Текст книги "Улей (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Честно говоря, Джимми, я не думаю, что люди будут говорить об этом. Они и между собой почти не говорят. Кажется, большинство из них восприняли мой отчет о Майнере как эмболию.

Хейс изучал еду отложив вилку. – Да, но ты это принимаешь?

Шарки выглядела непоколебимо. – Здесь, с очень ограниченными патологоанатомическими возможностями, это придется сделать. Я довольно тщательно исследовала мозг Майнера. Да, было массивное кровоизлияние... почти везде кровеносные сосуды полопались, как спелый виноград. Поэтому я принимаю это. Что касается причины... ну, это весьма специфично, не так ли?

– Полагаю, дело в этом.

– Гейтс связался с нами сегодня утром по радио, – сказала Шарки. – Я была в радиорубке, когда это произошло.

–И?

– Несколько интересных вещей. Гейтс и его команда все еще находят там существ. Он говорил об окаменелостях, но, думаю, к этому моменту мы уже в значительной степени можем читать между строк. Больше окаменелостей, больше артефактов. По его словам, они провели много времени в этом подземном городе. Я взяла трубку и спросила, что он думает о руинах, но он был весьма... уклончив, насчет того, что он там увидел.

Хейс думал об этом, думал, что Гейтсу следовало взорвать эту расщелину, пока он еще мог. Но, возможно, для этого было уже слишком поздно. Клетка была открыта, не так ли? И зверь вырвался на свободу спустя миллионы лет. Он сглотнул. – Ты упоминала о состоянии его мумий?

– Да.

– И его ответ?

Она покачала головой. – Он казался немного смущенным всем этим... как будто не определился с этим.

– Могу поспорить, что так оно и есть.

Шарки сказала, что ему удалось увильнуть от ответа, однако он сказал, что позволил своим образцам оттаять и разложиться ради какого-то эксперимента, который он проводил. А может быть, так оно и было, хотя она в это не верила. Она сказала, что Гейтс намекнул на тот факт, что он обнаружил гораздо больше экземпляров на каком-то кладбище там... или внизу... и он не слишком беспокоился о тех, в хижине.

– Он просто сказал, чтобы хижина оставалась запертой и люди не входили туда, – Шарки теперь смотрела в глаза Хейсу, – полагаю, он мог бы волноваться, что мы заразим что-то, что у него там делается, но...

– Но ты не веришь этому?

– Да, – она откусила еще кусочек тушеного мяса и запила его кофе, – там было... ну, какая-то скрытая нота в его голосе, Джимми. Возможно, это мое воображение, но я так не думаю. Он был почти насторожен, излишне формален. Иногда казалось, что он говорит очень тихо, словно не хочет, чтобы его услышали, а иногда он бормотал бессмысленные вещи. Но когда я попросила его повторить, он сменил тему.

– Он в беде, док. Я готов поспорить, что так оно и есть.

– Может быть. Дело в том, что ЛаХьюн появился под конец нашего разговора и, как обычно, не считал, что в этом есть что-то необычное. Я не знаю. Может, и нет.

– Он сказал что-нибудь еще?

– Гейтс? Ну... он сказал, что они нашли там заброшенный русский лагерь, примерно в десяти милях от них. Сказал, что он почти занесено снегом, но он его действительно заинтриговал. Я слышала волнение в его голосе, Джимми. Возможно, это ничего не значит, но...

– Может, все?

Шарки больше не беспокоилась о еде. – Я знаю Гейтса лучше всех, Джимми. Он полностью погружен в себя и предан своему делу. Он не обращает внимания на то, что не имеет прямого отношения к его проекту. И я говорю тебе, что его интерес к этому лагерю – не просто любопытство. Он попросил меня позвонить моим русским друзьям на станции Восток, узнать, что они об этом скажут.

Шарки переписывалась с русским врачом на станции Восток и была с ним весьма дружна. Звали этого парня Николай Колич, и он участвовал в российской программе еще с советских времен 1960-х годов. Он знал все сплетни, практически обо всем. Так случилось, что под станцией Восток было еще одно огромное озеро с теплой водой, и планировалось пробурить его после Вордога.

– ЛаХьюн согласен с этим? Ты будешь ему звонить?

– Он предложил это.

– Что-нибудь еще?

Шарки сказала ему, что Гейтс, похоже, очень заинтересован в успехе буровых работ доктора Гандри. По ее словам, он, кажется, очень взволнован тем, что можно найти там внизу. Трудно сказать, взволнован или напуган.

– Что, по-твоему, там внизу, Джимми?

Он рассказал ей о своем разговоре с доктором Гандри. – Он мало что говорит, но он о многом думает, док. Куча всего. Я понял, что мы с ним писаем в одно ведро, что мы на одной волне. Что-то там внизу создает этот магнитный поток, и я думаю, это его беспокоит.

20

Хейс находился в радиорубке, когда Содермарк, техник связи, установил связь со станцией Восток. Еще одно старое советское сооружение, «Восток», существовало уже около сорока с лишним лет и было укомплектовано русскими, американцами и французами, каждый из которых участвовали в совместных проектах и независимых исследованиях. Как только Содермарк настроил аппаратуру, он сказал Шарки, что все в ее распоряжении, а он собирается взять чашку кофе и сигарету.

Связь была неплохой, несмотря на погоду, хотя время от времени раздавались странные воющие звуки, которые то усиливались, то стихали. Хейс некоторое время слушал, как Шарки и Николай Колич беседовали о делах.

Наконец Шарки сказала: "Николай? О тех раскопках, о которых я тебе говорила... да, я думаю, вы уже слышали об этом... доктор Гейтс снова там. Нет, я не знаю, я не знаю... вокруг ходит много странных историй, это точно".

Шарки улыбнулась и закатила глаза, пока Колич без умолку рассказывал о том, что нашел Гейтс. Если это было известно всем на станции Восток, то, без сомнений, было известно и на Макмердо и Палмер.

Когда Колич остановился перевести дух, Шарки вставила: "У меня к тебе вопрос, Ники. Я думаю, доктору Гейтсу нужно знать что-то, на что можешь ответить только ты. Рядом с ним лагерь, заброшенный русский лагерь. Ты знаешь о нем?"

Обычно общительный Колич на мгновение замолчал. В эфире появился и исчез вой. Они ждали минуту, две, три, ничего.

"Николай? Николай? Ты здесь?" – спрашивала Шарки. "Восток? Ты меня слышишь, Восток?"

– Да... мы слышим тебя, Элейн. Я... здесь меня как следует отругал радист... он говорит, что я не соблюдаю надлежащую процедуру. Я должен был сказать "конец" и всю эту ерунду. Теперь. Теперь он ушел, и мы можем поговорить.

– Заброшенный лагерь... ты знаешь о нем?

– Да, Элейн, да. Ты говоришь о аванпосте Врадаз, месте бурения. Насколько я помню, его забросили еще в 1979 или 1980 году. В то время об этом было много шума, много диких историй...

– Ты помнишь, что произошло?

Тишина, статика. – Да, но вряд ли стоит вдаваться в подробности. Просто безумные слухи. Там было... ну как бы это сказать... что-то вроде призрачного страха. Говорили о духах. Сумасшедшие дела. Врадаз был летним постом, и они бурили, попали в пещеру или расщелину или что-то в этом роде. Да. Затем ... помню, после этого все стало странно.

Он сделал паузу, и Хейс посмотрел на Шарки, но она не посмотрела в ответ. Она думала о том же, о чем и он. Он знал это.

– Ты помнишь подробности, Ники? – спросила она.

– Подробности? Да. Да-да, я был здесь, на Востоке, когда привезли последних троих. Они все были сумасшедшими, безнадежно сумасшедшими. А главным здесь был... ты знаешь, о чем я говорю, Элейн? Замполитом был крупный украинец, которого никто не любил. Он поместил этих троих в отдельную камеру, велел мне накачать их успокоительными, чтобы они не беспокоили остальных.

– Ты сказал трое мужчин? Я думала, их было десять?

– Говорили, насколько я помню, там случился прилив безумия. Люди убивают друг друга и кончают жизнь самоубийством. Мы получали какие-то очень странные сообщения из Врадаз, а затем ничего. Три недели и ничего. Охранники поехали туда, вернулись с тремя и сказали, что все остальные мертвы. Я был одним из немногих, будучи медиком, которому разрешили видеть этих людей. Думаю, они пробыли у нас всего три дня, а потом их увезли. Это было печальное и трагическое дело. Изоляция... она может творить с людьми ужасные вещи.

– Эти сообщения... ты помнишь их?

– Да.

Еще одна долгая пауза, и Хейс почти представил, как он вытирает пот со лба.

– Безумные дела... люди там, они хотели уйти, сказали, что не могут там оставаться. Это были ученые, Элейн, и они были напуганы, как школьники, да? Несли чушь... шум и удары, удары и постукивания, фигуры, порхающие ночью... безумие, вот и все, что было.

Шарки закусила нижнюю губу. – Доктору Гейтсу все это покажется интересным.

– Это была чушь, Элейн, обязательно скажи ему, что я не верил во все это!

– О, конечно нет, Ники, – Шарки посмотрела на циферблаты и светодиоды радио, снова включила микрофон, – эти трое мужчин... они что-нибудь сказали?

На этот раз молчание затянулось, гораздо дольше. – Да, даже под успокоительными они не переставали говорить. Это все ерунда, Элейн. Глупые истории и все такое. Они бредили. Звуки в ночи, шум в стенах и на крышах... стуки в дверь, царапанье по окнам. Все в таком духе. Когда я был ребенком, был один разрушенный дом... но не важно. Эти люди бредили кошмарами и голосами в своих головах... по территории бродили странные фигуры, которые не были людьми... я полагаю, призраки, страшилы. Они говорили о дьяволах и монстрах, фигурах, проходивших сквозь стены. Это было ужасный дело.

Внезапно Колич прервал связь и, похоже, спешил это сделать. Может быть, его подслушивали, а может быть, воспоминания обо всем этом взволновали его. Тем не менее, он рассказал то, о чем его просили.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Хейс.

Шарки продолжала смотреть на радиоприемник. Она покачала головой. – Николай – человек, который любит поговорить, Джимми. Но он был очень краток насчет этого. В любое другое время я бы проторчала здесь целый час, слушая его мнение по этому делу. Это не похоже на него.

– У меня такое чувство, что, возможно, он говорил о чем-то, чего не должен был говорить.

– У меня тоже.

– Но ты, насколько я понимаю, увидела там знакомую картину?

Она кивнула.

– Это похоже на то, что у нас... но хуже.

Она посмотрела ему в глаза, и Хейс увидел в них что-то вроде страха.

– Это то, что здесь произойдет, Джимми? Неужели мы все сойдем с ума и убьем друг друга?

– Я не знаю, но думаю, нам лучше что-нибудь сделать, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля.

– Что?

Он тонко улыбнулся. – О, я подумывал предложить тебе совершить небольшую воскресную поездку со мной. До места под названием Врадаз.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

КРЫЛАТЫЕ ДЬЯВОЛЫ

Эта последняя, безымянная вещь за хребтами безумия.

– Г.Ф. Лавкрафт

21

Час ноль.

Гандри и его люди так его не называли, но именно так на это смотрел Хейс. Криобот был запущен около двенадцати часов назад. Ему потребовалось почти восемь из них, чтобы растопить оставшиеся 100 футов ледяного купола над озером Вордог, а затем он упал в туманные черные воды озера далеко внизу. Гандри и его люди не спали уже более двадцати четырех часов, и Хейс не ожидал, что это произойдет в ближайшее время.

Все были на взводе.

Хейс встал около четырёх утра, потому что тоже был взволнован. Взволнован и, да, он опасался того, что они могли найти в этом древнем озере. Он занимался своей работой, время от времени заглядывая на буровую вышку, чтобы узнать, как идут дела. Судя по всему, Гандри и Паркс, геофизик проекта, были обеспокоены возможностью существования огромного метанового ледяного пузыря под шапкой. Они объяснили ему, что под большинством регионов вечной мерзлоты имеется большое количество метана.

– Видишь ли, Джимми, – объяснил ему Гандри, – было некоторое беспокойство по поводу того, что мы здесь делаем. Экологические группы были обеспокоены тем, что мы загрязним это нетронутое озеро внизу, а среди научного сообщества были серьезные опасения, что мы можем попасть на опасное количество газообразного метана... который, если его выпустить, может оказаться катастрофическим для мирового климата.

Когда Хейс услышал это, у него, наверное, отвисла челюсть. – Вы имеете в виду... Господи, док, вы говорите, что вы, ребята, могли бы уничтожить нас, просто чтобы исследовать это чертово озеро?

– Это вызывало определенное, так сказать, беспокойство, – признал Гандри, – но мы приняли все меры предосторожности, и все наши тесты и отбор керна подтвердили, что, хотя метана, безусловно, было много, были также гелий, азот, следы экзотических газов, таких как ксенон... но ничего, что могло бы повлиять на нашу атмосферу.

Так что, проект Deep Drill продолжился.

А теперь криобот проплавил ледяную шапку и упал в само озеро. Он находился там уже около трех часов и прислал обратно массу информации о температуре, химическом и биологическом составе озера. Обнаружил огромное количество органических молекул и даже разновидности архебактерий, эубактерий и эукариот. Значит, озеро определенно было живым, как они и думали, и не только живым, но и органически богатым.

Это действительно взволновало всех, особенно Кэмпбелла, микробиолога. Он был так взволнован, что даже забыл, что Хейс был парнем, который управлял генераторами и котлами, а не его братом-ученым. В кабине управления, когда вся эта замечательная информация пришла от криобота и начала появляться на экранах компьютеров, Кэмпбелл схватил Хейса за руку и начал болтать, как ребенок, говорящий о подарках под рождественской елкой. Среди прочего, о чем он говорил, были исследования в области молекулярной биологии, судебная биология и анализ белков древней ДНК. Хейс вел себя так, будто знал все об этом, улыбаясь и радостно кивая, пока Кэмпбелл забивал ему голову особенностями полимеразной цепной реакции (ПЦР) с использованием ген-специфичных и случайных праймеров, ПЦР-амплификации эволюционно-консервативных генов и микробной метаболической активности, а также конечно, чудесами цианобактерий и палеоиндикаторов.

Через час после того, как криобот вошел в озеро, он выпустил второго криобота на тросе, который опустился на дно, примерно на 900 футов ниже. Гандри сотоварищи выбрали это место, потому что глубина озера в некоторых местах превышала 2000 футов, и оно было недалеко от этой загадочной магнитной аномалии. Когда Хейс в очередной раз пришел в буровую башню, второй криобот находился на дне уже тридцать минут.

"Ты пришел как раз вовремя, – сказал ему Гандри, – мы собираемся выпустить гидробота. Скрести пальцы".

Хейс так и сделал. Держал скрещенными насчет многих вещей. Он был рад, что они нашли то, на что надеялись... даже больше... но в его животе все еще сохранялось то напряжение, тот почти суеверный страх перед исследованием чего-то, что было изолировано от мира почти сорок миллионов лет... как будто они сдирали струп с язвы, и в результате этого возникла опасность распространения инфекции. Время от времени Гандри смотрел на него, и между ними что-то происходило, ощущение того, что они были на пороге чего-то большого, вещей, что могли их сокрушить.

По крайней мере, именно так это считывал Хейс.

Когда гидробот был успешно выпущен, в кабине находились только Гандри, Кэмпбелл, Хейс и геофизик Паркс. Люди приходили весь день, чтобы посмотреть, что происходит, но это был долгий процесс, и большинство уходило почти сразу.

Но Хейс в перерывах между обходами электростанции и котлов возвращался, и вот он, момент, которого все ждали. Когда гидробот был выпущен и начал отправлять данные обратно, все обрадовались. Он работает, все эти миллионы долларов окупятся. Сегодня озеро Вордог, а завтра Марс и луны Юпитера. Это действительно был невероятный момент, и Хейсу почти хотелось, чтобы Линд был там. Он бы оценил историческое значение всего этого... и его участие в этом тоже.

Кэмпбелл и Паркс сидели перед мониторами, собирая данные, а Гандри и Хейс стояли позади них. Наверху был видеоэкран, но картинки пока не было. Экран несколько раз мигнул, но ничего. Хейс чувствовал, как переживают ученые по этому поводу.

"Я вижу, что температура воды достигает шестидесяти градусов, а течение превышает сотню. Подожди сейчас... окей, окей, – говорил Паркс, пока от гидробота поступали цифры, – да, улавливаю химические сигналы... магний и железный дым... марганец, цинк... сульфиды меди, диоксиды серы... в теплых потоках. Ладно, здесь горячий шлейф... почти 200 градусов. У нас здесь определенно курильщик, джентльмены. Гидротермальные источники... должны быть... да, больше одного. Несколько штук, я полагаю".

Кэмпбелл был одинаково счастлив, потому что биосенсоры улавливали всевозможные вкусности как от второго криобота на дне, так и от гидробота. Анализ воды и осадков выявил бактерии, дрожжи, археи, водоросли и даже крупицы пыльцы.

"Диатомовые водоросли... черт, я вижу здесь индикаторы богатых полей планктона".

"Превосходно", – сказал Гандри.

Паркс кивнул. "Иди к папочке... о, да... химическое обогащение воды почти в два миллиона раз выше, чем у обычной морской или пресной воды".

– Что это значит? – спросил Хейс.

– Это означает, – сказал Гандри, – что буфет определенно открыт. Джимми, здесь внизу есть курильщики, извергающие химические питательные вещества в воду, в которой питаются теплолюбивые бактерии. Буфет открыт.

Паркс начал дурачиться с каналом связи с гидроботом, и видеоэкран замигал, замерцал еще раз, поехал и потемнел. Затем заработал, и они увидели... огромные сгустки осадка, поднимающиеся вверх от илистого дна в мощных галогенных лампах гидробота. Теперь они видели то же, что и он.

"Невероятно", – сказал Хейс, сам того не осознавая.

Это было похоже на какой-то инопланетный мир, и, по сути, так оно и было. Затонувшая древняя равнина мрачных вод и отложений, дрейфующих, как пылинки. На экране они были плотными и зернистыми.

Хейс сглотнул, пораженный жуткой тишиной этого места. Он видел мелькающие тени на границе света, и это могло быть движением взвешенного осадка или чем-то совершенно другим.

Гидробот опустился снова, ближе ко дну озера, и Кэмпбелл сильно возбудился. "Посмотрите сюда, вы видите это? – спросил он, всматриваясь сквозь ил и осадок, как будто это видели его глаза, а не носовая камера гидробота. – Прямо там... следы в грязи, эти извилистые колеи... это следы глубоководных ползающих животных – может быть, креветок или офиуров^[21], морских пауков. Трудно сказать на этой глубине, это могло произойти вчера или двести лет назад. Действительно трудно сказать".

Гидробот продолжал двигаться вперед, экран временами становился почти черным, пока он продвигался сквозь облака ила.

– Есть шанс, что он застрянет во всем этом? – спросил Хейс.

– Нет, у него очень продвинутый искусственный интеллект, такой же, какой мы используем на космических зондах и марсианском марсоходе, только лучше. Сейчас он думает по большей части самостоятельно. У него есть гидролокатор, позволяющий обходить крупные объекты, и инфракрасное излучение, чтобы отслеживать живые существа, а также бортовая лаборатория, позволяющая анализировать практически все.

– Почему он постоянно останавливается?

– Он использует свои роботизированные руки для забора проб. Он их собирает, анализирует и передает результаты доктору Кэмпбеллу.

Гандри сказал ему, что гидробот работает во многом как ROV^[22] с винтом на корме, который позволяет его тянуть, толкать или поворачивать в любом направлении. Он мог подниматься или зависать, делать все, что требовало от него программное обеспечение.

"Магниметр регистрирует сильные потоки, – сказал Паркс, – прыгает на тысячу, теперь на две тысячи нанотесл^[23]. Пять тысяч. Иисус. Сильный и устойчивый".

Гандри объяснил, что нанотесла является стандартной мерой магнетизма. Что норма здесь, на полюсе, была около 60 тысяч, а теперь у них почти семьдесят. Гидробот считал его и направлялся к его источнику. Если бы он его потерял, он бы вернулся к отслеживанию гидротермальных источников.

Гидробот поднялся, и ила стало значительно меньше. От метели хлопьев размером с четвертак он превратился в шквал хлопьев размером с бусины. Видимость улучшилась. Внезапно на камеру полетел шквал пузырей, и гидробот утонул в них... пульсирующие мембранные пузыри фиолетового и синего цвета, иногда оранжевого и красного, цвета индиго и неоново-зеленого.

– Медузы. – сказал Кэмпбелл, – вы посмотрите на это! Как гребневики... яйцевидной формы с гребнями из ресничек, позволяющими им двигаться. Но я никогда не видел таких как эти... кажется, мы находимся в огромной колонии.

– Могут они навредить гидроботу? – спросил Хейс.

– Нет... видите, гидробот сейчас замедлился. Он боится причинить им вред, поэтому проходит через их ряды очень медленно.

Это был мир медуз, тысячи, словно пузырьки шампанского. Но пульсирующие и изгибающиеся, пронизанные яркими вспышками постоянно меняющегося цвета, словно оптоволоконные лампы. Вы могли видеть сквозь них. Трудно было сказать, насколько они велики, но, возможно, размером с бейсбольный мяч и множеством маленьких, не больше шариков для пинг-понга. Казалось, их не волновал гидробот. Примерно через десять минут колония исчезла, и гидробот снова нырнул в осадок, обнаружив что-то интересное.

Хейс увидел нечто, похожее на гигантского краба-альбиноса, пробирающегося сквозь грязь. Его тело было зазубренным и шипастым, размером с корыто, – сказал Кэмпбелл, – с паучьими лапами, три или четыре фута длиной. У него было что-то вроде черных глаз на двухфутовых стебельках, и Хейс указал на это.

"Нет, не глаза, – сказал Кэмпбелл, – какие-то рецепторы. Он должен быть совершенно слепым, как и все остальное здесь. Но это, без сомнения, новый вид".

Гидробот прошел над ним, мудро решив не связываться с ним, и кинулся вниз в расщелину, заполненную морскими травами, а затем снова вверх, сканируя дно и обнаруживая сотни раковин мертвых мидий и ракообразных, запутавшихся в костяном ковре. Затем расщелина расширилась, опустившись примерно на пять футов ниже уровня дна озера. Она была наполнена не травой, а белыми раздутыми существами, футов десяти-пятнадцати в длину, извивающимися и корчившимися. Для Хейса они выглядели как тысячи грубых и мясистых шлангов с розовыми присосками на концах, которые расширялись и сдувались.

"Рифтии^[24], я никогда раньше не видел подобных", – сказал Кэмпбелл.

Гидробот заинтересовался. Он развернулся и медленно прошел над ними, увеличивая изображение и предоставляя всю возможную информацию, например, их температуру и химический состав воды вокруг. Хейс видел рифтии на канале "Дискавери", но не такие... не двигающиеся и не колеблющиеся, реагирующие, возможно, и на гидробот, и на его свет. Они не были похожи на безобидные биофильтраторы^[25], скорее на голодных и хищных существ.

"Это просто потрясающе", – сказал Гандри.

Хейс потерял дар речи. То, что он видел... никто из людей раньше не видел, и воздействие всего этого успокоило чувство в его животе, что с этим древним озером что-то ужасно не так.

"Дерьмо!", – вскрикнул Паркс. – "Вы это видели?"

Они видели. Что-то гигантское и порхающее, похожее на прудовую гидру, но выросшую до кошмарных размеров. Оно должно было быть двадцать или тридцать футов в длину и напоминало перевернутое дерево с массивной корневой системой... лес извивающихся щупалец ядовито белого цвета. Оно достаточно быстро ушло от света, и они смогли увидеть его лишь мельком. Но то, что они увидели, вселило в них уверенность, что в ближайшем будущем им не захочется купаться в озере Вордог.

"Невероятно... возможно моллюск. Определенно похож на кальмара", – сказал Кэмпбелл ровным голосом, как будто это существо не напугало его до чертиков.

Но напугало. Недолго думая, все мужчины в кабине непроизвольно отодвинулись от экрана. Такой... белый, призрачный и чужой... блуждающий в тьме, он что-то делал с тобой. Заставлял думать о плохих вещах, которые не давали спать по ночам.

Гидробот не последовал за ним, и это было хорошо. Но Гандри объяснил, что он был запрограммирован на изучение медленно движущихся существ, когда это возможно, а не на сжигание энергии в ненужной погоне. И эта гидра... или что бы это ни было во имя Христа... была чертовски быстра. Чертовски быстрой и чертовски жуткой.

На экране появился еще один обитатель дна, и Хейс тоже никогда не видел ничего подобного. Он был похож на мечехвоста (Мечехвосты (horseshoe crab) – морские и солоноватоводные членистоногие семейства Limulidae и единственные живые представители отряда Xiphosura. Несмотря на свое название, они не являются настоящими крабами или ракообразными: это хелицераты, наиболее тесно связанные с паукообразными, такими как пауки, клещи и скорпионы – примечание пер), но сужался и удлинялся так, что достигал в длину десять футов. Он было покрыто хитиновым экзоскелетом, белым, как рыбье брюшко, как и большинство существ здесь внизу. По обеим сторонам располагались две пары колючих ходильных ног, как у омара, и набор крючковатых хелицер, клешней, выставленных вперед, как будто они искали, что можно раздавить. Пластинчатый хвост заканчивался чем-то вроде жала. В целом он был похож на массивного скорпиона, но без глаз и с четырьмя развевающимися усиками.

"Боже мой", – сказал Кэмпбелл, – я не верю в это. Знаете, что это такое? Эвриптерид... морской скорпион^[26]. Очевидно, эволюционировавшая форма, но все равно эвриптерид".

– Новый вид? – спросил Хейс.

Кэмпбелл рассмеялся. – Эвриптериды – вымерший подкласс членистоногих, Джимми. Они вымерли примерно 200 миллионов лет назад... ну или мы так думали. Черт возьми!

Гидробот прошел вне досягаемости морского скорпиона. Все в кабине продолжали смотреть на экран, видя все новые экзотические водные растения, колонии рифтий, причудливых гигантских моллюсков, несколько медленно движущихся червей и то, что могло быть кальмаром, который быстро ускользнул. Затем местность начала становиться более пересеченной, изрезанной пропастями, уходившими на сотни футов, и увенчанной покатыми подводными холмами, покрытыми чем-то вроде бледно-желтых ламинарий. Магнитометр на гидроботе улавливал более высокие уровни магнетизма и направлялся к ним.

Какое-то время все шло как обычно, за исключением прозрачной рыбы... или чего-то похожего на рыбу... и затем Кэмпбелл что-то увидел.

"Вы... что это было?"

Хейс уже видел нечто подобное.

Мрачная вытянутая фигура, ускользнувшая от света. Возможно показалось. Что бы они ни увидели мельком, их было больше одного, и они действовали быстро и незаметно. То чувство снова вернулось к Хейсу, и на этот раз он не мог избавиться от него. Потому что он думал о вещах, о которые не осмеливался сказать... не вслух. Что бы там ни было, он чувствовал, что они следовали за гидроботом, но прятались от света. Гидробот рисовал множество сигналов, но это само по себе ничего не значило, кроме того, что море было очень живым... что было безусловно.

"Я хотел бы знать, что они такое, – сказал Паркс, – они напоминают мне о..."

– Что? – спросил его Гандри.

Он покачал головой. – Ничего, ничего. Мысли вслух.

Но Хейс знал, о чем он думает, и задавался вопросом, не думают ли они все об одном и том же чертовом существе, видя эти порхающие формы и вспоминая их откуда-то еще, и они им ни капельки не нравятся.

А потом -

И тут Гандри ахнул. "Вы это видели? Выглядит как... ну, почти как арка".

Паркс запутался в своих словах, расслабился и попробовал еще раз. "Какая-то странная вулканическая структура. Здесь, внизу, не может быть арки".

Но все промелькнуло слишком быстро, прежде чем можно было сделать какие-либо реальные предположения. Единственное, что они могли сказать наверняка, это то, что оно выглядело как арка, выступающая из бурлящих отложений внизу. И при этом большой... гидробот прошел через нее.

Паркс почти нервно начал болтать о вулканизме^[27] и о том, как он может придавать обычным камням самые причудливые формы. И особенно под водой, где поток лавы довольно быстро остывал, принимая самые странные формы, которые очень часто казались рукотворными... или, в данном случае, созданные разумом. Потому что не было никакой возможности, чтобы что-либо здесь когда-либо касалось человеком.

Гидробот продолжал двигаться дальше, отслеживая магнитную аномалию, а Паркс продолжал называть цифры, кроме этого, компьютеры время от времени издавали звуковые сигналы, записывая, что происходит внизу. Мужчины, за исключением геофизика, молчали, возможно, выжидая. Хейс мог говорить только за себя. Во рту у него было сухо, как сажа камина, он скрипел зубами и сжимал кулаки.

Тишина внезапно стала такой густой, что на нее можно было повесить шляпу.

Гидробот двинулся вперед, осматривая скопления таких существ, как анемоны, колючих ежей и, наконец, огромные обнажения кораллов. Здесь была экосистема цепких губок, бледных червей и двустворчатых моллюсков. Примитивные мшанки^[28], покрытые коркой, как пчелиные соты. Кэмпбелл отметил, что, хотя морская зоология не была его сильной стороной, это были либо новые виды, либо те, которые давно считались вымершими.

Но он говорил только для того, чтобы говорить, может быть, чтобы успокоиться звуком собственного голоса, поскольку магнитометр гидробота показывал импульсы, зашкаливающие по шкале. На что Гандри небрежно пошутил, что он, должно быть, улавливает излучение какого-то массивного электромагнитного генератора с матерью всех магнитных сердечников. Но никто не засмеялся, возможно, потому что им не понравилась сама идея того, на что это намекает. Потому что в тот конкретный момент никто бы ничему не удивился. Увидели ли бы они летающую тарелку, выступающую из дна озера и зарослей водорослей, они бы не удивились. Ибо то, что излучало такую чистую энергию, почти наверняка должно было быть искусственным.

И они это увидели... или это сделал гидробот.

Еще одна арка. И настолько совершенная по форме, что ее конструкция не могла быть просто природной аномалией, поскольку за ней стояли другие очертания... прямоугольные плиты, стоящие вертикально, и другие, лежащие плоско, как древние надгробия, и то, что могло быть разрушенным куполом, поднимающимся из зарослей сорняков. То, что они увидели, должно было быть несколько сотен футов в поперечнике, хотя на самом деле оно, вероятно, было немного больше. По его поверхности протянулись неровные трещины.

Все молчали, ни одного чертова слова, потому что это превосходило все что они видели или могли до сих пор. Нечто, похожее на монументы, выступающие под дикими углами, словно надгробия на каком-то невероятно древнем кладбище. Выглядевшие невероятно древними обелиски и монолиты, склонившиеся и стремящиеся упасть... покрытые розовой слизью и источенные червями. Это было не все, далеко не все. Осыпающиеся стены, покрытые колониями губок и спекшимися скелетами давно умерших морских организмов.