Текст книги "Черная роза"
Автор книги: Томас Костейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)
– Да, Мариам, мы будем очень рады. Наша вина, что мы раньше об этом не подумали.
Девушка страстно выдохнула:
– Я хочу быть похожей на вас во всем! Мне будет неприятно, если тебе придется стыдиться меня!
– Ты хочешь выйти замуж за англичанина? Она напряглась.
– Да. Да, я хочу выйти замуж за англичанина, – шепнула Мариам.
Уолтер не понял, как это получилось, но они уже лежали в объятиях друг друга и он обхватил ее за шею. Он теснее прижал ее к себе и почувствовал, как сердце Мариам бешено бьется рядом с его сердцем.
– Какая я слабая, – проговорила Мариам. – Я говорю о том, что хочу быть похожей на ваших дам, а сама позволяю обнимать себя, хотя… мне известно о твоей любви к леди Ингейн. Но мне кажется, что я тебе тоже нравлюсь.
– Я все время пытался бороться с этим чувством, потому что понимал, что нарушаю клятву.
– Клятву? Неужели слова так важны? Разве все не решает твое сердце?
Он крепко прижал к себе девушку, так что она тесно касалась его всем телом. Она не сопротивлялась, и Уолтер чувствовал, как голая ножка касалась его сапога.
– Может, она уже вышла замуж, – задыхаясь, прошептала Мариам. – Ты этого не узнаешь, пока не вернешься, а до этого пройдет несколько лет. Может, ты… будешь о ней все меньше и меньше думать… – У нее вдруг поменялось настроение, и она выскользнула из его объятий. – Ты обо мне плохо подумаешь, – громко сказала она. – Ты будешь меня считать бесстыдной и легкомысленной. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь меня стыдился, но мне самой сейчас стыдно за себя.
Уолтер сел на пол, а Мариам отодвинулась подальше к своей постели из веток душистого кустарника.
– Уолтер, мне кажется, что тебе пора спать. Юноша помолчал, подбирая слова. Потом промолвил:
– Это правда, что я любил Ингейн всю жизнь и поклялся ей в вечной преданности. Эти клятвы считаются священными для рыцарей и людей христианской веры. Каждый раз, когда я думал о тебе, меня не покидало чувство вины, потому что я помнил, что нарушаю клятву. Я должен тебе признаться, что все равно продолжал думать о тебе.
– Но она тебе ни в чем не поклялась?
– Нет, но это не имеет никакого значения. Мне трудно тебе это объяснить. У нас существует кодекс чести, который может вам показаться странным, но он бесспорен для тех, кто его соблюдает. – Уолтер решил, что пришло время все рассказать Мариам. – Понимаешь, Мариам, мой отец тоже поклялся моей матери, когда отправлялся в крестовый поход, а я явился результатом ее слепой веры. Он отсутствовал четыре года, а когда вернулся, то привез с собой жену-чужестранку. Мать хранила ему верность и верила, что он сдержит свою клятву.
Девушка молчала.
– Мне кажется, что теперь я кое-что стала понимать. Уолтер, разве тут нет разницы, ведь Ингейн сказала, что собирается замуж за твоего брата?
– Ингейн очень гордая девушка, и она капризна. Иногда она бывает очень злой. Я любил и ее недостатки, и ее достоинства. Я понимал, что иногда она говорит колкости вовсе не для того, чтобы меня обидеть. Она знала, как сильно я был ей предан и насколько ее положение выше, чем мое. Может, она тогда не все еще решила насчет Эдмонда, но хотела, чтобы я думал, что все уже решено. Я не могу быть в этом полностью уверен.
– И ты все равно считаешь, что не должен нарушать клятву? Мне трудно понять это.
Девушка замолчала, и Уолтер представил себе, как она растерянно качает головой. Потом она сказала:
– Не нравится мне твоя Ингейн.
Уже лежа на своем месте, Уолтер продолжал размышлять. Он понял, что не все рассказал девушке. Ему всегда казалось, что Ингейн все тщательно взвесила и не сомневалась в правильности своего решения. Он сам придумал себе красивую сказочку, надеясь, что она станет дожидаться его возвращения. Теперь он начал более трезво воспринимать многие вещи. Он страстно желал, чтобы его мечты о будущем исполнились, потому что хотел занять подходящее место в жизни. Но у него было очень мало надежды на то, чтобы завоевать Ингейн. Юноша чувствовал, что она все меньше занимала его мысли. В особенности с тех пор, как в то утро они с Мариам впервые увидели Снежные горы и он понял, как Мариам красива. Он признался себе, что Восток с его чуждой моралью и стандартами постепенно завоевывал его и моральный кодекс, которому он всегда следовал, теперь ослабил свое влияние.
Мариам тоже не могла заснуть, Уолтер слышал, как она ворочалась и даже разок вздохнула.
Уолтер сказал себе: «Иди к ней и крепко обними». Он чувствовал, что должен был это сделать.
Юноша прислушался, и в нем проснулось сильное желание. Каждое ее движение за шуршащим занавесом ему казалось приглашением. Он был уверен, что девушка будет ему рада, и ее мягкие, гладкие руки крепко обнимут его, и стройное тело станет страстно реагировать на его призыв.
Дважды он садился и решался пойти к ней, но оба раза продолжал чего-то ждать, вцепившись в край одеяла. Он пытался себя убедить, что может сдерживать физическое желание.
Через некоторое время звуки за занавесом стихли, и по ее ровному дыханию он понял, что Мариам заснула.
Глава 8. ПЕЛЮ
1
Обитатели синей юрты продолжали жить довольно спокойной жизнью. Но это не значило, что так же спокойно протекала жизнь всего каравана. На их пути встречались разные народы, и постоянные стычки порой выливались в открытые конфликты. Хотя маленький отряд жил как бы в вакууме, но до друзей все равно доносились отголоски конфликтов. Баяну было очень трудно сдерживать своих людей и не давать им приближаться к женскому лагерю. Ему пришлось удвоить стражу, охранявшую шелковые стены сераля.
Во время вечерних прогулок Уолтер часто останавливался, чтобы посмотреть на закрытый синими покрывалами сераль. Ему казалось, что это сооружение очень напоминало скинию, которую дети Израиля каждую ночь воздвигали в пустыне. Но на самом деле здесь все резко отличалось от места поклонения израильтян. Если молодой человек вдруг оказывался слишком близко к этим стенам, то сразу же раздавался резкий приказ убираться отсюда подальше, а за ним следовали оскорбления типа: «Грязный западный выродок, твое дыхание отравляет все вокруг сильнее, чем дыхание верблюда, нажравшегося дикого чеснока». Вокруг сераля всегда прохаживалось множество караульных с обнаженными мечами.
Иногда женщинам позволяли совершить вечернюю прогулку. Прежде чем они выходили, мужчин собирали в дальнем конце лагеря, где они не могли разглядеть прекрасных конку-бин. Прогулки были короткие. Женщины всю свою жизнь практически прожили в гареме и не любили долго ходить. Они выходили попарно с прикрытыми плотной чадрой лицами и почти сразу, болтая, возвращались обратно, по дороге с любопытством поглядывая на столпившихся в отдалении мужчин. Однажды внезапно стала приближаться вторая песчаная буря, и им пришлось в панике вернуться. Уолтер находился неподалеку от тропинки, по которой они торопились к своей юрте. Сильный ветер шаловливо играл с покрывалами, и он смог рассмотреть некоторых из женщин. Юноша был страшно разочарован. Если судить по европейским меркам, то дамы были слишком смуглыми, чтобы считаться красавицами. Но у большинства из них были красивые темные глаза – глубокие влажные озера, которые с любопытством поглядывали на него, пока девицы пробегали мимо.
В Самарканде к каравану присоединился один купец. Поздней жаркой ночью он попытался проникнуть в «запретную зону». Послышались громкие вопли, и его быстро оттуда выдворили два евнуха. На следующий день стало известно, что наглый торговец будет примерно наказан перед началом марша. Некоторые непосвященные были удивлены, когда его усадили на верблюда и приказали уезжать из лагеря в песчаную пустыню. Уолтер видел, как на лице преступника, погонявшего верблюда, появилось облегчение. Но все поняли, что сейчас случится нечто ужасное. Монголы построились в два рада, громко хохоча над попытками несчастного заставить двигаться своего верблюда побыстрее. По сигналу они достали самострелы, и через секунду воздух почернел от огромного количества выпущенных стрел. Верблюд и всадник оказались на земле. Издали человек напоминал копченую свиную ногу, щедро начиненную гвоздикой!
Наконец наступила светлая оглушающая восточная весна, и пустыня засверкала раздольем волшебных красок. Уолтер начал подниматься очень рано. Как-то утром он обнаружил, что восходящее солнце освещает полог из синих цветов, простирающийся до самого горизонта. Вечером этих цветов еще не было.
«На Востоке все происходит неожиданно», – подумал молодой человек.
Так оно и было, и именно в этот день события завершились весьма необычно.
Все случилось из-за птицы, которую завела Мариам. Несколько дней назад вечером к ним в юрту на тепло залетел птенец совы. Мариам поймала его и, несмотря на уговоры, решила оставить себе. Девушке нравилась странная птица, она почему-то назвала ее Питером Дупадулусом.
Все подшучивали над ней из-за странного увлечения, но Мариам стойко защищала своего любимца. Она говорила, что Питер удивительно умен. Днем птица ехала вместе с Мариам на жердочке, которую изготовил Уолтер, а ночью спала, привязанная обрывком веревки к переднему горбу ее верблюда. Уолтер часто слышал и как девушка разговаривала с птицей.
– Питер, – жаловалась Мариам, – вот бы у меня было что-то новое, чтобы я могла надеть сегодня. Если бы только красавец Уолтер и мой милый добрый Тристрам могли меня увидеть в чудесном белом платье, которое раньше у меня было!
Однажды, когда девушка не подозревала, что в юрте кто-то есть, Уолтер услышал, как она сказала:
– Эй ты, птица, похожая на старое каменное изваяние, почему ты на меня так уставилась? Потому что я накладываю на щеки румяна? Ты что же, считаешь, что мне не стоит и стараться хорошо выглядеть? – Последовала пауза, а потом Мариам очень серьезно добавила: – Ты на меня глядишь, как могла бы на меня смотреть знатная леди Ингейн. Слишком гордо, насмешливо, сверху вниз!
Утром, когда караван собирался в путь, мимо них проехал Орту Заика. Он увидел сову, сидевшую на плече девушки, натянул поводья и гнусно захихикал, а потом нагнулся с седла и попытался насадить птицу на копье. Тристрам направил коня между ними и обхватил монгола за талию. Потом поднатужился и одним рывком свалил его на землю. Трис быстро спешился и, когда монгол попытался вытащить меч, навалился на него, как медведь, так что тот не мог пошевелиться. Тристрам принялся так трясти Заику, что голова с желтой кожей моталась вперед и назад, а кривые ноги болтались, как у чучела под порывами сильного ветра. Трис отшвырнул врага, и Орту покатился по земле.
Монгол был потрясен и просто пополз подальше от бешеного англичанина. В самом начале ссоры вокруг собрались всадники. Они не вмешивались, качаясь в седлах от хохота при виде поражения своего соплеменника.
– Остерегайся его, – предупредил Уолтер Триса, когда монгол немного пришел в себя и медленно вскарабкался на коня. – Ты его осрамил перед товарищами, и он не успокоится, пока не отомстит!
Трис рассмеялся:
– В следующий раз я вытрясу душу из его сального тела. Уолтера очень обеспокоило это происшествие. А вдруг ему не показалось, что Орту помедлил, прежде чем кинуться на птицу, и внимательно взглянул в темное лицо сидевшей на верблюде девушки? Если Орту Заика что-то заподозрил, то обязательно станет допытываться до правды.
Уолтер подъехал к Мариам, чтобы высказать ей свои сомнения. Она была напугана и сидела, низко опустив голову. Он подумал, что в грязном платье и шароварах она напоминала несчастного негра-попрошайку. Сова пыталась освободиться от веревки и громко кричала. Уолтеру вспомнилось, как он в последний раз видел Ингейн. Она гордо сидела на чистокровной лошади и держала на перчатке дорогого сокола. Золотистые пряди волос выбивались из-под прелестной сетки, синие глаза сверкали красотой и надменностью. Это был неприятный контраст между двумя девушками.
«Уолтер из Герни, может, это именно тот урок, который тебе требуется, – подумал молодой человек. – Ингейн кажется тебе совершенством, но сравнение с Мариам оказывается не в ее пользу».
Он легко тронул коня каблуком. К этому времени он научился ездить по-восточному, оставляя свободными поводья. По дороге он продолжал рассуждать о том, что это Восток и жизнь здесь течет абсолютно по-иному. Уолтер считал, что образ жизни в Англии гораздо чище и лучше. Ему не следует совсем забывать о доме, но он продолжал принимать на вооружение новые идеи, знакомиться с новыми людьми.
Вспоминая о доме, юноша немного успокоился. Он подумал, как себя чувствует мать, не отразился ли на ее здоровье отъезд сына? Удается ли зарабатывать деньги деду? Сейчас в Герни все покрыто зеленью, в лесах множество разных цветов. Интересно, как дела у Ингейн? Вышла ли она за Эдмонда? Если да, то не жалеет ли об этом и не вспоминает ли о нем?
Вечером Уолтер был очень молчалив. Мариам понимала, что его что-то волнует, и тоже притихла. Они сидели втроем у огня и почти не разговаривали друг с другом. Капризная погода испортилась, дул сильный сырой ветер. Шкуры бились о шест, и казалось, что это старается неутомимый барабанщик. Наконец Мариам поднялась:
– Сегодня мы все не в настроении. Мне кажется, что Уолтер на меня за что-то злится. Я отправляюсь спать.
Когда девушка ушла, Тристрам заговорил о том, что рассказал ему Махмуд. Лю Чунг попал в какую-то неприятность. Уолтер сразу насторожился:
– Его подозревают в том, что он помогал удрать Мариам?
– Нет, нет, слава Богородице! Мне кажется, что он чересчур старательно пытался украсить свое гнездышко. Он покупает почти все продовольствие, и Баян назначил проверку. Он грозит Лю Чунгу наказанием под названием «прогулка по веревке».
До них доносились слухи об этой ужасной монгольской каре. В лагере пока никто еще не подвергался подобной жестокости.
– Лю Чунг не выдержит этой пытки, – сказал Уолтер.
– Иногда жертва выживает. Но эта глыба жира не умеет по-настоящему сопротивляться. Возможно, он мостил свое гнездышко пухом в последний раз.
Огонь угасал, и воздух в палатке стал прохладным. Тристрам встал и потянулся… Вдруг сова резко вскрикнула.
– Что случилось? – спросил Уолтер.
Он увидел, что Трис осторожно обходит его сзади.
– Не вставай, Уолт. – В голосе друга звучал страх и отвращение. – Ради бога, не двигайся. Прошу тебя, сиди смирно!
Уолтер, не поворачивая головы, скосил глаза и замер от ужаса. В теплую юрту вползла змея и свернулась в клубок рядом с ним. Судя по рисунку на уродливой широкой голове, это была гадюка. Она глядела прямо на него. Уолтер так сильно боялся змей, что должен был обязательно отпрянуть от нее, но сейчас он застыл от ужаса. Он заставил себя отвести от змеи взгляд и каждую секунду ждал, что его ноги коснутся ядовитые зубы.
Трис осторожно взял в руку палку и прошептал:
– Какая гадость, но я с ней сейчас расправлюсь.
Уолтер почувствовал, что у него похолодели кончики пальцев. Он ощутил позади себя движение занавески. Мариам подавила крик и ринулась в середину юрты.
– Не смей! – крикнул Уолтер.
Она пробежала за его спиной и резко схватила змею за хвост. К счастью, рептилия еще не отошла от холода, и девушка с криком швырнула ее к стене. Уолтер разом вскочил на ноги. Змея стала извиваться и грозно подняла отвратительную голову. Тристрам был наготове и одним сильным ударом размозжил голову ядовитой гадины.
Мариам потеряла сознание и упала головой прямо в пепел очага. Уолтер увидел, что девушка обнажена до пояса. Он помедлил, прежде чем подложить ей руку под голову.
– Махмуд, воды!
Махмуд проснулся при первых возгласах и взобрался наверх по шесту, а сейчас орал не переставая. Воду принес Трис после того, как отбросил останки змеи подальше от юрты.
– С ней все в порядке? – взволнованно спросил он.
– Она упала в обморок.
– Я слышал шум в других юртах лагеря, – сообщил Трис, внимательно взглянув на бледную девушку. – Наверное, из-за похолодания змеи устремились в палатки. Пойду насыплю песок у края палатки, чтобы к нам больше не пожаловали нежданные гости.
Мариам вздохнула и вздрогнула.
– Я так боюсь змей, – слабо промолвила она. Девушка открыла глаза; увидев, что к ней наклонился Уолтер, она с ужасом спросила: – Где она?
– Трис убил ее, – ответил Уолтер. Он поддерживал девушку рукой за обнаженные плечи, и ее голая грудь прижималась к нему. – Тебе лучше?
– Да, мне уже лучше. – Мариам села и вдруг заметила, что она полуголая. Девушка вскочила и исчезла за занавеской. Через некоторое время она появилась, снова полностью одетая. Уолтер видел, что щеки у нее оставались бледными.
– Ты спасла мне жизнь, – сказал Уолтер.
– Я даже не понимала, что делаю. Все произошло слишком быстро. – Мариам покачала головой. – Нет, не я тебя спасла. Это был Питер. Если бы он не увидел змею и не предупредил нас… – Она нервно засмеялась. – Я тебе говорила, что это мудрая птица. Уолтер, я тебе это уже говорила.
– Должен признаться, что ты была права. Мариам, это не Питер схватил змею!
Махмуд, все еще остававшийся на верхушке шеста, начал спускаться, приговаривая:
– Махмуд не любить змей. Тристрам вернулся и спокойно сказал:
– Больше к нам никто не заползет. Как себя чувствует Таффи?
Ему не ответили, потому что Уолтер поднял вверх руку, призывая к тишине. Он наклонился вперед и внимательно прислушался.
– Шаги, – шепнул он. – Вот послушайте. Кто-то подошел к юрте.
Мариам побежала за занавеску и стала торопливо искать смесь, чтобы наложить на лицо темную краску. Несколько колец занавески упали с крюков, и Уолтер стал их надевать, чтобы скрыть Мариам. Внезапно он остановился и показал на край палатки рядом с собой. Молодой человек едва смог перевести дыхание.
Из синей шелковой подкладки торчал кончик кинжала.
Уолтер посвистел, чтобы привлечь к себе внимание друзей. Они смотрели на кинжал, а тем временем кто-то снаружи продолжал резать ткань. Кинжал двигался бесшумно и медленно, прорезая внешний войлок и внутреннюю шелковую подкладку, пока отверстие не стало достаточно большим. В разрез просунулись желтые пальцы, раздвинувшие края, и показалось лицо, уставившееся на них. Они видели выпученные глаза, которые, внимательно всех осмотрев, остановились на секунду на недокрашенном лице девушки. Пальцы пропали, и дыра закрылась.
Несколько мгновений в палатке царила тишина.
Потом Уолтер промолвил:
– Я уверен, что это был Орту Заика!
Мариам подошла к нему и крепко сжала его руку.
– Я должна уйти, – прошептала она. – Это единственный выход. Если они найдут меня здесь, вы все пропали! Это нельзя допустить.
– Он все понял, и нам не остается ничего иного, как только ждать, – сказал Уолтер.
Тристрам достал лук и начал подтягивать тетиву.
– В темноте мне будет трудно стрелять, но, по крайней мере, я смогу отправить парочку из них в ад, откуда они явились!
Услышав шаги снаружи, Трис быстро повернулся ко входу. Он натянул тетиву и поднял лук. Уолтер стал рядом с ним, крепко зажав в руках кинжал. Он почувствовал, как Мариам коснулась его руки, и понял, что она стояла возле него.
– Клянусь Богом, – сказал Трис, – мы дорого продадим наши жизни!
Но в юрту вошел Лю Чунг. Он был изумлен, увидев, как его собирались встретить. Его лицо еще сильнее побелело, и было видно, что китаец сильно взволнован. Руки у него дрожали, глаза бегали на бледном неподвижном лице.
– Это Лю Чунг прорезал дыру? – спросил Уолтер, показывая ему отверстие.
Повернувшись к дыре, Уолтер поразился, потому что кинжал оставался на месте. Под собственной тяжестью кинжал провис, и торчало все лезвие.
Лю Чунг отрицал, что он проделал дыру. Он был настолько взволнован собственными неприятностями, что сначала не понял, что же такое стряслось. Когда до него дошел смысл случившегося, он уселся у огня и начал с ужасом качать головой.
– Теперь им известно все! – запричитал Лю Чунг. – Несчастного Лю Чунга заставят пройтись по веревке!
– Если действительно это был Орту, то зачем он оставил кинжал? – спросил Уолтер.
Гигант взглянул на него, и в его глазах засветился лучик надежды.
– Это значит, что он вернется. Это абсолютно ясно. Орту не будет сразу выдавать свои сведения. Он придет снова и станет с вами торговаться. Может, он захочет получить деньги за молчание. Этот Орту очень жадный и, возможно, потребует у вас золото. – Лю Чунг неловко взглянул на Мариам. – Наверное, он вздумает взглянуть на девушку, когда у нее лицо будет без краски. А может захотеть, чтобы ее послали к нему в юрту. Монголам очень нравятся ласки белых женщин.
Мариам немного помолчала и потом решительно заявила:
– Лю Чунг, я пойду в юрту Орту, если это спасет моих друзей.
Тристрам воскликнул:
– Нет!
Уолтер крепко сжал руки и сказал:
– Мариам, мы знаем, что ты пойдешь на любые жертвы, но предпочитаем смерть. Может быть, нам повезет удрать отсюда. Если Лю Чунг не ошибся в отношении Орту, то я уверен, что нам всем удастся скрыться.
– Уолтер, что ты задумал? – тревожно спросил Трис.
– Все будет зависеть от того, сделает он что-то до завтра или нет. Если я хотя бы чуть-чуть понимаю этих людей, он станет ждать, чтобы мы поволновались как следует.
Лю Чунг кивнул головой:
– Орту захочет с вами поиграть, как злобный кот играет с тремя маленькими белыми мышками. Он не придет за кинжалом, а будет ждать и наблюдать за вами, заставляя вас дрожать от ужаса. А потом совершит прыжок.
– Мы часто отстаем от каравана, – продолжил Уолтер. – Завтра мы сделаем вид, что один из верблюдов заболел и никак не может пуститься в путь. Когда караван исчезнет из виду, мы поедем на юг. Все будет зависеть от быстроты наших животных.
Уолтер говорил по-английски, и ему приходилось все переводить Лю Чунгу. Лю Чунг подумал и кивнул в знак согласия.
– Молодой студент предложил единственно возможный выход, – сказал он. – Лю Чунг отправится вместе с вами. Если я останусь здесь, мне будет грозить смерть. – Было видно, что у него стало легче на душе. – Лю Чунг знает дорогу и думает, что лучше всего отправиться в Кинсай.
Тристрам о чем-то раздумывал.
– Как вы думаете, как далеко нам удастся уйти, прежде чем заметят наше отсутствие? – спросил он.
– Примерно на двадцать миль, не больше, – сказал Уолтер.
– Но это очень мало. Ты же знаешь, как быстро передвигаются конники Баяна. Они погонятся за нами как ветер, и им даже не нужно будет возвращаться назад – только сделать большой круг, чтобы перехватить нас. Орту или кто-то еще обязательно станут за нами следить.
– Трис, это наш единственный шанс.
– Я все понимаю. И нам придется именно так и сделать.
– Этот вариант даст нам возможность сражаться за жизнь на открытом месте. Клянусь, что множество коней останутся без всадников, когда они нагонят нас!
Орту не появился и после того, как они обсудили план. Лю Чунг ушел. Тристрам, казалось, не волновался и вскоре погрузился в сон. Но Уолтер решил, что не сможет заснуть. Он подбросил топлива и уселся поближе к огню. Он чувствовал, как ему в этот момент необходимо тепло. Молодой человек еще раз начал обдумывать свой план. Внезапно ему в голову пришла такая смелая идея, что он обрадовался ей, прежде чем понял, какую она таит опасность. Но потом его начали мучишь сомнения, и он пытался их отмести, говоря себе: «В любом случае я могу погибнуть, но тогда могут спастись остальные».
Уолтер решил придерживаться разработанного плана, но его продолжали терзать разные тревоги. Он может никогда больше не увидеть Англию и свою мать. Никогда не будет бродить по зеленым лесам неподалеку от Герни и пить воду из извилистых ручейков, которые он так сильно любил. Кроме того, он никогда не заработает деньги, на что он надеялся после разговора с Баяном. Странно, но эти размышления вызывали у молодого человека мало сожалений. Неужели эта кризисная ситуация поменяла в его сознании все ценности?
Мариам тихо позвала из-за занавески:
– Уолтер?
Он подошел. На девушку падал свет очага, и он заметил, что у нее в глазах стояли слезы. И она забыла стереть с лица краску.
– Я так несчастна, – шепнула девушка. – Это все из-за меня. Уолтер, что мне делать? Наверно, существует какой-то выход!
– Тебе не стоит так волноваться. Мы удерем от них, не сомневайся: я придумал новый план. Весьма хороший план; клянусь, что все будет в порядке.
Девушка помолчала, а потом заметила:
– Уолтер, я читаю твои мысли. Ты хочешь все взять на себя? Но ты будешь в страшной опасности.
Уолтер понял, что ему лучше не рассказывать Мариам детали.
– Да, мне придется кое-что сделать самому. Прошу тебя, успокойся. Все очень просто. Я немного задержусь, чтобы Орту меня увидел, и тогда он нас ни в чем не станет подозревать. А потом я отправлюсь за вами и догоню вас еще до наступления темноты.
– Нет, нет, Уолтер. Ни за что! Нет, нет!
– Но здесь нет никакой опасности, – настаивал Уолтер. – Я уверен, что мой конь перегонит любую лошадь каравана. Единственно, я не смогу скакать в том же направлении, в каком отправитесь вы. Мне будет нужно сбить их со следа. Может пройти пара дней, прежде чем я достигну указанного нам Лю Чунгом места.
– Уолтер, я умру, если с тобой что-то случится. – Мариам заплакала, и по щекам побежали черные слезы. – Я точно знаю, что умру…
– Успокойся, ничего не случится. Ты посмотри, на что ты похожа! – Он взял край занавески и начал вытирать лицо девушки. – Если все будет хорошо, тебе больше никогда не придется краситься этой отвратительной краской. Ты только представь, как это будет здорово.
Мариам постаралась взять себя в руки.
– Почему бы тебе не попытаться заснуть? – спросила она Уолтера.
– У меня на это нет времени. Я должен все тщательно продумать.
– Можно, я посижу с тобой? Уолтер, это, может быть, в последний раз.
2
Уолтер вышел из палатки, как только небо начало сереть. Он внимательно посмотрел вверх и с радостью убедился, что солнца не видно.
«Это пойдет нам на пользу», – подумал он.
Внезапно ему в голову пришла страшная мысль. А вдруг он вообще больше никогда не увидит солнце!
Уже не было видно Снежных гор, тянувшихся на юге неровным зеленым и белым узором. Медленный ручеек, который по временам делал крутую петлю, начиная громче журчать, тек с севера; он пересекал караванный путь и дальше бежал точно в сторону Маньчжу. Ночью они стали лагерем неподалеку от сравнительно крупной деревни. Там, кроме юрт, были еще строения из дерева – невысокие, с глиняными крышами, без окон и печей. Перед ними был укреплен высокий шест, на котором развевались по ветру конские хвосты. К северу простиралась безбрежная равнина, но на юге можно было рассмотреть рощицу кривых деревьев. Уолтер понял, что некоторое время их передвижение не будет заметно.
Уолтер рассказал Тристраму о своем плане, но не сообщил подробностей, как и Мариам. Он опасался, что друг станет возражать.
– Я тебя знаю, Уолт, – заявил Тристрам. – Ты что-то задумал, чтобы, рискуя собой, дать нам возможность спокойно улизнуть. Я не согласен, и тебе лучше знать об этом заранее.
– Конечно, без риска не обойтись. Но существует вероятность, что мне удастся ускользнуть от них. У нас имеется вообще мало шансов благополучно выйти из данного положения, мы все об этом знаем, самое главное – это вырвать у них Мариам. И это станет твоей обязанностью.
Тристрам положил ему руку на плечо:
– Я тебе верю, но не до конца. Мы уедем, а ты должен будешь отвлекать их на себя?!
– Один из нас должен уехать, а другой – остаться. Остаюсь я.
– Мой отец – простой лучник, и хотя я провел один год в Оксфорде, все равно остаюсь простым парнем, сыном обычных родителей. И если со мной что-нибудь случится, это будет небольшой потерей. И не качай головой – ты понимаешь, что это правда. Уолт, ты сын графа, ты умный и образованный человек. Тебе удастся много достигнуть в жизни. – В лице Триса читалась твердая решимость все сделать по-своему. – Дружище, у меня есть еще одна причина: я люблю Мариам. Тебе это давно было ясно. Но Мариам любит тебя. Она этого не скрывала. Я не уверен в том, как ты к ней относишься, но… нет никаких сомнений, что с ней должен отправиться именно ты.
– Друг мой, если все, что ты сказал, – правда, то остаться должен именно я. Только я смогу выполнить задуманное. Ты очень храбр и решителен, но все равно ты не сможешь этого сделать.
– Почему ты все сам решаешь? – раздраженно спросил Трис. – Что в твоем плане такого, чего я не сумею?
Уолтер взглянул Тристраму прямо в глаза:
– Я совершу то, чем гордился бы твой учитель Роджер Бэкон. Трис, тебе не помогут никакие наставники. Только мне известно, как и где это можно сделать.
Лицо Триса выражало сомнения. Ему не хотелось соглашаться, Уолтер его не убедил.
Лагерь пробудился. Всадники засновали взад и вперед с бешеной скоростью, отдавая приказания от имени Баяна. Юрту разобрали, и Махмуд спешно паковал веши. Лю Чунг подъехал на высоком верблюде и сообщил слабым голосом, что солнце отказывается освещать их удивительное приключение. Лицо у него было очень мрачным. Мариам снова намазалась черной краской. Она помогала Махмуду и каждую минуту, волнуясь, погладывала на мужчин.
Уолтер искал Орту, но Заика пока еще не показывался.
Тристрам спросил недовольным тоном:
– Уолт, ты во всем уверен? Мы действительно должны сделать так, как ты говоришь?
– Да, я в этом абсолютно уверен.
Раздался сигнал, заревели верблюды, потому что погонщики стали их колотить, чтобы животные побыстрее поднимались на ноги. Монголы были уже в седлах и вопили изо всех сил: «Худелху!»
Пора. Уолтер почувствовал, как сильно бьется сердце. У него не оставалось надежды, что он когда-нибудь снова увидит своих друзей. Молодой человек боялся, что они смогут прочитать по лицу его истинные чувства, и, отвернувшись, начал изучать расстилавшуюся перед ними дорогу. Она тянулась по равнине к северо-востоку. Уолтер подумал, что это для них лишний плюс.
– Если мне не удастся догнать вас, езжайте в Кинсай, – шепнул он Трису. Пошарив в поясе холодными пальцами, Уолтер отыскал там второе письмо, которое передал ему Ан-темус.
– Доставь его купцу Сун Юнгу в Кинсае. Он вам поможет до моего приезда. Чтобы добраться туда, вам придется положиться на Лю Чунга.
Они крепко пожали друг другу руки.
– Трис, ты мой самый лучший друг, – сказал Уолтер.
– Не делай этого, Уолт. Я все понимаю и всегда верил тебе на слово… Если… если все пойдет не так, надеюсь, что Отец Небесный позволит нам встретиться в лучшем мире.
Уолтеру предстояло трудное прощание. Он подошел к Мариам.
– Все решено? – спросила она, продолжая паковать вещи. – Ты остаешься?
– Ненадолго. Очень скоро я тоже уеду со всей скоростью, на какую только способен мой конь.
Девушка выпрямилась.
– Я не стану плакать, – тихо сказала она, – иначе размажется краска. Нельзя, чтобы она потекла, правда? Но я знаю… я знаю, что никогда больше тебя не увижу! – Мариам не могла больше сдерживаться, и на глазах показались слезы. – Уолтер, я так тебя люблю!
