Текст книги "Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю"
Автор книги: Томас Эсбридж
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
Успех Первого крестового похода потряс латинский христианский мир. Для многих только рука Господа могла помочь крестоносцам выжить в Антиохии и одержать сокрушительную победу в Иерусалиме. Если бы экспедиция встретила препятствия на Ближнем Востоке, само понятие крестоносного движения, возможно, приостановилось бы. Победа пробудила энтузиазм к этой новой форме религиозной войны на века, и Первый крестовый поход стал, возможно, самым известным и хорошо задокументированным событием Средневековья.
Работа по увековечиванию памяти Первого крестового похода началась почти сразу, когда некоторые его участники в первые годы XII века решили оставить письменные свидетельства о кампании. Самое влиятельное из них – Gesta Francorum(«Деяния франков»). Этот документ написан в Иерусалиме около 1100 года участником похода, вероятнее всего итальянским норманном благородного происхождения, получившим некоторое образование. Хотя этот рассказ является изложением личного опыта анонимного автора, строго говоря, его нельзя считать свидетельством очевидца, таким как дневник. Вместо этого автор Gesta Francorumпринял новый подход к фиксированию событий прошлого, который начал появляться в средневековой Европе как альтернатива традиционной летописи. Извлекая сущность опыта тысяч участников и объединяя ее в один общий труд, он создал первую Historia(повествовательную историю) Крестового похода, поведал нам рассказ эпического масштаба и впечатляющего размаха. Другие ветераны Крестового похода, в том числе Раймунд Агилерский, Фульхерий Шартрский и другие, опирались на Gesta Francorumкак на основу и вокруг этого текста создавали собственное повествование – такая форма плагиата была обычной в те времена. Современные историки обратились к «Деяниям франков», а также к письмам участников во время кампании, чтобы воссоздать перспективы латинян в этой экспедиции. А используя перекрестные ссылки на эти свидетельства и труды нефранкских авторов (мусульман, греков, христиан Леванта и евреев), они стремились построить как можно более точную картину того, что действительно происходило в Крестовом походе, так сказать, произвести эмпирическую реконструкцию. [65]65
О дебатах относительно центрального места Gesta Francorum как источника сведений о Первом крестовом походе и личности автора см.: Krey А.С.A neglected passage in the Gesta and its bearing on the literature of the First Crusade / The Crusades and Other Historical Essays presented to Dana C. Munro by his former students. Ed. L.J. Paetow. New York, 1928. P. 57–78; Wolf K.B.Crusade and narrative: Bohemond and the «Gesta Francorum» / Journal of Medieval History. Vol. 17. 1991. P. 207–216; Morris C.The «Gesta Francorum» as narrative history / Reading Medieval Studies. Vol. 19. 1993. P. 55–71; France J.The Anonymous «Gesta Francorum» and the «Historia Francorum qui ceperunt Iherusalem» of Raymond of Aguilers and the «Historia de Hierosolymitano Itinere» of Peter Tudebode / The Crusades and Their Sources: Essays Presented to Bernard Hamilton. Ed. J. France and W.G. Zajac. Aldershot, 1998. P. 39–69; France J.The use of the anonymous «Gesta Francorum» in the early twelfth-century sources for the First Crusade / From Clermont to Jerusalem: The Crusades and Crusader Societies, 1095–1500. Ed. A.V. Murray. Turnhout, 1998. P. 29–42; Rubenstein J.What is the «Gesta Francorum» and who was Peter Tudebode? / Revue Mabillon. Vol. 16. 2005. P. 179–204.
[Закрыть]
В первой декаде XII века многие латиняне, живущие в Европе, начали писать, точнее, переписывать историю Крестового похода. Трое из них – Роберт Реймсский, Жильбер Ногентский и Бодри Бургейский – создали труды, получившие самую широкую известность и популярность. Все трое были высокообразованными бенедиктинскими монахами, жившими в Северной Франции, не имевшими личного опыта священной войны за пределами Европы. Работая почти одновременно, но, вероятнее всего, не подозревая о существовании друг друга, каждый из трех монахов создал новый рассказ о Первом крестовом походе, положив в основу Gesta Francorum. По их собственным словам, они начали эту работу, поскольку считали, что Gestaнаписана в грубой манере, с использованием неэлегантного и безыскусного языка. Однако Роберт, Жильбер и Бодри не просто отшлифовали средневековую латынь «Деяний франков», а пошли дальше. Они добавили новые детали к рассказу, иногда получая информацию из текстов других «очевидцев», таких как Фульхерий Шартрский, или из устных воспоминаний участников, или же пользовались собственным богатым воображением. Во всяком случае, на фундаментальном уровне все трое по-своему критически толковали события Первого крестового похода.
Роберт Реймсский, к примеру, использовал намного более богатую палитру библейских ссылок, чем автор Gesta Francorum. В его труде много цитат и параллелей с Ветхим и Новым Заветом, что помогло ему поместить Крестовый поход в лучше определенный христианский контекст. Роберт также выделил чудеса, якобы происходившие в экспедиции, утверждая, что своим успехом она обязана не мужеству людей, а активной помощи свыше. В довершение всего Роберт переработал всю историю Первого крестового похода. Gestaсохранила только косвенное упоминание о проповеди Крестового похода Урбаном II. В ней осада и завоевание Антиохии представлены апофеозом предприятия, а события в Иерусалиме намного менее значимыми. Роберт, наоборот, начал свою историю продолжительным рассказом о клермонской проповеди (которую, по его утверждению, он слышал лично) и намного больше внимания уделил завоеванию Святого города. Он изобразил экспедицию как предприятие, вызванное, направленное и узаконенное папством, и утверждал, что конечной целью экспедиции было возвращение христианству Иерусалима.
Конечно, изложенная Робертом история не изменила события Первого крестового похода в материальном смысле, то же самое можно сказать о повествованиях Жильбера и Бодри. Их труды являются чрезвычайно важными для понимания Крестовых походов в целом, поскольку в сравнении с текстами вроде Gesta Francorumих намного чаще читали современники. А значит, эти бенедиктинские переработанные версии оформляли людские мысли и воспоминания о Крестовом походе в XII и XIII веках. История Роберта Реймсского пользовалась самой широкой популярностью, став своеобразным средневековым бестселлером среди образованной элиты. Она также была источником самой известной chanson de geste(эпической поэмы) об экспедиции – Chanson d’Antioche(Песнь об Антиохии), 10 тысяч строк которой, написанные на старофранцузском языке, обессмертили крестоносцев, как легендарных христианских героев. Созданная в популярной жанровой форме, она очень скоро стала самой распространенной в Западной Европе формой рассказа об исторических событиях. Песнь об Антиохии была написана на разговорном языке, знакомом светской аудитории, специально для публичного чтения. Она сделала многое для формирования воспоминаний о Первом крестовом походе в латинском христианском мире.
От первой волны рассказов «очевидцев» до Historiaи Chanson d’AntiocheРоберта Реймсского процесс увековечивания памяти о Крестовом походе имел постепенный, но далеко идущий эффект формирования воображаемой реальности событий. Годфруа Буйонский стал единоличным главой экспедиции, а «чудесное» влияние Святого копья – реальностью. Кроме того, окрепла идея о том, что погибшим крестоносцам гарантирована небесная награда. Вероятно, самые исторически значимые реконфигурации и манипуляции касались событий в Иерусалиме 15 июля 1099 года и после этой даты. Разграбление латинянами Святого города было с готовностью истолковано христианскими современниками как решающий момент санкционированного свыше триумфа, а мусульманами – как акт беспрецедентной дикости, выявивший внутренне присущее франкам варварство. Удивительно, но рассказы христиан не пытаются ограничить количество убитых при падении Иерусалима «неверных», пожалуй, даже наоборот – они прославляют это деяние. Они также с удовольствием описывают резню в мечети Аль-Акса. В Gesta Francorumсказано, что крестоносцам приходилось ходить по щиколотку в крови после резни. Между тем другой «свидетель», Раймунд Агилерский, развил этот образ. Ссылаясь на библейскую цитату из Откровений Нового Завета, он объявил, что кровь врагов доставала франкам до колен и уздечек их коней. Более экстремальный образ был широко принят и повторен во многих западных хрониках XII века. [66]66
Kedar B.Z.The Jerusalem massacre of 1099. P. 16–30; La Chanson d’Antioche / Ed. S. Duparc-Quioc, 2 vols. Paris, 1982; The Canso d’Antioca: An Occitan Epic Chronicle of the First Crusade / Trans. C. Sweetenham and L. Paterson. Aldershot, 2003. Обсуждение рассказа Роберта Монаха см.: Sweetenham С.Robert the Monk’s History of the First Crusade. Aldershot, 2005. P. 1—71. О роли памяти см.: Asbridge T.S.The Holy Lance of Antioch. P. 20–26; Edgington S.B.Holy Land, Holy Lance: religious ideas in the Chanson d’Antioche / The Holy Land, Holy Lands and Christian History, Studies in Church History. Ed. R.N. Swanson. Vol. 36. Woodbridge, 2000. P. 142–153; Edgington S.B.Romance and reality in the sources for the sieges of Antioch, 1097–1098 / Porphyrogenita. Ed. C. Dendrinos, J. Harris, E. Harvalia-Crook, J. Herrin. Aldershot, 2003. P. 33–46; Katzir Y.The conquests of Jerusalem, 1099 and 1187: Historical memory and religious typology / The Meeting of Two Worlds: Cultural Exchange between East and West in the Period of the Crusades. Ed. V.P. Goss. Kalamazoo, 1986. P. 103–113; Powell J.M.Myth, legend, propaganda, history: The First Crusade, 1140–1300 / Autour de la Premiere Croisade. Ed. M. Balard. Paris, 1996. P. 127–141.
[Закрыть]
Несмотря на свои обширные завоевания, Первый крестовый поход вызвал удивительно сдержанную реакцию внутри мусульманского мира. Не было никаких арабских свидетельств и высказываний относительно правдивости латинских христианских текстов. На самом деле первые уцелевшие арабские хроники, более или менее подробно описывающие Крестовый поход, были написаны только около 1150 года. Даже в этих трудах, составленных жителем Алеппо аль-Азими и Дамаска – Ибн аль-Каланиси, проблема освещалась кратко, был дан не более чем обзор – пересечение Малой Азии, события в Антиохии, Маррате и Иерусалиме, – приправленный осуждением зверств франков. В них упоминается о несчетном числе антиохийцев, «убитых, взятых в плен и уведенных в рабство», когда в начале июня 1098 года город пал, и о большом числе убитых жителей Иерусалима.
К 1220 году иракский историк Ибн аль-Асир ударился в другую крайность, сообщив, что «в мечети Аль-Акса франки убили более 70 тысяч человек, многие из которых были имамы, ученые, благочестивые верующие и отшельники, мусульмане, оставившие свои родные земли и пришедшие, чтобы вести праведную жизнь в святом месте». Затем он описал, как крестоносцы разграбили Купол Скалы. Ибн аль-Асир также добавил, что депутация сирийских мусульман в конце лета 1099 года пришла к халифу Багдада из Аббасидов и попросила помощи против франков. Они якобы рассказывали истории о своих страданиях от рук франков, от которых на глаза наворачивались слезы и щемило сердце. Также они заявили публичный протест во время пятничной молитвы. Но, несмотря ни на что, помощи они почти не получили, из чего хронист сделал вывод, что правители не могли договориться между собой, и в итоге франки захватили земли. [67]67
Ibn al-Qalanisi.P. 44, 48; Ibn al-Athir.P. 21–22; al-Azimi.P. 372–373; Hillenbrand C.The First Crusade: The Muslim perspective / The First Crusade: Origins and Impact. Ed. J.P. Phillips. Manchester, 1997. P. 130–141; Hillenbrand C.The Crusades: Islamic Perspectives. P. 50–68.
[Закрыть]
Как можно истолковать очевидное отсутствие исторического интереса к Первому крестовому походу в исламском мире? В Западной Европе его широко освещали как поразительный успех, но в мусульманском мире начала XII века ему практически вообще не уделяли внимания. Почему? В какой-то степени это можно объяснить желанием исламских хронистов ограничить упоминания о поражениях мусульман или общим отсутствием интереса к военным событиям со стороны исламских религиозных ученых. Но тем не менее представляется удивительным тот факт, что в большинстве арабских текстов того времени нет следов брани в адрес латинян и требований мести.
В мусульманском мире все же прозвучало несколько изолированных голосов, требующих коллективного ответа на Первый крестовый поход, и было это сразу после захвата Иерусалима. Среди них были поэты, арабские стихи которых содержались и в более поздних сборниках. Аль-Абиварди, живший в Багдаде и умерший в 1113 году, описал Крестовый поход как «время бед» и заявил, что «это война, и меч неверного обнажен в его руке, готовый опуститься на шеи и головы людей». Примерно в то же время поэт из Дамаска Ибн аль-Хайят, раньше живший в Триполи, описал, как франкские армии «раздулись в огромный пугающий поток». Его стихи выражают сожаление относительно готовности мусульман быть усмиренными христианскими подкупами и по поводу слабости мусульманского мира, вызванной постоянными междоусобицами. Он также призывал свою аудиторию к насильственным действиям: «Головы многобожников уже созрели, так что не отвергайте их, как урожай». Интересна реакция Али ибн Тахир аль-Сулами, ученого при мечети в Дамаске. Около 1105 года он прочитал несколько публичных лекций о достоинствах джихада и срочной необходимости решительного и совместного исламского ответа на Первый крестовый поход. Его мысли были изложены в трактате «Книга священной войны» ( Kitab al-Jihad), части которой дошли до наших дней. Но, несмотря на его пророческую оценку угрозы со стороны франков, его призывы к действию, как и призывы поэтов, остались неуслышанными. [68]68
Hillenbrand C.The Crusades: Islamic Perspectives. P. 68–74; Drory J.Early Muslim reflections on the Crusaders / Jerusalem Studies in Arabic and Islam. Vol. 25. 2001. P. 92—101; Ephrat D., Kahba M.D.Muslim reaction to the Frankish presence in Bilad al-Sham: intensifying religious fidelity within the masses / Al-Masaq. Vol. 15. 2003. P. 47–58; Hamblin W.J.To wage jihad or not: Fatimid Egypt during the early crusades / The Jihad and its Times. Ed. H. Dajani-Shakeel, R.A. Mossier. Ann Arbor, 1991. P. 31–40. Аль-Сулами был особенно необычным, потому что точно установил, что франки ведут священную войну, имея целью Иерусалим. Он также считал Крестовый поход частью более широкого наступления христиан против ислама, которое включало конфликты в Иберии и на Сицилии. Sivan Е.La genèse de la contre-croisade: un traité Damasquin du début du XIIe siècle / Journal Asiatique. Vol. 254. 1966. P. 197–224; Christie N.Jerusalem in the «Kitab al-Jihad» of Ali ibn Tahir al-Sulami / Medieval Encounters. Vol. 13.2. 2007. P. 209–221; Christie N., Gerish D.Parallel preaching: Urban II and al-Sulami / Al-Masaq. Vol. 15. 2003. P. 139–148.
[Закрыть]
Странное отсутствие согласованной реакции ислама на Крестовые походы можно объяснить по-разному. В общем, мусульмане Ближнего и Среднего Востока, вероятнее всего, не до конца понимали, кто такие первые крестоносцы и с какой стати они явились на Святую землю. Большинство предполагало, что латиняне на самом деле византийские наемники, нанятые для этой цели, а не убежденные в своей правоте воины, пришедшие покорить Левант. Это непонимание помогло сгладить реакцию ислама на события 1097–1099 годов. Если бы мусульмане поняли истинный масштаб и природу Крестового похода, они бы, скорее всего, все же постарались отложить до лучших времен собственные разногласия и дать отпор общему врагу. А так фундаментальные противоречия остались. Глубокая трещина все еще разделяла суннитов Сирии и Ирака и шиитов Египта. Вражда между турецкими правителями Дамаска и Алеппо тоже продолжалась. А в Багдаде сельджукский султан и аббасидский халиф были заняты борьбой за Месопотамию.
В следующем веке некоторые из этих проблем были решены, и по мусульманскому миру Восточного Средиземноморья прокатилась волна энтузиазма – призыв к джихаду против франков наконец был услышан. Но для начала латиняне, наводнившие Левант, не встретили организованной совместной исламской контратаки. Это дало западному христианству великолепную возможность укрепить свое влияние на Святой земле.
Глава 4
СОЗДАНИЕ ГОСУДАРСТВ КРЕСТОНОСЦЕВ
Первый крестовый поход принес латинскому христианскому миру контроль над Иерусалимом и двумя крупными сирийскими городами – Антиохией и Эдессой. После этого великолепного достижения, по мере того как франки укрепляли свои позиции в Леванте, на Ближнем Востоке появился новый аванпост западного европейского мира. В Средние века этот регион называли Утремер [69]69
Заморье, от фр.Outre mer – за морем. (Примеч. ред.)
[Закрыть]– заморское королевство, а сегодня четыре основных поселения, возникшие в первом десятилетии XII века, – Иерусалимское королевство, княжество Антиохия и графства Эдесса и Триполи – называют крестоносными государствами. [70]70
Термин «государства крестоносцев» или «крестоносные государства» несколько некорректен, поскольку создает впечатление, что эти государства были населены исключительно крестоносцами и их историю можно рассматривать как пример продолжающейся крестоносной деятельности. Подавляющее большинство людей, выживших в Первом крестовом походе, вернулись на Запад, оставив Утремер без людской силы. Латинским государствам Востока пришлось полагаться по большей части на приток новых поселенцев, большинство из которых формально не принимали крест. Вопрос продолжительного влияния крестоносной идеологии на историю латинского Востока более сложен. Riley-Smith J.S.C.Peace never established: the Case of the Kingdom of Jerusalem. Transactions of the Royal Historical Society, 5th series. Vol. 28. 1978. P. 87—102.
[Закрыть]
В своей основе крестоносное движение следующих веков руководствовалось необходимостью защищать эти изолированные территории, этот островок западного христианского мира на Востоке. Оглядываясь назад, очень просто забыть, что в годы после Первого крестового похода выживание этих государств представлялось весьма проблематичным. Экспедиция добилась невозможного – вернула христианству Святой город, но охваченные энтузиазмом крестоносцы, рвущиеся к своей заветной цели, не думали о необходимости систематического завоевания территории. Первое поколение франкских поселенцев Утремера, таким образом, унаследовало от своих героических родителей «лоскутное одеяло» из плохо снабжающихся городов и поселений, и этот хрупкий «новый мир» постоянно балансировал на грани исчезновения. В 1100 году будущее крестоносных государств казалось неопределенным, и все завоевания Крестового похода угрожали кануть в небытие. [71]71
Обзор истории государств крестоносцев в первой половине XII века см.: Mayer J.The Crusades. P. 58–92; Richard J.The Crusades. P. 77—169; Jotischky A.Crusading and the Crusader States. P. 62—102. Детальный и красочный (хотя и не вполне достоверный) рассказ об этом периоде см.: Runciman S.The kingdom of Jerusalem and the Frankish East 1100–1187 / A History of the Crusades. Vol. 2. Cambridge, 1952. Более подробные исследования см.: Prawer J.Histoire du Royaume Latin de Jérusalem, 2nd edn, 2 vols. Paris, 1975; Richard J.The Latin Kingdom of Jerusalem / Trans. J. Shirley, 2 vols. Oxford, 1979; Murray A.V.The Crusader Kingdom of Jerusalem: A Dynastic History 1099–1125. Oxford, 2000; Cahen C.La Syrie du Nord à l’époque des Croisades et la principauté Franque d’Antioche. Paris, 1940; Asbridge T.S.The Creation of the Principality of Antioch. Woodbridge, 2000; Richard J.La comté de Tripoli sous la dynastie toulousaine (1102–1187). Paris, 1945; Amouroux-Mourad M.Le comté d’Èdesse, 1098–1150. Paris, 1988; MacEvitt C.The Crusades and the Christian World of the East. Philadelphia, 2008. Основные первоисточники, описывающие раннюю историю Утремера: Fulcher of Chartres.Historia Hierosolymitana (1095–1127) / Ed. H. Hagenmeyer. Heidelberg, 1913; Albert of Aachen.Historia Iherosolimitana / Ed. and trans. S.B. Edgington. Oxford, 2007; Walter the Chancellor.Bella Antiochena / Ed. H. Hagenmeyer. Innsbruck, 1896; Vitalis O.The Ecclesiastical History of Orderic Vitalis / Ed. and trans. M. Chibnall. Vols 5, 6. Oxford, 1975; William of Tyre.Chronicon/ Ed. R.B.C. Huygens. Corpus Christianorum, Continuatio Mediaevalis, 63—63A, 2 vols. Turnhout, 1986; Ibn al-Qalanisi.The Damascus Chronicle of the Crusades, extracted and translated from the Chronicle of Ibn al-Qalanisi / Trans. H.A.R. Gibb. London, 1932; Ibn al-Athir.The Chronicle of Ibn al-Athir. Part 1 / Trans. D.S. Richards. Aldershot, 2006; Kemal ad-Din.La Chronique d’Alep / RHC Or. III. P. 577–732; Comnena A.Alexiade / Ed. and trans. B. Leib. Vol. 3. Paris, 1976; Kinnamos J.The Deeds of John and Manuel Comnenus / Trans. C.M. Brand. New York, 1976; Matthew of Edessa.Armenia and the Crusades, Tenth to Twelfth Centuries: The Chronicle of Matthew of Edessa / Trans. A.E. Dostourian. Lanham, 1993; Michael the Syrian.Chronique de Michel le Syrien, patriarche jacobite d’Antioche (1166–1199) / Ed. and trans. J.B. Chabot, 4 vols. Paris, 1899–1910; anonymous Syriac Chronicle. The First and Second Crusades from an anonymous Syriac Chronicle / Ed. and trans. A.S. Tritton and H.A.R. Gibb. Journal of the Royal Asiatic Society. Vol. 92. 1933. P. 69—102, 273–306.
[Закрыть]
Проблема была очевидной для Годфруа Буйонского, франкского правителя Иерусалима. Он имел крайне ограниченные ресурсы живой силы, при этом большая часть Палестины еще не была завоевана и силы Аббасидов и Фатимидов очень далеки от разгрома, поэтому его начальные перспективы представлялись безрадостными. Приоритетной задачей Годфруа посчитал расширить плацдарм латинян на Святой земле и установить связь по морю с Западом. Для выполнения обеих задач он нацелился на Арсуф – маленький мусульманский портовый город, расположенный к северу от Яффы, но, несмотря на тяжелую осаду осенью 1099 года, так и не смог его захватить.
В начале декабря Годфруа вернулся в Святой город, где столкнулся с новой опасностью – гражданской войной. Учитывая неоднозначный характер его возвышения и очевидное намерение получить королевский титул, власть Годфруа над франкскими территориями в Палестине оспаривалась конкурентами. Постоянное присутствие Танкреда уже само по себе являлось проблемой, но реальная возможность свержения возникла 21 декабря 1099 года с появлением сильной делегации латинских «паломников». Боэмунд Тарантский и Бодуэн Булонский прибыли на юг из Антиохии и Эдессы, чтобы выполнить обет и почтить святые места. Их сопровождал новый папский легат архиепископ Даимберт из Пизы – человек, подгоняемый непомерным честолюбием и непоколебимой верой в могущество церкви. Каждый из этих правителей вынашивал надежду править Иерусалимом – будь он светским или христианским королевством, и их появление представляло собой очевидную, хотя и невысказанную угрозу. Но все же, благодаря политическому прагматизму, Годфруа удалось обернуть их прибытие себе на пользу. Отпраздновав Рождество в Вифлееме, он предпочел отвернуться от Арнульфа из Шока и примкнуть к Даимберту Пизанскому. Поддержав кандидатуру архиепископа на пост патриарха, Годфруа остановил непосредственную угрозу со стороны Боэмунда и Бодуэна и обеспечил остро необходимую морскую поддержку пизанского флота из 120 судов, сопровождавшего Даимберта на Ближний Восток. За этот пакт пришлось заплатить высокую цену. Ею стало выделение части Святого города патриарху и обещание места для пизанцев в порту Яффы.
Бодуэн и Боэмунд вернулись в свои северные владения в январе 1100 года, и в течение следующих шести месяцев последний поддерживал франкскую власть над Сирией – он изгнал греческого патриарха из Антиохии и поставил на его место латинянина. Между тем в ходе быстрой кампании за северной границей его княжества в июле 1100 года Боэмунд подвергся внезапному нападению анатолийских турок и был взят в плен. Великий полководец крестоносцев провел три года в плену, проводя время, как гласили слухи, ухаживая за прекрасной принцессой по имени Мелаз и моля о спасении святого Леонарда, как известно являвшегося покровителем пленных.
В Палестине Годфруа в начале 1100 года добился небольшого успеха, развернув пизанский флот для устрашения занятых мусульманами Арсуфа, Акры, Кесарии и Аскалона. В результате каждое береговое поселение согласилось выплачивать дань франкам. Танкред тем временем занимался созданием для себя полунезависимых владений в Галилее и с относительной легкостью отобрал у мусульман Тивериаду. После ухода весной пизанского флота и прибытия в середине июня на Святую землю новых венецианских морских сил зависимость Годфруа от Даимберта ослабела, но, не успев воспользоваться новой возможностью проявить власть сюзерена, герцог заболел. Поговаривали об отравлении, поскольку герцог слег почти сразу после того, как отведал апельсинов, которыми его угостил мусульманский эмир Кесарии. Но скорее всего, он подхватил какую-то разновидность тифа – ведь лето даже по левантийским стандартам было очень жаркое. 18 июля он в последний раз исповедовался и причастился, а потом, по словам современника-латинянина, «под защитой духовного щита» знаменитый крестоносец, покоритель Иерусалима, которому было всего лишь чуть больше сорока, «ушел из этого мира». Пятью днями позже, в соответствии с его статусом и заслугами, тело Годфруа было похоронено у входа в церковь Гроба Господня. [72]72
Albert of Aachen.P. 514. Murray A.V.The Crusader Kingdom of Jerusalem. P. 81–93; Hamilton B.The Latin Church in the Crusader States. The Secular Church. 1980. P. 52–55.
[Закрыть]
Смерть Годфруа Буйонского в июле 1100 года привела новое франкское Иерусалимское королевство в смятение. Годфруа вроде бы выражал желание передать власть в Святом городе своему младшему брату Бодуэну Булонскому, первому латинскому графу Эдессы. Но патриарх Даимберт имел собственные планы на Иерусалим: по его задумке город должен был стать физическим воплощением Царства Божьего на земле, столицей церковного государства с патриархом во главе. Если бы он присутствовал при кончине Годфруа, эта мечта могла получить некоторую опору в реальности. Но Даимберт как раз тогда был занят, осаждая вместе с Танкредом порт Хайфа, и сторонники семейства Годфруа, включая Арнульфа из Шока и Годемара Карпинеля, воспользовались шансом действовать, заняли башню Давида (стратегический ключ к господству над Иерусалимом) и отправили гонцов на север за Бодуэном.
Новость достигла Эдессы в середине сентября. Говорят, что граф, которому в это время было немного за тридцать, был высок, красив, имел темно-каштановые волосы, бороду и орлиный нос. Царственную внешность чуть портила выдающаяся вперед верхняя губа и срезанный подбородок. Учитывая характер Бодуэна – его жадное стремление к власти и жестокосердие, приглашение из Палестины было воистину даром небес. Даже его капеллан, ветеран Первого крестового похода Фульхерий Шартрский, был вынужден признать, что Бодуэн «был немного расстроен из-за смерти брата, но куда больше радовался из-за наследства». В следующие недели Бодуэн быстро привел в порядок дела графства. Чтобы его первое левантийское владение наверняка осталось в его власти, он назначил своего кузена и тезку Бодуэна де Бурка (малоизвестного участника Первого крестового похода) новым графом Эдессы. Тот вроде бы признал Бодуэна Булонского своим сюзереном, по крайней мере, в тот момент. [73]73
William of Tyre.P. 454; Fulcher of Chartres.P. 353.
[Закрыть]
Выйдя с севера Сирии с 200 рыцарями и 700 пехотинцами в начале октября, Бодуэн проследовал через Антиохию, а потом отбил немалые силы мусульман под командованием Докака из Дамаска у Собачьей реки в Ливане. Оказавшись в Палестине, Бодуэн стал действовать очень быстро, чтобы обогнать Танкреда и Даимберта. Он выслал вперед одного из своих самых доверенных людей – Гуго Фалькенберга (Hugh Falchenberg), чтобы тот установил контакт со сторонниками Годфруа в башне Давида и организовал соответствующий прием в Святом городе. Когда Бодуэн наконец 9 ноября добрался до Иерусалима, его приветствовали организованным, хорошо подготовленным ликованием – улицы были заполнены толпами латинян, греков и сирийских христиан. Перед лицом столь очевидной народной поддержки Даимберт ничего не мог сделать. Он скрылся в маленьком монастыре на горе Сион – прямо за городскими стенами – и не присутствовал 11 ноября при официальном провозглашении Бодуэна новым правителем Иерусалима.
Но пока Бодуэн не мог претендовать на королевский титул: сначала должна была состояться коронация. В этом вековом ритуале обычно присутствует ношение короны, но это не являлось, как можно было подумать, центральной частью церемонии. Эта честь выпала ритуалу помазания, моменту, когда священное масло льется на голову правителя одним из представителей Бога на земле – архиепископом, патриархом или папой. Именно этот акт отделяет короля от остальных людей, дает ему власть, одобренную на небесах. Чтобы достичь такого возвышения, Бодуэну надо было как-то договориться с церковью.
Его правление началось с демонстрации силы: месячный рейд вдоль южных и восточных границ государства, обеспечение безопасности паломнических путей, изнурение египетского гарнизона Аскалона. И его подданным, и его соседям было ясно: Бодуэн принес с собой в латинское королевство новую целеустремленность и могущество. Даимберт вовремя понял, что лучше будет выполнять свои обязанности при новой власти, чем рисковать патриаршим престолом. 25 декабря 1100 года в Вифлеемской церкви Рождества – дата и место были выбраны соответственно – патриарх короновал и помазал на царство Бодуэна – первого франкского короля Иерусалима. Этим актом Даимберт положил конец идее о том, что крестоносное государство может существовать как теократическое. Его подчинение также предотвратило потенциально катастрофическую гражданскую войну.
Но патриарх был ненадолго спасен этой уступкой. В последующие месяцы и годы Бодуэн I расчетливо искоренял любую потенциальную угрозу своей власти и перестройки латинской церкви в его пользу. К счастью для короля, его самый грозный светский соперник – Танкред – покинул Палестину весной 1101 года, чтобы принять регентство в Антиохии на время отсутствия Боэмунда. Позднее в том же году Даимберт был смещен, когда стало ясно, что он присваивает деньги, посланные из Апулии для финансирования обороны Святого города. Он еще на короткое время вернулся к власти в 1102 году, после чего трон патриарха перешел к ряду утвержденных папой кандидатов, и в 1112 году к власти вернулся давний противник Бодуэна Арнульф из Шока. Все эти патриархи никогда не были полностью подчинены короне, но желали сотрудничать с королем, стремившимся укрепить франкский контроль над Палестиной.
Ключевая черта этого сотрудничества – организация и развитие культа, связанного с иерусалимской реликвией Истинного креста, найденной первыми крестоносцами в 1099 году. В первые годы XII столетия крест стал тотемом латинской власти в Леванте. Культ родился благодаря патриарху или одному из его сподвижников и быстро приобрел репутацию чудесного вмешательства свыше. Даже говорили, что в присутствии истинного креста франки неуязвимы. [74]74
Об основании латинской церкви в Палестине и отношениях между патриархом и королем Иерусалима см.: Hamilton В.The Latin Church in the Crusader States. P. 52–85; Kirstein K.-P.Die lateinischen Patriarchen von Jerusalem. Berlin, 2002. Об Иерусалимском Истинном кресте см.: Murray A.V.«Mighty against the enemies of Christ»: The relic of the True Cross in the armies of the kingdom of Jerusalem / The Crusades and Their Sources: Essays Presented to Bernard Hamilton. Ed. J. France and W.G. Zajac. Aldershot, 1998. P. 217–237.
[Закрыть]
