Текст книги "Основатель 5 (СИ)"
Автор книги: Тимофей Кулабухов
Соавторы: Сергей Шиленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9
– А вот и мой герой, – сказала она, слегка усмехнувшись, но тут же поморщилась от боли, которую вызвал этот смешок. – Я перед тобой в неоплатном долгу, Алексей Сергеевич.
– Не думаю, что ты сможешь мне чем-то отплатить, – сказал я, присаживаясь на табуретку рядом с её кроватью. Старался говорить мягко, но без лишних сантиментов. – Особенно теперь, когда ты, так сказать, без деревни осталась. Твой главный актив, можно сказать, тю-тю.
– Я её верну, – ответила она, тяжело вздохнув и откидываясь обратно на подушки. Голос звучал устало, но с упрямыми нотками. – Когда-нибудь обязательно.
– Извини, что беспокою так скоро, но мне бы хотелось знать, что там, чёрт возьми, произошло. Только что твоя деревня стояла себе спокойно, а в следующий миг бац! И её уже штурмуют какие-то повстанцы. Как так вышло? Прям рейдерский захват в стиле девяностых.
Стенька Разина издала долгий протяжный вздох, полный горечи.
– Алексей, я почти уверена, что в моей деревне завёлся провокатор. Настоящий такой профессиональный смутьян.
– Провокатор? – переспросил я, нахмурившись. Это слово мне не понравилось, и оно пахло серьёзной операцией.
– Именно. Кто-то, кто пришёл с одной-единственной целью поднять бучу, замутить воду. Этот кто-то нашептал Горазду на ухо все нужные слова, чтобы тот окончательно слетел с катушек. А потом мой от природы харизматичный, но не слишком дальновидный заместитель счёл уместным взбаламутить всю деревню, натравив их на меня из-за моего якобы «никудышного руководства». Классическая схема, разыграно как по нотам.
– Э-э-э-э-э…. Горазд твой зам? – спросил я. – Странно. Горазд, когда я с ним говорил, выглядел так, будто он твоё имя и весь твой род ненавидит всеми фибрами души. Прям кушать не мог, так люто ненавидел.
Стенька снова вздохнула и медленно покачала головой. Видно было, что ей тяжело об этом говорить.
– Поддельные документы, друг мой. Чистой воды фальшивка. Провокатор притащил «доказательства», свидетельствующие о том, якобы моя семья давным-давно отжала власть у прадедов Горазда. Когда мне показали эти, с позволения сказать, «улики», я сразу поняла, что это липа. Но Горазд к тому времени уже был обработан, его конкретно накрутили. Да и зимний саботаж с дровами не сильно помог моей репутации. Когда у нас посреди ночи исчез весь запас древесины, и народ начал замерзать, это стало последней каплей.
– Провокации, фальшивые документы, саботаж… – пробормотал я, складывая два и два. Картина вырисовывалась не самая радужная. – Звучит так, будто какой-то Избранник очень хотел доставить тебе кучу неприятностей. И, похоже, своего добился.
– Нет, Алексей Сергеевич, это звучит так, будто Шилово хочет сделать Разино, или как там теперь назовут эту деревню, своим вассалом. Это же простая тактика, как дважды два. Внедряешь смутьяна, провоцируешь смену режима, что автоматически аннулирует все предыдущие союзы, а потом «гарантируешь» безопасность новой деревне, подминая её под себя, – объяснила Стенька. Видно было, что она в этих политических играх разбирается не хуже моего. – Я видела, как такое проворачивали пару раз с деревнями, которые не имели своего Избранника. Дешёвый способ подгадить соседней силе, такой, как ты, например, и расширить своё влияние.
Теперь настала моя очередь вздыхать. Кажется, я вляпался в историю похлеще, чем предполагал.
– Я смутно припоминаю, что такое «вассализация». Можешь на пальцах объяснить, что это значит? А то у меня в голове пока только «отжать бизнес» и «недружественное поглощение».
– Если по-простому, то это означает, что деревня, по сути, становится частью владений и находится под контролем Шилово. Деревня сохраняет некоторую автономию, но платит налоги и поставляет рекрутов в армию Шилово. Иногда это может стать форменным рабством, а иногда избавлением от него, – пояснила Стенька. – Всё зависит от того, кто твои соседи, и кто твой новый правитель. Ну, ты понял. Как повезёт.
Всё начинало потихоньку вставать на свои места. Сияна (рабочая версия пока что за неё) подослала провокатора, чтобы устроить в Разино переворот. Это давало ей возможность на время взять новую деревню под свой контроль, а затем объявить её вассалом и превратить, по сути, в свою собственность. Она явно знала о моей дружбе со Стенькой и о наших торговых связях. Но каков её мотив? Зачем ей понадобилось брать под контроль соседнюю со мной деревню? Чтобы перекрыть мои торговые пути? Или чтобы иметь плацдарм поближе, дабы следить за мной? Чёрт его знает. Вариантов масса, и один другого хуже.
– Ну и какой у нас план, Алексей Сергеевич? – спросила Стенька, с надеждой глядя на меня. – Пошлёшь своих головорезов, чтобы они там всех построили и вернули мне мою деревню? Ну, типа «маски-шоу» устроишь?
– Боюсь, что не могу, – ответил я, разводя руками. – Гарантия, которую дало Шилово, не позволяет мне атаковать мятежников Горазда, не спровоцировав прямого военного ответа от Сияны. А никто из моих союзников не заинтересован в том, чтобы ввязываться в войну весной, когда посевная на носу.
При этом у неё ещё союз с Германом, который представляет собой самую большую военную силу в регионе после падения Лекса Лютого. Правда, я и сам с ним дружу… Но даже Герман Дурнев с его разрастающимися городами и неутолимой жаждой битв сейчас бы не пришёл мне на помощь. Его «империя» в последнее время так разрослась, что ему пришлось поумерить свой воинственный пыл и заняться внутренними делами. Логистика, управление, налоги – всё это требует времени и ресурсов.
– Так что… – она немного запнулась, и я увидел неподдельную скорбь в её глазах. – Это всё? Я… я в пролёте?
Я снова развёл руками, показывая, что понятия не имею, что делать.
– Извини, Стенька. Я тебя спас, вытащил буквально с того света, но это, пожалуй, лучшее, что мог сделать в данной ситуации. Если хочешь вернуть свою деревню, тебе придётся самой что-то придумать. Я не могу позволить себе сейчас никаких трений с Шилово. У меня и так с ними отношения… мягко говоря, не очень. А после этого инцидента они вообще могут мне кислород перекрыть.
– Моя деревня приносила тебе немало золота между прочим, – проворчала она, явно не желая сдаваться. – Тебе что, деньги не нужны? Твой КПД от этого точно не вырастет.
– Боюсь, что я потеряю гораздо больше, если Шилово перекроет мне свои границы. Тогда придётся строить совершенно новые дороги, так как границы Сияны теперь расширились и перекрывают старые пути. К тому же она может начать трепать нервы моим караванам, пока я не сдамся. Твоя деревня, конечно, приносила мне приличный доход, спору нет, но я не могу позволить себе потерять контроль над своими основными маршрутами поставок. Это уже вопрос выживаемости моего бизнеса, понимаешь?
– Понимаю, – сказала она и, откинувшись на спину, уставилась в потолок. В её голосе больше не было ни надежды, ни обиды, только глухая усталость. – Что ж, Разиным не привыкать начинать всё сначала. Продашь мне немного своей земли?
– Для новой деревни? – удивился я. Не ожидал от неё такой прыти.
– Нет, для военного лагеря. Для наёмников, которых я собираюсь нанять, – ответила Стенька с неожиданной твёрдостью в голосе. – У меня припрятано немного деньжат как раз на такой случай. Чёрный день, так сказать, настал.
– Не уверен, что война – лучший выход в данной ситуации, – осторожно заметил я.
– А это уже не тебе решать, Алексей Сергеевич, – отрезала Стенька. – Я верну свою деревню, чего бы мне это ни стоило.
Ну, Стенька Разина, несмотря на все свои, так сказать, «сетапы» и «фейлы», и правда, как выяснилось, держала где-то в глубине Елового Леса нехилую такую заначку.
Не золотишко там какое-то банальное, а целый схрон артефактов, припрятанных ещё её предками.
Одна ходка на аукцион в Манск, и она вернулась с достаточной котлетой, чтобы выкупить у меня небольшой, пустующий пока участочек землицы, да ещё и нанять сотню наёмников.
Хрен его знает, выгорит ли у неё что с теми головорезами, но Ираида мне строго-настрого (прям рыкнула, блин!) велела в это дело не лезть.
Мол, миссия доброй воли, никаких больше инцидентов, а то весь наш хрупкий мирный процесс пойдёт по одному известному месту.
Так что хотя судьба Разино на тот момент висела на волоске тоньше некуда, мои руки оказались связаны по полной программе. Я, короче, вообще ничего не мог предпринять, пока хоть как-то не восстановлю диалог с Сияной из Шилово. Надежда, конечно, умирает последней, и, может, со временем мы все вместе мирно, как цивилизованные люди, разрулим эти непонятки. Было ли это всё одно гигантское недоразумение, или кто-то реально копал под меня, я, честно, без малейшего понятия. Но одно ясно, как божий день: мне кровь из носу нужно срочно заручиться поддержкой сил, окружающих Шилово, в этом намечающемся конфликте. Иначе пиши пропало, сожрут и не подавятся.
* * *
Серхан Демир, чей городишко находился всего-то в каких-то двадцати милях от Шилово, в политику не лез, сидел тихо, как мышь под веником, и прямым текстом заявил, что дела других государств его не колышут.
Единственное, что удерживало нас в рамках, ну, скажем так, приятельских отношений, это наши торговые связи да тот факт, что он всё сильнее подсаживался на мои алхимические ингредиенты.
Его заказы, блин, росли с каждым месяцем, как на дрожжах, и он, по ходу, уже не мог без них, как наркоман без дозы.
Златоград, тот вообще сейчас не в том состоянии, чтобы ввязываться в какие-либо военные авантюры, так что на нём можно смело ставить крест. Оставалась, по сути, одна реальная деревня, из-за которой стоило напрячь булки. Волчково.
Госпожа Анна Вульф управляла своим городом весьма недурно, и за последние месяцы он заметно так расцвёл. Я, помнится, замутил с её деревней несколько торговых сделок, так, по мелочи, но вот лично с ней так и не пересекался.
Единственный наш, так сказать, контакт – это короткий обмен любезностями, когда она поддержала мои меры по окончательному разоружению Лекса Могучего. И всё. Несмотря на эту поддержку, держалась она со мной холодно и отстранённо, как снежная королева, ёпрст. А тут ещё долгая зима (чтоб её!) помешала мне к ней наведаться, попытаться как-то растопить лёд, наладить, так сказать, культурный обмен.
Я был, в принципе, довольно уверен, что с моим текущим уровнем дохода и ресурсами, которые качал с торговли, вполне смогу потягаться с Сияной, если она вдруг решит начать кошмарить мою торговую сеть.
Ну, вроде как в случае открытой конфронтации.
Однако если Волчково влезет в войну на стороне Сияны… Вот тогда-то я окажусь в очень, очень неприятной, чтоб не сказать, заднице. Её город стоял гораздо ближе к моему новому Светлограду, чем град Весёлый. А кто, скажите на милость, откажется от халявной недвижимости на берегу моря? В конце концов, Светлоград пока что беззащитен, как новорожденный котёнок. Она могла просто войти туда маршем и взять его практически без сопротивления…
Размышляя о настроениях госпожи Анны Вульф, я мельком глянул на трекер экспедиции в Стратегической карте. Пятый день. Оставалось ещё пять долгих дней, прежде чем мои орлы вернутся.
Делать мне пока особо нечего, так как Сенат всё ещё собачился из-за каких-то там частностей, касающихся законопроекта о жрецах, никак не могли закончить голосование. Бюрократы, мать их! – А не смотаться ли мне к Анне, – подумалось вдруг, – и не попытаться ли укрепить с ней отношения? А то, знаете ли, как-то неспокойно на душе.
Прежде чем просто вскочить и, очертя голову, рвануть на дипломатическую встречу, я открыл Стратегическую карту и связался с Ираидой.
Изложил ей всю ситуацию, как на духу, поделился своими опасениями насчёт потенциального и весьма геморройного альянса между двумя южными «партнёршами». К счастью, Ираида мою предусмотрительность оценила и дала добро на попытку замутить какую-нибудь сделку с Анной.
Мол, гораздо лучше, утверждала она, сначала заключить торговое соглашение по каким-нибудь предметам роскоши, а потом уже как бы невзначай пристегнуть к нему пакт о ненападении в качестве условия. Это, дескать, гарантирует, что Волчково останется довольно, и их не станут воспринимать как тупо сторону в споре.
Здравая мысль, ничего не скажешь, и мне особенно понравилась та часть, где моя миссия превращалась в чисто коммерческое предприятие. Люблю, когда всё по делу. Надеюсь, меня там примут по-человечески, а не как какого-нибудь коммивояжёра.
И вот я снова в седле, но на этот раз решил не выпендриваться и взять с собой Глыбу и Ножа. Это означало, что я не смогу использовать волшебные подковы, которые сокращают время в пути в несколько раз, но последние заморочки заставили меня немного побеспокоиться о собственной шкуре.
Лишнее время в пути – не такая уж большая проблема, особенно когда я и так пытался убить время. Зато теперь рядом надёжные ребята, которые проследят, чтобы никакая сволочь не попыталась убить меня. Безопасность, она, знаете ли, превыше всего.
Вместе мы продирались через Еловый Лес, двигаясь по хорошо укатанной дороге, показывая наши секретные знаки бандитам, которые всё ещё ошивались в лесу.
Эти парни, конечно, сидели у меня на зарплате, зная, что тормозить нужно только повозки с маркировкой Торговцев, ну или тех немногих контрабандистов артефактами, которые облюбовали Еловый тракт из-за, скажем так, невысоких стандартов наших блокпостов. Показав тайные знаки, мы смогли проехать без лишних приключений на свою задницу.
Почему я всё ещё терпел этих бандитов? Вот вопрос, над которым я начал всерьёз задумываться.
Дороги я обезопасил достаточно хорошо, да и платил каждой фракции немало золота, особенно людям Кирилла Ярого, котором вполне счастливо жилось в своём маленьком бандитском королевстве в самом сердце Елового Леса. Хотя они и оказались незаменимы для проведения тайных операций и достаточно неплохо справлялись с Торговцами, я начинал подозревать, что они, возможно, уже изжили свою полезность для меня.
Как только Демид Серебрянников вернётся к полному контролю, мне больше не придётся полагаться на них для организации фальшивых засад. Возможно именно тогда я смогу начать формально превращать разбойников в настоящую, мать её, полицию. А то распустились совсем!
Я размышлял над этой идеей некоторое время, пока мы молча ехали, пробираясь сквозь деревья и по булыжной дороге. Я давно привык к молчанию своих телохранителей, порой даже забывая, что они рядом. Единственные звуки, которые исходили от них, были связаны с их лошадьми, которые время от времени топали и ржали.
Полагаю, требовалась огромная дисциплина, чтобы так долго не разговаривать, дисциплина, которой я уж точно не обладал. Хотя я и не был болтуном, но долгие периоды молчания выносить не мог. Однако в этих поездках обнаружил, что парни проявляли мало интереса к ответам на мои вопросы, если те выходили за рамки чисто профессиональных. Ну, типа «как погода?» или «что на обед?»
После двух дней пути мы наконец прибыли в город Волчково. Промышленная деревня заметно разрослась с тех пор, как я видел её в последний раз, ибо стены изменились с простого камня на красный кирпич.
При дневном свете я видел, как кирпич слегка мерцал, гудя магической энергией, которая несомненно должна была помочь в лихую годину. Прям крепость, а не деревня.
И всё же как и прежде, несмотря на высокие грозные стены, деревня была открыта для дел. Люди занимались своей работой, почти не обращая на меня внимания, и я видел довольно много чужаков, прибывающих как с севера, так и с юга с телегами, полными товаров на обмен или продажу.
Настроение у народа казалось бодрым, и я почувствовал себя здесь спокойно, почти как дома. Никто не готовился к какой-либо войне или военным действиям, по крайней мере из того, что я мог видеть. Всё тихо-мирно, как когда-то в киношном Багдаде.
Глава 10
Приветственная делегация заметила мой флаг и быстро проводила меня в Администрацию, большое многоэтажное здание в колониальном стиле. Вроде в прошлый раз видел что-то поскромнее? Разрослись, апрейдились?
Нож и Глыба согласились подождать в главном зале, пока я веду свои дела. И сейчас я уже сидел в кабинете не с кем иным, как с Теодором Шмидтом, экономическим представителем, который однажды уже оказывал мне содействие. Старый знакомый, так сказать.
– Мистер Алексей! – сказал Шмидт, кланяясь, когда я вошёл в его кабинет. Голос его выразил настолько зашкаливающее радушие, аж приторно стало. – Какая приятная неожиданность! Рад снова Вас видеть.
– Я вообще-то просил о встрече с госпожой Анной Вульф, – отрезал я, усаживаясь напротив него. Терпение моё заканчивалось, да и время поджимало. – И в отличие от прошлого раза, «нет» в качестве ответа я не приму. Хватит уже этих игр в кошки-мышки.
Шмидт картинно развёл руками, изображая вселенскую скорбь. – Мне очень жаль, глубокоуважаемый, но госпожа Анна Вульф не может вас принять. Она, право слово, не хотела Вас обидеть, но есть дела, требующие её неотложного внимания, и она никак не может ими пренебречь. Занята, понимаете ли, по самое не балуйся.
– Я готов ждать сколько потребуется, – отчеканил я, усевшись поудобнее и скрестив руки на груди. Взгляд мой, должно быть, не предвещал ничего хорошего. – Но если только она не при смерти, я не покину это место, пока она не согласится встретиться со мной. И это моё последнее слово, так и передайте.
Лицо Шмидта сказало всё, что мне хотелось бы знать: ему явно поручили тянуть резину, отфутболить меня, чтобы его хозяйке не пришлось со мной разбираться. Экая цаца! Однако я сам не раз оказывался на другой стороне подобных договорённостей, используя «привратника», чтобы избежать нежелательных встреч, и знал, как такую хрень обойти. Опыт, знаете ли, не пропьёшь.
– Послушайте, глубокоуважаемый, мы очень…
– Заняты? – перебил я его, не дав закончить. – Пожалуйста, не надо мне тут лапшу на уши вешать, Теодор. Я прекрасно знаю, что она не хочет со мной встречаться и пытается при этом сохранить лицо. Но нибо ты сейчас же идёшь наверх и говоришь ей, что я в курсе всей вашей комедии, либо тебе паридётся иметь дело со мной и моими ребятами, торчащими у тебя в приёмной. Выбирай, друг ситный.
Теодор тяжело вздохнул и поднялся из-за стола. Он неторопливо прошёлся к двери, ведущей в приёмную, и приоткрыл её, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Удостоверившись, закрыл дверь и повернул ключ в замке. Конспиратор хренов!
– Слушай, Алексей, я тебе многим обязан, так что буду с тобой откровенен в этом вопросе. Ты спас жизнь Анне, и из-за этого она сейчас под огромным давлением. Прям как под прессом.
Я нахмурился. Ни хрена себе заявочки!
– Интересно девки пляшут. Что ты имеешь в виду? Какое, к чёрту, давление?
– Она обязана тебе жизнью. А жизнь – это тебе не хухры-мухры, не раз плюнуть. Она тебе должна по-крупному, и, честно говоря, не горит желанием долг возвращать. Вот такая, блин, петрушка.
– Да мне не нужна никакая отплата, – возразил я, чувствуя, как внутри закипает праведный гнев. – В смысле, что не спасал её жизнь из-за какого-то там желания сорвать куш, а сделал это потому, что считал такой поступок правильным, чёрт возьми! Чисто по-человечески.
– Если бы всё было так просто, – протянул Шмидт, и в его голосе проскользнула какая-то вселенская усталость. – Но к величайшему сожалению, наши культурные ценности, мягко говоря, не совпадают с вашими. Сам акт спасения жизни, непрошенный и без требования награды, рассматривается у нас как высший подвиг, чуть ли не святое деяние. Наша Госпожа не просто обязана Вам какой-то мелкой услугой или компенсацией, нет. Она, по сути, должна служить Вам до тех пор, пока её долг не погасится полностью. И она не желает Вас видеть, потому что по нашим культурным обычаям ей запрещено отказывать в прямой просьбе тому, кому она обязана жизнью. Вот такие пироги с котятами.
– И поэтому она держится от меня подальше, чтобы избежать этой самой прямой просьбы, – задумчиво протянул я.
Это уже интересное развитие событий, но оно, чёрт возьми, объясняло, почему Анна никогда не удосужилась приехать и встретиться со мной лично, несмотря на мои дипломатические депеши, в которых я настойчиво предлагал дружбу.
Мысль о том, что ей придётся угождать мне в течение неопределённого периода времени просто из-за моей доброты несколько… тревожила. Хотя в краткосрочной перспективе я, безусловно, мог бы извлечь выгоду из сложившейся ситуации, но в долгосрочной перспективе это вызовет ненависть.
Думаю, она, скорее всего, разработала этот культурный обычай для своих людей. Быть обязанной какому-то другому Избраннику могло в конечном итоге поставить её в противоречие с интересами её собственного народа. Некрасиво получается однако.
– Скажи, есть ли какой-нибудь способ аннулировать это или хотя бы освободить её от этого бремени? – спросил я, чувствуя себя каким-то рабовладельцем, ей-богу.
Теодор Шмидт покачал головой, и на его лице отразилась вся тяжесть вековых традиций.
– Боюсь, это глубоко укоренившийся принцип в нашей культуре. Спасти жизнь – значит дать жизнь. Это один из самых священных законов, которых мы придерживаемся. Тут уж, как говорится, против лома нет приёма.
Я тяжело вздохнул, но тут же увидел возможность устроить встречу с Анной. Эта ситуация, какой бы дикой она ни казалась, давала мне определённые рычаги. – Тогда передай своей Избраннице, что её долг хотя бы поговорить со мной с глазу на глаз, иначе я начну рассказывать всей деревне, как она отказывается встретиться со своим спасителем. Посмотрим, как ей это понравится.
* * *
Госпожа Анна Вульф сидела, картинно сложив руки на груди, а на лице её застыло выражение, скажем так, не самое дружелюбное.
Мои угрозы, мол, если не встретитесь, расскажу всем, какая Вы нехорошая, сработали, конечно.
Но, блин, какой ценой⁈ Теперь, рассевшись на скамейке в её роскошном просторном саду среди водяных лилий и фигурно подстриженных кустов в виде птичек, я уже начал волноваться, а не перегнул ли палку, так нагло продавливая свою волю?
Обстановка, конечно, располагала к релаксу: тишина, запахи цветов, лёгкий ветерок шевелил листву, но внутри у меня всё сжималось. Надо срочно как-то сглаживать углы.
– Госпожа Анна, – начал я как можно мягче, – понимаю, что Вы, возможно, не в восторге от моего э-э-э… дешёвого трюка с организацией встречи. Но уверяю Вас, я здесь не для того, чтобы чего-то от Вас требовать. Я тут, так сказать, с миром и коммерческим предложением.
– Вот как? – переспросила она. Голос ледяной, как айсберг в океане, и такой же далёкий. Я вдруг понял, что злости-то в нём почти и нет. Скорее такая, знаете, выверенная отстранённость, полный контроль над ситуацией. Поза у неё, конечно, враждебная, чисто пантера перед прыжком, но что, если это просто игра? Попытка с самого начала поставить меня в невыгодное положение, типа «знай своё место, холоп»?
– Именно так. Ваш слуга, этот… Теодор, – я сделал вид, что с трудом вспоминаю имя, – во всех красках расписал политические последствия моего, так сказать, спасения Вашей драгоценной жизни. Любопытный у здесь обычай, ничего не скажешь. А какие, простите, профиты от его введения? Чисто для общего развития интересуюсь, ну и чтобы понимать местную специфику.
Анна Вульф издала долгий усталый вздох, откинулась на спинку скамьи и уставилась на стеклянный потолок атриума над нами. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь него, играли на её лице, но теплее оно от этого не казалось.
– Давным-давно, – начала она, и голос её звучал так, будто она пересказывала какую-то древнюю заезженную историю, – народ моего края, то есть буквально мои люди, мягко говоря, не особо уважали друг друга. Жизнь стоила копейки, а драки и поножовщина являлись обычным делом, как у нас в девяностые за место на рынке. Мужики, понятное дело, обожали устраивать дуэли из-за всякой чепухи, прикрываясь громкими словами о чести. Обычно, конечно, делили какую-нибудь мелочь, типа кто последний кусок хлеба съел, но обставляли всё как рыцарский поединок. Вот я и начала потихоньку продвигать в массы идеи о повышении, так сказать, Ценности Жизни. Ну а потом наткнулась на вот этот вариант с долгом жизни.
– Полагаю, всё оказалось не так радужно, как Вы себе представляли? – хмыкнул я, прикидывая, куда она клонит. Прямо как у нас с некоторыми «инновационными» законами: на бумаге всё красиво, а на деле пшик.
– Именно, Алексей Сергеевич, – кивнула она, впервые назвав меня по имени, что уже говорило о небольшом прогрессе. – Идея-то благая! Если кто-то спасает жизнь другому, тот, спасённый, должен отплатить той же монетой. По моей задумке, это должно было стимулировать людей не проходить мимо чужой беды, проявлять, так сказать, героизм в опасных ситуациях. Ну и как бонус, общий уровень Радости населения должен был подрасти. И надо сказать, для простого люда метод сработал неплохо. Но… у моих людей есть ещё одна интересная черта, они жуткие индивидуалисты. Каждый сам за себя, а общество так, на втором плане. С одной стороны, это хорошо для расширения границ: народ прёт во все стороны, как тараканы, и я могу спокойно организовывать всякие там лесопилки и шахты за пределами своих официальных Земель.
– Быть по уши в долгах за спасённую жизнь как-то не очень вяжется с независимостью, – заметил я, с трудом удерживая серьёзное выражение лица. Ну реальный такой оксюморон, что хоть в учебник по логике вставляй. Два взаимоисключающих параграфа в одном флаконе.
– Вот именно! – Анна Вульф чуть не подпрыгнула. – В итоге люди просто отказывались просить о помощи, даже когда позарез в ней нуждались. Они шли на какие-то совершенно немыслимые ухищрения, лишь бы, не дай боги, не оказаться кому-то обязанным жизнью. А отменить уже принятые культурные ценности, знаете ли, стоит вдвое дороже, чем их ввести. Так что я как раз копила Очки Культуры, чтобы избавиться от этой напасти, когда ты, собственно, и спас мою жизнь, – закончила она, картинно покачав головой. Типа вот такая ирония судьбы, чтоб её!
– Таким образом, Вы оказались в весьма щекотливой ситуации, – подвёл я итог, мысленно аплодируя её «гениальной» политике. – Отменить эту культурную ценность Вы пока не можете, так что Ваши люди соответственно ожидают, что Вы сами будете следовать принципам, которые так рьяно проповедовали. Прямо как наши чиновники, которые сначала принимают закон, а потом сами же его обходят.
Я на мгновение задумался, нахмурив брови.
– А что случится, если Вы пойдёте против собственных культурных ценностей? Ну, типа забьёте на этот долг жизни? Народ не поймёт?
– Почти моментальное восстание, – без обиняков заявила Анна. – Довольство рухнет ниже плинтуса, а это, поверьте, главный показатель, за которым нужно следить. Люди могут смириться с отсутствием Радости, её легко поднять. Хорошая еда, тёплая постель, какое-нибудь шоу, и вот они уже снова хихикают. Но Довольство – это то, как они оценивают руководство. Если этот показатель падает, можно считать, что дни твои сочтены, и скоро тебя свергнет какая-нибудь очередная армия повстанцев. Прямо как в учебнике по управлению рисками: не создавай себе проблем на ровном месте.
Я понимающе кивнул. Сам я пока ещё не принимал никаких культурных ценностей, которые могли бы ограничить мои собственные действия, но промашку Анны Вульф стоило учесть на будущее. Первое правило бизнесмена – не стреляй себе в ногу. Второе – убедись, что все твои активы работают на тебя, а не против. Так и тут. Не принимай культурную ценность, которая в долгосрочной перспективе может тебе навредить, и следи, чтобы все ценности гармонировали друг с другом, а не создавали внутренний конфликт, как у этой мадам.
– Послушайте, Анна, – сказал, стараясь звучать максимально искренне, – я прекрасно понимаю, в какойы переплёт Вы попали, честное слово. Но не нужно беспокоиться о том, что я попытаюсь использовать эту ситуацию в своих интересах. Я, конечно, тот ещё фрукт, но не до такой степени.
– А почему бы Вам этого не сделать? – спросила она с таким откровенным недоверием в голосе, что стало ясно, она ни на секунду не верит в мой альтруизм. Выражение её лица прямо кричало: «Ага, сейчас, так я тебе и поверила, старый лис!»
ГЛАВА 11
– Потому что, во-первых, и это главное, я верю в торговые альянсы, основанные на взаимном доверии и взаимной выгоде. Да, я мог бы сейчас Вас прижать, используя это дурацкое правило, и получить какую-то сиюминутную выгоду, но зато непоправимо испортил бы наши отношения, потому что такое невыгодно и оскорбительно вам. А я предпочитаю иметь надёжного торгового союзника в долгосрочной перспективе, а не пару-тройку односторонних сделок «здесь и сейчас». Это как инвестиции: лучше вложиться в стабильный проект, чем гоняться за быстрыми, но рискованными деньгами. И во-вторых. Ну, Вы же всё равно рано или поздно измените свою политику? И когда это произойдёт, я наживу в Вашем лице заклятого врага. Так что как с прагматической, так и с чисто человеческой точки зрения, мне гораздо выгоднее иметь с Вами дело без всяких там рычагов давления, – разложил я ей всё по полочкам, как на бизнес-тренинге.
Госпожа Анна Вульф молча выслушала мою тираду, время от времени кивая каким-то своим мыслям. Я буквально видел, как в её голове происходит бурный мыслительный процесс, просчитываются варианты, но понятия не имел, о чём именно она думает. Наконец она нарушила молчание.
– У меня сложилось впечатление, что вы безжалостный спекулянт, – произнесла она, глядя на меня в упор. – Оппортунист, который использует любое преимущество, чтобы заработать пару жалких грошей. Прямо акула капитализма, только в местном фэнтезийном разливе.
– Могу Вас заверить, я зарабатываю несколько больше, чем «пару грошей», – рассмеялся я, – но не обижаюсь на такую характеристику. Я торговец и бизнесмен, да, но никогда не действую безжалостно ни с кем, кроме своих врагов. А Вы, надеюсь, к таковым не относитесь?
– Значит, Вы спасли меня не для того, чтобы воспользоваться особенностями моей культуры… – пробормотала она. Я заметил, что лёд в её голосе начал потихоньку таять. – Но тогда зачем?
Я скромно пожал плечами.
– А это часть моей культуры: взаимовыручка без ожидания ответного спасения. Хотите услышать историю, пример?
– Почему бы и нет, – неопределённо кивнула она.
– У меня был дядя. Человек сложного характера и судьбы, дядя Женя, Евгений то есть. Он работал врачом – реаниматологом, и как у многих врачей в те стародавние времена у него имелся медицинский чемоданчик, это такая штука с… ну, всякими… В общем, не важно.
– И?
– И как-то утром он спешил на работу, сильно опаздывая, и увидел, как на улице без всякой внешней причины упал человек. А люди ведь просто так не падают, не имеют такой привычки. И вот моя дядя подбежал, проверил пульс и понял, что у прохожего остановилось сердце. Дядя был достаточно сильный, крепкий мужик. Он разложил прохожего по всем правилам, сделал ему искусственное дыхание и богатырской рукой непрямым массажем р-р-ра-а-аз – и…
