Текст книги "Варни-вампир 3, или Утро кровавого пира"

Автор книги: Томас Прест

Соавторы: Джеймс Раймер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава XCIV
Посетитель и смерть в подземном ходе

Примерно через полтора часа после того, как барон пошел отдыхать, и хозяин вернулся в гостиницу, к «Гербу Андербери» прискакал всадник. То был странного вида человек с вытаращенными глазами и беспокойным взглядом, как будто боялся быть схваченным кем-то. Несмотря на то, что он был очень бледен, внешность его была достаточно респектабельной.

Единственным необычным обстоятельством было то, что такой почтенный ездок был. один. Возможно это была прихоть, поэтому отсутствие сопровождения не казалось уж очень странным. Несомненно, если бы вся гостиница не была в движении из-за появления богатого барона, ему бы уделили гораздо больше внимания и почета. Спрыгнув с коня, он сразу же направился в то, что в гостинице называли кофейней и, заказав кое-какие закуски, которые почти не съел, он сказал мягким, но торжественным голосом официанту, который прислуживал ему:

– Скажите барону Штольмайеру из Зальцбурга, что его желают видеть.

– Прошу прощения, сэр, – сказал официант, – но барон пошел спать.

– Мне все равно. Если ты не хочешь передать то, за что я готов тебе заплатить, я пойду и скажу ему сам.

– Я доложу хозяину, сэр. Но барон очень знатный джентльмен, я не думаю, что хозяин разрешит его потревожить.

Незнакомец некоторое время колебался, но потом сказал:

– Покажите мне апартаменты барона. Наверное, мне не следует просить здешних людей беспокоить его, я сделаю это сам. Покажите мне дорогу.

– Это вряд ли будет правильно, сэр, поскольку…

– Если мне в этой гостинице не могут даже оказать уважение, – сказал незнакомец, поднимаясь, – я найду его сам.

Сказав это, он вышел из комнаты и стал подниматься по лестнице, не обращая внимания на возражения официанта. Официант кинулся к хозяину гостиницы, чтобы сообщить о том, что кто-то поднимается вверх по лестнице, чтобы убить барона.

Эта информация привела хозяина в шоковое состояние, он не знал, как быть. Не будет ли лучше побежать вверх по лестнице и вмешаться или притвориться, что он ничего не знал об этом?

Тем временем незнакомец поднялся на один этаж и направился к комнатам, по-видимому, не боясь негодования барона Штольмайера. Он открывал одну дверь за другой, пока не нашел апартаменты, занятые этим необычным человеком.

Барон, только наполовину раздетый, спал в кровати. Несколько минут незнакомец стоял и смотрел на него, словно размышляя, что делать.

– Было бы легко, – сказал он, – убить его. Но мне будет выгоднее сохранить ему жизнь. Возможно, я заблуждаюсь, думая, что он располагает такими средствами, но вскоре я узнаю это из его слов.

Протянув руку он несильно похлопал барона по плечу. Тот открыл глаза и мгновенно вскочил с постели, не отводя глаз от вторженца, на лицо которого падал свет лампы, горевшей у изголовья. Барон попятился назад, и незнакомец, сложив руки, сказал:

– Вы знаете меня. Давайте сделаем так, чтобы наш разговор был как можно короче. Нам не нужно объясняться, потому что мы знаем все, что может быть сказано. Благодаря какой-то случайности вы стали богаты, а я продолжаю жить в бедности. Не важно, как это произошло, важен только факт этого. Я не знаю, какой суммой вы располагаете. Но по вашему стилю жизни могу предположить, что огромной, поэтому я без колебаний прошу у вас умеренную сумму, в качестве цены за то, что я не буду разглашать того, кто вы и что вы.

– Я думал, вы мертвы.

– Многие так думали. Но вы видите меня сейчас, значит, вы ошибались.

– Какая сумма вам нужна, и какую гарантию вы даете, что если получите ее, не будете просить ничего больше?

– Я не могу дать вам такой гарантии. Но по многим причинам я очень хочу покинуть Англию раз и навсегда. Дайте мне возможность сделать это и вы никогда больше обо мне не услышите.

Несколько секунд барон колебался. В это время он изучающе смотрел на своего собеседника, а затем, как бы говоря самому себе, сказал:

– Вы не стали выглядеть старше с последнего момента, когда мы расстались, а это было давно.

– Почему я должен выглядеть старше? Вы знаете так же, как и я, что я не должен. Короче…Я не хочу вмешиваться в ваши планы и проекты. Я не хочу быть вам препятствием. Дайте мне пять тысяч фунтов и я уеду раз и навсегда, обещаю вам.

– Пять тысяч? Вы бредите – пять тысяч! Скажите «тысяча» и она ваша.

– Нет, я не изменю свою цену. Если вы не согласитесь, говорю вам, я обнародую вашу тайну, и начну прямо с этого дома. Какими бы ни были ваши планы на будущее, можете мне поверить, я разрушу их до основания.

– Это неподходящее место для обсуждения таких вопросов. Давайте выйдем на воздух. У стен есть уши. Давайте выйдем и вы не пожалеете о своем визите.

– Значит, мы договорились? Я и сам не хочу, чтобы наш разговор кто-нибудь услышал. Я предпочитаю открытый воздух для переговоров. Пойдемте.

Баров одел свою дорожную шляпу и дорогой бархатный плащ, оправленный мехом. Он стая спускаться по лестнице, за ним последовал его странный посетитель. В холле гостиницы они увидели хозяина гостиницы и почти всю прислугу, которые спорили, подниматься или не подниматься им по лестнице.

Увидев как эти два человека, по-видимому, дружелюбно настроенные друг к другу, спускаются, все почувствовали большое облегчение. Хозяин гостиницы бросился вперед, открыл дверь и низка поклонился барону, слегка наклоняя голову и к его посетителю. Оба вышли.

– Меня уверяли, – сказал человек, приехавший на лошади, – что последнюю неделю вы жили в Лондоне как принц и приехали сюда в сопровождении лакеев, как обычно ездят первые аристократы страны.

– Такие вещи удивляют чернь, – сказал барон. – Я не боюсь признаться вам, что собираюсь поселиться в этом месте и, возможно, жениться.

– Еще раз жениться?

– А почему бы и нет? Порой жены внезапно умирают и никто не знает почему, кто в этом виноват? Я не в состоянии управлять судьбами.

– Нам ни к чему об этом говорить. И вы и я прекрасно знаем об определенных обстоятельствах, связанных с этим странным явлением. Но что это за странный звук?

– Это море омывает берег. Приближается прилив. Большие волны накатываются на покрытый галькой берег, вот что создает такую приятную музыку.

– Я не думал, что мы так близко от океана. Луна поднимается. Давайте пройдемся по пляжу. Под эту прекрасную музыку я расскажу вам о неприятных последствиях, которые будут иметь место, если вы откажетесь от скромных и умеренных условий, которые я вам предлагаю.

– Посмотрим, посмотрим. Я вынужден признать, что вы просите у меня целое состояние. Посредством запугивания вы хотите забрать у меня часть моего имущества, но вы же не надеетесь, что я соглашусь на это.

Разговаривая, они достигли длинной песчаной полосы у морского берега и у основания скал, через которые был прорыт подземный ход от берега до поместья, о котором разглагольствовал хозяин гостиницы, рассказывая о достоинствах имения.

Там были неаккуратно сделанные ступеньки, ведущие в узкий сводчатый дверной проем, вход в эту подземную область. Луна озаряла широкие водные просторы и этот дверной проем среди скал, который незнакомец с любопытством разглядывал.

– Что это за место? – спросил он.

– Это тайный ход, ведущий в соседний особняк.

– Достаточно тайный, наверное, потому что мало кто решится идти в особняк через такую мрачную дыру, когда есть другие пути. Итак, я хочу, чтобы вы приняли решение. Нет смысла спорить по предмету нашего разговора. Вы должны сказать «да» или «нет». От этого зависит, останетесь ли вы в покое или нет.

– Я бы согласился, но вы назвали слишком большую цену. Я думаю, что скоро будет найден более дешевый способ решения этого вопроса.

– Я не понимаю вас, вы говорите двусмысленно.

– Вы действительно поверили, что я позволю вымогать у меня деньги? Были времена, когда я думал, что у вас есть мозги и рассудительность, когда я полагал, что вы достаточно разумны, чтобы просчитать шансы на успех задуманного. Но сейчас я вижу обратное. Я думаю, что смогу избавиться от вас даже меньше, чем за тысячу фунтов.

– Вам лучше поостеречься вести себя со мной подобным образом, потому что я не из тех, кто будет спокойно выслушивать такие вещи. Предупреждаю, я вооружен.

– Я тоже. И раз уж дело дошло до этого, вы должны ответить за свою дерзость. Потому что это именно вы сделали меня тем, кто я есть, а теперь хотите разрушить все мои надежды.

Сказав это, барон достал из нагрудного кармана камзола маленький пистолет и, со скоростью мысли направив его в лицо своего компаньона, нажал на курок.

Но пистолет дал осечку. Незнакомец презрительно засмеялся и достал пистолет из своего кармана. Он направил его в голову барона и быстро проговорил:

– Даже оружие, которое не дало бы осечки в другом случае, оказалось бессильным против меня. Ну разве я не волшебник? Вы не ожидаете, что я отомщу за вашу подлую попытку?

Казалось, жизнь барона окончена, потому что, по-видимому, его оппонент не колебался прострелить ему голову. Однако отчаянный вид барона был всего лишь уловкой: он неожиданно наклонился к земле, схватил противника за ноги и повалил на землю. В тот же момент раздался выстрел. С криком ярости и удовлетворения барон набросился на своего противника, надавил коленями на его грудь и поднял над его головой блестящий кинжал с хорошо отполированным лезвием, на которое упали лунные лучи и ослепили побежденного человека, чья судьба, казалось, была решена.

– Дурак! – сказал барон. – Тебе не нужно было угрожать мне и требовать денег.

– Сжалься надо мной. Я не хотел убивать тебя. Зачем же тебе убивать меня?

– Ты бы убил меня, поэтому сам умрешь. Но знай, что я положу тебя в таком месте, что оживляющие лунные лучи не достанут тебя в ты сгниешь и никогда больше не оживешь.

– Нет, нет! Ты не можешь, ты не станешь. Ты пожалеешь меня.

– Проси пощады у голодного тигра, но не вторгайся в его логово!

Сказав это, барон стиснул зубы от ярости и вонзил кинжал в горло своей жертвы. Лезвие вошло в желтый песок под шеей. Убийца все еще прижимал коленями грудь жертвы, когда та отчаянно содрогалась в агонии и тщетно пыталась кричать.

Природа раны не позволяла ему произнести ничего, кроме булькающих звуков. Он почти захлебнулся собственной кровью. Вскоре его глаза остекленели. Он вытянул руки и запустил пальцы глубоко в песок.

Барон вытащил кинжал, за ним немедленно последовала сильная струя крови. Один глубокий стон указал на то, что дух, если там был такой, покинул свое мертвое обиталище и полетел в другие владения, если были места, куда он мог полететь.

– Он мертв, – сказал барон, и в тот момент приближающийся прилив стал омывать мертвое тело соленой водой океана.

Барон смыл водой приближающегося прилива запекшуюся на кинжале кровь, тщательно вытер его и засунул обратно а ножны, спрятанные в складках одежды. Он поднялся с мертвого тела и встал рядом с ним. Сложив руки, он несколько минут молча смотрел на него, не обращая внимания на приближающуюся воду, которая уже была выше его ног. Затем он заговорил своим обычным голосом, вероятно, не придавая особого значения факту, что он совершил такое дела.

– Я должен избавиться от этого трупа. Он сейчас кажется безжизненным, но, если лучи луны упадут на него, я знаю по опыту, что случится. Он встанет опять и станет ходить по земле, горя желанием отомстить мне, и жажда мести станет частью его натуры.

Через несколько мгновений раздумий он наклонился и с силой, в обладании которой такого худого человека, как он, нельзя было заподозрить, поднял тело и быстро понес его к скалам. Он бросил его вниз на каменные ступеньки, которые вели к маленькой двери входа. Труп упал на них с отвратительным звуком, как будто при падении были сломаны кости.

Барон попытался открыть дверь, но сделать это было не так просто, как хотелось. Несмотря на приложение всей своей огромной силы, он не смог сдвинуть ее ни на дюйм. Но он не сразу сдался и не прекратил попыток. Он оглядел пляж и обнаружил тяжелый камень. Взяв его в руки, он подошел к двери и бросил им в дверь с такой страшной силой, что та мгновенно отворилась, давая путь в темный и узкий коридор.

По-видимому, довольный тем, что добился этого, он осторожно подошел ко входу и достав из потайного пакета бархатного плаща, который носил, маленькую коробочку, вытащил из нее несколько восковых свечек и какие-то химические спички, которые без усилий зажег. С зажженной свечой он направился вперед, исследуя коридор. Он шел с предельной осторожностью, потому что боялся падения в один из ледяных колодцев, которые, как говорили, имелись в этих местах.

Пройдя около двадцати ярдов и не найдя здесь никакой опасности, он стал менее осторожным, но за такое пренебрежение безопасностью чуть не поплатился жизнью, потому что натолкнулся на ледяной колодец, который казался достаточно глубоким. Он чуть не погрузился в него годовой вперед.

Он в ужасе отошел назад. Вскоре страх прошел и после недолгого размышления он стал искать что-нибудь вроде полочки в стене, на которую можно было бы поставить свечу. Зафиксировав свечу, он пошел ко входу в это странное похожее на пещеру место, поднял труп и понес его, шагая твердо и смело, зная, что между им и свечой, которая освещала темноту этого места, нет опасности.

Дойдя до свечи, он без раздумий бросил труп в колодец толовой вниз. Тело упало с легким всплеском, что говорило о наличии воды на дне ямы.

Сняв свечу с ниши, барон посмотрел вниз и увидел искаженное лицо мертвеца, тело которого случайно упало на спину. Но так он не рассчитывал. Это увеличивало шансы того, что тело обнаружат те, кто случайно или из любопытства забредут в это не самое привлекательное место. Изменить это можно было только спустившись и изменив положение трупа. Очевидно, это не входило в его планы, поскольку, пробормотав самому себе несколько выразительных слов, он отошел от колодца и осторожно зашагал к выходу из этого мрачного места.

Лучи луны освещали скалы, у выхода он разглядел дверь, ступеньки и другие объекты достаточно отчетливо. К его радости он нашел, что не повредил своим ударом никаких соединений двери, которая была такой тяжелой и столь хорошо сработанной, что ни один человек, вероятно, не смог бы сдвинуть ее и на долю дюйма.

– Я приду сюда завтра, – сказал он, – и если сниму этот дом, то поставлю на эту дверь надежный замок, чтобы ее открывали ключом, а не силой, как сейчас. А пока мне следует избегать появления здесь. Но когда я стану владельцем Андерберийского Дома, я исследую здесь каждый укромный уголок.

Он подобрал плащ и закрыл дверь так плотно, как мог. Медленно и задумчиво он зашагал к гостинице. Было заметно, что мысль о совершенном убийстве абсолютно не беспокоила его. Он поздравлял себя с тем, что так успешно избавился от неприятного знакомого.

– Это и в самом деле очень хорошо вышло, – говорил себе барон, – что он сам пришел ко мне и позволил так легко от себя избавиться. По правде говоря, я несколько рисковал и когда мой пистолет дал осечку, мне показалось, что в зените была злая звезда и что я обречен стать жертвой того, кого положил в такую холодную могилу. Но теперь моя судьба изменилась. Думаю, с такой удачей и с такими финансовыми ресурсами я буду иметь успех в этой стране, где так любят золото. Я преодолею все трудности! И наконец-то соединюсь с кем-нибудь, кто… Хотя о ее судьбе я еще подумаю.

Глава XCV
В семье Баннервортов назначена свадьба

После приключений доктора с картиной, с которой теперь была связана такай тайна, семья Баннервортов стала терять надежду когда-либо найти ключ к разгадке тех обстоятельств, правду о которых они так хотели узнать. Им казалось, что больше они о ней никогда ничего не услышат.

Когда доктор Чиллингворт достаточно оправился, чтобы быть в состоянии говорить без усилий, он, когда вся семья была в сборе, рассказал о своих надеждах и ожиданиях.

– Все вы теперь знаете, – сказал он, – историю Мармадюка Баннерворта, вы также знаете, каким трудным он был человеком, при всем уважении к тебе, Генри. Во-первых, все свои деньги он потратил за игорным столом, разорив свою семью. Кроме этого, получив достаточно денег, которые можно было отдать семье, он вместо этого куда-то их запрятал, и так надежно, что теперь никто не может их найти, оставив вас тем самым в трудной ситуации, вместо того чтобы сделать независимыми.

– Это верно, доктор, – сказал Генри, – но вы знаете старую поговорку, что богатство, добытое нечестным путем, не приносит; счастья. Поэтому я не жалею, что деньги не были найдены. Я уверен, что они никого не сделали бы счастливее.

– Да при чем тут поговорки!? Тридцать или сорок тысяч фунтов – это совсем не пустяк, о котором можно говорить так легко и применять к нему избитую поговорку. Это большая сумма, и я бы хотел, чтобы эти деньга попали вам в руки.

– Да, но, поскольку вы не можете дать их нам, о них не стоит сожалеть.

– Конечно, не стоит. Я имею в виду не это. Сожаление – это глупая вещь в любом случае. Но я бы не стал опускать руки. По-моему, на меня напал именно Варни, а поскольку картина представляет ценность для него, значит, она представляет ценность и для нас.

– Но как же мы ее вернем? А если бы мы и могли вернуть ее, я не вижу, в чем ее ценность, ведь она – всего лишь картина.

– Ты опять начинаешь возражать против того, что ты не знаешь, – сказал доктор. – Послушайте меня, господин Генри, эта картина, видимо, имеет что-то вроде подкладки сзади, которая прикреплена к холсту. Как вы думаете, зачем бы я стал тащить ее сюда, если бы не подозревал, что между подкладкой и холстом находятся деньга, банкноты, выражаясь точнее?

– У вас есть какие-нибудь основания подозревать, что там были деньги?

– Да, несомненно, есть. Потому что, когда я опустил картину, я обнаружил различные неровности на ее задней части, что заставило меня предположить, что это были свитки банкнот. Ошибка всех заключалась в том, что они искали деньги в стене за картиной, вместо того, чтобы искать их в самой картине. Я собирался разрезать ее на куски сразу же, как пришел бы сюда. Но сейчас она попала в какие-то чужие руки, в руки человека, который, как я предполагаю, знает то же, что знаю я.

– Это досадно.

– Досадно? Разве так говорят о потере Небесам известно скольких тысяч фунтов? Я очень огорчен такой потерей, меня лихорадит при мысли об этом, скажу я вам.

– Но что мы можем сделать?

– Я предлагаю немедленно начать поиски вампира Варни, потому что никто, кроме него, не мог так напасть на меня.

– Забудьте, доктор, – сказала Флора, – нам не нужны эти деньги, нам все равно, что с ними стало. Не нужно считать потерю этих денег потерей собственности, потому что мы ими никогда не владели.

– Да, – заявил адмирал, – ну их эти деньги! Какое нам до них дело, и, кроме того, у Чарльза Голланда скоро будет много дел.

– Много дел? – спросил доктор. – Что вы имеете в виду?

– Как что? Разве он не собирается жениться на Флоре, и разве я не собираюсь завещать ему все мое имущество за то, что он возьмет фамилию Белл вместо Голланд? Потому что, видите ли, его мать была моей сестрой, и конечно же ее фамилия была Белл. Что касается его отца, Голланда, ему сейчас все равно, какая у Чарли фамилия. Если он не возьмет фамилию Белл, я буду последним с такой фамилией, потому что, скорее всего, я уже не женюсь и не наделаю маленьких Беллов, которые будут бегать вокруг меня и звать «папой».

– Нет, – сказал доктор, – скорее всего, нет. И поэтому вы хотите изменить фамилию Чарльза Голланда. Вы поняли шутку, адмирал?

– Я бы так не сказал, я не понял шутку. Очень легко говорить о шутках, но, если бы я был как Чарльз и собирался жениться, я бы не шутил, могу вам сказать, совсем наоборот. А что касается вас и вахней картины, если она вам нужна, доктор, бегите за Варни и за ней сами. Или нет. У меня есть идея получше. Возьмите свою жену и скажите ей, чтобы она поймала Варни. Когда она закатит ему такой же скандал, какой закатила нам, он сразу же отдаст ей все деньги, лишь бы отделаться от нее.

– Моя жена? Вы хотите сказать, что она была здесь?

– Да, была. И не просто «была»! Могу сказать вам, доктор, я служил в разных частях света и конечно же имею кое-какой опыт по женской части. Если бы я был на вашем месте, я бы дал ей каких-нибудь лекарств, которые бы навеки успокоили ее.

– О! Я этим не занимаюсь, адмирал. Но я извиняюсь, что миссис Чиллингворт так сильно побеспокоила вас.

– Бросьте! Вы думаете она могла побеспокоить меня? Я в полном спокойствии встречал и шторма и шквалы, поэтому женский язык никоим образом не может потревожить меня. Совсем! Совершенно, черт бы их побрал! Не беспокойтесь об этом. Пойдемте, доктор, через день у нас свадьба.

– Нет, нет, – сказала Флора, – через неделю, вы имели в виду.

– Разве через неделю? Пропади я пропадом, я думал через день. Но, конечно, вам лучше знать, поскольку вы сами все решили. Я ничего не могу с этим поделать.

– Конечно, я с превеликим удовольствием буду присутствовать на таком интересном событии, – сказал доктор, – не собираетесь ли вы опять поселиться в поместье Баннервортов?

– Нет, конечно, нет, – сказал Генри, – мы предлагаем перебраться в имение Диарбрук, и оставаться там некоторое время, чтобы определить, нравится оно нам или нет. Возможно, оно нам очень понравится, потому что я слышал, как говорили, что оно – очень привлекательное маленькое имение.

– Хорошо, тогда решено, – сказал адмирал. – Но я думаю мне это не подойдет, потому что нам с Джеком для полного счастья нужно еще и море. Я не видел кораблей уже восемнадцать месяцев. Так больше продолжаться не может, этак и плесенью можно покрыться. Как можно жить, не видя ничего, кроме суши. Суша здесь, суша там, суша везде, куда бы ни пошел.

По этому разговору можно было определить, каковы были планы семьи Баннервортов, и какой прогресс произошел, после того как они уехали. С момента, когда они овладели бумагами на имение Диарбрук, они забыли о большой сумме денег, которую, как предполагалось, спрятал Мармадюк Баннерворт в какой-то части поместья Баннервортов.

Они прошли через такие тревожные события, что спокойное существование само по себе для них было большим счастьем.

В целом, они ничуть не сожалели и о том, что Варни ушел, это было для них большое избавление. Из его слов они сделали вывод, что он, должно быть, собирается покинуть Англию и что они с ним больше никогда не встретятся ни при каких обстоятельствах.

Желание адмирала изменить фамилию Чарльза Голланда на Белл казалось причудой. Но когда сам Чарльз сказал, после сделанного ему предложения: «Я согласен принять любое предложения того, кого очень люблю, поэтому без колебаний изменю фамилию Голланд на ту, с которой у нас всегда были связаны светлые, благороднейшие и самые лучшие воспоминания».

Таким образом, дело было решено к большому удовлетворению Флоры, которая была так же рада называться миссис Белл, как и миссис Голланд, поскольку объект ее любви оставался одним и. тем же. Свадьба была, на самом деле, назначена через неделю. Адмирал не был расположен позволить Флоре и своему племяннику Чарльзу провести такой важный период их жизни без какого-нибудь торжества, и потому предложил покинуть свой коттедж и перебраться в более крупный особняк, который он присмотрел в нескольких милях отсюда и который как раз подходил для такого приятного момента.

– Мы не будем закрываться, – сказал адмирал, – мы пригласим на свадьбу всех христиан округи. Мы вместе радостно позавтракаем, у нас будет много музыки, затем будет замечательный ланч, после этого обед, ну а после обеда – танцы, и все такое. Ни у кого не будет недостатка в радости.

И Чарльз, и Флора не были расположены делать свадьбу столь открытой, но, поскольку старику это очень хотелось праздника, они не хотели его расстраивать. Поэтому после тщетных попыток отговорить его от переезда, они согласились на его предложение.

он снял на месяц дом, у которого было название корабля, которым он когда-то командовал. Но об этом они узнали только потом, случайно. Они поставили адмиралу условие, что на завтраке, который будет предшествовать свадьбе, не должно быть больше двадцати человек гостей. Он согласился на это, но Генри прошептал Чарльзу Голланду:

– Я знаю, что тебе не нравится эта открытая свадьба, и она особенно не нравится Флоре, так что, если ты не против провести старика, я знаю способ, как надуть его.

– Я готов попробовать, если ты уверен, что это его не обидит.

– Совсем не обидит. Нисколько. Он сам будет смеяться, когда обо всем узнает, вместе с нами всеми. Сейчас самым сложным является добиться одобрения Флоры. Мы должны постараться ее убедить.

Тем временем адмирал продолжал приготовления. Можно вспомнить, что впервые он приехал в этот ярмарочный город близ поместья Баннервортов, когда якобы от юриста было подучено поддельное письмо о том, что его племянник, Чарльз Голланд, собирается жениться на женщине из семьи вампиров. Юрист тогда был очень этим удивлен. Таким был неудавшийся маневр сэра Френсиса Варни, который желал избавиться от Чарльза Голланда, серьезно мешавшего ему в осуществлении его планов и проектов.

Подумав, адмирал решил, что этот юрист лучше всех сможет порекомендовать подходящих людей, которых можно будет пригласить на свадьбу Чарльза и Флоры. Поэтому он послал ему письмо, в котором напрашивался к обеду. Вскоре он получил вежливый ответ, в котором говорилось, что юрист с удовольствием пообедает в его компании и ждет его с большим нетерпением.

– Хитрый и цивилизованный парень, этот адвокат, – сказал адмирал, засовывая письмо в карман, – того гляди, он, может, переменит мнение людей о юристах.

– Я только надеюсь, что у него будет достаточно грога, – заметил Джек Прингл, который слышал, как адмирал читал письмо. – Поскольку эти сухопутные никогда не могут рассчитать нужное количество к обеду и… Пропади я пропадом! Вы что, не можете держать свои вещи при себе?

Факт наглого подслушивания заставил адмирала запустить в голову Джека свинцовую чернильницу, стоявшую на столе.

– Ты, мятежная швабра! – сказал он. – Я уже не могу прочитать приглашение на обед без того, чтобы ты не говорил в брашпиль, ты, бродяга!

– О! Хорошо, – сказал Джек, – но если уж вы так выходите из себя без малейшего повода, то я пошлю письмо юристу и скажу, что вы не придете по семейным обстоятельствам.

– Семейным, ты, ворюга? – сказал адмирал. – Что ты имеешь в виду? Какую семью ты имеешь в виду? Пропади я пропадом. Мне кажется, что ты сейчас получишь пробоину ниже ватерлинии. Если ты вмешаешься в это дело, провались я сквозь землю, если я не вышибу тебе мозги калёным ядром.

– Вы провалитесь сквозь землю, если сделаете это, – сказал Джек, выходя из комнаты, – старая кокетка.

– Что?! – заорал адмирал вскакивая на ноги и стремительно бросаясь на Джека. – Я прожил все эти годы, чтобы меня называли так на моем собственном корабле, я хочу сказать, в моем собственном доме? Что этот проклятый подлец имеет в виду?

Адмирал, несомненно, напал бы на Джека, если бы не вмешалась Флора и не заставила его вернуться в комнату. Никто больше не рискнул бы остановить его, но любовь к ней была у адмирала столь велика, что могла сделать с ним все. Узнав из жалоб на Джека Прингла, что адмирал ищет совет юриста, она принялась успокаивать его и вскоре добилась успеха, потому что вскоре он забыл о своем гневе. Несмотря на то, что прогневать старика было легко, гнев его никогда не длился долго. Вероятно, он думал, что Джек Прингл не имел в виду то, что говорил, точно так же, как и сам он (адмирал). Очень редкими были дни, когда у адмирала с Джеком не было стычек. Как мы уже неоднократно замечали, адмирал особо не выбирал снаряды, которыми можно было бы запустить в голову Джека. Было бы не удивительно, если бы и Джек пошел поговорить с юристом. Но он сказал, что не будет делать этого, чем порадовал старика. Адмирал вскоре забыл об этом маленьком диспуте и стал наслаждаться мыслью, что проведет приятный день с адвокатом.

– О! Хорошо, – сказал он. – Кто бы мог подумать, что я пойду и пообедаю с юристом. Причем это он меня пригласил! Это говорит, что во всех людях может быть что-то хорошее, даже в юристах. Я уверен, что теперь мне следует подумать о том, о чем раньше я никогда не думал, я имею в виду, что моряк тоже может быть полезным человеком. Это показывает, что чем старше становится человек, тем он становится умнее.

В таком человеке, как адмирал Белл это был прорыв либерализма. Изумительно, как разум привыкает к обстоятельствам, в которые он попадает, и как общество, разделенное на маленькие секции воспринимает одни и те же вещи по-разному. Порой люди, живущие в разных концах одного и того же городка, смотрят друг на друга с жалостью и презрением. Очень жаль, что писатели, Которых читает множество людей, выражают свои мысли эгоистично. Это так же глупо и достойно порицания, как притворные слова некоего известного писателя-романиста, что он якобы не знает в точности, существует ли на свете место под названием Блумсбери[5]5
  Округ в Лондоне, к северу от Темзы и Черинг-Кросс; из-за того, что там живут артисты, писатели и студенты считается интеллектуальным центром (прим. перев.)


[Закрыть] или нет, поскольку делает он это только ради того, чтобы вызвать смех у читателей, которых нельзя уважать ни за их способности, ни за их поведение.

Но вернемся к нашему герою. Адмирал, одетый в свой лучший костюм, который всегда состоял из голубого мундира, это цвет военно-морской униформы, бледно-желтого жилета и белых кашемировых континуаций, пошел к юристу, как ему и было назначено. Если что-то и льстило тщеславию старика, так это, безусловно, манера, в которой его приняли в доме юриста, где делали все, чтобы удовлетворить его.

Перед ним была выставлена самая прекрасная еда, а когда скатерть убрали, адмирал начал говорить о вопросе, который он желал задать своему профессиональному другу. Рассказав ему, что скоро будет свадьба, он добавил:

– Сейчас я должен пригласить двадцать человек и, конечно, поскольку я не знаю местных людей кроме вас, я хочу начать с вас и вашей семьи. Также я хотел бы, чтобы вы нашли приличных людей, которые могли бы присоединиться к вам.

– Я весьма польщен, – сказал адвокат, – что в такой торжественный момент вы пришли ко мне, единственное, что меня беспокоит, боюсь, я не смогу удовлетворить вас.

– О! Вам не нужно бояться. В этом нет ничего страшного. Я полностью доверю вам подобрать подходящих людей.

– Я, безусловно, постараюсь, адмирал, сделать все, что в моих силах. Конечно, поскольку я живу в этом городе много лет, я знаю многих прекрасных людей, хотя есть также несколько очень подозрительных типов.

– О! Нам не нужны подозрительные. Пусть приглашенные будут честными, искренними, хорошо воспитанными людьми, такими, кого было бы приятно встречать часто, не притворщиков, которые боятся смеяться из-за опасения открыть слишком широко свой рот, а тех, кто настолько воспитаны, что боятся засмеяться потому, что это будет вульгарно.