Текст книги "Стража! Стража! (авторский сборник)"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Внезапно Ваймс почувствовал голод – такой, который парой глотков не удовлетворишь. Широким шагом он зашагал к «Реберному дому Харги». Это заведение он посещал уже много лет, но сегодня его ждал еще один неприятный сюрприз. Обычно единственным украшением «Реберного дома» был жилет Шэма Харги, а пища представляла собой добротное, надежное топливо – в самый раз для холодного утра, сплошь калории, жир и белок, да еще, быть может, тихо плачущий от одиночества витамин. Сегодня комнату пересекали сделанные вручную бумажные гирлянды, а на стол перед капитаном положили раскрашенное цветными карандашами меню, в котором на всех неизменно кривых строчках фигурировали слова «Коронасьон» и «Рояль».

Ваймс устало ткнул пальцем в верхнюю строчку.

– Что это такое?

Харга уставился в меню. Кроме них, в заведении никого не было.

– Здесь сказано: «Купите Рояль Заказ», капитан, – гордо объяснил Харга.

– А что это значит?

Харга почесал затылок половником.

– Это значит, – сказал он, – что если сюда зайдет король, то ему понравится.

– А ничего менее аристократического у тебя нет? – кисло осведомился Ваймс, после чего согласился на плебейские гренки и пролетарский бифштекс, приготовленный настолько «с кровью», что мясо до сих пор судорожно подергивалось.

Ваймс ел у стойки. Вдруг течение его мыслей нарушил странный скребущий звук.

– Чем это ты там занимаешься? – он поднял голову от тарелки.

Харга, высунувшись из-за стойки, ответил ему виноватым взглядом.

– Да так, ничем особенным, капитан, – пожал плечами он.

Когда Ваймс устремил орлиный взор за изрезанную ножами стойку, Харга сделал попытку скрыть порочащую улику за спиной.

– Ладно тебе, Шэм. Уж мне-то можешь показать.

Харга с неохотой поднял в воздух мясистые лапы.

– Я всего лишь соскребал со сковородки старый жир, – неловко пробормотал он.

– Ясно. Кстати, Шэм, как давно мы друг друга знаем? – убийственно-дружелюбно спросил Ваймс.

– Много лет, капитан, – сказал Харга. – Ты сюда почитай каждый день приходишь. Один из лучших клиентов.

Ваймс перегнулся через стойку так, что его нос оказался на одном уровне с расплющенным розовым предметом посередине лица Харги.

– И за все это время ты хотя бы раз пытался отскрести со сковородки старый жир?

Харга сделал попытку увильнуть от ответа.

– Ну-у-у…

– Он был мне как друг, этот жир, – продолжал Ваймс. – И эти черные кусочки в нем, я их полюбил, мы чуть ли не здоровались при встрече. Этот жир – сам по себе еда. Наверное, кофейник ты тоже вычистил, да? Сразу чувствуется. В жизни не пробовал более мерзкого пойла. В том, прежнем, кофе – в нем был АРОМАТ.

– Ну, я подумал, вроде бы уже пора…

– А ПОЧЕМУ ты так подумал?

Пухлые пальцы Харги выронили сковородку.

– Ведь ко мне может заглянуть сам король и…

– Да вы все чокнулись!

– Но, капитан…

Обвиняющий палец Ваймса уперся в обширный жилет Харги.

– Ты хоть имя-то его знаешь, этого короля? – проревел он.

– А вот и знаю! – обиделся Харга. – Ясное дело, знаю. Оно ж везде написано, на транспарантах и так далее. Его зовут, э-э, Виват Король!

В отчаянии покачав головой и скорбя в сердце над низкопоклонством человеческого рода, Ваймс оставил трактирщика в покое.

Библиотекарь, пребывающий в совсем другом времени и в совершенно ином месте, завершил чтение. Он добрался до конца текста. Но не до конца книги – потому что книги оставалось еще много. Однако оставшаяся часть обуглилась и скукожилась до нечитаемого состояния.

Последние несколько оставшихся страниц дались крайне нелегко. Рука автора дрожала, он писал быстро, то и дело ставил кляксы. Но библиотекарь имел огромный опыт чтения кошмарных текстов, самых худших из когда-либо переплетавшихся памятников письменности, – ему доводилось читать те слова, которые в то же самое время пытались читать его, и слова, которые корчились и бегали взад-вперед по странице. Здесь, по крайней мере, было не так тяжело. Просто человек, писавший данный текст, был крайне напуган. Он из последних сил стремился запечатлеть предупреждение – предупреждение о смертельной опасности.

Одна страница – следом за которой начиналась сожженная часть книги – привлекла особое внимание библиотекаря. Некоторое время он сидел, тупо уставившись на нее.

Затем посмотрел в темноту.

Это была ЕГО темнота. Где-то здесь, в этом мраке, он безмятежно спал. Тем временем сюда крался вор, вознамерившийся похитить книгу. А потом кто-то прочтет эту книгу, эти слова – и все равно сделает по-своему.

Ладони библиотекаря зачесались.

Надо срочно спрятать книгу – вот и все. Или сбросить ее на голову вора, а потом отвинтить эту самую голову за уши.

Он вновь устремил взгляд во тьму…

Но это ведь будет вмешательством в ход истории. Последствия могут быть ужасными. О таких вещах библиотекарь знал все, это знание было частью того, что ты должен узнать, прежде чем тебя допустят в Б-пространство. Он видел иллюстрации в древних книгах. Время может раздвоиться – на манер брючных штанин. И дело может кончиться тем, что окажешься не в своей штанине, оставишь жизнь, которая фактически происходит в ДРУГОЙ штанине, начнешь разговаривать с людьми, находящимися в другой штанине и натыкаться на стены, которых нет ни там, ни здесь. В иной штанине Времени жизнь может превратиться в кошмар.

Кроме того, подобное вмешательство – против правил[21]. Участники Общего Собрания Библиотекарей Времени и Пространства не погладят его по головке, начни он заигрывать с причинностью.

Осторожно закрыв книгу, он поставил ее на прежнее место. Затем, цепляясь за верхушки шкафов как за лианы, достиг двери. На короткое время прервал движение, чтобы посмотреть на собственное спящее тело. Быть может, на какой-то краткий миг им завладело искушение: не разбудить ли себя, не поболтать ли, не сказать ли себе, что, мол, у тебя есть друзья и беспокоиться не о чем. Если это искушение и было, то библиотекарь на него не поддался. Так можно навлечь на себя уйму неприятностей.

Вместо этого он выскользнул из дверей, нырнул в тени и последовал за вором в капюшоне, когда тот показался из библиотеки, сжимая в руках похищенную книгу. После чего долго ждал возле жуткого портала, мок под дождем все время, пока продолжалось собрание Озаренных Братьев. Когда же из дверей вышел последний член общества, библиотекарь проследил его до самого дома…

А затем, что-то бормоча под нос, охваченный неизбывным антропоидным изумлением, он кинулся обратно, в библиотеку и в лабиринты Б-пространства.

К середине утра улицы были запружены народом. Ваймс лишил Шноббса дневного жалованья за размахивание флагом, и в Псевдополис-Ярде воцарилась атмосфера колючей мрачности, словно большое черное облако с изредка вспыхивающими в нем молниями нависло над штаб-квартирой Ночной Стражи.

– Заберитесь на крышу! – пробормотал Шноббс. – Хорошо ему говорить.

– А мне так хотелось охранять путь следования, – поддержал Колон. – Оттуда все так хорошо видно.

– По-моему, ты давеча распространялся насчет несправедливо раздаваемых привилегий и прав человека, – подковырнул Шноббс.

– Да. Каждый человек имеет право и привилегию наблюдать за происходящим оттуда, откуда все видно, – парировал сержант. – Я по-прежнему придерживаюсь данного мнения.

– Ни разу не видел капитана в таком гнусном настроении, – заметил Шноббс. – Мне больше нравится, когда он поддавши. Бьюсь об заклад, капитан…

– Знаете, мне кажется, Эррол серьезно заболел, – вмешался в разговор Моркоу.

Все стражники повернулись к корзине из-под фруктов.

– Он очень горячий. И шкура блестит.

– А какая температура для дракона нормальная? – спросил Колон.

– Вот именно. И как ее измерить? – поддержал Шноббс.

– Наверное, надо попросить госпожу Овнец посмотреть его, – сказал Моркоу. – Она в этих вещах разбирается.

– Не получится, она сейчас готовится к коронации. Нам не следует ее беспокоить, – Колон протянул руку к лихорадочно вздрагивающему боку Эррола. – У меня раньше была собака, так у нее… ар-р-р-р! Он не просто горячий, он кипит!

– Я ему много раз предлагал воду, а он даже не дотронулся до нее. Что ты ДЕЛАЕШЬ с чайником, Шноббс?

Шноббс ответил невинным взором.

– Я подумал, не помешает перед выходом выпить чашечку чаю. Глупо разбазаривать добро…

– Немедленно сними с него чайник!

Настал полдень. Туман не исчез, но немного истончился, так что теперь на месте солнца просматривалось бледное желтоватое пятно.

Хотя с течением лет должность капитана стражи превратилась в нечто довольно убогое, все же она по-прежнему означала, что Ваймс имеет право сидя наблюдать официальные церемонии. Однако распределение мест претерпело существенные изменения, так что теперь он сидел в самом нижнем ярусе шаткой открытой трибуны – между главами Гильдии Попрошаек и Гильдии Учителей. Однако это было все лучше, чем сидеть в первом ряду – среди убийц, воров, торговцев и прочего другого, что всплывает в верхний слой общества. Ваймс никогда не умел поддерживать беседу с соседями по трибуне. Однако учитель представлял собой спокойную компанию, потому что не делал ничего, кроме как периодически сжимал и разжимал кулаки и всхлипывал.

– У тебя что-то с шеей, капитан? – вежливо осведомился главный попрошайка, пока они ждали приближения шествия.

– Что? – рассеянно переспросил Ваймс.

– Ты все время задираешь голову, – объяснил попрошайка.

– М-м-м? А, это… Нет. Ничего, все в порядке, – ответил Ваймс.

Попрошайка поглубже закутался в бархатный плащ.

– Слушай, у тебя случайно не найдется, – попрошайка сделал паузу, высчитывая сумму, которая соответствовала бы его должностному статусу, – долларов примерно так триста на банкет с двенадцатью сменами блюд?

– Нет, – отрезал Ваймс.

– Ну и ладно. И ни чуточки не жаль, – дружелюбно ответил главный попрошайка.

Потом вздохнул. Какая неблагодарная работа – быть главным попрошайкой. Против тебя работает количество нулей. Попрошайки низшего уровня неплохо зарабатывают, выпрашивая пенни, но стоит попросить – всего лишь на один вечер! – поместье в шестнадцать спален, как люди начинают отводить глаза.

Ваймс возобновил изучение неба.

Высоко на помосте суетился, завершая последние приготовления, верховный жрец Слепого Ио, который накануне на общем собрании жрецов с помощью изощренных богословских доводов, а в конечном итоге – посредством дубины с шипами завоевал право помазания короля. К жертвенному алтарю был привязан козел. Он мирно жевал жвачку и, наверное, думал на своем козлином языке: «Какой я везучий козел, отсюда мне так хорошо видно, что происходит. Будет о чем рассказать внукам-козлятам».

Ваймс вгляделся в расплывающиеся очертания ближайших зданий.

Отдаленные приветственные крики засвидетельствовали, что церемониальное шествие началось.

На помосте лихорадочно зашебуршились – это Волч Воунз принялся понукать слуг, раскатывающих по ступенькам пурпурный ковер.

На противоположной стороне площади, среди облезшей анк-морпоркской аристократии, лицо госпожи Овнец обратилось к небу.

Вокруг трона, наспех сооруженного из досок и золотой фольги, заняли свои места жрецы рангом пониже (некоторые – с легкими ранениями головы).

Ваймс заерзал на своем месте, чувствуя биение собственного сердца и не отрывая взгляда от нависшего над рекой янтарного пятна.

…И тут он увидел крылья.

«Дорогие мама и папа, – (писал Моркоу, сидя на посту и периодически вглядываясь в туман). – Похоже на то, что город Обречен на коронацию. Здесь она гораздо сложнее, чем у нас дома, и теперь я несу Дневное Дежурство. Это очень жаль, потому что я собирался смотреть Коронацию вместе с Рит, но жаловаться стражнику не к лицу. Сейчас мне пора идти, потому что мы с минуты на минуту ожидаем появления дракона, хоть на самом деле он не существует. Ваш любящий сын, Моркоу.

P.S. Есть ли какие-нибудь известия о Мятке?»

– Идиот!

– Прошу прощения, – оправдывался Ваймс. – Извините.

Зрители вновь взбирались на трибуны, многие бросали на Ваймса взбешенные взгляды. Воунз от ярости побелел.

– Ты вел себя, как последний дурак! – брызгал пеной он.

Ваймс уставился на свои руки.

– Мне показалось, что я вижу… – начал было он.

– Это была ВОРОНА! Ты знаешь, что такое ворона? В городе их целые стаи!

– Понимаешь, в тумане не так-то легко определить размер, – бормотал Ваймс.

– И бедный наставник Здравлинг, ты ведь наверняка знал, что он очень плохо переносит, когда вокруг шумят!

К тому времени главу Гильдии Учителей увели под руки какие-то добрые люди.

– Так вопить! – продолжал кипятиться Воунз.

– Но я же сказал – извиняюсь! Это было честное заблуждение!

– Мне пришлось остановить процессию!

Ваймс промолчал. Он чувствовал на себе сотни взглядов – кое-кто откровенно веселился, но сочувствием даже не пахло.

– Ну, – промямлил он, – пожалуй, я пойду обратно, в Псевдополис-Ярд…

Глаза Воунза сузились.

– Нет, – отрезал он. – Ты можешь отправляться домой. Или в любое другое место, куда тебе заблагорассудится. На работу ты больше не выйдешь. Давай сюда свой значок.

– Что?

– Значок, я сказал.

– Значок?

– Да, именно это я и сказал. И чтобы глаза мои тебя больше не видели.

Ваймс изумленно смотрел на Воунза.

– Но это ведь МОЙ ЗНАЧОК!

– И сейчас ты отдашь его мне, – мрачно отрезал Воунз. – Согласно приказу короля.

– Что ты хочешь сказать? Он ведь даже ни о чем не знает! – Ваймс с удивлением осознал, что в его голосе прорвались предательские рыдающие нотки.

Воунз нахмурился.

– Ничего, скоро узнает, – ответил он. – И не думаю, что он станет назначать тебе замену.

Ваймс медленно отстегнул красноватый медный диск, подбросил его на руке и, не говоря ни слова, кинул Воунзу.

Какое-то краткое мгновение он думал извиниться, попросить прощения, но что-то внутри него взбунтовалось против этой мысли. Резко повернувшись, он зашагал сквозь толпу.

Значит, конец.

Так просто. После того как он отдал городу половину жизни. Нет больше Ночной Стражи. Ха. Ваймс ткнул носком сапога мостовую. Теперь будет какая-нибудь Королевская Стража.

С плюмажами на шлемах, демоны их раздери.

Ну и ладно, с него хватит. Все равно это была не жизнь. Общение всегда было несколько односторонним – с людьми знакомишься только в специфических обстоятельствах. Есть, наверное, сотни других занятий, которым он мог бы посвятить время. И если думать достаточно долго, то, наверное, некоторые из них удастся вспомнить.

Псевдополис-Ярд располагался несколько в стороне от маршрута королевской процессии. Когда Ваймс ввалился в штаб-квартиру стражи, до него донеслись отдаленные выкрики. Там, далеко, за зданиями и крышами, толпа встречала нового короля. Над городом гудели храмовые гонги.

Сейчас они бьют в гонги, подумал Ваймс, но скоро они… они… они… скоро они не будут бить в гонги. Не слишком блестящий афоризм, подумал он, правда, над ним можно поработать. Время есть, ТЕПЕРЬ время есть.

Ваймс обратил внимание на царящий кругом беспорядок.

К Эрролу вернулся аппетит. Он уничтожил почти весь стол, каминную решетку, ведерко для угля, несколько ламп и резинового бегемота. И вернулся обратно в ящик, где сейчас спал, постанывая и всхлипывая.

– Молодец, хорошо постарался, – загадочно произнес Ваймс.

По крайней мере, порядок наводить не ему.

Капитан выдвинул ящик стола.

Содержимым ящика тоже пообедали. Остались лишь несколько стеклянных осколков.

Сержант Колон с трудом взобрался на парапет, опоясывающий Храм Мелких Богов. Стар он стал для таких номеров. Вот ударить в гонг – это было бы в самый раз. А сидеть на крыше и дожидаться, когда тебя найдет дракон, – к этому у него душа никак не лежит.

Отдышавшись, он вперил взгляд в туман.

– Эй, есть здесь кто-нибудь живой? Ну, из людей? – прошептал он.

В насыщенном туманом воздухе голос Моркоу прозвучал глухо и безжизненно:

– Я тут, сержант.

– Я просто проверял, на месте ли ты, – объяснил Колон.

– Я все еще здесь, сержант, – послушно повторил Моркоу.

Колон присоединился к нему.

– Хотел узнать, может, тебя уже съели, – он попытался ухмыльнуться.

– Меня не съели, – ответил Моркоу.

– О! Тогда хорошо.

Колон побарабанил пальцами по влажному камню. Он почувствовал, что надо внести в ситуацию полную ясность.

– Просто решил проверить, – еще раз уточнил он. – Это, видишь ли, входит в мои обязанности. Не то чтобы я боюсь в одиночку ходить по крышам. Хотя ни зги не видно, правда?

– Так точно, сержант.

– Все в порядке? – сквозь густой воздух пробился приглушенный голос Шноббса, а вслед за ним явился и сам обладатель голоса.

– Так точно, капрал, – отрапортовал Моркоу.

– Ты что тут делаешь? – строго осведомился сержант.

– Просто пришел проверить, в порядке ли младший констебль Моркоу, – Шноббс был сама невинность. – Ну а ты что здесь делаешь, сержант?

– У нас у всех все в порядке, – просиял Моркоу. – Здорово, правда?

Двое представителей сержантского состава неловко заерзали, избегая смотреть друг другу в глаза. До их постов далеко, а все по мокрым, укутанным в туман и, что хуже всего, открытым всем ветрам крышам.

Колон принял подлежащее немедленному исполнению решение.

– А пошли они все, – подвел он итог своим колебаниям и пристроился на куске поваленной статуи.

Шноббс прислонился к парапету и сунул в рот мокрый окурок, вытащенный из целой коллекции бычков, что бережно хранились в невыразимо безобразной заушной пепельнице.

– Процессия уже прошла, я слышал, – сообщил он.

Колон набил трубку и чиркнул спичкой о камень у себя за спиной.

– Если этот дракон жив, – он выдул клуб дыма, превратив клочок тумана в смог, – то он уберется отсюда подальше, вот что я вам скажу. Город – неподходящее место для дракона, – добавил он тоном человека, отчаянно пытающегося убедить самого себя. – Помяните мои слова, ему придется податься куда-нибудь туда, где есть высокие насесты и много еды.

– Вроде как в большой город? – спросил Моркоу.

– Заткнись, – хором отозвались двое его товарищей.

– Дай огоньку, сержант, – попросил Шноббс.

Колон перебросил ему связку угрожающе выглядящих желтоголовых спичек. Шноббс чиркнул одной, и она сразу же вспыхнула. Клочья тумана проплывали мимо.

– Ветерок подул, – заметил он.

– Хорошо. Терпеть не могу этот туман, – отозвался Колон. – Так о чем бишь я говорил?

– Ты говорил, что дракон уберется отсюда куда подальше, – подсказал Шноббс.

– Ах да. Точно. Это ведь вполне логично, правда? Взять, например, меня – лично я, если б умел летать, ни за что не стал бы тут болтаться. Умей я летать, то не сидел бы сейчас где-нибудь на крыше, на какой-нибудь облезлой статуе. О да, если б я мог летать, я бы…

– На какой, ты сказал, статуе? – бычок Шноббса замер на полпути ко рту.

– На этой, – Колон похлопал по камню. – И не пытайся меня запутать, Шноббс. Ты не хуже меня знаешь, что на этом храме старых замшелых статуй хоть отбавляй.

– Да нет, я и не думал тебя путать. Просто я знаю, что все статуи сняли еще в прошлом месяце, когда крышу перестилали. Остался лишь купол, и большее ничего. Нужно замечать такие вещи, – добавил он, – когда занимаешься выявлением.

В последовавшей затем влажной тишине сержант Колон перевел взгляд на камень, на котором сидел. Один конец камня заострялся, он был чешуйчатый и чем-то неуловимо напоминал хвост. Затем Колон проследил продолжение камня – «статуя» уходила вверх, в быстро истончающийся туман.

Дракон, сидевший на куполе Храма Мелких Богов, поднял голову, зевнул и расправил крылья.

Впрочем, расправить крылья оказалось не так просто. Потребовалось некоторое время, чтобы сложная, состоящая из ребер и складок биологическая машина грудной клетки расступилась и дала им раскрыться. Затем, с уже расправленными крыльями, дракон еще раз зевнул, сделал несколько шагов к краю крыши и ринулся в воздух.

Некоторое время спустя над парапетом появилась рука. Лишь после нескольких секунд судорожных поисков ей удалось за что-то ухватиться.

Раздалось мычание. Моркоу упал на крышу и вытянул за собой напуганных соратников. Все стражники тяжело дышали. Моркоу бросились в глаза глубокие борозды, прорытые в металле драконьими когтями. На такие вещи невольно обращаешь внимание.

– Может, стоит, – задыхаясь, выдавил он, – предупредить людей?

Колон подтянулся к краю крыши, откуда был виден город.

– По-моему, можно не утруждаться, – сказал он. – Думаю, они скоро сами все узнают.

Верховный жрец Слепого Ио с трудом подыскивал слова. В исторических анналах Анк-Морпорка не удалось найти каких-либо упоминаний об официальных церемониях помазания. Короли прошлого вполне обходились парой строчек, чем-нибудь вроде: «Мы получили эту корону, слава богам, и прибьем любого сукина сына, который попытается ее у нас оттяпать. Подпись: король Гарри». Слишком уж коротко – не считая всего остального. Верховный жрец потратил массу времени, пытаясь сочинить что-нибудь подлиннее и более соответствующее духу времени, и теперь с трудом припоминал текст.

Кроме того, его страшно раздражал козел, с наглым видом внимавший речи.

– Быстрей давай! – прошипел Воунз со своего суфлерского места за троном.

– Все в свое время, – прошипел в ответ верховный жрец. – Это все-таки коронация, если ты забыл. Попытайся проявить хоть немного уважения.

– Я пока его проявляю! Но скоро оно закончится и…

Откуда-то с правой стороны трибун донесся внезапный крик. Воунз перевел горящий взор на толпу.

– Это та женщина из Овнецов, – сказал он. – Что с ней такое?

Зрители вокруг госпожи Овнец что-то громко и оживленно говорили. Все пальцы указывали в одном направлении, напоминая небольшой лесок. Еще несколько человек истерично завизжали, а потом толпа всколыхнулась подобно морскому приливу.

Воунз посмотрел на улицу Мелких Богов.

И увидел там отнюдь не ворону. На этот раз нет.

Дракон медленно скользил в воздухе, всего в нескольких футах над землей, грациозно и неторопливо загребая крыльями воздух.

Флаги и транспаранты, развешанные поперек улицы, лопались под напором его тела словно паутина. Накапливались на спинных пластинах животного и, хлопая на ветру, сползали к хвосту.

Он летел, вытянув шею и голову, как будто влекомый гигантской баржой. Прохожие вопили и дрались за возможность укрыться за ближайшей дверью. Но дракон не обращал на них никакого внимания.

Его появление должно было сопровождаться ревом – вместо этого тишину нарушали лишь поскрипывание крыльев да время от времени хлопки разрываемых флагов.

Появившись, он ДОЛЖЕН был реветь. Но лететь так, как сейчас, – медленно и рассчитанно, давая ужасу время созреть… Нет, он должен был явиться, угрожая. А не обещая.

Он должен был реветь, вместо этого дракон мягко плыл под тихое «хрусть-хлоп» погибающих праздничных транспарантов.

Ваймс выдвинул другой ящик и уставился на бумаги и документы… не густо. Особенно не густо тех, которые он мог бы назвать своими собственными. Клочок пакета из-под сахара напомнил ему, что он должен шесть пенсов хозяйке чайной.

Странно. Он все еще не чувствовал гнева. Но чуть позже гнев придет. К вечеру он будет в ярости. В ярости и пьян в стельку. Но не сейчас. Пока нет. Все случилось так быстро, что он просто ничего еще не понял. Сейчас Ваймс совершал привычные телодвижения, целью которых было не дать себе задуматься.

Эррол вяло завозился в ящике, поднял голову и захныкал.

– Что такое, малыш? – Ваймс протянул руку к дракончику. – Желудок расстроился?

Кожа дракончика вздымалась, как будто внутри вовсю работал небольшой объект тяжелой индустрии. В «Балезнях Драконов» о таком явлении не говорилось ни слова. Из раздутого живота доносились звуки, подобные которым можно услышать, находясь неподалеку от района сложных боевых действий, происходящих к тому же в зоне землетрясения.

Плохо дело. Сибилла Овнец говорила, что за питанием дракона нужно очень внимательно следить, поскольку даже небольшое желудочное расстройство может привести к тому, что потолок и стены украсятся жалкими ошметками чешуйчатой кожи. Однако за последние несколько дней чего только не было – и холодные пиццы, и останки страшных окурков Шноббса… Да и вообще, надо признать, Эррол ел более или менее все, что ему заблагорассудится. То есть ел все, что попадалось на пути, – судя по состоянию помещения. Не говоря уже о содержании нижнего ящика.

– Не очень-то хорошо мы за тобой смотрим… – Ваймс почесал в затылке. – Обращаемся с тобой, как с собакой.

Он задумался над тем, какое воздействие резиновые бегемоты-пищалки оказывают на пищеварение.

До Ваймса вдруг дошло, что отдаленные аплодисменты перешли в вопли ужаса.

Он странно посмотрел на Эррола, улыбнулся невероятно зловещей улыбкой и поднялся.

До его слуха доносились звуки, которые обычно издает охваченная паникой, бегущая толпа.

Ваймс нахлобучил видавший виды шлем и залихватски хлопнул по нему. Затем, напевая безумную мелодию, прогулочным шагом вышел на улицу.

Некоторое время Эррол лежал не шевелясь. Затем, приложив неимоверные усилия, полувыполз, полувыкатился из ящика. Из наиболее массивной части его мозга, той самой части, которая контролировала пищеварительную систему, поступали странные сигналы. Мозг требовал чего-то… чего-то неизвестного. К счастью, он с успехом и в мельчайших подробностях растолковал свои требования сложным рецепторам, расположенным на огромных ноздрях дракончика. Они раздувались, подвергая содержимое комнаты тщательному анализу. Голова Эррола повернулась и чуть наклонилась.

Дракончик прополз в угол и, выказывая явные признаки удовольствия, принялся поедать жестянку Моркоу, в которой тот держал полировочную жидкость для лат.

Ваймс шагал по улице Мелких Богов. Навстречу ему сломя голову неслись потоки людей. От Площади Разбитых Лун валил дым.

Чудовище устроилось посреди площади – прямо на останках церемониального помоста. Судя по морде, дракон был вполне доволен собой.

От трона не осталось даже следа. Как и от того, кто его занимал, – хотя не исключено, что тщательная судебная экспертиза горстки древесного угля помогла бы найти ключ к разгадке этой тайны.

Чтобы устоять под напором панически бегущей толпы, Ваймс уцепился за лепной фонтан. Все отходящие от площади улицы были забиты телами. Молчаливыми телами. Люди больше не тратили сил на крик. Их вела вперед непоколебимая смертельная решимость оказаться где угодно, только не здесь.

Дракон распростер крылья и вальяжно захлопал ими. Люди в задней части толпы восприняли это как сигнал карабкаться по спинам впередистоящих и спасаться, перепрыгивая с головы на голову.

Не прошло и нескольких секунд, как площадь полностью опустела. Остались только самые глупые и те, кто окаменел от ужаса. Даже сбитые с ног и затоптанные толпой предпринимали отважные попытки ползти к ближайшей улице, ведущей прочь от площади.

Ваймс огляделся. Кругом валялись сорванные флаги – пару гирлянд с аппетитом жевал престарелый козел. Жевал и все не мог поверить своей удаче. В некотором отдалении угадывался силуэт Себя-Режу-Без-Ножа Достабля. Стоя на четвереньках, тот пытался восстановить содержимое своего лотка.

Сбоку от Ваймса маленький мальчик неуверенно помахал флажком и прокричал «Ура!»

Затем воцарилась тишина.

Ваймс наклонился к ребенку.

– Пожалуй, тебе лучше будет пойти домой, – сказал он.

Мальчик, прищурившись, покосился на него.

– Ты стражник? – осведомился он.

– Нет, – Ваймс слегка оторопел. – И да.

– Слушай, стражник, а что случилось с королем?

– Э-э. Наверное, отправился отдохнуть.

– Моя тетя говорит, от стражников лучше держаться подальше.

– Тогда, может, тебе лучше отправиться домой и рассказать ей, как послушно ты себя вел?

– А еще моя тетя говорит, что если я буду плохо себя вести, то она посадит меня на крышу и позовет дракона, – мальчик был явно настроен поговорить. – И он съест меня, начиная с ног, так чтобы я все время видел, что он делает.

– Почему бы тебе не пойти домой и не сказать своей тетушке, что она воспитывает тебя в соответствии с лучшими анк-морпоркскими традициями? – предложил Ваймс. – Давай, беги.

– Тетя говорит, что он будет пожирать меня и я буду слышать, как хрустят мои косточки, – радостно сообщило дитя. – А когда он дойдет до головы, то…

– Так вот же он! – закричал Ваймс. – Тот самый огромный дракон, который будет с хрустом тебя пожирать! А теперь спасайся быстрее!

Ребенок посмотрел на чудовище, что сидело на поваленном помосте.

– Я еще не видел, чтобы он кого-нибудь схрумкал, – пожаловался мальчишка.

– Значит так, либо ты сейчас уберешься отсюда, либо узнаешь, что такое получить от меня подзатыльник.

По-видимому, это послужило достаточно веским доводом. Мальчик понимающе кивнул.

– Ладно. А можно еще раз крикнуть «ура»?

– Можно. Но только один раз, – разрешил Ваймс.

– Ура.

«Ох уж это мне наблюдение за общественным порядком…» – подумал Ваймс. И высунул голову из-за фонтана, чтобы повнимательнее рассмотреть дракона.

– Что бы ты там ни говорил, а я все равно считаю, это великолепный экземпляр, – пророкотал откуда-то сверху знакомый голос.

Ваймс задирал голову, пока его взгляд не остановился на фигуре, пристроившейся на краю верхней чаши фонтана.

– Ты обратил внимание, – заметила Сибилла Овнец, сползая по древней статуе и обрушиваясь на землю прямо перед Ваймсом, – каждый раз, когда мы встречаемся, тут же появляется дракон? – Она лукаво улыбнулась. – Словно дивная мелодия, сопровождающая наши встречи. Или что-нибудь в том же роде.

– Он просто сидит, – торопливо прервал ее поэтические восторги Ваймс. – Сидит и смотрит по сторонам. Как будто чего-то дожидается.

Дракон сморгнул – неторопливо, с доисторическим терпением.

Все улицы, ведущие от площади, были забиты народом. Вот он, анк-морпоркский инстинкт, подумал Ваймс. Убежать, а потом стоять и ждать, не произойдет ли с твоим ближним что-нибудь интересное.

В груде обломков рядом с когтем дракона что-то зашевелилось. Покачиваясь, из обломков показалась фигура верховного жреца Слепого Ио. С его мантии дождем сыпались пыль и щепки. В одной руке он все еще сжимал эрзац-корону.

Ваймс не отрываясь смотрел, как взгляд старика встретился с взглядом пары огненно-красных глаз.

– А драконы умеют читать мысли? – шепотом спросил Ваймс.

– Мои драконы понимают каждое мое слово, – прошипела в ответ госпожа Овнец. – О нет! Старый безмозглый дурак протягивает ему корону!

– По-моему, очень мудрый ход, – возразил Ваймс. – Драконы ведь любят золото. Это все равно как бросить палку собаке, или я ошибаюсь?

– О, мой милый! – воскликнула Сибилла Овнец. – Ты и в самом деле ошибаешься. У драконов очень чувствительная пасть.

Громадный дракон при виде крошечного золотого кружочка растерянно заморгал. Затем чрезвычайно осторожно выставил метровый коготь и подцепил предмет, протягиваемый дрожащими руками жреца.

– В каком смысле чувствительная? – не понял Ваймс.

Коготь двигался в направлении длинной лошадиной морды.