Текст книги "Понюшка ( Snuff )"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)
– Что-что? Ты принес присягу повиноваться магистрату? Они не могут так поступать! – Он остановился. «Помни, в деревне за тобой всегда кто-то наблюдает, – подумал Сэм, – и скорее всего подслушивает».
Фини выглядел ошарашенным, поэтому Ваймс продолжил:
– Ладно, веди меня в свою кутузку, малыш, и запирай замок. Не спеши, не задавай вопросы, и не повышай голос, а так же не говори ничего, вроде: «Поделом тебе, злодей», и прочий вздор, потому что, молодой человек, я знаю, что кое-кто здесь попал в настоящие неприятности и этот кто-то – ты. Если у тебя есть хоть капля мозгов, ты помолчишь и отведешь меня в камеру, ясно?
Фини кивнул с выпученными глазами.
Это была приятная прогулка до камеры, которая закончилась на узком берегу реки. Область была подтопляемой, чего и можно было ожидать, а так же разводной мост, нужный скорее всего для того, чтобы позволить проходить крупным лодкам. Солнце сияло и ничего особенного не происходило. Время тянулось медленно. И вот показалась пресловутая «кутузка». Она выглядела как большой горшок, построенный из камня. Все стены были оплетены цветущими вьюнками, а возле двери на цепи сидел огромный боров. Когда он заметил приближающихся людей, он встал на кривые задние ноги, словно умоляя его простить.
– Это Толкушка, – пояснил Фини, – Его отцом был дикий кабан, а мать застали врасплох. Видите какие клыки? Никто не решается подойти, когда я спускаю Толкушку с цепи. Правда, Толкушка? – Фини скрылся за стеной и немедленно появился обратно с ведром помоев, в которое Толкушка тут же попытался забраться целиком, удовлетворенно громко похрюкивая. Создаваемый им шум был сродни его клыкам. Ваймс, не отрываясь, следил за ними, когда из стоявшей неподалеку крытой соломой избушки появилась добродушная женщина в фартуке. Она замерла, увидев Ваймса и сделала книксен. Потом она с надеждой посмотрела на Фини.
– Кто этот симпатичный джентльмен, сынок?
– Командор Ваймс, мамуль… ну, знаешь, наш герцог.
Последовала долгая пауза, во время которой женщина успела пожалеть о том, что она одета неподобающим образом, не сделала прическу, нет нужных туфель, не вымыла туалет, кухню, раковину, не привела в порядок палисадник, не покрасила дверь, и не прибралась на чердаке.
Ваймс не позволил ей испариться, провертев попутно дыру в земле, ухватив ее за руку и сказав:
– Сэм Ваймс, мадам. Очень рад с вами познакомиться. – Но это только увеличило панику.
– Моя мамуля не равнодушна к аристократам. – Поведал Фини, отворяя дверь камеры невероятно огромным ключом.
– А что так? – поинтересовался Ваймс. Внутри камеры было сносно. Свиньи оставили там о себе добрую память, но парню из Анк-Морпорка это было все равно, что горная свежесть. Фини присел рядом на отлично отдраенную скамью.
– Знаете, сэр, когда мой дедуля был молод, лорд Овнец подарил ему целых пол-доллара за то, что тот открыл перед ним ворота, когда он отправлялся на охоту. По словам моего отца, тот сказал: «Ни один треклятый лицемер, трубящий о правах человека, не дал мне и пол-полушки, а лорд Овнец дал целых пол-доллара будучи в стельку пьяным, и не потребовал обратно, протрезвев. Вот это я и называю истинным благородством».
Ваймс прикусил язык, зная, что у так называемого «благородного» пьяницы денег куры не клевали, а с другой стороны – перед Сэмом был простой работяга, который был очень трогательно благодарен за подачку старого засранца. В душе он обругал давно умершего дворянина. Но часть Сэма, давно женатая на Сибилле, прошептала на ухо: «Он ведь не обязан был что-то давать этому бедняге, а в те дни пол-доллара стоили больше, чем подозревал старикан!» Однажды Сибилла во время одного из редких споров ошарашила Ваймса, сказав следующее: «Что ж, Сэм, моя семья заработала себе состояние, если хочешь знать, пиратством. Тебе это должно понравится! Превосходный физический труд! И посмотри, к чему это привело! Твоя проблема, Сэм, в том, что ты решил стать сам для себя классовым врагом».
– Что-то не так, командор? – спросил Фини.
– Все не так, – ответил Ваймс. – С одной стороны, ни один полицейский не приносит присяги исполнительной власти, а клянется защищать закон. О, политики могут менять законы, и если они не нравятся копу, он имеет право уйти в отставку. Но пока он на работе, он обязан следовать букве закона. – Он откинулся на стену. – Ты не должен был приносить присяги магистрату! Мне следует взглянуть, что ты там подписал… – Ваймс умолк, потому что в двери откинулась крохотная металлическая дверца и в проеме показалось лицо матери Фини. Оно казалось встревоженным.
– Я приготовила Банг сак дак, Фини, с брюквой и дольками картошки. Там хватит и герцогу тоже, если он снизойдет, чтобы отведать ее.
Ваймс наклонился вперед и прошептал:
– Она знает, что ты меня арестовал?
Фини вздрогнул:
– Что вы, сэр! И пожалуйста, не говорите ей, потому что она не пустит меня домой.
Ваймс подошел к двери и ответил сквозь щель.
– С радостью принимаю ваше гостеприимное предложение, госпожа Апшот.
Послышался нервный смешок с противоположной стороны, за которым последовал ответ женщины:
– К сожалению, ваша светлость, у нас нет серебряных тарелок.
Дома Ваймсу с Сибиллой подавали на вполне приличных глиняных тарелках. Те были дешевыми, практичными и их было легко мыть. Поэтому он громко ответил:
– Мне тоже жаль, что у вас нет серебряных тарелок, госпожа Апшонт. Поэтому я позабочусь, чтобы вам их прислали лично в руки.
С той стороны двери послышался какой-то шум, а Фини спросил:
– Прошу прощения, но вы что, сдурели, сэр?
«А это бы помогло», – решил Ваймс.
– У нас в поместье, парень, сотня треклятых серебряных тарелок. Они совершенно бесполезны. Еда на них моментально остывает, и не успеешь отвернуться, как они тут же чернеют. А еще у нас явный переизбыток ложек. Нужно проследить, чтобы их вам тоже доставили.
– Вы не можете так поступить, сэр! Она боится держать в доме ценные вещи!
– Неужели у вас в округе так много воров, старший констебль? – уточнил Ваймс, сделав акцент на последней паре слов.
Фини отворил дверь камеры и поднял с земли мать, которая упала в обморок при мысли об обладании серебряными тарелками, отряхнул с нее траву и бросил через плечо:
– Нет, сэр. Просто для того, чтобы нечего было воровать. Моя матушка всегда говорила, что на деньги счастье не купишь.
«Верно, – подумал Ваймс. – То же самое твердила моя ма, но была очень рада моей первой получке, поскольку это означало, что мы сможем позволить себе обед, в котором будет что-то съедобное. Да и что такое счастье? Не более чем ложь, которой мы себя обманываем…»
Когда пунцовая от смущения госпожа Апшот удалилась за блюдом, Ваймс обратился к Фини:
– Только между нами, ты сам-то веришь в мою виновность?
– Нет, сэр! – немедленно заявил Фини.
– Ты ответил слишком быстро, молодой человек. Хочешь сказать, что это чутье копа? Потому что у меня ощущение, что ты не долго пробыл копом, и работы было не много. Я не специалист, но не представляю, чтобы свиньи часто тебе лгали.
Фини тяжело вздохнул.
– Знаете, сэр. – тихо сказал он. – Мой дедушка был стрелянный воробей и умел читать людей. Он часто брал меня с собой, сэр, знакомил с людьми и когда мы отходили подальше, рассказывал их историю, вроде той, где кого-то застали на месте преступления с общественной курицей подмышкой…
Ваймс слушал с открытым ртом розовощекого, чисто выбритого юнца, который рассказывал об этой тихой и симпатичной сельской местности так, словно она была напичкана демонами, вырвавшимися из ада. Он разворачивал перед глазами Сэма широкое полотно преступлений, которое нуждалось в хорошей стирке: тут были не очень тяжкие преступления, в основном жестокость, тупоголовость и все, что обычно происходит благодаря беспечности и человеческой глупости. Разумеется, там где есть люди, там всегда найдется место преступлению. Это только кажется, что в тихом местечке, находящемся на краю света, все тихо и птички поют. И даже он, едва оказавшись тут, сразу же почувствовал, что творится нечто неладное, и вот он прямо в самом центре.
– Мой отец говорил, что ты почувствуешь покалывание. – Рассказывал Фини. – Он велел, наблюдай, слушай и не спускай глаз с каждого. Еще не родилось ни одного хорошего полицейского, в ком бы не сидел крохотный злодей, и это его зов. Он подсказывает: «Этот парень что-то скрывает». Или: «он напуган сильнее, чем должен быть», либо: «парень ведет себя нахально, потому что сильно нервничает». Вот, что это такое.
Ваймс был скорее восхищен, чем шокирован этой исповедью, хотя и не очень сильно.
– Итак, мистер Фини, вижу твой дед и отец все сделали верно. Значит, я посылаю тебе верный сигнал, так?
– Нет, сэр. Совсем нет. У моих деда с отцом бывало такое же раньше. Абсолютно чисто. Это заставляет нервничать. – Фини склонил голову на бок и добавил: – Прошу прощения, сэр. Кажется у нас возникла крохотная проблемка…
Констебль Апшот выскочил из камеры, хлопнув дверью, и убежал за здание. Раздался писк и визги, и потом Ваймс который все это время мирно сидел внутри, внезапно увидел в своих объятьях гоблинов. На самом деле гоблин был только один, но даже один гоблин в стесненном помещении больше, чем нужно. Начиная с запаха, и этим не заканчивается, поскольку он пронизывает весь мир. С другой стороны, это нельзя было назвать вонью, хотя от него пахло всеми веществами, которые только может произвести органическое существо. Любой житель Анк-Морпорка, который хоть раз бывал на его улицах был более или менее не восприимчив к вони, и, возвращаясь к запаху, его можно было бы даже назвать «изысканным ароматом», если бы известный коллекционер Дэйв из лавки «булавок и марок Дэйва» в очередной раз собирался расширить свою коллекцию. Но вы бы не смогли закупорить этот аромат, или как там это называется у коллекционеров, поскольку исключительный запах гоблина скорее ощущение. И это ощущение сродни тому, что вы чувствуете как разрушается эмаль на ваших зубах и одновременно с той же скоростью ржавеет все имеющееся у вас железо. Ваймс отпихнул существо в сторону, но оно вцепилось всеми конечностями, издав звук, который должен был быть голосом, но был скорее похож на грохот, который издает мешок, набитый орехами, когда на нем резво прыгает ваш отпрыск. Тем не менее, существо не нападало, если не считать биологического оружия. Оно цеплялось ногами и размахивало руками, так что Ваймс предотвратил попытку Фини оглушить существо официальной дубинкой, потому что, если сосредоточиться, было понятно, что гоблин пользовался словами и эти слова были:
– П-ливатсь! П-ливатсь! Мы хотеть справа п-ливатсь! Трепаватсь! Трепаватсь справа п-ливатсь! Так? Справа п-ливатсь!
Фини с другой стороны вопил:
– Вонючка! Ты, мелкий дьяволенок, я же говорил тебе, что с тобой сделаю, если хотя бы увижу, что ты снова воруешь помои для свиней? – И посмотрел на Ваймса в поисках поддержки. – Они же могут вас заразить чем-нибудь ужасным, сэр!
– Ты не прекратишь прыгать тут с этой треклятой дубинкой, парень? – Ваймс снова посмотрел на гоблина, который извивался в его хватке и сказал: – Теперь ты, маленький засранец. А ну, перестань вопить!
В крохотной камере стало тихо, только до сих пор звучало перемежающееся эхо: «Они пожирают собственных детей!» и «Справа п-ливатсь!» Последнее было от гоблина с простой и тщательно подобранной кличкой «Вонючка».
Переставший бояться гоблин ткнул когтистой лапкой в левое запястье Ваймса, взглянул в его лицо и сказал: «Справа п-ливатсь?» Это была мольба. Когтистая лапка постучала по ноге. «Справа п-ливатсь?» Создание указало на дверь и оглянулось на хмурящегося старшего констебля, а потом вновь обратилось к Ваймсу с усталым видом обреченного человека: «Справа-п-ливатсь? Мистсер поли-сисей-ски?»
Ваймс вынул из кармана табакерку. Можно было бы подумать, что он решил это сделать ради ее содержимого, но это была своего рода церемония, которая помогала выиграть время и дать подумать, гораздо большее, чем прикуривая сигару. Наконец, Сэм произнес:
– Так вот, старший констебль, у нас тут имеется кое-кто, умоляющий вас о справедливости. Что вы намерены предпринять по этому поводу?
Растерявшийся Фини постарался собраться с мыслями:
– Но это же вонючий гоблин!
– И часто ты видишь их слоняющимися возле твоей кутузки? – Уточнил Ваймс, стараясь не закипеть.
– Только Вонючку, – ответил Фини, нахмурившись в сторону гоблина, который показал ему свой похожий на червячка язычок. – Он постоянно тут крутится. Остальным хорошо известно, что с ними будет, если их тут поймают.
Ваймс снова опустил взгляд на гоблина и приметил, что одна из ног существа плохо срослась после перелома. Сэм вертел в руке табакерку, не глядя на юношу.
– Но на месте полицейского я бы призадумался, что такого могло приключиться, чтобы бедолага вроде этого явился прямо в руки закона, рискуя быть изувеченным… снова?
Он снова шарил в потемках, но, черт побери, он так часто так поступал, что это можно считать отличным стартом.
Рука чесалась. Он постарался не замечать этого, но всего на секунду перед ним разверзлась пропасть и из головы исчезли все до единой мысли, кроме беспредельной мести. Сэм моргнул, и увидел вцепившегося в рукав гоблина, и начинавшего закипать Фини.
– Я ничего подобного не делал! И ни разу не видел!
– Но тебе известно о подобных фактах, не так ли? – Ваймс вновь вспомнил темноту, ее жажду мести. И в этот момент маленький гаденыш дотронулся до его руки. Сэм пришел в себя, но пожалел, что это произошло, потому что раз в каждом полицейском должен жить маленький преступник, это вовсе не означает, что коп должен шататься в придачу с демоном в качестве татуировки.
Фини больше не злился, потому что перепугался до чертиков:
– Епископ утверждает, что они демоны и назойливые существа, созданные в насмешку над человечеством.
– Я ничего не смыслю в епископах, – ответил Ваймс, – но здесь что-то творится, и я чувствую покалывание. С того самого дня, как сюда приехал. И это покалывание в моей руке. Послушай-ка, старший констебль. Если ты встречаешь подозреваемого от которого можно ожидать проблем, то его нужно спросить – будут ли с ним проблемы, и если он отвечает отрицательно, то нужно уточнить, может ли он доказать свою невиновность. Ясно? Тебе полагалось так спросить. Понял? И мой ответ, по порядку: к черту, нет! И да, ко всем чертям!
Крохотная когтистая лапка вновь поскребла рубашку Ваймса.
– Справа-п-ливатсь?
«О, боже! Мне казалось, до сих пор я был достаточно деликатен с парнем», – решил Ваймс.
– Старший констебль, стряслось что-то плохое, и ты знаешь, что что-то стряслось, ты одинок, так что было бы лучше подыскать себе помощника среди знакомых и кому можешь доверять. Например, кого-нибудь вроде меня, правда, в моем случае я подозреваемый, который был нанят всего за один пенни, – и тут Ваймс извлек на свет немного позеленевшую монету и предъявил ее обалдевшему Финни. – для оказания помощи в полицейских делах, как раз вроде этого. С этой стороны все будет нормально и разумно, и согласно процедуре, которую, дружок, написал я сам, уж можешь поверить. Я не равняю себя с законом, потому что ни одтин коп не может ставить себя наравне с законом. Коп всего лишь человек, но поутру будит его не будильник, а зов закона. До сих пор я был с тобой вежлив и деликатен, но неужели ты поверил, что я с радостью проведу ночь в свинарнике? Пришло время стать настоящим копом, дружок. Сперва дело, а бумажная возня потом – как я всегда поступаю. – Ваймс покосился на нетерпеливо подпрыгивающего гоблина.
– Давай, Вонючка, показывай дорогу.
– Но, командор! Моя мамуля как раз несет ужин! – сорвался на писк Фини, и Ваймс замешкался. Не стоит расстраивать старушку.
Пришло время выпустить герцога. Ваймс никогда ни перед кем не кланялся, но перед госпожой Апшот поклонился. Та едва не выронила поднос от подобного нарушения феодальных отношений.
– Мне ужасно жаль, дорогая госпожа Апшот, но я вынужден просить вас подержать ваше Ман-дог-сак-по для нас теплым, потому что ваш сын, следуя зову долга и его предков, попросил меня о помощи в делах неотложной важности, которые могут быть выполнены только таким ответственным молодым человеком как ваш парень.
Женщина едва не растаяла от гордости и счастья. Ваймс подтолкнул паренька к выходу.
– Сэр, блюдо называется Банг-сак-дак. А Ман-дог-сак-по мы делаем только по субботам. Мы приправляем его морковным пюре.
Ваймс вернулся и тепло пожал руку госпожи Апшот, сказав:
– Буду рад отведать и это блюдо, попозже, дорогая госпожа Апшот, но прошу простить меня – как вам наверняка известно, ваш сын очень строг в вопросах службы.
Глава 10
Еще давным-давно, на основе богатого жизненного опыта и как опытный стратег, полковник Чарльз Август Миротворец решил во всем полагаться на свою супругу Летицию. Это позволило избежать массы проблем и освободило для него массу времени для прогулок по саду, для ухода за собственным выводком болотных дракончиков и периодической рыбалки, которую он так полюбил в последнее время. Полковник взял в аренду пол-мили реки, но с досадой отметил, что уже не может как прежде угнаться за течением. Поэтому большую часть времени он проводил в библиотеке, работал над вторым томом своих мемуаров, преспокойно поживая под каблуком своей жены и ни во что не вмешиваясь.
До сего дня мистер Миротворец был вполне счастлив ее постом председателя в магистрате, поскольку эта работа часами держала ее вдали от дома. Он никогда не принадлежал к тем, кто вечно размышляет о плохом и хорошем, своей виновности или невинности. Он скорее думал в терминах «свои-чужие» и «живые-мертвые».
Поэтому он не слишком прислушивался к группе, сидевшей за длинным столом на другом конце библиотеки, которая что-то обсуждала встревоженными голосами, но как ни старался, кое-что все-таки услышал.
Она все-таки подписала проклятую бумагу! Он пытался отговорить ее от этого шага, но хорошо знал, где остановиться. Командор Ваймс! Ну ладно, по всем расчетам этот парень из тех, кто бросается вперед сломя голову, и он, с большой вероятностью, имел трения с кузнецом, который в общем-то не был плохим малым, немного вспыльчивым, разумеется, зато всего за день изготовил отличное стрекало для драконов и по уместной цене. Но Ваймс? Он точно не убийца. Этому быстро учит военная служба. Убийца там долго не протянет. Вынужденное убийство по зову долга совсем иное дело. Летиция выслушала его доводы, и все решили, что бумагу стоит подписать хотя бы потому, что на этом настаивал этот чокнутый Ржав.
Полковник открыл свежий номер «Когтей и пламени». Внезапно кто-то из собеседников понизил голос, что было просто возмутительно, особенно потому что они сидели в его библиотеке, да к тому же без его собственного дозволения. Однако полковник не стал возражать. Он давно научился не возражать, поэтому сосредоточился на выставленной прямо перед носом, словно оберег от сглаза, странице, где были изображены детали огнестойкого инкубатора.
Однако, среди всего прочего, что он не «подслушал», прозвучало:
«Ну разумеется он женился на ней ради денег». – И это был голос его собственной супруги. Потом: «Я слышала, она уже отчаялась найти себе достойного мужа». – Удивительно противный голос принадлежал мисс Пикингс, которая, как не мог не отметить полковник, мрачно уставившись на страницу с рекламой асбестовых будок для дракончиков, сама не слишком торопилась обзавестись мужем.
Сам полковник был из категории «живи и дай жить другим», и если уж на то пошло, раз одна девица путается с другой девицей, у которой лицо как у бульдога, отведавшего уксуса, которая носит рубашку с галстуком и, в добавок, объезжает лошадей – это абсолютно их личное дело. В конце концов, был же и старик Джексон-Бычок, который на ночь надевал кружевную ночнушку и, для мужика, брызгался довольно цветистым одеколоном, но когда дело дошло до боя, дрался как треклятый демон. Таков уж мир.
Полковник попытался вернуться к тому месту, которое читал до этого, но был остановлен фразой Святоши-Маузера (полковник вообще не видел смысла во всех видах церкви, и в богах тоже):
– Мне очень подозрительно, что эта семейка Овнецов вернулась сюда спустя столько лет. А вам? Я читал об этом Ваймсе в газетах, и суда по ним, он не тот, кто запросто берет выходной.
– Если верить Гравиду, его зовут терьером Витинари, – сказала Летиция.
На другом конце комнаты ее муж еще глубже уткнулся в свой журнал. Гравид! Ну кто додумается назвать его собственного сына Гравидом? Уж точно не тот, кто держал у себя дракончиков или хотя бы рыбку. Разумеется существовала еще и такая штука как словарь, но старый лорд Ржав не любил открывать книги, даже если бы захотел. Полковник постарался сосредоточиться на статье по уходу за «зубчато-грудыми» особями, но его дражайшая половина продолжила:
– Нам не нужно здесь всей этой чепухи Витинари. Несомненно, его светлость забавляет как Ваймс пускает ветры в его приемной. И, разумеется, Ваймс не соответствует своему титулу. Как и наоборот. И абсолютно точно он был готов напасть на честного работягу.
«Как забавно, – подумал полковник, – впервые слышу, как она называет кузнеца иначе, чем «проклятое недоразумение».
Ему казалось, что разговор за их столом какой-то никчемный, надуманный, словно зеленые рекруты бахвалятся перед своим первым боем. «С другой стороны, – подумал он, – есть командующий Стражей Ваймс, герой долины Кум (что было за великолепное представление! Превосходная работа. Устроить мир между братствами троллей и гномов, и прочее. И что? Просто работа! Я-то уж повидал настоящих мясорубок), которого ты хочешь выгнать с работы и опорочить, просто потому что какой-то жирный ублюдок с именем как у беременной жабы запудрил тебе мозги».
– Я слышал, что у него очень взрывной характер, – заявил как-там-его, на ком, на взгляд полковника, была надета довольно скверная шляпа. Какой-то дружок Ржава, купивший виллу рядом с Свесом. Как там бишь его имя? Ах, да – Эджхилл! Такому вы бы не стали доверять будь он хоть за спиной, хоть маячь у вас перед носом, но они все равно привели его к присяге.
– К тому же он был беспризорником и пьяницей! – заявила Летиция. – Как вам это?
Полковник пялился в страницу, в то время как его невысказанные мысли воскликнули: «По мне, так звучит здорово, дорогая. А все, что я получил, женившись на тебе, это обещание твоего отца дать долю в лавке, продававшей жаренную рыбку с картошкой, когда я выйду в отставку – и то ничего из этого мне не досталось».
– Всякий знает, что его предок убил короля, так что думаю, он, и глазом не моргнув, мог убить кузнеца, – заявил Достопочтенный Эмброз. Этот был загадкой. Занимался какими-то поставками. Смылся из города из-за какой-то девушки, чтобы залечь на дно. И полковник, который располагал значительным свободным временем для раздумий 3232
Потому что ему не часто разрешали раскрывать рот (прим. автора).
[Закрыть]задумался, как, в наши-то дни, кого-то могут выпереть из города из-за какой-то там девушки, и его шестое чувство подсказало, что это как-то связано с возрастом девушки. Созрев некоторое время спустя, эта мысль натолкнула его на идею написать своему старому приятелю «Самовольщику» Робинсону, который был в курсе разных вещей – о том, о сем, и еще много о чем – и был кем-то вроде политической шишки во дворце. Ради своего друга, который однажды спас ему жизнь, вытащив за шкирку в седло прямо из-под удара клатчасткой сабли, он навел кое-какие справки и прислал записку, в которой было всего несколько слов: «Все верно, малолетка. Замяли за ОЧЕНЬ большие деньги». После этого полковник тщательно следил за тем, чтобы случайно не пожать ублюдку руку.
Не догадываясь о размышлениях полковника, Достопочтенный Эмброз – который всегда выглядел на размер больше своей одежды, упомянутая одежда, кстати, по стилю больше подошла бы кому-то на двадцать лет моложе – с усмешкой сказал:
– Думаю, мы окажем всему миру большую услугу. Говорят, ему нравятся гномы и прочие низшие расы. От такого человека можно ожидать чего угодно!
«Ага, ты-то уж точно», – мысленно поддактнул полковник.
А мисс Пикингс заявила:
– Мы же не делаем ничего дурного, верно?
Полковник перевернул страницу и расправил ее с чисто военной аккуратностью. «Ну что ж, – подумал он при этом, – вы оправдываете контрабанду, если в нее вовлечены нужные люди, поскольку они ваши приятели, а не те, кто ими не является – безусловно виновны. Вы применяете один и тот же закон к беднякам и богатым, но по-разному, поскольку последние богаты, а бедняки – так, недоразумение!»
Внезапно полковник почувствовал на себе взгляд – семейная телепатия жуткая вещь. Его супруга произнесла:
– Никакого вреда мы не нанесем, это всем понятно. – Ее голова вновь повернулась к полковнику, когда тот перевернул страницу, не отрываясь от текста. Но в его голове громко, насколько это вообще возможно, стучалась в стенки черепа мысль: «Ну, разумеется… правда, пару лет назад случился… инцидент. И это не очень хорошо. Совсем нехорошо. Даже скверно, когда маленьких детей, кем бы они ни были, отбирают у их матерей. Очень скверно. И вам это хорошо известно, вас это беспокоит, и по праву».
В комнате на мгновение повисла тишина, и потом полковничиха продолжила:
– Не вижу препятствий. Лорд Ржав-младший меня заверил, что проблем не будет. В конце концов, мы в своем праве.
– А я во всем виню этого треклятого кузнеца, – заявила мисс Пикингс. – Он постоянно напоминал о том случае, бередил в народе память. Он, заодно с этой ненормальной писакой.
На этом месте полковничиха натянула поводья:
– Понятия не имею, о чем вы, мисс Пикингс. С юридической стороны у нас ничего не случилось. – Она снова повернула голову к своему мужу, и резко спросила: – Дорогой, с тобой все в порядке?
На какое-то мгновение полковник замешкался, решая «все ли?», потом ответил:
– О! Да, дорогая. Как огурец. – Но мысленно добавил: «А вот ты принимаешь участие в том, что я рассматриваю, как крайне циничную попытку разрушить карьеру хорошего человека».
– Мне показалось, что ты кашлял. – Фраза прозвучала как обвинение.
– А, просто пыль, дорогая. Не обращай внимания, я как огурец. – И грохнул журналом об стол. Встав, он продолжил:
– Когда я был еще зеленым лейтенантом, дорогая, одним из первых моих уроков было: никогда не сдавать позиции, как бы ни был силен огонь врага. Думаю, я знаю вашего командора Ваймса. Лорд Ржав-младший может не беспокоиться, благодаря своим связям и деньгам, а вот на счет вас у меня большие сомнения. Кто знает, что случилось бы, если бы вы не поспешили? Подумаешь, немножко контрабанды? А вы только что дернули дракона за хвост и этим его разозлили.
Когда его супруга справилась с изумлением и нашлась что сказать, она ответила:
– Да как ты смеешь, Чарльз!
– О, как оказалось, очень просто, дорогая, – ответил полковник, счастливо улыбаясь. – Контрабанду можно счесть небольшим грешком, но только не тогда, когда предполагается, что вы должны блюсти закон. Я удивлен, что никто из вас этого не понимает. Если у вас есть хоть крупица здравого смысла, вы тут же должны объяснить его светлости это недоразумение с гоблинами. В конце концов, всему виной ваш приятель Гравид. Проблема в том, что, как я припоминаю, вы позволили ему это сделать и ни сказали ни слова против.
– Но в этом нет ничего противозаконного, – холодно ответила супруга.
Ее муж не шелохнулся, но каким-то непостижимым образом он внезапно показался выше:
– Думаю, все немного запутаннее. Видишь, ты уже рассуждаешь о том, что законно и незаконно. Что ж, я простой солдат и даже не самый лучший, но по моему мнению вы так на этом зациклились, что даже не задумались хорошо это или плохо. А теперь, если позволите, я собираюсь отправиться в паб.
Его жена рефлекторно возразила:
– Нет, дорогой, ты же знаешь, что алкоголь с тобой не в ладах.
Полковник расплылся в улыбке:
– Думаю, сегодня мы уладим с ним все разногласия и станем большими друзьями.
Остальные члены магистрата молча смотрели на миссис полковничиху, которая в свою очередь не сводила глаз с мужа:
– Мы обсудим это позже, Чарльз, – прорычала она.
К ее удивлению улыбка мужа не дрогнула:
– Верно, дорогая. Полагаю, ты станешь говорить, но увидишь, что я тебя не слушаю. Всем доброго вечера.
– Послышался щелчок закрывшейся за ним двери. Ей полагалось изо всех сил хлопнуть, но у некоторых дверей напрочь отсутствует чувство момента.
* * *
Гоблин трусил довольно быстрой рысью. К удивлению Ваймса Фини сходу рванул, а вот направление совсем Сэма не удивило – они двинулись в сторону Висельного холма. Он услышал, что паренек быстро начал пыхтеть. Возможно, чтобы ловить поросят не нужно уметь быстро бегать, зато надо быть по-настоящему быстрым, чтобы догнать молодого тролля, до самых бровей обдолбанного Слабом и хорошей выносливостью, чтобы не просто догнать, но и защелкнуть на нем браслеты, пока он не попытался открутить вам голову. В деревне служба копа определенно иная.
«В деревне за тобой всегда наблюдают, – вспомнил он на ходу. – Что ж, в городе тоже, только с надеждой, что вы свалитесь замертво и им удастся стащить ваш бумажник. Им в сущности не интересно». – Но здесь он чувствовал на себе множество взглядов. Может быть они принадлежали белкам или сусликам, или еще какой-нибудь проклятой живности, которую он слышал ночью. Может, гориллам.
Он не знал, что увидит, но явно не ожидал, что вершина холма будет окружена ярко-желтой веревкой. Но на нее он бросил лишь мимолетный взгляд. Он сосредоточился на трех гоблинах, сидевших спиной к ближайшим деревьям, и выглядевших очень испуганными. Один из них выпрямился и его голова оказалась на уровне паха Сэма. Не слишком удобное положение для переговоров. Гоблин поднял руку и сказал:
– Ваймс! Ханг!
Ваймс уставился на него сверху вниз, потом на Фини:
– Что это значит, «ханг»?
– Точно не знаю, – ответил Фини. – Кажется, что-то вроде «приятного дня», только по-гоблински.
– Ваймс! – продолжил старый гоблин. – Сказано, ви быть поли-сисей-ски. Быть пальшой поли-сисей-ски. Если поли-сисей-ски, тогда справа п-ливатсь! Но справа п-ливатсь не быть! И когда тьма внутрь тьма! Тьма идет! Тьма должен приходить, Ваймс! Тьма подниматься! Справа п-ливатсь!
Ваймс понятия не имел какого пола существо стоит перед ним и сколько ему лет. Одежда не давала никакой подсказки: похоже, гоблины надевали на себя все, что попадалось им под руку. Компаньоны старика следили за ним немигающим взором. У них при себе имелись каменные топоры из кремня – ужасное оружие, но теряющее свою остроту после пары ударов, что довольно малоутешительно для того, кто огреб им по шее и лежит, истекая кровью. Сэм, кстати, слышал, что гоблины неистовые бойцы-берсерки. О, а что там еще про них говорили? А, не позволяйте им себя поцарапать…
