Текст книги "Стража! Стража! (авторский сборник)"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]
В леденящей кровь тишине рядом с ним возник патриций.
– Ты никогда не замечал, – произнес он, – что если город захватывают бунтовщики, то прежнего правителя обязательно бросают в темницу? Для определенного типа людей это намного привлекательнее простой казни.
– Ну, пожалуй, да, но я все же не понимаю… – начал Ваймс.
– Ты смотришь на дверь и видишь по-настоящему прочную казематную дверь, так?
– Разумеется. Достаточно взглянуть на засовы и…
– Знаешь, это даже отчасти приятно, – спокойно произнес лорд Витинари.
Ваймс смотрел на дверь, пока брови у него не выгнулись дугой. А затем, как это бывает, когда, долго вглядываясь в облака, внезапно узнаешь в них очертания лошади или плывущего корабля, он увидел то, чего все это время не замечал.
Его охватили ужас и восхищение.
Он попытался представить себе машину, работающую в голове патриция. Холодную, сверкающую, из вороненого металла, всю в сосульках, с мерно, как в часах, проворачивающимися шестеренками. И эта машина тщательно просчитала возможность собственного падения и обратила ее в преимущество.
Дверь была совершенно нормальной, самой что ни на есть казематной, но то, как вы ее видели, зависело от чувства перспективы.
В этой темнице патриций мог спокойно переждать нападение всех армий Плоского мира.
Снаружи был только замок.
Все засовы и решетки были внутри.
Утренний туман таял под напором солнца, а тем временем рядовой состав Ночной Стражи неумело скакал с крыши на крышу. Нельзя сказать, чтобы к утру воздух очистился – липучие ленты дыма и застоявшийся пар не отпускали город, наполняя улицы печальным запахом мокрого пепла.
– Что это за место? – подав руку, Моркоу помог остальным стражникам перелезть через скользкий бордюр.
Сержант Колон оглядел расстилающийся вокруг лес каминных труб.
– Мы прямо над винокурней Джимкина Пивомеса, – сориентировался он. – Точно между дворцом и площадью. Он обязательно здесь пролетит.
Шноббс бросил тоскливый взгляд на стену здания.
– Я как-то захаживал сюда, – признался он. – Дело было ночью, я как раз проверял, заперты ли двери, а ручка вдруг возьми да повернись.
– Ага, после долгих стараний, – кисло прокомментировал Колон.
– Но я же обязан был войти. Проверить, не творится ли там каких безобразий. Поразительное место, между прочим. Кругом трубки и все такое. А запах!
– Каждая бутылка выдерживается до целых семи минут, – процитировал Колон. – «Опрокинь стаканчик на ход ноги», как сказано на этикетке. И правильно сказано. Я однажды выпил стаканчик, потом до вечера бегал, не мог остановиться.
Опустившись на колени, он принялся разворачивать длинный сверток, который тащил на себе все время, пока они перелезли с крыши на крышу. Из свертка показались лук древнего вида и колчан со стрелами.
Медленно и благоговейно взяв лук в руки, он пробежался короткими жирными пальцами по тетиве.
– Знаете, – тихо сказал он, – когда я был молодым парнем, у меня это здорово получалось. Жаль, капитан не дал мне выстрелить в ту ночь.
– Ладно, ладно… – хмыкнул Шноббс.
– Но я ведь и правда завоевывал призы.
Сержант размотал новую тетиву, зацепил ее на одном конце лука, встал, попробовал согнуть лук, издал легкий стон напряжения…
– Э-э. Моркоу? – слегка натужно окликнул он.
– Да, сержант?
– Тетиву натягивать умеешь?
Моркоу схватил лук, играючи согнул его и поместил противоположный конец тетивы на положенное ему место.
– Хорошее начало, сержант, – заметил Шноббс.
– Нечего брызгать ядом, Шноббс! Тут главное не сила, главное – острый глаз и твердость руки. А теперь передай мне стрелу. Нет, не эту!
Палец Шноббса застыл в воздухе.
– Это моя СЧАСТЛИВАЯ стрела! – Колон брызгал слюной. – Ни один из вас не должен прикасаться к моей счастливой стреле!
– Черт, да она на вид ничем не отличается от всех остальных стрел, – пожал плечами Шноббс.
– Эту стрелу я использую только для этого, как его, кудаграса, – продолжал Колон. – И она никогда меня не подводила, моя счастливая стрела. Каждый раз, когда я ею стрелял, она попадала в яблочко. Даже целиться почти не приходилось. Если у этого дракона есть язвимые органы, моя стрелка их обязательно найдет.
Выбрав на вид ничем не отличающуюся от первой, но, предположительно, менее счастливую стрелу, он положил ее на тетиву. Затем задумчиво окинул взглядом крыши.
– Надо навыки в памяти освежить, – пробормотал он. – Хотя, конечно, если научился стрелять из лука, то уже никогда не разучишься. Это все равно как ездить верхом на… верхом на… верхом на чем-то таком, о чем не можешь забыть, что умеешь на нем ездить.
Он натянул тетиву до самого уха и засопел.
– Отлично, – тяжело просвистел он, рука у него дрожала от напряжения, как ветка под порывами ветра. – Видите, вон там, крыша Гильдии Воров?
Они попытались разглядеть что-нибудь в дымном, засоренном воздухе.
– Та-ак… – продолжал Колон. – А теперь видите там, наверху, флюгер? Ну, разглядели?
Моркоу бросил взгляд на наконечник стрелы. Тот раскачивался во все стороны, выписывая кренделя.
– Далековато будет, – с сомнением в голосе произнес Шноббс.
– Не твое дело, смотри на флюгер, – прохрипел сержант.
Шноббс с Моркоу ответили согласным кивком. Флюгер был выполнен в форме крадущегося человека в длинном плаще, и кинжал бандита всегда был обращен навстречу дующему ветру. С такого расстояния фигурка казалась совсем крошечной.
– Хара-шо, – тяжело дыша, проскрежетал Колон. – А теперь видите у флюгера глаз?
– Ну ладно, хватит, – не выдержал Шноббс.
– Заткнись, заткнись, заткнись! – простонал сержант. – Вы его видите, я спрашиваю?!
– Кажется, я вижу, сержант, – решил не спорить Моркоу.
– Хорошо. Прекрасно. – От усилий сержанта качало из стороны в сторону. – Это здорово, что ты видишь. Молодец, мальчик. Отлично. А теперь смотри внимательно.
Издав еще один хриплый стон, он выпустил стрелу.
Несколько событий произошли с такой скоростью, что описать их можно только в режиме стоп-кадра. Вероятно, первым из них был удар тетивы о мягкую внутреннюю сторону запястья Колона, в результате чего сержант громко завопил и выронил лук. Это, однако, уже никак не повлияло на маршрут следования стрелы, которая летела прямиком в горгулью, украшавшую крышу здания напротив. Ударившись об ухо горгульи, стрела отскочила, затем отрикошетила от стены в шести футах от горгульи и со слегка возросшей скоростью устремилась обратно, в сторону Колона.
С шелковым гудением стрела просвистела рядом с сержантским ухом, после чего сгинула где-то за городскими стенами.
Несколько мгновений спустя Шноббс кашлянул и бросил на Моркоу взгляд, полный простодушного любопытства.
– Слушай, – спросил он, – а эти самые язвимые органы – они у дракона большие?
– О, язвимые места, как правило, совсем крошечные, – обнадежил Моркоу.
– Этого я и опасался, – кивнул Шноббс. Подойдя к самому краю крыши, он указал вниз. – Тут рядом есть пруд, – продолжал он. – Его используют, чтобы охлаждать воду в перегонных кубах. По-моему, он довольно глубокий, так что, когда сержант выстрелит, можно будет туда прыгнуть. Что скажешь?
– Но это ведь не понадобится! – воскликнул Моркоу. – Потому что счастливая стрела сержанта попадет дракону в язвимое место, тот скончается, и нам больше не о чем будет беспокоиться.
– Само собой, само собой, – поторопился согласиться Шноббс, бросая взгляд в сторону сержанта. На лице того начала проявляться хмурая гримаса. – Я всего-навсего интересуюсь, так, на всякий случай, а вдруг – да, да, понимаю, это один шанс на миллион, но вдруг он промахнется, прошу заметить, я не говорю, что он обязательно промахнется, но надо продумать все до мельчайших деталей, так вот, если по какому-то чудовищному невезению ему не удастся попасть в язвимые органы так, чтобы уложить дракона на месте, тогда ведь чудище очень разозлится, верно? Так что было бы неплохо в этот самый момент смотаться. Знаю, до этого еще далеко. Если хотите, можете обвинить меня в том, что я каркаю. Но ничего подобного, просто предусмотрительность – мой конек.
Сержант Колон надменно поправил латы.
– Если тебя действительно приперло, – сказал он, – то шанс один на миллион ОБЯЗАТЕЛЬНО сработает. Широко известный факт.
– Знаешь, Шноббс, а сержант прав, – тоном специалиста поддержал Моркоу. – Бывают моменты, когда вероятность – один на миллион, что ты спасешься. Но… но ты спасаешься. Иначе не было бы… – он понизил голос, – не было бы никакого смысла. Если бы это не работало, не оставалось бы никакой надежды… В общем, боги ни за что не допустят, чтобы было иначе. Не допустят.
Все трое как один повернулись и устремили взоры вдаль, где в тысячах миль от них располагался Пуп Плоского мира. Сейчас воздух был сер от дыма и туманных лент, но в ясный день иногда удавалось разглядеть гору Кори Челести, обиталище богов. Во всяком случае, на ней это обиталище располагалось. Они жили в Дун-манифестине, своего рода оштукатуренной Валгалле. Там боги проводили вечность, ища, чем бы заняться в дождливый денек. Поговаривали, будто там они играют во всякие игры, а вместо фишек – живые люди. В какую именно игру играли боги сейчас, оставалось лишь догадываться. Разумеется, у всякой игры должны быть правила. Это всем известно. И людям ничего не остается, кроме как надеяться, что боги эти правила тоже знают.
– Должно сработать, – пробормотал Колон. – Я буду стрелять счастливой стрелой, и на этом все. Ты прав. Шанс один на миллион срабатывает. Иначе все утрачивает смысл. Тогда лучше вовсе не жить.
Шноббс опять уставился на пруд. После краткого колебания Колон присоединился к нему. Они смотрели вниз с выражением сосредоточенности, характерным для людей, которые много чего повидали на своем веку и знают: сколько ни рассчитывай на героев, королей, а то и на богов, все же по-настоящему можно положиться только на силу тяготения и глубокую воду.
– Не то чтобы нам это обязательно понадобится, – оценивающе заметил Колон.
– С твоей счастливой стрелой конечно нет, – поддержал Шноббс.
– Это верно. Но просто из интереса, какая тут, по твоему мнению, высота?
– Я бы сказал, футов тридцать. Может, чуть больше, может, чуть меньше.
– Тридцать футов, – Колон медленно кивнул. – Вот и мне так показалось. А пруд глубокий?
– Как я слышал, очень глубокий.
– Поверю тебе на слово. Вид у него довольно мерзкий, на лужу грязи смахивает. Не хотелось бы туда прыгать.
Моркоу жизнерадостно шлепнул сержанта по спине, едва не сбив того с ног.
– Что за дела, сержант? Или ты хочешь жить вечно?
– Не знаю. Спроси меня об этом лет этак через пятьсот.
– Тогда нам повезло, что у нас есть твоя счастливая стрела! – воскликнул Моркоу.
– М-м-м? – промычал Колон, охваченный какими-то одному ему ведомыми горестными видениями.
– Я это к тому, что нам повезло, ведь мы можем рассчитывать на этот последний шанс, который один на миллион. Вот если бы его не было, тогда бы нам и вправду несдобровать!
– О да, – печально отозвался Шноббс. – Везучие мы.
Патриций лег на спину. Пара крыс подтащила ему под голову подушечку.
– Похоже, снаружи дела обстоят из рук вон плохо, – заметил он.
– Ага, – с горечью подтвердил Ваймс. – Вы правы. Вы находитесь в самом безопасном месте во всем городе.
Он в очередной раз засунул нож в расщелину между двух камней и осторожно покачал камень. Лорд Витинари с интересом наблюдал. Ваймсу удалось разобрать стену на высоту шести футов от уровня пола, и теперь он подбирался к решетке отверстия, заменяющего окно.
Вскоре Ваймс принялся ковырять цемент вокруг решеток.
Понаблюдав за ним некоторое время, патриций снял книгу с полочки рядом с кроватью. Поскольку крысы не умели читать, собранная им библиотека характеризовалась некоторой причудливостью, однако патриций был не из тех людей, кто игнорирует возможность приобрести новые познания. Открыв на заложенном месте «Историю Плитения Кружев Ат Древнасти До Наших Дней», он углубился в чтение.
Спустя несколько страниц он обнаружил, что на книгу падают крошки цемента, счел необходимым стряхнуть их и поднял глаза.
– Ну как, получается? – вежливо осведомился он.
Ваймс скрипнул зубами и выломал кусок цемента. За маленькой решеткой взору открывался грязный дворик, освещенный немногим лучше камеры. В одном углу дворика была свалена куча кухонных отходов, но в данный момент она ласкала глаз. Во всяком случае, выглядела намного привлекательнее, чем темница. Изменившемуся Анк-Морпорку Ваймс предпочитал честную, открытую помойку. В куче отходов было что-то аллегорическое.
Он все колол, колол и колол. Лезвие изгибалось и гудело, нож в руке дрожал.
Библиотекарь задумчиво поскреб под мышкой. Ему предстояло решать свои проблемы.
Он явился сюда, полный ярости на книжных воров. Он и сейчас еще кипит от ярости. Однако вдруг ему в голову пришла мятежная мысль, заключавшаяся в том, что, хотя преступления против книг – самые страшные преступления на свете, отмщение, пожалуй, лучше отложить.
Ему абсолютно все равно, как люди поступают друг с другом. Однако определенные виды деятельности, думал библиотекарь, надо пресекать на корню и сурово наказывать, дабы преступники не впали в чрезмерную самоуверенность и не начали совершать те же самые поступки по отношению к книгам.
Взгляд библиотекаря упал на значок Ночной Стражи. В очередной раз библиотекарь попробовал значок на зуб, отчасти надеясь, что пережитые приключения каким-то образом сделали эту штуку съедобной. Да, и есть еще Долг перед капитаном.
Капитан всегда был добр к нему. И у капитана тоже был значок.
Вот именно.
Иногда орангутан должен сделать то, что пристало делать человеку.
Посредством комплекса сложных телодвижений библиотекарь отдал честь, зацепился длинной рукой за полку, раскачался как следует и исчез во мраке.
Солнце поднялось выше и теперь потерянным воздушным шариком катилось сквозь туманы и застоявшийся дым.
Стражники, пристроившись в тени дымовых труб, разнообразными способами убивали время. Шноббс тщательно исследовал содержимое ноздри, Моркоу писал письмо домой, а сержант Колон изводился от беспокойства.
Спустя некоторое время он грузно поерзал и произнес:
– Слушайте, я никак не могу решить одну проблему…
– Что такое, сержант? – спросил Моркоу.
Вид у сержанта Колона был жалкий.
– Ну-у, в общем, – а что, если это не тот шанс, который один на миллион?
Шноббс уставился на него.
– Это ты о чем?
– О том, что, разумеется, все эти последние шансы, которые один на миллион, они всегда срабатывают, тут нет проблем, но… короче, такие шансы, они довольно… как это говорится… специфическая вещь. Разве нет?
– Спроси кого-нибудь другого, – пожал плечами Шноббс.
– А что, если этот шанс, например, будет один на тысячу? – с мукой в голосе продолжил Колон.
– Что?
– Кто-нибудь когда-нибудь слышал, чтобы срабатывал шанс один на тысячу?
Моркоу оторвался от письма.
– Не сходи с ума, сержант, – сказал он. – Никто никогда не видел, чтобы срабатывал шанс один на тысячу. Все шансы против того, что он сработает. – Моркоу зашевелил губами, видимо подсчитывая. – Миллион против одного.
– Вот-вот, – согласился Шноббс. – Миллион.
– Так что на самом деле шанс может сработать, только если вероятность его срабатывания ровно один к миллиону, – заключил сержант.
– По-моему, верно, – согласился Шноббс.
– Так что, например, шанс один к девятьсот девяноста девяти и девятьсот сорока трем тысячным… – начал Колон.
Моркоу затряс головой.
– Не получится, нечего и надеяться. Никто никогда не говорил, что, мол, шансы равняются один к девятьсот девяноста девяти и девятьсот сорока трем тысячным, но, мол, может сработать.
Некоторое время, захваченные процессом яростного подсчитывания, они молча смотрели на расстилающийся перед ними город.
Моркоу что-то бешено застрочил. Он углубился в подробные вычисления. Сначала нашел площадь поверхности дракона, а потом принялся рассчитывать степень вероятности попадания стрелой в какую-то отдельную точку данной поверхности.
– Но не забудь, стрела будет выпущена прицельно! – внес уточнение Колон. – Я ведь не просто так пальну из лука, я сначала прицелюсь.
Шноббс кашлянул.
– В таком случае шансов гораздо больше, чем один на миллион, – вывел заключение Моркоу. – Может, один на сто. А если дракон летит медленно и язвимое место у него большое, этот шанс превращается практически в определенность.
Губы Колона было зашевелились, готовые исторгнуть: «Да, определенность, но ведь все равно может получиться…» О нет! Он потряс головой.
– Что же тогда делать? – произнес он вслух.
– Каким-то образом надо понизить наши шансы, – предложил Шноббс.
Наконец, ему удалось выдолбить небольшое углубление в цементе, рядом со средним прутом. Немного, но для начала пойдет.
– Может, тебе чем-нибудь помочь? – осведомился патриций.
– Нет, спасибо.
– Ну, как хочешь.
Решетка была древней, но прутья глубоко уходили в камень, а под корой ржавчины в них оставалось достаточно железа. Работы надолго, но все-таки это занятие, требующее блаженного отсутствия всякой мысли. Хорошая, честная борьба; ты знаешь, что если будешь вот так отколупывать кусочек за кусочком, то в конце концов продолбишь дыру.
Проблема заключалась в этом «в конце концов». В конце концов Великий А'Туин достигнет границы вселенной. В конце концов погаснут звезды. В конце концов Шноббс возьмет да помоется, хотя последнее, наверное, потребует радикального пересмотра природы Времени.
Но он упорно долбил цемент, пока его внимание не привлекло нечто странное – мимо окошечка, медленно планируя в воздухе, падало что-то маленькое и изогнутое.
– Арахисовая скорлупка? – спросил сам себя Ваймс.
В зарешеченном отверстии возникло лицо библиотекаря, обрамленное трубкообразными челюстями. И одарило Ваймса улыбкой, не ставшей менее жуткой от того, что тот видел ее вверх ногами.
– У-ук?
Орангутан плюхнулся со стены на пол, схватился за прутья и принялся тянуть. На бочкообразной груди в сложном танце напряжения ходуном заходили мускулы. Широкая желтозубая пасть в молчаливой сосредоточенности хватала воздух.
Наконец раздался глухой скрежет, прутья поддались и разошлись в стороны. Отпустив их, орангутан протянул лапы в зияющую дыру. А потом самые длинные во вселенной руки Закона подхватили Ваймса под мышки и одним рывком выдернули наружу.
Стражники рассматривали творение своих рук.
– Отлично, – первым подал голос Шноббс. – Итак, каковы шансы, что человек, стоящий на одной ноге, со шляпой, надетой задом наперед, и носовым платком во рту – каковы шансы, что такой человек попадет дракону в язвимое место?
– М-м-ф, – отозвался Колон.
– Думаю, шансы довольно высокие, – ответил Моркоу. – Хотя с носовым платком мы, наверное, переборщили.
Колон выплюнул платок.
– Решайте быстрее, – заявил он. – У меня уже нога занемела.
Едва устояв на скользком булыжнике, Ваймс оперся рукой о стену и воззрился на библиотекаря. В данный момент он переживал нечто близкое к потрясению. Правда ему повезло, другие люди переживали это «потрясение» в гораздо более неприятных обстоятельствах. Обычно подобные обстоятельства складывались, если кому-нибудь вдруг приходило в голову начать свару в «Залатанном Барабане», в то время как библиотекарю хотелось осушить свою кружечку в тишине и спокойствии и поразмышлять о жизни. А вообще, это потрясение заключалось в том, что библиотекарь, может, и похож на набитую резиновую грушу, только груша эта набита не чем-нибудь, а сплошными мускулами.
– Это было поразительно, – наконец выговорил капитан.
Его взгляд упал на перекрученные прутья. В глазах у Ваймса потемнело.
– Ты случаем не знаешь, где Воунз? – спросил он.
– И-ик! – библиотекарь сунул ему под нос изорванный клок пергамента.
Ваймс с трудом разобрал слова.
«…угодно павелетъ… принемая ва внимание… как прабьет полдень… девитса чистая и высокавороду… соглашение между правителем и гаражанинами…»
– В моем городе! – прорычал он. – И это творится в моем городе, черт бы его побрал?!
Обеими руками он схватил библиотекаря за шерсть на груди и поднял орангутана на уровень глаз.
– Сколько сейчас времени? – рявкнул он.
– У-ук!
Длинная, покрытая рыжей шерстью рука развернулась, тыкая пальцем вверх. Взгляд Ваймса последовал в указываемом направлении. Солнце очень смахивало на небесное тело, которое почти достигло пика своей орбиты и теперь предвкушает долгий, ленивый спуск под одеяло сумерек…
– Этого я не допущу, тебе понятно?! – проорал Ваймс, продолжая трясти орангутана.
– У-ук, – библиотекарь указал на землю.
– Что? Ах да, прости.
Ваймс наконец опустил орангутана, который, впрочем, разумно решил не раздувать проблему. Человеку, рассерженному настолько, что он, сам того не замечая, поднимает триста фунтов живого орангутаньего веса, – такому человеку лучше не говорить ничего лишнего.
Ваймс оглядел дворик.
– Отсюда как-то можно выбраться? – спросил он. – Я имею в виду не по стенкам.
Не дожидаясь ответа, он принялся исследовать дворик. Наконец ему попалась узкая грязная дверь, которую он немедленно вышиб ногой. Она и так не была заперта, но он все равно вышиб ее ногой. Библиотекарь, слегка опираясь на костяшки, следовал по следам Ваймса.
За дверью оказалась кухня, почти покинутая. Персонал в конце концов не выдержал и решил, что предусмотрительнее будет воздержаться от работы в заведении, где имеется рот размером в человеческий рост. За столом сидели двое дворцовых стражников и жевали холодный обед.
– Слушайте, – сказал Ваймс, когда стражники полуприподнялись, – я не хочу…
Но они, похоже, ничего не желали слушать. Один из них потянулся за арбалетом.
– Ну и черт с вами, – Ваймс схватил с ближайшего кухонного стола мясной нож и метнул.
Метание ножей требует искусства, и даже если вы им овладели, надо еще, чтобы повезло с ножом. Иначе он делает именно то, что сделал нож Ваймса, а именно: улетает в неопределенном направлении.
Уворачиваясь от ножа, стражник с арбалетом наклонился в сторону, потом выпрямился и уже было прицелился, но тут обнаружил, что спусковой механизм бережно блокируется чьим-то сиреневым ногтем. Стражник оглянулся. Библиотекарь стукнул его прямо по макушке шлема.
Другой стражник попятился, бешено размахивая руками.
– Нет-нет-нет! – запричитал он. – Мы просто не поняли друг друга! Извините, извините, что вы там говорили? Ой, какая симпатичная обезьянка!
– О боги, – вздохнул Ваймс. – Зря ты так его назвал.
Игнорируя последовавшие затем вопли ужаса, он принялся осматривать полки и столы, пока не нашел огромный нож для разделки туш. Мечи ему никогда не нравились, как-то неуверенно себя с ними чувствуешь, однако нож для разделки туш – дело другое. В нем есть вес. У него есть цель. Меч бывает овеян ореолом благородства (если, конечно, не принадлежит тому же Шноббсу – тогда в нем больше ржавчины, чем чего бы то ни было еще), зато нож для разделки туш обладает огромной практической ценностью – он очень быстро рубит на мелкие кусочки.
Оставив за спиной наглядный урок биологии, – заключавшийся в том, что ни одна «обезьянка» не способна поднять человека в воздух и трясти его, держа за щиколотки, – Ваймс нашел весьма многообещающую дверь и поспешно открыл ее. Она вела на большую, мощенную булыжником площадь рядом со дворцом. Быстро сориентировавшись, он…
В воздухе над головой Ваймса что-то грохнуло. А затем с небес обрушился ветер, сбивая его с ног.
Король Анк-Морпоркский, расправив крылья, сделал плавный разворот и приземлился на дворцовые ворота. Когда он переступил с лапы на лапу, когти его оставили в камне глубокие шрамы. Солнце заиграло на аркообразной спине. Дракон вытянул шею, с ленивым ревом испустил шквал пламени и вновь поднялся в воздух.
Ваймс издал горлом животный – млекопитающе-животный – звук и пустился бежать по опустевшим улицам.
Наследственный особняк Овнецов наполняло молчание. Парадная дверь раскачивалась на петлях, впуская внутрь обычный, плохо воспитанный ветер, который шатался по покинутым комнатам, совал повсюду нос и выискивал пыль на мебели. Завиваясь, ветер поднимался по лестнице, с грохотом распахивал дверь спальни Сибиллы Овнец, звякал пузырьками на туалетном столике и шуршал страницами «Балезней Драконов».
Человек, владеющий основами скорочтения, мог бы познакомиться с симптомами всех основных драконьих болезней, начиная с Аригинального Плоскостопия и заканчивая Яичной Горячкой.
А внизу, в приземистом, теплом и душном сарае, все без исключения дракончики смотрели на Эррола, который сидел в центре своего загона, раскачиваясь из стороны в сторону и тихо постанывая. Из ушей у него медленно валил белый дым. Повисев в воздухе, кольца дыма постепенно опускались на пол. Из глубины взбухшего живота доносились сложные взрывчатые гидравлические шумы, как будто взмокшая от напряжения команда гномов, работающая под проливным дождем, пыталась бурить скальную толщу.
Ноздри Эррола раздувались и даже как будто предпринимали попытки повернуться вокруг своей оси.
Вытягивая шеи над загородками, другие дракончики боязливо наблюдали за своим товарищем.
Раздался еще один далекий желудочный рев. Эррол болезненно заерзал.
Драконы переглянулись. Затем, один за одним, они осторожно легли на пол и прикрыли лапками морды.
Шноббс склонил голову набок.
– Выглядит очень многообещающе, – критически заметил он. – Похоже, мы почти у цели. Думаю, что шанс попасть дракону в язвимые органы, если лицо у тебя вымазано сажей, язык высунут, а сам ты стоишь на одной ноге и распеваешь «Песню про Ежика», равняется… Эй, Моркоу, чему там он равняется?
– Этот шанс примерно один на миллион, – тоном специалиста ответствовал Моркоу.
Колон недоверчиво воззрился на своих товарищей.
– Слушайте, ребята, – сказал он, – надеюсь, вы не прикалываетесь, а?
Взгляд Моркоу обратился в сторону площади.
– О черт, – тихо произнес он.
– Что такое? – всполошился Колон, оглядываясь.
– Там какую-то женщину приковывают цепями к скале!
Стражники перегнулись через парапет. Огромная толпа, выстроившаяся по периметру площади, безмолвно взирала на белую фигуру, тщетно бившуюся в руках полудюжины дворцовых стражников.
– Интересно, откуда они взяли скалу? – спросил Колон. – Мы ведь на суглинке стоим.
– Шикарная девка, рослая, кем бы она там ни была, – одобрительно заметил Шноббс, когда один из стражников откатился кубарем в сторону и распростерся на земле. – Теперь этот парень недели три не будет знать, чем заняться вечерами. Правым коленом у нее удар что надо!
– Мы ее знаем? – спросил Колон.
Моркоу прищурился.
– Это ведь госпожа Овнец, – наконец вымолвил он с отпавшей челюстью.
– Не может быть!
– Он прав. Причем, она одета в одну ночную рубашку, – подтвердил Шноббс.
– Вот гады! – Колон схватил лук и зашарил в поисках стрелы. – Я им сейчас устрою язвимые органы! Так обращаться с настоящей госпожой! Позор!
– Э-э, – вставил Моркоу, посмотрев через плечо. – Сержант?
– Ну надо же, до чего дошли! – бормотал Колон. – Приличная женщина не может пройти по улице без того, чтобы ее не сожрали! Ну ладно, паскудники, готовьтесь, сейчас вы у меня… вы у меня… географией станете…
– Сержант! – настойчиво повторил Моркоу.
– Историей, а не географией, – поправил Шноббс. – Ты все перепутал. Нужно говорить «историей». «Все! Теперь вы стали историей!» – говоришь ты и…
– Какая разница! – отрезал Колон. – Ну-ка, ну-ка…
– Сержант!
Шноббс тоже оглянулся.
– Вот дерьмо, – произнес он.
– Нет, я не промахнусь… – бормотал Колон, прицеливаясь.
– СЕРЖАНТ!
– Да заткнитесь вы, я не могу сосредоточиться, когда вы вопите…
– СЕРЖАНТ, ОН УЖЕ ЛЕТИТ!
Дракон набирал скорость.
Пьяные крыши Анк-Морпорка сливались в одно размазанное пятно, и, пролетая над ними, взмахами крыльев дракон выражал свое презрение к столь жалкому зрелищу. Он вытянул шею вперед, пламя из ноздрей струилось вдоль тела и оставляло позади огненный след. От этого полета сотрясалось небо.
Руки Колона тряслись. Дракон, казалось, целился ему прямо в горло, и надвигался он быстро, слишком быстро…
– Вот он! – Моркоу посмотрел в сторону Пупа, на тот случай, если боги забыли, зачем они там сидят, и добавил медленно и отчетливо: – Шанс один на миллион, должно получиться!
– Стреляй в чертову скотину! – завопил Шноббс.
– Беру на мушку, ребята, я как раз беру его на мушку, – дрожащим голосом откликнулся Колон. – Не беспокойтесь, парни, я ведь говорил, это моя счастливая стрела. Первоклассная стрела, эта стрела, она у меня еще с тех пор, как я совсем молодой был, во что я только ею не попадал, вы бы поразились, если б узнали, так что будьте спокойны.
Он прервался. С неба на крыльях ужаса спускался кошмар.
– Э-э, Моркоу? – робко спросил Колон.
– Да, сержант?
– А твой дедушка случайно не рассказывал, как ВЫГЛЯДЯТ эти самые язвимые органы?
В следующую секунду дракон уже не приближался, он был здесь, пролетал в нескольких футах над ними – текучая мозаика чешуи и грома, он заполнил собой все небо.
Колон выстрелил.
Стрела взмыла вверх, прямо к цели.
Ваймс полубежал, полуспотыкался о мокрые булыжники. Он задыхался и опаздывал.
«Так не бывает, – проносились в его голове безумные мысли. – Герой всегда разделывает чудовище под орех и всегда появляется в самый последний момент. Только, наверное, этот последний момент прошел пять минут назад.
Да и не герой я вовсе. Я в плохой форме, и мне надо бы промочить горло, а зарплата моя – пара долларов в месяц, не считая плюмажных. Это не заработок героя. Герои грабастают королевства и принцесс, регулярно делают физические упражнения, а когда улыбаются, то солнечный луч играет у них на зубах и загорается звездочкой – дзынь! Сволочи они, эти герои».
Глаза щипало от пота. Волна адреналина, которая вынесла его из дворца, отхлынула и теперь требовала платы за труды.
Он споткнулся и ухватился за стену, чтобы не упасть, а сам тем временем, как рыба, выброшенная на песок, хватал ртом воздух. И тут в поле его зрения попали какие-то фигуры на крыше.
«О нет! – подумал он. – Они ведь тоже не герои. Интересно, они хоть понимают, во что ввязались?»
Это был тот самый шанс – один на миллион. И кто сможет с уверенностью утверждать, что где-то, в одной из миллионов возможных вселенных, он не сработал?
Именно от таких вещей боги получают истинное наслаждение. Хоть и есть такой Шанс, который иногда переигрывает даже богов, против него успешно выступают девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять прочих шансов…
В данной отдельно взятой вселенной стрела благополучно отскочила от драконьей чешуи и со свистом канула в лету.
Колон, не веря своим глазам, смотрел, как над головой проносится драконий хвост.
– Она… не попала, – одними губами выговорил он. – Но она не могла не попасть! – Он устремил воспаленные глаза на двух товарищей. – Ведь, черт возьми, это был тот самый последний, отчаянный шанс – один на миллион!
