Текст книги "Крыло Люцифера"

Автор книги: Томас Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

71

Рука об руку Кэтрин и Рутерфорд осторожно, на цыпочках направились в загадочный сумрак. Непостижимо, думали оба, каким образом это место осталось не открытым. Также было совершенно непонятно, когда оно было построено, за исключением разве того факта, что высочайшее мастерство строителей было под стать исполнению отделки внутренних камер самой пирамиды Хеопса. Не в силах скрыть изумление, Рутерфорд восторженно прошептал:

– Кэтрин – это оно самое! Тайна нашего происхождения – человечество когда-то на самом деле было великим. Тот, прежний, мир на самом деле существовал. И это – последний памятник ему.

Кэтрин, изумленная не меньше его, с открытым ртом вглядывалась в темноту:

– Смотри: он соединяется с другим туннелем.

Было отчетливо видно, как в пятнадцати ярдах впереди коридор упирается в Т-образный перекресток. Второй коридор был сложен из таких же тщательно пригнанных гранитных плит, швы между ними были не толще человеческого волоса, а поверхности – как и усеянные звездами потолочные плиты – отполированы до ледяной гладкости.

Уходящий вправо коридор шел под уклон, сужаясь и теряясь в темноте, а уходящий влево шел с незначительным уклоном вверх, и через 30–40 ярдов его заливало золотом странного, зовущего и успокаивающего света – Рутерфорд отпустил руку Кэтрин и невольно залюбовался им.

– Боже мой, ничего подобного в жизни не видел…

Кэтрин остановилась подле Джеймса: и ее лицо озарял таинственный свет.

– Что это? Что там может быть?

Они переглянулись, а затем Кэтрин ухватила Рутерфорда за руку и крепко сжала ее.

– Помнишь, Поимандрес велел нам повернуть направо?

Рутерфорд, не мигая, смотрел на Кэтрин, едва слыша.

– Мы просто обязаны заглянуть туда – грех упускать такой шанс!

Кэтрин разрывали сомнения: золотистый свет так манил, но рассудок сопротивлялся, напоминая о просьбе Поимандреса и об их обещании. Как завороженные, оба двинулись по коридору, не в силах ни оторвать глаз от зарева, ни повернуть обратно.

Когда они приблизились к источнику света, коридор совершенно неожиданным и удивительным образом оборвался на пороге высокого и просторного – сотни ярдов длиной – зала, напоминающего внутреннее помещение собора. Таинственная красота, да еще так глубоко под землей, не могла привидеться им в самых фантастических снах. Коридор вывел ученых на гранитный бордюр, что тянулся примерно по середине стены на высоте восьмидесяти ярдов от пола: они стояли на краю пропасти, не дыша, потрясенные увиденным. А внизу поднимались с земли более трех десятков пирамид, их верхушки достигали футов сорока: грани каждой были отделаны красивым белым камнем, а верхушки изготовлены из какого-то белого металла. Завораживающий голубоватый электрический свет ритмично перескакивал от одной вершины к другой, словно язык таинственного неземного пламени. Вся конструкция издавала низкий гул, и, когда язык голубого света длиной в двадцать ярдов опоясывал комнату, перелетая с одной вершины на другую, раздавался звук, напоминающий потрескивание сухих поленьев в камине.

Кэтрин смотрела на все это с ужасом и восхищением.

– Господи, что ж это здесь такое?

Рутерфорд, не менее потрясенный увиденным, проговорил:

– Понятия не имею… Думается мне, что перед нами некая форма технологии использования природных ресурсов, лежащая далеко за пределами нашего понимания.

Он был прав: все то время, пока Кэтрин восхищенно любовалась невероятным зрелищем, она не могла отделаться от мысли, что перед ней сердце какого-то механизма. Уступ, на котором они стояли, тянулся по периметру всего помещения. С интервалами примерно в пятнадцать ярдов от уступа вниз сбегали каменные лестницы от выходов пробитых в скале коридоров, подобных тому, что привел их сюда. Взгляд Рутерфорда из восторженного стал настороженным, он обернулся к Кэтрин:

– Идем скорее – вон туда, смотри!

Он вытянул руку в направлении противоположной стены огромного зала, прямо напротив того места, где они стояли: залитый светом широкий портал, а над ним – надпись из незнакомых, красиво светящихся гигантских иероглифов.

– Зал Память Времен! – Рутерфорду не удавалось сдержать восхищение. – Точно. На все сто – это он. Только руку протянуть… Можно дойти прямо по этому карнизу. Пойдем!

Кэтрин в ужасе смотрела на него.

– Нет Джеймс, мы возвращаемся. Я ведь дала слово Поимандресу. Может, это была его предсмертная просьба! К тому же нам надо остановить Безумова – он ведь именно об этом твердил, именно этот механизм он хотел запустить. А мы даже не в курсе, что он сейчас делает. Надо остановить его – немедленно!

Рутерфорд посмотрел на Кэтрин – в его глазах застыло отчаяние. Поведя рукой, он показал на таинственную комнату:

– Да как же можно вот так просто уйти…

Кэтрин взяла его руки в свои, заглянула ему в глаза, словно пытаясь вырвать из чар страшной машины, и тихо проговорила:

– Мы же всегда сможем вернуться. Она никуда не денется. Сейчас необходимо покончить с делами в реальном, сегодняшнем, мире, а миром наших предков займемся потом. Пойдем. Поспешим – пока не поздно…

Рутерфорд оглянулся на огромный зал – взгляд его тут же нашел светящийся портал. Он помотал головой и опустил глаза.

– Но ведь мы видели его, Кэтрин? Он не пригрезился нам?

Кэтрин посмотрела на Джеймса, затем обвела взглядом удивительный зал с пирамидами, раскинувшийся у них под ногами, глубоко под плато Гизы.

– Нет, не пригрезился. Теперь мы точно знаем: могучая цивилизация с высочайшей технологией предшествовала нашей и погибла так же, как суждено погибнуть нам. – Она вновь посмотрела на него. – Джеймс, у нас совсем не осталось времени. Нам не нужна Память Времен. То, что надо знать на данном этапе, мы знаем, неужели ты не понимаешь? Больше не осталось тайн. Надо остановить Безумова и Корпорацию. А человечеству пора менять образ жизни – именно это всегда говорил профессор Кент. Только я не хочу, чтобы Поимандрес умер, брошенный всеми, как профессор Кент. Я хочу спасти его, чего бы это ни стоило. Слишком мало таких, как он, осталось на свете, они очень нужны людям.

Рутерфорд слушал, не перебивая, а затем, повернувшись к ней, медленно кивнул:

– Ты права, Кэтрин.

Она потянулась к нему и поцеловала в щеку, а затем, повернувшись, потянула Джеймса за собой в коридор, по которому они пришли сюда. Бегом они пустились в обратный путь, мимо поворота в комнату с бассейном, прямо по коридору, по которому велел им идти Поимандрес. С каждым шагом становилось темнее. Коридор стал заворачивать вправо, и вскоре, оглядываясь назад, они уже больше не могли видеть выхода в зал с пирамидами. Наконец, ярдов через пятьдесят, кладка коридора стала иной: идеально ровные полированные гранитные плиты уступили грубому необработанному камню, а потолок сделался на несколько футов ниже, вынудив ученых пригибаться. Через следующую сотню ярдов коридор резко оборвался, уткнувшись в кучу камней и песка, вывалившихся из большой, полуметровой ширины горизонтальной трещины в скале.

Рутерфорд в смятении проговорил:

– Завал. Как же выбираться-то?..

Кэтрин забралась по камням к расщелине:

– Ползком.

Она чуть приподнялась и протиснулась в расщелину, чувствуя себя так, словно кладет голову в пасть льву: скала в любую минуту могла раздавить ее. Запретив себе думать об этом, она поползла на животе, подтягиваясь на руках. Судя по звукам, Рутерфорд последовал за ней.

Через десять минут каторжных усилий, когда пот уже заливал ей лицо, лаз оказался перекрытым осыпавшимся песком. В ярости от неожиданной преграды к спасению она принялась неистово грести песок.

«Нет, это еще не конец, только не сейчас, пожалуйста…»

Из последних сил Кэтрин гребла и гребла, и тут, совершенно неожиданно, в лицо дохнул прохладный воздух пустынного плато, сыпанув в лицо мелким песком и будто придав ей новых сил. Лихорадочно работая руками, Кэтрин наконец преодолела завал – лицо ее оказалось на свежем воздухе, и рев штормового ветра, разгулявшегося над пустыней, показался благословенной песней.

– Джеймс, мы спасены!

Извиваясь всем телом, она буквально выдралась из плена камней и песка и без сил рухнула на бок. Мгновением позже показалась голова Рутерфорда, затем весь он, так же продравшись из завала, рухнул обессиленный и остался лежать, распростертый под штормовыми облаками и звездами… Небо на востоке стало сереть. Несколько секунд они лежали рядом, пытаясь отдышаться, затем Рутерфорд перекатился на спину, сел и огляделся. Ярдах в двухстах высилась западная грань Великой пирамиды – и там, подле ее основания, он заметил несколько движущихся людских фигур. Разглядеть их он не успел: раздались выстрелы. Инстинктивно оба ученых припали к песку.

– Кто это? Они стреляют в нас?

В ответ на выстрелы прогремела автоматная очередь.

– Нет, стреляют с пирамиды.

Затем темноту разорвала яркая вспышка, и ракета осветила песок. Рутерфорд подполз к гребню дюны, на которой они лежали. И не поверил своим глазам:

– Боже мой, смотри! Это же Безумов, он почти на самой вершине.

Кэтрин подползла к Рутерфорду и смахнула волосы с лица. На вершине пирамиды, не добравшись до макушки всего несколько уровней кладки, виднелся Безумов. Сначала вспышка ракеты, а затем луч фонаря очертили контур его фигуры, кажущийся чуждым на фоне величественного каменного сооружения. Безумов напоминал самоубийцу, задумавшего прыгнуть с высотного здания: с упорством маньяка он, как краб, полз к вершине. Пули выбивали каменную крошку вокруг русского, однако он терпеливо и ловко, как бывалый скалолаз, карабкался по каменным блокам, перебираясь за раз через один блок, – все выше и выше.

Забыв об осторожности, Кэтрин и Рутерфорд поднялись на ноги. На их глазах Безумов ускользал и становился недосягаемым. Заря готова была вот-вот разродиться. Остановить его казалось уже делом немыслимым. Неужели они напрасно проделали такой путь?

72

Последним нечеловеческим усилием Безумов втянул себя на вершину Великой пирамиды – площадку примерно семь на семь ярдов. Ветер рвал одежду и норовил сбросить пришельца вниз. Он заполз за угол, уйдя таким образом с линии стреляющих снизу, под защиту миллионов тонн камня, и расхохотался.

– Ага, все, не достанете! Я на месте! Теперь я всему миру докажу, насколько был прав!

Безумов выпрямился во весь рост, держа в руках перед собой камень Бенбен как бесценный бриллиант. Напряженным взглядом он впился в горизонт в поисках краешка солнечной сферы – занимающейся зари, но штормовое небо было так плотно укутано тучами, что это ему не удалось. И тут вдруг раздался страшный шум, перекрывший даже рев бури, – будто одновременно стартовала тысяча реактивных двигателей. В растерянности Безумов начал озираться, прижав камень к груди. Лицо его исказила паника, удары ветра и непроницаемая ночная тьма не давали сориентироваться. Но затем он увидел: в каких-то десяти футах от него из темноты выплыл большой черный самолет и завис прямо напротив, словно чудовищных размеров ископаемое насекомое. Его огромный округлый приплюснутый фюзеляж был в диаметре около двадцати ярдов, а две антенны в носовой части будто копья нацелились на русского. Между антеннами виднелось черное стекло колпака кабины. Безумов только раз взглянул на самолет – и тут же обратил лицо к востоку. Там, разжижая ночную темень, явно затеплилась заря. Крутанувшись на пятках, Безумов крикнул в угасающую ночь:

– Черта с два! Теперь ничто не остановит меня! Опоздали!

Он твердо поставил ноги в центре площадки и воздел к темному небу руки с зажатым в них камнем. Словно она только и ждала этого мгновения, грянула гроза. Буквально отовсюду, пронзая облака, во всех направлениях полетели голубые молнии – как божественный огонь.

Хотя Кэтрин и Рутерфорд находились в сотнях метров от пирамиды, они невольно попятились в тот момент, когда все полыхавшие в небе молнии будто по команде устремились к Великой пирамиде, чтобы обрушиться на нее в едином ослепительном сполохе. Раздался оглушительный удар грома, а затем – вспышка мощного взрыва, в сотни раз ярче, чем недавно выпущенные осветительные ракеты. Кэтрин и Рутерфорд попытались отвернуться, однако мощная взрывная волна сбила их с ног. За первым взрывом последовал второй, еще громче первого. Это взорвался тот странный самолет: по-видимому, его ударил поток молний и он вспыхнул в одно мгновение. На сотни метров во всех направлениях полетели металлические обломки. Кэтрин свернулась в клубок, а Рутерфорд обнял ее, заслонив собой и молясь, чтобы ни один из раскаленных кусков не задел их.

Последние осколки ударились о землю. Стало тихо. Даже буря как будто улеглась, унесенная могучим взрывом. Кэтрин отважилась на осторожный взгляд сквозь пальцы прижатых к лицу ладоней. Пирамида была на месте. За ее могучим силуэтом таяла ночь – вставало солнце. Занималось утро дня весеннего равноденствия, и, казалось, все вокруг оставалось таким же, как и в любой день прошедших десяти тысяч лет: величие пирамид пребывало безмолвным свидетелем неосмотрительности человечества. Кэтрин поползла на гребень дюны. Беспорядочно разбросанные, горели на песке обломки фюзеляжа. Ближе к пирамиде в свете нарождающейся зари она смогла разглядеть на земле несколько неподвижных тел. Подполз на гребень и Рутерфорд; в состоянии полного шока оба смотрели на до странности тихую картину и не находили слов. Затем стали прибывать автомобили египетской полиции: испуганные полицейские осторожно выбирались из машин и с опаской пинали еще дымящиеся у подножия пирамиды обломки. И тут Рутерфорд заметил что-то блестящее в песке ярдах в двадцати впереди.

– О, смотри, что это?

– Господи, не может быть… – ахнула Кэтрин.

Скатившись по склону дюны, она обернулась и крикнула Джеймсу:

– Он! Камень Бенбен!

Рутерфорд догнал ее, и оба на четвереньках осторожно приблизились к камню: абсолютно невредимые, его идеально гладкие золотые грани тепло светились в ночи, а алмаз сверкал, как звезда. Кэтрин потянулась, чтобы подобрать его.

– Поразительно. Да как же ему удалось сохраниться? Ой! – Едва взяв в руки, она выронила камень. – Горячий какой!

Рутерфорд оторвал рукав от своей все еще мокрой рубашки и натянул его на вершину сверкающей находки. Затем осторожно поднял ее и обернул рукав вокруг металла, полностью укрыв.

– Порядок. – Он бросил взгляд через плато в сторону пандуса – туда, где находился вход в колодец. Там суетились и кричали полицейские.

– Кэтрин, смотри: они, наверное, нашли труп охранника. И это хорошо: теперь они точно спустятся в колодец и найдут Поимандреса. – Он внимательно оглядел плато, ища путь к скрытному отступлению.

Противным визгом наполнили воздух полицейские сирены, заметались лучи прожекторов, обычно используемых для «son et lumiere»,<sup>[37]37
  «Звук и свет» (фр.) – светозвукоспектакль; подсветка исторического памятника с одновременной передачей музыки и стихов, посвященных данной эпохе.


[Закрыть]</sup> помогая просыпающемуся солнцу освещать все четыре грани пирамиды и выплескивая на песок отраженный свет. Рутерфорд схватил руку Кэтрин:

– Вот самый подходящий для нас момент. Бежим.

Они повернулись и побежали обратно к дюнам, в спасительный покой пустыни.

73

В тот же день некоторое время спустя Рутерфорд проснулся на хрустящей простыне в чистой, обставленной без излишеств комнате. В окна с голубого, без единого облачка неба лился солнечный свет, теплый ветер шелестел прозрачными занавесками.

В то же мгновение на него потоком обрушились воспоминания минувшей ночи. Он повернул гудящую от усталости голову и увидел рядом крепко спящую Кэтрин. Выходит, это был не сон.

Взгляд его обежал гостиничный номер и наткнулся на оторванный лоскут рубашки на сиденье стула напротив. Быстро глянув на Кэтрин и двигаясь как можно осторожнее, чтобы не разбудить ее, он схватил рубашку и сверток, аккуратно положил на кровать и бережно развернул. Во всей красе перед ним предстал камень Бенбен. В этот момент Кэтрин перекатилась на бок и открыла глаза.

– Джеймс! А где это мы?

Он нежно улыбнулся ей, наклонился и поцеловал в губы:

– Мы в гостинице, на которую набрели ночью где-то в пригороде Каира. И я не имею ни малейшего представления, который час.

Кэтрин перевела взгляд на камень:

– Неужели мы унесли его? Значит, это был не ночной кошмар? А Безумова…

Рутерфорд договорил за нее:

– …А Безумова больше нет. Как нет, похоже, и боссов Корпорации. По всей видимости, они находились в том странном самолете, который разнесло взрывом. Все кончено – и нам больше ничто не угрожает. Смотри! – Он с радостной улыбкой повернулся к окну. – День-то какой чудный.

Кэтрин приподнялась на локте и посмотрела на безоблачное мирное небо.

– Да, а Поимандрес? Надо проверить, как он.

Рутерфорд встал.

– Схожу к портье, попрошу позвонить в больницу в Гизе, узнать, поступал ли он к ним. Надо нам с тобой его навестить.

Кэтрин рассматривала изящные очертания камня Бенбен. Затем осторожно погладила его.

– Обязательно. А еще надо выяснить, как вернуть на место этот уникальный предмет.

Рутерфорд натянул рубашку, надел туфли и завязал шнурки.

– Ты можешь пока принять душ и привести себя в порядок, минут через десять я вернусь – и пойдем, хорошо?

В ответ Кэтрин подарила ему улыбку; лицо ее озаряло солнце, когда ветерок, врываясь в открытое окно, отводил чуть в сторону штору.

– Джеймс!

Он повернулся, рука его уже лежала на ручке двери.

– Что?

Ее лицо вновь осветилось счастливой улыбкой:

– Спасибо тебе за все.

Поимандрес недвижимо лежал на больничной койке, укрытый накрахмаленной простыней под самый подбородок. Теплый солнечный свет сочился сквозь жалюзи.

Суровое изможденное лицо копта как никогда напоминало маску древнего фараона. Сестра обошла кровать и тихонько коснулась его плеча. Затем пригнулась и что-то прошептала на ухо. Тут же Поимандрес открыл глаза. Мгновение он выглядел растерянным, взгляд его заметался по комнате, но, увидев двух своих гостей, копт улыбнулся.

Улыбка привнесла оживление в его лицо и придала ему теплых красок. Кэтрин обошла кровать и села на стул рядом. Рутерфорд остался стоять у изножья. Сестра кивнула Кэтрин и вышла. Кэтрин наклонилась к Поимандресу. С чего начать, она не знала, до сих пор с трудом сознавая все произошедшее с ней.

– Мистер Поимандрес, все хорошо. Камень Бенбен у нас, удалось спасти его после ночного взрыва. – Кэтрин подняла с пола свою сумочку и положила себе на колени. – Как нам вернуть его?

Она обвела взглядом палату. Кровать Поимандреса была отделена от других пациентов ширмой. Для такого артефакта место явно неподходящее. Поимандрес открыл и закрыл рот. Губы дрогнули в слабой, но заметной улыбке. Затем, собрав все силы, он заговорил:

– Не стоит ломать голову. Камень Бенбен сам по себе не так значителен.

Он заметил выражение удивления и шока на лицах ученых. Слабо покашляв, копт заговорил вновь, отчаянно пытаясь донести свою мысль:

– Ценности он не представляет. Это всего лишь символ.

Кэтрин не верила своим ушам:

– Вы хотите сказать, он «не работает»? Но мы же сами видели… этой ночью его…

Поимандрес снова закашлялся.

– Нет, он «работает». Но он, так сказать, не уникален. Бенбен – это компонент механизма. Тот, кто знает, может запросто изготовить другой такой же. А знают это, к счастью, очень немногие.

Рутерфорд усмехнулся про себя: «Нормально. Стоило ради этого рисковать жизнью».

Поимандрес поднял глаза на него.

– Лучше, наверное, будет просто выбросить его. Так безопаснее.

Рутерфорд согласно кивнул. Облизав сухие губы, Поимандрес продолжил:

– Мы с вами уже смотрели смерти в лицо, и спасло нас чудо. Человека в белом остановили. Не дали Корпорации узнать об энергии пирамид. Кто-то из их руководства погиб вместе с самолетом, и на какой-то срок их зловещие планы отложены.

Кэтрин нахмурилась.

– Только они по-прежнему продолжают уничтожать планету. Мы остановили их всего на день. Но теперь, когда мы знаем, что таяние льдов приведет к подвижке литосферы, – что мы можем сделать?

Рутерфорд посмотрел – нет ли рядом медсестры.

– Может, мы сами придумаем, как своими силами запустить механизм? Мы можем использовать энергию пирамиды и отвести человечество от пропасти. Может, идея-то у Безумова была неплоха в отличие от методики…

Его прервал резкий сухой кашель Поимандреса.

– Увы, Джеймс. Нет пока на Земле человека, способного управлять этой силой. Необходимо противостоять искушению использовать эту машину или открыть зал Памяти Времен. Вы и так уже поняли достаточно. Если попытаетесь силой бороться с Корпорацией, либо вас она раздавит, либо вас развратит сила – так же точно, как тех, кто считает себя владыками Корпорации. А победить ее можно только одним способом.

– Каким? – спросила Кэтрин.

– Элементарным. Людям надо разъяснять правду. И взгляды людей должны меняться по их воле, нельзя принуждать их к этому, иначе в итоге вы сами превратитесь в Корпорацию. Помните: правда есть самая могущественная сила во Вселенной. – Поимандрес улыбнулся. – Мы на пороге новой эры. Корпорация кажется сильной как никогда, однако это и в самом деле только кажется: мы тоже как никогда близки к победе над ней. Людей достаточно научить видеть правду – и они поймут, что современные пути, средства «развития», экономический рост – это, по сути, тяжелые заболевания, ведущие только к порабощению. Нам достаточно лишь одного поколения – чтобы оно обрело веру и привило ее своим детям. Тогда мы станем свободными от хватки Корпорации и предотвратим катаклизм. Я верю, это нам по силам. Мы просто обязаны сделать это. В противном случае нет смысла спасать наш биологический вид… Вот видите, как все просто.

Поимандрес остановился перевести дыхание.

– Теперь понимаете, почему нынче не так важны Память Времен и какое-либо другое тайное знание. Мы должны добровольно отказаться от стремления к власти и богатству, потому что только через такие желания Корпорация способна управлять нами. Если мы найдем в себе силы повернуться спиной к этим формам материализма, тогда Корпорация и ее коррумпированные филиалы явят людям свое истинное лицо – кратчайший путь к гибели. Но для этого необходимо колоссальное общее усилие. А теперь ступайте. Возвращайтесь каждый к себе на родину и несите истину. Настоящее пока еще принадлежит им, но будущее – будущее в наших руках…

С последними словами Поимандрес разразился сухим кашлем. Вернулась сестра и строго взглянула на Кэтрин и Рутерфорда. Копт предпринял последнюю попытку заговорить:

– Теперь вам ничто не угрожает.

– Но как же взрыв? – с тревогой спросил Рутерфорд. – Разве он не привлек внимание египетской полиции и прессы? И что с обломками этого странного летающего блюдца?

Собрав последние силы, Поимандрес ответил:

– Правительство Египта замнет все. В Гизе случается много странностей. Вам нечего опасаться. Сосредоточьтесь на заботах о будущем.

Сестра подошла к постели копта и хмуро посмотрела на двух ученых.

– Вам пора уходить – мистер Поимандрес еще очень слаб, долгие разговоры утомляют его.

Кэтрин поднялась:

– Да, конечно, простите…

Она склонилась так, чтобы копт слышал ее, не напрягаясь.

– Мы сделаем, как вы просите. Мы предупредим людей и убедим их изменить свой образ жизни. Мы принесем им правду. Обещаем.