Текст книги "Близкие"

Автор книги: Тони Ронберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Погоди с едой. Тут интересная тема нарисовалась: был у Оксаны мужчина или не было.

– Вот я отлично успел!

            Костик впихивается с пакетами на заднее сидение.

– Уверен, что был и не один. Ставки будем делать?

– Вы чокнутые оба, – хмыкает Оксана.

– Не будем. Просто она не хочет признаваться, – жалуется Денис.

– Да я и сам за нее все рассказать могу. Значит, намбр ван. Дело было в институте, он был студентом, напросился в гости, типа за конспектом, родителей не было дома, три минуты беспорядка, немного крови, никаких ощущений. Оно?

– Почему не в школе? – спрашивает Денис.

– Оксана же у нас скромница!

– Я вообще-то тут сижу и все слышу, – замечает им Оксана.

– Так скажи, что я ошибся. А я знаю, что не ошибся.

– Оставьте, это не так уж и интересно, – сдается Денис.

– Сам расскажи про свой последний раз! – бросает Оксана Костику.

– Даже показать могу. Я не из скромников.

            Дениса словно сносит. Даже машину кренит немного влево. Веет забытым студенчеством.

            В квартире Костик сам сервирует стол японскими закусками.

– Я и водку прихватил!

            И Оксана перестает поглядывать на него настороженно. Костик обнимает ее за плечи, усаживая за стол. Обнимает чуть дольше, чем нужно. Денис, глядя на него, начинает чувствовать заразительную легкость. Водка не тяжелит мозг.

– Почти так и было. Ты угадал, – признается Оксана за столом. – Он немного повозился и кончил. И у него были очень неприятные поцелуи – кислые. Я потом долго не могла ни с кем целоваться. А от второго так шарахалась, что он даже спросил, не изнасиловал ли меня кто-то раньше. Таким гадким мне секс казался. Но он меня всему научил. Женатый был мужчина, намного меня старше.

– Денис, не ты?

            Костик рубит жесткими приемами.

– Нет, – Оксана смеется. – Денис не такой. Денис другого склада человек. Он колеблющийся. Это по всему заметно. Он не требовательный. Он сомневающийся во всем, во всех, и в себе тоже…

– Ты слышишь, какую Оксана тебе характеристику выписала? А я?

– А ты странный. Не знаю, какой ты. Ты непрозрачный. Есть люди, которые предпочитают о себе половину забыть, – вот такой ты.

            Теперь очередь Дениса усмехнуться. Снова чокаются и пьют за прозрачность отношений.

            И, похоже, уходить Костик не собирается. Денис отлично понимает, почему. Разумеется, он не уйдет и не оставит их наедине – вот таким простейшим способом технического присутствия оттягивая свое поражение.

– Расскажи ты что-то! – просит его Костик.

– Хватит дурачиться. Конец вечеринке, – объявляет Денис.

– А у меня есть вопрос, – не унимается тот.

– Нет, у меня есть вопрос, – перебивает вдруг Оксана. – Кто-нибудь из вас верит в любовь?

            И тишина. Мрачная, немая, глухая тишина. Рота милиционеров успела бы родиться.

– Я верю! – говорит все-таки Костик.

– И я верю, – спешит за ним Денис.

            Наверное, так нужно. Наверное, такие фразы определены теми же правилами, что и постоянный и повсеместный тотализатор или секс на спор. И Оксана улыбается беззащитной улыбкой.

– Я не хочу домой.

            Денис кивает Костику на дверь.

– И я не хочу, – идет ва-банк тот.

– Так что? Оставить вас в гостиной? – шутит Денис.

– Мы же не гости! – протестует Костик. – Давайте все вместе на твоем диване спать! Только без интима!

– Я раздеваться не буду! – смеется Оксана. – Я вас боюсь!

– Не раздевайся. Тогда и я буду скромником.

            Дениса уже никто не спрашивает. Все пьяны, всем весело. На диване еще долго возятся и шепчутся.

            А утром – головная боль одна на троих. Оксана лежит посредине, укрытая пледом. Слева Костик – без рубашки, но в джинсах, справа – Денис, в рубашке с галстуком и брюках –  обнимая ее за талию. Рука Костика свешивается с дивана и пытается хлопнуть по будильнику на полу. Денис слышит, как Оксана толкает его в бок и хихикает.

– Денис, проснись! Кажется, Костик будильник убивает!

13. А ТАМ НИЧЕГО ЛЕВОГО НЕ БЫЛО?

            Утро проходит легко. Пьют вместе кофе, потом завозят Оксану на работу. Что-то вроде умиротворения остается в теле. Такого не бывает после острого и нереализованного желания. Такого не бывает вообще.

– Я в Германии жил, в Италии, потом в Америке бывал. Я три иностранных языка в совершенстве знаю – на всех мне одинаково легко общаться. И никогда проблем не было с общением там, или с девушками, – рассказывает футболист Иван Кравец. – Я знаю, что нужно уметь лаврировать, потому что в каждой стране свои ньюансы.

– Главное, что проблем не было, – усмехается Денис.

– Особенно с девушками, – добавляет Костик словно про себя.

            Все идет отлично и без обид. Ну, заночевали вместе по-пионерски. А дальше – до первого хода. А первый ход все равно будет за Денисом.

– И когда я с моделью в Милане познакомился, мы два дня на итальянском общались, и только потом я понял, что она из Витебска. Мы такие слова выдумывали, которых в итальянском не было. Но я тогда этого не знал, думал, так и надо…

– Травмы болят…

– Карьера не вечна…

– Модельный бизнес – тоже бизнес…

– Реклама нижнего белья…

– Да, как Бэкхем…

– Хоть в чем-то, – кивает Денис.

            Все легко. И легко смонтируется.

Кажется, уже и не нужна та глубина, на которую он нырял в своих первых интервью – с театральными критиками, режиссерами и новомодными литераторами, та глубина, которая и вытолкнула его на самый верх рейтинга в смутное время. Теперь нужна мобильность, легкая монтируемость, доходчивость, немного манерная ироничность. Уже сложился ритм. Уже набран темп. Немного слабеньких мышц – и готов новый выпуск.

Костик тоже заметил перемены.

– Слишком как-то дробно…

– В каком смысле?

– Много реплик, мало мыслей.

– Таковы герои нашего времени.

            Некстати вспоминается вчерашний ужин.

– Ты мне отлично все испортил. Но сегодня я тебя сделаю!

– Вряд ли. Сегодня мы с ней в клуб идем.

– В клуб? – Денис теряется от удивления. – Когда вы успели договориться?

– Ночью. Как только я рубашку снял, так и договорились. А ты где был? Спал уже? Ээээх, Денис Викторович! Без слов прижиматься – так вы далеко не уедете.

– Не смешно.

– Смешно. И мне понравилось. Я давно такого кайфа не ловил от чистоты и непорочности.

            Денис пытается быть серьезным.

– Слышь, Кость, ты там поосторожнее. Ей лишний экстрим не в тему. Без кокаина и всякой гадости. Без толкотни в фан-зонах.

– Беспокоишься за нее?

– Беспокоюсь. И за нее, и за тебя беспокоюсь. Деньги ты на что потратил?

– Что за контроль? – ухмыляется Костик. – Ни на что пока не потратил. Все есть вроде. Думаю.

– Может, Стефану закинем немного? Терапию оплатим? – предлагает Денис.

– Да я… никак не соберусь его навестить…

И потом Денис думает: она не позвонила, ничего не сказала, не предупредила, просто согласилась и пошла с Костиком. Как же так? Эти непривычные, вязкие мысли вытесняют из головы обычные настройки и телефонные звонки.

– Какой Макс?

– Блин, Денис, ты че? Макс Измайлов, продюсер.

– О, е! Макс, сорри. Очень богатым будешь.

– Я по поводу Милы. Как там все прошло?

– Да путем все.

– Согласовывать когда будем?

– Так выпуск уже на канале.

– Она же сказала, что ты вышлешь монтаж отсмотреть.

– Мы так не делаем, Макс.

– Почему? Ты же ей сказал…

– Я просто ее успокоил. Она тут потела, блестела.

– А там ничего левого не было? – беспокоится Макс.

– Да путем все.

– Ты уже говорил.

            Она просто пошла с Костиком в клуб. Сейчас танцует там с ним, прижимается. И не в ста тысячах дело, а в том, что Денис был уверен, что она выберет его. А она обычная девчонка. Берет то, что само идет в руки.

            Он пьет коньяк и смотрит в газету. Мог бы, как Костик, заявиться и испортить им свидание. Еще только десять вечера – еще не поздно. Но он так не может. Для этого кураж нужен, которого у него нет. Такая безбашенность нужна, как у Костика. Сходил бы лучше больного друга навестить, нет – он в клуб, с чужой девчонкой. А кто со Стефаном остался из прошлой компании? Скорее всего, никого…

– Денис, ты все-таки вспомни, там ничего лишнего не было? – снова Макс.

– А ты у Милы спроси. Она же совершеннолетняя, должна соображать, что языком мелет!

– Она что-то путает, Денис. А дело это серьезное…

            Денис отключает телефон. Ложится в постель. Танцуют, ну и пусть танцуют!

            И вдруг – звонок в дверь. Он на ходу натягивает брюки. На площадке – Костик и Оксана в обнимку.

– Оксана сказала, что ты без нас не уснешь! – орет Костик на весь дом.

            Оба пьяные, пропахшие дорогим дымом, расслабленные. Оксана виснет у Дениса на шее.

– Правда, спишь что ли?

            Голова идет кругом, словно это он – пил, курил кальян, оттаптывал ноги на дэнс-поле, орал под RnB.

– Мне бы чайку! – Костик проходит на кухню.

– А я в душ, – говорит Оксана. – Денис, у тебя нет длинной рубашки?

– Ребята, вы чего?

14. МЫ СЕБЯ КОНТРОЛИРУЕМ.

            Она возвращается из душа с его рубахе, с мокрыми волосами. Совсем другая – полуголая, дерзкая, вызывающе красивая. Даже Костик открывает рот от удивления.

– Тебе с распущенными волосами обалденно хорошо!

            Она смеется.

– Говорит: «Не могу без Дениса», – то ли шутя, то ли всерьез рассказывает Костик. – Так что опять вместе ночевать придется.

            Изнутри греет мальчишеская, безумная радость. Нет никакой неловкости, или их нетрезвость ее гасит. Оксана ложится на свое обычное место. Костик раздевается до трусов и выключает свет. Уже в темноте Денис стаскивает брюки и падает рядом с Оксаной. Некоторое время молчат и ничего не делают.

– Только вы ко мне не приставайте! – говорит Оксана и кладет руку Денису на грудь.

– Обижаешь! Мы взрослые мужчины. Мы себя контролируем, – фыркает Костик. – Дэн, ничего, что я и за тебя отвечаю?

            Опять хохот. Денис тоже пытается обнять ее так, чтобы в темноте не задеть Костика. И сталкивается с его рукой у нее на талии.

            Секс не бывает смешным. Иначе это не секс, а пародия на него. Смех обрывается мгновенно. Соображать, кто кого втянул в треугольник, уже поздно. Оксана впивается Денису в губы, одновременно стаскивая с Костика остатки белья.

            Думать некогда. Жарко и колко. И руки Костика уже не смущают. Денис даже замечает, как тот успевает подмигнуть ему в прозрачной темноте. Все удивительно прозрачно – и поцелуи, и прикосновения. Страсть захлестывает. Костик поднимается, находит в джинсах презервативы, бросает один Денису.

            Нет чувства соглядатайства, есть чувство соучастия. Оксана целует Костика, и Денис смотрит на него вполне миролюбиво. В сауну вместе не ходили, а тут такое. И ничуть не стыдно. Он входит в Оксану, не отвлекая ее от поцелуев, собирается двигаться долго, но ощущает Костика совсем близко, по-соседски, через тонкую перегородку. Она бьется в руках Дениса, словно задыхаясь.

– Не могу больше. Мне теперь неприятно.

– Может, потерпишь? – не отпускает ее Костик.

– Неееет…

– Блин. Мы же марафон хотели устроить. Нельзя кончать так быстро!

            Оксана смеется. Для нее секс уже закончился.

– Что будете делать, ребята?

– Не то, что ты подумала! – огрызается Костик. – Иди ко мне.

            Обхватывает одной рукой ее груди, а другой – свой член. Оксана тянется губами к Денису.

– Вот кидалово, – ругается Костик.

            Все равно кайфово. Денис крепко держит ее за волосы. И с разрядкой не приходит разочарование. Она идет в ванную, а Костик толкает его в плечо.

– Клево?

– Чья была идея?

– Главное, что никто не проиграл!

– Клево, – отвечает Денис серьезно.

– Да, редко совпадает, чтобы так легко было, – соглашается Костик. – Она классная. Только нужно ее потренировать подольше не кончать. А то онанизмом я и дома могу заниматься.

            Потом все равно не спится. Продолжаются объятия и перешептывания. То и дело кто-то восклицает:

– Прекратите, я спать хочу!

– Завтра у нас Шихарев, – вспоминает Денис.

– Вы еще о работе говорить начните! – возмущается Оксана.

– Нет, мы о любви будем, – говорит Костик. – Лежат вот три голых человека и любят друг друга.

            Теперь Оксана довольно хихикает. Костик обнимает ее, а она – Дениса, и, наконец, все проваливаются в хаотичный и сладкий сон.

            Утро проходит гладко. Это не первое их совместное утро.

– Можем вечером ко мне – для разнообразия, – предлагает Костик. – У меня порнухи валом!

– Видно будет, – отмахивается Денис.

            Высаживают Оксану у редакции, молчат.

– Я тебя еще не раздражаю? – усмехается Костик. – Дома, на работе?

– Нет, не раздражаешь. Просто думаю, как она это все воспринимает.

– Она? Это ее проблемы. По-моему, она должна понимать, что предложение делать ей никто не собирается. Не тот случай. Нужно уметь развлекаться без лишних мыслей. Она здравая. Сама же начала это.

– Да?

– Ну, да. У нее раньше одни придурки и импотенты были. Думаешь, ей такого не хотелось?

            Вряд ли у нее были какие-то иллюзии. Это Денис все усложняет. Похоже, только у Костика холодная голова и здравое сознание.

– Часто у тебя такие связи бывали? – спрашивает Денис деланно безразлично.

– Бывали.

– Со Стефаном?

– При чем тут Стефан? – Костик смотрит прямо в глаза. – Я тебе вчера резинку давал!

– Не в этом дело.

– А чем?

– Ладно, не будем хоть на работе.

– С хрена не будем?! Ты мне не доверяешь?

– Доверяю.

– Тогда что за вопросы про Стефана? Ревнуешь?

– Обалдел?

            Денис усмехается. Нужно помнить, что Костик очень лоялен к геям и после всех его клубных знакомств такие вопросы – норма. Он хмуро готовится к съемке, стараясь даже не смотреть в сторону Дениса. Юля приносит чай. Чай напоминает об утреннем чаепитии, и снова накатывает волна бесшабашного веселья.

– Чет меня качает, – смеется Денис. – Прости, если гоню немного.

– Ты на Шихареве сосредоточься. А то раскачаешь наши гонорары. О чем он хоть говорить собирается?

– Об «Эдеме».

– А, это неинтересно. У нас свой эдем.

14. А ЧЕМ МНЕ ЭТО ГРОЗИТ?

– Разумеется, у каждого из нас есть обязательства перед близкими людьми, каждый несет ответственность за своих родных. И есть наилучшие, современные способы им помочь. Комфорт, дружеское общение, медицинский уход, услуги квалифицированных массажистов и гомеопатов, сбалансированное, разнообразное питание, продуманно организованный досуг, – все это вы сможете предоставить своим престарелым родителям, поместив их в «Эдем». Проект вышел на заключительную стадию реализации. Коттеджи уже заселяются. И я акцентирую ваше внимание на том, что это элитное и одновременно доступное для наших стариков жилье.

            Шихарев говорит гладко, иногда подглядывая в бумажку, которую Костик не захватывает в кадр. В конце интервью пойдут номера бесплатных телефонов, по которым каждый заинтересовавшийся может уточнить информацию и условия регистрации в «Эдеме».

            Длится все долго. Потом еще долго обсуждают приезд журналистов в коттеджный поселок. Костик отмалчивается. В конце беседы Шихарев уточняет, нет ли проблем с обналичиванием чеков. Расстаются, пожав руки.

– Кажется, «Эдему» не первый год, – говорит Костик. – Я слышал что-то раньше. Просто его не рекламировали так широко. Скорее всего, тихо туда выселяли.

– Наверное, раньше не мэрия этим занималась.

– Раньше и Шихарев вице-мэром не был.

            Денис пожимает плечами. Честно говоря, никогда не интересовался историей «Эдема» и сейчас не планирует выяснять. Если бы он каждое интервью проверял, времени даже на личную жизнь не оставалось бы. О, вот приятная мысль – личная жизнь.

– Ты точно решил в их ролике светиться? – все-таки спрашивает Костик.

– А чем мне это грозит? Люди вон услуги экстрасенсов-шарлатанов рекламируют и хорошо себя чувствуют. А я вообще не беру на себя никакой ответственности.

– Да Шихарев этот – сомнительная личность.

– Не ты мне его визитку принес?

– Хм. Может, и я. Потому и говорю. Слишком он тусовочный какой-то. Но с властью ссориться – тоже плохая идея.

– Брось. Это просто течение жизни, просто течение. Поснимаемся там с бабульками…

– Даже прикольно! – соглашается Костик.

            Ничего не может нарушить прикольности. Такое пришло время. Герои стали персонажами, люди – мурзилками, девчонки – чиками. И нужно вписываться в повороты, а если не вписываешься – значит, ты старый хрыч и место твое в загородном коттеджном поселке.

            Денис вписывается. Чувствует легкость в членах и сочленениях. И от этого – мальчишескую радость в сердце. И пустоту в голове. Никогда еще не было в голове так беззаботно.

Сколько лет он изводил себя тем, что одинок, что оказался не способен создать семью, организовать быт, но в двадцать первом веке этого и не нужно. Найти близких людей – проще простого. Людей – с любыми интересами, людей, которые тебе подходят, людей, которые не толкают тебя в самоистребляющим мыслям, людей, которые ничего от тебя не требуют. Не нужно ничего выстраивать десятилетиями, потому что можно выстроить за один день.

            Денис удивляется тому, как переменился мир. Девушки больше не хотят замуж, их устраивает просто секс. А еще лучше какой-нибудь оригинальный секс – втроем, вчетвером, садо-мазо. И он радуется, что дожил до такого времени, когда все без обид и запросто.

            И его симпатия к Костику уже не пугает – это и есть симпатия к новому времени со всеми его соблазнами и пороками, с его легкостью и необязательностью. Если им удалось найти компромисс, значит, Денис ни в чем не отстал, не устарел, не сдал позиций. Если их сблизило само время, значит, они и есть близкие люди, и ближе никого нет и не нужно…

            Так думает Денис и вспоминает, что Костик предлагал что-то такое… озорное – до того, как пришел Шихарев. А, ехать к нему смотреть порнуху. Денис улыбается. Можно и поехать. Живет Костик в том самом «историческом ядре», о котором сегодня так много было сказано. «Ядро» – странное слово, скорее всего, вычитанное вице-мэром в какой-то архитекторской сводке. Квартира у Костика тоже с рынка вторичного жилья, может, принадлежавшая раньше какой-нибудь старой профессорше. Содрали затертый паркет, выгребли пыльную библиотеку. Теперь посреди залы огромная плазма и тонна порно-дисков. Вот и очистили историческое ядро города. Вспоминается почему-то восьмитомник Чехова, который его мать достала в советское время с большим трудом и считала самым ценным в их доме.

            Денис теперь тоже – в самом центре ядра, и тридцать семь – не возраст для воспоминаний или кризиса. Показалось было, что нахлынуло, и снились рваные сны, и мелькали в них глаза матери. А сейчас – липкая сладость плещется в теле, ползет по позвоночнику, подкатывает к горлу, растворяет беспокойные мысли. И сны снятся дурманные, коньячные, кальянные и мелькают в них соски Оксаны и член Костика. И солнце в небе сияет, и пыль не так чувствуется, хотя весна грязная, смрадная, как выхлоп рвущейся вдаль машины.

            Денис рулит по улицам и разглядывает прохожих. Все уже по-весеннему яркие, у женщин выкрашены волосы, у девчонок оголены коленки, у мальчишек мелированы челки и блестят сережки в ушах. Все живут легко и не изводят себя никакими терзаниями – живут сегодняшним пыльным днем, потом умываются и живут следующим. Денис останавливается на перекрестке и смотрит, как бодро люди переходят улицу. Не похоже, чтобы кто-то из них мучился рассуждениями о кризисе и новом времени.

            Он паркуется перед зданием редакции и ждет Оксану. Она выходит на крыльцо – в короткой юбочке и легкой курточке, с развевающимися на ветру светлыми волосами, с маленькой сумочкой в руках. И Оксана похорошела, стала держаться свободно и просто. Садится в авто рядом с Денисом и целует его в щеку.

– Только домой меня закинь ненадолго. Переодеться надо. А потом к Костику.

– Мама не ругает?

– Я же взрослая.

            Денис вспоминает их прошлую ночь и улыбается.

16. ПРИВЫКАЙ!

            На столе у Костика – снова японская еда и пакетах.

– А что ты вообще ешь? – спрашивает Оксана. – Кроме этого?

– Сухой корм. Как в рекламе.

– Детское питание?

– Да, шарики такие, – кивает Костик.

– И ты? – спрашивает она Дениса.

– И я.

            Вообще-то он есть яичницу, но если так модно, то и он тоже.

– Ничего себе квартира! – восклицает Оксана. – Огромная! Но у Дениса все равно лучше.

– Значит, там и будем жить, – соглашается Костик. – У меня зато чище будет.

            Едят словно на ходу. Оксана наливает себе полный бокал вина.

– Одинокой останешься, – предупреждает Костик. – Нельзя самой себе наливать.

– Не останусь. Я же с вами.

            В фильме тоже трое – белый, афроамериканец и азиатка. Такое себе политкорректное порно. С девчонкой в фильме обращаются довольно жестко – Оксане она может только позавидовать. Денис не знает, как смотреть это в компании – вышучивать или тупо заводиться от действия на экране. Оксана снова пьет и хохочет. Костик то прижимается к ней, то отпускает.

– Давай, я хочу, – она начинает расстегивать Костику брюки.

– Тебе нельзя. Ты не умеешь сдерживаться. Взрослая же девушка, а как школьница!

– А ты со школьницами трахался?

– Трахался.

– Самой младшей сколько лет было?

– Четырнадцать. Но сиськи побольше были, чем у тебя!

– Я большие не хочу.

            Они катаются по полу от хохота. Денис тоже садится на ковер. Слушает лекцию Костика о перевозбуждении. Оксана постепенно раздевается.

– Друг, ты с нами? Я тут распинаюсь, учу, – жалуется Костик.

– Может, кино выключишь?

– А у тебя есть, что нам показать?

            И он уже не может оставаться за рамками этого веселья, он втягивается. Тоже целует Оксану, гладит ее ароматную и нежную кожу.

            Действие на экране продолжается. От этого кажется, что тел в комнате в два раза больше и что все, находящиеся здесь, очень разные, но очень близкие люди, и тот негр с огромным членом тоже.

            Оксана позволяет им все и всюду. Оксана – все равно, что азиатская девчонка на экране, только красивее. И она стоически сдерживает оргазм, чтобы не портить парням марафон. Но одновременное проникновение, как обычно, лишает ее концентрации, и она пытается прервать действо. Правда, на этот раз ее никто не слушает.

– Привыкай! – Костик хлопает ее по заднице. – Привыкай!

            Она безвольно болтается между ними, потом целует Дениса куда-то в шею.

– Эй, следов не оставь! Мне завтра в кадр, – отпихивает он ее губы.

            О презервативах никто и не вспоминает. Доверяют друг другу. Целуются. Спят в обнимку. Просыпаются под один будильник.

– Мне как-то даже идти больно, – жалуется Оксана по дороге к машине.

– Вот ты шлюха! В хорошем смысле, – добавляет Костик. – Ты за день настройся – мы с Дэном снова подарим тебе океан сладкой боли.

– Дурак! – Оксана шлепает его ладошкой по щеке.

            Перезванивает Шихарев – интересуется, все ли нормально и готовы ли они к съемке. Следом пытается прорваться Макс Измайлов, но Денис отключает телефон.

– Это ты мне говорил, что Макс крутой мужик? – спрашивает у Костика.

– Я про Шихарева говорил. Но поменять нары на Канары – тоже круто.

            Денис и сам это знает. Макс освободился в девяносто пятом и сразу затесался в столичную тусовку, еще не гламуризированную, не карамелизированную, не глазурированную. Застыло в карамель – уже вместе с ним, когда он уже занял свою нишу. И потянулись скандалы – судебные тяжбы с подопечными, с бывшими и новыми женами, с «зажженными» звездами – обычные истории, каких тысячи. Теперь Макс занимается «фабриками» и конкурсами – берет молодежь прямо с конвейера и сразу пускает в нехитрую эксплуатацию.

            Ссориться с Максом не хочется. Да и Милочка – слишком ерундовый повод для ссоры. Денис уверен, что ничего такого «лишнего» не открыл публике ни о Максе Измайлове, ни о его бизнесе, поэтому и оправдываться не видит смысла. Но в то же время звонки Макса портят настроение, а выпуск с Милочкой уже, действительно, на канале и на следующей неделе пойдет в эфир. Прикольная получилась передача – Лебедева там во всей красе, со всем простеньким набором мыслишек в куриной голове. Грех было не воспользоваться случаем. Это же кумиры подростков – пусть они видят, к чему стремятся.

            Но ссориться с Максом не хочется. Денис не намерен спасать мир и наказывать зло в лице одного продюсера – Макса Измайлова. Но и скрывать правду не находит никаких оснований. Если он сам принимает действительность здраво, почему так же здраво ее не могут принимать другие? Кому нужны розовые очки в двадцать первом веке? Каждый умеет извлекать свои выгоды из черно-белой реальности.

            Денис не собирается отзывать передачу с центрального канала и вычищать информацию о корпоративах, деланных геях и продюсерских условиях. А Макс продолжает настаивать. И Денис не хочет уступить в таком, по его мнению, неважном деле, которое кажется Максу таким важным.

            Пока едут в «Эдем», он все думает об этом и думает. Уже мелькают зеленые поля для гольфа и аккуратные домики по обеим сторонам дороги. Уже показалась табличка с приветливой надписью: «Добро пожаловать в «Эдем»!» Уже Костик предлагает снять кино на манер вчерашнего, только с азартными бабульками, и запустить по муниципального каналу в качестве рекламного ролика дома престарелых. А Денис продолжает думать о своем.

– Не хочется мне с Максом ссориться, – говорит, наконец, хмуро.

– С Измайловым? Да забей. Чувырло просто не знает, что наша крыша – небо над «Эдемом», за нас – мэр.

– Точно.

            Нельзя не признать, что Костик умеет схватывать суть ситуаций и процессов.

17. СПАСИБО, СЫНОК.

            На месте уже ждет Шихарев с помощниками из горадминистрации. Пожимают руки. Подруливает «мерс» управляющего.

– Вот наш управдом! – смеется Шихарев. – Павел Михайлович Куницын!

– Опоздал, извиняюсь, – толстячок протягивает руку. – Завтракали?

– Не откажемся, – кивает Костик.

            Завтракают долго. Немного выпивают виски.

– Это вы бабулек так кормите? – Денис косится на гусиные паштеты.

– Почти! – Шихарев уплетает за обе щеки. – Сейчас прогуляемся по кухне – посмотрите.

            Потом прогуливаются, снимают кухню, комнаты, спортивные площадки, тренажеры, массажные кабинеты, бассейн. Павел Михайлович дает подробные комментарии.

– Новые дома, да? – уточняет Денис. – А в прошлом году вы куда заселяли?

– Было три помещения, с той стороны, – управдом машет рукой вдаль. – Тоже симпатичные.

– Те бабушки там так и живут? Пусть расскажут на камеру…

– Расскажут, расскажут…

            В зал приводят старушек. Все уже по месяцу прожили в «Эдеме» и говорят о хорошем питании, внимательном уходе и душевном покое.

– А где те, с прошлого года? – оборачивается Денис к управдому.

– Все мы смертны, – Павел Михайлович разводит руками. – Все под Богом ходим.

            Наконец, начинают снимать Дениса.

– «Эдем» – коттеджный поселок, где ваши близкие будут счастливы. Здесь их ждут забота и квалифицированный уход медицинского персонала. Я уверен, что организаторам проекта можно доверять. Признаюсь, в силу постоянной занятости, я не могу уделять своей матери столько внимания, сколько она заслуживает. Теперь моя мама живет в «Эдеме», общается, интересно проводит время и не чувствует себя одинокой.

            Появляется старушка с высокой прической из седых волос – интеллигентного вида, но со строгим и требовательным выражением лица, похожая на школьную учительницу на пенсии.

– Спасибо, сынок. В «Эдеме» я снова живу полной жизнью.

            Денис обнимает ее и целует в щеку. Костик переводит камеру на здание за ее спиной. Перспектива – зеленые поля для гольфа и солнце в голубом небе. Земной рай. Контактные телефоны.

            Доснимают несколько общих планов и массовые сцены с пожилыми, хорошо одетыми и жизнерадостными людьми.

            Потом еще обсуждают нюансы. У Шихарева уже есть договоренность со всеми городскими телеканалами – ролик ждут.

– Костик, слепи из этого модный клип! – он по-приятельски хлопает оператора по плечу.

– Не вопрос.

            На обратном пути Костик посмеивается.

– Не очень-то ты страстно бабулю обнимал.

– Слушай, получается, что те, кого они в прошлом году набрали, уже померли?

– Экономия гусиного паштета налицо! А так – все под Богом ходим, управдом прав.

– Ты у Стефана был?

– Очень кстати ты вспомнил!

            Значит, не был.

– Позвони ему – заедем. Мы же ему деньгами помочь хотели.

– Мы хотели? Может, ты и поможешь?

– Может, я и помогу. У меня как раз чек в кармане.

            Костик звонит. Стефан не отвечает. Костик набирает снова, материт чеха за гребаное равнодушие. Наконец, тот откликается.

– Стеф? Это ты? Я заскочить хочу. В смысле «зачем»? Разговор есть. Ты где теперь? Там еще? Че так долго? А, понял…

            Потом объясняет Денису, что курс интенсивной терапии закончился, но Стефан еще в клинике. Клиника частная, элитная, уход отличный.

            Снова уход. Снова отличный уход перед уходом.

            Стефан не может спуститься во двор: избегает сквозняков. Они поднимаются лифтом к его палате. Помещение похоже на обычную комнату с кроватью, столиком, телевизором и двумя креслами. Денис останавливается в дверях.

– Проходи, Денис, – Стефан делает шаг навстречу. – Я тебя знаю.

            Так дети говорят. Я тебя знаю. Тебя не знаю. Ты плохой. Ты хороший.

            Конечно, Денис тоже знает Стефана Матейко. Но никогда не знал, что вне сцены Стефан похож на ребенка – совсем маленький, худощавый, с очень короткой стрижкой и большими голубыми глазами. Узкий в плечах, с тонкими руками, хрупкими запястьями. Ломкий. Это физически – ломкий на грани перелома. И улыбается переломленной улыбкой.

– Не бойтесь, тут стерильно.

– Прекрати, мы современные люди, – отмахивается Денис. – Сам как?

            Костик молча садится в кресло. Вертит в руках пульт от телевизора. Денису даже кажется, что сейчас включит, и то, что включит, обязательно окажется порнухой.

            Стефан садится на кровать у самой спинки и берется за нее рукой. Так и есть – ребенок, который пытается спрятаться за какой-то барьер, защититься от мира.

– Нормально. Меня тут ободряют. Рассказали, как теперь жить, чем питаться, чем лечиться. Говорят, даже можно пластику сделать, когда лицо изменится, чтобы никто ни о чем не догадался – щеки подкачать, – он снова криво улыбается. – Но пока и так не очень заметно. И все равно все в курсе. Ты меня в свою передачу звал?

– Звал. Но я вообще-то не за этим. Деньги тебе привез, – Денис протягивает Стефану чек.

            Стефан смотрит на цифры, потом возвращает чек Денису.