепила мне пощёчину.

– Эми… За что?! – с неподдельным изумлением смотрю на подругу, потирая горящую щёку.

– Прекрати, Николина! Как ты можешь быть такой лицемерной? Сама знаешь за что! – внезапно кричит она, срывая голос.

– Что? О чём ты?

– Хватит! Не строй из себя дурочку. Больше этого не надо! Теперь я всё знаю! Всё!

– Что всё? – почти шёпотом спрашиваю я, хотя постепенно и так начинаю догадываться о причине её истерики.

– Как ты долгое время врала мне прямо в лицо о Марке. Мне! Боже! Да ты же делала из меня такую дуру! – сокрушается она, хватаясь за голову. – Я даже подумать не могла, что я тоже войду в список людей, кому ты бессовестно вешаешь лапшу на уши! Я думала, что со мной ты так не поступишь!

– Эми… Пожалуйста, успокойся, – от потрясения у меня не получается сказать ничего больше.

Как она узнала об изменах Марка? Неужели Харт и к этому приложил свою руку? Или ей сказал кто-то другой? Если это так, то кто?

И как только мне удаётся справиться со сковывающей все мышцы оторопью, я тут же задаю ей все эти вопросы, но вместо ответов получаю вконец изумлённо-гневный взгляд.

– Что? Кто такой Харт? И какие ещё измены? Ты что, даже сейчас собираешься продолжать выдумывать небылицы, лишь бы оправдать себя? Даже сейчас, когда я всё узнала о вас с Марком? – выстреливает мне в лоб, заставляя покачнуться.

– О нас с Марком?

– Не делай сейчас такие ошарашенные глаза. Не поверю я в это удивление. Теперь я знаю всю правду!

– Да какую правду ты знаешь?! – искренне удивляюсь я, уже в самом деле ничего не понимая. – Нет у нас ничего с Марком, никогда не было и никогда не будет! Как ты вообще могла о таком подумать?

– Замолчи! Замолчи! Хватит лгать! – она прикрывает уши руками, качая головой, но я всё равно продолжаю:

– Нет, послушай меня! Я не лгу! Нет у нас ничего! Мне все последние недели приходилось выполнять его идиотские поручения и скрывать о каждом его похождении, чтобы он не рассказал правду Остину о моей работе!

– Не надо! Замолчи, Николь! Я тебе не верю! – неустанно продолжает выкрикивать она, захлёбываясь слезами.

– Эми, но это правда. Я ничего не выдумываю. Успокойся, и тогда я тебе всё смогу объяснить, – порываюсь взять её за руку, но она отбивается от меня, как от прокажённой.

– Нет! Не смей ко мне прикасаться! И объяснять ничего не надо! Хватит с меня твоей лжи!

– Эмилия, прошу тебя… Я не знаю, откуда тебе всё стало известно, но, уверяю, ты явно что-то неправильно поняла.

– Неправильно поняла? Неправильно?!

– Да. Неправильно.

– Неправильно, значит? – хрипло повторяет она и, трясущимися руками вытаскивая из кармана смартфон, тратит несколько секунд на поиски чего-то в галерее, а как только находит, злобно тычет экраном мне прямо в лицо. – Что тут можно было неправильно понять? Скажи мне, что?! – кричит она, содрогаясь всем телом в истерике настолько, что я даже рассмотреть фотографию на экране не могу, пока не вытягиваю телефон из её руки и тут же ужасаюсь: это вовсе не снимок, как мне показалось вначале, а видео, в котором чётко видно, как я прижимаюсь к Марку для страстного поцелуя, на который он охотно отвечает и начинает лапать всё моё тело, никого не стесняясь.

– Так ты нас видела? – сокрушённо выдыхаю я.

– Оо, ну хорошо, что хотя бы сейчас ты признаёшь себя в девушке, которая вешается на Марка. Я думала, опять начнёшь что-то выдумывать, – без капли радости усмехается Эми. – И нет! Слава богу, мне не посчастливилось увидеть это вживую, но огромное спасибо анониму, который прислал это видео и открыл мне глаза на многое, – сообщает она, всё-таки подтверждая мои подозрения в связи Харта с этой подлостью, добавляя мне ещё одну вескую причину его ненавидеть.

– Всё не так, как кажется, – сипло выдаю одну из классических фразочек подобных ситуаций.

– Я, по-твоему, совсем дура безмозглая и, глядя на это, не могу два и два сложить?!

– Поверь мне, тут примерчик посложнее будет. Просто дай мне тебе всё объяснить, Эми… Пожалуйста… и ты сразу всё поймёшь, – беспокойно бормочу я, возвращая ей телефон.

– Я ничего больше не хочу понимать. Всё, что надо, я уже увидела – ты конченая лгунья, Николь! Лгунья, которая врёт всем подряд! Я только никак не ожидала, что и мне ты тоже будешь врать. Я ведь всегда тебя во всём поддерживала, даже если считала тебя неправой. Всегда помогала, чем могла. Господи, да я же собиралась отдать тебе все свои сбережения, а ты оказалась такой мразью. Ужас… Думаешь, я из-за Марка так плачу? Думаешь, он мне сердце разбил? Да моя обида на него не идёт ни в какое сравнение с болью из-за твоего предательства. Но в этом, наверное, лишь моя вина… Это я наивная дурёха, раз не смогла раскрыть истинную причину, почему ты так долго отговаривала меня от отношений с Марком. Ты не меня защитить хотела, а просто сама горела желанием встречаться с ним!

– Нет, Эми! Нет же! – я тоже срываюсь на крик в надежде достучаться до неё. – Я никогда не встречалась с ним и не врала тебе… Чёрт! Точнее врала, но совсем не о том, в чём ты меня обвиняешь! Марк тебе не прекращая изменял, а меня заставлял скрывать от тебя это, потому чт…

– Довольно, Николь! – её крик обрубает меня на полуслове. – Говорю же, мне уже всё равно, что ты скажешь! Твоим словам грош цена! Да и мне уже глубоко наплевать как на тебя, так и на Марка. Не нужны мне такие гнилые люди в моей жизни. Мне от вас обоих тошно! Видеть вас больше никогда не желаю! – исказив лицо гримасой отвращения, Эми резко разворачивается, чтобы вернуться обратно в дом.

– Нет! Пожалуйста, не говори так! Выслушай меня. Ты же моя лучшая подруга! Я люблю тебя, и я бы никогда с тобой так не поступила. Я могу объяснить этот поцелуй, – в попытке её остановить я вновь пытаюсь схватить её за руку, но Эми резко оборачивается и толкает меня в грудь, отчего я оступаюсь и падаю на землю.

– Ой! Я не… Я не хотела. – Она испуганно застывает на пару секунд, а затем дёргается вперёд в желании помочь мне подняться, но в последний момент резко одёргивает себя, будто боясь об меня обжечься.

– Эми… пожалуйста, выслушай меня, – жалобно прошу я, глядя на неё умоляющим взглядом.

– Нет, не надо. – Она обнимает себя за плечи, начиная трястись ещё сильнее, а исходящая от неё грусть становится осязаемой: жалит мою подбитую щёку и бьёт прямо в сердце. – Уходи, Николь! Просто уходи! Прошу, убереги меня от своих жалких объяснений. Не делай мне ещё больнее, – еле слышно скулит она, покрывая щеки новыми дорожками слёз, и быстро скрывается в доме.

Мне удаётся расслышать, как по ту сторону двери её тельце сползает вниз, и она начинает навзрыд плакать, будто ножом вспарывая мне всю грудную клетку. Разумом я понимаю, что сейчас нет смысла пытаться с ней поговорить. Она не станет слушать. Ей нужно дать время успокоиться и лишь потом всё объяснить. Но её хлюпающие звуки лишают меня всех моральных сил, чтобы встать на ноги и уйти, оставив её наедине со своей болью.

Так и не поднимаясь с дощатого пола крыльца её дома, я на четвереньках подползаю к двери и, прижимаясь к ней спиной, просто сижу, желая побыть с Эмилией рядом, пусть даже она об этом не знает. Молчаливо и практически не двигаясь, я делаю это вплоть до тех пор, пока не слышу обеспокоенный голос мамы Эми, что начинает её расспрашивать, успокаивать, закидывать тёплыми словами утешения, а совсем скоро помогает дочери встать и сжимает в материнских объятиях, которые буквально сразу усмиряют её тоскливые завывания.

С Эми всё будет хорошо. Конечно, будет, ведь когда рядом есть заботливая, любящая мама, иначе быть не может. Она поддержит её сейчас, а завтра я непременно приду поговорить с ней ещё раз.

Это убеждение помогает мне наконец покинуть территорию семьи Харрисон и одновременно разбивается на миллионы осколков, превращающихся в ледяные иголки, что нещадно впиваются в изнанку кожи, настойчиво напоминая о том, что мне неведомо, каково это – быть любимой матерью.

Мне вообще неведомо, что значить быть любимой хоть кем-то.

И отдав все свои живительные силы на преодоление этой нестерпимой мысли, я в который раз за сегодняшний день набираю номер Остина, с тревожным томлением ожидая услышать любимый голос, но единственное, что меня встречает на том конце провода – это прерывистые, монотонные гудки. Один за другим. Звонок за звонком. И вновь никакого ответа.

Неужели они с Ларой настолько соскучились друг по другу, что решили забыть обо всём окружающем мире?

Не знаю. Но завтра же помимо разговора с Эмилией я с самого утра снова отправлюсь на его поиски и, когда найду, надаю по башке за то, что заставляет меня переживать до полусмерти. А пока, глубоко выдохнув, я начинаю отсчитывать до десяти и обратно, пытаясь отогнать в сторону глубочайшее уныние и расставить все мысли по своим местам, чтобы чётче осознать, что же я сейчас имею.

А имею я полную неразбериху и неопровержимый факт о том, что с уходом всего одной проблемы на меня разом навалились несколько новых: Остин весь день по непонятным причинам игнорирует меня, а моя единственная подруга твёрдо убеждена, что я предательница и обманщица. Несомненно, я такой и являюсь, но я должна буду рассказать Эми истинную причину, за которую мне так же нужно будет очень долго вымаливать у неё прощение, но даже в случае нашего перемирия вновь просить у неё денег у меня язык не повернётся, что плавно переносит меня к ещё одной крайне удручающей проблеме, решение которой на ум мне вообще не приходит.

Где за три дня найти оставшуюся сумму денег для возврата долга Баррету? Где?!

– Где?!?!?! – тихо скулю себе под нос, ломая голову в раздумьях, как вдруг в моём кармане раздаётся сигнал смартфона.

Я шустро вытаскиваю айфон в надежде увидеть имя Остина на экране, но вместо этого свирепею, понимая, что мне пришла новая весточка от Харта:

Unknown: «Подруге понравилось видео?»

От мощнейшей лавины злости на Адама все внутренности будто накалываются на раскалённые шипы, а главная мышца начинает биться в два раза быстрее, пока, справляясь с тремором в пальцах, я впервые решаю ответить главному очагу всех моих существующих проблем.

Н:«А тебе понравилось?» – отправляю сообщение, надавливая на сенсор смартфона с такой силой, будто желаю пробить в нём дыру.

Unknown: «Задай этот вопрос ещё раз, когда придёшь ко мне завтра».

Завтра? Ещё чего придумал! Я вчитываюсь в присланное им предложение, и перед глазами вмиг ярким кадром встаёт его уверенное лицо с мрачно-победоносной улыбкой, точно такой же, с какой он провожал меня в нашу последнюю встречу.

Но что-то слишком рано он заулыбался. Ничего не изменилось – что в ту ночь, что сейчас моё решение остаётся непреклонным:

«Я никогда к тебе не приду!!!»

Unknown: «Значение твоего «никогда» мне уже известно».

Unknown: «И почему ты опять злишься, Лина? Ты же сама начала эту игру».

Н: «Я ничего не начинала! Лишь наглядно показала тебе, что я не намерена сдаваться».

Unknown: «И снова врёшь, дикарка. Ты просто добилась наказания мешающему тебе болвану своим путём. За что могу только поаплодировать твоей смекалке.»

Н: «Мне не нужны твои аплодисменты! Мне нужно, чтобы ты отстал от меня! Исчезни из моей жизни, Адам! Я лучше буду с голоду помирать и спать на улицах, чем стану ублажать тебя! Ты мне противен!»

Unknown: «Это ты тоже сможешь сказать мне при встрече… если, конечно, ещё будет такое желание».

Н: «Моё единственное желание – больше никогда тебя не видеть».

Unknown: «И как всегда – лживое желание. Ты и сама это знаешь».

В порыве гнева вместо очередного сообщения я со всей дури бросаю телефон на несколько метров вперёд, с треском разбивая его об чей-то забор, а затем, игнорируя испуганные взгляды мирных прохожих, кричу во весь голос, чтобы через видеотрансляцию шпиона, которая без сомнений осуществляется прямо в эту же секунду, Адам сумел меня чётко услышать:

– Я ненавижу тебя! Ненавижу! Понял?! Ненавижу! И что бы ты ни делал, как бы ни портил мне жизнь, ничто не заставит меня к тебе прийти ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ни через год! Никогда этого не будет, Адам, НИКОГДА!

Стоит только вновь взобраться на сцену и обвить ногами пилон, я сразу же ощущаю на себе заинтересованный взгляд моей будущей цели – лощёный мужчина за пятьдесят в изысканном костюме необычного графитного цвета, в тёмных волосах просвечивает седина, на пальце увесистый золотой перстень, в одной руке сжимает кубинскую сигару, в другой – самый дорогой коньяк, имеющийся в нашем баре. Выглядит расслабленным, не буйным и самое важное – состоятельным. Осталось лишь узнать, будет ли он щедрее трёх предыдущих моих «кошельков», которые лишь внешне подходили под критерии идеальных кандидатов для «обработки», на деле же мужское трио оказалось не кем иным, как обычным офисным планктоном, что на один вечер решило променять пиво с креветками на голых женщин, которых больше предпочитают лапать, отвешивая им заезженные похабные комплименты, нежели запихивать купюры им в трусы.

А за оставшиеся три ночи до конца месяца мне необходимо вылавливать лишь прибыльных клиентов и вытряхивать из их карманов всё до последней копейки, даже невзирая на полную уверенность в том, что, какие бы чудеса я ни вытворяла на мужских коленях, всю сумму денег для Баррета я вряд ли сумею заработать.

Но кто знает? Признавать поражение ещё рановато. Может, мне хоть в чём-то немного повезёт и именно этот импозантный мужчина окажется моей спасательной соломинкой, что без уединения в приватной комнате вывалит за моё внимание приличную сумму денег? Мне ничего другого не остаётся, как просто надеяться именно на подобный исход и продолжать вытанцовывать перед ним на все сто процентов, параллельно ещё умудряясь как-то игнорировать пристальный взгляд моей личной тени, который после аварии с Марком в одночасье перестал скрываться от меня, теперь следя за своим объектом в открытую. И знаете, как оказалось, это бесит и нервирует ещё сильнее, чем когда он работал под прикрытием.

Сегодня я его даже не сразу узнала – вместо невзрачной спортивной одежды на нём так же, как и на многих других клиентах клуба, надет солидный костюм, а прежде неуклюже торчащие из-под кепки волосы аккуратно уложены назад. На вид прямо-таки топ-менеджер какой-нибудь преуспевающей компании, а не мастер преследования, которого я в самом деле за прошедшие недели ни разу не обнаруживала в «Атриуме». Я бы запомнила его непроницаемое лицо и жуткий взгляд, если бы хоть раз видела его прежде. Точно запомнила бы или почувствовала, потому как сейчас, когда он неотрывно смотрит на мои извивания перед клиентом, меня аж в липкий пот бросает, а волоски на теле поднимаются дыбом.

Если Адам таким способом хочет довести меня до нервного тика и заставить добровольно уволиться из клуба, чтобы уже завтра (как он заявил) я явилась к нему с просьбами о работе, то у него ничего не получится. Этот робот со своим таким же роботом-шпионом, что, по ходу, даже не моргает, не дышит и абсолютно не двигается, пока пасёт меня, могут обломаться – как бы меня ни морозило от своего надсмотрщика, я не сдамся и не пойду на поводу у желаний Харта.

И потому под натиском осязаемого наблюдения я на пределе своих сил и выдержки исполняю несколько развратных танцев для солидного «кошелька», раскручиваю его на череду «дорогостоящих» алкогольных коктейлей для себя, которые на деле являются самым обычным соком, а затем позволяю ему активно тискать себя шершавыми ладонями, пока с правдоподобным интересом слушаю его пьяные разглагольствования о смысле жизни.

Возможно, вы удивитесь, но далеко не все клиенты приходят в стриптиз-клуб исключительно за дозой удовольствия и веселья. Некоторые нуждаются вывалить на полуголую девушку ведро своих жизненных неурядиц или просто поболтать на философские темы, и лично я таких нудящих, говорливых или несчастных товарищей всегда больше предпочитаю любым другим посетителям «Атриума». Гораздо терпимей за деньги послушать их бессвязные монологи, доводя их до невменяемой кондиции за их же счёт, чем то и дело отбиваться от мужских домогательств и призывов на приват.

И в этот раз именно этим я и занимаюсь – вытягиваю из этого на первый взгляд презентабельного и уравновешенного мужчины всё, что только успеваю, пока его в хлам пьяная рожа плашмя не валится на стол, а затем мгновенно оставляю его, исчезая в гримёрной.

Прошла лишь одна треть смены, а я уже чувствую себя изнеможённой до предела, поэтому, устало приземлившись на стул возле своего туалетного столика, я решаю перевести дыхание, подправить макияж и хоть немного понаслаждаться отсутствием бдительного присмотра человека Адама.

– Нет, я такого от неё никак не ожидала! – но от блаженного мгновения отдыха меня быстро отвлекает возмущённый возглас одной из присутствующих в гримёрной танцовщиц. – Я, значит, ищу её, переживаю, обзваниваю все морги и больницы, а она, оказывается, на Мальдивах отдыхает.

Я отвлекаюсь от копания в косметичке и бросаю взгляд в зеркальное отражение, где вижу обладательницу слишком громкого и крайне хриплого для женщины голоса – платиновую блондинку с идеально ровными и блестящими, словно из рекламы шампуня, волосами до самого зада, прикрытого полупрозрачными трусиками, что соединены с чулками в деликатную, ажурную сеточку.

Рабочий псевдоним этой сильно похожей на Снежную королеву стриптизёрши – Талия. Её имя я знаю наверняка, потому как именно она является главной мегерой нашего коллектива, что каждую смену достаёт меня.

– Ты же знаешь, какая Селена забывчивая и ветреная. – А вот имя её собеседницы, тоже светловолосой дивы, но не столь выбеленной, я точно не вспомню. – Видимо, после увольнения связалась с кем-то из бывших клиентов и укатила отдыхать, даже не подумав, что стоит предупредить друзей и близких.

– Я тоже так успокаивала себя первую неделю, но потом-то она могла хотя бы короткий звонок сделать и сказать, что с ней всё в порядке. А то ушла с работы и всё! Ни слуху ни духу! На мои звонки до сих пор не отвечает. Как так можно?

– Но она таки тебе дала о себе знать, – напоминает безымянная Барби, стирая со своих бёдер чьи-то вязкие следы удовольствия.

– Да уж, дала, – недовольно цокает языком Талия, попутно накладывая новый слой тонального крема. – Спустя почти месяц соизволила прислать одно сообщение: «Валяюсь на белоснежном мальдивском песочке. Не скучай». Нормально?

– Ненормально, – соглашается вторая, задумчиво хмурясь. – Это на неё совсем не похоже. Она всегда бурно хвасталась своими ухажёрами и подарками, которые они ей дарили, а тут одно предложение? Очень странно.

– В том-то и дело! И странности на этом не заканчиваются, Лола. За всё время путешествия она не выставила ни одной фотографии или истории в инстаграме. Представляешь?! Ни одной! – дважды повторяет Талия, делая явный акцент на сем катастрофическом факте.

– Хм… Может, она уехала с каким-нибудь важным политиком, с которым необходимо придерживаться полной конфиденциальности? Или просто не хочет светиться перед Эриком своей новой пассией?

– Первый вариант ещё вполне возможен, но второй… – Снежная королева закатывает глаза, словно коллега сморозила только что конкретную дурость. – Да Селена бы наоборот уткнула носом козла, что уволил её без причины, показав, как ей прекрасно живётся без него и его долбаного клуба. А то она из кожи вон лезла столько лет, кассу ему делала, трахалась с ним, думала, что рано или поздно он её замуж позовёт, а вместо этого Эрик вышвырнул её без объяснений, в то время как нашу святую Деву Марию, сбежавшую от VIP-клиента, какого-то чёрта щедро наградил. – Яд так и сочится из её обильно накрашенного красной помадой рта, когда она наконец обращает своё внимание на меня. – О-о-о, так эта неженка, оказывается, тут сидит и уши греет. Ты какого чёрта разговоры чужие подсушиваешь? – шипит она, делая вид, что лишь сейчас заметила моё присутствие.

– Не начинай, Талия, – коротко отвечаю я, абсолютно не желая устраивать очередные перепалки. Только не сейчас. У меня и так нервы не пределе. Но весь сучий вид блондинки, неспешно приближающейся ко мне, говорит о том, что ей поругаться очень даже хочется.

– Ты разговоры чужие подслушиваешь, а я, значит, с этим так просто мириться должна?

– Вы вообще-то в общей гримёрной разговариваете во весь голос. Мне что, уши нужно было заткнуть, чтобы ваши беседы не слышать? – без энтузиазма парирую я, проводя пудровой кисточкой по скуле.

– Могла бы и заткнуть! А лучше сделать всем одолжение и свалить отсюда к чёртовой матери! – Талия подходит ко мне вплотную, разрезая моё отражение своим зелёным взглядом. – И под словом «отсюда» я имею в виду из «Атриума».

– Ты выбрала совсем не лучшее время, чтобы привязываться ко мне. – Кисть в моей руке начинает ощутимо подрагивать, но я упорно пытаюсь сконцентрировать внимание на нанесении макияжа, чем на миллионный по счёту беспричинный предлог завязать со мной ссору.

– Не лучшее время? – язвительно усмехается она. – Ну да, конечно, ты же у нас Мисс неприкосновенность. К тебе вообще никогда нельзя ни подойти, ни слова грубого сказать без риска увольнения.

– И тем не менее никого из вас это не останавливает, – констатирую я очевидное, хотя доля вины за их вечные нападки лежит и на мне – была бы я хоть немного умнее, давно бы уже пошла наябедничала Эрику. Но не в моих правилах просить у кого-то помощи, пока не достигну критической точки, с которой сама справиться уже не могу. И должна признать – это ещё один смачный минус в моём характере, значительно усложняющий мне жизнь.

– Конечно, не останавливает. Никто из нас – полноценных работниц «Атриума» – не намерен миролюбиво терпеть беспочвенно провозглашённую «фаворитку» Эрика, которая и доли той прибыли не приносит, что приносим мы, поэтому лучше уходи отсюда по собственному желанию, или же я тебе помогу, – шипит гадюка и неожиданно совершает ощутимый толчок между моих лопаток, вынуждая меня проехаться помадой мимо губ.

Спокойно, Николь. Не реагируй. Тебе нельзя рисковать своей работой. Она того не стоит.

– Отстань от меня, Талия. По собственному желанию. Или же я тебе помогу, – мне хотелось передразнить её слова угрожающим возгласом, чтобы мегера отвязалась от меня до самого утра, но в реальности получается выдавить из себя лишь пылкий, злобный шёпот, больше напоминающий звериный хрип. Но и этого, к счастью, хватает, чтобы отогнать от себя задиру. По крайней мере, так я наивно полагаю до момента, когда Талия вновь резко разворачивается ко мне и, схватывая за волосы, впечатывает лбом в зеркало. Да так сильно, что в нём появляются трещины со следами моей крови, вытекающей из разбитой брови.

Мне даже не удаётся полноценно осознать случившееся, так как острая боль простреливает голову, а в глазах начинает рябить, однако моей «доброй» коллеге явно кажется, что нанесённого ею урона мне недостаточно, и потому она стаскивает меня со стула на пол и, налетая сверху, наносит череду оплеух.

Да что за бес, мать её, в неё сегодня вселился?! Её что, увольнение больше не страшит? Таких побоищ в мой адрес ещё ни одна из стриптизёрш себе не позволяла!

– Талия!!! Ты что творишь?! – и испуганный крик Лолы, суетящейся вокруг нас, даёт понять, что девчонка так же, как и я, никак не ожидала столь яростного выпада от своей подружки.

– То, что давно хотела сделать, – выдаёт Талия со злорадной ухмылкой на губах, нанося новую порцию хлёстких ударов по моим щекам, сквозь звуки которых я продолжаю улавливать боязливые возгласы второй Барби, что ни черта не додумывается помочь в физическом плане, оттащив свою подружку от меня.

Превозмогая боль и головокружение, я начинаю брыкаться, пытаясь скинуть с себя бойкую противницу, но стерва оказывается гораздо сильнее, чем выглядит на первый взгляд: сев на меня сверху, она довольно быстро прижимает мои запястья к полу и, наклонившись ко мне, вполголоса произносит:

– Давно хотела подпортить твоё милое личико… Но всё ждала, когда он наконец разрешит мне это сделать.

Весь смысл её слов доходит до моего пульсирующего болью мозга не сразу, но, к счастью, раньше, чем девица успевает отодвинуть от меня своё лицо, что позволяет мне врезать ей головой по её вздёрнутому носу со всей вспыхнувшей во мне яростью. До слуха тут же долетает её сдавленный стон, и мне разом становится параллельно на повторную, крайне болезненную пульсацию в кровоточащей ране. Я срываюсь на животный рык и, пользуясь её дезориентацией, скидываю полуголую, скулящую девку с себя.

– Девочки! Боже мой! Успокойтесь! Хватит!!! Если придёт Мэрроу, у вас будут проблемы! – по-прежнему кричит наш единственный до чёртиков напуганный зритель, но ни Талия, ни теперь уже я успокаиваться даже не собираюсь: вцепляюсь в её платиновую шевелюру, что на деле оказывается наращённой, отчего волосы клочьями начинают летать вокруг нас, когда я нещадно мотаю её голову из стороны в сторону. Но Снежная швабра долго пассивной тоже не остаётся: с колена ударяет мне по животу и такой же мёртвой хваткой сбирает мои волосы.