Текст книги "Игра в убийство"

Автор книги: Тиана Веснина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Ну здравствуй! – весело бросил он. – Садись! Кури!

– Что я должна делать? – закурив, тут же спросила Вера.

– Да подожди ты… – подойдя к ней и проведя рукой по ее шее, усмехнулся он.

От этого прикосновения Веру бросило в жар. Ей безумно, до боли, разламывающей все тело, захотелось мужчину. Его пальцы уже скользили по ее, увы, исхудавшей груди. Веру затрясло от желания.

– Я сюда и пришел за этим, – прошептал он.

Вера едва не потеряла сознания от удовольствия. Невероятное чувство покоя наполнило ее грудь. После «допроса» она едва передвигала ноги, тело не повиновалось ей, губы невольно расплывались в совершенно глупой улыбке.

Вячеслав, так звали «следователя», сказал, что на днях ее выведут за пределы колонии, а о том, что она должна будет сделать, девушка не хотела и не могла думать. Все мысли были только об одном: «На днях на час, на два, она окажется за пределами колонии!»

Три дня спустя после свидания со «следователем» Вера, как ей было указано, пожаловалась надзирательнице на сильные боли в животе и была незамедлительно отправлена в лазарет.

«Эх, заболеть бы на все четыре оставшихся года и пролежать здесь!» – мечтательно вздохнула она.

По сравнению с камерой лазарет показался ей отелем. Но на вторую ночь ее разбудил чей-то голос и толчок в спину.

– Быстро одевайся! – скомандовала надзирательница, которую Вера раньше никогда не видела.

Девушка в одно мгновение выполнила команду.

– Пошли! – бросила та и повела ее по узкому, освещенному редкими лампочками коридору. – Стой! – приказала она перед железной дверью и посмотрела на часы. Несколько минут они стояли друг против друга, учащенно дыша от тяжелого воздуха.

– Теперь можно, – сказала та и вставила ключ в замок. Они быстро прошли по двору по направлению к кирпичной будке.

– Все, свободна! – усмехнулась надзирательница и открыла небольшую дверь, ведущую из будки наружу.

Вера захлебнулась от сладкого воздуха. Ей чудилось все: и легкий бриз моря, и прохладное дуновение гор, и запах полевых цветов.

– Эй! Замечталась! – вдруг схватила ее в темноте чья-то рука. – Надо поторапливаться, Золушка!

– Славик! – воскликнула Вера.

– Да тише ты! – весело прикрикнул он и потянул ее за собой.

Минут через пять они подошли к небольшому автофургону.

– Карета подана! – продолжал шутить Вячеслав.

Вера поднялась в фургон, Вячеслав закрыл дверь и включил свет.

Девушка с удивлением оглянулась по сторонам.

– Прямо гримерная, – произнесла она, рассматривая туалетный столик, прикрученный к полу, и большое зеркало над ним.

– Так и есть! А ты – актриса! – ласково погладив ее по бедру, подтвердил Вячеслав.

Вера тут же обвила его руками за шею.

– Нет… нет!.. Это потом, – отстранил он ее. – А теперь слушай и запоминай! От того, как ты поймешь и сделаешь, зависит твоя жизнь. – Он вынул из блокнота две фотографии и протянул Вере. – Вот – твой клиент. Сейчас ты переоденешься, и я отвезу тебя к этому субъекту на дачу. У него сегодня шумная вечеринка. Когда часть гостей разъедется, а другая отправится спать, ты, притворившись сильно выпившей, ляжешь на диван в гостиной. Он, заметив тебя, подойдет, а ты вставишь ему меж ребер вот это. – Вячеслав протянул девушке прозрачный пакет, в котором лежал нож с длинным тонким лезвием. – Потом выйдешь в сад, подойдешь к воротам, а там я тебя уже буду ждать.

– Славик, а ты не бросишь меня? Не подставишь? – зная, что не получит правдивого ответа, тем не менее спросила Вера.

– Нет, не подставлю, – вполне серьезно ответил Вячеслав. – Это не входит в наши планы. Ты нам нужна. Ну, давай быстренько приводи себя в порядок. Вот платье! – Он протянул ей пакет. – Украшения!.. Одним словом, все что надо, – открывая большую дорожную косметичку, объяснял он.

Вера принялась делать макияж.

– А это что? – спросила она, указывая на маленькую коробочку с двумя коричневыми кружочками.

– Линзы, чтобы цвет глаз изменить!

Промучившись с ними минут пять, Вера выругалась и сказала:

– Нет, не могу я их вставить!

Вячеслав посмотрел на часы.

– Ладно, потом научишься. Поторапливайся!

Вера вынула из пакета синее, мерцающее потаенным блеском платье, которое обхватило ее фигуру, оставив обнаженными руки и спину. К платью прилагались длинные черные перчатки и сумочка. Парик цвета дикой вишни сделал Веру неузнаваемой. Вячеслав не скрыл своего восхищения, начав осмотр с длинных, упругих ног и закончив синими, горящими дерзким огнем глазами.

– Черт возьми! Ни дать ни взять – красавица!

Он сел за руль, и фургон тронулся с места. Они ехали около часа, затем остановились и пересели в «Опель», водителем которого был молодой мужчина.

– Да, Веруня, ты надеюсь, поняла? Никаких фокусов с твоей стороны, – холодным тоном, словно лезвие ножа, который лежал в ее сумке, вдруг сказал Вячеслав. – Если попробуешь удрать, менты, может, тебя и не найдут, а мы найдем, и тогда… лучше бы ты не родилась!..

Вера ничего не ответила.

– Так, подъезжаем, – напряженно вглядываясь в темноту, сказал Вячеслав. – Ты все поняла? – жестко спросил он девушку.

– Все! – кратко отозвалась та.

– Ну давай! – Вячеслав открыл дверцу машины.

С помощью складной лестницы они перелезли через забор.

– Сигнализация отключена, так что порядок, – объяснял он ей мимоходом. – Но обратно, как я сказал, пойдешь через ворота.

– Почему?! Через забор же безопасней, у ворот охранник!

– Потому! – огрызнулся он. – Мы же не можем отключить сигнализацию на весь вечер. Охрана заметит.

– А как же я? – ныла Вера, притаившись с Вячеславом в пышных кустах жасмина.

– Заткнись! – прошипел он и слегка развел ветки. – Отлично, все в нужной стадии подпития… Можешь идти!

Вере вдруг стало жутко страшно, и она схватила Вячеслава за руку.

– Ну, без глупостей! Давай! – и он вытолкнул ее из кустов.

Девушка сделала несколько шагов по направлению к дому. Стеклянные двери, выходящие на террасу, были раздвинуты, повсюду виднелись силуэты гостей.

– Ну иди! Иди же, дура! – раздался из кустов злой шепот Вячеслава.

– Да иду! Заткнись! – огрызнулась Вера и пошла к дому.

Она поднялась на террасу и остановилась, прислонившись к двери. Вячеслав оказался прав – гости были в нужной стадии подпития. Вера смотрела на этих беззаботно веселящихся людей, и ей страстно захотелось, хоть на какое-то мгновение, забыть обо всем и стать одной из них. Девушка решительным шагом направилась к длинному столу, уставленному бутылками и закусками, взяла из серебряного ведерка запотевшую бутылку шампанского и налила себе полный бокал. После тюремной пищи вид тостов с черной, красной икрой, розовые кусочки лососины, ломтики ананасов, залитых сиропом, вскружили ей голову. Она сделала большой глоток шампанского и с жадностью набросилась на закуску. Постепенно Вера добралась до пышных, украшенных волнами безе пирожных и едва не подавилась, когда мимо нее прошел хозяин, ее клиент. Эйфория обманной радости мгновенно улетучилась.

«И за что я должна его убить?»

Но ее отвлек от размышлений вертлявый юноша, который бесцеремонно обвил талию Веры рукой и потянул танцевать. Девушка взглянула в его остекленевшие глаза. «По-моему, он едва различает очертания», – подумала она.

В плавных ритмах мелодии она подвела его к дивану и чуть толкнула в плечо. Он глухо осел. Вера заметила легкое движение: гости начали расходиться. Помня указания, она прошла в зимний сад и села на кушетку, увитую розами. Когда хозяин вышел на террасу, чтобы проводить последних гостей, Вера пробралась в гостиную, легла на диван и притворилась заснувшей. После шума в доме воцарилась тишина. Вера услышала шаги, вынула из сумки складной нож, нажала на кнопку, и с легким свистом, словно жало змеи, выскочило тонкое длинное лезвие. Девушка легла животом на нож, одним глазом наблюдая за приближающимся хозяином. Он подошел к ней и развел руками:

– О! А это кто тут заснул?

Вера растерялась и упустила момент. Он слегка потрепал ее по плечу. Она подняла голову и вяло перевернулась на спину.

– Вставай! Вставай! – ласково приговаривал хозяин. – В гостиной спать не годится!

Вера поднялась, держа правую руку с ножом за спиной, и встретилась взглядом с искрящимися глазами хозяина.

– Простите, забыл, как вас зовут, – улыбаясь, начал он.

Вера, не шевелясь, словно сфинкс смотрела на него.

«Почему и за что я должна убить этого симпатичного молодого мужчину? – мелькнула нехорошая мысль. – Мишку-то понятно… а этого за что?.. За то, чтобы выжить самой!» – вовремя пришел ответ.

– Меня зовут… – нарочито растягивая слова, начала девушка и вдруг резким молниеносным движением руки вонзила ему в живот нож.

Хозяин широко открыл рот, согнулся и, не поняв, что же произошло, рухнул на пол.

Вера стрелой бросилась в сад, но, завидев будку охранника, была вынуждена сбавить шаг. Она нервно покусывала губы, соображая, что же ей теперь делать, как вдруг увидела смеющуюся физиономию Вячеслава за стеклом будки. Он нажал на кнопку, и ворота плавно разъехались. Схватившись за руки, они побежали к «Опелю», притаившемуся в кустах. Дальнейшие действия были пленкой, стремительно перекрученной назад. Вера опомнилась лишь на койке в лазарете.

На следующий «допрос» Вячеслав вызвал ее через два месяца.

– Отлично, Золушка! – рассмеялся он и притянул ее к себе. – Получай награду!

От сумасшедшего желания ее била дрожь. «Допрос» длился дольше обычного. Обессиленная Вера с трудом вернулась в камеру. Тело долго еще не выпускало из себя полученное удовольствие, растягивая его до следующего раза.

Вера пристрастилась к «глоткам свободы», как она называла свои выходы за стены колонии, до такой степени, что готова была убить хоть взвод. Ее «послужному списку» мог бы позавидовать матерый бандит, на ней висело уже семь убийств. Как она догадывалась, хозяин, которому она была вынуждена служить, по всей видимости, продавал ее услуги и другим. Но жаловаться она не могла. Вячеслав честно выполнял условия их договора и некоторое время спустя после удачно выполненного задания даже стал потчевать Веру черной икрой в ресторанах. Она ела исключительно черную икру, как бы награждая себя за все лишения.

«Эти свободные граждане, – захмелев, хохотала она, – только жадными глазами могут смотреть на тарелки, полные икры, а я лопаю ее ложками!»

Но возвращаться в колонию всегда было тошно, словно голову класть на плаху…

* * *

Вера вздрогнула.

«Черт, оказывается, я все-таки задремала… Как же хочется спать…»

Но сирена всех согнала с нар.

Она не притронулась к мерзкой еде и лениво поплелась в мастерскую.

«Если Славка не обманет, то вызовет меня сегодня», – всплыла приятная мысль.

Вячеслав не обманул, и ее вызвали на «допрос». Вера со смеющимися глазами вошла в кабинет-камеру и к своему изумлению увидела в ней помимо Вячеслава еще какого-то мужчину, стоявшего у окна, спиной к двери. Вера кивнула в его сторону и взглядом спросила Вячеслава: «Кто это?» Он улыбнулся и ответил:

– Так надо!

Девушка пожала плечами.

– Может, что вчера не так? – прошептала она.

– Ну как ты можешь сомневаться? – развел руками Вячеслав. – Ты же профессионал! Ну, хватит об этом, у нас времени в обрез! – и он принялся расстегивать пуговицы на ее халате.

– Ты что? – возмутилась Вера. – А этот?

– Я же сказал – так надо! Не обращай внимания, – тихо проговорил Вячеслав.

Вера опять пожала плечами.

«Странно… Ну да ладно, он все равно смотрит в окно…»

Но как только девушка разделась и Вячеслав принялся ее ласкать, незнакомец повернулся. Вера вздрогнула и отскочила в сторону, оставив Вячеслава посреди камеры с задорно поднятой планкой.

– Какого черта, Вера?! – разозлился он.

– А чего этот? – указала она рукой на незнакомца. – Маску на морду нацепил и наблюдает за нами!

– Слушай, тебе какое дело, а? Может, еще на помощь позовешь? – продолжал злиться Вячеслав.

– Да не могу я, когда кто-то смотрит!

– Научишься! – схватил ее Вячеслав и ловко опрокинул на стол.

Незнакомец в черной маске с жадным вниманием смотрел на них. Вере стало противно.

Застегивая халат после насильственного сеанса любви, она пробурчала:

– Если будешь приходить с ассистентом, то лучше не надо!

– Тебя не спросили! – одеваясь, в свою очередь бросил Вячеслав.

Неделю спустя он вновь появился с Ассистентом, как назвала его Вера.

«А, черт!.. Извращенец!.. Ну и смотри!» – решила плюнуть на него девушка.

Находясь на подходе к наслаждению, она вдруг открыла глаза и встретилась с его горящим напряженным взглядом. Она никогда не испытывала такого удовольствия, какое получила в этот раз от мужской силы своего партнера и горящего взгляда Ассистента.

Теперь он стал ей нужен для более сильных ощущений. Она привыкла смотреть в его глаза, сверкающие сквозь отверстия маски, на его пальцы, постукивающие по краю стола. Пальцы у него были длинные, нервные, с темной родинкой между средним и указательным.

Последние два месяца заключения Вячеслав с Ассистентом навещали ее особенно часто. Но наступил день, и девушка оказалась за стенами колонии.

«Вот он, воздух свободы! – подумала она. – А что же дальше?»

Вера побрела по пыльной дороге к автобусной остановке.

– Неужели ты думала, что я тебя оставлю? – вдруг раздался голос Вячеслава из проезжавших мимо «Жигулей».

Вера радостно взмахнула рукой и бросилась вдогонку.

«Жигули» проследовали до рощи и остановились. Запыхавшаяся Вера повисла на шее Вячеслава.

– Я свободна! Свободна!.. Славик!..

– Надеюсь, ты не забыла благодаря кому?

– Нет, не забыла, – со злой иронией ответила девушка.

– Ну и молодец! Хозяин опять позаботился о тебе.

Вера вопросительно посмотрела на него.

– Вот видишь, ключи от славной квартирки, а вот здесь – он показал на пакет, – деньги. И все для тебя!

– Что я должна сделать? – сухо осведомилась она. – Кого убить?

– Никого! Ты должна только слушаться меня, и больше ничего.

Девушка опустила голову.

«Мне так хотелось стать свободной!.. А вышло, что я должна работать на кого-то хозяина… Ну, плюну, откажусь, – сосредоточенно размышляла она, – они ведь все равно в покое не оставят. Прирежут в каком-нибудь переулке. Да и куда мне идти?.. Кровью семи убийств подписала я свое рабство!..» – Вера до боли сжала кулаки.

– Давай свои ключи! – нехотя сказала она и, ловко подхватив их на лету, села в машину.

_____

ГЛАВА 8

– Феликс! Легче, стремительнее! – раздавался из репетиционного зала хорошо поставленный голос. – Ты же бог любви!.. Ты ветер, перелетающий с цветка на цветок!.. И пауза в аттитюде! Донеси это ощущение паузы!..

Мелентьев слегка приоткрыл дверь; солнечный луч золотой пылью ослепил его, он зажмурился, а когда открыл глаза, увидел в полосе света летящего золотоволосого юношу. Он чуть касался пола и снова взлетал…

– Стоп! – хлопнул в ладони Аркадий Викторович Бельский.

Юноша «спустился из поднебесья» и лег на пол.

– Не то, Феликс!.. Не то…

Легкая, подвижная фигура Аркадия Викторовича вдруг в стремительном вращении пересекла зал и замерла в отточенной позе.

– И четче фиксируй прыжки, ты смазываешь весь рисунок! – с неудовлетворенностью в голосе продолжал он.

– Аркадий Викторович! – воспользовавшись краткой паузой, окликнул его Кирилл.

Он резко, но как-то чрезвычайно красиво повернул голову.

– Простите? – с удивлением взглянул он на молодого человека.

– Здравствуйте, я вам звонил. Я Кирилл Мелентьев!

– Ах, да! – Он остановился в замешательстве.

– Я могу подождать, если вы не возражаете, – вывел его из затруднительного положения Кирилл.

– Да, спасибо! Буквально минут двадцать! Проходите, садитесь вот здесь! – Он указал рукой на кресло возле большого, во всю длину стены зеркала.

– То, что я увидел, было великолепно, – невольно сознался Кирилл.

– Эх!.. – грустно вздохнул Бельский и повторил: – Эх!.. Эту партию должен был исполнять Денис… Вот это действительно было бы великолепно… У Феликса, – он кивнул в сторону отдыхавшего на полу танцовщика, – может быть, большое будущее, если он сумеет преодолеть свои недостатки… У Дениса от природы была такая элевация[2]2
  Природная способность танцовщика исполнять высокие прыжки с перемещением в пространстве.


[Закрыть] и умение так фиксировать позу!.. А Феликс мажет!.. – с раздражением махнул он рукой. – Мажет безбожно!..

Аркадий Викторович на мгновение задумался, обхватив подбородок рукой, потом хлопнул в ладони и сказал:

– Начали!

Феликс устало поднялся, отошел в дальний угол зала и, словно на крыльях взвившись в воздух, мягко опустился в центре, прямо напротив Кирилла. Высокий, красиво сложенный, золотоволосый, он и впрямь походил на бога любви.

Аркадий Викторович опять хлопнул в ладони, подошел к прерывисто дышащему Феликсу и принялся объяснять и показывать нужные ему позы.

Кирилл смотрел на знаменитого Бельского и невольно любовался им. Аркадий Викторович обладал магическим обаянием. Все, что он делал, было ловко и кстати. Поворот головы, взмах руки, просто шаг – во всем чувствовалась гармония. Он был среднего роста, стройный, подтянутый. Русые волосы вились пушистыми кольцами, серые глаза смотрели открыто и приветливо. Кирилл знал, что Бельскому было тридцать семь лет, но выглядел он лет на пять моложе.

– Ладно! На сегодня все! – безнадежно махнул он рукой.

Феликс, видимо, тоже недовольный собой, опустил голову и, о чем-то сосредоточенно размышляя, направился в раздевалку. Его красивый, с четко очерченными мышцами торс был совершенно мокрым, будто он только что вышел из душа.

Аркадий Викторович провел рукой по усталому лицу и, обратившись к Кириллу, сказал:

– Пойдемте ко мне в кабинет!

Кабинет художественного руководителя, генерального директора, главного балетмейстера театра Аркадия Викторовича Бельского был выдержан в строгих серо-коричневых тонах. Середину, как и полагается, занимал массивный стол, напротив два удобных кресла, вдоль стены располагались диван и большой шкаф. Над диваном висел портрет балерины в роли Жизели.

Лицо балерины было утонченно-аристократичным, в руках она держала букетик ромашек, розовые губы были слегка приоткрыты, словно она шептала: «Любит – не любит».

– Это портрет моей матери, – пояснил Аркадий Викторович, перехватив любопытный взгляд Кирилла.

– Ах да! – коснулся тот пальцами лба. – Маргарита Петрова!

– Вы знаете? – с некоторым удивлением спросил его Бельский.

– Да, конечно!

– Вижу, вы любите балет! К счастью, нет ничего длиннее людской памяти, но, к сожалению, нет ничего и короче, – вздохнул он. – Травма заставила ее покинуть сцену, когда она была уже почти в зените славы. А для балерины – это равносильно гибели. Видимо, смерть на взлете – это удел многих талантливых людей, – помолчав, продолжил он свою мысль, несомненно, имея в виду Дениса. – Садитесь, прошу вас, – указал он рукой на диван.

Но Кирилл заметил на стене несколько небольших картин и подошел к ним поближе.

– О! Если не ошибаюсь, это модный Архипов?!.. А это?! – Кирилл бросил восхищенный взгляд на Бельского. – Неужели эскиз самого Брюллова?!

– А вы знаток! – с приятным удивлением улыбнулся Аркадий Викторович. – Я не предполагал, что частный детектив может настолько интересоваться искусством. Но это что! – вдруг сам себя перебил он. – Видели бы вы коллекцию Дениса!.. Вот где сокровища! – И, покачав головой, глухо повторил: – Сокровища…

Он подошел к столу, нажал кнопку интерфона и сказал:

– Катенька, кофе, пожалуйста!

Катенькой оказалась чрезвычайно улыбчивая молодая женщина отнюдь не балетных размеров.

Кирилл сел на диван и попробовал кофе.

– Ароматно приготовлен! – заметил он.

– Катенька знает мою слабость, – ответил Бельский, садясь в кресло.

– Аркадий Викторович, как вам известно, я веду расследование по просьбе Марины Купавиной…

– Да, Мариночка мне говорила, – подтвердил он и тут же поинтересовался: – А что, неужели можно найти убийцу?

– Несомненно, если сыщик талантливый, – пошутил Кирилл. – А если серьезно, то… – Он пожал плечами. – Надо, во всяком случае, попытаться!

– Да-да, конечно!.. Это чудовищно! Это варварство!.. Похитить из жизни такого танцовщика!.. И это должно быть наказано!

– Аркадий Викторович, вы были одним из самых близких людей для Дениса. Может быть, у вас есть подозрения, что кто-то желал ему смерти? Может быть, у вас случайно мелькала такая мысль, пусть она вам тогда показалась необоснованной, нелепой…

– Нет, – задумчиво покачал головой Бельский. – Некоторых завистников, недругов Дениса я знаю. Много чего они ему желали, да и делали, но чтобы убить… Нет, пожалуй, я никого не могу подозревать. Хотя конечно, самое опасное – не явное, а тайное! Сколько врагов прячется под маской друга.

– Да, вы правы, самый опасный враг – это друг!

– Нет-нет! – отрицательно взмахнул изящной кистью руки Бельский. – Я не это имел в виду… вернее, это нельзя иметь в виду, иначе жить невозможно…

Кирилл молча согласился с высказыванием Бельского и продолжил:

– Вы давно знакомы с Денисом?

– О! – воскликнул Аркадий Викторович. – Первая наша встреча состоялась, когда Денису едва исполнилось шесть лет. Я тогда оканчивал балетное училище в Ленинграде, и Александр Николаевич Гаретов обратился ко мне за профессиональным советом, – улыбнулся Бельский своим воспоминаниям, – стоит ли отдавать Дениса в училище. Вновь мы с ним встретились лет через десять. Денис по окончании училища был принят в наш театр, в котором я в то время был одним из балетмейстеров. Не без моей поддержки он почти сразу прошел в корифеи.

– Корифей… это что-то старинное?.. – попытался припомнить Кирилл.

– О да! – рассмеялся Аркадий Викторович. – Это слово почти уже не употребляется, но в нашем театре мы им пользовались. Корифей – это танцовщик кордебалета, выступающий в первой линии и исполняющий небольшие танцы.

– Марина мне сказала, что после смерти родителей Дениса опеку над ним взял Гаретов.

– Да, Александр Николаевич, – крестный отец Дениса и в жизни и в искусстве.

– Скажите, какую роль играли женщины в жизни Дениса, или у него была только одна любовь – Марина?

– О женщины! Куда же без них?! Да, они играли большую роль в жизни Дениса… пагубную, – неожиданно уточнил Бельский.

Кирилл вопросительно посмотрел на него.

– Да, да… гениальный танцовщик вообще должен быть геем, то есть не раздираемым противоречиями, не теряющим драгоценного времени на поиски гармонии.

– Интересная мысль, я как-то об этом не задумывался…

– Если бы вы поработали с танцовщиками, думающими не об искусстве, а о женских прелестях партнерши, тогда бы вы задумались!.. – с веселым раздражением ответил Бельский.

– Но ведь гей тоже ищет себе, так сказать, партнера, – возразил Кирилл.

– Голубой мир более органичен. Гей не натыкается на непреодолимую, травмирующую психику противоположность полов. Только однополым дано постичь полную гармонию. Они едины в своих понятиях и стремлениях. Поверьте, я в этом неплохо разбираюсь, это ведь не тайна, что мужской балет окутан голубой дымкой, но Денис был женолюбом.

– Однако это не помешало ему стать выдающимся танцовщиком!

– Я ни в коей мере не осуждаю Дениса, я сам, увы, неравнодушен к женскому полу.

– А какие отношения были у Дениса с Леонеллой Дезире?

– Трудно сказать… Дезире только год как работает в нашем театре и вообще как приехала в Москву. До этого она жила в Италии. Если я не ошибаюсь, у нее отец был работником посольства, и там, в Италии, она и родилась. Что тут можно сказать? Со стороны складывалось впечатление, что Леонелла была очень увлечена Денисом, а он, несмотря на ее, скажем так, дьявольскую красоту, не обращал на нее никакого внимания, даже избегал.

– Думаю, здесь нет ничего удивительного, ведь у Дениса была невеста, которую он, несомненно, любил.

– О да! Марина сделала очень много для него. Она дала ему возможность танцевать, а для танцовщика это значит дышать. Я не представляю, чтобы он, вернее, чтобы мы с ним делали без ее поддержки. Я переехал из Петербурга в Москву только в надежде получить возможность ставить свои балеты. Перетянул за собой Дениса, но опять то же самое: только вторые роли и ему и мне… И если бы не Марина!..

– Он действительно любил ее? – глядя прямо в глаза Бельскому, спросил Мелентьев.

– О!.. – протянул Аркадий Викторович, откинувшись на спинку кресла. – Вы меня втягиваете в запретные для суетных языков сферы, поэтому я уклонюсь от ответа.

– Что ж, ваше право! Только тем самым вы, вполне возможно, оказываете помощь убийце Дениса.

– Кирилл! – воскликнул Бельский. – При чем здесь это? Тут одно с другим никак не связано!

– Вы в этом уверены?

Он пожал плечами и задумался.

– Вы понимаете, я в сложном положении, я – их общий друг… и мне как-то не совсем удобно…

– Я вам помогу, – с готовностью отозвался Кирилл. – Я вам задам несколько вопросов, хорошо?

– Чего ж хорошего? Это называется кривляньем перед самим собой. Я буду делать вид, что вы меня сбили с толку вашими вопросами и я невольно рассказал то, о чем не хотел бы говорить.

Он поднялся и в волнении заходил по кабинету.

– Вы меня спросили: любил ли Денис Марину? Мне кажется, это была не любовь, это было обожание ее как балерины, и думаю, что в последнее время он понял это. Они ведь собирались пожениться еще год назад, но отложили свадьбу на неопределенное время. Чего скрывать, по Денису сходили с ума многие женщины. Его связь с моделью Натальей Гурской стала известна Марине…

– Натальей Гурской? – переспросил Кирилл. – Невестой Константина Лунева?

– Не знаю, чья она там невеста… Однако Денису пришлось объясняться с Мариной. Она, естественно, сказала ему, что он свободен, но Денис вымолил прощение. Их дуэт находился на творческом взлете, и было бы непростительной ошибкой расстаться. Когда личные отношения переплетается с творчеством – это начало конца, – красиво развел руками Аркадий Викторович. – Потом у Дениса был роман с какой-то опереточной примадонной, и Марина вернула ему обручальное кольцо. Денис сильно переживал. Ну а я, вы сами понимаете, метался меж двух огней. Потом Денис поклялся Марине, что это в последний раз. Она вновь простила, хотя прекрасно понимала, что последнего раза не будет никогда. Но Денис, несомненно, очень страдал, получив назад свое кольцо, и после последнего примирения ни на кого не заглядывался. И как назло, его начала преследовать наша оперная дива Леонелла Дезире. Марина даже не может спокойно слышать ее имени, потому что ее действительно стоило опасаться! Денис мог по-настоящему увлечься только неординарной женщиной. Думаю, именно поэтому он и избегал Леонеллу. Он чувствовал, что не устоит перед ней, и это будет уже не интрижка, а серьезное увлечение, которое разлучит его с Мариной. С одной стороны, он не хотел больше причинять ей боль, а с другой – вряд ли бы он смог долго сопротивляться тонкому обольщению Леонеллы. Будем объективны, Марина – это дуновение, Леонелла – это сводящая с ума плоть. – Аркадий Викторович чуть иронично улыбнулся. – Леонелла – умная, лукавая женщина. И перед ней хотел устоять Денис?! – безнадежно махнул он рукой. – Не знаю, чем бы это все закончилось… Скажу одно – если бы Дениса не отравили… Господи, какая нелепость! – невольно вырвалось у Бельского. – Разразилась бы буря: три женщины, словно фурии, разорвали бы его на части…

– Три? – переспросил Кирилл. – А кто же третья?

– Алина Фролова!

– Кто? – с невольным выражением чисто обывательского интереса воскликнул Кирилл. – Алина Фролова?!

– Вот видите, вы не знали, а я как сплетник…

– Аркадий Викторович, я не праздно любопытствующий, а вы близкий друг Дениса и кому, как не вам, можно касаться такой деликатной темы…

– Вероятно, вы отчасти правы.

– Алина Фролова, она тоже преследовала Дениса? – вернулся к прерванному разговору Кирилл.

– И да и нет… Здесь все сложнее, – тяжело вздохнул Бельский. – Когда Денис окончил училище и начал работать в петербургском театре, ему практически не давали танцевать. Слишком опасным соперником оказался он для действующих солистов. Представляете, молодому, полному искрометного таланта танцовщику не давать танцевать! Денис был в отчаянии, и тогда Александр Николаевич предложил ему попробовать себя на сцене драматического театра, где он сам работал. В то время режиссером был Ломакин, который не побоялся дать главную роль молодому артисту балета. И это была сенсация! Денис и Алина! С этого спектакля все и началось, – жестко усмехнулся Аркадий Викторович. – Алина влюбилась в Дениса. Ей было тридцать пять, ему двадцать. Денис не устоял… Еще бы! Знаменитая на всю страну, обожаемая миллионами Алина Фролова!

Кирилл понимающе кивнул – серо-дымчатые с поволокой глаза, завораживающий тембр голоса…

– Она едва не погубила Дениса, – между тем продолжал Бельский, – то есть, конечно, не в прямом смысле слова, я имею в виду, что она едва не погубила его талант танцовщика, словно Сирена, напевая ему о грядущей славе драматического актера. Дениса, можно сказать, спасло чудо, то есть я, – вполне серьезно пояснил Аркадий Викторович. – Я уехал в Москву и через год устроил ему просмотр. Благодаря нашей с Мариной поддержке он стал знаменитым танцовщиком! И если бы не жестокий случай, – Бельский потер длинными пальцами виски, – он бы превзошел славу Нижинского!

Аркадий Викторович поднялся и подошел к шкафу.

– Немного коньяку? – предложил он.

– С удовольствием!

– Привез из Парижа, – подчеркивая качество коньяка, сказал Бельский. – Итак, чтобы закрыть нашу тему, – чуть прищурив глаза, продолжил он, – Денис уехал из Петербурга и освободился от влияния Алины. Два года мы работали, будучи сумасшедшими от счастья, что у нас наконец появилась такая возможность. Потом он увлекся Мариной. Первый год Фролова еще встречалась с Денисом, когда приезжала на съемки в Москву. Но у Дениса начались гастроли, и они, как я полагал, расстались навсегда. Но нет! – всплеснул руками Аркадий Викторович. – Уже примерно с год, как Алина вновь стала систематически приезжать в Москву и встречаться с Денисом. Он у меня даже спрашивал совета, как дать ей понять, что между ними все кончено, окончательно и бесповоротно. Приезды Фроловой выводили из состояния равновесия Марину, Дениса и меня заодно! Но женщины в ее возрасте безумны! Сорок два года! Она вцепилась в Дениса, словно голодная пантера. Я был вынужден проявлять высшие пируэты дипломатии, чтобы в дни спектаклей Марина не встретилась с Фроловой в гримерной Дениса.

– Фролова приезжала в Москву на премьеру «Ромео и Джульетты»?

– Разумеется! – в сердцах воскликнул Бельский. – И что было бы, узнай Марина, что та в театре! Настроение перед спектаклем – это утонченное состояние души. Одно слово, взгляд может разрушить его! Артисты, конечно, закаленные люди, но такие таланты, как Марина, Денис, – они беззащитны…

– А Денис виделся с Фроловой?

– Нет! Она принесла свой букет, а я, к счастью, проходил мимо и, заметив ее в гримерной, взял под локоть и увел до появления Дениса. – Аркадий Викторович воздел глаза вверх. – А тут еще Леонелла со своими ядовитыми цветами… Одним словом, мне перед премьерой некогда было давать последние распоряжения, я занимался нейтрализацией поклонниц. Потом пришла Гурская, потом опереточная примадонна… – Он безнадежно покачал головой.