Текст книги "Смерть Кощея (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Тимофей Печёрин
Смерть Кощея

Инопланетные существа, обогнавшие нас в своем развитии на многие сотни тысячелетий, будут располагать техническими средствами, которые мы воспримем не как результат прикладной науки, а как что-то сверхъестественное, магическое.

Артур Кларк

1

– Ой! А это что такое? – воскликнула Валя, снимая с крючка вешалки один из обнаруженных в шкафчике металлических предметов на железных цепочках. – Прикольная штука…

Формой «штука» напоминала половинку груши, разрезанной по длине, размер имела несколько меньший – со среднюю сосновую шишку. Выпуклую, чуть поблескивающую, поверхность испещряли крохотные отверстия. Подобие микрофонной решетки.

– ЛНМ, – отчеканил я, последовательно указывая пальцем на каждую из соответствующих букв на дверцах шкафчика, – он же лингвистический нейросетевой модуль.

А затем не удержался. Подпустил в голос толику пафоса и добавил:

– То, с чем во многом связаны наши надежды. Устройство, которое позволит нам встать на ноги. Самостоятельно зарабатывать. А не клянчить гранты у чиновников и олигархов.

«Нам» – это я имею в виду Научно-исследовательский институт исторических наблюдений и прикладной темпорологии; сокращенно НИИИНиПТ. Где не последней величиной является мой научный руководитель. И где я, Алик Финистов, трудоустроен… кхе-кхе, пока в качестве лаборанта.

Знаю, на слух аббревиатура нашего учреждения звучит забавно. Вдобавок рождая букет незапланированных ассоциаций: и с не то кокетливым, не то строгим «ни-ни», и с умиленным «мимими», и с женским именем Нина и даже с именем же, но одного из трех поросят – Ниф-Нифа.

Да-да, честно! Когда, в последний День факультета мне довелось встретиться с бывшими однокурсниками, хотя бы один из них шутливо так изрек: «В Ниф-Нифе работаешь?» Подколоть решил, не иначе.

А я? А что я? Разве что в утешение себе могу припомнить, что в мире аббревиатур и прочих сокращений встречаются еще более чудные перлы.

Скажем, солидная организация под названием Центральный научно-исследовательский институт стоматологии и челюстно-лицевой хирургии в сокращенном варианте известен как ЦНИИСиЧЛХ. Попытавшись произнести эту аббревиатуру, не удивляйтесь, если вам скажут: «будьте здоровы».

А встретив жуткую, труднопроизносимую и неблагозвучную комбинацию букв ГУЗМОМОЦПСПИДИЗ, звучащую как имя хтонического монстра, рядом с которым Ктулху покажется безобидной домашней зверушкой – не пугайтесь! Это просто шифруется выполняющее благую миссию Государственное учреждение здравоохранения Московской области Московский областной центр по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями.

Ну да вернемся ко мне, Вале и ЛНМам.

– Лингвистический? – переспросила девушка, повертев загадочное устройство в руке, а затем повесив на шею на манер медальона. – Языки учить помогает? Переводить?

Быстро схватывает, это у нее не отнять! Еще в студенческие годы заметил за Валей данное качество. Она могла чего-то не знать – каких-то фактов или постулатов; в общем, чего-то, требующего зубрежки. Но, как альпинист за малейший выступ в крутом горном склоне, хваталась за ключевые слова. И благодаря интуиции быстро соображала. Входила, что называется, в тему. Сдав таким манером не один зачет.

Хотя в данном случае… как еще можно было интерпретировать название девайса на цепочке?

– Переводить, – подтвердил я, – но главное: по речи собеседника распознавать, на каком языке он говорит, и подобрать перевод.

– Даже так? – Валя посмотрела на меня с недоверием.

– Щас покажу, – решительно молвил я, – на примере. Слушай! Э-э-э… «Dura lex, sed lex».

– Сам дурак, – хихикнула девушка, – Дуралекс!

Последнее, придуманное ею на ходу, слово лично мне напомнило название марки презервативов. Но данной ассоциацией я само собой делиться не стал.

Тем более что следовало дать слово и ЛНМу. А тот и не заставил себя ждать.

– Закон суров, но это закон, – раздался мягкий, но в то же время какой-то механический, какой-то неживой голос. Раздался из вещицы, висевшей на шее у Вали, заставив девушку удивленно ойкнуть.

А после секундной паузы огласил перевод и для меня:

– Stultus a se, Duralex.

Злополучного «Дуралекса» воспринял, не иначе, как непереводимое имя собственное.

– Видишь, – пояснил я Вале, – по моей предыдущей реплике ЛНМ… хм, скажем так, понял, что я изъясняюсь на латыни. Поэтому перевел на латынь твою ответную фразу. А теперь, когда мы оба говорим по-русски, необходимости в его помощи нет, и модуль автоматически перешел в неактивный режим. Для экономии энергии.

– Кто тебе сказал, что мы оба по-русски шпрехаем? – девушка шутливо хмыкнула. – Лично я parle francais! Comprehensible?

– Говорю по-французски. Понятно? – отозвался ЛНМ, снова вступив в игру. Правда, как мне показалось, с небольшой, но задержкой. Озадаченный, видно, использованием сразу двух языков в одной фразе.

– Ну вот, – сказал я, – ты по-французски сказала, меня модуль распознал как русскоговорящего. И на русский твои последние слова перевел.

– Как звучит-то нехорошо: «последние слова», – не то с обидой, не то с иронией молвила Валя, – не дождетесь, мы еще повоюем…

После чего таки сподобилась и комплименту:

– Круто, в общем. Я про вещицу эту. Можно я ее пока поношу?

И сама уже потянулась за айфоном – сделать селфи.

– Носи, конечно, – отвечал я, хотя последний вопрос, вполне вероятно, был риторическим.

А затем добавил, ведь коль сам себя не похвалишь – никто не похвалит:

– Да уж. Иначе и не скажешь. Круто. Два года каторжного труда наших программистов в связке с лингвистическим отделом… что само по себе достойно отдельной песни.

Сам я в работе над ЛНМом не участвовал, как и весь наш отдел фактографии. Более того, к тому времени, когда я закончил универ, поступил в аспирантуру, а параллельно (по рекомендации научного руководителя) начал работу в НИИИНиПТе, разработка лингвистического нейросетевого модуля уже приближались к завершению. Но коль работал я не в вакууме, то был в курсе и этого грандиозного проекта – помимо прочего, сильно облегчившего наши экспедиции.

– У тех же лингвистов, если им верить, аж мозги закипали, когда они закономерности словообразования выводили, – рассказывал я, – особенно с древними наречиями парились… коптским, арамейским и тэ пэ. Привлекали даже наработки лингвофриков, представляешь! Ну, для пущей репре… репле… репре-з-зентативности анализируемой выборки. Не всех, конечно. Многое пришлось вычищать. Ведь эти ребята нередко противоречат друг дружке.

Я не стал говорить, сколь напряженными сделались отношения участников проекта, причем с обеих сторон. И, разумеется, не упомянул, какими любезностями они успели обменяться за время совместной работы. Что лингвисты («бестолковые гуманитарии с кашей в голове и не понимающие элементарных вещей»), что программеры («нудные гики, изъясняющиеся на смеси марсианского с нижегородским и новояза»).

– А теперь понимаешь? – подвел я черту под рассказом о ЛНМах. – Если удастся коммерциализировать это изобретение, и мы будем в шоколаде, и переводчики станут не нужны. Что обычные, что электронные. Промышленный прототип уже создан, осталось выпуск наладить. Только…

Я вздохнул.

– …боюсь, Гуглу с Яндексом это не понравится. Ну, что мы хлеб у них отнимаем.

– Чего это вдруг? – Валя посмотрела на меня вроде по-доброму, но как-то снисходительно, как на ребенка, сказавшего какую-то глупость. – Переводчики что у того, что у другого доступны бесплатно. То есть, «хлеба», как ты, говоришь, с них никакого. А гаджеты на том же Андроиде гугловском люди не перестанут покупать из-за того, что одна из функций реализована в каком-то другом устройстве. Как говорится, одно другому не мешает.

Затем, пару мгновений подумав, лобик поморщив, добавила:

– Кто с носом останется, так всякие курсы ускоренного изучения иностранных языков. Преподы, которые там кормятся… авторы учебных пособий. Вот им действительно не понравится, что учить теперь ничего… и никого не надо. Что достаточно просто повесить на шею какую-то электронную фиговинку… не в обиду будет сказано. Вот эти ребята и впрямь могут помешать внедрению вашего ЛНМа в обиход. По крайней мере, попытаются.

Все-таки восхищает меня Валина сообразительность, что и говорить! Умеет, что называется, зреть в корень. Поражая тех, кто пленен двумя злодейками – суетой и рутиной, и у кого потому замылены глаза. Поражая еще и тем, что менее всего ждешь не то что мудрого суждения, но хотя бы проблеска мысли из уст девушки с подобной внешностью. Сиречь натуральной блондинки с великолепной фигурой и пухлыми, блестящими от помады губами, а также аж двумя узорчатыми тату – на плече и на ноге. Этими художествами Валя еще обожает пофорсить в жаркую погоду.

И… никакая она не Валя, кстати. Я имею в виду, не Валентина и не Валерия. То ли для прикола, то ли то было первым, что пришло им в голову, но родители нарекли ее Василисой. Именем вычурным и старомодным, которое она ненавидела, кажется, еще со школы. Поэтому на курсе, например, по ее убедительной просьбе мы сокращали имя девушки… нет, не до Васи, конечно. Но кто до «Вали» (как я), кто до «Лиски».

Последний вариант, кстати, ей больше нравился. Из-за ассоциации с, несомненно, красивой (и, что ценно, не глупой) лесной зверушкой. В честь нее Валя… привык называть ее так, в Инстаграме зарегистрировалась под ником Foxxxxxy.

Сколько именно «иксов» при этом было использовано, сходу не скажу, но обойтись без такого количества было нельзя, коль вариант с одним «x» оказался занят.

И да. Пожалуй, это единственный профиль в Инстаграме, который мне не лень регулярно просматривать.

Хотя иные снимки, конечно, лучше б не видеть. Как раз такой случай, когда меньше знаешь – крепче спишь. Не мучаясь хотя бы от ревности.

Впрочем, даже без фоток я понимал: девушка с такой внешностью почти наверняка не будет одинока. А я не настолько самоуверен, чтобы думать, будто являюсь единственным ее кавалером. И не столь наивен, чтобы решить, что айфон или недешевая сумочка куплены на собственные Валины деньги. На зарплату в цветочном салоне, ага!

И не с зарплатой лаборанта, само собой, делать такие подарки. Увы, и mea maxima culpa!

Зато мне, именно мне, доступно то, о чем и мечтать не смеют другие поклонники Вали. Все эти «золотые мальчики», сорящие родительскими деньгами. То, что могу предложить ей я, тупо за бабло, не тобою заработанное, не купишь.

Именно за этим я устроил Вале эту экскурсию. Улучив момент, когда большинство сотрудников нашего отдела либо смотались на очередную конференцию, либо ушли в отпуск. Вашего покорного слугу оставив, что называется, за старшего. Единственным (!) сотрудником на весь наш этаж.

Осталось надеяться, что экскурсия, мною предпринятая, впечатлит Валю не меньше, покажется круче, чем модный аксессуар в подарок или ужин в дорогом ресторане. Особенно финальная, запланированная мною, часть этой экскурсии.

Если Валя не очередная из миллионов красоток-пустышек – то наверняка впечатлит.

А что она не такая, лично я понял давно. Говорил уже.

2

Гардероб девушку заинтересовал гораздо меньше, чем тот же ЛНМ.

Я имею в виду целую комнату, где вдоль стен развешаны предметы одежды разных времен и народов. Кольчуги, римские тоги, рогатые шлемы викингов, одеяния придворных дам. А также полный – с высоченными ботфортами, шпагой и шляпой с пером – комплект обмундирования французского мушкетера (привет Дюма!); кафтан, в каких щеголяли стрельцы времен Ивана Грозного, белый шелковый восточный наряд в комплекте с огромной чалмой. И все такое прочее.

Поначалу, конечно, глаза у Вали разбегались, когда она переступила порог гардеробной комнаты, а я с возгласом «Вуаля!» включил свет. Но продержался такой эффект несколько секунд, не более. Вопреки моему ожиданию, девушка не кинулась облачаться… ну, к примеру, в древнегреческую тунику, довольно-таки короткую. Ну, или хотя бы в платье времен королевы Виктории. Облачаться, позировать для фронтальной камеры своего пресловутого айфона. Ну и для меня заодно.

Вместо этого она оглянулась на меня с недоумением и выражая на лице немой вопрос: «Ну и зачем все это?»

– Зачем это? – следом высказала она тот же вопрос вслух.

– Маскировка, – пояснил я, – чтоб не выделяться… ну, нам с коллегами. Во время экспедиций. Не привлекать к себе ненужного внимания. Не мне тебе объяснять, как изменчива мода. Причем тот, кто выглядит странно, воспринимается как чужак, не внушает доверия. А у многих народов слова «чужак» и «враг» даже в наше цивилизованное время считаются синонимами. Что уж говорить о темном прошлом.

Валя вновь посмотрела на коллекцию разновременных костюмов, имевшихся в распоряжении фактографического отдела НИИИНиПТа. Вернее, покосилась, насупленная. То ли не до конца понимая, то ли, к примеру, доспехи рыцаря-тевтонца по соседству с белогвардейским мундиром просто оскорбляли ее чувство гармонии.

А я продолжал:

– Вот, к примеру, в древней Греции и Риме не носили штанов… если помнишь. Зато без них не ходили далеко не добрые северные соседи – галлы, германцы. Называемые варварами. Соответственно, любой из наших, появившись на улице Рима или Афин в любимых джинсах, наверняка будет принят за варвара. И получит все подобающие почести… вплоть до процедуры, на юге известной как «секир-башка».

Или другой пример. В средневековье… да, впрочем, и в последующие несколько веков среди женщин добропорядочных было принято просто-таки укутываться в тряпки. А демонстрация обнаженной кожи считалась признаком девицы легкого поведения… не в обиду будет сказано.

При последних словах Валя перевела еще более насупленный взор на собственные, укороченные до колен, джинсы. Затем на загорелые голени, на ступни в босоножках.

– Что до леди Годивы, кстати, – продолжал я разливаться соловьем, – то она так и остается не более чем легендой. Даже мы ее не смогли найти… добыть хоть какие-то документальные свидетельства, кроме, собственно, той прохладной истории. А в реальности даже в шортах девушки решились прогуляться по городу только в тридцатые годы прошлого века. Представляешь! Менее ста лет назад! Да и то спровоцировали ДТП, ибо привлекли к себе внимание водителей-мужчин.

Наконец, обескураженная Валя снова подняла глаза. И глядя на меня, произнесла растерянным полушепотом:

– Так вы… что, правда? Во времени путешествуете? В прошлое, в будущее?

Про то, чем занимается наш отдел – и на чем держится деятельность всего института – я говорил и ранее. Еще до экскурсии. Но Валя либо пропустила мимо ушей, либо не восприняла тогда мои слова всерьез.

Зато теперь!.. Уж теперь-то факт будет, что называется, налицо. Не зря мы зовемся фактографическим отделом! Теперь-то Валя не сможет упрекнуть меня в том, что я говорю неправду. Как и просто отмахнуться.

– Только в прошлое, – молвил я с подчеркнутой скромностью, – будущее же нам недоступно, потому что… его нет. Да-да, не делай удивленные глаза и не спеши спорить. Оно как мнимая величина в математике. Нечто, не имеющее реального воплощения, но принимаемое в расчет… при сильной идеализации… или просто в абстрактных выкладках.

– Погоди, – вроде готовая признать возможность путешествия во времени, Валя все еще сохраняла недоверчивость, но теперь направила ее на поиск логических нестыковок, – вот вы перемещаетесь в прошлое, но потом возвращаетесь в наше время, так?

Я кивнул, и девушка продолжила:

– Но разве это возвращение – относительно эпохи, в которой вы гостили – не является перемещением в будущее?

– И да, и нет, – пояснил я, – возвращение – отдельная операция, равносильная возврату в исходную точку, и осуществляется не машиной времени, а отдельным устройством. Компактным и удобным для транспортировки… в карман легко помещается. Лично я называю его пультиком… ну, он на пульт от телевизора похож.

Перед запуском машины времени следует этот самый пультик активировать, чтоб запомнил время и координаты точки, из которой мы отправились в прошлое. А уже в прошлом, при нажатии соответствующей кнопки открывается канал в пространстве-времени между прошлым и исходной точкой. Через него-то мы возвращаемся.

Тут можно провести аналогию с кораблем, опускающим под воду специальную капсулу на тросе. С водолазом, например. Или просто со съемочным оборудованием. С помощью этого же троса корабль может вернуть капсулу обратно на борт. То есть, относительно дна морского – поднять. Но он не может ее поднять выше уровня самого моря. Так же и машина времени с пультиком на пару не способны переместить в точку пространства-времени, никакими приборами не зафиксированную.

– Понятно, – протянула Валя, закатив глаза.

А затем вскинулась, осененная и просто преисполненная энтузиазма.

– То есть у вас машина времени действительно есть?! – затараторила она, сверкнув очами. – В самом деле? Так это же крутяк! Покажешь?

– А то! За этим сюда и привел, – не стал скрывать я, – и покажу, и… в деле ее испытаешь.

– Кр-р-руто! – выдохнула девушка. И вслед за мной направилась в зал, из которого мы с коллегами совершаем экспедиции в прошлое.

Помещение это было площадью более сотни квадратов. И, собственно, машина занимала лишь небольшую ее часть, представляя собой полупрозрачную цилиндрическую кабинку наподобие душевой. Видел я такую в одной гостинице. Все же остальное пространство занимала разнообразная аппаратура: для замера температуры, давления, электростатического поля, концентрации потенциально опасных примесей в воздухе. Аппаратура для фото– и видеосъемки, генераторы автономного электропитания, кондиционеры. Ну и, разумеется, бухты проводов.

И все равно свободного места оставалось немало. Столь важную машинерию было бы кощунством заставлять ютиться в тесноте. Скорее уж мы, человеки, потеснились бы ради нее.

– А вот еще что интересно, – проговорила Валя, – вы вот перемещаетесь, совершаете в прошлом какие-то действия. Ну, хотя бы дышите и едите. А «эффекта бабочки» не боитесь? Временного парадокса, изменяющего ход истории?

Этого вопроса я ждал и был рад ему, как радуется ленивый студент, вытянув на экзамене один из немногих билетов, по которым он знал, что ответить.

Не задержался с ответом и ваш покорный слуга.

– Нет, Валь, это фантастика, – почти повторил я затертую фразу из рекламного ролика, – да и не логично, если уж на то пошло. Не может следствие возникнуть раньше причины. Настоящее прямо следует из прошлого, никак иначе. Проще говоря, мы уже живем в той реальности, в прошлом которой раздавили всех бабочек, которых могли раздавить. Что бы мы ни сделали в прошлом, все это уже отразилось на дне сегодняшнем.

– Хм… вот как, – проговорила Валя с легкой задумчивостью в голосе, – каким-то… фатализмом, что ли попахивает. Типа все предопределено…

– Не все, – не удержавшись, возразил я, – в нашем распоряжении будущее. Раз его еще нет, можно считать завтрашний день чистым листом бумаги. И рисовать на нем что захочешь… и что угодно делать. Что до прошлого… один мой коллега даже опыт поставил. Переместился на месяц, чтобы краской написать большими буквами «Привет!» на дорожке в парке. Там, где, как он точно знал, никакой надписи не было.

– И что? – спросила любопытная Валя.

– Ничего, – было ей ответом, – в смысле, никакой надписи сделать так и не сумел. Притом, что акцию свою предпринял рано утром, когда народу в парке не было.

– Тогда почему?..

– А потому, Валь, что внезапно появился полицейский патруль, и бедняге пришлось спешно ретироваться. Оставив свою хулиганскую затею. При этом не успел ни мазка сделать – раз, и удрать, не попавшись – два. То есть, состава преступления не было, никто его не задержал, не оштрафовал. И не стал, что хуже всего, устанавливать личность. Соответственно, экспериментатор наш незадачливый не подставил себя прошлого. Не доставил себе же никаких неприятностей. А если бы неприятности с полицией были, он бы запомнил. Ну да ладно.

Я галантно подхватил Валю под локоток.

– А теперь, не соблаговолите ли, мадемуазель, совершить со мной небольшую прогулку в одну из темных и диких эпох мировой истории?

– Спрашиваете, сударь, – в тон мне, но с игривыми нотками произнесла девушка, – соблаговоляю. Не заглянуть ли нам, сударь, к почтенным господам динозаврам?

– Ой, нет, – я мигом стушевался, – увы. Но нашей машине доступно только время существования на Земле человека разумного. Интервал в тысячи лет… но не в миллионы. На миллионы то ли энергии не хватает, то ли вычислительных мощностей.

– Ну-у-у тогда… – протянула слегка разочарованная Валя. И выжидающе уставилась на меня. А ты, мол, что предлагаешь?

– Ты еще подумай немножко, – только и смог сказать я, – и я тоже. А мне пока нужно кое-куда сходить… кое-что взять.

Вернулся с таким же, как у Вали лингвистическим нейросетевым модулем на шее, а также… с мечом. Настоящим: стальным и достаточно острым, чтобы оставить без значительной части крови и некоторых частей тела какого-нибудь злоумышленника, захоти он причинить нам с Валей вред.

Пока, правда, меч висел себе в ножнах, прикрепленных к ремню. Но незаметным оттого отнюдь не был.

– Ух ты! – воскликнула Валя, увидев меня при оружии.

– Ну, мало ли, – лаконично, как подобает герою, пояснил я необходимость прихватить меч с собой.

– Так ты и пользоваться им умеешь? – девушка смотрела на меня одновременно радостно и удивленно. Как дети на фокусника, из шляпы которого внезапно вылетела птица.

– Обижаешь, Валь, – были мои слова, – я ж, вообще-то в исторических реконструкциях участвую. Со студенчества еще. Даже как-то раз тебя брал на сходку. Забыла?

– Помню, – отвечала Валя, – я еще платье подлинней надела, чтобы выглядеть… ну, более-менее средневеково, как вы. Только… я думала, у вас это типа игра такая. А в реальном бою…

– Ты путаешь с ролевиками, – терпеливо возразил я, – эльфоорками всякими. Те действительно… машутся деревянными мечами, да так бестолково, что даже средневековый крестьянин с вилами их бы в два счета сделал. А у нас с парнями из клуба и оружие настоящее, и доспехи.

Затем добавил – с нотками скромности:

– Меж ними я, конечно, зауряд. Сам ковать мечи не умею, а эту штуку выменял на смартфон. И, кстати, в нашем отделе я не один такой. Нас несколько, реконструкторов, здесь техниками и лаборантами числятся. И в экспедициях одного-двух научных сотрудников, как правило, сопровождают хотя бы три таких техника-реконструктора. При оружии, ессно.

– И при доспехах? – спросила Валя, оглядев меня с ног до головы и отмечая, что если не считать меча, я по-прежнему выгляжу вполне современно.

– Вообще да, – отвечал я, – но если ты имеешь в виду, что нам тоже надо переодеться, то я такой необходимости не вижу. Те костюмы – они для длительного пребывания в прошлом. А если мы хотим лишь ненадолго туда заглянуть, то переодеваться ни к чему. Не успеем сильно засветиться и проблем огрести. Это, во-первых. А во-вторых… меч я взял просто как оружие, которое в любое время лишним не будет. Тогда как одежда та…

Я махнул рукой в направлении выхода из зала, коридора и гардероба.

– …каждый костюм – на конкретную эпоху. С каковой, как я понимаю, ты так и не определилась.

Валя отрицательно помотала головой.

– Тогда я… чего-нибудь… сейчас предложу, – проговорил я, открывая дверцу в кабине машины времени, пропуская вперед девушку и проходя внутрь сам.

Существовали и другие причины, по которым мне не хотелось тратить время на переодевания. Кто-нибудь из сотрудников мог за это время вернуться. Или коллеги из других отделов наведаться. И за присутствие посторонних в святая святых института по головке бы меня не погладили.

Кроме того, если хотя бы кольчугу надеть, это не только сделает меня более защищенным. Но и добавит к моей массе почти десяток килограммов, которые придется на себе таскать независимо от того, столкнемся мы с какой-нибудь опасностью в прошлом или нет.

Нет, я, конечно, не хлюпик и не лентяй. Тем паче, в тех же экспедициях пренебрегать доспехами не позволяет начальство. Но и отягощать себя без нужды я не люблю. Так что предпочитаю одеваться, по возможности, чем легче – тем лучше.

И наконец, я действительно не мог предложить, в какую эпоху, и в какую точку земного шара отправиться. Ну не было у меня особых предпочтений. Что рыцарский турнир где-нибудь в Нормандии, что бои гладиаторов, что один из балов, воспетых литературными классиками – все для меня было едино. По-своему привлекательно, но какого-то трепета особого ничего из перечисленного не вызывало. Уже не вызывало.

Потому, как никогда прежде я понимал буриданова осла с его неразрешимым выбором.

Более того. Склонившись над пультом настройки машины времени, я поймал себя на мысли, что не так-то просто на самом деле эту настройку выполнять… самому. Не наблюдая за более грамотным коллегой. Выбирать широту, долготу, время назначения, положение над уровнем моря.

Причем в управлении эта байда оказалась трудновата. Не то же самое, что мышкой на компьютере в иконки тыкать или пальцем по экрану смартфона водить. Опыт нужен. Опыт! А с первого раза я только и сумел, что питание включить да пульт активировать. Ну и еще не забыл про заветный пультик для возвращения.

– Дела-а-а… – протянул я, шаря взглядом по рядам кнопок. Не зная, с какой начать и чувствуя себя персонажем басни «Мартышка и очки».

А потом глаз зацепился за большую круглую черную кнопку, обрамленную надписью «мне повезет» – и растерянность мою как рукой сняло.

Эта заветная кнопка перемещала пассажиров машины времени в произвольную эпоху (в пределах доступного диапазона, понятно) и в случайное же место на поверхности планеты. Причем, что примечательно – всегда на сушу и на твердую почву под ногами.

Объяснить такие поблажки со стороны госпожи удачи оказались не в силах даже доктора наук, но факт оставался фактом: ни разу никто, воспользовавшийся кнопкой «мне повезет» не плюхался в океан и не падал в пропасть. То есть надпись под кнопкой, в общем-то, себя оправдывала – пользователи данной опции не могли пожаловаться на невезенье.

Насколько помню лекцию-инструктаж, когда меня, новичка впервые познакомили с нашим чудом техники, кнопку «мне повезет» добавили, когда машину времени еще только испытывали. Для облегчения тестирования… ну, по крайней мере, на первом его этапе, когда следовало убедиться в самой работоспособности и надежности механизма перемещения во времени.

Перемещений этих самых тогда предпринималось великое множество. А возможность случайного выбора пункта назначения избавляло от необходимости ручной настройки. И тем экономило контрольной группе уйму времени.

Теперь же опция «мне повезет» обещала сэкономить немало времени вашему покорному слуге.

– Придумал! – провозгласил я, оторвавшись на миг от панели управления. – Выбирать необязательно. Машина времени позволяет переместиться в случайное место и эпоху. Вот, с ее помощью. Видишь эту кнопку? А не понравится, так всегда сможем вернуться.

На последних словах я еще поиграл в руке пультиком для возвращения. Как бы напоминая, с помощью чего мы это сделаем.

Нельзя сказать, что предложение довериться слепому случаю Валя восприняла с энтузиазмом.

– А нас не занесет… случайно на поле какого-нибудь крупного сражения? – нахмурившись, вопрошала она, сделавшись в тот момент похожей не на привычную Валю-Лиску-Foxxxy, а на заучившуюся зануду. – Марна, например. Курская дуга. Халхин-Гол. Вокруг на километры – грохот канонады, очереди стрекочут, танки прут. Снаряды летают и разят без разбору. Не больно-то много толку от твоего меча будет.

– Блин! – я даже обиделся, почувствовав себя донельзя недооцененным. – Ну, наверное, я не такой дурак, чтобы с мечом против танка выйти. Не боись, если такая пьянка пойдет… с танками и снарядами, я сразу достаю пультик и нас оттуда выдергиваю. На него больше рассчитываю. Это, во-первых. А во-вторых…

Я воззвал к математическим знаниям, которые даже мне, историку, пришлось подтянуть в аспирантуре и за время работы в НИИИНиПТе.

– …во-вторых, вероятность попадания в такой «котел» равна площади театра боевых действий, отнесенной к площади всего земного шара… ну или хотя бы суши, помноженная на длительность сражения, отнесенную ко всей продолжительности истории человечества. То есть, ноль, запятая, и хренова туча нулей до ближайшей, отличной от нуля цифры. Пренебрежимо мало, короче.

Еще… хм, вроде надо эту цифру на общее количество таких крупных сражений помножить. И тогда… ну, возрастет она на порядок. Может, на два. Парой ноликов за запятой меньше. Но все равно останется пренебрежимо малой.

Такая вот она сложная и многогранная, эта штука – научная деятельность. Даже на стадии кандидатской диссертации. Целая свора разнородных дисциплин сводится в одну упряжку. То ли еще будет, когда (и если) я в доктора наук нацелюсь!

– Что до меча, – подытожил я, – то я его не супротив танков и артобстрелов беру. А на случай, если мы попадем в какое-нибудь на первый взгляд мирное место. Но где, тем не менее, можно нарваться на плохих людей.

В ответ Валя лишь молча пожала плечами и больше не спорила. Ладно, мол, ты мужчина, тебе и флаг в руки, и электричку навстречу.

Я же, дабы не терять больше времени, ткнул пальцем в круглую черную кнопку.

Не было никаких пиротехнических, шумовых и прочих спецэффектов, какие страсть, как любит Голливуд в соответствующих сценах. Просто окружавший нас интерьер – цилиндрическая полупрозрачная кабина машины времени, панель управления с кучей кнопок, проглядывавший сквозь стены кабинки зал – поблекли и исчезли. Словно выцвели. А сквозь них, как изображение при проявке обычного, нецифрового снимка, проступили совсем другие виды.