Текст книги "Варни-вампир 3, или Утро кровавого пира"

Автор книги: Томас Прест

Соавторы: Джеймс Раймер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава LXXXVIII
Встреча вампира с Флорой. – Угнетенный Варни

Мы должны сказать, что это вторжение сэра Френсиса Варни в дом Баннервортов было совершенно непреднамеренным, потому что он вообще не знал, в чьем доме нечаянно нашел убежище от многочисленных врагов, которые преследовали его с желанием яростно отомстить. Это был странный и необычный случай. Можно себе представить, какие иногда случаются совпадения!

Окруженный со всех сторон опасностью, истекающий кровью, бледный и изможденный, он ворвался в первый попавшийся дом и оказался у тех, кому он причинил столько горя.

Флора Баннерворт сидела и что-то вышивала от скуки. Она совсем не вспоминала о несчастном прошлом. Какой-то пустячный звук привлек ее внимание. Но каков же был ее испуг, когда она увидела, что в комнату, шатаясь вошел истекающий кровью мужчина и упал у ее ног.

Она удивилась еще сильнее, когда поняла, что этот мужчина был ее бывшим мучителем.

– Спасите меня! Спасите! Мисс Баннерворт, только вы можете спасти меня от беспощадной толпы, которая гонится за мной, и призывает убить меня.

Сказав это, он безмолвно опустился на пол. Флора была так поражена, если не сказать, что была в ужасе, что не знала, что и делать. Она видела умоляющего сэра Френсиса, который убежал от своих врагов, которые не испытывали к нему никакой жалости, у своих ног. Она сразу поняла все это. Тем не менее она еще не пришла в себя настолько, чтобы обрести способность говорить.

– Спасите меня! Мисс Флора Баннерворт, спасите меня! – опять сказал он, опираясь на свои руки. – Меня окружили, за мной охотятся, как за диким зверем, меня хотят уничтожить… Они гнались за мной с одного места в другое, а потом я нечаянно нарвался на вас. Вы спасете меня! Я уверен, что ваша доброта и великодушие вашего сердца не выгонят меня на растерзание толпы жаждущих крови мясников, которые гонятся за мной.

– Встаньте, сэр Френсис Варни, – сказала Флора после недолгого колебания, – в такой экстремальной ситуации, в которой вы находитесь, будет негуманно выдать вас вашим врагам.

– О! Это правда, – согласился Варни. – До того как увидел вас, я уж совсем приготовился к смерти. Обезоруженный, сброшенный с высоты, избитый, неспособный сопротивляться им, я бежал из одного места в другое, и в каждом из этих мест за мной охотились, потом мне пришлось из последних сил постараться добежать сюда, и инстинкт привел меня к вам, моей последней и единственной надежде.

– Встаньте, сэр Френсис…

– Вы ведь не позволите им растерзать меня и забить меня как быка? Я уверен, что не позволите…

– Сэр Френсис, мы не можем повести себя так. Вы искали здесь убежища, и мы его вам предоставим.

– А ваш брат и…

– Да, да, все, кто живет здесь, согласятся на это. Вот они идут и сами все скажут.

Когда она сказала это, вошла миссис Баннерворт с Чарльзом Голландом, которые вздрогнули от присутствия их бывшего врага, который встретил их на коленях, поскольку был слишком слаб, чтобы встать без посторонней помощи.

– Сэр Френсис Варни, – сказала Флора, обращаясь к ним, когда они вошли, – искал здесь убежища. Его жизнь в опасности, у него нет другой надежды. Вы сделаете, я уверена, для него то, что должно быть сделано.

– Мистер Голланд, – сказал сэр Френсис, – как вы видите по моему положению, я беглец, меня избили чуть ли не до смерти. Только моя интуиция позволила мне избежать смерти, и я совершенно случайно зашел сюда.

– Встаньте, сэр Френсис, – сказал Чарльз Голланд, – я не из тех людей, кто чувствует удовольствие, видя жертву дикой толпы. Я уверен, что среди нас таких людей нет. Вы можете доверять нам, мы не предадим вас.

– Спасибо, – еле-еле сказал сэр Френсис. – Я благодарю вас, ваше поведение благородно, а ваше, мисс Баннерворт, особенно.

– Вам плохо, сэр Френсис? – поинтересовался Чарльз.

– Мне очень плохо, я ранен, но не серьезно и не опасно. При этом я слаб и изможден.

– Позвольте мне помочь вам подняться, – сказал Чарльз Голланд.

– Спасибо вам, – сказал сэр Френсис, принимая помощь. Когда он встал, то почувствовал, насколько ужасно ослаб, его бы мог одолеть и ребенок.

– Я был окружен, миссис Баннерворт, – сказал он, пытаясь поклониться этой леди, – со мной обошлись очень грубо. Я не в столь хорошем состоянии, чтобы показываться перед леди, но причина, по которой я пришел сюда оправдывает мое наглое вторжение.

– Ничего страшного, – сказал Чарльз Голланд, – при таких обстоятельствах у вас не было другого выбора.

– Не было, – сказал сэр Френсис, садясь в кресло, которое пододвинула к нему мисс Флора Баннерворт.

– Я не буду просить вас объяснить, почему вы забежали. Сейчас вам нужно восстановиться и отдохнуть.

– Думаю, сейчас я больше всего страдаю от изнеможения. Мои раны, кажется, не опасны.

– Вы можете выйти на несколько мгновений? – сказала миссис Баннерворт. – Я покажу вам, где вы можете смыть пятна, чтобы почувствовать себя более комфортно.

– Спасибо мадам, спасибо. Это очень любезно с вашей стороны, уверяю вас.

Сэр Френсис встал и, с помощью Чарльза Голланда, пошел в следующую комнату, где помылся и, насколько это было возможно, привел в порядок одежду.

– Мистер Голланд, – сказал он, – я не могу выразить словами, как благодарен вам за это. За мной гонятся аж с того дома, где вы меня видели. Я не знаю, как они узнали о моем укрытии, но они нашли меня.

– Могу только сказать, сэр Френсис, что они узнали это не от меня, – сказал Чарльз Голланд.

– Мой молодой друг, – сказал сэр Френсис, – я абсолютно уверен, что не от вас. Более того, я никогда, ни секунды, не подозревал вас. Нет, нет. Виновато какое-то случайное обстоятельство. Я был очень осторожен, предельно осторожен, можно так сказать, но в то же время вокруг меня жило столько врагов, вероятно, кто-то увидел меня и выследил мое логово, откуда они меня с удовольствием и вытравили.

– Они были очень назойливы. Если бы они поумнели, – это было бы большим чудом, потому что когда возбуждены их страсти и страхи, они мoгyт перейти любые границы.

– Совершенно верно, – сказал Варни, – в этом меня твердо убеждают события нескольких последних дней. Я всегда опасался того, до чего может дойти народное волнение, и результатов такого волнения.

– Эту машину очень трудно контролировать, – добавил Чарльз Голланд, – если их что-то разъярит, их уже не остановить. Если вы закончили, то пройдите за мной.

Сэр Френсис последовал за Чарльзом в гостиную, и сел. Ему был предложен легкий ужин и немного хорошего вина.

– Ешьте, сэр Френсис, – сказала миссис Баннерворт. – Вы потратили очень много сил, поэтому вам нужно поесть и попить.

Бедняга поклонился так, как мог. Даже в таком состоянии, раненый и уставший, он не забывал о вежливости. Сейчас ему было труднее выражать ее. Его самообладание было потревожено тем, что он оказался среди Баннервортов.

– Ничто не заставило бы меня потревожить вас, – сказал он, – если бы дикость толпы не заставила меня покинуть мое убежище.

– Боюсь, что вы слишком утомлены, чтобы говорить, – сказал Чарльз.

– Нет. Я чудом выбрался из дома. Я сидел на крыше, когда услышал очень подозрительные звуки. Я не верил, что они обнаружили мое потайное укрытие. Тем не менее, я был как обычно осторожен и подозрителен, хоть и думал, что был в безопасности, пока толпа не стала приближаться ко мне. Я не мог ошибиться, потому что эти звуки очень специфичны, они не похожи ни на что другое. Я слышал, как они приближаются. Я не шелохнулся. Когда они окружили дом, насколько это было возможно, они издали очень громкий крик, так что небо зазвенело.

– Я слышала беспорядочные звуки вдали, – заметила Флора, – но я не думала, что можно ожидать чего-то серьезного. Я думала, это какой-то праздник представителей какой-то профессии, или какой-то части горожан, которые кричали от радости.

– О, милая, нет, – отвечал сэр Френсис, – но я не удивлен, что вы ошиблись, потому что такие веши случаются не часто. Когда толпа подобралась ко мне, она начала орать. Когда я стал сопротивляться, она стала ужасно стонать.

– Проклятье, – сказал Чарльз, – я думаю, звук служит выражением их чувств и подбадриванием друг друга.

– Что-то вроде этого, осмелюсь сказать, – сказал Варни. – Я защищал дом со всем отчаянием, что у меня было, был вынужден убегать с этажа на этаж, пока не оказался на крыше, они последовали за мной и туда, я опять был вынужден бежать. Они следовали за мной от дома к дому, пока не заманили в ловушку, – сказал Варни.

– Как вам удалось убежать?

– К счастью, я увидел плюш, ползущий над карнизом, схватившись за него, я постепенно спустился.

– Слава Богу! Какая страшная ситуация, – воскликнула Флора, – это было и в самом деле ужасно!

– Думаю, при других обстоятельствах я бы не смог совершить такого.

– Не могли бы?

– Думаю, что нет. По правде говоря, я был очень взволнован, это подтолкнуло меня к действию. Я не могу объяснить этого.

– Вы и в самом деле едва спаслись, – сказала Флора, – я трясусь от мысли об опасности, через которую вы прошли, об этом страшно подумать.

– Вы молоды, восприимчивы и великодушны, – философски улыбнулся сэр Френсис. – Вы можете понять мои чувства. Ваше сочувствие запало мне в сердце, и эта память навсегда останется в моей душе. Но продолжу. В конце концов я сбил их с толку, они забежали в лес и стали обыскивать его, а я выбежал из него, перелез через забор и забежал в заднюю дверь.

– Они видели, как вы это делали? – поинтересовался Чарльз Голланд.

– Не могу сказать, но думаю, что нет. Я слышал, как они несколько раз кричали с той стороны леса.

– Слышали? Как далеко отсюда вы были, когда услышали эти крики? – спросила миссис Баннерворт.

– Я был неподалеку. Когда я перепрыгнул через забор, то опять услышал крики. Думаю, они не могли меня видеть, несмотря на то, что ночь была лунной. Расстояние и тень ограды делали это маловероятным.

– Это верно, – сказала миссис Баннерворт.

– В таком случае, – сказал Чарльз Голланд, – вы здесь в безопасности. Потому что никто не подумает, что вы прячетесь здесь.

– Ночь кончается, – сказала Флора, – и сэр Френсис, несомненно, чрезвычайно устал и, наверно, хочет спать.

– Это верно, мисс Баннерворт, – сказал Варни, – но я могу и подождать, я не хочу причинять вам неудобств, кресло в любое время подойдет мне для сна.

– Мы не можем дать вам того, что вы желаете, – сказала Флора, глядя на свою мать, – но можем дать кое-что получше.

– В последнее время у меня не было возможности жить в нормальных условиях, – сказал сэр Френсис, – Я хотел бы причинять вам поменьше неудобств.

Час был поздним, и вскоре он предался воспоминаниям в маленькой, но аккуратной комнате, где он мог дать отдых своему раненному и избитому телу и поддаться влиянию сна. В течение часа эти воспоминания имели самый противоречивый характер. Одна страсть старалась одолеть другую. Казалось, он был подавлен.

«Я никогда бы не смог даже представить такого, – бормотал он про себя. – Флора Баннерворт обладает душой героини. Я не заслужил такого приема. В час крайней нужды они приняли меня как доброго друга.

Несмотря на то, что я являюсь виновником всех их бед…» Переполненный этими мыслями, он заснул. Во сне его никто не тревожил. Казалось, что в доме Баннервортов спать ему было слаще, чем в любом другом месте.

Он проснулся только поздним утром. Услышав, что члены семьи уже не спят, он привел в порядок внешность, насколько позволяли обстоятельства и, спустившись вниз, вошел в комнату, где был вчера ночью.

Флора Баннерворт уже была там. Завтракать не начинали, ждали его появления.

– Доброе утро, сэр Френсис, – сказала Флора, вставая, чтобы поприветствовать его. – Надеюсь, у вас была приятная ночь.

– Это был мой лучший ночной отдых за долгое время, мисс Баннерворт. Я должен выразить мою признательность за вашу любезность. Я спал очень хорошо и крепко.

– Я рада слышать это.

– Думаю, мне удалось уйти от преследования людей, которые так долго гнались за мной.

– Я надеюсь на это, сэр Френсис.

– Вы, мисс Баннерворт, вы действительно думаете, что я могу избежать мести этих людей, этой народной массы?

– Да, сэр Френсис, я серьезно надеюсь на это. Зачем мне желать зла вам, особенно от их рук?

Сэр Френсис молчал минуту или две, а затем сказал, поворачиваясь к Флоре:

– Не знаю, почему я так думаю, мисс Баннерворт, но, вероятно, это потому, что есть некоторые обстоятельства, связанные со мной, которые заставляют меня чувствовать, что я не заслужил такого великодушия с вашей стороны.

– Вы не заслужили никакого зла. Сэр Френсис, мы бы не причинили вам зла, даже если бы это было в наших силах, мы всегда поможем вам.

– Вы уже сделали это, мисс Баннерворт. Вы сделали самое важное. Вы спасли мне жизнь.

В этот момент вошел Чарльз Голланд, сэр Френсис поклонился ему, сказав:

– Я надеюсь, мистер Голланд, вы спали так же хорошо, как я и провели такую же хорошую ночь.

– Я рад, что вы наконец провели хоть одну спокойную ночь, – сказал Чарльз Голланд, – осмелюсь спросить, вы чувствуете себя лучше после нее? Как вы себя чувствуете? Вы испытываете боли?

– Нисколько, нисколько, – сказал сэр Френсис Варни. – Всего несколько синяков, пустяки, они не заслуживают внимания. Через неделю или две я избавлюсь от них. Я надеюсь, то же произойдет и с моими врагами.

– Надеюсь, они не будут искать вас, – сказал Чарльз, – в любом случае, нужно что-то придумать, чтобы сбить их с топку.

– Я очень обязан вам, боюсь, никогда не смогу отплатить вам за ваше добро, хотя при желании можно добиться всего, думаю, мне не нужно отчаиваться.

– Время лечит, – .сказала Флора, – оно меняет все, оно превращает молодость в старость, а старость в ничто.

– Конечно же, это так, – сказал Варни, – я видел много таких изменений. В моей голове хранится много подобных событий, но они грустны, а у меня сейчас есть причина радоваться.

Завтрак прошел в приятных беседах, и Варни чувствовал себя как дома среди Баннервортов, чья спокойная и ровная речь была совершенно новой для него.

Он не мог представить себе очарование той жизни, которую вели Баннерворты. Но какой бы она была, если бы у них было достаточно средств, если бы их ничто не мучило, если бы их не окружала тайна, он вряд ли мог даже представить.

Они были дружелюбны, изысканны, они были такими как всегда и, кажется, ничего не беспокоило их. Когда пришла ночь, он был вынужден признать, что его мнение о них было совершенно ошибочным.

Конечно, в течение дня он был вынужден не высовываться, чтобы кроме семьи его никто не увидел. Он сидел в маленькой комнате, в которую нельзя было заглянуть из окон соседних домов, и вел себя тихо, иногда разговаривая, иногда читая, но все время прислушиваясь к любым звукам, которые могли напоминать звуки приближающихся людей.

Во время ужина он разговаривал с Флорой и Чарльзом Голландом. Наконец он сказал следующее:

– Со мной связаны определенные вещи, можно сказать, они связаны с вами. Думаю, вы будете рады услышать кое-что.

– Вы имеете в виду ту же тему, по которой я просил вас высказаться день или два тому назад?

– Да; ту самую. Дайте мне одну неделю, и вы узнаете все. Я расскажу вам все, что вы желаете узнать. Одна неделя, и все будет рассказано.

– Хорошо, – сказал Чарльз Голланд, – вам не нужно считать это ценой за свою безопасность. Можете выбирать удобное для вас время. Мы бы хотели услышать то, что вы предложили рассказать. Это бы снова сделало счастливыми тех, кто в результате определенных событий стал несчастным.

– Дайте мне лишь неделю, и вы будете ознакомлены со всем.

– Я согласна, сэр Френсис, – сказала Флора, – пока вы находитесь под этой крышей, мы не будем задавать вам вопросов.

– Мне очень хочется рассказать вам все, мисс Баннерворт, я так обязан вам, что думаю, никогда не смогу отплатить тем же.

Удалившись той же ночью спать, сэр Френсис вспомнил про свое обещание, и это наполнило его многими мыслями мрачной и меланхоличной природы. Он сел у окна, наблюдая за ходом облаков, плывущих друг за другом, отбрасывая тени на землю.

Он не знал, как долго просидел так, но внезапно он был пробужден голосами, которые сотрясали небо и заставили его вскочить на ноги.

– Ура! Ура! Ура! – кричала толпа, которая тихо окружила дом Баннервортов.

– Проклятие! – пробормотал сэр Френсис, опустившись в свое кресло и ударив рукой по голове. – Меня загнали до смерти, они не оставят меня, пока мое тело не украсит перекресток.

– Ура! Покончить с вампиром, вытащите его!

Затем раздался стук в дверь, люди вне дома издавали сильный гул, казалось, они хотели ворваться в дом, не предупредив его обитателей об этом.

Последовала минутная пауза. Один из членов семьи поспешил к двери и поинтересовался, что им нужно.

– Подайте нам Варни, вампира, – послышался ответ.

– Поищите его в другом месте.

– Мы обыщем это место, прежде чем пойдем дальше, – ответил мужчина.

– Но его нет здесь.

– У нас есть другая информация. Откройте дверь и впустите нас, мы не причиним вреда никому и не испортим ни одной вещи, нам нужно лишь войти и поискать вампира.

– Тогда приходите завтра.

– Так не пойдет, – сказал голос, – откройте, мы все равно войдем.

В тот же момент по двери был нанесен сильнейший удар. Дверь едва устояла. Среди членов семьи немедленно был проведен совет, что делать, и никто ничего не мог посоветовать. Все говорили о невозможности сдержать толпу.

– Я не знаю, что со мной будет, – сказал сэр Френсис, внезапно появившись перед ними. – Но вы должны открыть им. Их не удержать. Вы не сможете спрятать меня. У вас нет места, за исключением одного, которое может избежать их осквернения.

– Что же это за место?

– Комната Флоры.

Все сразу же решили, что комната Флоры будет осквернена одним только присутствием этого джентльмена.

В это время была выбита дверь внизу, и огромное количество людей ворвалось в дом, немедленно приступив к обыску нижних комнат.

– Все пропало! – воскликнул Варни, ринулся прочь и понесся в комнату Флоры, которая, встревоженная звуками, которые заполнили дом, стояла у двери и слушала.

– Мисс Баннерворт, – начал Варни.

– Сэр Френсис!

– Да, это я, мисс Баннерворт. Выслушайте меня, один момент.

– Что случилось?

– Я снова в опасности, в большей опасности, чем раньше. Моя жизнь сейчас не стоит и ломаного гроша, если вы не спасете меня. О! Мисс Баннерворт, если вы испытываете хоть какую-то жалость, спасите меня от тех, кого я боюсь. Они хотят убить меня. Слышите их ругань внизу?

– Смерть вампиру! Смерть Варни! Сжечь его! Воткнуть кол в его тело!

– Что я могу сделать, сэр Френсис?

– Пустите меня в вашу комнату.

– Сэр Френсис, вы понимаете, что говорите?

– Я понимаю. Это просьба, которую вы по праву не желаете выполнять. Но сейчас моя жизнь на волоске! Вспомните, вы уже раз спасли мне ее. Окажите же мне еще раз эту помощь. Спасите меня, мисс Баннерворт.

– Это невозможно. Я…

– Мисс Баннерворт, вы думаете сейчас время для церемоний или соблюдения изысканных манер? Я не осуждаю вас.

– Где Варни?… Где вампир?… – слышались крики. – Он где-то здесь!

– Слышите, слышите их, мисс Баннерворт? Они уже на лестнице. Нельзя терять ни секунды. Еще минута и я буду в руках толпы, не знающей пощады.

– Ура! Поднимайтесь вверх по лестнице. Его нет внизу. Вверх, соседи. Он уже наш.

Эти звуки раздавались на лестнице. Еще полдюжины шагов и Варни можно будет увидеть. Благодаря чуду они не услышали его мольбы о помощи.

Варни бросил отчаянный взгляд на лестницу и стал нащупывать свой нож, забыв, что потерял его. Он ударил себя кулаком по голове и собрался бежать на своих врагов, когда услышал поворот замка. Дверь открылась. Там стояла Флора. Он вошел и, съежившись, сел в кресло в другом конце комнаты за занавесками.

Дверь еще не закрылась, как кто-то удержал ее. Последовал громкий стук в дверь.

– Откройте! Откройте! Нам нужен Варни, вампир. Откройте! Иначе мы войдем сами.

Флора не открыла. Она стояла у щели, молчала и закрыла рот рукой, чтобы не вырвался крик отчаяния.

– Разве вы мужчины, если хотите нарушить уединенность женщины? Разве нет других домов, в которые вы можете ворваться? Разве для вас нет ничего святого?

– Но мэм… э-э-э… мисс, нам всего лишь нужен вампир.

– Разве вы не можете пойти и поискать его в каком-нибудь другом месте, а не в спальне женщины? Как вам не стыдно! Разве у вас нет сестер, жен или матерей, что вы действуете так?

– Его нет там, можешь быть уверен, Джек, – сказал хриплый голос.

– Оставьте леди в покое. У нее итак была масса неприятностей от этого вампира. Можете быть уверены, его здесь нет.

С этим они все повернулись. Флора закрыла дверь и заперла ее на замок. Варни был спасен.

– Вы спасли меня, – сказал Варни.

– Тише! – сказала Флора. – Не говорите ни слова. Может быть, там кто-то слушает.

Некоторое время Варни стоял и максимально внимательно вслушивался в звуки. Лунный свет пал на его лицо и придал ему такой страшный оттенок, являясь добавлением к его естественной бледности и ранам, что его выражение приняло самый ужасный характер.

Звуки становились все отдаленнее. Крики и шум людей, рыскающих по комнатам стали затихать. Постепенно это место стало таким же тихим, как до появления толпы. Толпа, обыскав все оставшиеся части дома и не найдя объекта своих поисков, решила, что его здесь нет, и что, должно быть, он убежал отсюда раньше.

* * *

Серьезнейшая опасность, кажется, произвела на сэра Френсиса Варни больший эффект, чем какое-либо другое событие его полной приключений жизни.

Когда он убедился, что мятежная толпа, которая так жаждала убить его, ушла, и что теперь ему можно выйти из своего укрытия, он сделал это с таким удрученным видом, что семье Баннервортов показалось – он при смерти.

Выражение его лица, как мы уже не раз замечали, было странным и необычным; но если добавить к его естественной странной внешности черты глубокого эмоционального перевозбуждения, можно сказать, что внешность Варни была совершенно кошмарной.

Сидя в гостиной Баннервортов, он сделал глубокий вздох и, положив руку на сердце, сказал ослабевшим тихим голосом:

– Оно очень сильно бьется, но скоро прекратит свои пульсации навсегда.

Эти слова прозвучали как пророчество, у него был крайне мрачный вид и в момент произнесения этих слов он выглядел как человек, смертный час которого наконец-то пришел, и который был верным кандидатом в могилу.

– Не говорите с таким отчаянием, – сказал Чарльз Голланд, – помните, если ваша жизнь до этого была полна ошибок, у вас осталось время, как минимум, покаяться, и поведать нам то, что вы намеревались мне рассказать в прошлую полночь, это было бы хорошим началом на пути к исправлению.

– Нет, нет. Рассказать вам это, возможно, будет справедливо, но это не принесет мне ничего хорошего. Не думайте, что я колеблюсь рассказать вам все только поэтому.

– Мне нравится, что вы это говорите, и если вы верите в наши добрые чувства по отношению к вам, снимите засов с двери этого рассказа, я очень оценю такой ваш поступок.

– Хорошо, хорошо. Пусть больше не будет секретности. Давайте покончим с ней раз и навсегда. Я больше не буду хранить тайну. Расскажите всем то, что я уже рассказал вам, Чарльз Голланд, расскажите это всем для начала.

С позволения таинственного существа Чарльз Голланд вкратце рассказал то, что ему уже рассказал Варни, в завершение он сказал:

– Вот и все, что я знаю, и сейчас я обращаюсь к сэру Френсису Варни с просьбой закончить его рассказ.

– Я очень слаб, – сказал Варни, – и вряд ли справлюсь с такой задачей; но постараюсь сдержать свое обещание. Вы спасли мне жизнь, особенно вы, Флора Баннерворт, вам я обязан продолжением моего существования, которое в противном случае было бы принесено в жертву на алтарь суеверия.

– Но вы должны помнить, господин Варни, – сказал адмирал, который некоторое время молча сидел, глядя в одну точку, – что нельзя винить людей за их суеверия, потому что вампир вы на самом-то деле или нет (я не хочу утверждать это категорически), но вы приложили массу усилий, чтобы убедить их в том, что вы – вампир.

– Это правда, – сказал Варни с содроганием, – но зачем я это сделал?

– Вам лучше знать.

– Это случилось потому, что я верил, и верю, что в моем продолжающемся существовании есть что-то сверхьестественаое; но давайте отложим эту тему, потому что силы покидают меня, а я хочу рассказать вам продолжение событий, которые сделали меня тем, что я сейчас есть.

Флора Баннерворт, которая в дополнение к тому, что ее отец был самоубийцей, услышала из уст Чарльза Голланда, что он был еще и убийцей, почувствовала сильнейшую боль. Она была готова зарыдать. Она закрыла свое прекрасное лицо руками и заплакала, слушая печальные детали. Варни вопрошающе смотрел в лицо Чарльзу Голланду, потому что, разрешая Флоре узнать об этом, он не знал, что рассказ вызовет в ней такую бурю эмоций.

Чарльз Голланд ответил на этот взгляд словами:

– Флора уже знает эти факты, просто ей больно слышать это в присутствии других, особенно тех, по отношению к кому она не может чувствовать…

То, что Чарльз Голланд собирался сказать, не было сказано благодаря вмешательству адмирала, который, перебивая, произнес:

– Эй, что ты имеешь в виду, ты, сын кока? Чье присутствие ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что я не сочувствую мисс Флоре, да будет благословенно ее сердце! А также тебе, ты, швабра с бледным лицом? Думаю, ты годишься только в матросы.

– Дядя, не выходите из себя! Вам должно быть хорошо известно, что я не имел в виду ничего неуважительного по отношению к вам. Вы не должны даже допускать возможность такого. Несмотря на то, что я высказал это не совсем уместно, я имел в виду следующее…

– Да ну его к свиньям собачьим, то, что ты хотел сказать, да не сказал. Продолжайте, мистер Вампир, свой рассказ. Я хочу узнать, что было дальше, и что вы делали после того, как был убит тот человек.

– Когда было совершено это страшное дело, – сказал Варни, – и наша жертва лежала в луже собственной крови, при последнем издыхании, мы стояли как люди, которые только теперь поняли последствия того, что они сделали. В тусклом свете я увидел выражение лица Мармадюка Баннерворта, он весь трясся. Вскоре дрожь прошла, нас привела в себя мысль, что нужно срочно предпринять все для избежания наказания за содеянное. Мы наклонились и вытащили у мертвого заработанный неправедным путем выигрыш. Это была огромная сумма, и я сказал Мармадюку: «Забирай все эти деньги и отправляйся с ними к себе домой, чтобы тебя никто не заподозрил. Спрячь их в каком-нибудь потайном месте, завтра я вызову тебя, и мы разделим их, а потом подумаем о том, как безопасно обменять банкноты на золото».

Он согласился и засунул деньги себе в карман, после этого было необходимо избавиться от трупа, который, если не убрать его, обнаружился бы через несколько часов и стал бы ужасным доказательством против вас, способным навлечь на нас последствия, которых мы так страстно желали избежать.

Это самая сложная часть в работе убийцы – после убиения жертвы ему необходимо тайно избавиться от трупа, который своими мертвыми глазами, кажется, постоянно смотрит на него с глубочайшим упреком. Именно это заставляет людей остановиться перед тем как убить кого-либо, и именно это становится первым наказанием, которому подвергается убийца за совершенное преступление. Мы вырвали из ограды два кола и с их помощью умудрились выкопать очень неглубокую яму, которую можно было закопать только тонким слоем земли, скрывающим тело убитого человека.

Затем шла омерзительная задача по перетаскиванию его туда, задача, полная страха, которая приводила нас в ужас; но это необходимо было сделать, и поэтому мы наклонились, взялись за одежду и перетащили тело в уготованную яму. Мы с радостью закопали его и энергично утрамбовали могилу, чтобы это место не вызывало подозрений. Завершив это, мы засыпали могилу пылью с дороги, сухими листьями и всем таким, чтобы земля выглядела так, как будто там совершенно ничего нет. Мы посмотрели друг на друга: каждый из нас тяжело дышал от тяжелого труда.

Затем мы вспомнили, что среди вещей, которые убитый игрок выиграл у Мармадюка, были документы, связанные с имуществом Диарбрука.

– Имуществом Диарбрука? – воскликнул Генри Баннерворт. – Я знаю, есть маленькое имение с таким названием, которое принадлежало нашей семье, но я также знаю, что наш отец давным-давно расстался с ним.

– Да, оно было заложено за мизерную сумму, которая не составляла и четвертой части его стоимости. Оно было возвращено Мармадюком Баннервортом не для того, чтобы сохранять его, а для того, чтобы срочно продать с целью поправления пошатнувшихся финансов.

– Я не знал об этом, – сказал Генри.

– Конечно, вы не знали, потому что за последнее время, я имею в виду за двенадцать месяцев или около того, до смерти вашего отца, он стал отчужденно относиться к семье, поэтому никто из вас не знал о том, что он делал, за исключением того, что он вел очень дикую и безрассудную жизнь, которая, несомненно, должна была закончиться в бесчестии и бедности. Как я уже сказал, поместье Диарбрук, как и другое ценное имущество, было выиграно у него за игорным столом человеком, который понес такое страшное наказание за свою удачу. Мы не вспоминали о том, что у трупа находились эти важные документы, пока не закопали его и тщательно не замаскировали то место. Первым об этом вспомнил Мармадюк Баннерворт, который произнес:

«Господи, мы зарыли документы, подтверждающие мое право собственности на имущество, нам придется эксгумировать труп, чтобы достать их».

Эти документы ничего не значили для меня, мне было противно выкапывать труп, я не хотел делать этого.

«Мармадюк Баннерворт, – сказал я, – вы можете делать все, что вам угодно и нести ответственность за последствия, но я не буду выкапывать труп, я не хочу снова смотреть на его лицо. Это слишком страшно. У вас есть огромная сумма денег, зачем вам нужны еще и документы на поместье, стоимость которого так незначительна?

«Хорошо, хорошо, – сказал он, – я не буду пока тревожить останки; подожду, что доследует за фактом убийства; если не возникнет никаких подозрений, а все будет тихо и спокойно, я найду способ выкопать тело и достать бумаги, которые являются для меня весьма важными».

Приближалось утро, мы посчитали, что будет разумно покинуть это место. Несколько мгновений мы стояли в конце тропинки и беседовали, это был последний раз, когда я видел Мармадюка Баннерворта.

– Ответьте мне на один вопрос, – сказал Генри.

– Отвечу. Спрашивайте, что вам угодно, я отвечу.

– Это вы приехали в поместье Баннервортов наутро после трагической смерти моего отца и вызвали его?

– Да, это был я. Когда я услышал о том, что он совершил, я сразу же уехал, размышляя, что можно сделать, чтобы добыть хотя бы часть имущества, половина которого, как я понимал, принадлежала мне. Я узнал, какими были последние слова Мармадюка Баннерворта в момент его смерти, их была достаточно, чтобы понять, где деньги, они были спрятаны в доме, в каком-то потайном месте. После этого мысль о завладении этими деньгами тем или иным способом не покидала мой разум.