Текст книги "Охота на Сезанна"

Автор книги: Томас Свон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 20

Вечеринка, на которую Ллуэллин пригласил Астрид, устраивалась в апартаментах Томаса Э. Риджуэя, размещавшихся на трех верхних этажах фешенебельного дома на пересечении Пятой авеню и Семьдесят третьей улицы. Несмотря на то или как раз благодаря тому, что Том Риджуэй был «истинным американцем», иными словами, американцем англосаксонского происхождения и протестантского вероисповедания, он считался «хорошим парнем» и хорошим другом. А все проблемы, как полагали, шли от жены Тома Кэролайн. Астрид она встретила прохладной улыбкой, какой удостаивала всех, кто по происхождению не принадлежал элите общества, кто не был «истинным американцем». Внешне привлекательная, изящная и грациозная, Кэролайн была полна слепого фанатизма и ханжества, но сейчас ее предрассудки могли пошатнуться: увидев Астрид, она была готова принять все норвежское.

– Знакомьтесь, Астрид Харальдсен, – сказал Ллуэллин, церемонно чмокнув хозяйку в щеку. – Позволь предупредить тебя, Астрид: за прелестным личиком Кэролайн карамель и мороженое.

– Что ты имеешь в виду? – ядовито спросила Кэролайн, пожимая Астрид руку. – Я очень рада, что вы пришли, – сказала она холодно. – Лу покажет вам все. Он здесь свой человек.

Ллуэллин взял Астрид за руку и повел ее в великолепную комнату с большими, высокими окнами, выходящими на Центральный парк. Позднее осеннее солнце уже заходило, и все небо было в разноцветных полосах. К ним подошел мужчина. Он был почти одного роста с Астрид, немного полноватый, седой, его лицо дышало спокойствием.

– Вы, должно быть, Астрид, – сказал он. – А я Том Риджуэй. Добро пожаловать.

Друг за другом подъехали еще три пары. Эрни и Салли Симпсон были самими старшими. Эрни все свои деньги получил по наследству, был дружелюбным, общался непринужденно и просто, а Салли постоянно сидела на диете, тщетно пытаясь похудеть до двенадцатого размера.

Стивен Уркхарт и его жена Дайан служили воплощением шотландских традиций и оба имели незапятнанную родословную. Популярные в маленькой группе посвященных, остальными они воспринимались как непереносимые снобы.

Джим и Мэрилин Кокс приехали последними. Он был крупным дельцом, а она постоянно следила за тем, чтобы муж держался подальше от привлекательных женщин. Астрид принадлежала к последним. У Джима к тому же были серьезные проблемы с алкоголем. Он успел вылакать полбокала «Дьюарз», пока знакомился с Астрид и Ллуэллином, а затем исчез, чтобы снова наполнить бокал.

Традиционный коктейль проходил по обычному сценарию: разнообразные напитки и закуски, которые разносил невысокий раболепный человек. Как раз в тот момент, когда он проходил мимо Астрид, Кэролайн объявила, что обед подан.

После нескладного тоста, предложенного Джимом Коксом, Кэролайн спросила, собирается ли Астрид переустраивать дом Ллуэллина.

– Вы должны признать, Астрид, милочка, что там нужна женская рука.

– Там было слишком много женских рук, – добродушно возразил Ллуэллин. – Мне нравится так, как есть.

– У скандинавов совсем другое представление о дизайне, – сказала Кэролайн с ехидцей. – Мне бы хотелось услышать мнение Астрид.

Астрид обернулась и увидела ледяную улыбку Кэролайн. Она знала, что все смотрят на нее. Она взглянула на Ллуэллина. Он ободряюще кивнул и обратился к Кэролайн:

– Она могла бы помочь тебе с домом в Ист-Хэмптоне. Почему бы ей не попробовать?

– Великолепная идея, – сказал Том Риджуэй.

– Это ужасная идея, – возмутилась Кэролайн. – Домик на побережье чудесен. – Она сменила тему: – Хотелось бы узнать, что ты думаешь, Лу, по поводу жутких событий, произошедших с картинами бедного Ван Гога.

– То есть Сезанна, – поправил ее муж.

– Ну конечно, Сезанна. Я так и сказала.

– Ради бога, Лу, – сказал Джим Кокс, заикаясь и размахивая пустым бокалом. – Они могут прийти и сжечь и твою картину.

– Ты не беспокоишься? – спросила Салли.

– Озабочен, да. Беспокоюсь? Только чуть-чуть. – Ллуэллин поерзал в кресле. – Моя картина в безопасности.

– Ты разве не говорил, что они не знают, кто уничтожил те картины? – спросил Том Риджуэй.

– Думаю, они не знают. Но, понимаешь, я так зол, что больше нет портрета из лондонской Национальной галереи и из галереи Алана Пинкстера…

– Так этому сукину сыну и надо, – сказал Джим Кокс. – Он чертов придурок, который переступит через любого, кто встанет на его пути.

– Перестань, – сердито сказала Мэрилин Кокс. – Как ты выражаешься.

– Джим прав, – сказала Кэролайн. – Алан пытается купить право считаться порядочным человеком каждый раз, когда приезжает в Нью-Йорк. Думаю, он должен знать свое место.

Ллуэллин подал голос:

– Я не вполне разделяю мнение Джима относительно Алана Пинкстера. Он нахал и часто бывает груб, но он сам сделал себя. Немногие из нас могут похвастаться этим.

Том Риджуэй кивнул и промолчал.

Ллуэллин продолжил:

– Я зол еще и потому, что убит хранитель Пинкстера. Я слышал, что в Скотланд-Ярде связывают эти два преступления.

– Ничего не знаю об этом, – сказал Стивен Уркхарт.

– Они предпочитают не распространяться. Но пресса уже все разнюхала. Вы еще услышите об этом.

Джим Кокс нетвердо встал на ноги и поднял бокал:

– За картину Эдвина Ллуэллина. – Он говорил с трудом и сильно качался. – Я надеюсь, что с ней ничего не случится. – Он осушил бокал и упал в кресло.

Обед закончился благополучно, и все перешли в зал с окнами. Астрид взглянула на часы. Было 9.30. Симпсоны собирались уехать пораньше, и Ллуэллин сказал, что им с Астрид тоже пора. Спустя несколько минут, поблагодарив хозяев и попрощавшись, они сидели в такси. Через пять минут они уже были перед отелем Астрид.

– Мне стало как-то нехорошо, – призналась Астрид.

– Ты отлично это скрыла, – ответил он.

– Я немного устала.

– Спокойной ночи, милая,– сказал Ллуэллин и нежно поцеловал ее в губы. Она погладила его по щеке и поцеловала в ответ.

– Позвони мне, – попросила она.

Астрид выбралась из такси и вбежала в холл отеля.

Она вошла в свою комнату в десять, заперла дверь и прислонилась к ней. Сердце ее бешено колотилось, она стояла неподвижно, заложив руки за спину и прижав ладони к двери. Спина и плечи болезненно ныли. Потерев шею, Астрид подошла к окну и стала вглядываться в ночной город. Сигналов о сообщении на телефоне не было – хоть какое-то облегчение. Она включила настольную лампу.

– Не пугайся, – раздался голос позади нее.

– Педер!

Аукруст вышел на свет и, подойдя к Астрид, обнял ее.

– Я скучал по тебе, – сказал он равнодушно, без чувства.

Она положила голову ему на плечо и вдохнула его запах. Он повернул ее голову своими большими руками, поцеловал. Похотливо, но без страсти, не как Ллуэллин. Она вырвалась.

– Почему ты не сказал, что приезжаешь?

– Я хотел сделать тебе сюрприз.

– Ты не любишь сюрпризов.

– Это исключение.

Астрид пристально на него посмотрела. Педер выглядел уставшим, ему нужно было побриться и переодеться.

– Когда я прилетел в Нью-Йорк, у меня не было возможности предупредить тебя. Самолет задержался, мы приземлились только в семь, а к тому времени ты уже ушла на… куда там… на обед?

– Да. И я вернулась в десять. – Она улыбнулась. – Но почему ты здесь?

– Чтобы выполнить то, что тебе не удалось.

– Педер, тебе не кажется, что уже достаточно?

– Мы следуем плану. Никаких исключений.

Педер вытащил набитый бумажник и швырнул его Астрид. Он потряс пачкой денег.

– Будут еще… много.

– Почему именно бостонская картина?

Аукруст насмешливо посмотрел на нее.

– Ты что, не понимаешь, что полиция пытается узнать, кто обрызгал эти ценные полотна в Англии и России? – Он засмеялся. – Эксперты работают в лабораториях, выясняя, что за химическое вещество могло нанести такой ущерб. – Его глаза сверкнули. – Они не знают, будет ли уничтожена еще одна картина. – Он потряс головой и заговорил громче. – Но этого больше не произойдет, пока все наиболее значительные картины Сезанна не соберутся в маленьком музее в маленьком городке на юге Франции.

Астрид присела на край кровати.

– И что ты сделаешь тогда?

– Это зависит от зимних аукционов. Сезанн будет продаваться по рекордной цене.

– А если нет?

– Тогда придется обработать еще одну картину. И еще, если потребуется. Возможно, это будет знаменитый портрет твоего дружка Ллуэллина.

Астрид вскочила.

– Нет, Педер! Это такая красивая картина. Я стояла перед ней. Я могла дотронуться до нее. Ты не можешь сделать этого!

– Ты беспокоишься о картине или о Ллуэллине?

– Ты сам велел мне наладить с ним отношения, – сказала она с вызовом.

Педер молчал, повернувшись спиной к единственному источнику света в комнате, лицо его оставалось в тени. Он снял куртку и бросил ее на кресло, затем внезапно вытянул руки и прижал Астрид к себе. Он поцеловал ее долгим, глубоким поцелуем. Потом упал на кровать.

– Я устал, – сказал он, – раздень меня.

Астрид склонилась над ним и сделала, как он велел. Она потакала ему, когда он говорил, что устал, или когда был не в духе или зол.

– Разденься и ляг со мной, – сказал он.

– Пожалуйста, Педер. Не делай мне больно.

– Раздевайся, – приказал он.

Она медленно разделась и легла под простыню рядом с ним. Он провел рукой по ее животу, потом по бедрам.

– Ты холодная, – сказал он.

– Мне страшно.

Он повернулся на спину и лежал неподвижно. Бывало, они лежали рядом долго, прежде чем Аукруст решал заняться сексом или просто крепко засыпал. Иногда их секс был нежным, но часто его страсть вырывалась наружу, и Астрид приходилось терпеть боль и унижение.

– Слушай внимательно, – сказал он. – Мы должны поговорить о завтрашнем дне.

Глава 21

Прежде чем провалиться в глубокий сон, Аукруст объяснил Астрид, что она должна будет делать в бостонском Музее изящных искусств. Утром он втолковал ей это еще раз.

Астрид больше не могла сдерживать своих чувств.

– Я боюсь… пожалуйста, Педер, пойми меня.

– Nei[6]6
  Nei – Нет (исл.).


[Закрыть]– сказал он резко и отвернулся от нее.

Самолет приземлился и покатился по посадочной полосе. Медицинскую сумку Аукруст поставил на пол к ногам. Он тщательно проверил ее содержимое еще в Каннах, переупаковал вещи и вытащил те из них, которые при досмотре могли вызвать подозрение у службы безопасности аэропорта.

– Нечего бояться, – сказал он успокаивающе. Он взял ее руки и нежно потер их. – Через несколько часов все закончится, и ты вернешься обратно в Нью-Йорк. – Он улыбнулся ей и прошептал: – Ты очень дорога мне. – После этих слов Астрид почувствовала прилив уверенности.

Они договорились разделиться и не встречаться до кульминационного момента хитроумного плана, разработанного Аукрустом. На Астрид был серый костюм и туфли на низком каблуке. Ее темный парик был аккуратно расчесан. Она повесила сумку на плечо и направилась к такси. Астрид назвала адрес магазина на Бикон-Хилл. Осмотрев его, она наведалась еще в несколько магазинов. Сразу после полудня Астрид съела салат в ближайшем ресторане. Часто поглядывая на часы и готовясь оплатить счет, она наткнулась в сумке на косметичку. Ее пальцы нащупали иглу для подкожных инъекций. Астрид хорошо разбиралась в иглах и знала, как находить вену. В этот раз в шприце был тиопентал натрий. «Пентотал, – уверил ее Аукруст, – недолго действует, обычная анестезия».

Она зашла в магазин сувениров, где купила красного пластмассового омара и положила его в сумку, чтобы внести последний штрих в образ туристки, впервые приехавшей в Бостон.

Аукруст тоже взял такси. Он поехал в Кембридж, через Чарльз-ривер, к Художественному музею Фогга. Аукруст торопливо пробежался по залам, купил тоненькую книжечку по искусству в магазине подарков; в руке он нес маленький бумажный пакет. Все должно было говорить о том, что он в отпуске и наслаждается великим искусством, предложенным музеями Бостона. В два часа он поймал такси и через час подъехал к музею.

На нем была куртка из твида и коричневый кашемировый берет. Он незаметно затесался в толпу пришедших посмотреть выставку американских художников Новой Англии. Он тщательно проверил свою сумку и проследил, как гардеробщик поставил ее на полку.

Сначала Аукруст прошелся по выставке художников Новой Англии, а потом отправился в залы на втором этаже. Как он и ожидал, там было мало народу, так как все внимание было приковано к выставке на первом этаже. Он взял брошюру с планом музея, несколько минут изучал ее, затем медленно прошел по трем залам раннего европейского искусства. Он выискивал перемены, которые произошли со времени его последнего визита: новые телекамеры, веревочные ограждения, которые должны были удерживать посетителей подальше от картин. Он сделал вывод, что охрана в галереях не стала более строгой по сравнению с его первым посещением музея.

Аукруст вошел в галерею импрессионистов и быстро прошел по ней, тщательно измеряя расстояние шагами. Он удостоверился, что автопортрет Сезанна все еще висит в центре главной стены и что длинная скамья все еще стоит прямо напротив картины. В зале был только один служащий, и перед маками Моне стоял одинокий посетитель.

Аукруст включил на часах таймер и быстро пошел к лестнице, вниз к галерее с гобеленами, мимо холла на нижнем этаже к гардеробной. Он снова взглянул на часы: пятьдесят одна секунда. Пройти он мог за сорок пять. Без нескольких минут три Аукруст спустился вниз, в кафе, взял чашку кофе и подождал до четверти четвертого.

Астрид прошла через Бостон-Коммон к Бойлстон-стрит, остановила такси и подъехала к музею в начале четвертого. Она вошла через главный вход, направилась прямо в холл, мимо выставки к широкой лестнице, по которой поднималась несколько дней тому назад. Астрид прислонилась к перилам и закрыла глаза, чувствуя, как бьется сердце и возвращается страх. Она вспомнила, как улыбался ей Педер, как он уверял ее, что все скоро кончится и она вернется в Нью-Йорк. «Все будет хорошо», – подумала она и продолжила свой путь.

Аукруст вернулся к входу в музей и направился в залы Египта на втором этаже. Он должен был попасть в галерею импрессионистов через восточное крыло. В 3.35 Астрид стояла перед картиной Миле в галерее художников барбизонской школы. Она смотрела на «Сеятеля» целую минуту, но не могла даже запомнить картину, потому что была целиком сосредоточена на указаниях, которые дал ей Педер. В 3.40 она появилась в галерее импрессионистов и медленно прошла мимо четырех картин. Только одна заинтересовала ее. На табличке рядом было написано:

ПОЛЬ СЕЗАНН, ФРАНЦИЯ, 1839 – 1906

АВТОПОРТРЕТ В БЕРЕТЕ

МАСЛО, ХОЛСТ, 25 х 20 ДЮЙМОВ

ОК. 1898 – 99

Она отошла от картины и села на скамью. Охранник возился у двери. Он был молод и скучал, убивая время перестановкой брошюр на полке, прикрепленной к стене. В дальнем конце зала от картины к картине двигалась парочка. На полу сидела студентка со скрещенными ногами, на коленях у нее лежал альбом; она срисовывала фигуры с картины Гогена.

В галерею вошел Аукруст. Он взглянул на часы, и в 3.45 брошюра с планом музея выпала из его руки. Он поднял ее. Это был сигнал.

Астрид открыла сумочку, вынула из целлофанового пакета влажный ватный тампон и сильно потерла им руку с внутренней стороны чуть выше запястья. Она сжала ладонь в кулак и привычным движением ввела иглу. Затем быстро положила шприц в сумочку и защелкнула ее. Астрид начала считать. Досчитала она до тринадцати. Ее голова повисла, и она упала на пол.

Студентка, увидев, что Астрид упала, подбежала к ней.

– Помогите, кто-нибудь. Позовите на помощь!

Охранник подошел к Астрид, подбежала молодая пара, но они не знали, чем помочь. Появился Аукруст и встал рядом с ней на колени.

– Я доктор, – сказал он с сильным акцентом.

Опустив голову, он послушал ее дыхание. Осторожно приподняв веко, он с облегчением кивнул:

– Дыхание нормальное. Но нужно принять меры. Я принесу чемоданчик. – Охраннику он сказал: – Принесите воды, и, может, придется вызвать «скорую помощь».

Он снял пиджак и накрыл им Астрид, сказав студентке, чтобы та села на пол и положила голову Астрид себе на колени.

Он быстро сбежал вниз, взял сумку и вернулся к Астрид через две минуты. Охранник принес два бумажных стаканчика с водой.

– Gut, gut,[7]7
  Gut, gut – хорошо, хорошо


[Закрыть] – сказал Аукруст. Он вытащил из сумки пузырек и высыпал из него белый порошок в один из стаканчиков. Затем приподнял голову Астрид и влил жидкость ей в рот.

В зале появились два человека в форме и быстро подошли к собравшимся. Аукруст спросил, куда можно отнести женщину.

– Ей нужно в тепло.

– На первом этаже есть пункт первой помощи.

– Пожалуйста, отнесите ее туда. Я пойду с вами.

Они осторожно подняли ее, и образовалась небольшая процессия во главе с двумя мужчинами, несшими Астрид, за ними следовали любопытные. Галерея опустела, соседние залы тоже. Аукруст сделал ставку на то, что у него будет драгоценная минута, чтобы совершить свою разрушительную миссию. Он выиграл.

Ему потребовались десять нескончаемых секунд, чтобы наложить слой растворителя на автопортрет. Затем он распылил в воздухе вещество без запаха, свое новое изобретение, которое производило потрясающий эффект. Вместо того чтобы маскировать ядовитый запах растворителя другим сильным и потому слышимым запахом, новый химикат действовал иначе: этот состав вызывал временную аносмию, потерю обоняния. Он распылил его еще раз и положил баллончик в сумку.

Аукруст нашел Астрид в кабинете первой помощи, она сидела на краю кушетки и пила воду из стакана.

– Как моя милая пациентка? – спросил он с акцентом.

– Мне сказали, что вы мне помогли.

Он взял ее за руку:

– Чувствуете себя хорошо?

Она кивнула:

– Да. Слегка… – Она дотронулась до головы.

– Кружится? – спросил он.

Астрид улыбнулась:

– Да, немного.

– Вы приехали к друзьям?

Она кивнула и снова улыбнулась:

– Я должна встретиться с ними в отеле.

– Может, я отвезу вас туда?

В комнату вошел охранник.

– «Скорая» здесь.

Аукруст пощупал лоб Астрид, потом шею. Это было очень профессиональное и правдоподобное обследование.

– Думаю, нам не понадобится «скорая помощь». – Он посмотрел на персонал, собравшийся в маленьком кабинете. – Это была простая предосторожность, на тот случай, если бы у молодой леди вдруг возникли проблемы. Но я вижу, что ей лучше, и я сам смогу отвезти ее к друзьям.

В кабинете появился человек с мобильным телефоном в руках. К нагрудному карману у него была прикреплена тонкая металлическая пластина, по которой стало понятно, что это смотритель. Он наклонился и спросил Астрид:

– Могу я узнать ваше имя? Это в целях безопасности, чтобы защитить вас, а также музей.

– Я возьму ответственность на себя, – сказал Аукруст. – Она немного напугана. Сами понимаете.

– Тогда ваше имя, – настаивал мужчина.

Аукруст сурово посмотрел на смотрителя и на двух охранников в форме, стоявших возле двери.

– Мецгер, – ответил он тихо и отвернулся. – Доктор Мецгер, – повторил он невнятно, с акцентом.

– У вас есть местный адрес?..

– Не беспокойтесь о юной леди. Она просто упала в обморок и будет в порядке к тому моменту, когда я верну ее друзьям.

Он взял Астрид за руку и помог ей подняться. Он уверил, что никаких проблем не будет, и провел Астрид к главному входу и к веренице ожидающих такси.

– Аэропорт Логан, международные рейсы.

– Ты в порядке? – спросил он по-норвежски.

– Да, в порядке, – ответила она, тоже по-норвежски. – Пить только хочется.

– Это нормально.

Она отвела взгляд.

– Я проходила мимо картины, мимо портрета и смотрела на него… Как бы мне хотелось, чтобы это был не он…

– Все кончено, – отрезал Аукруст. Он сжал ее руку. – Репортеры раздуют из произошедшего хорошую сенсацию.

– И полиция.

Он кивнул.

– Да, полиция, – прибавил он живо. – У них будут новые образцы вещества, такого же, как остальные. Но что еще? Доктор, который пришел на помощь упавшей в обморок хорошенькой леди? Хорошенькая леди?

– Стоило ли называть себя доктором Мецгером?

– Иногда я себя называю доктором Мецгером. И вообще, кем захочу, тем и буду, – с вызовом ответил он.

Астрид крепко сжала его руку.

– Позволь мне поехать с тобой.

– Не теперь. У меня дела в Каннах и, возможно, в Экс-ан-Провансе.

Такси остановилось у здания международного аэропорта. Аукруст небрежно поцеловал ее, как муж целует прилежно привезшую его в аэропорт жену, чтобы он сел на самолет и улетел к более волнующим приключениям. Он вышел из такси – ни жеста, ни слова.

Часом позже самолет Астрид на Нью-Йорк поднялся над черными облаками в пурпурно-голубое небо. Длинные розовые облака тянулись как ленты, отвязанные от ярко-красного солнца. Астрид смотрела на лучи, которые отражались от крыла самолета. Она чувствовала себя одинокой и бесприютной. Астрид закрыла глаза и заплакала.