Текст книги "Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре."

Автор книги: Тиа Атрейдес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Шу, милая, ты опять плачешь? Не надо, девочка моя, – ласковые ладони утирали её мокрые щеки, теплое дыхание щекотало макушку. – Пожалуйста, любовь моя, – несмотря на просьбу Шу, он так и не ушел в гостиную, а остался за дверью, и вернулся, почувствовав, что ей снова горько.

Обернувшись к Дайму, она уткнулась в него, пряча заплаканное лицо него на груди. Возлюбленный обнял её и поднял, усаживая к себе на колени и баюкая, как маленькую.

– Успокойся, родная, все хорошо, – хорошо не было и в помине, и её печаль не давала Дайму дышать. – Все будет хорошо, девочка моя, обязательно, вот увидишь, – в его руках Шу стала успокаиваться, тихие жалобные всхлипы перешли в прерывистые вздохи и затихли.

– Прости, Дайм. Я не понимаю, что со мной творится. Вчера я обидела его... – не поднимая головы с его плеча, Шу сбивчиво и торопливо шептала. – Я не должна была, Дайм. Я боюсь, я так боюсь его потерять, и не знаю, что же мне делать. Иногда мне кажется, что он любит меня, а иногда... я не знаю. Ему плохо, я чувствую, он тоскует, и мне так больно, Дайм... прости. Я не должна тебе это все говорить. Но я не понимаю. Я глупая, да?

– Это пройдет, родная, – он продолжал гладить её по волосам и укачивать. Принцесса казалась сейчас испуганной и совсем хрупкой, и сердце его разрывалось от желания утешить, помочь ей, защитить. Так хотелось сказать ей: "Посмотри на него, мальчик сходит с ума от любви к тебе, и все, что ему нужно, так это услышать от тебя, что он тебе нужен, что ты любишь его. Это же совсем просто. Разбуди его, скажи, наконец. Не мучай больше ни его, ни себя. Сними с него дурацкий ошейник, поговори с ним. Узнай, кто он такой, почему оказался здесь, с тобой. Вместе вы справитесь, вы же одно целое", – но он знал, что не имеет права лишать их последнего шанса непрошенными советами.

– Ну, хватит. Сколько можно жалеть себя? Если глупая, поумней. Давно пора.

– Извини, – тяжело вздохнув, Шу отлепилась от надежного прибежища и взглянула ему в глаза. – Думаешь, я совсем сдурела, да? Ты прав. Хватит.

– Вот и умница. Кстати, ты меня долго ещё голодом морить собираешься?

– Что, тебе еще и завтрак сюда?

– В следующий раз. Одеваться будешь или так пойдешь?

– Хватит с тебя, – Шу вскочила и принялась натягивать платье.

– Почему это? Ты мне так больше нравишься.

– Нахал.

– Я? Тебе показалось, – он поднялся вслед за ней.

– И не вздумай соблазнять Тигренка.

– Почему бы и нет? Или я, по-твоему, совсем уже никуда не гожусь? – он замер в изящной и вызывающей позе, словно предлагая собой полюбоваться. Развитые тренированные мышцы, рельефно прорисовывающиеся сквозь тонкий белый батист рубашки, смуглая гладкая кожа, стройное, гибкое и сильное тело, напоминающее туго натянутый лук, тонкие аристократические черты в сочетании со встрепанными каштановыми локонами, яркими бирюзовыми глазами и невероятно очаровательной улыбкой – полюбоваться было чем. Что Шу и сделала, неторопливо оглядев любовника с ног до головы.

– Годишься, – и ехидно ухмыльнулась в ответ.

– И это все? Годишься? – Дайм в притворном гневе шагнул к ней.

– Ммм... да. Годишься, – Шу показала ему язык и взялась за расческу.

– Все. Пора на покой, розы выращивать, – горестно вздыхая, он подкрадывался к отвернувшейся принцессе.

– Или ещё не пора? – схватив её в охапку, он развернул Шу к себе и нежно поцеловал. Она обхватила его руками за шею и потерлась щекой о его плечо.

– Пора завтракать. Иначе я за себя не отвечаю.

– О, как заманчиво звучит... и что же будет, если ты за себя не отвечаешь?

– Покусаю того, кто поближе. Тебя, например.

– Покусай, – он снова приник к её губам на мгновенье, и отстранился, улыбнувшись.

– Ты не сердишься на меня?

– Нет, конечно. За что? – кинув настороженный взгляд через её плечо на спящего Лунного Стрижа, он подхватил Шу на руки и понес прочь из комнаты. На всякий случай.

В гостиной их поджидал накрытый к завтраку стол, за который Дайм и усадил принцессу. Первые минут десять они оба успешно изображали из себя орду орков, напавших на цивилизованные земли – то есть уничтожали все, что только под руку подвернется.

Довольно вздохнув и откинувшись на спинку стула, Шу оглядела разоренные территории и лениво выцепила воздушное пирожное. Для полноценного разгрома кулинарного изобилия требовалось явно больше, чем всего лишь одна орда. Но Дайм ещё не отступил, планомерно и вдумчиво воюя с какими-то загадочными сооружениями, отдаленно смахивающими на пирамиды из запеченных маленьких птичек.

– Ну? – сытая принцесса выглядела гораздо более способной к мыслительной деятельности, нежели голодная.

– Что ну?

– Рассказывай, как ты докатилась до жизни такой, – Дайм продолжал угрызать нечто хрустящее и завлекательно пахнущее, но и терять время зря тоже не собирался. Не откладывая, он приступил к допросу.

– Почему сразу докатилась?

– Не увиливай. Чтобы ты вела себя, как истеричная барышня, одного землетрясения мало. Ещё, как минимум, пожар и эпидемия чумы требуется.

– Вот спасибо, обласкал.

– Что, не правду сказал? Ну-ну.

– Дайм, ну ты же сам все видишь.

– Угу, вижу. Кстати, а Баль куда подевалась? На бал вчера не пришла, сегодня с утра её тоже не видно...

– Кажется, она обиделась.

– Баль? Обиделась? Радость моя, я тебя не узнаю. Как тебе удалось?

– Из-за Тигренка.

– Баль ревнует? Это что-то новенькое.

– Не придуривайся. Сам же знаешь, что она думает по поводу рабства.

– Мне раньше казалось, что ты думаешь то же самое.

– Ну да... ширхаб!

– Нет, милая, ты, конечно, сама знаешь, как тебе поступать. Если тебе так нравится иметь невольника, кто я такой, чтобы тебе запрещать? По мне, так хоть дюжину. Особенно, если поделишься со мной.

– Не смешно.

– А я и не смеюсь. Твой Тигренок.. ммм... я понимаю, что ты в нем нашла. Очень понимаю.

– Дайм!

– Что Дайм? Тебя что-то смущает?

– Оставь свои намеки.

– Никаких намеков, любовь моя. В твоем Тигренке есть нечто такое, неординарное. Да, милая, а кто он вообще такой? Ты мне так и не рассказала.

– Светлый маг.

– Что?! – от неожиданности он чуть не подавился. – Предупреждать же надо.

– Так ты все же пытался его соблазнить?

– Ну... нет. Но предупреждать все равно надо.

– Вот и предупредила.

– Милая, вот из чисто научного интереса. Как ты умудрилась это скрыть? Никакого намека на магическую ауру... ошейник?

– А что, на нем было что-то ещё?

– И все-таки ты ревнуешь.

– Хватит издеваться. Думаешь, это так просто? Я люблю тебя, и люблю его... что мне, разорваться? Или ты предлагаешь подкинуть монетку?

– Зачем? Нам и втроем может быть неплохо. Ты же вроде была не против, или мне показалось?

– Ох, Дайм... сама уже не знаю, что мне показалось, а что нет. Но я не хочу, чтобы Тигренку снова было больно.

– Ну, знаешь ли!

– Да, знаешь ли!

– Интересно, а если на тебя... ладно, прости, это и правда не мое дело.

– Угу.

– Шу, прости, – Дайм подошел к ней и встал рядом на колени. – Шу. Не надо, – он взял безвольно опущенную руку и поднес к губам: "Кажется, немного переборщил. Ширхаб! И не немного".

– Ты прав, милый. Я Тёмная дрянь.

– Ты не Тёмная и не дрянь. Ты самая прекрасная Сумеречная волшебница на свете.

– Ага, как будто ты встречал ещё Сумеречных.

– Это неважно, Шу. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Темной, Светлой, в полосочку и в крапинку. И ты можешь завести себе хоть целый зверинец Тигрят, крокодилят и змеючат, я не перестану тебя любить.

– Зверинец... мне бы с одним разобраться.

– С чем именно, Шу?

– Как мне не потерять его, Дайм. Думаешь, мне очень нравится держать его в неволе?

– Мне показалось, что нравится.

– Нет!

– Так отпусти. Тебе не кажется, что ты слишком все усложняешь?

– Возможно. Но если я отпущу его... ты представляешь, что с ним Рональд сделает? И я не уверена, Дайм, что он попросту не сбежит куда подальше от меня.

– Ты совсем ему не доверяешь? Что-то не похоже, Шу, что он так уж жаждет от тебя сбежать.

– Не знаю. Просто не знаю.

– Тогда признайся себе честно, что ты его за человека не считаешь. Тебе нравится с ним играть, с ним спать, а больше ничего и не надо.

– Неправда.

– Да ну?

– Ты не понимаешь.

– Так объясни мне! За каким демоном ты вообще надела на него этот идиотский ошейник? Что, нельзя было те же заклинания наложить на браслет, или серьгу? Зачем ты сделала его рабом?

– Я не делала его рабом, Дайм. Его Биун приволок продавать. А я купила.

– Да-да, кто бы сомневался, что ты тут не причем! Вот так прямо с ошейником и заклятием немоты и купила, и снять не смогла. Ага.

– Да, не смогла. И сейчас не могу. Потому что он сразу уйдет. Дайм, я не могу его потерять, но я знаю... Дайм, как я буду жить без него? Совсем немного осталось... как мне защитить его, как удержать?

– Раз ты знаешь, Шу, так какой смысл за него цепляться?

– Ты тоже это чувствуешь, да?

– Шу, милая, я не могу тут тебе помочь. Никак. Только ты сама должна понять, как тебе поступить. Ты маг, в конце концов, или базарная шарлатанка? Если ты знаешь, что должно быть, так и поступай соответственно.

– Вот только, Дайм, как бы я ни поступила, результат один. Отпущу я его или нет, все равно я его потеряю. И если снять с него ошейник, то это просто случится немного быстрее.

– Насколько быстрее?

– Дня два... или три.

– И ради этих двух дней ты продолжаешь его держать?

– Да. Ради двух дней, ради двух часов... я понимаю, это жестоко, но ничего не могу с собой поделать. Я даже не могу сказать ему, что люблю. Каждый раз на меня немота нападает.

– Даже так? Шу, ты уверена, что шансов совсем нет?

– Я их не вижу. По крайней мере, от меня тут уже ничего не зависит. Я могу только ускорить процесс, но никак не помешать ему. Ширхаб! Как же я ненавижу это знание! Все это время... каждую минуту понимать, что все бесполезно, и что бы я ни сделала, все равно... видеть, как ему больно, как он тоскует... заниматься с ним любовью с чувством, что это в последний раз. Я не хочу так! Почему, Дайм? Почему все так неправильно?

– Не знаю, любовь моя. Не знаю, – он бережно прижимал горько всхлипывающую девушку к себе, поглаживая и успокаивая. И корил себя за дурость. "Пусть кажется, что она творит незнамо какую глупость, но неужели трудно привыкнуть, что не я один что-то понимаю в этой жизни? И что если уж пытаться помочь, то не так прямолинейно. Хотя... выговориться ей тоже полезно. Но как же это все больно! Проклятый Рональд, неужели ему удастся её сломать? Как он предугадал? Или действовал по принципу не так, так этак? Загнать Шу в ловушку с помощью Темного Хисса... и потирает руки, сволочь, в предвкушении. Ненавижу!"

Шу чувствовала себя последней дурочкой и размазней. Разве хоть когда-нибудь ей было легко? Или судьба сплошь оделяла её приятными сюрпризами? Так какого гоблина лысого она распустила сопли? Как будто Дайму делать больше нечего, как только слезки ей вытирать. Как он вообще терпит до сих пор её жалобы, непонятно.

Увидев, что принцесса приходит в себя, Дайм осторожно отстранился от неё, уселся рядом на стул и налил ей крепкого чаю с медом.

– На, выпей, – он всучил Шу чашку, – все? Наводнение отменяется?

– Угу. Отменяется.

– Вот и ладно. У нас и кроме наводнения дел полно. Ты о братике не забыла ещё?

– Забудешь о нем, как же.

– И что ты думаешь делать?

– Для начала послушать, что ты мне скажешь.

– Вы мудры не по годам, Ваше Высочество, – Дайм шутливо поклонился.

– Ну?

– Ну. Ты с Таис вчера не разговаривала?

– Да как-то не получилось.

– Как же, Ваше Высочество скандалить изволило, где уж тут посмотреть, что под носом творится.

– Не напоминай мне об этом позоре.

– Ты хоть рокового красавца рядом с ней видела?

– Мелькал кто-то. Дайм, говори уже толком, довольно мня воспитывать.

– Хорошо, не буду.

За увлеченным обсуждением личной жизни короля и возможной стратегии завоевания им заново собственной строптивой невесты их и застал спустившийся в гостиную Тигренок.

Глава 28.

Проснувшись, Хилл не сразу понял, где он. Только что дельфины фыркали и пихались, играя с ним в прозрачных морских волнах, на губах все ещё чувствовался вкус соли, слышался плеск и крики чаек, ласковое солнце оглаживало обнаженную кожу сквозь тонкий слой воды... и, вынырнув вновь из сияющей, пронизанной светом прохладной глубины он оказался в странно роскошной спальне. Озираясь удивленно, он несколько мгновений пытался вспомнить, как же его сюда занесло. Откуда-то снизу доносились голоса, такие знакомые... такие притягательные... Шу! Надо же, он так крепко уснул, что позабыл все на свете. Зато чувствовал себя на диво свежим и полным сил. Даже недавняя тоска спряталась, почти не напоминая о себе. Как он умудрился уснуть? Хилл пытался понять, приснился ему маркиз, заявившийся в спальню Шу, и их странный разговор, или же все было на самом деле.

Судя по тому, что он был одет, не приснился. И Шу, её такой нежный поцелуй, её слова... нет, не может быть, чтобы она назвала его "любовь моя". Это точно приснилось. Иначе зачем она усыпила его? Хилл ни на секунду не усомнился, что он уснул не просто так. Она всего лишь хотела на время избавиться от него, чтобы не путался под ногами.

Вот он и проснулся окончательно. Никакого моря и света. Снова навалилась тоска, ощутимо дохнуло холодом, заворочалась привычная боль. Ну, по крайней мере, он ведь проснулся, не так ли? Значит, ещё можно немножко потрепыхаться. Ещё для чего-то он ей нужен. Или маркизу. Нда, для чего он может пригодиться Дукристу, сомневаться не приходится. Лунный Стриж и раньше слышал о несколько необычных пристрастиях маркиза Длинные Уши, но особо не придавал им значения – зачем любовнику принцессы ещё и мальчики? Да и в Суарде он свои особенности не проявлял, видно, незачем было. Ладно, вряд ли Шу решит подарить его маркизу совсем, а так... плевать. Хуже все равно не будет.

С такими оптимистичными мыслями он поднялся и подошел к окну. На улице накрапывал мелкий дождик, напоминая о том, что лето закончилось. Желтый каштан за окном понуро опустил листья, вчера ещё нарядный, шумный и праздничный сад казался грустным и покинутым. Только яркая, бесшабашная радуга, висящая над парком, словно наперекор осени, дождю и тоске сияла веселым разноцветьем. Эта радуга, прекрасная и мимолетная, напомнила ему её улыбку. И то нечаянное счастье, что в насмешку показала ему судьба. То, что могло бы быть, если бы... слишком много если. Слишком далеко они, слишком многое их разделяет, чтобы всерьез надеяться на её любовь. Самое большее – должность любимой игрушки Её Высочества, и то ненадолго. А теперь, когда вернулся её любовник, он вообще ей больше не нужен. Разве что... неважно. Пусть хоть так. Ещё немного погреться в тепле их любви, теша себя иллюзией того, что и ему что-то перепадет. Маленький отсвет, крошечный лучик – это же лучше, чем совсем ничего. Гораздо лучше, чем скорая встреча с незабвенным покровителем.

Взгляд его упал на шпиль городской ратуши, размытым силуэтом вырисовывающийся за Королевским парком, впервые за долгое время возвращая его мысли к оставленным в городе друзьям... громко сказано. Друг у него был всего один, Свисток. Интересно даже, а знает ли он, куда подевался Лунный Стриж? Ну да, так Мастер и признался, что продал его лучшего друга. Тут и к гадалке не ходи – понятно, наплел сыну сорок бочек арестантов, поохал для виду, и списал в расход. А Клайверу скорее всего никто и ничего не сказал. Просто исчез ученик, и все. Забудьте, маэстро, что был какой-то Хилл поблизости. Не было. И не будет.

А забавно было бы посмотреть на физиономию Мастера, заявившись к нему на огонек в королевском камзоле... вот только ошейник картину портит. Ох, и спасибо Учителю за этот ошейник! На него бы нацепить, чтоб оценил, и к Её Высочеству для забавы. Ну, нет, это он уже зря. На забавы принцессы грех жаловаться. Да стоит только вспомнить хоть вчерашний вечер, и согласен уже десяток ошейников примерить, только бы повторить. Все, начиная с плетки.

Привалившись к прохладной стене, Хилл тяжело дышал и смеялся. Над собой, влюбленным дураком. Мог бы он предположить две недели назад, что добровольно подставит спину под плеть, да ещё и получит от этого удовольствие? "Шу, любовь моя, что же ты сделала со мной?" – по щекам его текли слезы, плечи содрогались от горького безумного смеха.

"Ты не представляешь себе, Учитель, что ты подарил мне, чему научил. Ты ведь думал, что Лунный Стриж не способен любить. Только играть на гитаре и убивать. Я и сам так думал, наивный. Наверное, если бы не Шу, и не догадался бы, что мне нужно. А ведь это так просто... ты долго учил меня, Мастер, признавать только силу. Уважать только силу. Любить только силу. Покоряться только силе. И думал, что никто, кроме тебя, не сможет накинуть уздечку на твоего лучшего ученика? Какая самонадеянность! И какой же я неблагодарный. Так и не сказал Мастеру спасибо за науку. Ох и зря", – если бы Мастер Тени увидел в этот момент Лунного Стрижа, то через час его бы уже не было в столице. Просто так, на всякий случай.

Хилл никогда не считал себя человеком мстительным, но при мысли о Мастере вдруг почувствовал, что отблагодарить его должен непременно. Именно так, как тот и учил, просто и доходчиво: "предавшего – убей". Хотя бы ради того, чтобы не потерять окончательно уважения к самому себе. Доказать Учителю, что тот не ошибся, посчитав Лунного Стрижа лучшим, доказать так, как это сделал бы сам Мастер. А что для этого придется сбежать... ну и ладно. Какая, собственно, разница, дождется он последней минуты здесь, или Шу поймает его в городе? Или он сам вернется. Только не сейчас, подождать хотя бы до вечера. Придется, конечно, пожертвовать последними днями рядом с ней... или одним днем... нет, об этом думать нельзя. Уйти от неё и так будет невыносимо трудно.

Голоса в гостиной все продолжали свой разговор, время от времени до Хилла доносился звонкий смех. Ему было одновременно и грустно, что о нем забыли, и любопытно, о чем же они так увлеченно беседуют, и хотелось просто снова оказаться с ней рядом.

– Кей, поющий серенаду под окном? Нет, я не представляю. То есть, конечно, представляю... ох, Дайм, ты никогда не слышал, как он поет?

– Судя по тому, как ты смеешься, мне повезло.

– Да Таис в обморок упадет, едва услышит!

– Ничего, Его Величество её поймает.

– Нет, это же... – Шу уже еле могла говорить от смеха. – О-оо, бедные соседи! Наверняка Урман подумает, что на их дом напали бешеные коты!

– И обольет своего монарха холодной водой.

– Ну, тогда Таис точно не устоит! Она обожает цирк! Нет, только не пение! Я скончаюсь на месте от ужаса!

– Ладно, пусть тогда стихи декламирует. Выразительно.

– А, кстати, Дайм, если без пения серенад ухаживание никуда не годится, почему я ни разу от тебя их не слышала?

– Ты хочешь, чтобы весь дворец полег от смеха?

– А, вот ты и признался! Ты тоже не умеешь петь!

– Умею. Но не буду.

– Что значит, не буду? Будешь, любовь моя, будешь. Спорим, что будешь?

– Ну уж нет, спорить с тобой? Ты ещё за прошлый раз не расплатилась.

– За какой такой прошлый раз?

– С тебя купание Её Высочества Регентши в фонтане, любовь моя.

– Интересненько... когда же ты успел?

Дайм довольно ухмыльнулся и невинно похлопал ресницами на скептический вопрос Шу.

– Ты ведь это не всерьез?

– А ты у Тигренка спроси, – кивок в сторону лестницы. Обернувшись, Шу встретилась глазами с Хиллом и чуть не вздрогнула. Лед, тьма и отчуждение, будто перед ним неправедные судьи, собравшиеся подписать жестокий приговор. Это наваждение продолжалось лишь миг, пока его губы не тронула легкая вежливая улыбка, и он не поклонился вместо приветствия.

– Тигренок... – с трудом Шу вернула ему непринужденную улыбку. Привычный открытый, родной и теплый возлюбленный исчез, оставив вместо себя отстраненного незнакомца, от которого принцесса не знала, чего ожидать.

– Будешь кофе? – она попыталась сделать вид, что все в порядке и никакой перемены она не заметила.

– Кофе успеется, – текучим хищным движением Дайм поднялся из-за стола и подошел к Хиллу. – Мы тут выясняем с Её Высочеством некий важный вопрос, – маркиз чуть ли не мурлыкал, властно проводя ладонью по щеке юноши и видя в его глазах тщательно сдерживаемую ярость.

– Дайм, ты хочешь, чтобы я ревновала?

– Ни в коем случае, любовь моя, – маркиз обернулся к недовольной принцессе с нежнейшей улыбкой, с удовлетворением отмечая невольную дрожь Лунного Стрижа. – Я все равно люблю только тебя.

Не давая Тигренку возможности опомниться, маркиз положил руку ему на затылок, прижимая слегка большим пальцем сонную артерию, и неторопливо притянул к себе. Игра с опасной зверушкой доставляла Дукристу непередаваемое наслаждение, и он постарался как можно убедительней это Лунному Стрижу продемонстрировать, медленно, еле касаясь, проводя языком по его сжатым губам. Юноша замер, готовый в любое мгновение распрямиться, подобно пережатой пружине, и растерзать обидчика в клочья. В синих глазах плескалась чистая, ничем не замутненная ненависть.

– Что же ты, малыш? Утром ты не был такой букой, – "ты сам предложил", звучало в насмешливом голосе маркиза. – Ты же не хочешь меня рассердить?

– Перестань, Дайм. Какого демона ты вытворяешь?

Чуткое обоняние Тигренка уловило в воздухе запах приближающейся грозы и дикого меда. Он скосил взгляд на принцессу – злость, ревность, изумление, страх... и желание: "Демоны! Так тебе это нравится? Ты хочешь посмотреть? Да пожалуйста!" – в этот момент он почти ненавидел и Шу тоже. "Ревнуй, любовь моя, злись. Почувствуй, каково мне!"

Томная, чувственная улыбка, ни на грош не отдающая покорностью, скользнула по его губам, одна рука легла на бедро маркиза, другая зарылась в его волосы, отвечая любезностью на любезность, лаская ту же точку на его шее и легонько придавливая. Тигренок обнажил зубы в недоброй улыбке, больше не сдерживая собственную хищную сущность. Несколько мгновений мужчины сверлили один другого взглядами, выясняя, кто же из них зубастее и когтистее.

Застыв на месте, Шу наблюдала за своими возлюбленными, сцепившимися, словно две огромные лесные кошки. Разве что рычания не слышалось, и не били по бокам вздыбленные хвосты. Ей казалось, что она даже различает острый запах разъяренных хищников.

Если бы не изучающий взгляд Шу, напоминающий замутненному сознанию о том, что ему нужно сейчас нечто совершенно другое, Лунный Стриж с большим удовольствием поиграл бы с маркизом всерьез. Давненько ему не попадалось достойных противников, в схватке с которыми исход не предопределен заранее. И, пока голодный Хисс не пробудился окончательно и не потребовал безотлагательно крови, Тигренок впился в губы Дукриста, переплавляя агрессию и жажду убийства в страсть. Их поцелуй ничуть не напоминал объятия любовников, скорее был продолжением битвы, что не помешало обоим испытать почти что наслаждение от сумасшедшего сочетания ненависти, ярости и желания. Только все усиливающийся запах грозы и предупреждающее потрескивание крохотный молний в непосредственной близости от них заставило тяжело дышащих мужчин отскочить друг от друга прежде, чем оба окончательно потеряют голову.

– Ну что? Ты убедилась, радость моя? – Дайм довольно ухмылялся, слизывая кровь с прокушенной губы. Разговаривая с Шу, он продолжал неотрывно глядеть на готового в любой момент броситься Лунного Стрижа. – Посмотри, как твоему птенчику понравилось.

При слове "птенчик" он многозначительно подмигнул юноше, напоминая об их договоре. Подействовало. Взгляд Хилла несколько меньше стал напоминать взгляд атакующей кобры, и в нем стали заметны некоторые проблески разума. Дайм блаженствовал. Играть на самой грани дозволенного, доводить противника до сумасшествия и останавливаться на волосок от пропасти... это и есть жизнь. И наглядно доказать щенку, кто тут настоящий хозяин, а кто и тявкнуть не посмеет.

– Ты проспорила, родная, – он презрительно повернулся к Лунному Стрижу спиной, не теряя, между тем, бдительности. Мальчик разозлился, наконец, вот только обратить эту драгоценную злость ему надо в другую сторону. – Когда будешь Ристану купать?

Шу мочала, пытаясь упокоиться и понять, какой демон вселился в маркиза. После всего, о чем они говорили, после того, как он сам чуть ли не требовал, чтобы она отпустила Тигренка, устроить такое? Зачем? Он что, и вправду ревнует? Её саму ревность жгла и не давала дышать. Видеть, как возлюбленный страстно целует Дайма, ощущать его желание... она не ожидала, что это будет так больно. И ещё, Шу с совершенной ясностью поняла, что держать Тигренка на привязи она больше не может. Ей хотелось закричать, разрушить все вокруг, убить их обоих, только чтобы не чувствовать, как душа рвется на мелкие кусочки.

– Или ты хочешь продолжить вместе? – Дайм сделал шаг к принцессе, не показывая своего беспокойства. Он прекрасно чувствовал, как ей сейчас больно, и это было самым тяжелым во всем затеянном им представлении. Но отступить сейчас, значило пустить все насмарку.

– Нет. В день закрытия Гонок тебя устроит? – голос её шуршал опавшими, мертвыми листьями, лицо превратилось в алебастровую маску любезности.

– Более чем. Надеюсь, ты не в обиде за нашу невинную шутку?

– Ну что ты, дорогой. Надеюсь, ты доволен.

– Вполне. Отдаю должное твоему превосходному вкусу, дорогая.

– Не стоит.

– Ну почему же. На редкость удачная покупка. Удивляюсь даже, кто решился продать такую диковинку? Если у него есть ещё, я бы и себе купил, – Дайм выпустил последнюю парфянскую стрелу и буквально ощутил, как она попала в цель.

– Вряд ли ты найдешь что-то похожее, дорогой, – Шу через силу выдавила из себя вежливую улыбку.

– Мне придется сегодня снова уехать, всего на несколько дней. Но ко дню маскарада я непременно вернусь.

– Буду рада тебя видеть. Не смею задерживать, ты, как всегда, спешишь.

– До встречи, любовь моя, – в последние слова он постарался вложить как можно больше тепла, хоть и понимал, что только что, возможно, подписал смертный приговор всем своим чаяниям.

В молчании и неподвижности принцесса и Призывающий провожали взглядами удаляющегося маркиза Длинные Уши, и хлопок закрывшейся за ним двери для обоих прозвучал так, будто это закрылись навсегда врата в Страну Звенящих Ручьев, оставив их в темноте и одиночестве, без малейшей надежды.

– Нет, Ваше Высочество, мальчишку вы не получите.

– Почему это?

– Потому. Он нам для другого нужен.

– То есть вы, Рональд, заберете его себе. Нет, так не пойдет. Сначала я сама с ним поиграю, а потом отдам вам.

– Дорогая, я всего лишь забочусь о деле, а не о развлечениях.

– Вот и чудно. Мне хватит одного дня, и вы получите змеёныша в полное свое распоряжение. Для дела.

– Нет, Ваше Высочество. Этот, как вы говорите, змееныш, не так прост, как кажется. И я не позволю вам рисковать.

– Никакого риска, Рональд. Я не собираюсь его развязывать.

– Никакого риска? Баронет тоже считал, что никакого риска, и где он теперь? И полдюжины ваших гвардейцев где?

– Это просто случайность. А баронет сам виноват.

– Дорогая моя, вы же не хотите, чтобы такая же случайность случилась и с вами? Нет? Вот и послушайте старого, опытного человека – близко не подходите к нему. Вы поняли меня, дорогая?

– Что-то вы не договариваете, дорогой. Что за тайны? Кто такой этот мальчишка и почему он так вам нужен?

– Ваше Высочество, прошу, не надо выспрашивать. Вам может не понравиться то, что я вам отвечу.

– И, тем не менее, я настаиваю.

– Ну, если вам это так уж необходимо... ладно. Наемный убийца, Призывающий. А что нам с вами от него нужно, догадайтесь сами.

– О... так это и был ваш гениальный план? Подсунуть ей убийцу? И как вы умудрились промахнуться и в этот раз?

– Кто вам сказал, что я промахнулся? Все идет как задумано.Или вы хотели, чтобы вас обвинили в устройстве покушения?

– Меня-то с какой стати?

– А кого ещё? Вам это выгодно, дорогая. Или вы считаете, что Дукрист не нашел бы, как вас прищучить? Или так просто смирился бы со смертью девчонки?

– Что-то вы мудрите, Рональд. Никто бы ничего не доказал, вы умеете заметать следы.

– Приятно, что вы мне доверяете, дорогая. Так доверьтесь и дальше.

– Ладно. Уговорили, старый лис.

– Вот и замечательно.

– Но вы точно уверены, что сработает?

– Если сомневаетесь во мне, дорогая, так и скажите.

– Нет, Рональд, поступайте, как сочтете нужным.

– Спасибо за разрешение, дорогая.

– Не надо вашей иронии, дорогой. Будут у вас завтра гвардейцы с арбалетами, и Шу я отвлеку.

– Помните, если что-то пойдет не так, бросайте этот веер на пол.

– Да помню я, помню. Надеюсь, Властитель Архипелага не объявит нам войну.

– Ха-ха. Хорошо, Ваше Высочество. Значит, завтра в девять всех солдат ко мне, и сами им ничего не объясняйте, чтобы потом не пришлось им всем удалять память полностью. Договорились?

– Ладно. А теперь, дорогой мой, покажите-ка мне тот ваш эликсир...

«Скоро, Мастер. Очень скоро. Ты останешься доволен своим учеником. Твои уроки не пропали даром, дорогой наставник. Не мне одному пришла пора повидаться с Хиссом. Ты ведь не откажешься составить мне компанию? Не откажешься, я знаю», – боль и ненависть, ненависть и боль. И жгучая, горькая обида на самого себя, на свои глупые надежды. Ненавидеть Шу не получалось, как он ни старался. И убедить себя в том, что ещё лет пятьдесят жизни стоят того, чтобы забыть сияющие лиловые очи и выполнить то, для чего Мастер прислал его, тоже не выходило. Пусть она играла с ним, ставила на него, словно на скаковую лошадь, пусть унижала и била. Но в эти дни он был по-настоящему счастлив... иногда.

Что ж, осталось совсем немного, всего до ночи. Все равно раньше пытаться сбежать не имеет смысла. Хоть несколько часов должно остаться в запасе, прежде чем Её Сумрачное Высочество выйдет на охоту за ним. Часа три-четыре, им с Учителем много не потребуется. Приятнее, конечно, было бы поговорить с ним подольше, порадовать старика хорошо усвоенными уроками, но не рисковать же? Да и Орис обидится, если найдет труп Мастера в слишком уж растерзанном виде.

– Тигренок, – острые болезненно-холодные нотки в голосе принцессы отвлекли его от размышлений. – Иди, выпей кофе.

Обернувшись к ней, Хилл наткнулся на непроницаемо-вежливую маску. И чуть не застонал от впившейся прямо в сердце иглы. Шу отгородилась от него, стала чужой, холодной и недосягаемой принцессой. Лучше бы буря, гроза и наводнение, чем так. Чем взгляд сквозь него и эта демонова вежливость. Какого тролля она демонстрирует хорошие манеры? Почему не разозлится? Неужели так сильно приревновала своего маркиза? С какой стати? Он же ясно дал понять, что для него Тигренок такая же игрушка, как и для неё. Демоны, как же это все больно.

– Ты предпочитаешь весь день провести голодным? Как знаешь, – она отвернулась равнодушно и отправилась наверх. – У тебя четверть часа, милый, – приостановилась на первой ступеньке и даже не повернула головы в его сторону.