Текст книги "Алитет уходит в горы"
Автор книги: Тихон Семушкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)
Как затмение солнца вносит большое смятение в жизнь людей тундры, так и приезд ревкомовцев в стойбище Гаймелькота вызвал всевозможные толки. Было о чем подумать!
Старик Гаймелькот ушел даже в тундру, подальше от людских голосов, чтобы никто не мешал ему думать. Он был очень обеспокоен последним разговором с бородатым русским начальником. И в самом деле: зачем в тундру будут приезжать таньги и лечить оленей? Зачем таньги будут подходить к оленям? Болезни – это духи. Где-то им все равно надо жить, в кого-то надо духам вселяться? Время настанет – и болезнь уйдет. Без болезней и человек не живет, без них не может жить и олень. И разве народ, живущий в горах, не развел без таньгов большие стада оленей? Разве отец Уквылькот не имел большого стада? И теперь это стадо живет. Хо-хо! Смешно! Таньги, как говорит бородатый, начнут лечить оленей! Откуда им знать, о чем думает олень? Вот он, Гаймелькот, всю жизнь провел в стадах. Сколько раз в пургу он спал под брюхом оленя! Нои он не все оленьи думы знает. Он знает лишь, какие места олени любят для отела, знает, когда и куда их нужно угонять от гнуса, знает, где олени разбивают копыта; знает, что для определения пути, по которому должны пойти стада, надо погадать на оленьей лопатке; знает, как эту лопатку нужно держать над огнем, чтобы большая трещина, образовавшаяся от огня, показала туда, где есть корм, а не голые камни. Откуда все это знать таньгам?
Старик Гаймелькот сидел на выступе камня и долго думал. Кругом стояла тишина. Туман поднимался, и в разных местах показалось небо.
Но при воспоминании об Алитете усмешка пробегала по лицу старика. Гаймелькоту понравилось, как бородатый начальник заарканил Алитета, все равно как дикого оленя, уводящего важенок из стада. Старик сам давно невзлюбил Алитета, и, когда русский ругал его, Гаймелькот видел, что бородатый начальник стоит за правду. Это было справедливо и очень хорошо. Но вот разговор об оленях совсем не понравился старику.
Из-за горы вышла Мэри с вязанкой тальника. Она подошла к старику и сбросила ношу.
– Отдохни, Мэри. Ты стала бледная. Наверное, это потому, что отец твой белый. Теперь ты будешь спокойно спать. Алитет не увезет тебя. Он побоялся русского бородатого.
– Я издали следила за собачьими нартами. Я думала, вслед за Алитетом приехал и сам Чарли. Эти три дня я питалась кореньями и запасами из мышиных нор.
– А ты все запасы забирала у них?
– Нет, Гаймелькот, из каждой норы я брала только половину.
– Ты хорошо поступила. Нельзя у мышки забирать все: подохнет с голоду, пока найдет другую еду.
Старик сидел на вязанке тальника, а Мэри стояла около него и рассказывала:
– Я ушла в Гусиную Падь. Потом сменила место и залезла на гору Старого Быка. Оттуда все видно.
– Так вот, Мэри, это приезжал Лось. Так его зовут. Он приезжал помогать тебе, – сказал старик, умолчав о более важных разговорах. Теперь Алитет робким стал, как безоленный пастух.
Мэри вздохнула полной грудью.
– Гаймелькот, пойдем скорей к людям.
Старик встал и хотел было взять вязанку тальника, но Мэри молча отобрала ее и, взвалив себе на спину, пошла вслед за Гаймелькотом. Уже почти у самого стойбища их заметил Ярак и бросился им навстречу. Он взял у Мэри вязанку и звонко расхохотался.
– Слышала новости, Мэри? Лось приезжал. Алитет слушает его, как старый ездовой олень наездника. Куда повернет, туда и идет. А женитьбенная бумага будет хорошей, если даже тавро совсем отвалится. Это ничего, Мэри. Он обещал сделать новую бумагу, покрепче. – И Ярак, повернувшись в сторону, крикнул: – Спасибо тебе, Лось!
Войдя в стойбище, Мэри увидела мальчика с почерневшим, грязным куском сахару в руках.
Мэри подбежала к нему, склонилась и сказала:
– Ешь, его едят. Это не камень. Сахар.
Кусочек сахару напомнил Мэри о еде, и, схватив мальчика на руки, она быстро зашагала к костру, где густо валил прямым столбом черный дым.
В стороне сидел Айе и переобувался в дорожные торбаза. Заметив Мэри, он подбежал к костру.
– Какомэй, Мэри! Береговые люди, – сказал Айе. – Очень я скучаю о береговых людях.
– Уходишь, Айе? – спросила Мэри.
– Да, надо искать оленей. Эчавто сказал, чтобы я нашел их или живыми, или заеденными волками. Два оленя.
– Женился ты, Айе? – спросила Мэри.
Айе смутился. Краска густо залила его темное лицо. Стыдно быть человеком, не имеющим жены.
– Нет, – застенчиво ответил Айе. – Эчавто давал девку. Сказал: хорошо работаешь, Айе, возьми вон девку. Но я все время хочу на берег. Если девку взять, останешься на всю жизнь в горах.
– Эх ты, Айе! – сказала Мэри. – Алитет отнял у тебя Тыгрену. Тогда он был сильный, теперь, говорят, робкий стал. Отними теперь ты. Люди говорят, что у Тыгрены скоро будет маленький.
– Ну? – обрадовался Айе. – Вот хорошо! Она всегда хотела ребенка.
– Что же ты думаешь делать, Айе? – спросил Ярак. – Я ведь тоже никак не привыкну к жизни в горах.
– Пойду искать оленей. Только голова сейчас не хочет искать оленей. О другом думает голова. Одному трудно думать.
– Айе, ты подожди уходить. Вон, видишь, туман идет. Ну как искать оленей в тумане? Не видно. Вместе с тобой вдвоем стали бы думать.
– А ведь правда. Эчавто сам знает, что дни стоят в тумане. Завтра пойду: может быть, будет ясный день. Удвою шаг – найду скоро. – Айе снял дорожные торбаза и, обувшись по-домашнему, встал. – Пойдем, Ярак, думать. Вон туда, где виднеется тот холмик. Опять, как и весной, очень много наговорил мне Андрей. О том, что я хочу сказать, на народе страшно и говорить.
Они шли молча, не нарушая тишины тундры, лишь в стороне слышалось пощелкивание копыт оленей, как слабый шум уходящих льдов.
– Ярак, – тихо заговорил Айе, когда они уселись на холмик, – Андрей и Лось говорили мне: «Летом, когда придет пароход, пошлем тебя учиться на Большую русскую землю. Там есть большое-большое стойбище Ленинград. Только в одном этом стойбище живет больше людей, чем на всей Чукотской земле». Чему-то я должен научиться там. Чему учиться, я не понял. Всю ночь думал, а придумать не мог, в голове туман стоит. Трудно одному думать.
– Поезжай, Айе! Я думаю, плохо не будет. Ты заметил, как Лось говорил с Алитетом и как с тобой? Разные глаза делались у него. Видно, что он хочет тебе не худого, хорошего хочет.
– Ярак, но они сами сказали, что на той земле нет оленей, нет моржей, нет тюленей. Как буду там жить? Умру я.
– Айе, когда Чарли посылал меня на американский китобоец, там было очень много мяса кита, моржа, и американы не ели это мясо. Нас затерло на много дней во льдах. Я остался без еды. Потом я стал есть их пищу из железных банок и остался жив.
Айе внимательно слушал Ярака. Было очень любопытно знать, как живут и что едят таньги. Ярак с ними жил, он хорошо их знает.
– Надо только привыкнуть, Айе. Еда есть везде. Лось что-то хочет сделать хорошее для тебя. Алитета он не любит, а тебя любит.
– Алитет нехороший, злой. Он оставил меня без жены. Наверное, Тыгрена перестала думать обо мне.
Лицо Айе выражало грусть, тоску и смятение. Страшно ехать на землю таньгов, но что же делать? Ему не хочется жить в горах, на берегу тоже нет жизни.
И Айе, тяжело вздохнув, сказал:
– Поеду, Ярак. Будь что будет.
Туман рассеивался.
Они направились в стойбище и, еще не доходя до него, увидели с другой стороны медленно идущего человека.
– Ярак, смотри: Алитет идет.
У Ярака сжалось сердце. Он усиленно начал тереть глаза.
– Ярак, ты бледным стал. Ты боишься его? Не бойся! Теперь я тебе буду помогать. Если он захочет уводить Мэри, мы зарежем его. Он поселил в моем сердце такую злость, что я буду потрошить его, как оленя, – горячо и взволнованно говорил Айе.
– Правильно, Айе! Чарли кончил торговать, и, наверное, он захочет уехать в Америку. Он каждый год и раньше собирался. Он хочет увезти Мэри. Вот Алитет и охотится за ней. Побежим скорей!
В стойбище уже кричали:
– Алитет идет! Алитет!
Из полога выскочила Мэри и, заметив Алитета, вскрикнула и бросилась бежать в другую сторону.
Из-за горы навстречу ей бежали Ярак и Айе.
От сильного бега они раскраснелись, шапки на ремешке болтались за спинами.
– Не бойся, Мэри, – успокаивал Айе.
Гаймелькот стоял посредине стойбища и следил за Алитетом. Он стоял спокойно, молча. Старик думал: зачем вернулся Алитет?
Айе вытащил нож и спрятал его за спину.
– Айе, дай-ка мне нож, – сказал Гаймелькот. – Вы здоровые парни. Или вы совсем ослабли и у вас не хватит силы без ножа? Зачем поливать мою землю поганой кровью этого человека? Ягель не будет расти в этих местах. И ты, Ярак, отдай мне свой нож.
– Гаймелькот, возьми и мой, – сказала Мэри.
Старик собрал ножи, положил на снег и стал на них.
Подошел Алитет.
– Таньги пропали, – сообщил он. – Вместе с ними и Рынтеу. Наверное, свалились с обрыва.
– А почему ты не пропал? Ведь ты вместе ехал! – вскрикнул Айе.
– Помолчи, щенок! Или ты думаешь, я говорю для тебя, несчастный? Не имеющий жены!
Айе рассвирепел и бросился на Алитета, но Гаймелькот схватил его за пояс.
Гаймелькот поднял руку.
– Еще не кончен разговор, – сказал он Айе. – Говори, Алитет.
– Был большой туман. Глаза перестали узнавать места. И Рынтеу и я забыли дорожные пути. Наверное, таньги разгневали злых духов!
Алитет сел на снег и ухватился за свой живот, морщась, будто от боли.
– А как же ты отстал от них? Ты ехал на нарте Рынтеу? – спросил Гаймелькот.
– Пожалуй, я объелся жирного мяса. Часто приходилось сходить с нарты, и сейчас еще болит брюхо, – простонал Алитет.
Айе дрожал от гнева. Все хорошо знали, что единственный обрыв Медвежье Ухо – был совсем в стороне.
– Может быть, ты нарочно указал путь к Медвежьему Уху? – крикнул Айе.
– Помолчи, или я тебя стукну так, что ты откусишь себе язык, – сказал Алитет.
– Айе прав, – возразил Гаймелькот. – Медвежье Ухо находится в стороне от дороги. Как же вы туда попали? Это гиблое место. В прошлом году в пургу волки загнали туда восемь оленей. Олени разбились насмерть.
– Меркичкин, Алитет! – выругался Ярак и, обращаясь к Айе, спросил: Ты знаешь это место?
– Очень хорошо знаю. Недавно проходил мимо.
– Пойдем сейчас туда. Надо поискать людей.
Гаймелькот сказал:
– Идти туда далеко. Возьмите моих ездовых оленей, быстро доскачете.
Парни побежали запрягать оленей.
Алитет встал, подошел вплотную к старику и прошептал:
– Если поедут на твоих оленях, духи разгневаются, и у тебя в стаде начнется большой падеж.
Гаймелькот насторожился. Подумав немного, он с тревогой сказал:
– Ярак, подожди. Пожалуй, нельзя ехать на оленях. Пешком бегите. И Мэри возьмите с собой.
Глава двадцать пятаяУ подножия обрыва стлался густой туман. Здесь, в грудах обвалившегося снега, лежал Лось. Бессознательно повернувшись на бок, он заскрипел зубами, открыл глаза и проговорил:
– Где же люди? Собаки где?.. О-о-о, черт возьми! – простонал Лось. Неладно что-то с ногой. – И, собравшись с силами, крикнул: Андрю-юшко-о-о!
Эхо прокатилось вдоль стены обрыва.
– Эге-ге-е-ей! – протяжно и еще громче крикнул Лось.
И опять, кроме эха, ни одного ответного звука.
«Неужели погиб Андрей? Какая нелепость!»
Превозмогая боль, Лось приподнялся, сел и ощупал больную ногу.
– Ясно. Сломана. Хорошо, что крови не чувствую.
Лось начал припоминать, как все это случилось.
«В момент падения я чувствовал Андрея совсем рядом. Значит, он должен быть где-то здесь поблизости. По весу он легче меня. Кто же должен лететь быстрее? Он был правей меня. А может быть, я перевернулся и теперь правая сторона стала левой?.. – Лось рассуждал, как старик Рынтеу на старой стоянке кочевников. – Поползу искать…»
Опираясь на локти, преодолевая страшную боль в ноге, Лось медленно полз, оглядываясь по сторонам. От неимоверного напряжения он покрылся потом.
«Ничего, к боли можно привыкнуть», – утешал себя Лось, пристально вглядываясь в блестевшие свежими изломами комья снега. Осилив несколько метров, он передохнул и, заложив два пальца в рот, засвистел так, что у самого зазвенело в ушах.
– Мальчик! Мальчик! – прокричал Лось вожаку, но и этот крик потерялся в безжизненной пустыне.
«Вот так и пропадешь здесь ни за понюшку табаку. Где же люди? Лавиной завалило?» – с горечью подумал Лось и, усмехнувшись, вслух проговорил:
– До берега не доползешь отсюда…
Вспомнились Лосю гражданская война, бронепоезд. Там смерть всегда жила рядом. Она была постоянным, каждодневным спутником человека, и люди привыкли смотреть ей прямо в глаза. А здесь, вот здесь, среди этих белоснежных камней, не хочется встречаться с ней!
«Духи погубили бородатого начальника… Эх, Наташа!..» – вспомнил он жену.
Там, среди огня и грохота орудий, он уцелел, а здесь, в тиши, полный сил и здоровья, он должен медленно уйти из жизни. Как все это нелепо! И Лось впервые ощутил страх перед смертью. Холодок пробежал по всему телу.
Он нащупал трубку, спички в сломанном коробке и, лежа на спине, закурил.
– Нет, Лось еще поборется за жизнь! – крикнул он в пространство.
Послышалось урчанье собаки.
– Андрю-юша-а! – крикнул Лось.
Залаяла собака.
Лось пополз на ее голос. Силы прибавилось, и вскоре он увидел в обломках снега нарту.
На расстоянии одного метра от нарты Лось остановился и, приподнявшись на руках, вытянул шею. На нарте лежал человек, уткнувшись в баран. Лось ясно почувствовал, как тяжелые ледяные капли, словно холодные дробинки, пробежали по разгоряченному телу. Снег у нарты был залит кровью. В упряжке сидела одна собака. Она перестала лаять и жадно принялась пожирать окровавленный снег.
На нарте лежал старик Рынтеу с разбитым черепом.
Лось долго смотрел на него, не шевелясь.
Немало убитых приходилось видеть Лосю за его фронтовую жизнь! Но никогда еще труп человека не вызывал у него такого удручающего впечатления, как вот этот труп старика. Конец ремня, за который пристегивалась упряжка, был перегрызен. Видимо, вся упряжка, кроме одной задней собаки, убежала.
Лось отстегнул ее, привязал к своему поясу и быстро пополз в сторону. Он заговорил с собакой:
– Видишь, это мой след. Надо ползти по новому месту.
От мысли, что он обнаружит труп Андрея, Лось похолодел. И, вспомнив, как собака пожирала окровавленный снег, подумал: «Нет, я тебе не позволю питаться моим мясом. Прежде чем расстаться с жизнью, я заколю тебя».
Собака, будто угадав его намерение, ощетинилась и зарычала. Лось вздрогнул. До его настороженного слуха донеслись какие-то неясные звуки: будто кто зевнул в стороне.
Лось скинул шапку, чутко прислушиваясь. Вокруг стояла мертвая тишина. Хотя бы какой-нибудь шорох! Хотя бы пролетела сова или куропатка! Собака молча рвалась. Лось отстегнул ее от пояса и взял лямку в Руку.
– Ну, пойдем, – сказал он.
Еще издали он заметил торчащую из-под снега голову Андрея. Все туловище по самые плечи было скрыто в снегу. Лось рванулся и, едва дополз до Андрея, потерял сознание.
– Сергеич! Кажется, я спал, – проговорил Андрей, открывая глаза. Он высвободил одну руку и потрогал лицо и бороду Лося. – Сергеич! Что же ты молчишь?
И, не дождавшись ответа, Андрей попытался встать. В грудь упирался наган, причиняя боль. Свободной рукой Андрей стал отбрасывать снег и вскоре через широкий ворот меховой рубашки достал наган. Под обрывом громовым эхом прокатился выстрел, и, когда он замер, Андрей дал еще два выстрела.
– Андрюша… кто-то стреляет… – приходя в сознание, сказал Лось.
– Сергеич, ты жив?
– Выходит, так, – усмехнувшись, сказал Лось, – не положено погибать, дела есть.
– А почему ты ползешь, Сергеич?
– Нога у меня не в порядке.
Андрей вылез из снега, встал и, пошатываясь, отряхнулся.
– А у меня ничего. Только бок немного болит. Которая нога, Серееич?
– Левая. Закрытый перелом. Надо бы шину наложить, да где, к чертям, найдешь ее тут! Вот здесь, рядом… труп старика. Разбился насмерть. Видимо, не отцепился от нарты. Дощечки для шины можно бы взять с его нарты.
– Неужели Рынтеу погиб?
– Да. Я тут все уже осмотрел, разыскивая тебя.
– А этот где? Алитет?
– Тут где-нибудь.
– Я пойду к нарте за дощечками.
– Подожди, Андрей, не ходи. Не ходи пока, а то еще потеряемся. Сядь. Давай закурим.
– Давай лучше, Сергеич, подкрепимся.
Андрей вытащил из-за пазухи толстую плитку шоколада.
Лось улыбнулся и спросил:
– У тебя склад, что ли, там?
– Так, на всякий случай засунул.
И они стали жевать шоколад.
– Погибнем мы здесь, Андрюша. Куда отсюда пойдешь? – проговорил Лось.
– Не погибнем, Сергеич!
– Да, вот какая незадача, Андрюша, – отламывая кусок шоколада, сказал Лось. – Сразу не повезло. Вон Томсон более двадцати лет прожил здесь. Живет себе спокойно. Зачем, спрашивается? Что привело его сюда? Во имя доллара живет, подлец!
Туман поднялся и обнажил огромный обрыв. Груды снега лежали кругом. В стороне виднелся задок нарты Рынтеу. Андрей встал и пошел за дощечками.
Глава двадцать шестаяК моменту отъезда мистера Томсона в Америку обстановка для него сложилась очень неблагоприятно. Шхуна в это лето не пришла из Америки. Из ревкома он получил письмо, в котором предлагалось все остатки пушнины, хранившейся в его окладе, вывезти для продажи по установленным ценам в губернский город на Камчатке – Петропавловск.
Мистер Томсон долго читал письмо Лося и никак не мог понять, почему Лось посягает на его собственность. Он рассердился, бросил письмо на стол и вслух проговорил: «Год дэм санвабич! Пушнина в моем складе, это же моя собственность! Я купил ее за свои товары. Зачем мне ехать в какой-то Петропавловск? Полторы тысячи хвостов – это немалый капитал».
Вспомнив советы мистера Саймонса и договоренность с Алитетом, чтобы тот на своем вельботе в туман отвез его на Аляску, мистер Томсон довольно улыбнулся. И теперь, после получения письма Лося, он особенно нетерпеливо поджидал своего торгового друга Алитета. Рультына заметила волнение мужа и начала подозревать, что Чарли задумал что-то нехорошее.
Встретив у склада Рультыну, он заговорил с ней мягко и почти ласково, что еще в большей степени ее насторожило:
– Рультына, шхуны перестали приходить ко мне. Торговать русские запретили, а продукты ведь нужны. Придется самому съездить в Америку. Без продуктов человеку жить нельзя.
– Ты сам знаешь, Чарли, что тебе нужно делать, – покорно сказала Рультына.
Мистер Томсон хотел было уже сказать Рультыне о том, что он возьмет с собой Бэна и покажет ему Америку, но в самый последний момент воздержался.
Он зашел в склад, осмотрел упакованную в брезентовые мешки пушнину, окованный железом старинный сундук, где хранились банковские бумаги и доллары. Он сел на этот сундук, закурил трубку и подумал: «Вся моя жизнь в этом сундуке. Она прошла недаром. Все-таки я создал подходящий капиталец. Теперь только уехать и спасти от русских последнюю партию пушнины».
Вдруг он услышал крик мальчишек:
– Алитет! Алитет!
Мистер Томсон выбежал из склада и увидел на горизонте парусный вельбот, а затем услышал стук мотора. Под двойной тягой вельбот приближался к стойбищу Лорен.
Он поспешил в свою комнату и опустился в качалку.
– Рультына, пошли ко мне детей! – крикнул он.
Маленькая комната заполнилась детьми. В своих меховых одеждах они робко толпились вокруг сидевшего в качалке отца.
– Ближе подходите, ближе! Подойди ближе, Бэн.
Он обнял детей и сказал:
– Я ненадолго поеду в Америку. Пусть каждый из вас скажет, что привезти в подарок. Просите много, и я все привезу.
– Серы жевательной привези, Чарли, – сказала бойкая, смуглая, раскосая Берта.
– Хорошо, хорошо, я привезу тебе целый ящик жевательной серы. Ну, а что же привезти другим? Тебе, Бэн, что привезти?
Бэн молчал.
– Ты ничего не хочешь, Бэн?
– Привези мне маленькое ружье. Легкое. Я буду сторожить с берега тюленя. Говорят, когда сам убьешь тюленя, очень вкусное мясо бывает.
Мистер Томсон тяжело вздохнул и почти шепотом сказал:
– Хорошо, хорошо, Бэн! Я обязательно привезу тебе такое ружье.
Рультына стояла за дверью и слушала разговор отца с детьми. Чарли хорошо разговаривал со всеми детьми, без разбора. Этого еще никогда не было с ним.
Нахлынул туман, и полуночное солнце утонуло. Вельбот Алитета подошел к берегу, побежали ребятишки. Торопливо зашагал и мистер Томсон. Он приветливо поздоровался с Алитетом.
– Я давно поджидаю тебя, Алитет. У меня уже все готово. Скажи людям, чтобы они взяли на вельбот мешки с пушниной и сундук. Там, в складе.
Мистер Томсон посмотрел на факторию и, секунду подумав, направился к мистеру Саймонсу. Как давно он не заходил к нему!
Он тихо вошел в комнату Саймоиса.
– А-а! Мистер Томсон! Очень рад.
– Вы извините меня, мистер Саймонс. Может быть, я что-нибудь плохое сделал вам, – смущенно начал он.
– Ноу, мистер Томсон! Что вы?
– Мистер Саймонс! Я решил воспользоваться вашим добрым советом, о котором вы мне когда-то говорили. Уезжаю, мистер Саймонс. Не поминайте лихом старика. Я навсегда покидаю этот край.
– Очень хорошо, мистер Томсон! Я желаю вам счастья. Когда вы думаете ехать?
– Сейчас, сию минуту, сию секунду. Гуд бай, мистер Саймонс. – И, тряся его руку, шепотом добавил: – Вельбот Алитета никто здесь не может догнать, – намекая на возможную погоню Лося.
– Подождите, подождите! Я пойду проводить вас.
– Благодарю вас. Не нужно. Очень вас прошу!
И мистер Томсон быстро зашагал к берегу. Он пересчитал в вельботе мешки с пушниной, взглянул на кованый сундук и тревожно спросил:
– А где же Бэн? Где он?
– Ты забыл свои перчатки. Он побежал за ними, – ответила Рультына.
Гребцы уже сидели в вельботе, Алитет на корме у руля, и только мистер Томсон все еще стоял на берегу, с нетерпением поджидая Бэна.
– А ты правду говоришь, что он убежал за перчатками?
– Ты же знаешь, я всегда говорю правду, – ответила Рультына.
Бэн подбежал и подал отцу перчатки. Надев их, Чарли занес было ногу в вельбот, но сейчас же опустил ее на берег. Он посмотрел на Бэна и спросил:
– Бэн, хочешь посмотреть моржовую охоту?
У мальчика загорелись глаза.
И, не дождавшись ответа, мистер Томсон подхватил Бэна и опустил его в вельбот. Оттолкнув вельбот, он вскочил в него и сам.
– Чарли, у Бэна торбаза не дорожные! – закричала Рультына.
Но вельбот уже отчалил от берега. Бэн стоял в вельботе и, махая рукой, кричал:
– Рультына, мои торбаза еще хороши! Я привезу тебе свежую печенку!
– Туматуге, парус поднимай! – крикнул Алитет.
Вельбот быстро скрылся в тумане.
Рультына стояла на берегу. Страх за сына охватил се. «Увез Чарли Бэна. Наверное, совсем увез. Больше никогда не увидят его мои глаза. Жалко Бэна. Очень жалко!..» И Рультына закричала во весь голос:
– Бэн! Бэн!
Потом она опустилась на гальку и долго глядела в море, закрытое туманом. Сидя здесь, на берегу моря, она вспоминала всю свою долгую жизнь. Она считала себя несчастной. Она никогда не разговаривала с Чарли, как разговаривают все женщины со своими мужьями. Это очень трудно – жить с белым человеком. А вот теперь она вернется домой и поговорит с детьми полным голосом, а не шепотом, как всегда. От шепота горло испортилось. Она вглядывалась в туманную даль. Ей хотелось еще раз увидеть вельбот. Ведь там Бэн! Слезы застилали глаза. Она долго не уходила с берега, надеясь, что туман вот-вот разойдется. Кругом никого уже не было. Где-то вдали раздались ружейные выстрелы. Люди скоро привезут душистое, свежее мясо. Будет праздник моржа.
К Рультыне подбежала Берта и шепотом стала звать ее домой.
– Берта, надо говорить громко, – сказала ей мать.
