Текст книги "Красный кролик"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

В то же время Илья Федорович понимал, что успешное выполнение операции принесет ему генеральские звезды, что делало игру стоящей свеч: огромный выигрыш против незначительного проигрыша. Подобная перспектива взывала не только к чувству патриотизма Бубового, но и к его честолюбию.

– Очень хорошо. Что необходимо предпринять?

– Во-первых, «Държавна сигурность» подчиняется политическому руководству страны. Отдел, который возглавляет полковник Строков, осуществляет свою деятельность без лишней бумажной волокиты, однако он подконтролен напрямую болгарскому Политбюро. Поэтому Строкову надо будет получить одобрение высшего руководства Болгарии, которое обязательно запросит санкцию нашего руководства. Болгары ни за что не согласятся нам помогать, не получив официального запроса со стороны нашего правительства. Ну, а после этого последует чисто техническая сторона вопроса.

– Понятно.

Андропов помолчал с полминуты. На послезавтра назначено заседание Политбюро. «Не слишком ли рано поднимать этот вопрос?» – задумался он. Насколько трудно ему будет отстоять свою позицию? Придется показать коллегам «Варшавское письмо», которое тех нисколько не обрадует. Надо будет представить дело таким образом, чтобы члены Политбюро прочувствовали крайнюю необходимость ответных действий… а для этого им должно стать страшно.

Но испугаются ли они? Что ж, в этом он сможет им помочь, правда? Подумав над вопросом еще несколько секунд, Юрий Владимирович пришел к благоприятному ответу.

– Что-нибудь еще, полковник?

– Едва ли нужно говорить о том, что необходимо соблюдать строжайшие меры секретности. Ватикан обладает своей собственной, достаточно эффективной разведкой. Было бы большой ошибкой недооценивать ее возможности, – предостерег Бубовой. – Следовательно, членам Политбюро и их болгарским коллегам надо будет понять, что обсуждаемый вопрос ни в коем случае не должен выйти за рамки их узкого круга. С нашей стороны это означает, что не будет поставлен в известность даже Центральный комитет. Малейшая утечка информации будет означать катастрофу. Однако, в то же время, – продолжал полковник, – нам предстоит большая работа. Папа римский не имеет возможности изолироваться от общества; при этом он также не может предпринять те меры безопасности, какие предприняли бы мы или любая другая спецслужба, если бы возникла угроза жизни главы государства. То есть, с этой точки зрения папа является относительно «легкой» целью – разумеется, если нам удастся найти исполнителя, который согласиться с риском для жизни приблизиться к особе понтифика и сделать прицельный выстрел.

– Итак, если я заручусь согласием Политбюро, после чего мы попросим наших болгарских братьев о помощи, затем вы попросите этого полковника Строкова начать шевелиться, – сколько потом потребуется времени на подготовку операции?

– Полагаю, месяц, максимум – два, но никак не больше. Также нам понадобится определенное содействие со стороны римской резидентуры, но только в части выяснения распорядков и тому подобного, не больше. Наши руки останутся абсолютно чистыми – особенно если Строков поможет устранить исполнителя сразу же после того, как тот выполнит свою задачу.

– Вы хотите, чтобы ваш Строков выполнил это лично?

– Да, – кивнул Бубовой. – Борис Андреевич не гнушается пачкать руки в крови. Ему уже приходилось заниматься подобным.

– Очень хорошо. – Андропов опустил взгляд на стол. – Никаких письменных архивов относительно этой операции не будет. Как только я получу необходимые санкции, вам будет послано уведомление от меня лично, однако в нем не будет никаких конкретных указаний. Вы поймете, о чем именно идет речь, по идентификационному коду операции: 15-8-82-666. Вся подробная информация будет передаваться через курьера или при личной встрече. Вам все понятно?

– Так точно, товарищ председатель, все понятно. На бумаге будет значиться только идентификационный код. Полагаю, мне придется много полетать между Москвой и Софией, но с этим не будет никаких проблем.

– Болгарам можно доверять? – внезапно забеспокоился Андропов.

– Да, можно, товарищ председатель. У нас давние хорошие отношения с их оперативными службами, и в таких делах болгары имеют большой опыт – если честно, больший, чем у нас. В настоящее время у них значительно больше практики. Если где-нибудь кто-то должен умереть, как правило, эту задачу решают для нас болгары.

– Да, полковник Рождественский говорил мне об этом. Просто я не располагаю непосредственной информацией на этот счет.

– Разумеется, если у вас возникнет желание, вы сможете в любой момент лично встретиться с полковником Строковым, – предложил Бубовой.

Юрий Владимирович покачал головой.

– Думаю, лучше будет обойтись без этого.

– Как скажете, товарищ председатель.

«Так я и предполагал,» – подумал Бубовой. Андропов в первую очередь партийный функционер, не привыкший пачкать руки. Все политики одинаковые – жаждут крови, но при этом стремятся сами оставаться в стороне, поручая всю грязную работу другим. Что ж, решил полковник, а его ремесло как раз и состоит именно в этом, и поскольку все блага у него на родине находятся в распоряжении политиков, приходится их ублажать для того, чтобы доставать из улья мед. А у него, как и у всех в Советском Союзе, неудержимая тяга к сладкому. Успешное осуществление операции принесет ему генеральские звезды, хорошую квартиру в Москве, – а может быть, даже и скромную дачку на Ленинских горах. Они с женой с радостью возвратятся на родину. И если цена этого – смерть какого-то иностранца, неугодного политическому руководству Советского Союза, что ж, тем хуже для него. Ему следовало бы следить за тем, кому могут быть неудобны его действия.

– Товарищ полковник, благодарю за то, что приехали сюда и поделились со мной своими соображениями на этот счет. Ждите сообщений от меня.

Бубовой встал.

– Служу Советскому Союзу, – сказал он и направился к потайной двери.

Полковник Рождественский ждал его в приемной секретаря.

– Ну как, Илья?

– Я не знаю, имею ли право говорить, – последовал осторожный ответ.

– Если речь идет насчет операции «три шестерки» – имеете, Илья Федорович, – заверил его Рождественский, провожая в коридор.

– В таком случае, Алексей Николаевич, сообщаю вам, что встреча прошла плодотворно. В дополнение могу сказать только то, что я получил одобрение председателя.

В конце концов, хоть Рождественский и считается его другом, возможно, это лишь проверка.

– Я сказал Юрию Владимировичу, что на тебя можно положиться, Илья. Надеюсь, эта операция принесет нам обоим много хорошего.

– Алексей, как и все в этом здании, мы с тобой выполняем приказы.

– Позволь проводить тебя до машины. Ты еще успеешь на дневной рейс на Софию.

Через несколько минут Рождественский уже снова был в кабинете председателя.

– Ну? – спросил Юрий Владимирович.

– Бубовой только сказал, что встреча прошла хорошо, и без вашего разрешения не добавил больше ни слова. Илья Федорович – опытный профессионал, товарищ председатель. Связь вы будете держать через меня?

– Да, через тебя, Алексей, – подтвердил Андропов. – Я отдам соответствующее распоряжение. – Юрий Владимирович не чувствовал необходимости лично следить за ходом операции. Он привык мыслить общими категориями, не вдаваясь в подробности. – Что ты можешь сказать об этом полковнике Борисе Строкове?

– Болгарине? Фамилия его мне знакома. Кажется, это сотрудник разведки, который в прошлом специализировался на операциях физического устранения. Опыта в таких делах у него достаточно – и, судя по всему, Илья знает его хорошо.

– Что значит, Строков специализировался на подобных операциях? – спросил Андропов.

В этом аспекте деятельности КГБ председатель был не слишком сведущ.

– Ну, разумеется, основной род занятий у Строкова какой-то другой. Однако в «Държавне сигурности» существует небольшое подразделение сотрудников, имеющих опыт проведения таких операций. И самым опытным среди них является полковник Строков. Его послужной список безупречен. Если мне не изменяет память, он лично устранил семь или восемь человек, чья смерть была необходима. Насколько я знаю, в основном болгар, но также одного – двух турок. Относительно граждан западных стран мне ничего не известно.

– А это трудно? – спросил Юрий Владимирович.

– Личного опыта у меня нет, – признался Рождественский. Он не стал добавлять, что у него нет и никакого желания приобрести такой опыт. – Те, кто занимается этим, говорят, что их главная задача состоит не в том, чтобы осуществить операцию, а в том, чтобы довести ее до конца – то есть, избежать возможного расследования со стороны полиции. Видите ли, в настоящее время дела об убийствах раскрываются достаточно эффективно. Ну а данном случае можно быть уверенным в том, что следственные органы будут стараться изо всех сил.

– Бубовой хочет, чтобы этот его Строков лично отправился на место и устранил исполнителя сразу же после того, как тот сделает свое дело.

Рождественский задумчиво кивнул.

– Разумно. Насколько я помню, мы сами также обсуждали такой вариант.

– Да. – Андропов закрыл глаза. И снова у него перед глазами возник мысленный образ. Определенно, это позволит разрешить множество проблем.

– Да, следующая моя задача будет состоять в том, чтобы добиться одобрения Политбюро.

– И когда это случится, товарищ председатель? – не смог сдержать своего любопытства полковник Рождественский.

– Надеюсь, завтра вечером.

Заточенный в подвале, в центре связи, Зайцев забылся в рутине каждодневных дел. Только сейчас его вдруг осенило, какая же тупая у него работа. Начальству очень хотелось бы, чтобы ее выполняли машины, и он как раз и превратился в такую машину. Олег Иванович держал в своей памяти массу информации: какой идентификационный код соответствовал какой операции, и кто из старших офицеров на верхних этажах отвечал за эту операцию. У него в голове накопилось столько всевозможных сведений, что Зайцев только диву давался. Это произошло настолько постепенно, что он и сам прежде ничего не замечал. И только сейчас Олег Иванович впервые по-настоящему задумался над этим.

Однако у него из мыслей не выходил код 15-8-82-666…

– Майор Зайцев! – вывел его из размышлений голос, прозвучавший за спиной.

Обернувшись, Олег Иванович увидел полковника Рождественского.

– Да, товарищ полковник?

– Сообщение для софийского резидента.

Рождественский протянул заполненный бланк.

– Воспользоваться шифратором или зашифровать вручную, товарищ полковник?

Рождественский на мгновение задумался, взвешивая варианты. В конце концов он остановился на том, что надо быть последовательным.

– Думаю, воспользуйтесь одноразовым блокнотом.

– Как прикажете, товарищ полковник. Все будет готово через несколько минут.

– Хорошо. Сообщение будет лежать у Бубового на столе, когда он вернется в Софию.

Рождественский сделал это замечание, не думая. Во всем мире у людей время от времени вырываются ненужные признания, и полностью побороть это не в силах никакая подготовка.

«Значит, софийский резидент только что был здесь?» Однако Зайцев не стал задавать этот очевидный вопрос вслух.

– Слушаюсь, товарищ полковник. Об отправке сообщения мне доложить вам?

– Да. Благодарю, товарищ майор.

– Служу Советскому Союзу, – заверил его Зайцев.

Рождественский поднялся к себе наверх, а тем временем Олег Иванович занялся обычной отупляющей рутиной шифрования.

Совершенно секретно

Срочно

Особая важность

София, резиденту полковнику Илье Федоровичу Бубовому

В ответ на: идентификационный код 15-8-82-666

Всю последующую связь относительно операции держать через полковника Рождественского.

Председатель КГБ.

Сообщение не содержало в себе ничего необычного, однако оно было помечено как «срочное» и имеющее «особую важность». Значит, председатель Андропов придает ему очень большое значение, а идентификационный код свидетельствовал о том, что речь шла о той самой операции.

«Значит, Андропов действительно собирается убить священника,» – понял Зайцев.

Черт побери, что же ему делать? Никто из тех, кто находится в этом помещении – да что там в этом помещении, во всем здании – не в силах помешать этому. Ну а за пределами здания?…

Зайцев закурил сигарету. Он поедет домой на том же самом поезде метро. Будет ли американец там же?

Олега Ивановича прошибла холодная испарина при мысли, что он задумал совершить измену. Одно уже это слово внушало ужас, а действительность была еще более зловещей. Однако альтернатива этому – сидеть сложа руки и перебирать бумаги, а тем временем невинного человека лишат жизни… нет, этого допустить нельзя.

Зайцев взял из толстой стопки бланк сообщения. Положив лист бумаги на стол, он написал мягким карандашом по-английски: «Если вас это заинтересует, наденьте завтра зеленый галстук.» Пока что у него хватило смелости лишь на это. Сложив бланк, Зайцев засунул его в пачку сигарет, следя за тем, чтобы все его движения выглядели обычными, потому что в этой комнате все, хоть сколько-нибудь отличающееся от обычного, обязательно привлечет внимание. Затем Олег Иванович черкнул несколько слов на другом бланке, смяв, бросил его в мусорную корзину и вернулся к своим занятиям. В течение последующих трех часов у него будет возможность снова обдумать свой поступок каждый раз, когда он полезет в карман за очередной сигаретой. Каждый раз у него будет возникать желание достать из пачки сложенный листок бумаги и, разорвав его на мелкие клочки, отправить в мусорную корзину, откуда оно попадет в печь для сжигания документов. Но каждый раз он будет оставлять его на месте, убеждая себя, что пока что еще ничего не произошло. Первым делом Олег Иванович постарался очистить свой рассудок, полностью уйти в работу, переключиться на автопилот и тем самым дотянуть до конца рабочего дня. И еще он сказал себе, что отныне его судьба находится уже в чужих руках. Если он доберется домой без каких-либо происшествий, он достанет сложенный бланк из пачки сигарет и сожжет его на кухне, и на этом все кончится. Около четырех часов дня Зайцев поднял взгляд на покрытый подтеками потолок центра связи и прошептал что-то похожее на молитву.

Наконец рабочий день завершился. Зайцев прошел обычной дорогой обычным шагом до своей станции метро, спустился вниз по эскалатору и оказался на платформе. Расписание поездов метро было таким же незыблемым, как график приливов и отливов, и Олег Иванович вместе с сотней других пассажиров вошел в вагон.

И тотчас же у него едва не остановилось сердце: вот он, американец, стоящий на том же самом месте, читающий газету, зажатую в правой руке, а левой держащийся за поручень, расстегнутый плащ свободно висит на стройной фигуре. Открытый карман манил Зайцева, словно сирены – Одиссея. Олег Иванович пробрался сквозь толпу пассажиров в середину вагона. Его правая рука нырнула в карман рубашки за пачкой сигарет. Ловко вытащив из пачки бланк, Зайцев зажал его в ладони. Поезд стал замедляться, приближаясь к станции. Зайцев отступил в сторону, пропуская другого пассажира. Все получилось великолепно. Зайцев натолкнулся на американца, сунул ему руку в карман, оставляя листок бумаги, и тотчас же отступил назад.

Он глубоко вздохнул. Дело сделано. Отныне то, что будет дальше, действительно находится в чужих руках.

Но действительно ли этот человек американец – а может быть, это подсадная утка из Второго главного управления?

Успел ли «американец» заметить его лицо?

Впрочем, какое это имеет значение? Разве не остались на бланке его отпечатки пальцев? Зайцев не имел понятия. Он действовал очень осторожно, отрывая бланк, – и, если возникнут какие-то вопросы, всегда можно будет сказать, что бланки лежали у него на столе, и их мог взять кто угодно. Возможно, этого окажется достаточно для того, чтобы направить расследование по ложному следу.

Вскоре Зайцев вышел из вагона и поднялся на улицу. Он закурил, надеясь, что никто не обратил внимание на то, как у него трясутся руки.

На этот раз натренированные чувства подвели Фоули. Плащ свободно висел на нем, и он не заметил никакого умышленного прикосновения, если не считать обычных столкновений с другими пассажирами в трясущемся вагоне метро, неважно какого, московского или нью-йоркского. Однако, когда Фоули, выходя из вагона, сунул руку в карман, там что-то лежало, и он был уверен, что сам ничего туда не клал. По его лицу мелькнуло озадаченное выражение, от которого Фоули тотчас же избавился. Он уступил было соблазну оглядеться в поисках «хвоста», но быстро сообразил, что, учитывая регулярность его перемещений, сейчас за ним следит кто-нибудь новый, или, что более вероятно, все уже ограничивается камерами видеонаблюдения, установленными на крышах окрестных зданий. Кинопленка в Советском Союзе такая же дешевая, как и во всем остальном мире. Поэтому Фоули просто прошел пешком до дома, как ни в чем не бывало, кивнул охраннику у ворот и поднялся на лифте на свой этаж.

– Я уже дома, дорогая, – объявил Эд Фоули, доставая листок бумаги только тогда, когда за ним закрылась входная дверь.

Он был относительно уверен в том, что в квартире видеокамер не было – даже американские технологии еще не дошли до этого, а то, что ему уже довелось повидать в Москве, поразило его убожеством технических возможностей. Развернув листок, Фоули застыл на месте.

– Что на ужин? – окликнул он жену.

– Заходи и посмотри сам, – послышался из кухни голос Мери Пат.

На сковороде шипели гамбургеры. Картофельное пюре с соусом, жареные бобы – классический ужин американского человека труда. Однако хлеб был русский, и очень неплохой. Маленький Эдди сидел перед телевизором, не отрываясь от «Роботов-мутантов». Видеомагнитофон с мультфильмами продержит его внимание еще минут двадцать.

– Сегодня было что-нибудь интересное? – спросила Мери Пат, не отрываясь от плиты.

Она обернулась, чтобы поцеловать мужа, и тот ответил ей условной фразой, говорившей о каком-то неординарном происшествии:

– Абсолютно ничегошеньки, малыш.

Это возбудило интерес Мери Пат, и она выхватила листок бумаги из рук Фоули. Когда она прочитала то, что было на нем написано, у нее округлились глаза.

И дело было не столько в написанной от руки фразе, сколько в отпечатанном типографским способом заголовке: «Центр связи Комитета государственной безопасности.»

«Вот те на!» – беззвучно изобразила губами Мери Пат.

Московский резидент ЦРУ задумчиво кивнул.

– Дорогой, ты не посмотришь за гамбургерами? Мне нужно кое-что принести.

Взяв у жены ложку, Эд перевернул один гамбургер. Мери Пат уже вернулась на кухню, держа в руках ярко-зеленый галстук с желтым отливом.

Глава одиннадцатая
Ловкость рук

Разумеется, пока что все равно нельзя было что-либо предпринять, поэтому оставалось только ждать. После ужина Эдди вернулся к видеомагнитофону и кассетам с мультфильмами. Четырехлетнего ребенка ублажить очень легко, даже в Москве. А родители тем временем занялись делом. Несколько лет назад они смотрели по телевидению сериал «Творцы чудес», в котором Энни Салливан (ее роль исполнила Анна Банкрофт) учила Хелен Келлер (Патти Дьюк) пользоваться азбукой глухонемых. Супруги Фоули тотчас же решили, что эта техника может быть очень полезной для абсолютно беззвучного, хотя и довольно медленного общения, и быстро разработали собственную систему знаков.

И[так], что [т]ы думаешь? – спросил Мери Пат муж.

Возм[ожно], это окажется очень интер[есным], – ответила та.

Д[а].

Эд, этот тип работает в «Меркурии», точнее, в русс[ком] аналоге!

Ого!

Скорее, у него просто есть доступ к бланкам, – предостерег жену Эд. – Но я всю неделю буду носить зеленый галстук и садиться в один и тот же поезд метро.

ТМ, – согласилась его жена, что в алфавите Фоули означало «твою мать!»

Надеюсь, это не ловушка и не подсадная у[тка], – заметил Эд.

Такая у нас работа, дорогой, – напомнила Мери Пат.

Мысль о том, что они с Эдом могут «засветиться», нисколько ее не пугала, хотя ей совсем не хотелось проходить через унижение, связанное с высылкой из страны.

Мери Пат более активно, чем муж, искала новые варианты – Эд действовал осторожнее. Но, как это ни странно, на этот раз он был спокоен. Если русские «вычислили» его, определив, что он новый резидент московского отделения или хотя бы просто разведчик, – что крайне маловероятно, заверил себя Эд, – с их стороны было бы верхом глупости «засветить» его так быстро и так примитивно. Если только, конечно, русские не собираются добиться какой-нибудь политической цели, но Фоули не видел в этом никакой логики – а во всех действиях КГБ непременно присутствовала такая железная логика, какая даже не снилась мистеру Споку с планеты Вулкан4242
  Речь идет об одном из героев необычайно популярного в конце семидесятых годов в США фантастического телесериала «Звездный путь» мистере Споке, невозмутимо спокойном ученом.


[Закрыть]. Даже ФБР вряд ли пошло бы на такую вольную игру. Следовательно, речь идет о чем-то действительно стоящем, если только КГБ не трясет подряд всех сотрудников американского посольства, просто проверяя, что свалится с дерева. Такой вариант был возможен, но чертовски маловероятен, а значит, рассудил Фоули, стоило рискнуть. Он наденет зеленый галстук и станет ждать, что будет дальше, при этом, черт побери, он будет внимательно всматриваться в лица всех пассажиров вагона.

Сообщить в Л[энгли]? – спросила Мери Пат.

Эд покачал головой.

Пока что еще слишком рано.

Она кивнула, после чего изобразила, что скачет на коне. Это означало, что началась погоня, и они наконец в игре. Казалось, Мери Пат боится, что ее навыки разведчика в бездействии покроются плесенью. «Ну уж этого точно можно не опасаться,» – подумал ее муж. Он готов был поспорить, что Мери Пат за все время обучения в приходской школе ни разу в наказание даже не постучали линейкой по рукам, потому что монашкам так и не удалось поймать ее на какой-нибудь провинности…

Что, впрочем, можно было сказать и про него самого, мысленно отметил Эд.

И[так], за[втрашний] день обещает быть интер[есным], – заключил Эд, удостоившись в ответ обворожительного кивка.

Самое сложное в оставшуюся часть вечера состояло в том, чтобы не зацикливаться на предстоящем дне, строя грандиозные планы. И все же, несмотря на подготовку и опыт, мысли и Эда, и Мери Пат помимо воли возвращались к надежде вербовки агента в центре связи КГБ. По своей значимости это можно было сравнить разве что с пробежкой к девятой базе в решающем седьмом матче за кубок.

Черт побери!

– Итак, Саймон, что же нам все-таки известно об этом человеке?

– В плане личной жизни совсем немного, – признался Хардинг. – Андропов – партийный функционер; это у него на первом месте, на последнем и на всех остальных. Смею предположить, его горизонты расширились с тех пор, как он возглавил КГБ. Ходят слухи, что он предпочитает виски русской водке и любит американский джаз, но, вполне возможно, эти слухи специально распространяет идеологический отдел центрального управления, чтобы сделать образ Андропова более благоприятным в глазах Запада – что, по мнению вашего покорного слуги, является пустой затеей. Председатель КГБ – настоящий бандит. Его партийный послужной список не содержит никаких намеков на человечность. В этой организации подняться высоко можно только за счет беспощадного отношения к окружающим. Примечательно, что многие из тех, кто взлетел на самый верх, добились этого, растоптав своих учителей и наставников. КПСС – это популяция, подчиняющаяся законам Дарвина, Джек, но только в извращенной форме. Выживают самые приспособленные, однако доказывают они это, расправляясь со всеми, кто представляет для них угрозу, или просто расправляясь с невинными, демонстрируя свою безжалостность в избранной сфере деятельности.

– Андропов умен? – спросил Райан.

Саймон сделал глубокую затяжку из своей любимой трубки.

– Он не дурак. Прекрасно разбирается в людях, вероятно, хороший – даже блестящий – психолог-любитель.

– Ты не сравнил его с героями Толстого или Чехова, – заметил Райан.

В конце концов, Саймон славился своим знанием русской литературы. Хардинг решительно отмахнулся от этого предложения.

– Это было бы слишком просто. Нет, такие люди, как Андропов, часто не имеют аналогов в литературе, потому что писателям не хватает необходимого воображения. В немецкой литературе не было никаких указаний на приход Гитлера, Джек. Сталин, очевидно, мнил себя новым Иваном Грозным, и Сергей Эйзенштейн подыграл ему своим эпическим фильмом об этом тиране. Однако все это удел тех, кому недостаток воображения не позволяет видеть людей такими, какие они есть, и кто поэтому пытается сравнивать их с теми, кого они понимают. Нет, Сталин представлял из себя сложное и многогранное чудовище, постичь которое невозможно без глубокого знания психиатрии. Каковым я не обладаю, – напомнил он Райану. – С другой стороны, вовсе необязательно полностью понимать этих людей, чтобы предсказывать их поступки, потому что рациональными они являются только в своем собственном контексте. Так что на самом деле достаточно понять лишь это – по крайней мере, я так всегда считал.

– Порой мне приходит мысль подключить к нашей работе Кэти.

– Потому что она врач? – спросил Хардинг.

Райан кивнул.

– Да, она очень неплохо разбирается в людях. Вот почему мы попросили наших врачей составить заключение о Михаиле Суслове. А ведь среди них не было ни одного «мозговеда», – напомнил коллеге Джек.

– Так что, подводя итоги, я вынужден констатировать, что о личной жизни Андропова нам известно крайне мало, – сказал Хардинг. – Никто и никогда не ставил задачу копать глубоко. Если Андропов займет пост Генерального секретаря, полагаю, его жена начнет появляться на людях. В любом случае, нет никаких оснований подозревать его в гомосексуализме или еще в чем-либо. Наверное, тебе известно, что русские относятся к таким отклонениям нетерпимо. Завистливые коллеги обязательно уже давно воспользовались бы этим и навсегда загубили бы карьеру Андропова. Нет, в Советском Союзе сексуальные меньшинства загнаны в самый дальний угол. Уж лучше вести целомудренный образ жизни, – заключил аналитик британской разведки.

«Отлично, – подумал Райан, – сегодня же вечером надо будет позвонить адмиралу и сказать, что англичанам также ничего не известно.» Он ощутил некоторое разочарование, однако результат был, в общем-то, предсказуемым. Несмотря на огромный объем информации, известный спецслужбам, обилие дыр в их знаниях нередко казалось поразительным стороннему человеку, однако сами разведчики этому нисколько не удивлялись. Райан же до сих пор оставался относительным новичком, поэтому он не переставал испытывать удивление и разочарование. Женатый мужчина должен быть привычным к компромиссам, поскольку ему постоянно приходится уступать своей жене, ибо каждый муж в той или иной степени находится у жены под каблуком – если, конечно, он не законченный эгоист, а в эту категорию попадают очень немногие. Еще меньшее количество таких людей способно добиваться заметного положения в каких-либо иерархических структурах, потому что в любой организации для того, чтобы чего-то добиться, необходимо ладить с людьми. Такова человеческая природа, и изменить ее не смогла даже Коммунистическая партия Советского Союза, несмотря на все разговоры о «новом советском человеке», которого пытались создать в России. «Да, – подумал Райан, – это так.»

– Ну, – заметил Хардинг, взглянув на часы, – кажется, сегодня мы достаточно послужили ее величеству.

– Согласен.

Встав, Райан снял с вешалки пиджак. Сейчас на метро до вокзала Виктория, а затем пригородным поездом домой. Дорога уже начинала его утомлять. По нему гораздо лучше было бы поселиться где-нибудь в городе и сократить время, уходящее на путь до работы и обратно, но в таком случае Салли останется без просторной зеленой лужайки, а в этом вопросе Кэти была непоколебима. Вот и очередное подтверждение тому, что сам он действительно находится под каблуком, подумал Джек по дороге к лифту. Что ж, могло бы быть и хуже. В конце концов, у него хорошая жена, и находиться у нее под каблуком совсем неплохо.

По дороге из аэропорта домой полковник Бубовой заглянул в посольство. Там его ждало короткое сообщение, которое он быстро расшифровал: значит, ему предстоит поддерживать связь через полковника Рождественского. Илья Федорович не увидел в этом ничего удивительного. Алексей Николаевич Рождественский уже давно являлся ближайшим помощником Андропова. Наверное, работенка непыльная, подумал софийский резидент. Главное в ней – чтобы начальник всегда был доволен, а угодить Юрию Владимировичу, наверное, значительно проще, чем его капризному и разборчивому предшественнику Берии. Высокопоставленные партийные функционеры бывают очень требовательными, но каждый, кому довелось поработать в секретариате ЦК партии, умеет обращаться с людьми. Да, времена Сталина канули в прошлое.

Итак, судя по всему, ему придется заниматься подготовкой этого покушения, подумал Бубовой. Ему стало интересно, как к этому отнесется Борис Строков. Строков профессионал, эмоции и совесть ему чужды. Для него на первом месте стоит работа. Однако грандиозность предстоящей операции превосходит все то, с чем ему пришлось сталкиваться за время работы в «Държавне сигурности». Какие чувства он испытает – страх или азарт борьбы? Любопытно будет посмотреть. Бесстрастное хладнокровие болгарского коллеги одновременно пугало и восхищало резидента КГБ. Совсем не лишнее иметь в своем распоряжении человека с такими способностями. Так что если Политбюро понадобится устранить этого дерзкого поляка, тому придется умереть. Плохо, конечно, но если то, во что верит отец Кароль – правда, значит, он как святой мученик отправится прямиком в рай, разве не так? Определенно, о таком втайне мечтает каждый священник.

Бубового беспокоили только возможные политические последствия. Покушение будет иметь огромный резонанс, и Илья Федорович был рад тому, что является лишь маленьким винтиком. Если все кончится плохо, что ж, его вины в этом не будет. Строков – лучший исполнитель для такого задания, об этом говорит весь его послужной список, и не считаться с этим будет невозможно. Такое обстоятельство вынуждена будет учитывать любая следственная комиссия, если дело дойдет до этого. Он ведь предупредил председателя, что выстрел из пистолета, с какого бы близкого расстояния он не был сделан, необязательно станет смертельным. Надо будет упомянуть это в меморандуме. Пусть в бумажном хвосте операции 15-8-82-666, каким бы куцым он ни был, обязательно будет присутствовать эта оценка. Он составит ее сам, а затем перешлет в центральное управление дипломатической почтой, – причем на всякий случай одна копия останется в рабочем сейфе, прикрывая ему задницу.

Ну а пока что Бубовому оставалось только ждать санкции Политбюро. Интересно, хватит ли у этих старых пердунов решимости на такой шаг. Вот главный вопрос, и никто не рискнет предсказать ответ на него. Брежнев уже впал в старческий маразм. Сделало ли это его кровожадным, или, наоборот, он стал излишне осторожным? Простой полковник не мог решить этот вопрос. Говорят, наиболее вероятным преемником будет Юрий Владимирович. Если это так, вот отличная возможность получить генеральские лампасы.