Текст книги "Наука Плоского Мира II: Земной шар (ЛП)"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
Соавторы: Йен Стюарт,Джек Коэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Путь от примата к человеку – это не просто история о том, как давление эволюционного отбора помогало нам развивать все более и более эффективный мозг; и это не история об одной лишь эволюции интеллекта. Не обладая интеллектом, мы никогда бы не ступили на этот путь, но одного интеллекта недостаточно. Нам пришлось научиться делиться своим интеллектом с другими и запоминать полезные идеи и приемы, которые могли бы принести пользу всей группе – или, по крайней мере, тем, кто мог извлечь из них выгоду. Именно здесь в игру вступает экстеллект. Экстеллект стал тем самым трамплином, благодаря которому приматы обрели разум, создали цивилизацию и технологии и достигли всего того, что делает человечество уникальным явлением на планете. Экстеллект усиливает способности отдельных людей творить добро – или зло. Благодаря ему, даже появились новые формы добра и зла – такие, как сотрудничество и война.
Экстеллект живет за счет того, что пополняет конструктор «Создай человека» все более сложными историями. Он помогает нам поднимать самих себя за свои же шнурки: так мы карабкаемся от племенного строя к варварству, а затем и к цивилизации.
Шекспир показал нам, как это происходит. Он жил нев эпоху возрождения культуры Эллинизма или Древнего Рима. На самом деле это был период расцвета варварских представлений о завоеваниях, чести и аристократии, воплощенных в форму рыцарского кодекса, столкнувшегося с писаными правилами родового крестьянства, и получившего распространение благодаря книгопечатанию. Подобное социологическое противостояние вызвало множество событий, при которых две культуры сошлись лицом к лицу.
Примером могут служить Уорикширские бунты, последовавшие за введением системы ограждений. Недовольство крестьян было вызвано тем, что в Уорикшире землевладельцы поделили свои угодья на небольшие участки, но не придали значения свойствам земли в каждом из них. Познания аристократов в вопросах земледелия ограничивались простешими расчетами: есть столько-то крестьян, значит им нужно столько-то земли. Крестьянам же было известно, как нужно выращивать урожай – к примеру, если ваш участок целиком покрыт лесом, то вам ничего не остается, кроме как вырубить деревья, чтобы освободить место для посевов.
Современный «счетоводческий» подход к управлению, практикуемый многими частными фирмами и всеми коммунальными службами Британии, ничем не лучше. Подобное противостояние варварского отношения, характерного для аристократии, и родового мировоззрения крестьян очень точно отражено во многих Шекспировских пьесах, выступающих в качестве иллюстрации жизни низших слоев общества с их народной мудростью, придающей сцене комичность или пафос, в противовес высокомерным идеалам правящего класса – которые довольно часто становятся причиной трагедии.
Но не только – ведь есть же и комедии. Представьте себе двух персонажей пьесы «Сон в летнюю ночь»: с одной стороны – Тезей, герцог Афинский, а с другой – Моток [57]57
Имена персонажей и последующие цитаты взяты из перевода М. Лозинского – прим. пер
[Закрыть].
Глава 9. Королева эльфов
Магия бесшумно передвигалась в знойной ночи.
Заходящее Солнце окрасило один из горизонтов в красный цвет. Этот мир вращался вокруг центральной звезды. Эльфы об этом не знали, а даже если бы и знали, им было бы все равно. Такие мелочи их никогда не беспокоили. В этой Вселенной жизнь появилась во многих странных местах, но это тоже не вызывало у них интереса.
В этом мире возникло множество форм жизни. До настоящего момента ни одна из них, с точки зрения эльфов, не обладала необходимым потенциалом. Но на сей раз кандидаты выглядели многообещающе.
Конечно, здесь было и железо. Эльфы ненавидели железо. Но теперь выгода оправдывала риск. Теперь…
Один из них подал сигнал – добыча была совсем близко. Среди деревьев, окружавших поляну, эльфы на фоне заката увидели группу темных выпуклых фигур.
Собравшись вместе, эльфы начали петь ту странную мелодию, которая проникала в мозг, минуя уши.
«Вперед!» – завопил Архканцлер Чудакулли.
И волшебники бросились в атаку. Позади остался только Ринсвинд, который наблюдал, спрятавшись за деревом.
Эльфийская песня, замысловатая разнологосица звуков, проникающих прямо в мозг, неожиданно прекратилась.
Тощие фигуры обернулись. На их треугольных лицах сверкали миндалевидные глаза.
Если бы ваши знания о волшебниках ограничивались только тем, что их прожорливость бьет все рекорды, вы бы сильно удивились их способности набирать скорость. И хотя для полного разгона волшебнику требуется какое-то время, остановить его после этого совсем не просто. К тому же он несет в себе немыслимый груз агрессии, ведь стратагемы «комнаты нетривиального отдыха» [58]58
«Uncommon Room» – прим. пер.
[Закрыть]гарантировали любому волшебнику максимальное количество злобы, которая только и ждала, чтобы на кого-нибудь излиться.
Первым отличился Декан. Он ударил эльфа своим посохом, к которому была прикручена подкова. Эльф вскрикнул и, согнувшись, схватился за плечо.
Эльфов было много, но они не ожидали нападения. К тому же железо было их большой слабостью. Горстка гвоздей действовала, как картечь. Среди эльфов были и те, кто пытался сопротивляться, но страх перед железом был слишком велик.
Более благоразумные эльфы, а также те, кому повезло выжить, бросились бежать на своих худеньких ножках. Мертвые тела просто испарились.
Бой занял меньше тридцати секунд. Ринсвинд наблюдал за происходящим из-за дерева. Это не было проявлением трусости, думал он. Такую работу должны выполнять специалисты, а потому ее можно было смело доверить старшим волшебникам. Вот если потом возникнут проблемы со слуд-динамикой или ажурной резьбой, или кому-то потребуется неверно истолковать какую-нибудь магию, то он с удовольствием окажет помощь.
Позади него послышался какой-то шорох.
Там что-то было. И стоило Ринсвинду обернуться и приглядеться получше, как это что-то тут же изменилось.
Одним из эльфийских талантов было пение. С его помощью эльфы могли обращать других существ в своих потенциальных рабов. Другим талантом была способность изменять свой внешний вид – но не самом деле, а лишь в восприятии окружающих. В течение доли секунды Ринсвинд видел худощавое существо с пристальным взглядом, а затем все смазалось, и перед ним появилась женщина. Это была королева, в красном платье и вне себя от гнева.
«Волшебники?» – удивилась она. – «Здесь? Зачем? Как? Отвечай!»
Ринсвинд отступил назад к дереву. Королева подошла ближе, и в ее темных волосах блеснула золотая корона. Жажда убийства вспыхнула в ее глазах.
«Это не вашмир!» – прошипела королева эльфов.
«Вы удивитесь» – сказал Ринсвинд. «Давай!»
Королева нахмурила бровь. «Давай?» – повторила она.
«Да, я сказал давай» – сказал Ринсвинд с безнадежной улыбкой на лице. – «Я и правда сказал давай. Давай уже!»
На мгновение королева приняла озадаченный вид. А потом, сделав кувырок через голову и описав в воздухе крутую дугу она приземлилась позади. Как раз в этот момент на ее прежнем месте захлопнулась крышка Сундука. Шикнув на Ринсвинда, королева скрылась в ночной темноте.
Ринсвинд сердито посмотрел на Сундук. «Ты чего ждал? Я что, просил тебя ждать?» – спросил он. «Тебе просто нравится стоять позади и ждать, пока тебя заметят, да?»
Он огляделся. Эльфов и след простыл. Неподалеку Декан, у которого закончились соперники, пытался атаковать дерево.
А потом Ринсвинд посмотрел наверх. Посреди ветвей, прижавшись друг к другу, ютились несколько десятков существ, которые в лунном свете были похожи на небольших обеспокоенных обезьян. Широко раскрытыми глазами они удивленно смотрели на Ринсвинда.
«Добрый вечер!» – сказал он. – «Насчет нас не беспокойтесь, мы просто мимо проходили…»
«А вот здесь начинаются сложности», – произнес голос позади него. Голос был ему знаком, потому что принадлежал самому Ринсвинду. «Прежде чем петля схлопнется, у меня есть несколько секунд, так что послушай, что я скажу. Когда вы вернетесь обратно во времена Ди…, задержи дыхание».
«Ты – это я?» – спросил Ринсвинд, вглядываясь в темноту.
«Да. И я советую тебе задержать дыхание. Стал бы я врать самому себе?»
Другой Ринсвинд исчез, и порыв ветра поспешил заполнить пустоту. Оставшийся в одиночестве Ринсвинд услышал, как на поляне внизу Чудакулли прокричал его имя.
Ринсвинд перестал озираться по сторонам и поспешил к остальным волшебникам, которые выглядели чрезвычайно довольными собой.
«А, Ринсвинд, я подумал, что ты вряд ли захочешь остаться в этом времени», – сказал Архканцлер с едкой усмешкой. «Успел с кем-нибудь подраться?»
«Да, с королевой, вообще-то», – признался Ринсвинд.
«Серьезно? Я впечатлен!»
«Но она – оносбежало».
«Они все сбежали», – сказал Думминг. – «Я видел голубую вспышку вон на том холме. Они ушли обратно в свой мир».
«Как думаешь, они могут вернуться?»
«Это уже не важно, сэр. ГЕКС их обнаружит, и мы всегда сможем вовремя вмешаться».
Чудакулли захрустел пальцами. «Хорошо. Отличная вышла тренировка. Намного лучше, чем пулять друг в друга краской. Закаляет силу воли и взаимовыручку в команде. Кто-нибудь, сходите за Деканом, пока он не забил этот камень до смерти. Он, похоже, опять увлекся».
На траве появилось едва заметное белое кольцо, достаточно широкое, чтобы внутри поместились волшебники.
«Так, вот и обратная дорога», – сказал Архканцлер, пока Декана тащили к остальным волшебникам. – «Самое время…».
Неожиданно волшебники оказались в воздухе. А потом упали. И только один из них перед падением в реку успел задержать дыхание.
Однако волшебники не только отличаются неплохой плавучестью, но еще и имеют склонность подпрыгивать наподобие поплавков. К тому же движение реки было довольно степенным, да и сама она больше напоминала болото. Она была практически перекрыта плавающими бревнами и илистыми берегами. Кое-где ил лежал так долго, что на нем росли деревья. Не переставая спорить, где заканчивается вода, а где начинается твердая земля – понять это, как оказалось, было не так-то просто, – волшебники постепенно дохлюпали до берега. Над головой палило Солнце, а среди деревьев виднелись целые полчища комаров.
«ГЕКС вернул нас не в то время», – сказал Чудакулли, отжимая свою мантию.
«Вряд ли это так», – робко заметил Думминг.
«Значит, перепутал место. Если ты вдруг не заметил, это явно негород».
Думминг смущенно оглянулся вокруг. Местность нельзя было в полной мере назвать ни рекой, ни сушей. Откуда-то доносилось кваканье уток. В отдалении были видны голубые холмы.
«Есть и плюсы», – сказал Ринсвинд, доставая из кармана лягушку. – «Воняет здесь меньше».
«Ринсвинд, это же болото».
«И что?»
«А я вижу дым», – сообщил Архканцлер.
Неподалеку виднелась тонкая струйка серого дыма.
Правда, дорога до нее заняла намного больше времени, чем могло показаться, если исходить только из расстояния. Буквально на каждом шагу и земля, и вода пытались вступить с ними в спор. Но, в конечном счете, всего лишь с одним растяжением и несколькими укусами, волшебники добрались до густых зарослей кустарника и стали пристально рассматривать поляну, которая открывалась впереди.
Там стояло несколько домов, хотя назвать эти сооружения домами можно было только с большой натяжкой. По сути, это было просто нагромождение веток, накрытых сверху камышом.
«Наверное, это дикари», – предположил Преподаватель Современного Руносложения.
«Или кто-то послал их в сельскую местность для воспитания командного духа», – сказал Декан, который был заметно покусан.
«Встретить дикарей было бы слишком большей удачей», – возразил Ринсвинд, внимательно наблюдая за хижинами.
«Ты что, хочешьвстретиться с дикарями?» – удивился Чудакулли.
Ринсвинд вздохнул. «Сэр, я же Профессор Жестокой и Необычной Географии. В непредвиденной ситуации всегдастоит надеяться на встречу с дикарями. Обычно они довольно вежливы и гостеприимны – при условии, что вы не станете делать резких движений и не съедите какое-нибудь не то животное».
«Какое-нибудь не то?» – переспросил Архканцлер.
«Табу, сэр. Они обычно состоят с этими животными в родстве. Как-то так».
«Звучит довольно… замысловато», – с подозрение заметил Думминг.
«Это вполне в духе дикарей», – объяснил Ринсвинд. – «Проблемы обычно доставляют цивилизованные люди. Они так и норовят оттащить тебя куда-нибудь в сторонку и начинают задавать разные незамысловатые вопросы. И нередко пользуются режущим оружием. Можете мне поверить. Вот только это не дикари».
«С чего ты взял?»
«Дикари строят хижины получше», – уверенно сказал Ринсвинд. – «А это обитатели границ».
«Я про обитателей границ первый раз слышу!» – воскликнул Чудакулли.
«Я сам их придумал», – сказал Ринсвинд. – «Время от времени я с ними сталкиваюсь. Это люди, которые живут на границах. На скалах. В самой суровой пустыне. У них нет ни племен, ни кланов. Для них это требует слишком больших усилий. Поэтому чужаков они тоже не спешат избивать. Встретиться с ними – это лучший вариант».
Чудакулли обвел болото взглядом. «Но здесь полно водоплавающих птиц», – удивился он. – «Есть и птицы, и яйца. И рыба, кстати, просто кишит. Бобры. Животные, которые приходят на водопой. Уж я бы здесь отъелся как следует. Это хорошееместо».
«Погоди, один из них выходит», – сказал Преподаватель Современного Руносложения.
Из хижины появилась сутулая фигура. Выпрямившись, она огляделась. На ее лице раздувались огромные ноздри.
«Вот это да, вы только поглядите! Он как будто только что слез с убогого дерева», – заметил Декан. – «Это тролль что ли?»
«Выглядит он и правда немного неотесанным», – согласился Чудакулли. – «А почему он одет в какие-то доски?»
«Думаю, он просто не умеет как следует выделывать шкуры», – предположил Ринсвинд.
Громадная лохматая голова повернулась в сторону волшебников. Ноздри снова зашевелились.
«Он нас почуял», – сказал Ринсвинд и уже приготовился бежать. Но тут рука схватила его за мантию.
«Сейчас не время убегать, Профессор», – сказал Чудакулли, поднимая его в воздух одной рукой. – «Мы знаем, что у тебя талант к языкам. И ты умеешь ладить с людьми. Мы выбрали тебя нашим послом. Не надо кричать».
«Да, и кстати, все это имеет отношение к жестокой и необычной географии», – добавил Декан вдогонку Ринсвинду, вытолкнутому из кустов.
Крупный человек наблюдал за ним, но не предпринимал попыток напасть.
«Давай, иди!» – зашипели из кустов. – «Нам нужно выяснить, в каком мы времени».
«Ага, ну конечно», – ответил Ринсвинд, не спуская с великана глаз. – «А он так просто возьмет и расскажет, да? Может, у него и календарь есть?»
Он осторожно приблизился, держа руки на виду, показывая тем самым, что оружия у него нет. Ринсвинд был большим противником оружия. Оно превращало вас в цель.
Человек его явно заметил. Однако особого интереса не проявил. Он смотрел на Ринсвинда так, как обычно смотрят на проплывающее мимо облако.
«Эм… привет», – сказал Ринсвинд, остановившись вне пределов досягаемости. – «Моя есть Профессор Жестокой и Необычной Географии из Незримого Университета, твоя… о боги, похоже мыться ты еще не научился? Или все дело в твоей одежде. Хотя оружия у тебя вроде нет. Эм…»
Великан сделал несколько шагов вперед и одним быстрым движением сорвал шляпу с головы Ринсвинда.
«Эй!»
Видимая часть громадного лица расплылась в улыбке. Человек покрутил шляпу в руках. Вышитое дешевыми блестками слово «Валшебник» засверкало на Солнце.
«А, ясно», – сказал Ринсвинд. – «Красиво блестит, да? Что ж, для начала неплохо…»
Глава 10. Слепой человек с фонарем
Можно искоренить зло, просто уничтожив экстеллект, однако результат подобного вмешательства окажется таким же интересным, как и дневная программа на телевидении, и волшебники уже начинают это понимать. Они планировали предотвратить вмешательство эльфов в эволюцию человека, и план сработал, однако результат им не понравился. Место людей заняли серые существа, совершенно лишенные разума. Человечество утратило творческий потенциал.
Как человек приобрел способности к творчеству? Дойдя до этого места, вы уже не удивитесь, что главную роль здесь сыграли истории. Давайте поближе познакомимся со взглядом современной науки на эволюцию человека и заполним пробел между К-А-М-Н-Е-М и космическим лифтом.
Если бы эльфы взглянули на Землю 25 миллионов лет назад, они бы увидели, обширные лесные массивы. Эти леса, простиравшиеся от возвышенностей северной Индии до Тибета и Китая, и дальше к Африке, были домом для множества небольших приматов самых разных размеров – среди них были как мелкие, примерно вдвое меньше шимпанзе, так и более крупные, размером с гориллу. Эти приматы обитали на земле, а также в нижнем ярусе леса, и были настолько распространены, что сегодня мы располагаем обширной коллекцией их ископаемых останков. Кроме того, представители семейства мартышек начали осваивать верхние ярусы. Земля была Планетой Обезьян.
Как, впрочем, и Планетой Змей, и Планетой Больших Кошек, и Планетой Круглых Червей, а также Планетой Водорослей, и Планетой Трав. Не говоря уже о Планете Планктона, Планете Бактерий и Планете Вирусов. Эльфы могли и не заметить, как от африканских приматов отделилось несколько видов, приспособленных к жизни на земле, и очень похожих на павианов, которые произошли от обезьян. А еще они могли упустить из виду гиббонов, занявших верхние ярусы наравне с обезьянами. Эти существа не слишком выделялись на фоне ярких представителей крупных млекопитающих – таких, как медведи, носороги и различные виды лесных слонов. Однако мы, как потомки этих самых приматов, питаем к ним заметный интерес.
Мы называем этих животных «лесными приматами», или дриопитеками. Среди них были рамапитекис более изящным, или, говоря языком биологов, «грацильным» телосложением. Другие же («робастные») отличались б ольшим размером и физической силой. К ним, в частности, относятся сивапитеки, от которых произошли современные орангутаны. Первые приматы, как и современные человекообразные обезьяны, живущие в дикой среде, были пугливыми и необщительными, хотя и временами игривыми существами, однако взрослые особи отличались враждебностью и вели себя в соответствии со статусом внутри группы.
Постепенно климат стал более холодным и сухим, и леса, бывшие местом обитания древесных приматов, уступили место травянистым саваннам. Несмотря на периодическое наступление ледников, температура в тропических районах почти не изменилась. Тем не менее, ледниковые периоды появлияли на характер выпадения осадков. Это время стало эпохой процветания обезьян, положившей начало многим наземным видам, включая павианов и верветок, в то время как популяция человекообразных обезьян сократилась.
Десять миллионов лет тому назад человекообразных обезьян почти не осталось. Этот период практически не отмечен окаменелыми останками. По всей видимости, выжившие представители этих приматов обитали в лесах – так же, как и современные человекообразные обезьяны, и их предки. Некоторые приматы, вероятно, были распространены в нескольких лесистых районах, как и современные шимпанзе, гориллы и орангутаны, но заметить их было бы не так-то просто. Но, даже заметив их, эльф-наблюдатель, скорее всего, занес бы этих животных в Красную Книгу. Как и подавляющее большинство групп животных, лесным приматам вскоре предстояло выпасть из экосистемы и стать частью истории. Так что общие предки человека и шимпанзе были не слишком выдающимися представителями приматов, которые по своему образу жизни, скорее всего, мало отличались от современных шимпанзе: некоторые из них, как и бонобо, обитали в заливных лесах, другие – в тропических лесах, третьи – в сравнительно открытых лесных районах, на границе с зонами травянистой растительности. Примерно в это время предки горилл отделились от остальных человекообразных обезьян.
Поначалу, когда новый вид приматов – если верить одной из двух наиболее распространенных теорий о происхождении человека – начал приобретать более выпрямленную походку, по сравнению со своими собратьями, утратил свою шерсть и переселился в саванны, эльфы вряд ли сочли его хоть сколько-нибудь интересным. То же самое можно было сказать и о многих других животных, ведь травянистые равнины открывали новые возможности для жизни. Гигантские гиены, крупные дикие собаки, львы и гепарды успешно существовали, благодаря многочисленным стадам травоядных животных, населявших плодородные саванны; вероятно, гигантские питоны также изначально были обитателями саванн.
Эта история в разных вариациях была рассказана не один раз. И это лишь подтверждет исходную мысль: мы познаем свое происхождение, благодаряисториям. Мы ни за что не смогли бы разобраться в собственной истории, опираясь лишь на данные ископаемых останков, если бы не знали, что именно нужно в них искать, особенно если учесть тот факт, что лишь в немногих местах раскопок можно найти убедительные следы, подтверждающие наши догадки.
Следующие поколения равнинных приматов видели мир в ином свете. Судя по поведению современных шимпанзе, и в особенности бонобо, эти животные обладали высокоразвитым интеллектом. Основываясь на ископаемых останках, мы называем этих животных, ставших предметом обсуждения не одной сотни книг, южными приматами, или австралопитеками. Вполне возможно, что австралопитеки переселялись ближе к морю, используя преимущества жизни на побережье. Некоторые из них наверняка жили на берегах озер. Современные шимпанзе используют камни, чтобы разбивать орехи, и при помощи палочки достают муравьев из их гнезд; австралопитеки также использовали камни и палки в качестве орудий труда и даже в большей степени, чем их собратья-шимпанзе. Вероятно, они, как и шимпанзе, охотились на мелкую дичь. Подобно современным бонобо, они, возможно, находили глубокое удовлетворение в сексуальном поведении, но, скорее всего, осознавали свою половую принадлежность, а для их групп было характерно доминирование самцов. Как и более ранние приматы, австралопитеки разделились на грацильные и робастные ветви. Представители робастных видов, так называемые парантропы Бойса, которые раньше даже причислялись к отдельному роду зинджантропов(«щелкунчиков») и заработали немало других позорных имен, были вегетарианцами наподобие современных горилл и, по всей видимости, не оставили потомков, доживших до нашего времени.
Между прочим, подобное деление на грацильную и робастную формы является одним из стандартных эволюционных приемов. Согласно математическим моделям, это, скорее всего, происходит в том случае, когда смешанная популяция, состоящая из крупных и мелких особей, более эффективно справляется с освоением окружающей среды по сравнению с популяцией, в которой все особи имеют средний размер, однако – в отсутствие других доказательств – данная гипотеза пока остается спорной. Недавно сообщество зоологов получило своеобразное напоминание о том, как часто это деление встречается в природе, и как мало мы знаем об обитателях нашей собственной планеты.
Речь пойдет о самом известном и подходящем для Плоского Мира животном – о слоне [59]59
Недавно в отношении слонов было сделано одно любопытное открытие, рассказать о котором мы можем только в этой сноске (все-таки именно для этого сноски и нужны). О том, что легкие слонов необычны, было известно еще с 1682 года. Слоны отличаются от большинства млекопитающих тем, что у них нет так называемой «плевральной полости» – заполненного жидкостью пространства между легкими и стенкой грудной клетки. Легкие слонов не погружены в жидкость, а окружены рыхлой соединительной тканью. Создается впечатление, что такое устройство легких позволяет слонам плавать под водой, используя хобот как дыхательную трубку. В 2001 году физиолог Джон Уэст рассчитал, что в случае обычной плевральной полости давление воды привело бы к разрыву мельчайших кровеносных сосудов, расположенных в плевре, и дыхание под водой могло привести к гибели животного. Возникает вопрос: а не мог ли хобот эволюционировать как способ дыхания в океане? Наземные позвоночные изначально произошли от рыб, переселившихся на побережье. Впоследствии некоторые из них вернулись обратно в океан, став прародителями различных видов морских млекопитающих, наиболее яркими представителями которых являются киты. По всей видимости, некоторые из животных, адаптировавшихся к водной среде, снова перебрались на сушу, где и превратились в слонов. Так что слоны уже дважды за свою эволюционную историю выходили из воды на сушу. Пора бы им уже определиться.
[Закрыть]. Каждый ребенок с малых лет знает, что есть две разновидности слонов, каждая из которых представляет собой отдельный биологический вид: слон африканский и слон индийский.
Оказывается, нет. На самом деле есть три вида слонов. Почти сто лет продолжался спор зоологов насчет популяции слонов, которая считалась в лучшем случае подвидом «настоящего» африканского слона Loxodonta africana. Типичные представители африканских слонов – это большие и грузные животные, обитающие в саваннах. Однако слоны, которые живут в лесу, пугливы и хорошо умеют прятаться: в Парижском зоопарке, к примеру, есть всего один лесной слон. Поскольку на окраинах леса лесные и саванные слоны могут скрещиваться друг с другом, биологи пришли к выводу, что эти слоны принадлежат одному виду. В конечном счете, «способность к скрещиванию особей» – это и есть стандартное определение вида, предложенное эволюционным биологом Эрнстом Майром. Итак, зоологи настаивали на том, что лесные слоны – это представители того же самого вида, либо особого подвида «африканских слонов» – Loxodonta Africana cyclotis. С другой стороны, зоологи, которые располагали достаточными средствами, чтобы увидеть лесных слонов вживую, могли с уверенностью сказать, что на саванных слонов они совсем не похожи: лесные слоны меньше по размеру, хобот у них более прямой и длинный, а уши круглые (у саванных слонов уши остроконечные). По словам Николаса Георгиадиса, биолога исследовательского центра в Мпале (Кения), если бы вы впервые увидели лесного слона, то первой же вашей мыслью было бы: «Ого, а что это такое?». Но биологи, исходя из теоретических предпосылок, знали, что эти животные обязаныпринадлежать одному и тому же виду, и потому отмели результаты наблюдений, посчитав их неубедительными.
Однако в 2001 году группа из четырех биологов, в которую входили Георгиадис, Альфред Рока, Джилл Пекон-Слэттери и Стивен О’Брайен, опубликовали в журнале Science«генетическое доказательство существования двух различных видов африканских слонов». Проделанный ими анализ ДНК развеял все сомнения насчет двух разновидностей африканских слонов: общеизвестной робастной формы и независимой грацильной. Вид лесных африканских слонов действительно отличается от биологического вида их робастных собратьев. И отличается настолько же сильно, насколько африканские слоны отличаются от индийских. Теперь у нас есть два независимых биологических вида: робастный африканский равнинный слон Loxodonta africanaи грацильный африканский лесной слон Loxodonta cyclotis.
А как же наше убеждение в том, что возможность скрещивания означает принадлежность к одному виду? В настоящий момент этот подход к определению вида подвергается жесткой критике, и вполне заслуженно. В первую очередь, благодаря растущему убеждению в том, что животные могут избегать скрещивания, даже если у них естьтакая возможность.
История о «Третьем Слоне» случалась и раньше, только под другими именами. До 1929 года любой зоолог «знал», что существует только один вид шимпанзе; а после 1929, когда бонобо, обитающие в труднодоступных болотах Заира были признаны вторым видом [60]60
См. первую часть «Науки Плоского Мира», глава 38.
[Закрыть], многие зоопарки обнаружили, что в течение многих лет содержали шимпанзе обоих видов, хотя и не знали об этом. Теперь история повторяется, но главными действующими лицами в ней стали слоны.
Как мы уже упоминали, в Плоском Мире снова возрос интерес к пятому слону, что видно из истории, рассказанной – вот уж неожиданность – в романе под названием «Пятый элефант». Если верить легенде, когда-то на панцире Великого А’Туина стояли пять слонов, удерживающих Плоский Мир на своих спинах, но потом один из них поскользнулся, упал с черепахи и врезался в отдаленную часть Диска:
А еще говорят, что много-много лет назад пятый слон с жутким ревом и трубом ворвался в атмосферу тогда еще молодого мира и рухнул на землю с такой силой, что вознеслись в небо горы и возникли континенты.
Правда, как падал слон, никто не видел, и тут встает очень интересный философский вопрос: когда миллионы тонн разъяренной слонятины нисходят на землю, но рядом нет никого, кто мог бы услышать данное падение, – производит ли этот слон шум?
И если никто не видел этого падения, то вообще… а падал ли слон? [61]61
Цитата из перевода Н. Берденникова («Пятый элефант», изд-во Эксмо, 2007) – прим. пер
[Закрыть]
Один факт говорит в пользу падения – это обширные месторождения жира и золота (кости гигантских слонов, на которых держится мир, не похожи на обычные) в глубинах Шмальцбергских [62]62
Кстати, «Schmalz Berg» в переводе с немецкого означает «сальная гора» – прим. пер.
[Закрыть]шахт. Но есть и более плоскомирская теория: в результате некой катастрофы погибли миллионы мамонтов, бизонов и гигантских землероек, которые затем оказались под землей. В Круглом Мире, чтобы найти верную теорию, можно сделать научно обоснованную проверку – похожи ли отложения по своей форме на очертания упавшего слона? Однако в Плоском Мире не стоит даже и пытаться что-то проверять, поскольку форма отложений, благодаря силе повествовательного императива, всегда будет похожа на слона, даже если их оставили миллионы мамонтов, бизонов и гигантских землероек. Реальности приходится подстраиваться под легенду.
Круглый Мир пока что не продвинулся дальше третьего слона, но Джек надеется, что при тщательном отборе мы можем увидеть и четвертый вид: карликового слона, который обитает в Мальте и по размеру похож на Шетландского пони. Из них бы получились замечательные домашние питомцы, за одним исключением – как и многие миниатюрные животные, они бы, скорее всего, отличались дурным нравом. Особенно, если бы вы попробовали отучить их залазить на диван.
Мы представители грацильных приматов (несмотря на то, что в некоторых частях света можно встретить людей, больше похожих на робастных гиппопотамов). Примерно четыре миллиона лет тому назад одна из грацильных ветвей человекообразных обезьян начала развивать все более крупный мозг и изготавливать все более совершенные орудия труда. Нарушая все правила таксономии, мы называем эту ветвь, нашу ветвь, Homo («человек»), хотя на самом деле она должна называться Pan( «шимпанзе»), потому что люди – это третий вид шимпанзе. Мы уверены в том, что это наша ветвь, и придумали для нее особое название, потому что предпочитаем считать самих себя совершенно непохожими на приматов. Вероятно, мы правы: пусть даже на генном уровне мы и шимпанзе совпадаем на 98 %, но ведь и с капустой у нас есть 47 % общих генов. Но наше главное отличие от других приматов кроется в культуре, а не в генетике. Как бы то ни было, внутри рода Homoтоже встречались грацильные и робастные ветви. Homo habilis(«человек умелый») был нашим грацильным предком, изготовившим орудия труда, однако Homo ergaster(«человек работающий») и другие виды пошли по пути робастных вегетарианцев. Если снежный человек или йети и правда существует, он, скорее всего, относится к одному из таких робастных видов. Примерно 1,7 миллионов лет тому назад вслед за успехами Homo habilisпоследовало расселение других видов Homo, обладавших более крупным мозгом, по территории Африки, а затем – в Азии («пекинский человек») и Восточной Европе.
Один из видов этих ископаемых людей носит название Homo erectus(«человек прямоходящий»). Прибывшие на Землю эльфы наверняка обратили бы на него внимание. У него были разные виды орудия труда, и он умел пользоваться огнем. Возможно, у него даже был своеобразный язык. Кроме того, у нас есть все причины полагать, что он умел делать то, что его предкам и двоюродным братьям удавалось лишь от случая к случаю – он «понимал» окружающий мир и мог его изменять. В поведении шимпанзе встречается множество действий типа «если то», включая ложь: «если я сделаю вид, что не видел этот банан, то позже смогу вернуться, чтобы забрать его, и тогда вон тот большой самец его не отберет».
