Текст книги "Мемуары торрека (СИ)"

Автор книги: Томас Пир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Томас Пир
Мемуары торрека

Пролог

Предки пишут историю для потомков

Современники пишут историю для себя

Андрей Великий Год 57 от н. н. в.

Что может быть коварнее случая. Только череда нелепых случайностей, подкреплённая спешкой и неоправданным напряжением. Белая фигурная лестница убегала всё выше и выше, беспощадный подъём распростёрся ещё на дюжину этажей и всё никак не заканчивался. Звонкие каблучки бойко постукивали по ступеням, туфли сопротивлялись и норовили слететь с натруженных ножек, но Мира упрямо бежала наверх, потому что на всякие глупости времени совсем не осталось.

Мимо проносились расписные стены и изящные арки, от движения фигурных столбиков в балюстраде рябило в глазах и даже немного подташнивало. Разгорячённое тело промокло, капельки пота заливали глаза и текли по щекам к хрупкой шее.

– Боже мой! Эта лестница меня точно убьёт, – измученно прошептала аспирантка, прекращая забег. Утро не задалось: сначала такси увели из-под носа, теперь вот – лифт проморгала. Немного успокоив дыхание, девушка зарылась в сумку и достала бутылку с водой. Открученная пробка зашипела змеёй, предательски выскользнула из рук и вприпрыжку покатилась по лестнице на самый нижний этаж.

– Ну вот, – нервно расхохоталась Мира, провожая взглядом пробку. – Если не везёт, так сразу во всём.

Девушка тяжело вздохнула. Она хотела только промочить горло, но теперь воду придётся выпить до дна, ведь без пробки бутылку в сумочку не вернёшь. Свободной рукой она достала зеркальце, и настроение испортилось окончательно.

Лицо было мокрым, словно Миру искупали в фонтане. Тушь поплыла, как, впрочем, и весь макияж. Аспирантка лихорадочно зашарила в сумке, нашла косметичку. Уж если опаздывать на работу в первый же день, то хотя бы выглядеть при этом стоит прилично.

Подправить макияж труда не составило, так что спустя половину минуты Мира бросилась дальше покорять бесконечную лестницу, через каждые несколько шагов прикладываясь к воде и размышляя о том, как же это она умудрилась так оплошать.

На самом деле это было несложно. Мира с детства увлекалась историей, считала загадочную науку своим призванием и не видела другого будущего, кроме полуночных посиделок за пыльными фолиантами, душных раскопок в пустынях и тропиках и скучных споров с коллегами о каком-либо древнем событии. Потому должность ассистентки доктора Алана – самого молодого, ну и, чего уж там – самого привлекательного профессора во всём округе – была для неё очень важным началом карьеры.

Мира легко прошла собеседование, но вот прошлой ночью засиделась за парой учебников. Хотела пробежаться по основным историческим датам, чтобы в случае чего не упасть в грязь лицом, да так за столом и уснула. А утром её подвёл этот проклятый будильник и всё пошло не по плану.

Проскочив ещё несколько лестничных пролётов, Мира сняла вечно сползающие очки. Ничего особенного – довольно распространённая модель винтажной формы в синей оправе. Провела рукой по угольно-чёрным прямым волосам, разгладила пару взлохмаченных прядей. Укладка безнадёжно распалась. Заколки Мира не носила и уже в который раз за сегодня о том пожалела. Белая блузка немного примялась, но это не страшно. Когда поднимется на самый верх, набросит на плечи однотонный синий жакет. С юбкой всё было в порядке, а вот с туфельками красотка сегодня не угадала. Знала бы, что придётся бежать по лестнице на восьмой этаж – в жизни не надела бы такие каблучищи! Хотела впечатлить доктора Алана: он ведь такой… интересный. Теперь точно впечатлит и каблуки тут уже не помогут.

Спустя несколько минут Мира с горем пополам осилила лестницу. Потом ещё пробежала десяток метров по этажу, пока не оказалась у нужной двери.

«Тематическая экспозиция эпохи торрека» – блестела золотистая табличка у входа.

Мира снова глянула в зеркальце, потом скользнула за дверь и пристроилась за спинами стоящих полукругом студентов.

Кошмар! Лекция уже началась…

– Итак, друзья мои, перед вами одна из величайших реликвий нашего мира – меч торрека. Кто может поведать нам, почему этот артефакт такой ценный? Виктор?

Музыкальный голос доктора Алана эхом разлетелся по залу. Профессор был ещё молод, немножко за тридцать для мужчины не возраст, а для такого… Несмотря на плотный график лекций, исследований и даже раскопок, доктор Алан умудрялся не забывать и о тренировках. Сложен профессор был очень даже неплохо. Рельефное тело мужчины не мог скрыть даже строгий серый костюм. Шеф стоял в центре зала у большой прозрачной витрины и направлял указку на бесценный древний клинок.

– Этим мечом владел Андрей Великий, – ответил высокий худощавый студент, которого профессор назвал Виктором. – Считается, что торрек сделал его своими руками.

– Это верно, – согласился доктор Алан. – Ребят, вы только представьте: сам император, основоположник нашей утопии, человек, который объединил все народы, оставил потомкам богатейшее культурное и историческое наследие и заложил основы современного общества – самолично стоял у горна и ковал себе меч.

Судя по скучным лицам, студенты не особенно разделяли восторги наставника. Но Мира не была столь равнодушна к великим артефактам из прошлого. Глядя на витрину за спиной шефа, девушка затаила дыхание. Меч её завораживал. В детстве, бывало, отцу приходилось постараться, чтобы угодить своей маленькой дочке. Уже тогда Мира пропадала в историко-культурном музее и часами разглядывала артефакты эпохи торрека. Было в них что-то волшебное, пленяющее, такое, от чего приятный холодок прокатывался по грудной клетке и оживали бабочки в животе.

Полуторный меч был гораздо массивнее стандартных клинков той поры и, судя по описанию, был втрое тяжелее любого собрата. Белоснежный костяной эфес начинался резным навершием, изготовленным в форме оскаленной морды краала. Два красных рубина на месте глаз оживляли фигурку и подчеркивали демоническое происхождение древнего монстра. Рукоять, украшенная замысловатыми рунами, плавно перетекала в округлую гарду, которой мастер придал форму раскрытых когтистых лап, а стальное полотно и сейчас, спустя три сотни лет, походило на гладкую шёлковую ленту. Казалось, клинок отковали только вчера, и не было сотен кровопролитных сражений и безжалостных веков, что обязаны были оставить кружева ран и отметин на прославленном оружии императора.

– Что ещё можете сказать о мече? Анна? – профессор повернулся к другой части аудитории, где нетерпеливо тянула руку невзрачная девчонка в чёрных роговых очках.

– Этот артефакт считается последним образцом летального оружия в целом мире, – на одном дыхании протараторила студентка.

– И почему же его не уничтожили во времена «Великих реформ»? – не сдавался профессор.

– Андрей Великий специально оставил потомкам свой меч, как символ мира, как напоминание о тёмных веках и тех ужасах, что в них таились.

– Молодец, – похвалил доктор Алан студентку. – И теперь мы подобрались к самому важному вопросу сегодняшнего занятия. Ребята, а почему, собственно, мы называем торрека «Великим»? За что Андрей «Великий» получил своё прозвище?

– Ум… умм… я! – неистово затрясла поднятой рукой неугомонная Анна, показывая профессору, что она знает ответ, но Алан её игнорировал. Видимо, у него не было сомнений в познаниях девушки, а вот во всех остальных он ещё как сомневался.

Пройдясь взглядом по нахмуренным лицам студентов, доктор Алан вдруг заметил свою новую ассистентку и насмешливо ей подмигнул. Мире захотелось провалиться под землю, но она взяла себя в руки и послала в ответ виноватую улыбку. Алан поднял левую руку до уровня глаз, указывая девушке на циферблат золотистых часов. Намёк был достаточно прозрачным. Мира умоляюще сложила ладони перед грудью и своей мимикой показала шефу, что больше такого не повторится. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Что, никто не ответит на вопрос? – продолжил Алан, видимо, принимая извинения Миры.

– Умм… уммм!

– Хорошо, Анна, отвечай.

– Андрей Великий получил своё прозвище за три великих реформы, которые он воплотил в жизнь на пике собственной политической карьеры.

– Верно, продолжай.

– Самой знаменательной считается реформа под названием «Мир без границ». Торрек силой захватил Кертис и спровоцировал великое переселение народов, после чего упразднил государственные границы на территории всего материка. Он внушил людям новую философию, центром которой стало развитие личности даже в ущерб государственным интересам. Частное стало гораздо важнее общего. Государство потеряло целый ряд институтов, привилегий и рычагов влияния.

– Довольно кратко, но ёмко. Продолжай, – сказал профессор, подбадривая студентку.

– Следующая великая реформа касалась непосредственно армии и всех воинских формирований на территории к тому времени уже единого Кертиса. Андрей Великий посчитал, что империи воевать больше не с кем, и уничтожил летальное оружие. Всего за треть века численность регулярной армии сократилась на девяносто процентов, а после присоединения остальных материков – была распущена окончательно.

– И вот теперь мы подходим к самому интересному вопросу. Анна, расскажи ребятам, в чём суть последней – хотя на самом деле она была самой первой – великой реформы. Как у Андрея Великого получилось такое сложное дело? Благодаря какому закону малочисленная община, находящаяся в дремучем лесу, буквально за три поколения смогла превратиться в сверхдержаву и покорить целый мир?

– Этот закон действует и по сей день, – сухо ответила студентка. – В отличие от большинства правителей того времени, которые измеряли своё богатство и влияние золотом и другими ресурсами, Андрей Великий главным достоянием своей общины определил человека. Именно люди и были залогом успеха во всех его начинаниях. И чтобы развивать и использовать таланты каждого индивида максимально эффективно, торрек придумал нечто особенное. В будущем учёные экономисты назовут его детище «усечённым капитализмом», что для времени феодальной раздробленности и наследственной передачи власти было воистину гениальным решением, которое изменило не только философию, но в большей части и психологию человеческой расы.

– И что представляет собой усечённый капитализм? – спросил профессор с улыбкой, говорящей о том, что Анна сегодня получит самую высокую отметку за блестящую лекцию.

– Торрек сохранил за гражданами возможность накопления ими ресурсов в любых доступных количествах. То есть, любой человек в его мире мог разбогатеть ровно настолько, насколько это вообще возможно. Естественная конкуренция очень быстро вывела экономику Кертиса на принципиально новый уровень…

– Но?..

– Но в то же время, для поддержания тонуса и даже, возможно, ужесточения той самой конкуренции – было полностью упразднено право на…

Договорить девчонке не дали. В тот самый миг дверь экспозиции распахнулась, и в малый зал ворвались люди в полицейской форме. Черная, похожая на пластик броня мягко обтекала тела незнакомцев. Каждый страж носил глухой шлем с отражающим чёрным забралом. На груди красовались стандартные парализаторы. Носить такое оружие могли только бойцы элитных спецслужб. Пока Мира приходила в себя, её, профессора и студентов успели окружить двойным кольцом. Хоть верзилы и не угрожали ребятам, всё же Мира очень испугалась. Девушка впервые в жизни видела вооружённых людей, и это оказалось куда более страшно, чем она себе представляла.

– Что?.. что происходит? – всё-таки смог выдавить изумлённый профессор. – Это какая-то ошибка. Кто вы такие? Зачем вам оружие? Здесь дети!

– Не извольте беспокоиться, мои ребята для вас неопасны! – пролетел по залу властный, уверенный голос.

В тот же миг все полицейские сделали несколько шагов назад, вытянулись струной, но всё же не выпустили молодого профессора и его студентов из оцепления. Взглянув в сторону говорящего, Мира чуть в обморок не упала. Это был министр внутренних дел, собственной персоной. Девушка частенько видела эту неприятную, какую-то?.. опасную, что ли?.. физиономию по телевизору.

Министр был довольно высоким – выше Миры на голову. Седые волосы аккуратно подстрижены и зачёсаны набок. Лицо господина Гровера было всё покрыто морщинами, что удивило Миру не меньше вторжения. С такими возможностями он вполне мог позволить себе омолодить внешность, но нет: выглядит на свой истинный возраст. Одет главный полицейский был в чёрный костюм. Строго в рамках дресс-кода.

– Доктор Алан Шифер?

– Да. Господин министр.

– Очень приятно. Судя по всему, кто я такой вам известно, так что не будем тратить время на ненужные ритуалы приветствий. Вы должны пройти со мной.

– Я что-то нарушил?

– О, нет, нет, не переживайте. Вы – один из самых порядочных граждан нашего округа.

– Но, что тогда всё это значит? – сказал профессор, указывая рукой на застывших статуями полицейских.

– Это? Да так, не берите в голову. Это всего лишь охрана, так что можете расслабиться.

– Зачем вам охрана? Разве…

– Не мне, доктор, охранять ребята теперь будут вас.

– Меня?..

– Да, профессор, когда прибудем на место, я разъясню вам все детали сложившейся ситуации.

– А куда, если не секрет, вы меня так настойчиво приглашаете?

– Секрет. Узнаете все подробности на месте.

– Но…

– Никаких «но», уважаемый доктор Алан, моё приглашение не подразумевает. Для вас есть работа, которую нужно срочно выполнить, только и всего.

– Что за работа?

– Все подробности вы узнаете на месте! – уже строже повторился министр.

– Нет! – твёрдо ответил профессор. – Если вы не посвятите меня в детали, то я с места не сдвинусь. У вас нет полномочий ограничивать мои права.

– Кхм… ну хорошо. Вы должны изучить и перевести один древний фолиант. По вашему профилю.

– Что ещё за фолиант.

– Все детали узнаете на месте. Ну так что, долго вас ещё уговаривать?

– Но у меня лекция…

– Ребятки, каникулы в этом году пришли раньше. Можете быть свободны.

Шокированные студенты вовсе не спешили покидать малый зал экспозиции, но им помогли. Не успела Мира оглянуться, как всех ребят буквально вытолкнули в коридор. Дверь плотно закрылась и несколько полицейских остались на страже.

– Ну, ещё есть отговорки?

– Да что вы себе позволяете?! Это немыслимо… это… это… – Задохнулся возмущением доктор Алан, но министр Гровер не стал его слушать.

– Профессор! – слегка повысил он голос. – Вы вообще понимаете, кто стоит перед вами? Думаете, мне больше делать нечего, как уроки срывать? Речь идет о государственной безопасности!

Последние слова министра сработали отрезвляюще. Действительно, человек такой величины не станет тратить своё драгоценное время на глупости.

– Хорошо, я согласен вам помочь, но мне нужно подготовиться, – опомнился доктор Алан.

– У вас будет любое оборудование, какое только пожелаете. Кстати, тоже и с помощниками.

– Не стоит, мы с моей ассистенткой справимся сами. Если она, конечно, не против? – перевёл взгляд на Миру профессор. Растерянная аспирантка сумела только кивнуть, и о ней тут же снова забыли.

– Ну, тогда в путь, – не хотел тратить даже мгновения господин Гровер.

Не успела Мира опомниться, как они с профессором и господином министром оказались в салоне полностью тонированного внедорожника. Автомобиль тронулся в путь. Девушка тут же заметила ещё два таких же, что пристроились впереди и сзади их транспорта.

– Теперь можно и поговорить, – спокойно произнёс господин министр. – Задавайте вопросы.

– Что за фолиант мы должны изучить?

– Вот, сразу вижу натуру фанатика своего дела. Куда я вас везу, значит, не интересно. Сами испугались до смерти, но как только о фолианте услышали, всё остальное тут же стало неважно?

– Важно, но работа всё же интереснее.

– Недавно к нам в руки попала очень интересная летопись. Никогда не догадаетесь, кто её написал.

– Кто-то из окружения торрека? Не смотрите на меня так. Если вы лично примчались за мной, значит это как минимум бесценная реликвия. Ещё я думаю, что написана она на языке иномирян. Будь всё иначе, я сомневаюсь, что ваше ведомство вспомнило бы обо мне, я угадал?

– Почти. Меня приятно удивила ваша проницательность, профессор. Вы правы. В мире очень мало специалистов, знакомых с родным наречием пришельцев. Ближайший за тысячи километров, к тому же, его познания очень скромны, их никак не сравнить с вашими. Но вы всё же не угадали. Речь идёт о мемуарах самого Андрея Великого…

– Что?! – взорвался восторгом профессор, подскакивая на сидении. – Самого торрека?.. Написаны его рукой?.. Это проверено?.. Не может быть! Да я и мечтать не мог о таком счастье! Мира!.. Ты хоть представляешь, какая нам с тобой выпала честь?! Андрей Великий… это… это невероятно! Таких подарков история ещё не знала.

– Тише, тише, профессор. Мы ещё не установили, что там написано и кем вообще этот документ был составлен. Пока это всего лишь домыслы, которые вы должны подтвердить официально. Для этого мы вас и пригласили.

– Вы не ошиблись.

– Кхм… будем надеяться.

– Господин министр, а откуда этот фолиант вообще взялся? Я лично перелопатил все архивы и хроники, участвовал во всех значимых раскопках и исследованиях, но никогда не встречал даже намёка на то, что Андрей Великий мог вести дневник, либо что-то в этом роде.

– Это закрытая информация.

– Но как я могу провести полноценное исследование документа, если даже не знаю источник его происхождения?

– Источник вполне надёжный, можете мне поверить.

– Но…

– Профессор, всему своё время. Сейчас я не могу озвучить для вас подобную информацию.

– Вы хотя бы попытались, – тяжело вздохнула Мира. Она разделяла негодование шефа.

Эскорт, тем временем, успел выехать за черту города. Несколько часов по просёлочной дороге, и вот, наконец, машина остановилась. Мира ожидала увидеть всё, что угодно: начиная с большой секретной базы и заканчивая укреплённым древним бункером. Реальность поразила девушку скукой и простотой. Перед ней стоял одинокий двухэтажный коттедж, окружённый высоким забором. Вокруг дома раскинулась густая роща, а на заднем дворе петляла тропинка к чистому озеру. На первый взгляд обычный загородный домик для отдыха, но на деле всё было иначе.

Это была продвинутая лаборатория. Все комнаты обустроили очень практично, мебель и учёную утварь расставили со знанием дела, не подкопаешься. Хотя Мира подумала об этом в последнюю очередь. Куда больше её заинтересовал вид из окна. Главное помещение лаборатории возвышалось над песчаным берегом озера, где раскинулся плавучий деревянный помост с уютной беседкой, к которой пришвартовали двуместную лодку.

И здесь Мира должна будет работать? Серьёзно? Такой красоты загруженная аспирантка не видела очень давно.

– Лаборатория в вашем распоряжении, – сказал министр. – Выходить на улицу не стоит. Сами должны понимать – лишнее внимание нам ни к чему. Раз в день вам будут приносить еду. Заказывайте всё, что пожелаете. Вот по этому коммутатору связь будете поддерживать лично со мной. В общем, обживайтесь пока.

Министр Гровер уже собирался выйти из комнаты, но доктор Алан его тактично окликнул:

– Кхм… господин министр. А вы ничего не забыли?

– Ах да!.. простите, возраст уже, знаете ли, не тот, – затем он нажал синюю кнопку на правой стене. Тут же открылась скрытая ниша, из которой выехал сейф.

– Код доступа у вас на ключах. Аккуратнее, сами знаете ценность фолианта.

– Могли не напоминать. А куда девалась охрана? Ни за что не поверю, что такую находку никто не останется сторожить.

В ответ на эту реплику министр лишь многозначительно улыбнулся и всё же вышел на улицу. Профессор и его ассистентка остались в лаборатории совершенно одни.

– Ну что, Мира, готова прикоснуться к великой истории? – спросил доктор Алан, надевая резиновые перчатки, и, вводя комбинацию сейфа.

– Всем сердцем, – ответила Мира. Только сейчас эмоции немного утихли, и она смогла осознать, что за сокровище её дожидается.

Затем профессор достал из сейфа потрёпанную, немного истлевшую книгу в твёрдом кожаном переплёте, и аккуратно уложил её на стол. Внимательно осмотрев старую обложку, и, убедившись, что на ней записей нет, доктор Алан взял в руки пинцет и раскрыл фолиант. Перед учёными предстала первая страница главной работы в их жизни.

Господи! Как же это было волнительно!..

Часть первая
Нежданное путешествие

Грядёт пора великих потрясений

Весь мир покроет злым огнём её венец

Когда враждебный кофр отопрёт пределы

И чистый духом выйдет с недр его юнец

Когда неравный враг будет повержен

И поле битвы в сердце прогремит

Когда лишится головы предатель брата

И дева юная пророка сыном наградит

Когда царица станет служкой у крестьянки

И сей игре рукоплескать будет весь мир

Возвысится над светом падший ангел

Познавший силу слова над людьми…

Отрывок из древнего языческого пророчества первых людей, что пережили катаклизм и вышли за пределы Кертиса. Наибольшие трудности возникли при переводе двух последних строк, так что многие современные учёные высказывают сомнения в правильности толкования. Имя автора и дата написания установлению не подлежат…

Глава 1

Ржавое небо полыхнуло разрядом. От последовавшего за ним грохота заложило уши. Прямо за моей спиной в землю ударила ветвистая молния и разнесла в клочья каменистый валун. Осколки прыснули во все стороны. Запахло озоном и гарью. Намагниченный воздух ударил в затылок с такой силой, что едва не сбил меня с ног, поднимая каждый волосок на моём мокром теле.

Я изо всех сил бежал по пустынной улице разрушенного города. Преследовал меня ураган. Жуткий и неотвратимый, он был соткан из тысячи смерчей, что будто щупальца гигантского осьминога вырывали деревья с корнями, метали покорёженные машины и разбивали бетонные стены. Чудище ревело и бесновалось, грохотало и брызгало ядовитой слюной. Многоэтажные дома превращались в песчаные замки, а некогда прочные автострады в рыхлые перепаханные овраги.

Вдруг потемнело. Я лишь на миг оглянулся, чтобы увидеть самую прекрасную и в то же время самую страшную силу на целой планете. Вода. Чёрная, едва поблёскивающая однородная масса цунами поднялась до самых небес, пожрала ураган и вот-вот поглотит целый город. Бежать было больше некуда. Я застыл, завороженный красотой неминуемой смерти, даже не помышляя о возможном спасении.

В то же время в небесах будто вспыхнул вулкан. Оранжевые сполохи рокотали по всем направлениям, словно солнце сходило с ума и поджигало небосвод. На землю падали горящие метеоры, красные борозды развеяли тучи, дымной вязью иссекли полотно и окрасили стену волны бронзовой акварелью.

Насколько мал и ничтожен человек во власти стихии, насколько глуп и наивен самозваный король мира в своей жажде власти и подчинения. Лишь оставшись один на один с неистовой мощью природы можно осознать своё место и отдаться на милость неисповедимой божественной воле.

У меня не было ни единого шанса. Не прошло и пары мгновений, как грохочущая волна смыла меня в мировой океан и декорации вдруг изменились. Стало светло. Я осознал себя стоящим на террасе остроконечной башни, вершина которой скрывалась среди облаков. Чёрные мраморные стены переливались под ясным солнцем, подбирали лучи и отбрасывали на землю исполинскую тень.

Рядом со мной были люди. Двое. Очень красивая рыжеволосая женщина в рубиновом платье ласково прижималась к груди высокого мужчины. Они были парой, догадаться об этом было не сложно. Прекрасная златовласка гладила русые волосы у любимого на затылке и что-то шептала ему на ухо. Он отвечал ей нежно и трепетно, поглаживал её спину и целовал ухоженные руки.

Вдруг незнакомцы одновременно повернулись ко мне. От их пристальных, оценивающих взглядов стало не по себе, засосало под ложечкой, а по коже пробежали мурашки. Мужчина оказался похож на меня, как две капли воды, только был старше, а его уставший взгляд был заметно обременён жизненным опытом. Высокий лоб перечеркнула отметина рваного шрама, выразительные бархатные брови недоверчиво изогнулись, а бескровные губы растянулись в насмешливой ухмылке.

Глаза незнакомцев немного светились: у женщины радужки сияли, словно горсть изумрудов, а у мужчины горели небесной бирюзой. Он вдруг отвернулся и что-то сказал женщине на ухо. Она будто бы ему не поверила, будто расстроилась и обняла его ещё крепче. Влюблённые обо мне быстро забыли, были заняты только собой, будто пытались наглядеться, чтобы запомнить друг друга, будто прощались навеки. Женщина громко всхлипнула, по щекам потекли крупные слёзы, когда мужчина вдруг начал таять в пространстве, словно пустынный мираж, и исчез у неё прямо из рук.

Незнакомка закрыла лицо руками, упала на колени и отрывисто зарыдала. Мне было её искренне жаль.

– Прости нас, дитя, – сказала она сквозь горькие слёзы. – Мы пытались… но мы не смогли. Его больше нет, мальчик мой… его больше нет.

Вскоре она взяла себя в руки, вытерла слёзы и подошла ко мне. Изумрудные глаза женщины засияли втрое ярче. Взгляд стал более строгим, но в то же время оставался нежным и любящим.

– Теперь сила твоя…

– Кто ты? Кем был этот человек? – спросил я, понимая, что не услышу ответ. Я стоял от неё на расстоянии вытянутой руки, но вдруг отчётливо осознал, что разделяет нас нечто большее, не пространство, но время. Изображение незнакомки стало мерцать, а голос слышался издалека, будто я смотрел лишь трансляцию, которой мешали помехи.

– Моя любовь… свет моей жизни… мой великий муж не пережил страшной битвы! – снова всхлипнула женщина. – Кертис закрыт. Он надёжно укрыл нас. Мир пал, надежды больше нет.

С каждой секундой женщина говорила всё тише, а её облик сменялся волнами и рябью, помехи ставились всё более явными и навязчивыми.

– Теперь твой черёд, мой мальчик… теперь сила твоя… теперь ты носитель ге… теп… … … нома…

Женщина всё говорила, а я больше не мог разобрать ни единого слова. Напряжение нарастало. Черты лица незнакомки вдруг ожесточились. Её нежные руки впились в мою грудь железной хваткой, а предплечья загорелись белым огнём. Пламя подбиралось к ладоням и в считанные секунды перетекло в мою грудную клетку.

Такой боли я никогда не испытывал. Грудь занялась, будто была из соломы. Жар проник мне под кожу и вмиг распространился по всем органам, сосудам и капиллярам. Огненная борозда расползалась по торсу ветвистыми ручейками. Беспощадное пламя медленно отвоёвывало сантиметр за сантиметром, пока не схватилось всё тело. Я горел, горел заживо.

Время потеряло для меня всякий смысл. Безумная пытка захватила все мысли и чувства, весь мой мир сжался до размеров горошины и вращался вокруг адской боли. Она была моим солнцем, необъятной сверхновой или может быть даже центром вселенной, у истоков которого стоит сама жизнь. Я мечтал умереть, но вновь и вновь возрождался в белом огне до тех пор, пока чаша терпения не заполнилась до краёв. Лишь тогда у меня появился шанс ускользнуть и прорваться сквозь пелену сновидений.

Едва раскрыв глаза, я в ужасе подскочил на кровати. Холодный пот пропитал одеяло и простынь, меня будто окатили из ведра, да так и ставили лежать до подъёма. Сердце рвалось из груди, голова кружилась от участившегося дыхания, а руки вцепились в матрас с такой силой, что пальцы побелели, а мышцы вот-вот могло свести судорогой.

Твою мать! Эти сны меня скоро в могилу загонят.

Несколько мгновений я просидел неподвижно, пока немного отдышался, а потом снова упал на подушку. Нужно было успокоиться.

За окном уже сияло утреннее солнце, косые лучи скользили по двуярусным койкам курсантского кубрика, пригревали головы посапывающих парней и предательски светили в глаза. Кроме коек, мебели как таковой у нас не было, разве что тумбочки у кроватей и старые табуретки. Взвод ещё спал. Моё место было на верхнем ярусе, а часы лежали на тумбе и добраться до них, не вставая, оказалось не так-то и просто.

Пять тридцать. Ну здорово – ещё одно утро начинается слишком рано.

Спина затекла. Чтобы разогнать кровь, я перевернулся на правый бок и наткнулся на дурацкую ухмылку Емели. Этот высокий темноволосый гадёныш спал на соседней койке. Как и меня, парня часто мучила бессонница, потому по утрам мы любили перекинуться парой слов. Но сегодня я был не в духе:

– Чего скалишься? – не очень дружелюбно начал я разговор.

– Ну и видок у тебя, – задумчиво протянул Емеля. – Что, опять не с той ноги встал?

Последние месяцы я только и мечтал, чтобы выспаться, но по ночам за мной гонялись кошмары. Картинки во снах мелькали самые разные: иногда мне на голову падали горы, иногда небо сгорало в огне, а порой я убегал от жуткого урагана. Но заканчивались сны всегда одинаково – очень красивая женщина в рубиновом платье теряла мужа, что был похож на меня как две капли воды. Я не знал их имён, не знал где они… да вообще ничего не знал о тех людях. Но каждый раз незнакомка говорила со мной, как с ребёнком, а затем заживо сжигала в белом пламени. Очень мило…

– Снова, – ответил я. Утро не задалось, выслушивать колкие шутки мне не хотелось. Рома Емельянов славился остроумием на всю академию, потому его сразу стоило осадить – до того, как он начнёт тянуть хохмы из закромов.

– Эх, ну как знаешь… тогда не слыхать тебе о моём новом подвиге, – сказал Емеля, загадочно улыбаясь, видимо, чтобы пробудить моё любопытство.

– Это с Рыжим-то? Ха-ха! – тихо, почти шёпотом, хмыкнул я, чтобы не будить остальных. – Так слава тебя здорово опережает.

– Не понял? – удивился Емеля.

– Ну, это ведь ты ему в сапоги шампуня налил? Рыжий вчера очень злился и обещал, что уши тебе оторвёт.

– Зато как его сапоги теперь пахнут… ха-ха-ха! – захохотал в подушку Емеля, затем так же тихо продолжил. – Слушай, Ник, так ведь Рыжий вчера из наряда сменился, и мы весь вечер проторчали в светлице. Как видишь, уши на месте.

Прозвище «Ник» ребята дали мне ещё на первом курсе. Так называлась известная марка фотоаппаратов. Если вкратце, то у меня была очень хорошая, почти фотографическая память, и другие курсанты подметили это с первых же дней.

– Вижу, – ответил я. – Но ты сам понимать должен: Рыжий… ха-ха-ха!.. парень серьёзный! Просто так словами бросаться не станет.

– Ну ладно, – ответил Емеля, и его улыбка стала и вовсе опасной и даже немного колючей, как бывало всегда, когда парень задумывал что-то шальное. – Если суждено остаться без ушей, тогда повеселимся по полной программе.

Дальше Емеля привстал на своей койке, ловко подхватил подушку и запустил её в другую часть кубрика. Подушка пролетела всё помещение и глухо врезалась в золотистую голову, что мирно досыпала последние минуты до команды «Подъём».

– А-а… Что?.. Кто это сделал? – вскинулся пострадавший.

– Ой, извини друг, – скорчил невинную физиономию Емеля, разводя руки в стороны. – Я это сделал нечаянно.

Я с трудом удерживал в груди дикий хохот. Сам-то я никогда бы не понял, как такое могло произойти «нечаянно». Но логика Рыжего оказалась куда более сложной и гибкой, так что он только уточнил для проформы: