Текст книги "Я был драгдилером Rolling Stones"

Автор книги: Тони Санчес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Я не очень люблю это делать, поэтому запрашиваю с них денег, – признавалась она. – Они говорят обычно: «Ну, мы должны подумать». И прекрасно, я ведь все равно это не люблю делать. А потом они звонят и говорят, что да, они согласны заплатить, так что мне придется поработать.

Мик никогда не настаивал на моногамии. Когда он надолго уезжал в другие страны, то периодически спал с разными девушками и был готов мириться и с загулами Бьянки, но только при условии, что он о них не узнает. «Чего не знаешь, то не ранит» – так объяснял он это.

И все же Бьянка, полностью поглощенная собой, хвасталась друзьям о своей долговременной связи с актером Райаном О'Нилом – эта любовная связь возобновлялась почти каждый раз, как Райан оказывался с ней в одно и то же время в одном и том же городе. Она с удовольствием фотографировалась со знаменитым и сексуально притягательным мужчиной – это шло на пользу ее имиджу эксцентричной женщины. Парадокс, но мужчины редко сближались с Бьянкой, ограничиваясь разве что дружескими поцелуями на ночь. Известные красавцы Уоррен Битти, Джек Форд, сын президента «Форда», Дэвид Боуи, Род Стюарт и Хельмут Бергер разными путями сумели ускользнуть у нее из рук.

Ее очевидное желание унизить Мика задевало его за живое. Она не только выставляла на потеху публике его брак – последний оплот нормальности в его жизни, – но и угрожала его карьере тем, что разрушала его имидж: в глазах масс он превращался из секс-символа эпохи в обманутого мужа-рогоносца.

Он принялся все чаще менять любовниц; создавалось ощущение, что он предпринимает отчаянные попытки вернуть самоуважение. Какое-то время друзья перешептывались насчет того, что он собирается оставить Бьянку и жениться на дочери сэра Майкла Уэста – но из этого ничего не вышло.

– Он спит с множеством женщин, – презрительно заявила Бьянка в прессе, – но редко это имеет какое-то продолжение. Все они пытаются просто использовать его, все они никто, желающие стать кем-то. При всем при этом Мик очень консервативный англичанин, который считает, что его жена должна заниматься детьми.

Джаггеру, к счастью, хватило сообразительности понять, что Бьянка нуждается в подобного рода публичной поддержке, чтобы не быть полностью подавленной его личностью, как Марианна и Кристи. И это чувство неуверенности, которое вызывала в нем Бьянка, относительно которой он никогда не знал, каких еще сюрпризов от нее можно ожидать, казалось, было необходимо Джаггеру, чтобы он не терял к ней интерес. Но все же это не могло длиться бесконечно, так что я совсем не удивился, когда услышал, что Бьянка пытается развестись с Миком.

Это произошло в 1976 году. «Роллинг Стоунз» были на пути к новым успехам. А я к тому времени потерял интерес и к группе, и к себе. И вообще потерял интерес к жизни.

Я любил Мадлен на протяжении восьми лет. Я бросил жену и двоих детей ради нее. Когда рядом была Мадлен, я не интересовался другими женщинами. Моя единственная измена ей с Марианной была уже в далеком прошлом. Мадлен знала, что я никогда не занялся бы любовью с Марианной, если бы она была рядом. Анита рассказала ей об этом, и это, похоже, терзало ее. А потом Мадлен и Марианна встретились на какой-то вечеринке в мое отсутствие – и стали близкими подругами.

Вскоре после этого между мной и Мадлен произошла ужасная ссора, и она убежала от меня. Мы ссорились и раньше, и я не слишком волновался: она должна была вернуться. Но меня очень расстроило известие о том, что она переехала на квартиру к Марианне. Я знал, что мисс Фэйтфул неравнодушна к красивым девочкам, и подозревал, что она собирается украсть у меня Мадлен. Я начал постоянно околачиваться вокруг них, чтобы вернуть Мадлен. Как-то раз вечером мы раздавили полбутылочки бренди, забили несколько косяков и приняли героина. Девчонки начали надо мной подшучивать, делая всякие рискованные намеки на мои способности в постели. Чувствуя, что слишком устал, чтобы тащиться домой, я попросил у Мадлен разрешения переночевать здесь.

– Ладно, – согласилась она, – но у нас только двуспальная кровать. Думаю, Марианна переночует сегодня на диване.

– Шутишь? – откликнулась Марианна. – Разве я могу упустить самое главное развлечение?

Я разделся и забрался в постель, а девушки хихикали и строили планы, запершись в соседней ванной.

Вдруг кровать подо мной прогнулась и рядом оказалось обнаженное женское тело. Я обнял его, открыл глаза и увидел лукаво улыбающуюся Марианну.

– Привет! – сказал я.

– И тебе привет, – ответила она и начала, хихикая, меня поглаживать. – Тони, а почему это ты такой твердый?

Я ничего не ответил, я просто чертовски хотел ее в тот момент. Но не успел я устроиться между мягких, как шелк, ног, как в комнату ворвалась Мадлен.

– Ага! – закричала она с шутливым гневом. – Я так и знала! Наконец-то я вас застукала! А ты говорил, что она тебе больше не нравится.

Она тоже забралась в постель, и наутро я чувствовал, что мне потребуется по крайней мере день, чтобы отоспаться. Марианна вскоре ушла, а Мадлен, несмотря ни на что, все же не разрешила мне вернуться в ее квартиру на Мэйда-Вейл, хотя знала, что без нее я маюсь от тоски.

Мадлен, Марианна и я – мы все торчали. Разве что я еще не кололся. Мы часто проводили вечера вместе – либо дома, принимая наркотики, либо в ресторане или кино. Как-то раз я уехал на выходные в Суссекс. Там на меня накатила депрессия, и мне страшно захотелось услышать голос Мадлен. Я позвонил в ее квартиру, но телефон был занят, и весь следующий час тоже. Поскольку Мадлен часто днем отсыпалась, я предположил, что она просто отключила телефон на время. Позже я снова набрал ее номер, но линия опять была занята. Тогда я начал беспокоиться, потому что знал, что независимо от того, куда Мадлен уходит, около шести вечера она всегда дома. В одиннадцать я начал паниковать и позвонил нашему общему знакомому Мичелу, что жил в квартире в Литтл-Венис, буквально в двух шагах от Мадлен.

– Слушай, – сказал я ему, – это звучит, наверное, как бред, но я волнуюсь, что гам с Мадлен. Мне кажется, она могла случайно передознуться или чего-то в этом роде. Ты не мог бы зайти к ней и посмотреть, все ли у нее в порядке?

– Конечно, – ответил он.

Но тревога все равно не проходила, и я поспешил обратно в Лондон. Я поехал сразу домой к Мичелу. Там у него сидела Марианна, а сам он куда-то вышел. Марианна ничего не знала о том, ходил ли он к Мадлен.

– Сходи туда сам, если ты так беспокоишься, – предложила она. – Чего ты так суетишься?

Я помчался к квартире Мадлен и стал звонить в дверь. Никто не отвечал. Но я услышал, что за дверью буквально надрывается от лая маленький домашний песик Ши Дзу. У меня сохранился ключ с того времени, когда я еще жил у Мадлен. Я вставил его в замок, но он не поворачивался. Дверь была закрыта изнутри.

– Мадлен, Мадлен, – стал кричать я в щель почтового ящика. Никакого ответа.

Я в панике бросился назад к Марианне и спросил ее, что делать.

– Ох, ну ты же знаешь Мадлен, – отмахнулась та. – Она, наверное, приняла снотворного и дрыхнет.

– Нет, – упорствовал я, – я уверен, что-то не так. Я звоню ей уже целые сутки. И ее собака лает как сумасшедшая.

Мы взяли с собой еще одного гостя Мичела – это был Стефан, племянник Леса Перрина, парень крупного телосложения, – и все вместе отправились к квартире Мадлен, решив, что будем ломать дверь, если потребуется. Мы звонили и звонили, потом повозились с ключом, а потом уже в отчаянии Стефан налег на эту дверь, замок сломался, и мы ввалились в квартиру.

Как только я очутился там, я сразу понял, что сбылись мои самые худшие опасения. Я буквально почувствовал витавший внутри запах смерти и застыл в коридоре, будто выпав из реальности. Для меня в ту минуту все вокруг остановилось. А потом я вновь услышал голоса Марианны и Стефана, и мы бросились в спальню Мадлен.

Она была мертва, ее голова свисала с кровати, золотые волосы касались пола. Лицо было залито кровью, кровь была и на ее губах.

– О боже! Нет! – зарыдал я. – Ее убил какой-то сумасшедший ублюдок!

А потом началось нашествие полицейских, репортеров, фотографов. Помню, что врач запихивал мне в рот транквилизаторы, а затем я проснулся под белыми хлопковыми простынями в квартире у Стефана – все еще плача про себя. Я чувствовал, что моя жизнь ушла вместе с Мадлен.

Патологоанатом заявил, что смерть Мадлен – несчастный случай. Она принимала метадон, пытаясь слезть с героина, и каким-то образом это лекарство послужило причиной буйного помешательства. Она начала биться лицом о спинку кровати, пока не разбила себе в кровь лицо и не умерла. Марианна защитила меня от расспросов следователей и даже сделала так, что мне не пришлось давать свидетельские показания. Впоследствии она посвятила ей одну из лучших своих песен под названием «Леди Мадлен».

Две недели спустя одна подруга предложила вколоть мне немного героина – я так понял, чтобы облегчить мои страдания.

– Не беспокойся, – сказала она, – я сама наполню шприц, тебе нужна лишь десятая часть дозы, раз ты до этого только нюхал.

– Спасибо… спасибо… спасибо тебе, – выдохнул я, когда она вколола ледяную иглу мне в руку.

30

«Роллинг Стоунз» были на пике карьеры. По богатству и влиятельности они уже могли сравниться с международными корпорациями. За три месяца до начала их европейского турне команда, состоящая из сотни звукооператоров, осветителей, адвокатов, бухгалтеров, менеджеров, работала целыми днями над материально-техническим обеспечением восьминедельной поездки по Европе, в которую группа отправлялась с тринадцатью грузовиками, пятнадцатью тоннами осветительных приборов, сценой стоимостью 150 000 фунтов и восемнадцатью гитарами Кита.

Маршрут уже был утвержден, обслуживающий персонал нанят, залы сняты. Питер Радж, двадцатидевятилетний оксфордский стипендиат, который был мозговым центром этого турне, проинформировал Джаггера о том, что все обойдется в сумму около миллиона фунтов стерлингов.

Джаггер вникал в отчеты, словно профессиональный бизнесмен, предлагая, что можно улучшить и как сократить расходы. «Роллинг Стоунз» должны были получить от этих гастролей прибыль примерно в 250 000 фунтов после уплаты налогов. Благодаря этой поездке продажи их нового альбома «Black and Blue» достигли тиража 400 000 экземпляров.

К тому времени «Роллинг Стоунз» стали королями шоу бизнеса. Кит и Мик тратили приблизительно по 200 000 фунтов в год просто на текущие расходы.

Анита снова была беременна. Они с Китом продолжали торчать. Я был слишком поглощен своими собственными несчастьями, чтобы общаться с ними, но слышал, что у них родился сын, Тара Ричардс. Он умер всего десяти недель от роду. О причинах его смерти умалчивалось.

Кит ехал в Мюнхен, когда позвонила Анита с этими новостями. Он, конечно, был страшно удручен, но у него в те дни были и другие причины для отчаяния: Кит чувствовал, что наркотики, от которых у него уже почернели зубы, начинают подтачивать его кости. Он начинал выгорать изнутри, как прежде Брайан. Смерть, казалось, наступала ему на пятки. Он старался больше времени уделять старшему сыну, Марлону. Светловолосый Марлон, кстати, был очень похож на Брайана. Он сопровождал отца и в бар, и в гримерку – почти повсюду. Ему было всего шесть, но он был уже очень умен и проницателен. Он перевидал множество поклонниц, наркоманов и алкоголиков и уже умел разбираться в людях, мгновенно чувствуя фальшь в тех, кто пытался использовать его, чтобы познакомиться с его знаменитым отцом.

Когда они гастролировали, он часто жил в том же ритме, что и остальная группа. Засыпал на рассвете, протирал глаза на закате. В общем, это не имело для него большого значения. Значение имело лишь то, что рядом с ним все время был глубоко любящий его заботливый отец.

Казалось, Кит немного игнорировал своего второго ребенка, дочь Дэнделион. Она как-то отошла для него на второй план, в отличии от Марлона, за которого он постоянно боролся с Анитой.

Кит все реже и реже заезжал к ней и ее матери в Дартфорд. Позднее она сменила имя и стала Анджелой.

Хотя Анита была уверена, что Кит не изменяет ей, но ее преследовала идея, что он хочет поместить ее в лечебницу, где ее насильно заставят завязать с наркотиками. Ей определенно пора было уже прекращать домашнее существование и вернуться в общественную жизнь, однако эта беспочвенная паранойя мешала ей. В то же время ее любовь поддерживала Кита, и он до сих пор нуждался в ней.

На гастроли с группой поехал Вуди. «Фэйсес» распались накануне Рождества 1975 года из-за разногласий внутри группы, и теперь Вуди был свободен от всех своих обязательств. Он был очарован Китом и тоже пил «Джек Дэниэлс», носил похожую стрижку и начал нюхать кокаин. Вдвоем они как бы противостояли Мику.

– Между вокалистом и музыкантами в группе всегда возникают трения, – сказал Кит, – и Джаггер это знает. Так что, может, поэтому мы и объединяемся против него. Впрочем, он уже и сам стал неплохим музыкантом – играет и на гитаре, и на клавишах.

Мне было немного странно смотреть на Кита с Вуди. Когда-то я это уже видел. Но тогда «старшим братом» был Брайан Джонс, а благоговевшим подростком – сам Кит.

На сцене тандем Кита с Вуди приносил группе роскошное новое звучание, они вступали по очереди, перебрасываясь великолепными гитарными риффами. Группа выдавала легкий, ровный и в то же время мощный рок-н-ролл. Критике и прессе они нравились. Миллионы людей покупали билеты на майские концерты в Лондоне. Звук на лондонских концертах был просто ужасным, хотя все равно газеты пестрели восторженными отзывами. Однако вскоре жизнь в очередной раз напомнила Роллингам, что они тоже уязвимы.

Кит в открытую носил с собой все необходимое для употребления кокаина – нюхательную трубочку, ложечку и крошечный нож. Так что все знающие люди понимали, что он продолжает безнаказанно нюхать запрещенный наркотик. Однако нельзя вечно испытывать судьбу. Однажды вечером «Роллинг Стоунз» играли концерт в Стаффорде. По окончании Джаггер, Ричардс и Вуди покурили в костюмерной травы, а затем еле успели все спрятать – в костюмерную постучали несколько старших полицейских чинов, жаждущих взять у них автографы.

Полицейские даже не заметили, что «бентли» Кита не имеет свидетельства об уплате налогов. Напротив, они благожелательно предложили выдать Киту сопроводительный эскорт мотоциклистов – хотя бы до автострады. Обдолбанный Кит действительно выглядел очень плохо, и ему пришлось надеть темные очки. Ехал он кое-как, постоянно виляя, однако, повернув на автостраду, царственным взмахом руки попрощался с полицейскими.

Вскоре у Кита начался приход, он отвлекся от дороги, и огромная машина, перевернувшись, вылетела на вспаханное поле. Никто из сидевших в машине, включая Марлона, не пострадал. Однако чтобы вытащить автомобиль обратно на дорогу, пришлось вызвать трактор. Уставшие и ошеломленные случившимся, они вышли на дорогу и стали ждать помощи.

Не прошло и десяти минут, как рядом остановился молоденький полицейский и предложил подбросить их до бензоколонки в Ньюпорте. Однако затем он узнал Кита, и его дружелюбие мгновенно улетучилось. Обыскав его, он обнаружил нюхательную трубочку с остатками кокаина и таблетку кислоты. Этот факт всем показался очень странным, потому что Кит завязал с ней давным-давно. Спустя восемь месяцев Кит решением суда был признан невиновным в хранении ЛСД, но виновным в хранении кокаина. Он был оштрафован на 500 фунтов (плюс 200 фунтов на возмещение судебных издержек).

Обыски и страх тюремного заключения вернули Кита с небес на землю, к суровой реальности. Он в очередной раз завязал с наркотиками и вновь сблизился с Джаггером.

Но пропасть между ними становилась все более очевидной.

Джаггер теперь превратился в классического мультимиллионера и суперзвезду шоу-бизнеса. Он вставил себе бриллиантовые коронки, которые очаровательно посверкивали, когда он улыбался. От изумрудной коронки он отказался, потому что это выглядело бы так, словно в зубах застряла зелень, а рубины уж слишком были похожи на кровь. Он танцевал с принцессой Маргарет. Богатые и влиятельные называли его «мой дорогой». Он нюхал кокаин, но лишь потому, что теперь это стало модно в элитных кругах. Он хвастался, что использует косметику для лица от Элизабет Арден и парфюм от Танжье «на затылок, за уши и на запястья». Когда он говорил: «Я, как и королева, – лучшее, чем может похвастаться Англия», мало кто с ним спорил. Он собирался вступить в члены Мэрилебонского крикетного клуба. Он действительно стал солидным человеком.

Кит же, в отличие от Джаггера, был неспособен принять правила игры, которые приносило богатство. В свои тридцать три он продолжал оставаться подростком. Он любил носить ножи, браниться с водителями такси и все больше увязал в наркотиках. Гнев властей вновь обрушился на него после того, как Анита попыталась провезти в Торонто героин и гашиш. Полиция сразу использовала это как предлог для того, чтобы обыскать их гостиничный номер. Там они нашли огромное количество героина и кокаина. В итоге Кита официально обвинили в хранении героина с целью торговли и в хранении кокаина. Чтобы избежать или хотя бы скостить огромный срок, который ему грозил, Кит был вынужден признаться в том, что он наркоман, и пойти на реабилитационную программу, помогавшую завязать с наркотиками.

До суда дело дошло только через два года. Все это время Кит обреченно ждал, полагая, что его в итоге приговорят к продолжительному заключению в канадской тюрьме.

На слушании дела защитник Остин Купер, взывая к милосердию суда, описал, как Кит девять лет сидел на героине, и объявил, что Кит согласен пожертвовать миллион долларов клинике, занимающейся реабилитацией наркоманов. Сам Кит признался, что ему было необходимо употреблять по два с половиной грамма героина в день. Кроме того, он рассказал, что трижды пытался избавиться от наркозависимости, но это удалось ему лишь недавно, после четвертой по счету реабилитационной программы.

На вопрос судьи, почему в столь многих песнях «Роллинг Стоунз» прославляются наркотики, Кит ответил:

– Это не так. Наркотики упоминаются едва ли в каждой сотой песне, да и то их писал не я, а Мик Джаггер.

Киту волшебным образом удалось избежать тюрьмы. Ему дали год условно и приказали отыграть специальный концерт в Канадском национальном институте слепых.

Судья с недовольством наблюдал, как заулыбались фаны в зале, услышав такой необычный приговор. Казалось, что Кит вновь спасен. Но после этих событий его жизнь уже никогда полностью не вернулась в прежнее русло.

31

Теплый летний ветер мягко шевелил занавески. На дворе стоял июньский вечер 1979 года. Анита Палленберг у себя в спальне налила себе очередную гигантскую порцию «Джек Дэниэлс», разбавив его имбирным пивом. Она очень сильно растолстела, и теперь ее тело смотрелось гротескной пародией на прошлую красоту прекрасной тонкобедрой девушки-фавна.

В комнате царил полумрак, однако можно было разглядеть, что пол усыпан обломками дорогой антикварной мебели. Тяжелая дубовая кровать с одной стороны вместо ножки поддерживалась стулом. В затхлом воздухе пахло наркотиками и спиртным.

На огромной двуспальной кровати, застланной сероватыми от грязи простынями, неуклюже ворочался тощий юноша.

Анита привалилась к нему боком, и они вместе, попивая виски, стали смотреть телепрограмму, посвященную десятой годовщине высадки человека на Луну.

Сверкающие лунные ландшафты казались Аните такими же нереальными, как и «Смит Вессон» тридцать восьмого калибра, который постоянно вертел в руках паренек.

– Русская рулетка, – пробормотал он, наблюдая за тем, как космонавт прыгает по лунной поверхности, – интересная такая игра…

Его звали Скотт Кэнтрелл, и он приехал из Норфолка, штат Коннектикут.

Скотт был таким же несчастным и брошенным, как и Анита. Его мать покончила с собой на Рождество, его выгнали из университета, и он часто жаловался, что никому в мире нет дела до того, жив он или уже помер. Анита, заглянув в его глаза, отыскала там что-то родственное, и он остался с ней жить на целый месяц.

В то время Анита с Марлоном жила в большом доме в пригороде Нью-Йорка, округ Вестчестер.

Большинство людей считали, что она еще с Китом. Однако после канадских обысков их отношения разладились.

Кит понял, что либо он прямо сейчас завяжет с наркотиками, либо его посадят в тюрьму и ему придется уйти из «Роллинг Стоунз».

И он поехал к доктору Мэг Паттерсон, внимательной шотландке, которая с помощью новейшего метода электрической акупунктуры помогла завязать Эрику Клэптону, который употреблял два грамма героина в день.

Доктор Паттерсон поселила Кита и Аниту в специальной клинике в Пенсильвании. К их ушам подсоединили маленькие проволочки, которые вели в начиненные электроникой черные ящики Когда боль от ломки становилась нестерпимой, они могли увеличить силу тока, что давало временную анестезию. Кит к лечению отнесся серьезно, он действительно решил завязать с героином. Анита же, дождавшись момента, когда все заснут, прокрадывалась на кухню. Там она торопливо выпивала шерри или любую другую выпивку, которую находила.

Потом она уехала в Вестчестер, где опять вернулась к наркотикам, вину, водке, текиле – в общем, ко всему, что помогает забыться.

Она словно притягивала все темное и зловещее. Какой-то молодой полисмен заявил, что на него в пятистах метрах от дома Аниты напали сатанисты в черных капюшонах. Соседи находили по соседству от ее дома кошек и собак, которые, судя по всему, были принесены в жертву. Монахини местного монастыря жаловались полицейским, что им постоянно мешает спать громкая музыка, странное пение и выстрелы.

А пятнадцатилетний сосед Стив Левэ сообщил, что Анита склоняла его к участию в оргии.

– Она больная, – добавил он, – ее надо поместить в психушку. Дома у нее жутко пахнет, грязно, и Анита сама тоже вся грязная. Она предлагала моей сестре нюхать кокаин. К ней постоянно в дом приходит много молодых ребят. Она хочет секса и почти все время говорит о сексе. Напрямую, конечно, она меня она не просила, но не больно-то и хотелось, она уже старуха.

Анита знала, что теряет Кита. Казалось, ее теперь мало заботило, жить ей дальше или умереть. Она искала только забвения.

В десять тридцать того рокового вечера Анита поднялась с кровати и сказала Скотту, что пойдет приберется немного в комнате. Она не успела сделать и пары шагов, как сзади раздался выстрел и вспышка пламени на мгновение осветила все вокруг. Затем наступила страшная тишина. Мертвая тишина смерти. В черепе Кэнтрелла зияло маленькое пулевое отверстие.

Приехала полиция, а следом и репортеры, поспешившие рассказать в газетах о странных выходках и сумасбродстве Аниты. И мир в изумлении глядел на фотографии, не в силах поверить, что эта обдолбанная, похожая на упыря наркоманка с пустыми глазами и есть та самая Анита Палленберг, о которой так часто писали в колонках новостей глянцевых журналов.

Поначалу полиция поверила, что это был суицид. Однако когда Анита рассказала, что незадолго перед происшедшим они говорили о русской рулетке, над ее головой стали сгущаться тучи. Полностью с нее сняли обвинение в убийстве лишь спустя четыре месяца. Ее лишь оштрафовали на 500 фунтов за незаконное хранение оружия.

– Я теперь вообще почти ничего не принимаю близко к сердцу, – сказала Анита в интервью журналисту газеты «Сандэй Корреспондент», – это одна из волшебных особенностей наркотиков и выпивки. Вам ничего не хочется, и вас ничего не интересует. Я даже не читаю газет. Ничего не читаю.

Кит успешно воздерживался от героина и не собирался ради Аниты возвращаться к наркотикам. На этот раз ей не удастся затянуть его в это болото.

В декабре 1970 года он отпраздновал свой тридцать шестой день рождения, закатив грандиозную вечеринку в нью-йоркской дискотеке «Рокси Роллер». Впервые с шестидесятых это была вечеринка без наркотиков. И там он немедленно влюбился.

Пэтти Хансен была стройной моделью с белозубой улыбкой. Она снималась для журнала «Вог». Ей было двадцать два и, конечно, она слышала о «Роллинг Стоунз», но никогда прежде не покупала их пластинок и не была лично знакома ни с кем из членов группы.

Но она заметила, как уважительно относятся к Киту все присутствующие на вечеринке. Ей понравился его смех – очень похожий на то, как заводится стартер старого грузовика. И она заметила кое-что еще: грусть и одиночество мужчины, подошедшего к переломному моменту в жизни. С удивлением она поняла, что он выглядит немного потерянным. Когда они заговорили, Кит понял, что она ничего не знает и ничего не слышала о нем. Она даже не знала, на чем он играет.

Так что вместо того чтобы говорить о «Роллинг Стоунз», они говорили о жизни и своих мечтах.

«Потрясающе, – думал Кит, – это, наверное, первая девушка за много лет, которая хочет поговорить со мной не о группе и не о наркотиках, а обо мне. Она действительно ничего обо мне не знает». На Пэтти он тоже произвел сильное впечатление. Она разглядела в нем неприкаянность и грусть одиночества. Чтобы наладить жизнь, ему было необходимо найти какую-то опору в жизни.

«И я хочу, чтобы этой опорой стала я», – с удивлением подумала она.

Повинуясь внезапному импульсу, она покопалась в сумочке и достала ключ от своей входной двери.

– Ты можешь приходить ко мне, – сказала она, вручая его Киту, – всегда, когда захочешь.

Он не суетился и выждал несколько дней, прежде чем позвонить ей. Но вскоре начал приходить к ней каждую ночь. В нем проснулась любовь, которую даже нельзя было сравнивать с тем, что он испытывал, когда познакомился с Анитой.

Поначалу остальные музыканты были вовсе не в восторге от нового увлечения Кита.

– И что ты нашел в этой грудастой модельке? – ворчал Чарли Уоттс. – У нее наверняка ветер в голове. Ты хорошо подумал?

Подобным образом отреагировали на это и члены семьи Пэтти (а она была младшей из восьми сестер). Все они приняли Кита за злостного соблазнителя, охмурившего их наивную сестренку.

18 декабря, ровно через четыре года после первой встречи, они поженились. Киту в этот день исполнялось сорок. Они сочетались браком тайно, никого не приглашая. Это произошло в отеле «Финистерра» в мексиканском городке Кабо-Сан-Лукас.

Они стали жить вдвоем, радуясь тихим вечерам и растя прекрасных детей. Кит остался верен кое-каким старым привычкам. Часто он прогуливался, попивая из горла «Джек Дэниэлс», иногда по случаю курил траву. Однако с героина он слез окончательно. Кажется, он определенно перехитрил «старуху с косой». Я был этому страшно рад.

Анита тоже в конце концов поняла, что больше нельзя вести такую жизнь. В 1987 году она прошла реабилитационный курс и в итоге завязала с наркотиками и алкоголем даже более строго, чем Кит. Она начала ездить на велосипеде и вновь обрела былую стройность и привлекательность.

Затем она пошла учиться в Колледж моды св. Мартина (остальные ученики были вдвое ее младше), параллельно став одной из ведущих группы анонимных наркоманов. В последний раз, когда я встречался с ней, я был изумлен тем, как она изменилась. Куда делась та располневшая, обрюзгшая наркоманка? Несмотря на годы, к ней вновь вернулась прежняя красота.

– Я не сожалею ни о чем. Ни о чем! – сказала она. – Я как будто снова стала маленькой девочкой.

Брайан Ферри был, несомненно, одним из самых элегантных мужчин среди рок-звезд семидесятых годов. Он имел искусствоведческое образование, носил шелковые костюмы от Энтони Прайса и выглядел просто ослепительно. Он жил в роскошном особняке, почти дворце, в лондонском Холланд-Парке с самой красивой из мировых моделей. Они любили и ценили искусство и собирались пожениться. Ему и правда казалось, что у него есть все, к чему только можно стремиться.

Однако однажды вечером все немного переменилось.

Вечер поначалу обещал быть интересным. Он взял с собой девушку и отправился на концерт «Роллинг Стоунз». Она танцевала и кричала вместе с толпой. Когда Брайан Ферри повел ее за сцену познакомить с Миком Джаггером, она была просто в восторге. Мик переодевался и параллельно заигрывал с ней. Брайан отнесся к этому снисходительно.

Наконец Мик переоделся, и они поехали обедать на его лимузине. Брайан старался не замечать, что Мик использует каждый удобный момент, чтобы прижаться коленом к коленке его невесты. Он не переставал флиртовать с ней и за обедом.

«Но это же Мик», – думал Брайан. Было известно, что он флиртует со всеми подряд с тех пор, как у него испортились отношения с Бьянкой.

После того как они вернулись в особняк вместе с Питером Раджем, менеджером «Роллинг Стоунз», Брайан предложил Мику партию в бильярд.

Питер быстро понял, что Брайан играет великолепно и, кажется, затеял игру специально, чтобы поставить Мика на место. Поначалу Мик и правда рассердился, когда после нескольких неудачных проигрышей почувствовал, что выглядит по-дурацки.

Но затем он начал еще активнее флиртовать с девушкой. Брайан пытался завести с ним разговор, но Мик отмахивался от него, как от занудного поклонника, а затем просто перестал обращать на него внимание.

Еще более подогревало ситуацию то, что девушка явно была польщена и восхищена его вниманием. В то же время ее забавляло, что Брайан выглядит так нелепо в собственном доме.

Когда девушка отправилась на кухню приготовить чай, Мик бросил игру и поспешил за ней. Брайан пытался оставаться спокойным (о ею хладнокровии ходили легенды), однако с кухни раздавались смешки и вскрики, и он пошел посмотреть, что там происходит Мик никак не отреагировал на его появление «Словно я посторонний какой-то», – подумал Брайан, чувствуя, как внутри поднимается гнев. Но ему ничего не оставалось делать, кроме как смириться.

– Я пошел спать, – громко сказал он и с грохотом захлопнул за собой дверь спальни.

Когда Мик и Питер Радж наконец собрались уезжать, Мик неожиданно шагнул к девушке и попытался крепко поцеловать ее в губы. Но та, смеясь, увильнула.

Когда они уже ехали обратно в длинном черном лимузине Джаггера, Мик неожиданно усмехнулся.

– Так эта Джерри Холл собирается выйти замуж за Брайана? – пробормотал он. – Ну, Питер, надо ее спасать. Разве можно позволить такой красивой девушке сменить имя на столь дурацкое, как Джерри Ферри?

Бьянка все еще была женой Мика. Однако их брак напоминал теперь браки британских королевских семей. Оба вели совершенно независимую жизнь, не испытывая друг к другу особо теплых чувств, но поддерживая привычный имидж. Они, несмотря ни на что, оставались в глазах публики совершенной парой. Иногда, когда им случалось встретиться, они, казалось, и в самом деле радовались этому. В 1976 году Мик иногда целыми неделями не виделся с Бьянкой.