Текст книги "Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре."

Автор книги: Тиа Атрейдес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Они шли по дорожке, не глядя друг на друга, в молчании, погруженные каждый в свои размышления. Отталкивая, и мечтая о прикосновении, не решаясь ни сделать шаг навстречу, ни отпустить. Страшась неловкого движения, будто их путь лежал не по надежной земле, а по ветхому узкому мостику над бездонным ущельем. И со страхом и надеждой ожидая хоть какого-нибудь знака, хоть намека, чтобы, наконец, или рухнуть в эту пропасть, или взлететь. Вместе. Лелея, как величайшую драгоценность, легкое касание пальцев, прислушиваясь к дыханию, кидая осторожные косые взгляды из-под ресниц.

Знаком провидения выступил самый обыкновенный лакей с полным подносом, случайно попавшийся им на пути, подпрыгнувший от внезапного появления из темноты двух безмолвных фигур со светящимися глазами и чуть не выливший принцессе на платье изрядное количество красного лорнейского. Тигренок поймал на лету выскользнувший из рук слуги поднос с бокалами и, обернувшись посмотреть, не обрызгало ли принцессу, не споткнулась ли она от неожиданности, встретился с Шу взглядом. Оба замерли, боясь спугнуть миг внезапной открытости и доверия. Не отрываясь от её глаз, Хилл всучил поднос растерянному лакею, и с робкой вопросительной улыбкой потянулся к возлюбленной, отбросив прочь все ненужные сомнения и опасения. Шу в ответ засияла и шагнула ему навстречу, и уткнулась в родное крепкое плечо, и уцепилась за него, словно хоть что-нибудь сейчас могло заставить Тигренка выпустить её из рук.

***

Гостеприимный Кемальсид, разумеется, быстро и оперативно раздобыл дорогому другу приглашение на королевский бал. Даже намекать не пришлось – в глазах посла так и мелькало предвкушение грядущих благ и выгод, кои непременно принесет ему близкое знакомство с самим лордом Рустагиром. Ещё бы не принесло. Не зря же в течение долгих лет он обзаводился полезными связями, по крупицам собирал всевозможную информацию и создавал себе блестящую репутацию осведомленного обо всем на свете человека. Слава Карум, не обидевшей его ни памятью, ни наблюдательностью, ни логикой, ни интуицией. А принести уважаемому лорду Иршихазу немного пользы в обмен на некоторые услуги... почему бы и нет? Тем с большим удовольствием ирсидский посол будет содействовать ему и дальше.

Без протекции старого знакомого Рустагиру вряд ли удалось за два дня до королевского бала раздобыть себе достойное придворное платье – все портные Суарда, разумеется, не спали ночами, спеша обеспечить новым гардеробом всю поголовно столичную и понаехавшую к гонкам из других мест аристократию. И на просьбу, пусть даже подкрепленную пятикратной, против обычной, платой, только скорбно разводили руками. Предусмотрительный же посол, оказывается, имел собственного портного, ничем не уступающего лучшим столичным мастерам и с удовольствием нагрузил его дополнительной работой. Так что на следующий же вечер после приезда парадный костюм по последней столичной моде дожидался лорда Рустагира в его комнатах.

Опять-таки, благодаря послу перед ним вмиг открылись двери чуть ли не всех домов. Стоило ему только намекнуть на свое желание познакомиться поближе с местным высшим светом, довольный донельзя и гордый собственной щедростью Кемальсид высыпал перед ним изрядную груду приглашений. Сияющий вид посла, предлагающего дорогому гостю самому выбрать, куда направиться в ближайший вечер, вызвал у Рустагира невольную улыбку. Пусть ирсидский посол и прожженный дипломат, шагу не ступающий без политической выгоды, но до чего обаятелен! Жизнелюбие так и брызжет, заражая всех окружающих прекрасным настроением.

На приеме у графа Свангера лорд Рустагир ещё не раз имел возможность убедиться в том, что ирсидский посол действительно прекрасный дипломат. Казалось, его рады видеть все, от хозяина дома и до последнего молодого обормота, расточающего комплименты графской дочери. Именно там Рустагир и узнал – почти случайно – некоторые подробности о предмете собственных чаяний. От одного из обормотов, по счастливому стечению обстоятельств не только присутствовавшему на последнем парадном обеде у юного короля, но и вздумавшего поделиться пикантной историей с той самой хозяйской дочкой.

Едва услыхав краем натренированного уха слово "принцесса", Рустагир не замедлил присоединиться к увлекательной беседе. Вытрясти из самодовольного павлина все подробности оказалось просто до отвращения. Совсем немножко грубой лести и намек на заинтересованность, и молодой хлыщ разлился соловьем. О себе в основном, но с помощью наводящих вопросов выдал все, что только знал, предполагал и ещё больше того. Но больше Рустагиру уже не интересовало, и он под благовидным предлогом покинул компанию юнцов.

Вечер оказался на диво плодотворным. Удалось не только раздобыть ворох полезных и не очень сведений о политической ситуации и придворных течениях, но и завести несколько весьма перспективных знакомств. В частности, с бароном Тейсином и его юной дочерью. Кроме богатства и родовитости у барона присутствовало ещё одно неоспоримое достоинство – приближающаяся помолвка его единственной дочери с королевским фаворитом, лордом Дуклийлоном. А, следовательно, некая возможность приблизиться к самому королю и его сестре. Хоть этот вариант и не казался Нимуе самым простым, но не отказываться же от возможности, которая сама в руки просится? И он потратил добрых полчаса на беседу с бароном, в результате выяснив, что сам барон прочитал все его книги, и будет счастлив принять его в своем доме в любое время. Искренне восхищение лорда Тейсина доставило Рустагиру несколько приятных мгновений. И вызвало желание воспользоваться его приглашением даже в том случае, если это и не будет столь уж необходимо для дела. В конце концов, никогда не знаешь, что и когда может пригодиться. Не разбрасываться же ценными знакомствами? Да и просто получить удовольствие от беседы с умным человеком, ценящим хорошую литературу.

Глава 25.

Всего несколько минут покоя... всего несколько минут слышать биение любимого сердца, согреваться в сильных руках... и всего один короткий поцелуй, в котором все – и прощение, и нежность, и обещание. Маленькое затишье перед последней, самой сокрушительной волной урагана, чтобы только вспомнить о твердой опоре под ногами.

Они чуть не столкнулись у выхода в сад. Маркиз, отравленный ревностью и горечью неминуемой потери, и едва нашедшие друг друга принцесса и наемный убийца. Один взгляд на Шу, тихо светящуюся счастьем, и Тигренка, бережно, словно хрупкую бабочку, придерживающего её за руку, развеял его последние надежды. Они оба мерцали розово-золотой паутиной любви, связанные в единое целое, и вмешаться, нарушить волшебную гармонию между ними, показалось Дайму кощунством. Сейчас, вне шумного зала, не играя на публику, Тигренок вовсе не казался прекрасной неживой куклой, наподобие фарфоровых болванчиков, кивающих головой. Магия ошейника, лишающая его воли и чувств, оказалась всего лишь иллюзией – не может у бездумного раба быть такого лица, таких глаз. Живых, полных надежды и печали, любви и боли. Один взгляд, и Дайм готов уже был отступить, скрыться с глаз долой... не успел. Шу тоже заметила его и замерла. Вина, страх, боль... как же ему не хотелось видеть в ней всё это. И глаза Лунного Стрижа, как в зеркале – ревность, горечь, отчаяние и ненависть. На миг Дукристу даже стало смешно. С какой стати ему-то ревновать? Он что, слепой? Шу принадлежит ему вся, целиком, без сомнений и оговорок.

– Здравствуйте, маркиз, – принцесса присела в реверансе. От её официального тона и опущенных глаз Дайму нестерпимо захотелось взвыть или загрызть кого-нибудь. Её спутник тоже поклонился в полном соответствии этикету, но не опустил глаз, полыхнувших темным пламенем.

– Добрый вечер, Ваше Высочество, – светская улыбка намертво приклеилась к губам, давая последнюю иллюзию защищенности. – Праздник удался, вы не находите? – привычная ирония позволяла ему держать себя в руках.

– Несомненно, маркиз. Ваше присутствие столь неожиданный подарок для нас, – Шу хотелось завизжать, как кошке с прищемленным хвостом, и расцарапать ему физиономию.

"Почему ты не сказал? Почему не предупредил, что придешь? Зачем поставил меня в идиотское положение? Какого демона мне пришлось затевать отвратительный скандал, когда ты мог одним словом расставить все по своим местам? Почему теперь я не знаю, чего от тебя ожидать? Зачем ты так смотришь на меня, что я чувствую себя последней дрянью? Почему я так боюсь, и мне кажется, что мир рушится прямо сейчас, на моих глазах, и я ничего не могу с этим поделать?" – Её Высочество не произнесла этого вслух, но Дайм прочитал в её глазах.

– Вы не представите мне вашего спутника, Ваше Высочество? – "из-за которого ты не бросаешься мне на шею, не целуешь, не шепчешь радостно – Дайм, любимый, я так соскучилась, как ты, почему так долго... – и которому досталось все то, о чем я мог только мечтать. И которого я пальцем не трону, как бы ни хотелось растерзать, уничтожить его, и память о нем, но поздно, безнадежно поздно... ты не сможешь забыть его. Что мои надежды против судьбы? Какой теперь смысл в моих безупречных планах? Если бы ещё хоть пару лет, хоть год... если бы... теперь братья могут спать спокойно. Теперь незачем мне этот проклятый венец... почему ты не подождала ещё хоть немного?"

– Конечно. Тигренок, маркиз Дукрист, – Шу больше не могла выносить это напряжение между ними, ей казалось, ещё миг, и мужчины, словно бешенные волки, вцепятся друг другу в глотки, или разорвут на части её, в бесплодной попытке поделить. Она сама разрывалась, понимая в этот миг, как никогда отчетливо, что любит их обоих. По-разному, но оттого не менее сильно. И эта ловушка, этот выбор, который она вынуждена сделать, почти убивает её. Шу струсила, наверное, впервые в жизни не ввязавшись в драку, а отступив. – Тигренок, иди, отнеси домой мой веер. Сейчас же. И не приходи сюда, пока я тебя не позову.

Выслушав приказ, Хилл одарил маркиза ещё одним убийственным взглядом, резко развернулся и исчез в полумраке сада.

– Окажите честь Ваше Высочество, потанцуйте со мной, – нарушил томительное молчание Дайм. Принцесса подняла на него глаза, сухие и несчастные, и отрицательно помотала головой.

– Позже, маркиз, пожалуйста, – ей хотелось провалиться, испариться, просто удрать от него, только не тонуть в собственной вине и подлости. С чего она взяла, что сможет смотреть ему в глаза, предав? И не важно, что новая любовь обрушилась на неё, не спрашивая разрешения. Неважно, что её отношение к Дайму не изменилось. Она причинила боль своему самому любимому, самому верному другу. Обманула его. Предала. Использовала и выкинула... нет, все ещё надеется на его помощь, судорожно просчитывает, что сказать, как извернуться, чтобы он сделал то, что ей нужно. Она ощущала себя гнусной ядовитой болотной пакостью, противной и склизкой, но все равно... у неё есть долг. Её вечный долг перед братом. И неважно, чего ей будет стоить в очередной раз защитить его. Если нужно, она отдаст все, вплоть до своей жизни, за него.

– Как вам будет угодно, – видеть её потухший взгляд было невыносимо. – Сегодня в саду так красиво... вы не прогуляетесь со мной?

– С удовольствием, – принцесса коснулась протянутой руки и позволила Дайму повести себя вглубь сада. Дежа вю. Та же дорожка. Те же фонарики. Та же музыка доносится из зала. Та же боль. Те же сомнения. Та же невозможность хоть что-то сказать. Только другой мужчина. Бред и наваждение.

– Шу, милая, – отойдя от террасы подальше, в глухую тень за старыми платанами, маркиз остановился и развернул её к себе лицом. – Все хорошо, правда.

– Дайм... – принцесса не поверила своим ушам.

– Я все понимаю, Шу. Не слепой же, в конце концов. Это должно было случиться, рано или поздно.

– Прости, Дайм...

– Это ты прости, – маркиз взял обе её руки и поднес к губам. – Зря я не предупредил тебя... ты не... Шу...

– Я запуталась, Дайм. Мне так жаль... я... ты же понимаешь, правда?

– Конечно, родная. Все так серьезно?

– Намного серьезнее, чем мне бы хотелось.

– Ну да... если плыть, то за край моря, если лететь, то за облака... середины не бывает.

– Как всегда...

– Шу, почему все так грустно? Любовь не должна приносить боль.

– Поэтому и грустно, Дайм. Я тоже не слепая. И меньше всего на свете хотела бы обидеть тебя... но...

– Ты думаешь, стоит себя винить? Или мне нужны твои терзания? В конце концов, милая, а что изменилось? Ты никогда не была моей... и, неужели ты думаешь, я с самого начала не понимал, что из нашей любви не выйдет ничего?

– Но... Дайм...

– Перестань, Шу. Мы оба достаточно взрослые люди и понимаем, что тебе просто нужно гораздо больше, чем я могу тебе дать. Ты и так слишком долго ждала. Я думал, это произойдет года на три раньше... мне не в чем тебя винить, Шу. На самом деле, ты не представляешь, как я благодарен тебе. Ты единственный человек на свете, которому я не безразличен.

– Ты преувеличиваешь...

– Ничуть.

– Но твой отец, и братья...

– Ненавидят меня и боятся. Ты же не считаешь, что Император снизойдет до любви к незаконнорожденному?

– Не может быть, Дайм, чтобы не было на свете никого, кто...

– Не может. Есть такой человек, Шу. Ты. И мне всё равно, кто спит в твоей постели, и кто ещё рядом с тобой... нет, не правда. Не все равно. Если кто-нибудь посмеет тебя обидеть...

– Знаешь, Дайм, ты единственный, кому я могу доверять... не только доверять. С самой первой встречи ты защищаешь меня, помогаешь... с тобой я могу не изображать из себя неуязвимую грозную колдунью, которой все нипочем...

– Не единственный. Теперь нет.

– Разве? Что-то больше...

– Неправда, Шу. У тебя есть теперь твой Тигренок.

– Если бы... это, похоже, ненадолго...

– Почему это? Он любит тебя. И, по-моему, любому горло порвет за тебя.

– Ты думаешь? Все так сложно, Дайм...

– Поэтому он до сих пор в ошейнике?

– Да. Ты же знаешь, как это бывает, когда знаешь... нда... я боюсь, Дайм. Боюсь его держать, и боюсь отпустить. Мне кажется, я совсем скоро потеряю его...

– Он не такой дурак, чтобы попасться Рональду в лапы. И вообще, вполне может за себя постоять. Ты, кстати, знаешь, кто он такой?

– Знаю. Оттого и ошейник... особенный.

– Думаешь, Рональд поверил?

– Надеюсь. Но причинить Тигренку вред не сможет.

– Не волнуйся, Шу. Если ты считаешь, что так надо, значит, так и надо. До сих пор ты ни разу не ошибалась.

– Все когда-то случается в первый раз, не так ли? Если бы я не ошибалась, сегодняшней гадкой склоки бы не было.

– Прости, милая. Я повел себя, как глупый мальчишка, недооценил серьезности ситуации. Прости. Мне надо было сказать тебе сразу, как я приехал... демоны! Шу, мне стыдно. Я боялся с тобой поговорить, тебя увидеть... я так боялся тебя потерять...

– Дайм, ты не потеряешь меня... о боги, Дайм! Это звучит глупо, но... мы ведь друзья, правда? Больше, чем друзья...

– Конечно, Шу. Я люблю тебя, и всегда буду любить... как возлюбленную, как сестру, как друга...

– Ты... Дайм... я тоже люблю тебя... как брата, как друга...

– Этого достаточно, Шу, – Дайм притянул её к себе и обнял, ласково поглаживая по спинке, как котенка.

– 0, ширхаб! – внезапное чувство опасности заставило маркиза подскочить на месте. Он обернулся в сторону, откуда не него взглянула смерть, и увидел в тени размытый силуэт с призрачными крыльями за спиной, готовый к прыжку... замерший в последний момент... тающие крылья, уползающую обратно тьму... Тигренок успел вернуться в нормальный вид до того мгновенья, как его увидела принцесса.

– Тигренок? – Шу шагнула к нему, протянула руку... юноша отшатнулся и убежал. Глядя ему вслед, она стояла, заледенев от той боли и отчаяния, что увидела в возлюбленном, и не замечала слез, капающих на платье. Ей вдруг показалось, что это последняя их встреча, он ушел, исчез... его не найти больше никогда.

– Шу, что с тобой? Шу! Не надо, не плачь... – Дайм вытирал с её щек горячие капельки и поносил себя на чем свет стоит. Забыл, что есть все же кое-кто, подкрадывающийся незаметно даже к нему. Будь он сам на месте Лунного Стрижа, разве упустил бы возможности подслушать? Да ни за что! И хорошо, если с самого начала... а если только последние фразы? Хорошо хоть не бросился. Неизвестно, кто бы одержал верх, да и вообще, выжил ли хоть один. Дайм попробовал определить, где Призывающий сейчас, но не уловил ничего. Похоже, юноша ещё сильнее, чем говорил Мастер Тени. Про призрачные крылья тот точно не упоминал. Не знал. Странно, конечно. Обычно от Мастера Тени ученики ничего скрыть не могут при всем желании. Но, признаться, о Призывающих с полной трансформацией последние лет пятьдесят и не слышал никто, разве что в легендах. Маркиз и сам до сих пор не верил, что они встречаются на самом деле, а не выдуманы Мастерами Гильдии в качестве заманчивой сказки и недостижимого в природе совершенства.

Найти след Тигренка не удалось и принцессе. Дайм испугался, уж не сбежал ли он и в самом деле? Но, по здравом размышлении, отбросил эту мысль.

– Шу, не волнуйся ты так. Никуда твой Тигренок не денется. Успокоится и вернется.

– Не знаю...

– Думаешь, он просто так сдастся? Ты серьезно так думаешь?

– Я не способна сейчас думать, Дайм, ни серьезно, никак. Я могу только надеяться.

– Вот и не думай. Просто знай. Какого демона, Шу? Прекращай лить слезы! Ты что, в сентиментальные барышни записалась?

– Не ругайся.

– Ага, сейчас. Давай, соберись. Найдется твой Тигренок.

– Дайм... – принцесса отняла руки от лица, и маркиз увидел, что она смеется. Слезы все ещё капают... а Шу хихикает. – Ты... таких не бывает... ты меня ещё и утешаешь. Как будто мне тринадцать и у меня котенок сбежал.

– Ну да. А что, разве не так? – Дайм улыбнулся в ответ. – Котенок, Тигренок... ну и имечко.

– Такое вот имечко.

– Дурацкое.

– Симпатичное.

– Да-да, именно.

– Хватит надо мной смяться.

– Кто смеется? Где смеется? Вылезай, кто там в кустах смеется!

– Дайм, – слезы высохли, и Шу почти развеселилась. Так тепло и привычно. Шутить, нести всякую ерунду... ей очень этого не хватало.

– А не пойти ли нам в зал? Потанцуем... кстати, разочаруем немножко твою сестренку...

– Непременно. И почему я не могу тебе ни в чем отказать?

– Тайна. Страшная и мрачная, – Дайм скорчил многозначительную физиономию. – Да, солнце мое, раз уж ты не можешь мне отказать... – он многозначительно примолк на секунду, и вынул из внутреннего кармана камзола маленькую плоскую коробочку. – Закажи себе платье цвета незабудок к свадьбе Кея и Таис. Чтобы сочеталось с этим.

Шу открыла футляр и не удержалась от восторженного вскрика.

– Ах, Дайм! Какая красота! – на черном бархате сияли голубоватые альбийские жемчуга, оправленные в звездное серебро, колье и серьги-подвески. – Это и есть тайна, страшная и мрачная?

– Угу. А как ты догадалась?

– Ну... наверное, призрак Белой Дамы нашептал, – привстав на цыпочки, принцесса хотела поцеловать его в щеку, но Дукрист в последний момент подставил губы и привлек её к себе.

– Дайм... – рассердиться у неё не получилось, как и сделать вид, что поцелуй не понравился. Шу растерялась, не понимая, что же с ней творится. Ведь она любит Тигренка, разве нет? Любит. И Дайма любит. Но это же ненормально!

– Да, любовь моя? – маркиз не отпускал её, одной рукой придерживая за талию, другой тихонько поглаживая чувствительное местечко за ушком и шейку. Все смирение слетело с него разом, и бирюзовые глаза светились в полумраке сада, напоминая принцессе о том, что Глава Тайной Имперской Канцелярии ни разу за всю свою недолгую, но бурную и стремительную карьеру не упускал из лап добычи. Именно добычей матерого хищника принцесса и почувствовала себя. Но нельзя сказать, что это было ей неприятно. Скорее, наоборот. Впервые между ними проскочила та самая искра игры, охоты и погони... и Шу ответила на следующий его поцелуй, жадный и страстный.

– Дайм, – с трудом преодолев протест собственного тела, желающего немедленного продолжения, она оттолкнула его обеими руками, упершись ладошками ему в грудь. – Какого ширхаба? – её глаза сияли, щечки раскраснелись, дыхание сбилось. – Перестань сейчас же.

– Да ну? Ты же согласилась, что между нами ничего не изменилось... – он осторожно оторвал одну ладошку от своего камзола и поднёс к губам. Нежные касания влажного языка и губ лишили Шу остатков самообладания, заставив трепетать и гореть.

– Пожалуйста, Дайм... – её голос звучал почти жалобно.

– Что пожалуйста, милая? Остановись? Или ещё? – он покусывал и посасывал тоненький мизинчик, и глаза его при этом смеялись.

– Это неправильно.

– Почему это? Я люблю тебя, ты любишь меня... что тут неправильного?

– Но я люблю Тигренка! Дайм! Перестань!

– И люби себе на здоровье, – Дукрист снова притянул Шу к себе, и шептал ей прямо в губы. – Разве тебе это мешает?

– Но, Дайм...

– Что? Нахальства не хватает сказать, что ты меня не хочешь?

– Ширхаб! Ты же не получаешь от этого удовольствия!

– С чего ты взяла, любовь моя?

– Ты же не можешь... Дайм! Я же не мальчик! Тебе же больно!

– Да... ну и пусть... это же не значит, что я ничего не чувствую.

– Ты сам говорил, что любовь не должна причинять боли.

– Угу. Только боль бывает разная. Кому, как не тебе это знать.

– Дайм, это неправильно. Так нельзя.

– Можно. Тебе же нравится.

– Да... нет. Я не хочу, чтобы ты снова расплачивался болью за мое удовольствие.

– Чушь. Если я не могу заняться с тобой любовью, это не значит, что я не получаю удовольствия, милая. Я думал, за последние три года ты это поняла.

– Дайм... не надо, пожалуйста... если...

– Волнуешься, как бы твой Тигренок не увидел?

– Отпусти меня, сейчас же! – Шу отскочила, и они уставились друг на друга, тяжело дыша. Последняя насмешка задела Шу за живое. Нет, она не боялась, что Тигренок увидит их сквозь пелену невидимости, предусмотрительно накинутую Даймом. В том, что касалось маскировки и прочих шпионских хитростей, ему не было равных. Но вот снова чувствовать себя распоследней гнусной гадостью... теперь уже обманывая Тигренка... она окончательно запуталась.

– Так нечестно. И я не хочу его потерять.

– Нечестно? Ну уж, любовь моя, таких слов я от тебя не ожидал. Нечестно! Он твой невольник, или наоборот? С каких это пор тебе стало важно чье-то мнение? Ты не заболела, случаем?

– Дайм!

– Я уже выучил, как меня зовут, милая. И не смей мне говорить, что тебе стыдно.

– Но...

– Шу, любовь моя, – маркиз подкрадывался, словно черная пума в кромешной ночи, выдавая себя только бирюзовым светом голодных глаз. – Я все равно не поверю. Не притворяйся, не обманывай сама себя. Я-то знаю, чего ты хочешь... а вот ты? Ну?

– Нет. Неправда! – Шу отступала в смятении. Пусть он хоть сто раз видит её насквозь, но признаться самой себе в желаниях, подобающих исключительно Тёмным... нет уж. – Ты что, успел за эти два месяца перекраситься в Тёмные? Это тебе должно быть стыдно. Тоже мне, Светлый, аки солнышко.

– Что так тебя смущает, любовь моя? Думаешь, Тигренку не понравится?

– Дайм!

– Угу, Дайм... на что поспорим?

– Перестань!

– Ты забыла сказать "уйди, противный".

– Уйди, противный!

– Размечталась. Так на что спорим?

– Ни на что.

– Ты сдаешься? Не может быть!

– Клоун! Артист погорелого театра! Не буду я с тобой спорить! И Тигренка тебе...

– Мне? Поровну.

– Обойдешься.

– Спасаешься бегством?

– Не дождешься!

– А я тебя и не отпущу, любовь моя. Спорим на искупать Ристану в фонтане?

–Что?!

– Давно мечтаю посмотреть на неё мокрую. Как курица. Интересно, кудахтать так же будет?

– Дайм, пойдем, наконец, потанцуем.

– Ладно, идем. Хоть посмотрим, как Её Высочество снова скривится. У неё хорошо получается, убедительно, – Дайм и Шу чинно, под ручку, направились к террасе. – Ты славно сегодня... э... провела дискуссию. Рыбой торговать не пробовала? У тебя бы получилось.

– Ты сердишься?

– Ещё чего. Мастерством восхищаюсь. Да, милая. Прости, что сразу не сказал... я уладил этот вопрос.

– Какой вопрос?

– Со свадьбой Кея. Так что можешь больше не скандалить... хотя... нет. Не можешь.

– Хватит надо мной смеяться, Дайм. Что мне, по-твоему, было делать? Позволить ей повернуть все по-своему?

– Шу, я не смеюсь. Правда. Уже не смеюсь.

– То-то же.

– Просто мне нравится, как ты улыбаешься, любовь моя.

– Мир?

– Не... союз. Двух любящих сердец. И пусть все позеленеют от зависти, – маркиз с порога окинул бальный зал взором победителя, и демонстративно-интимно склонился к ушку принцессы. – Кто посмеет оспорить, что у тебя самые лучшие любовники?

Шу очаровательно зарделась и повторила маневр маркиза, на свой лад – одарив его такой сияющей счастливой улыбкой, что ни у кого сомнений не осталось в том, что этих двоих не разлучит ничто. Не обращая внимания на шепотки за спиной и разъяренный взгляд Её Высочества Регентши с середины зала, они присоединились к танцующим гостям. Как по заказу, оркестр только заиграл ритмичное и яркое вступление к следующему танцу. И трудно было бы не обратить внимания на эту прекрасную пару, чьи движения завораживали жаром и страстью, притягивали взоры грацией и отточенностью каждого па.

Глава 26.

– Люблю тебя... – отдавалось с каждым вздохом, с каждым биением сердца. – Люблю тебя, – поворачивалось зазубренное отравленное острие в свежей ране. – Люблю тебя.

Он чувствовал, как кольцо вокруг него сжимается... цветные фонарики казались горящими факелами охотников, веселые мелодии – охотничьими рожками, светские разговоры – криками загонщиков. Какая-то девушка засмеялась... над ним. Глупым, загнанным зверем, сунувшим нос в ловушку, поверившим соблазнительным посулам отравы. Празднично освещенный дворец полыхал лесным пожаром, парк обжигал нацеленными на него стрелами. Тигренок метался, не находя нигде ни спасения, ни покоя. Перед глазами стояла только одна картинка: Шу, светящаяся розово-золотым, ласково улыбающаяся. И говорящая: "Люблю тебя". Не ему. Другому. Те слова, что она ни разу не сказала ему, не прошептала ни в пылу страстной ночи, ни в неге упоительного утра... ни разу. Те слова, что примирили бы его и с ошейником, и с близкой смертью. Те слова, которые он так мечтал услышать...

"И услышал. Лучше бы остался спокойно в башне, так нет же, понесло обратно проклятое любопытство", – Хилл отнес в башню никому не нужный веер, но не утерпел и вернулся в сад. Оставить её наедине с маркизом и не узнать, что же она ему скажет? Не зря же принцесса отправила Тигренка с глаз долой. И всего пары фраз ему хватило, чтобы убедиться, что он с самого начала не ошибся, посчитав себя всего лишь временной игрушкой, до возвращения Дукриста. Ну и что, что она сказала, что любит маркиза, как брата? Кого она хотела обмануть? Розово-золотое сияние их любви и то, как она бросилась к нему в объятия, сказали Хиллу гораздо больше.

"Какого демона я не убил его? Испугался? Пожалел? Всего один удар. Он бы не успел защититься. Почему? Зачем я остановился? Ну и что, пусть бы она увидела... какая теперь разница? На пару дней раньше умереть... и что? Нет, я полный кретин. Знал же, что надо его убить. Сразу. Пока он не появился здесь. Ну кто мне мешал сделать это вчера? Расслабился, поверил... чему поверил, дурак? Осел!! Она тебе что-то обещала? Ну? Может, ошейник сняла? Или разговаривать позволила? Кто ты для неё? Ах, Тигренок, ах, пушистый... ах, иди ко мне, мой солнечный... так? Хоть слово о любви, доверии, свободе ты от неё слышал? Тигренок, место! Тигренок, сидеть! Придурок недоделанный, вот ты кто. Размечтался, шавка помоечная. Как же, любовью она с тобой занялась. Как же, с первым. Ага. Разбежался. А с маркизом три года в шахматы ночами играла. В шашки. Энциклопедии читали при луне. И все эти её штучки... из энциклопедии вычитала. Разумеется. Что тебе Мастер говорил, ишаку недоенному? Никогда. Никому. Не. Верь. Даже. Мне. Хороший ученик, нечего сказать! Какого демона ты в неё влюбился? А? Сияние... магия... сперма в голову ударила? Скучно стало? Без ошейника и жизнь не в радость? Давно на тебя не охотились, придурок? Нервишки пощекотать захотел? Вот, щекочи. Беги, Тигренок, беги. Далеко ли убежишь?"

Жадное, голодное ожидание ледяной бездны лишало его разума, потусторонний смех Тёмного Хисса щекотал и заставлял волоски на коже становиться дыбом. Его покровитель не любит лишаться добычи, и не обращает внимания на такие мелочи, как любовь своего гончего пса к намеченной жертве. Он хочет крови, хочет свежую душу, и получит, так или иначе. И божеству безразлично, будет это Шу или он сам, отрекшийся от хозяина Посвященный. Невольник вечно алчущего бога, его орудие убийства.

Хилл остановился. Идти вперед он не мог – Лес Фей, словно сговорившись с охотниками, не впускал его, сплетая ветви и ощетинившись колючками. Назад – опасность, дышащая ему в затылок, не позволяла вернуться. От Риль Суардиса к нему тянулись мерцающие фиолетовые щупальца, окружая со всех сторон, подбираясь все ближе... так страшно Лунному Стрижу не было никогда раньше. В последней попытке удрать он нырнул в Тень, раскинул призрачные крылья, взлетел... ничего не изменилось. Лиловая сеть окружила его со всех сторон, и сверху тоже. Он упал на землю, надеясь ещё проскользнуть между потрескивающими и мерцающими нитями, почти уже касающимися кожи. И замер. Какой смысл бежать? Ежу понятно, что от этого не скроешься. Так какого демона? Умирать на коленях? Трусом? С какой стати? Если Шу хочет его прикончить, ей никто и ничто не помешает.

А если это не она? Здравый смысл вместе с инстинктом самосохранения начал возвращаться к нему. Зачем ей убивать его таким образом? И именно сейчас? Ей, пожалуй, сейчас вообще не до него. Так кто? Рональд? Больше и некому... а с какого перепугу, собственно, позволять этой Тёмной твари себя убивать? Не жирно будет?

Выпрямившись и стряхнув с себя остатки страха, Лунный Стриж ждал магического прикосновения. И, когда щупальца подобрались совсем близко, почувствовал все разгорающееся тепло на шее. Почти отстраненно он наблюдал, как мерцающие кончики их истончаются и устремляются к его ошейнику. Почему-то это напомнило ему кражу со взломом – так же осторожно, на ощупь, прислушиваясь, Свисток орудовал отмычками у сейфа. Теперь же Придворный Маг пытался взломать его защитный амулет. В какой-то момент на Хилла снизошел странный покой, он ощутил себя металлом, и руны на его серебристой коже щекотно сплетались и пульсировали, как живые. Удивительное для него чувство единения с магией... его собственной и магией артефакта. Несколько минут Лунный Стриж пребывал в этом незнакомом мире, и под конец его посетила уверенность в том, что любые попытки Рональда совладать с полоской звездного серебра заранее обречены на неудачу. Открыв глаза, Хилл разделил свое сознание и амулет, и без всякой опаски оборвал руками ослабевшие щупальца.