Текст книги "ORG. Тайная логика организационного устройства компании"
Автор книги: Тим Салливан
Соавторы: Фисман Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Цена несоответствия
В армии следование приказам может спасать жизни. В транснациональных корпорациях это экономит затраты. Стандартизация дешева, индивидуализм дорог. Почему гамбургеры и картошка фри оптом дешевле, чем разнообразная домашняя еда? Частично это объясняется технологией. Инновации McDonald’s в технологиях прожарки могут быть легко переняты франчайзи, если они производят тот же самый продукт. Скоординированное, крупномасштабное производство также позволяет McDonald’s заботиться обо всем, кроме заключительной стадии обжарки картофеля. Компания моет, очищает, нарезает, бланширует и замораживает картофель миллионами тонн прежде, чем отправить его по всей стране и по всему миру, зная, что каждый кусочек картофеля фри подойдет к фритюрнице, установленной у франчайзи. Каждая часть производственной цепи соответствует следующей.
McDonald’s все еще полагается на рынок, но только когда это может облегчить обременительные стандарты, оставленные в наследство Реем Кроком. Когда McDonald’s начинала свою деятельность в бывшем Советском Союзе, компания привезла с собой все необходимое: животноводческие фермы, обеспечивающие рестораны говядиной; хозяйства по выращиванию пшеницы (чтобы поставлять основные компоненты для булочек) и картофеля (для фри необходим определенный красновато-коричневый сорт картофеля). Они не могли доверять местной сети и не могли смириться с несоблюдением стандартов.[64]64
Теперь, когда компания наладила работу, McDonald’s прекратила продажу частей вертикально интегрированного бизнеса. Andrew E. Kramer, Russia’s Evolution, Seen Through Golden Arches, 1 февраля 2010 (www.nytimes.com/2010/02/02/business/global/02mcdonalds.html).
[Закрыть]
Подобное соблюдение стандартов качества и последовательностей операций гарантирует клиенту, что каждый обед McDonald’s одинаковый везде, где бы то ни было. Турист из Пеории, штат Иллинойс, может таким образом найти привычный комфорт, разглядывая Эйфелеву башню, осматривая достопримечательности в Латинской Америке или перекусывая гамбургером в Пекине.
Основной источник различий между ресторанами McDonald’s, скажем, в Париже и Пеории заключается в пресловутом «человеческом факторе». В компании упорно работали над решением и этой проблемы. В результате появился «Картофельный компьютер», исключивший влияние человека на процесс приготовления картошки фри, отвечающей всем стандартам компании. Сегодня человек требуется лишь для дозагрузки фритюрницы. Однако и тут все продумано: руководство по эксплуатации фритюрницы McDonald’s достигает сотни страниц.
Компаниям, идущим по пути максимальной автоматизации и механизации производства и обслуживания, гораздо легче. Менее «продвинутые» несут дополнительное бремя по продвижению товаров и услуг; унификация процессов достигается обучением персонала, сводами правил и т. д., это очень похоже на методы, применяемые в Вест-Пойнте. К слову, в каждом из 150 ресторанов Cheesecake Factory имеется абсолютно одинаковое меню на 200 позиций. Повара обучаются следовать точным инструкциям по приготовлению каждого блюда, а стиль поведения официантов гарантирует клиенту, что он получит знакомое доброжелательное отношение к своей персоне и качественное обслуживание вне зависимости от того, в каком ресторане он находится.
Сюжет американского фильма «Офисное пространство»(«Office Space») строится на отношениях внутри коллектива в заведениях, подобных Cheesecake Factory (Applebee’s, T.G.I. Friday’s и многих других), в частности, высмеиваются универсальные офисные правила, принятые в таких компаниях. Все происходит в одном из ресторанов сети Chotchkie’s (вымышленная сеть ресторанов), руководство которого фанатичнее, чем в реальной жизни, придерживается установленных правил. Часть очарования Chotchkie’s заключалась в безделушках,[65]65
Tchotchkes – маленькая безделушка (идиш). (Прим. ред.)
[Закрыть] носимых сотрудниками на своей форменной одежде. Политика компании, таким образом, требовала, чтобы сотрудники «стильно» украшали себя пуговицами, которые позволяли им «самовыражаться». Это приводит к спору между официанткой Chotchkie’s Джоанной (Дженнифер Энистон) и ее менеджером, спору, о котором мечтает каждый сотрудник низшего звена в определенный момент своего стандартизированного существования.
Джоанна: «Знаете, Стэн, если вы хотите, чтобы я „стильно“ носила 37 пуговиц, как вон тот милый мальчик, Брайан, почему вы не сделаете 37 пуговиц минимальным количеством?» (Джоанна носит минимальное количество пуговиц, т. е. 15.)
Стэн, менеджер Chotchkie’s: «Ну, я думал, что помню, как вы говорили, что хотите выразить себя».
Джоанна: «Да. Вы знаете, да, я хочу. Я действительно хочу выразить себя, хорошо. И я не нуждаюсь в 37 пуговицах, чтобы сделать это». (Показывает Стэну средний палец – самовыражаясь таким образом – и увольняется.)
Директор по маркетингу Cheesecake Factory Марк Мирс озвучивает собственное видение «стиля» – «Вау!», как он заявил Келли Александр по Национальному общественному радио. «Все ради того, чтобы услышать „Вау!“, – объяснил Мирс. – Это очень важное слово для нас. Когда я говорю, что мы на вершине успеха, я имею в виду „Вау!“. Когда готовят еду, это „Вау!“, когда я пробую ее – „Вау!“. Презентация десерта – „Вау!“»
Что тут сказать? «Вау!»
Несмотря на то что подобные высказывания звучат оскорбительно для сотрудников, таких как Джоанна, Марк и Стэн по-своему правы. Колумнист журнала Time (и по совместительству самопровозглашенный кулинарный сноб) Джон Клауд отмечает, что мы с умилением воспринимаем небольшие местные ресторанчики, предлагающие «курочку с хрустящей корочкой и слоеный пирог с черникой». Блюда с большой любовью готовятся поваром, работающим в таком заведении уже несколько десятилетий, и леди, регулярно получающей награды за свою выпечку на воскресных ярмарках. Во время посещения одного рекомендованного кулинарного мероприятия в Джеймстауне, Клауд попал в реальность, которая оказалась намного хуже, чем еда и правила в Applebee’s или Cheesecake Factory. Стейк бизона, жесткий, безвкусный и абсолютно несъедобный, сопровождался жареной картошкой с привкусом старого жира. Это принудило Клауда написать статью «In Defence of Applebee’s» («В защиту Applebee’s»), ресторан которой он также посетил в Джеймстауне и остался доволен.
Клауд писал в статье, что готов возвращаться снова и снова в Applebee’s, зная, что «у блюд будет все тот же прекрасный вкус, и я буду чувствовать себя, как и должен, – в местном маленьком ресторанчике с отменной кухней, который нигде и везде одновременно». В этом вся суть.[66]66
John Cloud, In Defense of Applebee’s, Time, 25 июля 2006 (www.time.com/time/nation/article/0.8599.1218911.00.html).
[Закрыть]
Причина повального перехода к стандартизациии в том, что разнообразие видится врагом пользы (и прибыли) в современной корпоративной Америке. Этот процесс породил множество «операционных гуру», предлагающих компаниям помощь в получении сертификатов международных стандартов качества (ISO 9000 и 9001 – основные примеры) и решений «Шесть Сигма». В то время как односигмовая производственная линия выдает 31 % брака, шестисигмовое производство – лишь 3,4 % брака на каждый миллион единиц продукции. Подобные производственные показатели стали причиной резкого увеличения числа консультантов, предлагающих помощь в достижении статуса ISO 9000, в частности «шестисигмовых» экспертов с «черными поясами» – ниндзя стандартизации. Стандартизация повышает прибыль акционеров. Конечно, если погуглить фразу «шесть сигма отстой», вы получите 1,5 млн ссылок.
Инновационная бюрократия
Франчайзи McDonald’s, находящиеся на передовой в войнах фастфуда, мгновенно получают информацию об изменениях желаний и потребностей клиентов. Знают о таких вещах, о которых не придет в голову задуматься высшему руководству McDonald’s с Оук-Брук в США. Руководство McDonald’s всегда серьезно относилось к своим предложениям по ведению бизнеса, и, возможно, некоторые из них заработали бренду McDonald’s миллиарды долларов.[67]67
Эти предложения не всегда были плодотворными. Например, после операции «Оверлорд» десантники предложили, чтобы каждый летчик выпрыгнул с парашютом с самолета, двигающегося со скоростью 240 километров в час, и сам понял, каково это.
[Закрыть] Владельцы франшизы на деле обеспечили Крока лучшим из того, что у него было. Сэндвичи «Макчикен» и «Филе-о-Фиш» вы найдете в каждом меню каждого ресторана не только в США, но и по всему миру. Однако эти сэндвичи были предложены клиентам в 1960-х годах как раз франчайзи наперекор правилам McDonald’s. Начиная с 1970-х годов эти сэндвичи стали обязательной частью меню ресторанов бренда.
Тем не менее требовалось одобрение высшего руководства бренда перед тем, как хотя бы один сэндвич «Макчикен» или «Филе-о-Фиш» пойдет в продажу. Подобные «местные» успехи были возможны благодаря контролю, маркетинговому тестированию и последующей доработке рецепта. Именно на этом этапе продукт, который может быть включен во франшизу McDonald’s, проходит множество ступеней одобрения и модификаций, а также именно здесь хорошие идеи отделяются от неудачных.
«Филе-о-Фиш» – отличный пример применения подобной политики. Рыбный сэндвич впервые был предложен в начале 1960-х годов Луи Гроеном, владельцем франшизы в католическом районе города. Жители района воздерживались от бургеров по пятницам, когда соблюдали пост. Гроен обратил внимание на ресторан Bob’s Big Boy, находящийся рядом и бойко торгующий бургерами с палтусом. Луи подумал, что неплохо бы и McDonald’s сделать то же самое. На Оук-Брук предложение Гроена встретили скептически, однако после своего визита в Иллинойс, где он лично провел презентацию, Гроен добился успеха и получил разрешение готовить свой рыбный сэндвич из палтуса, обжаренного в кляре из блинного теста. Продажи по пятницам возросли в пять раз! Даже в другие дни недели продажи мясных сэндвичей в McDonald’s увеличились, поскольку любители бургеров всегда могли взять с собой своих супругов и детей, безразличных к мясу.
Рыбный сэндвич Гроена был в приготовлении таким же затратным, как и говядина от Донданвилля. Гроен также нарезал палтус вручную, затем обваливал в муке и бланшировал в масле, чтобы приготовить отличное блюдо для постной пятницы. Палтус поставлялся в ограниченных количествах, и если бы спрос в ресторанах McDonald’s на рыбный сэндвич возрос, это оказало бы значительное влияние на мировые запасы палтуса в океане. Как отметил Клейтон Кристенсон, если бы McDonald’s стал готовить блюдо с креветками, то креветки исчезли бы из океана очень быстро.[68]68
См. общую информацию в книге John Love McDonald’s: Behind the Golden Arches. Clayton Christensen, Innovation: A Happy Meal For McDonald’s, Forbes, 26 октября 2007 (www.forbes.com/2007/08/31/christensen-innovation-mcdonalds-pf-guru_in_cc_0904christensen_inl.html).
[Закрыть]
В итоге специалисты по разработке новых блюд McDonald’s совместно с поставщиками рыбы создали новое блюдо: рыба выращивалась на рыбозаводе, на центральной фабрике нарезалась, замораживалась и отправлялась в виде полуфабриката во все рестораны сети, где готовилась в специально разработанном рыбном фритюре. Данное блюдо представляло собой треску с соусом тартар и ломтиком сыра сверху.[69]69
После трески McDonald’s переключился на макроруса в 1990-х годах, а в последнее время в связи с сокращением популяции этого вида начал использовать сайду.
[Закрыть] Оно было дешево в изготовлении, подходило для массового производства и, как следствие, быстро превратилось из нишевого продукта одного заведения в одно из основных блюд меню McDonald’s.
Однако по мере роста McDonald’s росли проблемы, связанные с инновациями. Сложности с поставками сырья: важно было на начальном этапе понять, использование какого сырья не уничтожит целый вид, а также какие технологии приготовления пищи можно применять в промышленных масштабах. Стоит оговориться, что к этому времени количество выданных франшиз превысило 30 тыс. Во времена внедрения сэндвича «Филе-о-Фиш» ресторанов было всего 200 штук. Бренд становился все более ценным, и менеджеры «на местах» все меньше хотели рисковать, боясь потерпеть фиаско.
В 2007 году Wall Street Journal писал, что прошло много времени с тех пор, как McDonald’s вводила новое блюдо в свое меню. Предложения все еще поступают от посетителей и владельцев франшиз, однако теперь разработкой продукции занимаются не франчайзи, а Кулинарный инновационный центр в Оук-Бруке, который, согласно McDonald’s, тестирует до 1800 новых рецептов в год. Именно в этом научно-исследовательском центре были созданы продукты, используемые компанией для заполнения ниши снэков как перекус между едой. Был разработан более качественный кофе (чтобы выдерживать конкуренцию с новичками в лице Starbucks) и, конечно, улучшены рецептуры бургеров. McDonald’s сделала процесс создания инноваций более бюрократическим, промышленным и централизованным, как и подобает крупной организации.
По типу рабочей группы
Разрабатывая новые продукты, McDonald’s полагается на результаты исследований рынков, проводимых их научно-исследовательским центром, а также принимает во внимание необходимость баланса ресурсов, стандартизации и распространения. Что если корпоративная бюрократия стремится продвигать безграничное творчество в чистом виде? Такая модель создания инноваций (т. е. предложений, разработанных небольшой группой людей вне обычных структур организации) берет свое начало в 1943 году. Команда лучших инженеров компании Lockheed организовала собственную программу экспериментальных разработок для проектирования и создания корпуса самолета под британский реактивный двигатель с кодовым названием «Гоблин».
Под руководством Клэренса «Келли» Джонсона команда разработчиков трудилась в арендованном цирковом шатре, отделенном от остальной компании, доступном только для членов группы. Шатер располагался рядом с фабрикой по производству пластика, и вонь от нее была такая сильная, что это сверхсекретная программа в Lockheed получила прозвище Skunk Works – «Фабрика скунсов», или просто Skunkworks.[70]70
От англ. skunk – вонючка, скунс; work – фабрика. (Прим. ред.)
[Закрыть] Прозвище прижилось, была получена регистрация товарного знака на изображение скунса, который и по сей день используется как один из логотипов компании. Сегодня Lockheed Martin на своем сайте продает под торговой маркой Skank Works рюмки, перочинные ножи, другие товары. Термин Skunkworks (сканкворкс) также активно используется в различных компаниях для описания любой автономной группы разработчиков внутри организации.
В то время необходимость отделить разработку проекта от остальной части компании прежде всего обуславливалась секретностью. ВВС не могли полагаться на то, что тысячи работников Lockheed смогут удержать в секрете данную программу. Однако это также защитило группу независимо мыслящих специалистов от проверок и издержек работы бюрократической машины. Хотя даже у изобретателей есть бюрократия, например знаменитые 14 «Правил Келли», впоследствии опубликованные на сайте Lockheed. Правило № 5: «Необходимо писать как можно меньше отчетов, однако важную часть работы следует тщательно записывать». Правило, которое сводит к минимуму количество правил.
Группа Джонсона теперь находится в пантеоне легендарных мастерских изобретений. Lockheed Martin с гордостью отмечает, что первый проект Scunk Works, реактивный истребитель ХР-80, был с радостью принят комиссией ВВС с минимальными поправками, а сам проект был завершен задолго до окончания срока. Это был всего лишь первый успех, Scunk Works впоследствии разработала еще несколько известных самолетов, включая разведывательный самолет U-2. Они также поддержали свою репутацию как автономной группы внутри организации, где великие ученые могли творить великие вещи без вмешательства бюрократии извне.
Организации, сравнимые по масштабам и сложности с McDonald’s, продолжают использовать модель рабочих групп. Однако работа по этой модели впоследствии приобрела несколько иную трактовку, когда на нее взглянули как на еще одну статью затрат, как на место, наполненное безумными учеными, оторванными от реальности.
В современном варианте модель сканкворкс соответствует требованиям научно-исследовательской лаборатории McDonald’s лишь наполовину. Менеджеры следят за тем, чтобы ученые и инженеры находились в постоянном контакте с отделами маркетинга и продаж. Возвышенные научные идеи должны находить применение в продуктах, которые клиент захочет купить. Результатом работы независимых групп зачастую становились сверхуспешные коммерческие инновации и великие научные открытия – Apple Mac и IBM PC. Крайне успешный телефон Razr от Motorola также был разработан независимой лабораторией, базировавшейся в 50 милях от основного научно-исследовательского центра Motorola.[71]71
Tim Hindle, Survey: The Company: The New Organization, The Economist, 19 января 2006.
[Закрыть]
Как часть армии США, элитные спецподразделения являются своего рода инкубатором новейших военных технологий и тактик ведения боевых действий. Бойцы спецназа глубоко вовлечены в тактические операции, что позволяет им использовать приобретенные знания для разработки таких инноваций, как очки ночного видения для пилотирования на малой высоте в темное время суток и быстрого десантирования из вертолетов при помощи особых веревок. Однако почему бы просто не создать такую армию, которая полностью бы состояла из войск специального назначения? Прежде всего потому, что они элитарны по определению. Лишь самые умные и талантливые могут претендовать на место в таких частях, в результате отобраны будут самые-самые из самых умных и талантливых. Возьмите простого пехотинца в спецназ, и вам придется дописывать правила в устав. Ни больше ни меньше.
Чтобы внедрить эти и другие инновации «на рынок», армия создала особую боевую группу под названием Assymetric Warfare Group (AWG). Задача группы – оказывать максимальную помощь армии в ассиметричных войнах против Аль-Каиды и других небольших, но опасных формирований. Идея заключается в том, чтобы проверить новые разработки и опытные образцы в реальных боевых условиях и, если все пройдет хорошо, внедрить повсеместно в армейских частях. В своей работе данная группа сталкивается с похожими проблемами, что и разработчики новых блюд в McDonald’s. Идет постоянный процесс отсеивания «зерен» от «плевел» тактики, применяемой в данный момент в армейских частях по всему миру (отбор военных аналогов сэндвичей Макчикен от МакАфрика). Продажа нового продукта консервативно настроенному локальному менеджменту (офицерский корпус армии США насчитывает около 70 тыс. человек) и разработка масштабируемых продуктовых линеек на основе предложений с мест (не важно, McMuffin это или особая веревка для скоростного десантирования спецназа).
Индустрия быстрого питания и армия требуют стандартизации, тем не менее McDonald’s и армия осознают пределы своего влияния и роста. Несмотря на то что рестораны империи McDonald’s есть в 119 странах мира (раньше их было 125, но Арабская весна уменьшила общее количество), компании пришлось признать: то, что хорошо одному, не подходит другому в глобальном масштабе. Еда – товар с культурным подтекстом, а культурный империализм США сегодня неоспорим. Однако даже McDonald’s пришлось принять во внимание культурные особенности и предпочтения.
Компания открыла свой первый ресторан в Индии в 1996 году, а сегодня по всей стране насчитывается несколько сотен заведений. Единственное блюдо, которое вы найдете и в индийском, и в американском меню McDonald’s, – это Филе-о-Фиш. Большинство индусов не едят говядину или свинину, так что от гамбургеров пришлось отказаться. Не говоря уже о том, что там нет даже аналогов фирменных бургеров McDonald’s. Научно-исследовательский центр создал для Индии острый бургер с картофелем и горохом McAloo Tikka, полностью вегетарианский бургер McVeggie, а также куриный вариант BigMac – Chicken Maharaja Mac.
Индийский McDonald’s по-прежнему работает над увеличением масштабов охвата рынка, но на более локальном уровне. Сегодня в Индии практически столько же ресторанов, сколько было в США во время изобретения Филе-о-Фиш. Конечно, компании есть куда расти и риск уничтожения популяции океанских креветок сведен к минимуму. Даже если каждый ресторан не может быть одинаковым, McDonald’s может по крайней мере стандартизировать операции внутри каждой страны, а также стремиться стандартизировать впечатление от посещения: все блюда McDonald’s выглядят похоже, вне зависимости от используемых ингредиентов.
Армии США также пришлось претерпеть кое-какие изменения. Враги демонстрируют крайнюю изобретательность в создании взрывных устройств; войны ведутся как в малонаселенных долинах Афганистана, так и в густонаселенных трущобах Багдада. Бойцы AWG на два-три месяца прикрепляются к подразделениям, ведущим боевые действия, чтобы выяснить, что они делают правильно, чтобы впоследствии разработать новую тактику, максимально эффективную в аналогичных боевых ситуациях. (На практике выходит, что подразделения сменяются, а специалисты AWG остаются с новым подразделением, это позволяет наблюдать и оценивать действия нового подразделения в то же время, в том же месте, против того же врага.) С помощью AWG армия США надеется разработать единую доктрину ведения операций возмездия, но применять ее с учетом местных особенностей.
Руководство армии США таким образом старается избежать ситуации, сравнимой с попыткой продать мясной пирожок на центральной площади Мумбаи.
Экспериментируя с инновациями
В конце концов, большинство организаций стремятся к балансу. Они выделяют часть организации в отдельную структуру и называют ее сканкворкс, тратят немалые деньги на инновации, одновременно ограничивая возможности для творчества и инициативы, чтобы держать рабочий процесс под контролем. При выборе между свободой и бюрократией важно выбрать «золотую» середину, а не одну из сторон. Однако здесь появляется другой вопрос: насколько инновационными должны быть идеи? Конечно, Скотт Урбан и его мастерская «одного актера», производящая оправы для очков, сталкиваются с меньшей бюрократией и контролем, чем McDonald’s. Тем не менее стандартизация и тотальный контроль не особо помогают высшему руководству McDonald’s понимать, были ли бюджеты потрачены с умом.
Существуют некоторые правила. Организации, которым есть что терять из-за ошибок на производстве, обязаны устанавливать тройную систему проверки и ужесточать контроль, даже если это обойдется компании в сумму постройки космического корабля, – ошибка всего в одном звене в итоге привела к краху космического шаттла «Челенджер». Организации, которым нужна координация, чтобы снизить затраты на поставку продукции на мировые рынки или на штурм пляжей Нормандии, естественно, должны иметь центр планирования и бюрократов.
Однако, каким должен быть «правильный» уровень контроля, по-прежнему не до конца ясно. Вместе с тем существует оборотная сторона у каждого решения (вы всегда можете вспомнить неудачи проектов с излишне низким уровнем контроля, а также ситуации, когда бюрократия сдерживала или вовсе останавливала работу над проектом). Неудивительно, что оптимальный уровень контроля постоянно колеблется между этими двумя показателями.
По мере роста компании обнаруживаются мелкие неэффективные детали, которые были пропущены во славу креатива. Внезапно организации понимают, что слишком сильно снизили уровень контроля или что они слишком централизовали процесс ради эффективности, что привело к «удушению» творческих инициатив.
Естественно, организации стараются решить проблему, меняя консультантов и гуру менеджмента, обещающих панацею от всех корпоративных болезней. В ответ на то, что он называл разрушающей бюрократией, подвергающей опасности создания инноваций в США, Том Петерс воспел хвалу свободомыслящей инновации в своей книге «Thriving on Chaos» («Процветание за счет хаоса»). После того как организации упростили и сократили свои руководства и протоколы, последовал неизбежный результат. С другой стороны, преподаватель в области менеджмента Крис Барт отмечал, что компании буквально «тонут» в хаосе. Смысл в том, что излишнее упрощение системы управления в компаниях привело к резкому ослаблению контроля над процессом создания инноваций и буквально «сбило» с намеченного пути развития.
Конечно, они оба по-своему правы, особенно в том, что касается необходимости тонкой настройки баланса, который бы соответствовал изменяющимся условиям и реакции на рост и изменения в самой организации. Нет смысла в постоянном раскачивании маятника, но это может в итоге привести к нахождению баланса, оптимального для организации.
Статья в одном из номеров Wall Street Journal за 2010 год описывала данное явление на примере действующих процессов фармацевтической индустрии, когда огромные компании по производству медикаментов прошли череду слияний и поглощений на рубеже XX века. Sanofi и Synthélabo стали Sanofi-Synthélabo, а затем объединились с Aventis (которая к тому времени уже была результатом слияния Hoechst и Rhône-Poulenc) под названием Sanofi-Aventis. Объединение позволило стать Sanofi-Aventis четвертой по величине фармацевтической корпорацией по продаже лекарств, отпускаемых по рецепту (правда, слово Aventis в 2011 году было убрано из названия компании, были уволены также 25 % рабочих в США). Glaxo стала партнером Wellcome в 1995 году, в 2000 году объединилась со SmithKline Beecham (результат слияния в 1988 году SmithKline Beckman и Beecham), что привело к созданию GlaxoSmithKline, четвертой по величине фармацевтической компании в мире, в течение определенного периода.
В результате таких слияний мегакорпорации, помимо длинных составных названий, создали чрезвычайно влиятельные команды по маркетингу и продажам. Предполагалось, что также будут образованы мощные научно-исследовательские отделы, без остановки изобретающие новые лекарства. Фармацевтические компании постоянно нуждаются в инновациях, чтобы выжить. Стоит отметить, что все препараты, с которыми в данный момент работают крупные международные фармкомпании, защищены от конкуренции на 20 лет патентами. Однако как только срок этих патентов подойдет к концу, компаниям придется бороться с дешевыми, рядовыми производителями лекарств, с более низкими ценами на аналогичные препараты.
Предположение, что бо́льшие по размеру научно-исследовательские отделы приведут к бо́льшей прибыли, казалось разумным. До середины 1970-х годов разработкой медикаментов практически эксклюзивно занимались большие фармацевтические компании. Они были единственными, кто мог рисковать миллиардами долларов на разработку, производство и продажу новых препаратов.
Согласно общепринятому мнению, разработка лекарств представляет собой такой же промышленный процесс, как и любой другой. Армии химиков создавали массивные «библиотеки» химических соединений, служивших основой для дальнейших исследований. Базовые комбинации подвергались промежуточной проверке, выявленные перспективные соединения передавались для более тщательного тестирования и производства. Без лишней волокиты ученые и руководители научно-исследовательских центров самостоятельно принимали решения о том, какими могут быть будущие направления исследований и в итоге какой продукт (лекарство) будет пользоваться наибольшим успехом. Предполагалось, что увеличение масштабов производства лекарственных препаратов будет так же эффективно, как и производство бургеров в огромных количествах.[72]72
Эту точку зрения в числе прочих в своих трудах об инновации продвигал Йозеф Шумпетер, экономист, живший в первой половине XX века, которого коллеги считали чуть ли не богом экономики. Шумпетер известен выражением «креативное разрушение», описывающем последовательные этапы развития предпринимательских инноваций, которые постоянно заменяют более крупные, старые и богатые компании в капиталистической экономике. Он также отмечал, что значительная часть технологических инноваций создается именно такими крупными предприятиями, которые располагают достаточным количеством средств, вкладываемых в исследования и разработки. Стимулом для постоянного развития инноваций является страх перед молодыми фирмами, стремящимися занять их место.
[Закрыть]
Однако когда генерального директора Sanofi-Aventis попросили прокомментировать результаты объединения компаний, он ответил, что это было «потерянным десятилетием». Объединенные научно-исследовательские коллективы не смогли создать «волну» изобретений стоимостью в миллиарды долларов. Почему? Потому что инициатива была «подавлена» бюрократией и правилами.
За эти «потерянные» 10 лет пальма первенства в разработке новых препаратов перешла от огромных международных фармацевтических корпораций к небольшим биотехнологическим компаниям, буквально стартапам. Базовые знания, полученные в университетских лабораториях, использовались небольшими командами хорошо мотивированных ученых для создания многообещающих новых лекарств. Как оказалось, большая часть процесса разработки лекарства была не столько наукой, сколько искусством. Это требовало холистического мышления, нерационального разделения труда, личной мотивации в виде заработной платы, креативности, а не ограниченного взгляда и тотального контроля со стороны высшего руководства, требующего лишь прибыли.
Когда фармгиганты осознали происходящее, повсеместно начали создаваться партнерства между небольшими инновационными компаниями и гигантами. С 1990 года количество таких совместных предприятий увеличилось втрое. По этой причине производители лекарственных препаратов повсеместно отказываются от содержания собственных научно-исследовательских центров. Так, корпорация Glaxo первой расформировала огромный исследовательский отдел из нескольких тысяч специалистов, создав на его базе полуавтономные группы из примерно 400 сотрудников с собственным бюджетом и большой свободой действий для достижения поставленных целей.
Впоследствии Glaxo разбила эти группы на еще более мелкие, по 20–60 «исследовательско-производственных единиц» (ИПЕ), под «единицами» понимались сотрудники. (Даже любители свободомыслия из Glaxo не могли полностью избавиться от бюрократических правил.) Биотехнологические компании, приобретенные Glaxo, могли находиться вдали от корпоративной бюрократии, поскольку получили относительно независимый статус, в отличие от подобных групп, созданных внутри компании.
Вы можете вести стартап-проект вне корпорации, однако не в силах полностью исключить влияние корпорации на стартап. Руководители независимых групп знали, что у них есть три года, и если к концу этого времени у них не будет результата, финансирование прекратится. Недостатки заключались в том, что приходилось запрашивать финансирование у бюрократической машины Glaxo и бороться с вмешательством в творческий процесс руководителей разного уровня, не имеющих никакого отношения к исследовательской деятельности. Согласитесь, подобный стиль работы ничем не напоминал сканкворкс.
Однако, возможно, это именно тот компромисс, на который готова пойти всепроникающая бюрократия в своих попытках достичь нового уровня инноваций, одновременно контролируя все процессы.
