Текст книги "Государственные игры"

Автор книги: Том Клэнси

Соавторы: Стив Печеник
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Глава 61

Четверг, 23 часа 07 минут, Тулуза, Франция

– Отойдите от клавиатуры!!!

Как только вооруженные люди появились в зале, левая рука Байона смела Столла на пол и нажала кнопку на рации, в правой руке полковник сжимал пистолет. И это было единственное оружие в распоряжении всей пятерки.

Распластавшись на полу рядом с остальными, Худ принялся считать: двенадцать…, пятнадцать…, семнадцать мужчин вошли в дверь и заняли позиции вдоль прилегающей к коридору стены. Не считая маленьких окон, добраться до которых было бы возможно лишь с помощью небольшой лесенки, дверь являлась единственным выходом из зала.

Хаузен лежал лицом вниз между Худом и скорчившимся на корточках Байоном.

– Мои поздравления, полковник, – сказал заместитель министра. – Доминик проглотил вашу наживку.

Худ понял, что пропустил какой-то момент во взаимоотношениях между мужчинами. Однако сейчас это не имело особого значения. Тем более, что сам Байон на реплику не отреагировал. Спокойный и сосредоточенный, он был поглощен изучением новоприбывших.

По тому, что Худ успел заметить краем глаза при падении, он сказал бы, что вошедшие походят на какой-то сброд. Одеты они были весьма просто, некоторые – даже неряшливо, как если бы не хотели выделяться на улице, и оружие в их руках было самым разномастным. Худ не нуждался в консультации Байона, чтобы определить, что это и есть “новые якобинцы”.

– Полагаю, эти ребята и есть то свидетельство, которое вы искали, а? – возбужденно спросил их Столл.

– Levez! – скомандовал один из мужчин, вместе с остальными направив оружие в зал.

– Он хочет, чтобы мы встали, – шепотом пояснил Байон. – Если мы это сделаем, они могут открыть огонь.

– Почему они нас уже не перестреляли? – спросила Нэнси.

– Для этого им пришлось бы приблизиться, – ответил полковник. – Им неизвестно, вооружены мы или нет. Не хотят лишних потерь.

Он наклонился поближе и совсем тихо добавил:

– Я подал сигнал своим людям. Они уже идут на подмогу и занимают позиции.

– К тому времени, как они появятся, может быть уже слишком поздно.

– Нет, если мы не станем высовываться и заставим противника двигаться в нашу сторону, – объяснил Байон. – Мы к этому подготовились.

– А мы – нет, – сообщила ему Нэнси.

– Если вы попадете под перекрестный огонь, кричите “Blanc!”, “белый”, – это даст моим людям знать, что в зале невооруженный персонал.

– Я намерен предоставить этим животным шанс пострелять, – вдруг заявил Хаузен. – Посмотрим, чего они стоят. С этими словами он встал на ноги.

– Герр Хаузен! – прошипел Байон.

Немец оставил его зов без внимания.

Худ затаил дыхание. В ожидании того, что могло случиться, он слышал лишь стук собственного сердца.

Долгое время так ничего и не происходило. Наконец один из молодчиков выкрикнул:

– Allons done!

– Он хочет, чтобы Хаузен ушел, – перевел Байон Полу.

– Из помещения или из здания? – уточнил Худ.

– А может, в мир иной? – не преминул добавить Столл.

Байон пожал плечами.

Хаузен сделал шаг вперед. Его мужество произвело впечатление на Пола, хотя где-то в глубине души он по-прежнему сомневался, было ли это мужеством или уверенностью. Уверенностью коллаборациониста.

Байон тоже выжидал. Когда Хаузен миновал дверь, шаги его стихли. Они вслушались, но ничего не уловили. Немца явно задержали.

"Якобинцы” призвали и остальных выходить. Худ вопросительно посмотрел на Байона.

– Вы имели дело с этими террористами, – сказал Пол. – Что они предпринимают в схожих ситуациях?

– Они калечат или убивают людей в любой ситуации, – ответил полковник. – Для них нет слова “милосердие”.

– Но ведь Хаузена они не убили, – возразила на это Нэнси.

– Maintenant! «Теперь! Здесь! Дальше! (франц.).» – выкрикнул кто-то из “якобинцев”.

– Они не станут убивать до тех пор, пока мы не сдадим оружие, – пояснил Байон.

– Тогда нужно вывести отсюда Нэнси и Столла, – предложил Худ. – Может, им удастся уйти.

– И тебе тоже, – добавила Нэнси.

– Может, и стоит попробовать, – отчасти согласился Байон. – Но тогда существует опасность, что вас используют в качестве заложников. И начнут отстреливать по одному, пока я не сдамся.

– И как нам это предотвратить? – спросила Нэнси.

– Если это случится, – сказал Байон, – я подам по радио сигнал своим людям. Освобождению заложников они обучены.

– И по-прежнему никаких гарантий, – подытожил Худ. Молодчик снова закричал, предупреждая, что, если никто не выйдет, он даст команду своим людям на захват.

– Да, – согласился Байон, – гарантий у нас нет. Но если это и произойдет, им придется показывать заложников в дверном проеме, так, чтобы мне их было видно. А если мне будет видно, я смогу стрелять. И в этом случае, кто бы ни удерживал заложника, он будет тоже убит. Если можете, предложите что-то получше.

Худ позавидовал нахальству француза. Из рассказов Роджерса Пол знал, что это именно то, что необходимо для проведения подобных операций. Сам он в данный момент не испытывал такой же уверенности. В голову лезли мысли о жене и детях. Он думал о том, как они в нем нуждаются и как они дороги ему самому и что все это может здесь кончиться из-за одного неверного слова или шага.

Он взглянул в сторону Нэнси, по лицу ее гуляла грустная полуулыбка. Он жалел, что не смог в свое время решить ее проблемы, поддержать на тех поворотах, что совершала ее жизнь. Да и сейчас он мог сделать для нее не так уж и много, и он не был уверен, что что-то в этом плане изменится в будущем. А поэтому он просто по-теплому улыбнулся ей, и ее улыбка стала немного шире. Сейчас было достаточно и этого.

– Ладно, – обратился Байон к остальным. – Я хочу, чтобы вы все встали и медленно пошли к дверям. Американцы заколебались.

– Почему-то мои ноги не желают двигаться, – сообщил Столл.

– Придется их заставить, – ответил Худ, поднимаясь с пола. Нэнси встала вслед за ним, после чего их примеру весьма неохотно последовал и Столл.

– Я тут подумал, ведь мы же хорошие ребята, – подбадривая себя, сказал он. – Руки поднимать, или как? Что мы должны делать?

– Для начала успокоиться, – ответил Худ, огибая компьютерные столы.

– Почему все только это и твердят? – спросил Столл. – Если б мог, успокоился бы.

– Мэтт, теперь вы действуете мне на нервы. Заткнитесь! Столл послушался, и остаток пути они проделали в молчании. Худ разглядывал распоряжавшегося “якобинца”, который находился ближе других к двери. На нем были серый свитер, джинсы и сапоги, черная курчавая борода и густые усы дополняли портрет. На бедре он держал десантный автомат, который, похоже, готов был пустить в ход без всяких колебаний.

Все трое вели себя тихо, пока не вышли за дверной проем. Худ увидел, что Хаузен стоит лицом к стене, опершись на нее разведенными в стороны руками и широко расставив ноги. Один из “якобинцев” держал у его затылка пистолет.

– О, черт! – воскликнул Столл, войдя в темный небольшой коридор.

Каждого из американцев схватили по два “якобинца” и поставили к стене. К их затылкам тоже приставили оружие. Худ слегка повернул голову, чтобы видеть того, кто командовал. Этот державшийся спокойно “якобинец” стоял в стороне таким образом, чтобы видеть одновременно и пленников и компьютерный зал.

Худ заметил, что стоящую рядом Нэнси бьет мелкая дрожь. Столла, который находился справа от нее, колотило еще сильней. Он смотрел вдоль коридора, как бы взвешивая шансы на побег, и неожиданно мягко проговорил:

– У нас есть ордер на обыск… Я думал, что все это законно…

– Taistoi! – рявкнул командир.

– Я никакой не спецназовец, – между тем продолжил Столл. – Мы все тут не спецназовцы. Я просто компьютерщик.

– Молчать! – теперь уже по-английски повторил “якобинец”.

Столл с отчетливым стуком захлопнул рот.

Коротко оглядев своих пленников, командир снова отвернулся к дверям и крикнул, чтобы оставшийся человек тоже выходил.

– Я выйду тогда, когда вы отпустите остальных! – прокричал в ответ по-французски Байон.

– Нет, – не согласился “якобинец”, – сначала выходишь ты.

На этот раз Байон ничего не ответил. Видно, следующий ход он решил предоставить врагу. Таким ходом оказался кивок командира в сторону Хаузена. “Якобинец”, стоявший за спиной у немца, схватил того за волосы. Нэнси вскрикнула, когда Хаузена поволокли к двери. Худ гадал, дадут ли Байону вообще возможность выйти или же намерены расправиться с немцем сразу, бросить его тело в зал и пригрозить, что тоже будет со следующим.

Тут из темноты с противоположной стороны коридора раздался выстрел. У Худа ушло буквально мгновенье на то, чтобы сообразить, что никто не услышал, как, воспользовавшись криками и суетой, люди Байона свинтили вычурную ручку с наружной двери коридора и теперь держали на мушке всех, кто находились в помещении.

Конвоир Хаузена, вскрикнув, схватился за бедро и рухнул на пол. Воспользовавшись мгновенным замешательством, немец перебежал к двери, из-за которой стреляли. Никто из “якобинцев” не отважился в него выстрелить. Очевидно, они опасались, что в ответ их просто расстреляют.

Хаузен распахнул дверь и исчез за ней. По другую сторону никого не было. Похоже, подбегавшего немца увидели заранее и заведома спрятались в укрытие.

Худ не шелохнулся. Он по-прежнему ощущал затылком дуло автомата.

У него взмокли подмышки. Упиравшиеся в холодную стену ладони сделались липкими, и он поклялся про себя, что, если уцелеет, то задушит объятиями и поцелуями не только свою семью, но и Майка Роджерса. Генералу всю жизнь приходилось выживать в таких вот ситуациях. Уважение Худа к этому мужчине неожиданно очень выросло.

На этой мысли он ощутил, как начинают дрожать руки.

Нет, подумал Пол, это дрожат не только руки. Это дрогнули сами кирпичные стены. Небо позади зарешеченных окон осветилось; казалось, в помещении завибрировал сам воздух. Командир “якобинцев” крикнул своим людям, чтобы те кончали со своими жертвами и отходили.

Глава 62

Четверг, 23 часа 15 минут, Вунсторф, Германия

Чужие шаги слышались все ближе и ближе.

Однако кативший через лес Херберт думал не о них. Он вообще не мог думать ни о чем, кроме одного – что он упустил под давлением событий, когда они бежали из лагеря.

Как же, черт побери, его звали?

Джоди лишь изредка постанывала, пока они медленно продирались сквозь чащу и тьму. Боб готов был просить девушку, чтобы та пару раз хорошенько поддала ему, лишь бы вернуть память.

Никак не вспомнить…

Но он еще вспомнит. Должен вспомнить. Он не мог допустить, чтобы Майк Роджерс выиграл один из их давних споров.

И генерал и Херберт были любителями военной истории, и у них не раз возникал спор на одну и ту же тему. Если вам дадут выбор, задавались они вопросом, то что бы вы предпочли: вступить в бой, имея небольшой отряд самоотверженных профессионально подготовленных солдат или обладая превосходящими силами из менее обученных ополченцев или новобранцев.

Роджерс неизменно отстаивал второй вариант, однако веские аргументы имелись в пользу обеих точек зрения. Херберт подчеркивал, что недаром библейский Самсон обратил в бегство филистимлян с помощью челюсти сдохшего осла. Еще в тринадцатом веке Александр Невский и его кое-как вооруженные русские крестьяне разбили тяжеловооруженных тевтонских рыцарей. В пятнадцатом веке небольшой отряд англичан, сражавшихся в битве при Агинкуре на стороне Генриха V, нанес поражение намного превосходящим силам французов.

Однако у Роджерса тоже были свои примеры. Мужественный отряд спартанцев был разбит персами при Фермопилах в 480 году до нашей эры. Аламо пал перед Санта-Аной. И еще был британский 27-й полк легкой кавалерии, “Летучая бригада”, изрубленный при самоубийственном рейде во время Крымской войны.

Добавьте к списку обреченного на гибель Роберта Уэста Херберта, подумал Боб, прислушиваясь к шагам и потрескиванию веток. Парня, у которого ни черта не хватило мозгов, чтобы записать имя, которое их спасло бы. По крайней мере, погибнув, он очутится в славной компании. Царь Леонид. Джим Боуи. Эррол Флинн «Царь Леонид (508 – 488 до н.э.) – спартанский царь, возглавивший греческое войско против персидского царя Ксеркса, погиб в сражении у Фермопил, в античных преданиях образец патриота и воина. Джим Боуи (1796 – 1836) – американский пионер, участник войны за Техас, в которой он погиб. Эррол Филины, американский киноактер 30 – 50-х годов. Снимался в амплуа “неотразимых” героев в костюмных исторических фильмах.».

Размышления о Флинне помогли ему не психануть и не броситься очертя голову на многочисленных преследователей. Оставалось только надеяться, что хоть Джоди сумеет убежать. Сознание того, что он бьется за ее спасение, придавало ему сил.

И тут, видимо, из-за того, что он отвлекся на другие мысли, имя, которое он так безуспешно пытался вспомнить до этого, неожиданно всплыло в памяти.

– Джоди, потолкай кресло, – попросил Херберт.

Шедшая рядом девушка остановилась и зашла за спинку кресла.

– Давай же, толкай, – поторопил ее Боб. – Мы отсюда все-таки выберемся, но понадобится выиграть время.

Джоди напрягла усталую спину и раненное плечо. Херберт взялся за свое “оружие”.

Не в пример обреченным на гибель Флинну и его майору Виккерсу, Боб намеревался одолеть противника. Правда, в отличие от Самсона, он собирался воспользоваться для этого отнюдь не челюстью осла. Он намерен был это сделать с помощью сотового телефона.

Глава 63

Четверг, 17 часов 15 минут, Вашингтон, федеральный округ Колумбия

Телефонный звонок перевели непосредственно на Роджерса, который ожидал новостей от полковника Огаста.

Звонил Боб Херберт со своего мобильного телефона. Роджерс включил динамик, чтобы разговор был слышен присутствующим в кабинете Дарреллу, Марте и пресс-секретарю Энн Фаррис.

– Я сейчас посереди ночного леса, где-то между Вунсторфом и озером, – сообщил им Херберт. – Хорошая новость в том, что со мной Джоди Томпсон.

Роджерс выпрямился в кресле и торжествующе выбросил кверху сжатый кулак. Энн, вскочив со стула, захлопала в ладоши.

– Невероятно! – воскликнул генерал. Он стрельнул взглядом в Маккаски. – Пока Интерпол и ФБР задают вопросы и расшаркиваются перед немецкими властями, вы ее уже отыскали. Боб, как мы могли бы вам помочь?

– Видите ли, плохая новость в том, что за нами по пятам гонится шайка нацистских молодчиков. Вы должны отыскать для меня телефонный номер.

Роджерс наклонился над клавиатурой. Он подал сигнал тревоги для Джона Бенна, нажав на клавиши F6/Enter/17.

– Боб, чей номер вам нужен?

Херберт назвал ему имя, и генерал попросил его не отключаться, одновременно набирая на клавиатуре: “гауптман Розенлохер, ландесполицай Гамбурга”.

Маккаски перегнулся через стол, чтобы тоже посмотреть. Пока Роджерс пересылал запрос Бенну, Маккаски метнулся к другому аппарату и вызвал Интерпол.

– Этот Розенлохер уцепился как репей за нацистскую верхушку, – продолжал Херберт, – и, возможно, он единственный человек, которому можно доверять. Судя по тому, что мне удалось подслушать, думаю, он где-то в Ганновере.

– Мы разыщем его и соединим с вами напрямую, – пообещал Роджерс.

– Чем раньше, тем лучше, – заметил Херберт. – Мы продолжаем пробираться вперед, но уступаем этим молодчикам в скорости. Правда, я уже слышу шум машин на автобане. Однако если эти головорезы найдут еще и трупы, которые мы тут понаоставляли из-за бессонницы…

– Понял вас, – прервал его Роджерс. – Вы можете оставаться на проводе?

– Столько, сколько Джоди будет толкать мое кресло, – ответил Херберт. – А она до смерти устала.

– Передайте ей, чтобы держалась. – Роджерс запустил программу “Геолог”. – И вы тоже держитесь.

Генерал вывел на экран карту окрестностей Вунсторфа и посмотрел на местность между городом и озером. Она в точности соответствовала описаниям Херберта – сплошные леса и холмы.

– Боб, вы имеете хоть какое-то представление о том, где находитесь? Можете дать мне какие-то ориентиры?

– Майк, тут темно. Я даже допускаю мысль, что мы можем очутиться у мистера Д.Д. Корригана.

"Другая дорога Корригана”, повторил про себя Роджерс. Херберту не хотелось, чтобы Джоди узнала, что, возможно, они сбились с пути, и он употребил условное выражение.

– О'кей, Боб, – сказал генерал. – Мы дадим вам четкую привязку, кто где находится.

Маккаски все еще говорил по телефону с Интерполом, и поэтому Роджерс позвонил Стивену Вайензу сам. Тот сказал генералу, что, даже если учесть их возможности по усилению освещенности во время ночной разведки, спутникам НБР потребуется до получаса, чтобы точно засечь местонахождение Херберта. Роджерс подчеркнул, что на карту поставлены жизни Херберта и Джоди. Вайенз ответил, хоть и очень обеспокоенно, что все равно потребуется не меньше получаса. Генералу оставалось только поблагодарить его.

Роджерс принялся изучать карту. Херберт действительно угодил в самую глушь. И если он может слышать преследователей, маловероятно, что машина или даже вертолет смогут добраться до них вовремя.

Генерал посмотрел на Маккаски.

– У нас что-нибудь уже есть на этого полицейского?

– Работаем, – коротко ответил Маккаски. Работаем. У Роджерса всегда была аллергия на это слово. Он его ненавидел. Он любил, чтобы дело было сделано.

А еще он не любил сообщать неприятные известия людям, находившимся непосредственно на оперативной работе. Однако сообщить даже плохие известия было лучше, чем не сказать ничего, а потому он вернулся на линию.

– Боб, НБР пытается вас засечь. Может быть, нам удастся увести вас от противника. А пока мы все еще ищем полицейского. Но дело в том, что, даже если мы его и разыщем, похоже, вы не в том месте, куда было бы легко добраться.

– А то я сам не знаю, – откликнулся Херберт. – Повсюду только чертовы деревья да холмы.

– Не будет ли лучше, если вы обойдете преследователей с фланга?

– Не пойдет, – сказал Херберт. – Местность очень неровная, а по сторонам она, похоже, еще и каменистая. Нам приходится двигаться буквально ползком. – Он какое-то время помолчал. – Генерал? Если вам все-таки удастся отыскать Розенлохера, есть одна вещь, которую вы могли бы попробовать.

Роджерс выслушал импровизации Херберта. Предложение шефа разведки было поистине творческим, слишком хитроумным и вряд ли сулило успех. Однако за неимением вариантов оно стало их руководством к действию.

Глава 64

Четверг, 23 часа 28 минут, Тулуза, Франция

Встроенный шкаф в кабинете Доминика вмещал десять установленных в два ряда телевизионных мониторов местной системы наблюдения. До того, как здание начало трясти, он, сидя в своем кожаном кресле, спокойно следил за происходящим в коридоре и в компьютерном зале.

Наблюдая, как взламывалась его компьютерная система, он размышлял о глупости этих людей, позволивших загнать себя в угол. Он, пожалуй, даже отпустил бы их, не окажись они такими прыткими и не заберись они в секретные файлы. Способностей мисс Босуорт на это не хватило бы, значит, взлом произвел этот ее напарник. Доминик надеялся, что тот останется в живых. Ему хотелось бы нанять этого компьютерщика.

Доминик не обеспокоился даже тогда, когда французские коммандос зажали его “якобинцев” в коридоре. Он просто отдал распоряжение, чтобы остальные его силы в свою очередь окружили спецназовцев. Сегодня вечером в здании находились более полусотни “якобинцев”. Ничто не должно было помешать перезагрузке его игр.

Доминик оставался совершенно спокойным, пока не тряхнуло само здание. Его высокий лоб прорезали морщины, а темные глаза, в которых отражались изображения с телевизионных экранов, на мгновение прикрылись. С помощью встроенного в верхний ящик стола пульта Доминик переключился на камеры наружного обзора. Черно-белый экран, дававший картинку со стороны реки, был залит белым светом. Доминик подрегулировал изображение и принялся наблюдать за посадкой летательного аппарата с яркими навигационными огнями. Это был самолет с вертикальными взлетом и посадкой. На площадке для парковки автомобилей были разбросаны машины, мешавшие самолету приземлиться. Когда самолет завис футах в пятнадцати над землей, в его фюзеляже открылся люк. Оттуда раскрутились веревочные лестницы, и по ним вниз соскользнули солдаты. Натовские солдаты.

Губы Доминика сжались. Только НАТО ему не хватало. Что им здесь делать? – рявкнул он про себя, хотя ответ ему был известен. Новая очередная операция по его захвату.

Пока двадцать солдат выгружались на асфальт, Доминик позвонил Алену Буле. Бывший шеф парижской полиции ожидал в подземном тренировочном зале вместе с резервными силами “якобинцев”.

– Ален, вы следите за вашими мониторами?

– Да, месье.

– Похоже, НАТО не нашло ничего лучшего, чем напасть на страну, являющуюся его членом. Позаботьтесь, чтобы с ними разобрались, и дайте мне знать об этом на борт “Дерзкого”.

– Слушаюсь.

Доминик позвонил своему исполнительному директору.

– Этьен, как идет загрузка?

– “Концентрационный лагерь” уже прошел, месье Доминик. “Вешая с толпой” завершим к полуночи.

– Мне нужно, чтобы вы закончили раньше.

– Месье, мы вели предварительную настройку, но пришлось прятать программу из-за…

– Раньше, – отрезал Доминик и отключил связь. Затем он набрал номер пилота своего “лонгрейнджера” – вертолета дальнего действия.

– Андрэ? Я спускаюсь. Подготовьте “Дерзкого” к отлету.

– Слушаюсь, месье.

Доминик повесил трубку. Встав из-за стола, он оглядел свою коллекцию гильотин. В мерцающих отсветах телеэкранов они походили на призраков. Послышался выстрел, за ним последовали другие.

Невольно Доминику вспомнился Дантон, сказавший своим палачам, прежде чем его обезглавили: “Показывайте мою голову народу – она стоит того, чтобы ее показывать”. Даже если фабрику закроют, игры будут уже загружены, а он сам останется на свободе. Он отступит на одно из множества национальных или международных предприятий, созданных специально на случай, если понадобится укрытие. Завод пластмасс на Тайване. Его банк в Париже. Фирма по производству компакт-дисков в Мадриде.

Выключив телевизоры, он решительно направился из кабинета в сторону лифта. Он просто менял местонахождение своей штаб-квартиры. Велика потеря, если эта первая серьезная стычка уже сделает его в глазах соотечественников жертвой произвола властей.

Лифт доставил его к подземному переходу, который вел к посадочной площадке позади фабрики. Он ввел код в замок двери в конце коридора. Створки автоматически раздвинулись, и Доминик поднялся по ступенькам на площадку. Вертолет уже разогревался. Слегка пригнувшись под вращающимися лопастями, он прошел вдоль хвостовой части машины и запрыгнул с подножки в кабину.

– Полетели, – приказал он пилоту, оказавшись в просторном салоне и закрывая за собой дверь.

Кабина пилотов была слева от него. Кресло второго пилота пустовало. В пассажирском салоне сиденья с толстой обивкой располагались два ряда. Доминик уселся на переднем из них, ближе к двери. Нарастающий рокот, похоже, стряхнул с его лица бесстрастную маску. Оглянувшись назад на крепость, он злобно оскалился. Самолет НАТО начал двигаться к площадке, с которой они только что взлетели. При посадке он взметнул в воздух облако земли и песка. Натовские солдаты уже покинули стоянку.

Доминик увидел вспышки выстрелов в окнах и на территории здания.

Ему казалось, что над ним надругались. Солдаты представлялись варварами, разбушевавшимися в христианском храме, слепо круша все подряд. Ему хотелось крикнуть им: “Это выше вашего понимания! Я олицетворяю собой светлую судьбу цивилизации!"

Вертолет пролетел над рекой и, сделав вираж, направился обратно к крепости.

– Андрэ, что ты делаешь?! – удивился Доминик, стараясь перекричать рокот двигателя.

Пилот ничего не ответил, а вертолет стал снижаться.

– Андрэ? Андрэ!

– Ты сказал мне по телефону, – заговорил пилот, – что следил за каждым моим шагом. Но один мой шаг ты упустил. Когда я подошел к твоему пилоту и ударил бедного парня, сорвав на нем свой двадцатилетний гнев.

Рихард Хаузен обернулся и всмотрелся в лицо Доминика. Француз ощутил, как внутри него все похолодело.

– Я взлетел, чтобы освободить место для самолета, – пояснил ему Хаузен. – Теперь ты возвращаешься обратно, Жирар. Фактически на двадцать лет назад.

Какое– то мгновенье Доминик пытался найти достойный ответ. Но только мгновенье. Как и в Париже двадцать лет назад, всякая мысль о споре разбивалась о тот дух порядочности, который исходил от Хаузена. Как он сейчас ненавидел этого немца. Не меньше, чем тогда, когда тот защищал тех девчонок.

Теряя контроль над шатким равновесием между опасностью и чувством самосохранения, между страстью и разумом, Доминик с нечленораздельным мычанием бросился на Хаузена. Он схватил немца сзади за выбившиеся из-под шлема волосы и через спинку сиденья заломил ему голову.

Хаузен закричал, когда Доминик надавил сильнее, пытаясь сломать ему шею, и, отпустив ручку управления, стал цепляться за кисти француза. Вертолет моментально клюнул носом, и Доминик налетел на спинку кресла пилота, отпустив Хаузена, которого в свою очередь швырнуло на приборный щиток.

На мгновения потеряв ориентацию, немец постарался прийти в себя. Он отбросил с окровавленного лба забрало шлема, и ему удалось отыскать ручку управления.

Вертолет вышел из пике. Тем временем Доминик, скользнув за кресло пилота, поднял с пола упавшие наушники. Не сводя глаз с ручки управления, он набросил провод на шею Хаузена и стал его затягивать.