Текст книги "Близкие"

Автор книги: Тони Ронберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Кроме своих квартир? – уточняет Денис.

            Вадим не спорит.

– Сам подумай – старики заселяют историческое ядро города, самый центр. Рынок вторичного жилья не может и не должен терять лучшие площади. К тому же проект требует серьезного финансирования, и мы не можем заниматься этим исключительно благотворительно.

– А я?

– И ты тоже. Смотри план: нужны два моих интервью в твоей передаче и реклама пансионата – с тобой. Походишь там, поснимаешься. Люди тебе верят. Скажешь, что определил сюда свою мать.

– Погоди про мать!

– Ну, подберем там тебе какую-нибудь старушку. Она тебя поцелует, скажет: «Спасибо, сынок! Здесь я нашла свое счастье».

– Кто из нас телевизионщик? – усмехается Денис.

            Вадим, наконец, переводит взгляд на тарелки.

– Денис, ну, давай по-нормальному это разложим. Проект не туфтовый. Мэр под ним подписался. Центр от стариков нужно очищать. И это же не перестройка, когда вывозили за город и в шурфы сваливали. Мы цивилизованная европейская страна – мы нашли цивилизованное решение. Я ездил в Бельгию перенимать опыт у их муниципалитетов – все бабульки довольны, живут, как у Христа за пазухой, некоторые там даже дедулек себе нашли и трахаются, как кролики. Им разрешают парами жить в комнатах, по-семейному, на всем готовом. Сечешь?

– Секу.

– А квартиры их, ясное дело, отходят муниципалитету. Я недавно одну старую профессоршу лично проведывал – бабка одна в пяти комнатах в самом центре, и стакан воды подать некому. Думаешь, она очень за эту квартиру держится?

            Какое-то время Вадим сосредоточенно жует, потом начинает заново:

– Вот у тебя есть квартира?

– Есть.

– А машина?

– «Опель».

– Продавай его. Купим тебе два «бэнтли». Ты же звезда!

            Денис тоже жует.

– Так уговариваешь, как будто я не соглашаюсь.

– А ты соглашаешься?

– А почему нет?

– Значит, смотри, как сделаем. В этом месяце – договоримся – я дам интервью. Потом, в апреле, можно будет уже снимать наш ролик в «Эдеме». Травка зеленеет, солнышко блестит, библиотека, шахматы, гольф на свежем воздухе. Тогда ты и подтянешься. И потом, уже к лету, еще одно интервью о том, как проект развивается и сколько добра принес. Тебе первый чек пришлю на этой неделе, и полный расчет – после последнего интервью. Я человек четкий, непоняток-недоговорок не люблю. Устраивает?

– Вполне.

            Шихарев вздыхает облегченно.

– Ну, приятно иметь дело с толковым человеком. Потому что все эти рассусоливания о морали – слышал уже. Если бы дело было с темным дном, стал бы я его на свет тащить?

– Я понял.

– Они же добровольно принимают решение. Их никто не вынуждает, не выселяет.

– Брось, Вадим. Проект есть проект. Нужно – сделаем. И оператор у меня надежный.

– Да, я Костика знаю немного, то там, то сям встречаю. А тебя – нигде практически. У Эльвиры Багларидзе не был в воскресенье? Она документалку французскую привозила с эксклюзивными правами на показ, – Шихарев быстро меняет тему.

– И кого собрала? Селебритиз?

– Ну, да. Только никто ни хрена не понял, по-французски ни бум-бум. Но фишка с кино модная, говорят: купить права и привезти – для своих.

– Не, я с попкорном больше люблю.

– То-то я тебя на показах мод не вижу! – подмигивает Вадим. – А Костик твой везде успевает.

– Хороший парень. Друг мой. Лучше, чем друг.

            Хотел сказать «больше», а получилось «лучше». Больше и лучше – это Костик.

7. А, КРОМЕ РАБОТЫ, ВАС НИЧЕГО НЕ ИНТЕРЕСУЕТ?

            Волновался за него из-за этих дурацких наркотиков. Все казалось, что Костик пойдет не по тому пути. А Костик – здоровый, самостоятельный мужик, нет? Он уже куда только ни ходил, где только ни был…

            Денис присматривается, нет ли у Костика насморка. Если снова нюхает, обязательно носом шмыгать будет. Но у Костика всегда насморк – по нему не поймешь. Но на работу приходит вовремя, ведет себя спокойно. И не лезть же снова в душу: что ты? как ты?

            Денис объяснил себе все просто, как умел. Это его затяжное, беспросветное одиночество заставляет переоценивать всех окружающих и Костика в том числе. Потому и возникло что-то вроде привязанности. А на самом деле – один, один, один. Голос матери – в телефонной трубке, деньги ей – банковскими переводами, сыновья помощь – с рынка услуг. А вокруг него все места родственников вакантны. Их всех временно замещает оператор. И не сложно найти другого – для передачи, но лично для Дениса – сложно, это значило бы потерять всех одним махом: сестру, брата, невестку, деверя, тестя, кого там еще?

            Сам Костик ему навстречу никаких движений не делал. В дела свои не посвящал. Скорее, наоборот, даже на расстоянии держался. И сейчас хохмит, как обычно. Может, сожалеет даже, что о Стефане сгоряча ляпнул, словно страницу открыл из личного. Но открыл – и закрыл тот час же. Проехали.

            От скуки Денис звонит Оксане.

– Окс, может, еще пиццу привезешь?

            Она, конечно, привозит. Одета в куртку, похожую на одеяло – словно закуталась, взяла блин с колбасой и прибежала к нему быстренько – по первому звонку. Удобная девочка. И такое восхищение в глазах!

Входит намного смелее, чем в прошлый раз, но коробку с пиццей от себя отталкивает.

– Я недавно передачу смотрела про кишечную палочку…

– Да я знаю, как их делают.

– Пиццы?

– Нет, передачи. Сгущают правду и приправляют явной ложью.

            Денис запихивает сплюснутый блин в микроволновку.

– Только я ненадолго, – предупреждает Оксана. – Мне домой надо пораньше – еще интервью расчитывать.

– А с кем?

– С начальником налоговой.

– Весело. А живешь с кем?

– С мамой.

– Тоже весело. А мне так тоскливо бывает…

            Она смотрит недоверчиво.

– Я думала, вы как-то прикольно живете. Вам же надо быть в курсе всего – вертеться.

– Верчусь. Но не двадцать четыре часа в сутки. Только по работе.

– А, кроме работы, вас ничего не интересует?

– Ну…

– Вы ничего не отслеживаете? КВН? «Фабрику звезд»? Олимпиады? Мюзиклы? Вообще ничем не увлекаетесь? Чемпионат мира по футболу? Хоккей? Новые сериалы?

– Ничем таким…

– Странно так жить. А любовница у вас есть постоянная?

– У-у, – Денис качает головой.

– Боюсь такого состояния, когда все становится неинтересным. Это старость, наверно.

– Спасибо.

            Но ее восхищение не пропадает из взгляда, не гаснет, просто окрашивается влажной грустью, затуманивается, уходя на глубину.

– Ты первую помощь оказывать умеешь? – спрашивает Денис.

– А что?

– Ну, я пиццу ем, а ты – нет.

– Не могу после той передачи.

– Значит, будешь меня спасать.

– Так у вас понос, наверно, будет. Как же я вас спасу?

– Знаешь, чего я боюсь? Что, наоборот, увлекусь чем-то до потери чувства реальности. Или кем-то. Без какой-то серьезной причины. Впаду, как в транс, как в сон. Без повода… Что смешным буду. Что параноиком буду из-за кого-то…

– В смысле? Женщиной увлечетесь? Без взаимности?

            Разговор так штормит между пиццей и откровениями, что Денис чувствует себя не в состоянии выразить то, что его терзает. Чувствует несостоятельность слов.

– Нет. Все равно, кем. Но предельно. Так, что и другой человек не сможет понять, объяснить этого.

– Так вы гей, может? – спрашивает Оксана неуверенно.

– Не в плане секса. Просто думать все время буду, где этот человек, с кем, чем занят.

– Не очень понятно. Вот если он звезда, например, балета. Или певец. Оперный. Тогда понятно.

– Нет, просто друг.

– Тогда непонятно. Может, вам к психологу надо. У нас психология только на третьем курсе была. Я не особо разбираюсь в патологиях.

– Думаешь, патология?

– Ну, а как? Хотя вообще-то на любовь похоже.

            Денис смеется. Даже легче стало. Психолог бы еще и не такого наплел.

– А хочешь, я помогу тебе интервью расчитать?

– Вам что – делать нечего?

– Я и статью могу написать. Хочешь?

– Конечно, хочу. Только это же… долго. А я… как домой попаду?

– А домой ты не попадешь. В гостиной останешься на диване.

– А вы себя как чувствуете вообще? Живот не болит пока?

– Если ты кумиру такие интимные вопросы задаешь, давай на «ты» тогда.

– Ну, давай.

            Она идет в душ, а потом укладывается спать в гостиной. Денис берет ее диктофон и садится за компьютер.

            Где-то за занавесом сознания мелькает мысль о том, что следовало бы переспать с ней. Следовало бы. Но лучше интервью расчитать. Не хочется возиться, даже когда слышно, как шуршит ее одеяло.

            В диктофонной записи она задает какие-то формальные вопросы, и налоговик бубнит в ответ что-то такое, что смутно помнится Денису еще с первых его газетных интервью. Зачем Ветвицкой этот материал? Не иначе, как пиарит налоговую службу на взаимовыгодных условиях. Вспоминается реклама с поющими налоговыми инспекторами и летающими самолетиками налоговых деклараций.

8.  КАКТУС ПОЗНАЕТСЯ ПО ШИПАМ ЕГО.

            Наутро сознание немного переворачивает. То есть уклон мыслей доходит именно до такого крена, при котором Денису становится смешно. Конечно, он не зациклен на Костике. За тридцать семь лет уже разобрался бы в себе. Но девчонка, с которой он отказался переспать, и не такое может придумать.

– Дерево познается по плодам его. Взять, к примеру, труды Сартра. К чему они привели в мировой литературе и философии? Закрепили идею…

– Вы лучше о тяжбе с мэром расскажите! – перебивает Денис.

            Не ожидал, что Рубакин начнет в интервью такое продавливать. Не до Сартра теперь.  Даже неловко перед Костиком. Недоставало сейчас дискуссии о вреде идей Сартра…

            Рубакин пучит глаза.

– Что значит «тяжба»?! Вопиющее правонарушение! Земельный участок для строительства церкви был получен законно, я имел на него все права…

– Вы лично?

– Разумеется. И я же не дачу на нем решил строить, а церковь!

– Богоугодно.

– Я какую-то иронию с вашей стороны чувствую, в то время как наша организация действует на законных основаниях, хоть и является альтернативной – так сказать – на фоне неосознанного, формального городского православия. Вот вы формально пост сейчас соблюдаете и понятия не имеете, зачем и для чего!

– Я не соблюдаю – заверяет Денис.

– Грешите, значит? – наседает Рубакин. – Еще и бахвалитесь грехами?

– И не грешу. Я атеист. Нельзя нарушить законы, которых для меня не существует.

            Костик делает знак – нужно прерваться.

– Простите, технический вопрос есть. Дэн, выйдем.

            Оставляют Рубакина со вторым оператором Олегом и выходят в коридор студии. Костик неспешно закуривает.

– Я понимаю, что смонтируем потом, как надо. Но со стороны ты нервным выглядишь. Нервическим. Перестройся как-то. Он тебя бесит, ясно, но его нужно выслушать – он заплатил за время, за внимание.

            Еще недавно носом шмыгал, в халате путался. Теперь учит. Денис прислоняется к холодной стене, боясь, что и стена рассыплется на кривые пазлы. Костик курит. На полу клубятся волны дыма. Спецэффекты накрывают.

– Я не чувствую, – говорит Денис.

– Я понял. Потому и говорю: ты в кадре кажешься дерганым. Раньше такого не было. Дай ему время и кивай. Пусть выговорится, а потом нарежем. Можем даже вопросов добавить.

– Я всю ночь не спал. Интервью писал для своей девочки, – говорит зачем-то Денис.

– Для какой девочки? – интересуется Костик из вежливости.

– Для Оксаны.

– Угробишься на телок! – хехекает тот. – Ну, теперь держись. Дать сигарету?

– Давай. Прикури только…

– Совсем обессилел?

            Костик прикуривает, отдает ему клубок белых тонких змеек, и они текут в разные стороны, шарахаясь от сквозняков.

– Поговорить надо о проекте Шихарева, – вспоминает Денис.

– Хорошо. Давай сейчас закончим с сектантом. Надоел жутко своим фейсом в кадре. А потом посидим где-то. Втроем, хочешь? Я, ты, твоя Оксана. Поговорим.

            Но Денис не может отлипнуть от стены. По коридору проходят девчонки с «ТВ-рума», Костик им подмигивает.

– А у меня спокойно все, – произносит, словно продолжая давний разговор. – В клубе не бываю. Как-то это все прискучило.

– У Стефана был?

– Прошлого раза хватило. Не могу вспомнить, как раньше было. Все стерлось, как до взрыва атомной бомбы. Честно сказать, не знаю, как общаться с ним заново и нужно ли общаться. Тогда, после его успеха в театре, всем интересно стало, что он за человек. Вечно резкий, колючий, злой, как чертяка. А подойдешь ближе – добрый, робкий, застенчивый. Ни города не знал толком, ни тусовки, ни телок…

            Значит, волна такая. И все в нее нырнули – и всех захлестывает с головой. Песчаная, тяжелая волна в пустыне. Острые шипы кактусов пронзают пространство насквозь, пришпиливая людей друг к другу. Может, для одинокого человека – в этом спасение, в такой страстной увлеченности, в экзальтации. Это та самая подмена пустоты – полуреальными, вымышленными, фантастическими, гипертрофированными чувствами. Чувствами-фейками. Чувствами-спайсами с непонятными последствиями.

            Уже не вывернуться. Чтобы вывернуться, нужно было жить совсем иначе, иначе себя ощущать, по-другому воспринимать мир, не вслушиваться в тишину по ночам, не вглядываться в пустыню в поисках спасительного миража.

            Денис курит. Чувствует, как сердце колотится в холодную стену студии. Вот откуда пришло это сумасшествие – из безумных глаз Костика, а к нему, может, от потерянности Стефана, а сам он втянул в него Оксану, не представляя даже, куда и как можно выгрести из этой бредовой пучины.

            Сделать бы дефрагментацию мозга. Перебрать все по полочкам. Вычистить. Заполнить пустоты.

– Идти нужно, – говорит Костик.

– Кактус познается по шипам его…

– Это ты к чему?

– Просто пришло в голову.

            Рубакин за это время тоже подобрался, сконцентрировался и заговорил четко, в основном, о том, что его религиозная организация – самая правильная религиозная организация из всех религиозных организаций.

9. МЕДЛЯЧОК, МОРЯЧОК!

– А меня за интервью похвалили! – хвастается Оксана.

– И часто тебя хвалят?

– В последний раз хвалили за то интервью с Денисом, которое он сам написал, – смеется она.

– Так может, у тебя таланта никакого нет к журналистике? – интересуется насмешливо Костик.

– Ты думай, что говоришь! – обрывает его Денис. – Я себе смену ращу.

            Заказывают всего много. Заказывают такое, что не может дружить на одном столе: мясное и рыбное, горячее и холодное, коктейли и водку. Оксана хочет еще какой-то овощной салат, но Костик прогоняет официанта.

– Зачем нам овощи? Журналисту хорошая фигура не нужна. Пышки даже больше симпатии вызывают.

            Присматривается к Оксане, но ничего особого не замечает. Непонятно, зачем Денис таскает ее за собой. Девушка не слишком красива, и слишком умной тоже не кажется, только глаза большие, беспокойные – круглые зеленые глаза. Такие в темноте у кошек бывают. Или ранней весной.

            Вот, что в ней читается – весна. Это она и есть. Молода, но сдержана – ни грозы, ни раскатов грома, только смех журчит нестройным ручейком. Улыбается немного растерянно. Денис тоже замечает ее робость.

– Окс, Костика не бойся. Он не чужой человек.

– Кому не чужой?

– Нам.

            Заметно, что Костик тоже расслабляется, выбрасывая из головы мрачные мысли. Всем хочется легкости. Легкость начинается где-то в коленях – ноги сами начинают притопывать в такт мелодии. Потом легкость поднимается выше, Костик берет зачем-то Оксану за руку, и сразу же оставляет. Денис подливает всем водки.

– Проект этот по частям будем реализовывать. На следующей неделе встретимся с Шихаревым – снимем интервью.

– Какое интервью?

            Денис упирается в него взглядом.

– Я тебе уже полчаса рассказываю. Оксана, ты свидетель!

            Она смеется.

– Я задумался.

– Кость, ты че?

            Оксана одергивает рукава блузки – мелькают тонкие запястья.

– Я как-то… Не хочется о работе говорить.

– А Шихарев нам аванс выдал, – Денис подталкивает ему банковский чек.

            Костик смотрит в бумажку.

– Не понял. Почему нулей столько? Сто тысяч долларов – это аванс? За что это? Пришить кого-то надо?

            Денис зажимает Оксане уши. Все хохочут.

– Я все слышу, – говорит она. – Вы киллеры.

– Все еще не хочешь говорить о работе? – спрашивает Денис.

– Теперь тем более не хочу, – Костик прячет чек.

            Снова берет Оксану за руку, и она прекращает смеяться. Тихонько вытягивает ладошку.

– Может, в клуб махнем? Потанцуем? – предлагает Костик.

            Оксана смотрит на Дениса. Выходит, что Костик обращается к нему. Денису тоже предложение кажется странным, но рассуждать здраво неохота.

– Ты в клуб хочешь? – спрашивает он у Оксаны.

– Хочу, – кивает она.

            Такого раньше не было. Наоборот, он тащил Костика из клубов, читал ему лекции, а теперь оказалось, что и сам против клубов ничего не имеет. Денис не старше, не умнее, не рассудительнее. Они мигом срываются с места и берут такси до «Вирта».

            «Вирт» – самый модный клуб города. Фейс-контрольщик хлопает Костика по плечу.

– Э? О! Кость!

– Забывать стал? Эти двое со мной.

            Внутри «Вирт», действительно, имитирует виртуальность – два зала оформлены как сайты знакомств или чаты: стены с бегущими строками, полумрак, полуузнавание, живенькое RnB. Отдельный кабинет Костик не предлагает – решили поколбаситься с народом. На дэнс-поле тесно. Оксана вскидывает вверх руки. Ритм – один на всех – стучит в ушах. И Денис чувствует, что то, что раньше казалось ему тупым времяпровождением, захватывает до трепета. Он все ближе притискивается к Оксане.

– Классно! – кричит она. – Я пьяная.

– По тебе не скажешь! – кричит Денис.

– Скажешь-скажешь! – кричит Костик.

            Снова пьют за столиком коктейли, курят, слов не слышно.

– Медленный танец? – Костик тянет Оксану за руку. – Как в школе, в пятом классе?

– Я с Денисом хочу, – упирается Оксана.

            Через секунду уже обнимает Дениса в толпе танцующих.

– А говорил, что неинтересно живешь. Что помешан на ком-то… Или… Это он?

            Денис останавливается, выпадая из ритма.

– Кто он?

– Ну, тот парень, который тебе нравится?

– Не в смысле «нравится», – поправляет Денис.

            Она снова приникает к нему.

– Да, он прикольный, веселый, – шепчет почти на ухо. – Можно, я с ним тоже потанцую?

– Конечно. Он отличный.

            Потом она тянет Костика за руку.

– Медлячок, морячок!

– Я не морячок. Поедем потом ко мне? – спрашивает он напрямую.

            Оксана оглядывается на Дениса.

– Нет.

– К нему хочешь?

– Нет.

– Домой?

– Ага.

– Значит, еще не все потеряно.

– Конечно. А вы с Денисом как? Дружите?

– Еще бы! Страшно дружим.

– Ты странный.

– Я пьян немного.

            На такси отвозят ее домой.

– Отличная девчонка, – говорит Денис, провожая ее взглядом.

– Только дура – не дала мне.

            Денис выходит из авто и идет на стоянку за другой машиной.

10. ЭТО ВЕСЕЛО БУДЕТ.

            Нет ничего необычного в этой девчонке. Наивная мордашка, добрая улыбочка, искорки в глазах. Кажется, мозги на месте – это необычно.

            Понятно, что ссориться из-за нее с Костиком – глупость. Просто наутро голова болела, да и звонить ему не нашлось повода. А в студии пересеклись – отсмотрели монтаж Рубакина.

– Нормально. И вчера тоже – не бери в голову. Сам с ней решай. Если хочешь, – выдавил Денис.

– Да я бухой вчера был, – Костик помотал головой. – По инерции к ней клеился. Она же тебе нравится.

– Ну, не в смысле «нравится»…

            Денис вдруг оборвал сам себя, рассмеялся.

– Что? – Костик оторвался от экрана.

– Я ей вчера это про тебя говорил. Так совпало.

– Что я тебе нравлюсь?

– Ну, да. Как-то так. Она допытывалась, какие у нас отношения.

– Понял. Прикольно. И у меня тоже выпытывала. Девчонкам всегда что-то такое мерещится. А я еще ей сказал, что мы дружим страшной дружбой – ты теперь не оправдаешься! – Костик довольно ухмыляется. – Ладно, отлично, что мы это выяснили.

– Да, отлично.

– Может, давай на спор? – вдруг предлагает Костик.

– Что именно?

– Кто скорее ее уложит? Ты же не влюблен особо? Это весело будет.

– Да я… не хочу ее. Вообще не хочу.

– Значит, сдаешься?

– Нифига не сдаюсь. Просто она как бы подружка…

– Ну, Дэн, давай! – просит Костик. – Соревнование всегда бодрит. Жестко и без правил. И нужно на что-то забиться. На что-то серьезное. Давай я вторую часть Шихаревского чек поставлю. Сто тысяч. Крутая конкретика! Если трахнешь ее раньше меня, оставишь себе мой гонорар.

            Денис молча пожимает ему руку. Это не так уж и весело. Но откуда-то наплывает вчерашний пьяный драйв, словно щекочет пятки. Да, это весело.

– Завтра у нас оперная дива, – предупреждает Денис. – Арефеева со своим пиар-менеджером.

– Эта скандалистка? А он что за чел?

– Не помню, хоть убей.

– Ладно. Главное – наличку с них получи.

            Оксана все изменила. Расплывчатая жизнь приобрела четкие очертания. Они с Костиком снова оказались вместе – в одном деле. В личном деле.

            Так Денис это воспринял. Одна на двоих цель сделала их не соперниками, а соучастниками. Сама Оксана отошла на второй план. На первый план вышло общее личное дело.

            Нахлынуло что-то вроде окрыленности. Вроде влюбленности, но не в человека, а в идею. В идею завоевания, покорения, и в то же время – развлечения, игры, легкого отношения ко всему.

            Так Оксана все изменила. Сердце застучало под новую, экзотическую мелодию. Весна стала яркой, теплой, ароматной.

            Ведь все отлично. Проект Шихарева. Деньги. Друг. Подруга. Квартира. Машина. Собственное дело. Что же его мучило все это время? Жизнь казалась скучной. Бац! И вот она уже и забавная! Значит, никакой трагедии и не было. И Костик тоже взбодрился – не ноет, носом не шмыгает.

            Денис даже в квартире уборку сделал. Сам. Горничную не звал. Швабру «полундра» таскал по паркету. Окна распахнул настежь. Весна. Дни уже длинные. Солнце только к семи вечера закатывается. За стеной у соседей музыка какая-то, и Денис подпевает.

            Потом Оксане позвонил.

– Ты дома?

– Ага, – говорит она. – Приехать?

            Победить Костика так легко. Так легко, что даже совестно перед ним. Хочется растянуть удовольствие от мнимого соперничества.

– Нет, я занят немного. Просто соскучился по тебе. Я тебя ничем вчера не обидел?

– Все нормально.

– А Костик?

– Я же понимаю, что он «отличный».

– Да, он такой.

            И оба смеются.

– Завтра приедешь?

– А вдруг завтра я буду занята?

– Ох, ты штучка! В кино сходим, хочешь?

– Денис, что-то изменилось? Ты же говорил, что не по молодежным делам, не по супер-скоростям…

– А где тут супер-скорость? Просто в кино сходим. Медленно.

            Больше ничего не расслаивается. Снятся однозначные сны о сексе. Правда, сны эти не об Оксане и не об одной из прошлых женщин. Сны эти несколько другого свойства. Сны о самом чувстве. О горячей волне, которая подхватывает тело, проникает в него, покоряет – взрывается в нем и рассыпается осколками оргазма – осколки вонзаются в тело, впиваются. Больно. И уже одна боль остается в теле, вытесняя из него прежнее горячее чувство, стирая все прочие ощущения, выдавливая наружу мозг. «Это и есть весна», – говорит кто-то в его сне. А Денис чувствует только боль. Просыпается как от разрыва сердца – словно умирает. Захлебывается воздухом.

– Что за черт?!

            Передал эмоций. Пережал. Переиграл лицом. Измучил сердце предчувствием необычного. Сам дурак.

11. ВЫ ТАМ УГОМОНИТЕСЬ, МОЛОДОЖЕНЫ?!

– Настоящее искусство вытесняется подделками, фальшью, – говорит оперная дива, и заметно, как дрожит от раздражения ее подбородок.

            Пиар-менеджер Влад сидит в углу спокойно, не вмешиваясь в беседу.

– Вы имеете в виду эстраду? Мне кажется, это параллельный жанр, который никак не может создавать конкуренцию опере.

– Так. Но формирование вкуса у молодежи искажено, – стоит на своем Арефеева. – Знаю это по собственной дочери.

– А, вот в чем дело…

– Простейшие потребности, упрощенные ценности, абсолютно неуправляемое сознание…

            Денис переводит разговор на ее работу в зарубежных театрах. Арефеева рассказывает увлеченно. Партнеров поругивает, но мягко. Заметно, что пытается контролировать эмоции. Влад смотрит на нее отсутствующим взглядом. Точнее, смотрит мимо нее.

– Пиар-менеджер при вас какие функции выполняет? – спрашивает вдруг Денис.

– У меня очень напряженный график, и втиснуть в него все встречи может только Владик.

            Этот Владик ее и сюда втиснул – без тени интереса к самому ее интервью или его подаче. Он над таким не заморачивается.

            Денис присматривается к Владику. В постель к примадонне он тоже кого-то втискивает? Или сам втискивается? Арефеевой лет сорок восемь. А Владику лет… ну, минус двадцать где-то… Даже не алгебра. Математика, третий класс. Вот и настоящие ценности, ничем не вытесненные, – страсть к молодому телу.

            Почему-то возникает такое же раздражение против Арефеевой, какое она высказала по поводу поддельных увлечений. Разве она докапывается, что там внутри у ее пиар-менеджера, что он чувствует? Просто использует. А если это увлечение не поддельное, зачем его скрывать?

– А вашей дочери Владик нравится? – спрашивает он певицу.

– Дом и работа – это сферы, которые не пересекаются, – отрезает та.

            Владик, услышав свое имя, немного оживает.

– То есть вы эту связь с работы в дом не тащите? – спокойно продолжает Денис.

            Теперь уже круглые глаза делает Костик. И знак рукой – типа, притормози, поуважительнее со звездой! Да и закругляться пора.

– Что значит «связь»?! – взвивается дива. – Как вы позволяете себе бросаться такими обвинениями?

– С каких пор «связь» – обвинение? Вы здесь столько сказали о фальши – я и подумал, что вы ни в чем не терпите двойных стандартов.

– Мои отношения с обслуживающим персоналом касаются только меня – не моих поклонников, не моих близких!

– Разумеется, никто вас не заставляет нижнее белье выворачивать. Расскажите только, почему при разделении на близких и далеких любовники в число близких не попадают.

– Время съемки закончилось, – объявляет вдруг Костик. – Напоминаю вам об этом.

            Закруглились с большим трудом.

            Владик подошел с наличкой.

– Я не оплатил, когда договаривался. Вот – возьмите. И не нужно было… нервировать ее. Я привык как бы. Обслуга да и обслуга. Знаю, что свое дело я делаю хорошо.

– Цены тебе нет, парень! – Денис хлопнул его по плечу.

– Есть цена, есть, – улыбнулся тот криво.

            Арефеева оттащила его от Дениса.

– Не за что тут платить! Я вообще жаловаться буду на оскорбительное обращение!

            Костик тоже не понял.

– Ну, чего ты? Тетка как тетка. Или сон плохой приснился?

– Типа того.

            Арефеева попортила весь вчерашний кураж. Но Костик напомнил:

– Как там наша девочка?

– Без понятия.

            До самого вечера Денис думал над тем, не будет ли выглядеть рядом с Оксаной так же фальшиво, как Арефеева рядом с пиар-менеджером – без намека на какое-либо теплое чувство к нему. И думал бы еще, но Оксана сама позвонила.

– Так идем в кино? – спрашивает и слышно, как усмехается в трубку.

            И снова Денис радуется про себя: «Костик, ты аутсайдер!» Оксана это подтверждает:

– Хочу тебя видеть.

            Она уже привыкла к «ты». Это ее ничуть не стесняет.

            Встречаются в парке, и она тарахтит обо всем сразу: о том, кто едет на Евровидение в этом году, кто победил на конкурсе красоты, кто вышел в финал танцевального шоу. Денис и раньше слышал что-то из этого, но теперь фамилии строятся и маршируют в его голове – левой! левой! левой! Он в струе, он в молодежной стихии!

– Я так рад, что встретил тебя!

            Кино – «Алиса в стране чудес». Не для детей. Как раз для них. Оксана не отнимает руки. И только звонок телефона отвлекает. Она пытается говорить тихо:

– Мой номер дали в редакции? Да-да, – и еще тише, – Я с Денисом. Да, передаю.

            Протягивает ему трубку.

– Эй! – это сзади. – Потише там!

            Алиса уже падает в кроличью нору. Денис узнает Костика.

– Хай! – хохочет тот в трубку. – Не ожидал тебя услышать! Поужинаем втроем? Скромно?

– Зовет ужинать, – передает Денис Оксане.

– Снова?

– Посидим скромно, – объясняет ей Денис. – Ладно, Кость, подруливай к «Метро».

– К какому метро?

– К кинотеатру «Метро».

– Вы в кино что ли? Ну, ты конь!

– Сам ты!

– Я с тобой еще разберусь!

            Отлично. И Костик под контролем. И кроличья нора затягивает. Он вдруг склоняется к Оксане и целует ее в шею.

– Ты же не хотел, – удивляется она поеживаясь.

– Перестань уже напоминать об этом!

– Эй, потише! – хлоп ногой по сидению.

– Сам успокойся, козел! – огрызается Денис.

            Модный кинотеатр пропах попкорном.

– Может, к тебе поедем? – спрашивает Оксана.

– Костика же нужно дождаться…

– А, точно…

– Вы там угомонитесь, молодожены?!

– Что бля за наезды?

– Ой, Денис Федулов! Это вы? Дайте автограф, пожалуйста!

– Темно подписывать.

– Вот тут на билетике…

– Потише там! – со следующего ряда.

            Бесконечная темная кроличья нора.

12. ТОЛЬКО БЕЗ ИНТИМА!

            К вечеру похолодало. Резкий ветер рассыпает в темноте пыль. Обычное начало апреля.

            Костик уже ждет у машины.

– Кто мне кино перескажет?

            Целуется с Оксаной. Пожимает руку Денису.

– Давно не виделись, партнер? – ухмыляется.

            Костик на кураже.

– Так что с Алисой случилось? Вышла замуж?

            Оксана так краснеет, что даже в темноте заметно.

– Куда едем ужинать? – спрашивает Денис.

– Давай к тебе, – предлагает Костик.

– Так у меня еды ноль.

– Тогда в японскую кухню заскочи – с собой возьмем.

            Тащит Оксану за собой в ресторан. Она упирается. Наконец, Костик идет один за покупками.

– Мне не по себе как-то, – признается она Денису.

– Брось. Ему просто одиноко. Мы вдвоем, а ему одиноко. И его нельзя оставлять одного – он неустойчив к соблазнам и зависимостям, – объясняет Денис терпеливо.

– К каким, например?

– К наркотикам, к курительным смесям, к связям…

– К каким связям?

– В чем дело? Все еще боишься Костю?

– Боюсь, как молодых больших собак боятся – в них энергии много и никогда не знаешь, укусит или прыгнет лицо облизывать.

            Денис хмурится.

– Что прикажешь? У него непростая ситуация сейчас. Я не хочу оставлять его одного – все равно думать буду, где он и что с ним. А если ты боишься мужчин – это комплекс. Парень у тебя был вообще?

– Каким же ты можешь быть! «Что бля за наезды?» – напоминает Оксана.

– Так был или не было?

            Возвращается Костик с двумя бумажными пакетами закусок.

– Еда пришла! Еда!