Текст книги "По пути Ясона"

Автор книги: Тим Северин

Полицейские выстроились в линию, оттесняя любопытствующих. Стоило нам выйти на пристань, как навстречу устремились детишки, маленькие девочки со смешно болтающимися «хвостиками»; каждая норовила обогнать другую и добежать до нас первой, а в руках у них были букеты цветов, которыми аргонавтов буквально засыпали. Потом передо мной возникла внушительная фигура – мужчина с роскошными усами, облаченный в сюртук наподобие драгунского кителя, сапоги из мягкой кожи и с кинжалом в серебряных ножнах на поясе. Он взял меня под локоть, другой рукой сделал величавый жест и напевно заговорил.

– Это старогрузинский, – сказал мне на ухо Отар. – Он приветствует вас в Грузии.

Затем меня представили мэру Поти, поднесли вино в двух неглубоких глиняных сосудах и блюдо с фруктами. «Это традиционные дары гостям», – пояснил Отар. Из динамиков на балконе полились звуки грузинского гимна, и все люди на набережной подхватили слова, словно запел чрезвычайно многочисленный хор. Потом все повернулись в одну сторону; я тоже повернулся и увидел группу мужчин, человек двадцать, большинству явно за пятьдесят, в тех же национальных костюмах – длинные черные сюртуки с отделкой серебром, черные сапоги, газыри крест-накрест и белые головные повязки. Почтенные старцы стояли подбоченясь. Вот их предводитель сделал шаг вперед, повернулся к своим товарищам, поднял руку – и мужчины запели. Надо признать, в Грузии искусство народного хорового пения достигло поистине совершенства.

Я впервые слушал грузинскую песню вживую – в последующие дни нам довелось слышать их снова и снова, – и этих песен мы и мои спутники никогда не забудем.

Ясона и аргонавтов в царстве Эета ожидал далеко не столь радушный и теплый прием. Они приближались к побережью Колхиды с величайшей осторожностью, скрываясь от дозорных под покровом тьмы. Четверо юношей, спасенных с острова Ареса, предупредили аргонавтов, что их дед хитер, жесток и не жалует чужестранцев, приходящих незваными: обычно он велит схватить чужаков и предать смерти. Поэтому аргонавты проникли в Колхиду тайком, словно взломщики в хорошо защищенный дом. Они вошли на веслах в устье Фасиса и поднялись немного вверх по течению реки, где и укрыли «Арго» в тростнике на болотах, а сами принялись держать совет, как им похитить золотое руно у правителя колхов.

Согласно Аполлонию, Ясон решил соблюдать обычай и рассудил, что, раз Эет предложил кров и пищу беглецу Фриксу, прибывшему в Колхиду, аргонавтам следует открыто поведать царю о своих намерениях. Так они смогут узнать, считает ли царь их друзьями или врагами. И вот Ясон направился во дворец Эета, взяв в руку жезл Гермеса (знак посланца, пришедшего с миром); его сопровождали аргонавты Теламон и Авгий и внуки царя Эета, которым предстояло объяснить деду, зачем аргонавты приплыли в Колхиду.

Царский дворец, по Аполлонию, лежал на правом, северном берегу реки Фасис. Чтобы добраться до него с болота, где укрыли «Арго», нужно было миновать странные места: «Там росли в изобилье / Ивы речные одна близ другой, росли там и вербы, / А на верхних ветвях, привязаны вервием крепким, / Трупы висели». По местному обычаю в земле хоронили только женщин; когда умирал колх, его тело заворачивали в сыромятную воловью кожу и вешали на дерево «вне города». Густой туман над болотами, ниспосланный богиней Герой, должно быть, делал дорогу еще более зловещей, однако он и скрывал чужаков и позволил Ясону и его спутникам беспрепятственно достичь ворот крепости.

Дворец представлял собой обширный комплекс с вереницей внутренних дворов, балконами, пристройками и многочисленными помещениями. За «двустворными дверями» находились покои самого царя и его сына и наследника Апсирта, а также «женские горницы», где проживали обе дочери Эета, царевна Медея и царевна Халкиопа, их помощницы и служанки. Ясон и его спутники обнаружили, что ворота распахнуты, вошли внутрь и увидели, что придворные заняты повседневными делами: служанки пряли и ткали, рабы собирали хворост, разделывали тушу быка и нагревали воду для мытья.

По всей вероятности, описание дворца Эета – фантазия Аполлония, который старался поразить читателей-современников иноземными чудесами и красотами. Возможно, это описание основывается на неких общих идеях о том, как могло быть устроено дворцовое пространство. Кстати, утверждение поэта, что царь Эет, правивший Колхидой, когда туда прилетел Фрикс, был жив и здоров во времена аргонавтов, также представляется сомнительным: историки полагают, что Эет – не имя собственное, а титул колхидских царей, во всяком случае, для греков, которые всех царей Колхиды именовали эетами.

Нежелание Ясона лгать подвергло предводителя аргонавтов опасности. Царь пригласил гостей разделить с ним еду, а после пиршества спросил у своих внуков, почему те столь быстро возвратились, да еще привели с собой чужаков. Арг, старший из четверых, поведал, что они потерпели кораблекрушение у острова Ареса, были спасены аргонавтами и приплыли домой. А чужаки, продолжал он, прибыли за золотым руном, которое хотят забрать с собой в Грецию. Если Эет согласиться отдать баранью шкуру, Ясон и аргонавты готовы помочь колхам в их затяжной войне с северными соседями – савроматами.

Эет разгневался, обрушился с бранью на Ясона, Авгия и Теламона и поклялся, что если аргонавты тотчас же не покинут пределы его царства, то жестоко поплатятся за свою дерзость. Все, что они рассказывают о золотом руне, – ложь. На самом деле они приплыли сюда, чтобы убить царя и завладеть его троном. Если бы их не защищали законы гостеприимства, он бы отрубил им лживые языки и руки и отослал бы изувеченными обратно, чтобы все узнали, как Эет поступает с незваными гостями.

Ясон сохранил хладнокровие и повторил, что готов со своими товарищами присоединиться к колхам и выступить на савроматов, если ему отдадут руно. И если Эет прислушается к голосу разума, тогда он, Ясон, клянется сделать так, чтобы имя царя восхваляли во всей Элладе.

В итоге получилось, что бедняга Ясон снова угодил в ту же ловушку, с которой, собственно, и начался поход за золотым руном. Тогда Пелий смутил его разум обещанием уступить трон Иолка, а теперь царь Эет сказал Ясону, что тот получит руно, если исполнит его повеление: «Если и вправду ваш род от богов, если мне не уступишь / Ты ни в чем, явившись сюда за чужим достояньем, – / Дам золотое руно увезти, как того ты желаешь, / Но испытаю сперва». Юноше предстояло подвести под ярмо двух огнедышащих быков, что паслись на священной равнине Ареса на другом берегу реки, потом прогнать животных по «ниве Ареса четырехдольной» и засеять борозды зубами дракона, из которых вырастут воины в медных доспехах, каковых надлежит убить; все это требовалось совершить в промежуток от рассвета до заката. Эет прибавил, что эти деяния не являются невозможными, что сам он «свершает сей подвиг своими руками». Если Ясон выкажет себя достойным и справится с испытанием, он получит желаемое.

На самом деле Эет замышлял покончить с аргонавтами и приказал своим воинам, даже если Ясон выдержит испытание, сжечь «Арго» вместе с командой. Что же касается его четверых внуков, тех за ослушание и за то, что привели в Колхиду чужестранцев, царь намеревался изгнать.

Тут в историю аргонавтов вступает царевна Медея. Аполлоний говорит, что она приметила Ясона, едва тот вошел в ворота. Пригожесть микенца поразила ее в самое сердце, и она с первого взгляда полюбила юношу. Пока гости вели беседу с Эетом, Медея пряталась в своих покоях, разрываясь между любовью к чужаку и дурными предчувствиями относительно своей любви. Впрочем, она знала, что, что бы ни случилось, страсть ей не победить, а значит, она должна помочь Ясону, даже если придется пойти против воли отца.

В Колхиде Медею знали как деву, наделенную магическими способностями, но свою зловещую репутацию она заслужила позднее, в Греции. Пока же о ней говорили, что она знает все чудесные травы, умеет плести чары и насылать наваждения. Кошмарное превращение Медеи из влюбленной колхидской девы в смертоносную колдунью – одна из самых известных метаморфоз греческой мифологии. Однако поначалу она была вполне привлекательной фигурой. Когда Ясон вернулся на «Арго», сын Фрикса Арг упомянул о колдовском даре Медеи и посоветовал аргонавтам искать у нее помощи против царя. Он вызвался отвести Ясона туда, где царевна окажется в одиночестве, – в храм подземной богини Гекаты.

Ясон согласился, и они с Аргом направились к храму в сопровождении прорицателя Мопса. У самой священной рощи Мопс остановил Арга: ему открылось, что Ясон и Медея должны встретиться наедине, иначе успеха не добиться. Когда Медея увидела Ясона, пишет Аполлоний, «сердце упало в груди… затмились туманом / Очи ее; и залил ей ланиты горячий румянец: / Шагу ступить ни назад ни вперед не была она в силах, / Словно к земле приросли стопы онемевшие девы». Ясон ласково заговорил с нею, убеждал не опасаться, объяснил, что пришел за подмогой: мол, если она поможет, ее имя до скончания веков будут славить за доброту; он напомнил девушке об Ариадне, которая помогла герою Тесею победить Минотавра и выбраться из чудовищного лабиринта. Ариадну боги вознаградили звездной короной, «что венцом Ариадны зовется» (созвездие Корона). Не менее щедро облагодетельствуют они и Медею, если та поможет; ведь, прибавил Ясон, «ты прекрасна / Так, что не можешь не быть непременно и кроткой и доброй».

Аполлоний продолжает:

 
Восторга исполнилось сердце,
Дух поднялся от похвал…
Дева готова была б для него свою вычерпать душу
И с восхищеньем отдать, если б этого он домогался…
То опускали к земле они оба стыдливые очи,
То друг на друга опять бросали робкие взгляды,
Из-под веселых бровей светло улыбаясь друг другу.
 

Медея рассказала Ясону, как он может подвести под ярмо быков, вспахать ниву и одолеть воинов, которое вырастут из земли. Она заранее приготовила магическое зелье, сок «Прометеева цвета», цветка, растущего в Кавказских горах. Если Ясон совершит в полночь приношение Гекате, а затем натрет все тело этим соком, он на сутки обретет неуязвимость и сможет обуздать быков, вспахать ниву и засеять ее зубами дракона. А когда из земли вырастут воины, нужно бросить среди них камень, чтобы они принялись сражаться между собой, а Ясону останется лишь прикончить уцелевших.

Узнав секрет, который поможет ему справиться с заданиями Эета, и сраженный красотой Медеи, Ясон спросил, взойдет ли она вместе с ним на борт «Арго», когда галера будет готова покинуть Колхиду. Вместе они приплывут в Иолк, и там он женится на ней и сделает своей царицей… Именно это обещание Ясона, которого он не сдержал, впоследствии привело к кровопролитию, навсегда очернившему имя Медеи.

Один из первых вопросов, заданных мною профессору Отару Лордкипанидзе, звучал так: имеются ли какие-либо археологические доказательства того, что в конце бронзового века в Колхиде правил царь Эет, и удалось ли археологам обнаружить его столицу – Эю, как называли ее греки. Отар ответил, что грузинские археологи и историки очень долго пытались найти таинственную Эю, однако их поиски не увенчались успехом. И прибавил, что в ближайшие несколько дней провезет меня по местам, которые могут претендовать на роль древней столицы колхов; впрочем, некоторые исследователи полагают, что Эя – название не столицы, а всего царства Эета, имя которого означает «правитель Эи». Мне очень хотелось найти некое конкретное местечко на берегах Риони, которое могло бы стать символическим финишем нашего похода по следам аргонавтов, и потому я уточнил у Отара, насколько высоко по течению находится ближайшее точно определенное поселение бронзового века. Он сказал, что это Джаладиди, в 15 километрах вверх по реке от устья. Я решил, что Джаладиди вполне подойдет в качестве конечного пункта экспедиции. Отар пообещал, что завтра же уедет в Джаладиди и будет ждать нас на берегу реки, а когда «Арго» достигнет этого места – подаст сигнал клаксоном.

Так что мы покинули гавань Поти и на веслах вошли в северную часть дельты Риони, где река, прокатываясь по отмелям, впадает в Черное море. По обоим берегам, серым под серым небом, паслись коровы; детишки, игравшие у реки, заходили в воду по колени и зачарованно наблюдали за «Арго», чьи нарисованные глаза теперь глядели на восток. Хватило всего десяти взмахов веслами, чтобы галера вырвалась из бурливого моря и очутилась на речной глади: два с половиной месяца «Арго» был морским животным, а ныне сделался речным, куда более смирным и покорным.

Песчаный берег сменился глинистым, сначала желто-серым, потом темно-коричневым. К воде подступал низкорослый кустарник, периодически попадались заросли тростника. Именно в тростнике некогда укрыли древний «Арго», поскольку аргонавты не знали, какой прием уготован им у царя Эета и его подданных. Из-за тростника порой выглядывали стройные деревца, которые грузинские волонтеры назвали тхелма;иногда встречались одинокие ивы, опускавшие ветви к самой воде, их листвой играл ветерок. Грузины говорят, что зимой и летом ветер в их земле дует одного и того же направления. На реке, разумеется, случаются паводки, русло Риони меняется с течением времени, а центральный остров дельты неуклонно сползает в море.

Изредка на берегу виднелись домишки, больше всего похожие на рыбацкие сараи, при каждом имелся в наличии деревянный причал на сваях, к которым были привязаны одна-две плоскодонки. Обитатели этих домишек, судя по их виду, отпускники, весело махали нам вслед. «Арго» миновал излучину, и мы увидели впереди старый железнодорожный мост, переброшенный через реку. На мосту творилось настоящее столпотворение: сотни грузин пришли сюда, узнав, что мы будем проплывать вверх по реке. Едва они завидели нас, над водой прокатился глухой ропот, толпа зашевелилась, загомонила; казалось, мост облепил гигантский рой пчел. Чем ближе подходил «Арго», тем плотнее люди прижимались к ограждению, и наконец раздался громкий треск и пешеходный помост вдоль железнодорожных путей начал проседать под тяжестью тел. По счастью, никто не пострадал, а толпа поспешно отхлынула. Просевший помост медленно распрямился, что для нас было как нельзя более кстати: мачта «Арго» и так чуть не зацепилась за него, а от навершия кормы до ржавой балки моста оставалось, на глазок, от силы 2 ярда. Когда «Арго» показался из-под моста с другой стороны, нас наградили громом аплодисментов.

Отар Лордкипанидзе в Поти объяснил мне, почему грузины столь восторженно встретили нашу экспедицию. Предание об аргонавтах взывает к их гордости и достоинству. История поисков золотого руна в этих местах известна гораздо лучше, чем где бы то ни было еще. Грузины узнают эту историю в раннем детстве, когда она звучит как сказка. Они изучают ее в школе. В университете же это предание толкуют как источник сведений по истории и культуре Грузии. Надо сказать, что история Грузии прослеживается как минимум на 5000 лет в прошлое, и поход аргонавтов занимает в этой истории особое место. Это первый подтвержденный контакт грузин с цивилизациями Средиземноморья. Грузинские ученые опубликовали добрый десяток переводов поэмы «Аргонавтика» местные историки искусства составляют каталоги картин и иллюстраций к поэме, как древних, так и современных; девочкам в грузинских семьях нередко дают имя Медея, а популярный сорт грузинского табака называется «Золотое руно», причем на этикетке изображен силуэт «Арго». Медея и аргонавты стали персонажами фольклора, так что появление нового «Арго» попросту не могло не вызвать у грузин прилив энтузиазма. Специально к нашему прибытию подготовили и напечатали очередное издание «Аргонавтики», назвали в честь аргонавтов новый сорт грузинского бренди, а большую пещеру, недавно открытую на Кавказе, окрестили Пещерой аргонавтов.

В первый день пути по реке мы прошли 7 километров вверх по течению и разбили лагерь на берегу. На следующее утро мы продолжили путь; Риони расстилалась перед нами широким шоссе, ведущим в глубь суши. Погода стояла необычно дождливая, уровень воды в реке был выше привычного, как нам объяснили, а течение оказалось таким сильным, что гребцам приходилось упираться изо всех сил. Впрочем, с десятью грузинскими мастерами спорта на борту «Арго» справлялся с течением. Мы не сдавались, твердо решив, что пройдем маршрут до конца. Один член экипажа стоял на носу и постоянно измерял глубину потока – Риони славилась своими отмелями, на которые было легко напороться, если не соблюдать осторожность.

По обоим берегам теперь расстилались заливные луга, грузинские крестьяне целыми семьями выходили к воде посмотреть на нашу галеру, босые дети бежали за нами вдоль реки, стараясь перегнать «Арго», их звонкие голоса напоминали чириканье воробьев. День выдался теплый, хотя и хмурый, и мы двигались вверх по бурой реке среди зеленых лугов под низким серым небом. Деревень видно не было – заливные луга потому и называются заливными, что их затапливает, поэтому дома на них никто не строит. Детишки наконец отстали, и мы остались наедине с рекой, разве что иногда компанию нам составляли то цапли, то дикие гуси или утки, а то коровы. Тишину нарушали только плеск весел, журчание воды у корпуса галеры, натужное дыхание гребцов да громкое «шлеп!», с каким время от времени обрушивалась в воду очередная подмытая часть берега. Несколько раз «Арго» натыкался на мели; к счастью, обошлось без повреждений. В подобных случаях мы давали задний ход и при помощи течения сползали с отмели, чтобы обойти ее и двигаться дальше.

С каждым пройденным километром мелей становилось все больше, мы стали натыкаться на них с периодичностью в пять минут, и усилия, необходимые для снятия корабля с отмели, мало-помалу выматывали команду. Ближе к полудню стало окончательно ясно, что люди почти выбились из сил. Высматривая на речной глади водовороты, которые могли бы предупредить о следующей отмели, я размышлял о том, как далеко мы сумеем забраться, прежде чем вынуждены будем покинуть «Арго» и выйти на берег. Тут нам попалась очередная отмель, с которой мы справились, а затем… Река разлилась столь широко, что посреди течения образовался самый настоящий остров; ни один из рукавов Риони, его обтекавших, не выглядел особенно привлекательным, но в конце концов я остановил выбор на левом. Стоило нам миновать остров, и я сразу же переложил руль и направил галеру вправо, на основной фарватер. И тут за рулевое весло будто кто-то потянул; в тот же мир «Арго» содрогнулся всем корпусом, налетев на скрытую под водой песчаную банку. Гребцы не сразу поняли, что произошло – речное течение сыграло злую шутку с их восприятием, – и успели сделать еще несколько гребков. Но вот и они осознали, что галера плотно села на мель, и, огорченные случившимся, но довольные передышкой, побросали весла. Я как раз собрался объявить, что, пожалуй, следует подумать об обеде, когда с берега прозвучал гудок клаксона, резко диссонировавший с окружавшим нас буколическим пейзажем. Я посмотрел налево, откуда донесся звук, и увидел спешащую через луг чрезвычайно грязную машину, которая отчаянно сигналила. Это оказался Отар Лордкипанидзе, и его появление означало, что мы достигли первого поселения бронзового века на берегах Риони: «Арго» ухитрился наскочить на мель прямо напротив Джаладиди.

– Убрать весла! – скомандовал я. – Все, приплыли! Финиш, ребята. Мы это сделали!

Тут началось сущее безумие. Гребцы вскочили со скамей с воплями: «Отмучились! Это надо отпраздновать! Где вино?» Порывшись в скарбе под скамьями, мы извлекли ракетницу и трижды выпалили из нее в небо, чтобы отметить окончание путешествия; а потом взялись праздновать. Я поспешно спрятал бортовой журнал, поскольку прекрасно представлял, что меня ожидает: и правда, двое коренастых аргонавтов решительно направились в мою сторону, поднырнули под рею, приблизились, подхватили меня и швырнули за борт. Я сразу нащупал под ногами дно и встал, наблюдая, как гребцы сами прыгают в реку или их туда толкают. В конце концов на борту «Арго» не осталось ни души; вся команда очутилась в воде и продолжала вопить от избытка чувств. У большинства в руках были бутылки с грузинским вином, которые мгновенно пустили по кругу. Накупавшись, мы кое-как взобрались обратно на галеру и возобновили празднество.

К «Арго» подошла моторка, доставившая угощение – курицу, хлеб, сыр, виноград, яблоки, дыни, и все эти яства мы разместили прямо на палубном настиле. К нам присоединились Отар Лордкипанидзе, Нугзар Попхадзе и Илья Перадзе – тренер грузинской группы волонтеров и сотрудник местного гребного клуба. Кок Питер заявил, что больше и пальцем не притронется к кухонной утвари и будет питаться исключительно дарами грузинских крестьян, а наши гости внимательно следили за одним из волонтеров, который хлопком ладони по донышку выбил пробку из бутылки с вином, и не подумав воспользоваться штопором. Впрочем, истинное чудо случилось чуть позже, когда другой грузин мизинцем правой руки пропихнул пробку внутрь следующей бутылки; движение было настолько отточенным, что сразу выдавало немалый опыт.

Посыпались здравицы и тосты – в честь всех членом экипажа поочередно, в честь стран, из которых они родом, в честь тех аргонавтов, которые были с нами раньше, но по разным причинам не смогли проделать путь до конца. Грузинская манера тостования как нельзя лучше подходила для нашего праздника: когда кому-либо приходила в голову идея следующего тоста, он привлекал внимание остальных, поднимал стакан, произносил то, что хотел сказать, а потом восклицал: «Гаумар…», а все прочие хором подхватывали: «…джос!» Это слово с грузинского языка переводится как «Будем здоровы!» [7]7
  Точнее, «так победим»; это традиционный грузинский тост. – Примеч. ред.


[Закрыть]и за время пребывания в Колхиде мы слышали его очень часто. Потом люди запели; начали, конечно же, грузины со своими народными песнями, а затем и аргонавты выдали полный репертуар «маршевых песенок», которые распевали на пути от Греции до Черного моря. Кормак О’Коннор, бывший чемпион гонок на куррахах, обнял за могучие плечи Владимира Берайджу, бывшего победителя Спартакиады народов СССР в гребле, и вдвоем они затянули грузинскую песню.

Три часа спустя, когда празднование наконец завершилось, Илья Лерадзе сообщил, что наши хозяева хотели бы отвести «Арго» еще выше по реке, в город Вани, где будет устроена торжественная церемония в нашу честь. Он уверил нас, что проблем не будет: за нами придет буксир, члены гребного клуба уже осмотрели фарватер Риони и даже составили карту с указанием глубин. После этого Отар и прочие гости отбыли в Вани, а интернациональный экипаж «Арго» вновь попрыгал в воду, стащил галеру с отмели и приготовил канат для обещанного буксира.