Текст книги "Вольный народец"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Тиффани не знала. Она была там несколько раз с сестрами ради приключений, на тот случай, если там есть какие-нибудь черепа. Но курганам вокруг камней было тысячи лет. Все, что там можно было найти теперь – только кроличьи норы.

– Что-нибудь еще, хозяйка? – вежливо спросил Хэмиш. – Нет? Тогда я пшел…

Он поднял руки над головой и помчался через торф. Тиффани подскочила, потому что ястреб рухнул с неба на расстоянии нескольких ярдов от нее, схватил его и потащил вверх.

– Как может человек шести дюймов кататься на такой птице? – спросила она, когда ястреб уже опять кружился в небе.

– Ах, все, что требуется, чтоб он спустился, это немного ласки, хозяйка, – сказал Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок.

– Действительно?

– Айе, и большой кусок живодерства, – продолжил Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок. – Хэмиш обучает их, нарезая круги в кролячьей шкуре, пока птиц не нападет.

– Это выглядит ужасно! – воскликнула Тиффани.

– Ах, он с ними не то чтоб жесток. Он только сшибает их своей главой, и потом у него есть особое масло, сам делает, так он вливает его им в глотку, – продолжал Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок. – Когда они просыпаются, они думают, что он их мамочка, и делают все, что он им скашь.

Ястреб уже превратился в небольшое пятнышко.

– Кажется, что он вообще редко бывает на земле, – сказала Тиффани.

– О, да. Ночью он спит в гнезде ястреба, хозяйка. Он говорит, что оно обалденно теплое. Он все время в воздухе, – добавил Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок. – Он не может быть счастливым, если ветер не задувает ему под килт.

– И птицы не возражают?

– Ах, нет, хозяйка. Все птицы и звери здесь знают, что дружить с Нак Мак Фиглами – это большая удача.

– Точно?

– Хорошо. Сказать по правде, хозяйка, еще они знают, что не дружить с Нак Мак Фиглами – очень неосмотрительно.

Тиффани посмотрела на солнце. До заката оставалось несколько часов.

– Я должна найти дорогу, – сказала она. – Слушай, Не-столь-маленький-как…

– Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок, хозяйка, – сказал пиксти терпеливо.

– Да, да, спасибо. Где Всяко-Граб? Где все?

Молодой пиксти выглядел немного смущенно.

– Там под нами небольшие дебаты, хозяйка, – сказал он.

– Ладно, мы должны найти моего брата, так? Якельда на ближайшее время, да?

– Это чуть более не-од-но-знач-но, хозяйка. Они, э, обсуждают тебя…

– Обсуждают что относительноменя?

Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок выглядел так, как будто хотел провалиться сквозь землю.

– Гм, они обсуждают… э… они…

Тиффани сдалась. Пиксти покраснел. Так как первоначально он был синим, это сделало его неприятно-фиолетового оттенка.

– Я вернусь назад в нору. Подтолкни мои ботинки, будь любезен.

Она скатилась вниз в потоке сухой пыли, и Фиглы разбежались от того места, куда она приземлилась.

Когда ее глаза привыкли к темноте еще раз, она увидела, что галереи опять переполнены пиксти. Некоторые из них мылись, некоторые по непонятным причинам пригладили с жиром свои оранжевые волосы. Все кинулись от нее, как будто были пойманы на месте преступления, если не хуже.

– Нам надо идти, если мы должны следовать за Королевой, – сказала она, посмотрев на Всяко-Граба, умывающего лицо в раковине, сделанной из половины грецкого ореха. Вода стекала с его бороды, которую он заплел в косички. Еще три косички были теперь и в его длинных волосах. Если бы он резко обернулся, то мог бы захлестать кого-нибудь до смерти.

– А, да, – сказал он. – У нас есть к тебе малюсенький вопрос, кельда. – Он повертел в руках крошечную махровую салфетку. Когда Всяко-Граб волновался, он что-нибудь вертел.

– Да? – спросила Тиффани.

– Э… ты не хотешь бы чашку чая? – сказал Всяко-Граб, и пиксти выдвинулись вперед с большой золотой чашей, которая, должно быть, когда-то принадлежала королю.

Тиффани взяла ее. В конце концов, она хотела пить. Толпа вздохнула, когда она отпила чай. Он был неплох.

– Мы стырили сумку этого добра у разносчика, когда он спал под горой, – сказал Всяко-Граб. – Хорошая штука, а? – он пригладил волосы мокрыми руками.

Чашка Тиффани остановилась на полпути к губам. Возможно, пиксти не понимали, как громко шепчут, потому что ее ухо было на уровне с говорящими.

– Ах, она такая огромадная, как к такой подступиться?

– Айе, но кельда и должна быть большой, ты знашь, чтоб иметь много мелких мальцов.

– Хорош базарить, большая баба – хорошо, но если парень решит попробовать такие крепкие объятия как эти, ему прийдется отмечать мелом место, где он закончил вчера.

– Она еще слишком молода.

– Ей не надо иметь дитев прям щас. Или не слишком много, скажишь. Не больше десятка, скажишь.

– Кривенс, парни! Что вы несете? По любому она выберет Всяко-Граба. Вот увишь, Набольший всех здесь запинает!

Тиффани жила на ферме. Если вы живете на ферме, любые суеверия о том, что младенцев приносит аист, или их находят в капусте, имеют тенденцию исчезать в самом начале, особенно если ночью у коровы начинаются тяжелые роды. Еще она помогала при окоте, когда в трудных случаях маленькие руки бывают очень полезными. Она знала все о сумках с красной охрой, которые подвязывали на грудь баранам, и почему овцы с красными пятнами на спине весной родят ягнят. Удивительно, что может узнать тихий наблюдательный ребенок. Сюда входят и вещи, для которых, как считается, она была не достаточно взрослая.

Ее глаза нашли Фион на другой стороне зала. Та беспокойно улыбалась.

– Что происходит, Всяко-Граб? – сказала она, тщательно подбирая слова.

– А, ну… это – правило клана, знашь, – ответил Фигл неловко. – Ты теперь новая кельда, и… и мы обязаны спросить тебя, ты вишь… Не важно, что мы чувствуем, мы должны попросить, чтоб ты бур-бур-бур… – пробормотал он и быстро отступил.

– Я что-то не поняла, о чем ты, – сказала Тиффани.

– Мы хорошо почистились, ты вишь, – сказал Всяко-Граб. – Некоторые парни искупались в пруду, хотя еще только май, [14]14
  Вот тут у автора небольшое расхождение. В начале книги он говорит, что сейчас солнцестояние – то есть, конец июня. Учитывая суровый климат Лоуленда, такая теплая ночь, когда можно бегать по улице в одной ночнушке, не подходит к маю. Хотя, может быть, Всяко-Грабу что май, что июнь (прим. переводчика).


[Закрыть]а Большой Ян помылся вообще в первый раз, а Псих-Вулли нарвал тебе милый букетик.

Псих-Вулли выступил вперед, раздуваясь от возбуждения и гордости, и подкинул упомянутый букет в воздух. Это, вероятно, были хорошие цветы, но у него не было большого опыта в подборе и составлении букетов. Стебли, листья и помятые лепестки торчали из его кулака во все стороны.

– Очень приятно, – сказала Тиффани, сделав еще один глоток чая.

– Мило, мило, – сказал Всяко-Граб. – Так мошь ты могла бы сказашь нам бур-бур-бур…

– Они хотят знать, за кого из них ты выйдешь замуж, – громко сказала Фион. – Это правило. Ты должна выбрать или уйти как кельда. Ты должна выбрать своего жениха и назвать день.

– Да, – сказал Всяко-Граб, не поднимая глаз на Тиффани.

Тиффани не уронила чашку, но только потому, что не смогла пошевелить ни одним мускулом. Она думала: «Ааааргх! Это происходит не со мной! Я не могу! Он не может! Мы не можем! Они же даже не… Это смешно! Бежать!»

Но она помнила о сотнях возбужденных лиц в тени. То, что ты сделаешь, очень важно, сказало ее Ясномыслие. Они все наблюдают за тобой. И Фион хочет увидеть, как ты поступишь. Вообще-то ты не должна ненавидеть девчонку на четыре фута короче себя, но ты это делаешь.

– Хорошо, это весьма неожиданно, – сказала она, заставив себя улыбнуться. – Это, конечно, большая честь.

– Да, да, – сказал Всяко-Граб, смотря в пол.

– И вас так много, что очень трудно выбрать, – продолжала Тиффани, все еще улыбаясь. Ее Ясномыслие подсказало: ему это тоже не нравится!

– Да, это так, – сказал Всяко-Граб.

– Я хотела бы подышать свежим воздухом, в то время, пока буду размышлять об этом, – сказала Тиффани и не позволяла улыбке исчезнуть до тех пор, пока не оказалась опять наверху.

Она присела и всмотрелась в бледно-желтые листья.

– Жаба! – закричала она.

Жаб выполз, что-то жуя:

– Гм? – сказал он.

– Они хотят женитьсяна мне!

– Мм фммм-фмм мм?

– Что ты там жуешь?

Жаб сглотнул:

– Очень тощего слизняка.

– Я сказала, что они хотят жениться на мне!

– И?

– И? Ладно, только… Только подумай!

– О, право, неслабое намерение, – сказал жаб. – Это конечно ничего, но когда ты будешь ростом в пять футов и семь дюймов, он все еще будет шести дюймов высотой…

– Не смейся надо мной. Я кельда!

– Хорошо, конечно, суть не в этом, – сказал жаб. – Насколько они заинтересованы, есть правила. Новая кельда выходит замуж за воина, которого выбирает, поселяется с ним и рожает множество Фиглов. Это было бы ужасное оскорбление – отказаться…

– Я не собираюсь выходить замуж за Фигла! У меня не может быть сотен младенцев! Скажи, что мне делать?!

– Я? Сказать кельде, что делать? Я не смею, – сказал жаб. – И мне не нравится, когда на меня кричат. Даже у жаб есть своя гордость, знаешь ли, – он отполз назад в листья.

Тиффани глубоко вздохнула, готовая закричать, а затем удержала язык за зубами. Она подумала, что старой кельде это было известно. Так… она, должно быть думала, что я в состоянии справиться с этим. Это только правила, и они сами не знают, что с ними делать. Ни один из них не хочет жениться на такой большой девушке, как она. Это были только правила. Должен быть способ обойти их. Должен был быть. Но она признавала, что жених и она должны были назвать день. Они сказали ей об этом.

Она мгновение смотрела на терновник. «Хм», – подумала она и скользнула обратно в отверстие.

Пиксти нервно ждали, каждое израненное и бородатое лицо поворачивалось к ней.

– Я выбираю тебя, Всяко-Граб, – сказала она.

Лицо Всяко-Граба застыло от ужаса. Она услышала, как он тихонько пробормотал:

– Ай, кривенс!

– Но ведь невеста назначает день, не так ли? – сказала Тиффани бодро.

– Все это знают.

– Да, – Всяко-Граб дрожал. – Это трандиция, верно.

– Тогда я выбираю, – Тиффани глубоко вздохнула. – На краю света есть огромная гранитная гора высотой в милю, – сказала она. – И каждый год маленькая птичка прилетает к ней и вытирает об нее свой клюв. Так вот, когда птичка сотрет всю гору в порошок… в этот день я выйду за тебя, Всяко-Граб!

Застывшее от ужаса лицо Всяко-Граба исказилось от паники, но затем он поколебался и медленно начал усмехаться.

– Да, неплохая идея, – медленно проговорил он. – Совсем не обязательно спешить.

– Абсолютно, – сказала Тиффани.

– И тогда ж мы думашь список гостей и все такое, – продолжал пиксти.

– Правильно.

– Плюс, какое будет подвенечное платье, и корзины с цветами, и ми-ню, – сказал Всяко-Граб, выглядевший гораздо более веселым, чем секунду назад.

– Такие вещи делаются раз и навсегда, ты знашь.

– Ах, да, – сказала Тиффани.

– Но по правде она сейчас сказала «Нет»! – вспыхнула Фион. – Птице нужны будут миллионы лет…

– Она сказала «Да»! – закричал Всяко-Граб. – Вы все слышашь, парни! Она назвала день! Это правила!

– Никаких проблем с горой, ни единой, – сказал Псих-Вулли, все еще протягивая цветы. – Ты только скажишь нам, где то, и мы все делашь гораздо быстрее любого мелкого птаха…

– То должен делать птиц! – яростно завопил Всяко-Граб. – Ясно? Мелкий птах! Не больше синица! Любой будешь как синиц, когда отведашь мой башмак! Нескольким из нас надо пойти красть мелкого мальца от Кроли! – он выхватил свой меч и взмахнул им. – Кто пойдешь со мной?

Это, казалось, сработало. Нак Мак Фиглам нравились четкие цели. Сотни мечей и боевых топоров, о, и один пучок помятых цветов в случае Псих-Вулли взлетели в воздух, и воинственный клич Нак Мак Фиглов прокатился по пещере.

Отрезок времени, за который пиксти переходят от нормального состояния до безумной жажды драки настолько мал, что не поддается измерению никакими самыми малыми единицами.

К сожалению, пиксти были жуткими индивидуалистами – у каждого был свой собственный клич, – и Тиффани смогла разобрать в общем шуме только несколько.

– Жизнь бери, штаны не трогай! [15]15
  «They can tak' oour lives, but they cannae tak' oour troousers!»
  Это намек на «они могут взять наши жизни, но никогда не получат нашу свободу» – из фильма «Отважное сердце».


[Закрыть]

– Урою за пятак!

– Жизнь или кошелек!

– Последняя тыща! [16]16
  «There can only be one t'ousand!».
  Намек на «останется только один» из «Горца».
  (Перевод примечаний автора с сайта http: www.lspace.orgbooks apf the-wee-free-men.html).


[Закрыть]

– Гони тараканов!

… но голоса постепенно объединялись в едином реве, который встряхнул стены.

– Нет короля! Нет кроли! Нет лорда! Нет хозяина! Нас не одурачишь!

Крик замер, облако пыли спустилось с крыши, наступила тишина.

– Айда! – закричал Всяко-Граб.

Все, как один, пиксти ринулись к выходу. Через несколько секунд в пещере никого не осталось, за исключением бездомного и Фион.

– Куда они пошли? – спросила Тиффани.

– Они только и делают, что ходят, – сказала Фион, пожимая плечами. – Я остаюсь, чтоб позаботиться об огне. Кто-нибудьдолжен поступать так, как подобает кельде, – она впилась взглядом в Тиффани.

– Я очень надеюсь, что ты вскоре найдешь свой клан, Фион, – медовым голосом ответила Тиффани.

Пиксти нахмурилась в ответ.

– Они побегают кррругами немного, может, прибьют несколько кроликов и пару раз шлепнутся, – сказал Уильям. – Они остановятся, когда поймут, что не знашь, что надо делать.

– Они всегда вот так вот убегают? – спросила Тиффани.

– А, ну, в общем, Всяко-Граб не хошь много говорить о женитьбе, – усмехнулся в ответ Уильям.

– Да, в этом отношении у нас много времени, – сказала Тиффани.

Она выползла из отверстия и нашла ожидающего ее жаба.

– Я слышал, – сказал он. – Хорошо сделано. Очень умно. Очень дипломатично.

Тиффани огляделась. До заката оставалось насколько часов, но тени уже начали удлиняться.

– Мы должны идти, – сказала она, завязывая передник. – И ты пойдешь, жаб.

– Понимаешь, я не очень-то знаю, как добраться в… – начал жаб, пытаясь двинуться в обратном направлении. Но жабы не могут легко проделывать такие маневры, и Тиффани легко поймала его и засунула в карман передника.

Она дошла до курганов и камней. «Мой брат никогда не вырастет, – думала она, спотыкаясь о торф. – Так сказала старушка. Как такое возможно? Что это за место, где нельзя вырасти?»

Курганы стали ближе. Она видела Уильяма и бегущего Не-столь-же-большого-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джока чуть впереди, но не было никаких признаков присутствия остальных Нак Мак Фиглов.

И вот Тиффани уже среди курганов. Ее сестры говорили, что под ними похоронены мертвые короли, но это никогда не пугало ее. Ничто на холмах никогда не пугало ее. Здесь было холодно. Прежде она никогда не замечала этого.

Найти место, где время неправильное. Хорошо, курганы были историей. Еще были старые камни. Они подходили ко всему остальному? Да, они принадлежали прошлому, но они стояли на холмах тысячи лет. Они старели здесь. Они были частью пейзажа.

Садящееся солнце еще больше удлинило тени. Это было время, когда Мел открывал свои тайны. В некоторых местах при правильном освещении можно было увидеть древние окаменелости и следы. Тени разоблачали то, что не мог увидеть сияющий светолдень.

«Светолдень» Тиффани придумала сама.

Девочка не могла разглядеть следы копыт. Она бродила по трилитронам, которые немного походили на огромные каменные дверные проемы. Но даже когда она попыталась пройти через них задом наперед, ничего не произошло.

Это не входило в ее план. Должна была быть волшебная дверь. Она была в этом уверена.

Тиффани почувствовала пузырение в ушах и догадалась, что кто-то играет на мышедуе. Она огляделась и увидела Уильяма бездомного, стоявшего на упавшем камне. Его щеки раздувались, а в руках у него была ушастая сумка.

Она помахала ему:

– Ты можешь что-нибудь увидеть? – попросила она.

Уильям вынул трубу изо рта, и пузырение остановилось.

– О, да, – сказал он.

– Путь к земле Королевы?

– О, да.

– Хорошо, ты не хотел бы подсказатьмне?

– Я не должен подсказывать кельде, – ответил Уильям. – Кельда увишь бы дорогу сама.

– Но ты можешьсказать мне!

– Да, а ты мошь бы сказать «пожалуйста», – сказал Уильям. – Мне девяносто шесть лет. Я не куколка в твоем куклячьем доме. Твоя бабуля была мииилой дамой, но я не буду слушь приказы мелкой записьки. [17]17
  a wee *chit of a girl* – мелкая девчонка
  Chit – shit = записка – сами понимаете что (прим. переводчика).


[Закрыть]

Тиффани на секунду задумалась, а затем вытащила жаба из кармана передника.

– Записька? – спросила она.

– Это означает нечто очень маленькое, – сказал жаб. – Поверь мне.

–  Онназывает менямаленькой!..

– Я здесь старррейший! – сказал Уильям. – И смею сказать, что никто не будет доволен, если огррромная мелкая девчонка прийдет ррраздавать ему указания!

– Старая кельда сказала слушаться! – сказала Тиффани.

– Айе! Потому что у нее был авторрритет! – голос бездомного, казалось, эхом отражался от камней.

– Пожалуйста, я не знаю, что делать! – закричала Тиффани.

Уильям уставился на нее.

– А, ну хорошо, все пока не слишком страшно, – сказал он более приветливым тоном. – Ты отмазала Всяко-Граба от бррракосочетания с тобой, не нарушая пррравил, ты толковая девица, и я дам тебе то. Ты найдешь путь, если не будешь торрропится. Только не опускай руки и не жди, что тебе все подадут на блюде. Все, что тебе надошь, искать конфетки, ты знашь. Открой глаза. Думай главой.

Он опять взял в рот трубку, надул щеки, пока сумка мышедуя не наполнилась, и в ушах у Тиффани опять запузырилось.

– А ты как, жаб? – спросила Тиффани, заглядывая в карман передника.

– Давай сама, я боюсь, – сказал жаб. – Кем бы я ни был, я ничего не знаю о поиске невидимых дверей. И могу добавить, что я против насильственной вербовки.

– Но… Я не знаю, что делать! Может, есть волшебное слово, которое я должна сказать?

– Я не знаю, есть ливолшебное слово, которое ты должна сказать, – сказал жаб и отвернулся.

Тиффани знала, как появляются Нак Мак Фиглы. У них была гадкая привычка подкрадываться незаметно, если им было надо.

«О нет, – думала она. – Они думают, что я знаю, что делать! Это несправедливо! Я этому не обучена. Я не была в школе ведьм! Я не могу даже найти это! Проход должен быть где-то здесь и должен быть заметен, но я не знаю, где! Они наблюдают за мной, чтобы увидеть, справлюсь ли я. Я хороша с сыром, и это все! Но Работа Ведьмы С Вещами…»

Она положила жаба в карман и почувствовала вес книги «Болезни овцы». Когда она вытащила ее, она услышала, как по рядам пиксти пронесся вздох. Они думают, что слова являются волшебными…

Она открыла книгу наугад и нахмурилась.

– Запор, – сказала она громко.

Вокруг нее пиксти закивали головами и начали подталкивать друг друга.

– Запор – дрожь поджилок у годовалых ярок, – прочитала она, – которая может привести к воспламенению задних копыт. Если не вылечить он может привести к более серьезному завороту. Рекомендована ежедневная клизма со скипидаром, пока не кончится дрожь, или скипидар, или овцы.

Она рискнула оглядеться. Фиглы наблюдали за ней из-за каждого камня и куста. Они выглядели впечатленными. Однако слова в «Болезнях овцы» не оказали никакого влияния на волшебные двери.

– Почесуха, – прочитала Тиффани. По рядам зрителей пробежала рябь ожидания. – Почесуха – облезшая кожа, особенно вокруг огузка. Скипидар – полезное средство…

А затем краем глаза она увидела фантик от «Плюшевого мишки». Он был очень маленьким и такого красного цвета, которого в природе не бывает. Тиффани знала, что это такое. Вентворт любил конфеты «Плюшевый мишка». На вкус они были, как клей, смешанный с сахаром, и были сделаны из стопроцентных искусственных добавок.

– Ах, – сказала она громко. – Моего брата проносили здесь.

Это вызвало движение.

Она пошла вперед, читая про воспаление ноздрей и вертячку, но глаза ее были опущены к земле. И нашелся еще один «Плюшевый мишка», на сей раз зеленый и едва различимый на фоне торфа. « Так", – подумала Тиффани.

Неподалеку была одна из арок-трилитронов – два больших камня и третий, лежащий на их вершинах. Она проходила через нее раньше, и ничего не происходило.

«Но ничего и не должно былослучиться», – подумала она. Нельзя оставлять проход в свой мир, чтобы любой мог пройти, иначе люди могли бы найти его случайно. Надо было знать, что он здесь. Возможно – это единственный действующий проход. Прекрасно. Тогда я буду считать, что это вход.

Она вошла внутрь и увидела чудесный пейзаж – зеленая трава, синее небо, розовеющее вокруг закатного солнца, несколько белых вечерних облачков и огромное тепло, золотисто-медовыми отсветами лежащее повсюду. Очень удивительно, что такой вид существовал. Тот факт, что Тиффани видела его почти каждый день, не делал его менее фантастическим. Такого нельзя было увидеть, стоя под каменной аркой. Это можно было видеть, стоя где-то.

Кроме…

…что-то было неправильно. Тиффани прошла под аркой несколько раз, но все еще не была до конца уверена. Она подняла руку, пытаясь измерить высоту солнца над горизонтом. А потом она увидела птицу. Это была ласточка, охотящаяся на мух и летающая позади камней.

Эффект был… странный и почти сногсшибательный. Птица пролетела позади камня, и Тиффани почувствовала, как ее глаза двигаются, следя за полетом… но было поздно. В следующий момент ласточка должна была появиться из-за камня, но не появилась.

Через мгновение она пролетела через арку и появилась одновременно с обеих сторон.

Наблюдая за этим, Тиффани почувствовала, что ее глаза вывалились и вывернулись наизнанку.

Ищи место, где время идет неправильно…

– Мир, видимый через арку отстает от этого, по крайней мере на секунду, – сказала она, пытаясь казаться настолько уверенной насколько возможно. – Я ду… Я знаю, что это вход.

Нак Мак Фигла захлопали, закричали и подкатились к ней.

– Это было круто, все, что ты прочиташь! – воскликнул Всяко-Граб. – Я ни че не поняшь, ни слова!

– Айе, то должно быть сильный язык, раз ни черта не понятно, – добавил другой пиксти.

– Из тя определенно выйдешь хороша кельда, хозяйка, – сказал Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок.

– Да! – сказал Псих-Вулли. – Забойно поискашь – нашла по конфеткам, а делашь вид, что не вишь. Мы думашь, ты тож видала мелкую зеленую!

Остальные пиксти прекратили шуметь и впились в нее взглядами.

– Что я говорил? Что я говорил? – воскликнул он.

Тиффани присела.

– Вы все знали, что проход здесь, так? – спросила она.

– О, да, – сказал Всяко-Граб. – Мы знашь такие штуки. Мы живали в стране Кроли, ты знашь, но мы восстали против ее злых чар…

– Мы сделашь то, и она вышвырнула нас, мушто мы все время дрались, бухали и тырили, – сказал Псих-Вулли.

– Не так оно все бышь! – взревел Всяко-Граб.

– И вы ждали, чтобы посмотреть, смогу ли я найти дорогу? – спросила Тиффани прежде, чем драка началась.

– Да. И ты преуспела, милашка.

Тиффани покачал головой:

– Нет, – сказала она. – Я не сделала никакого настоящего колдовства. Я не умею. Я только смотрю на вещи и стараюсь понять их. Это обман, правда.

Пиксти посмотрели друг на друга.

– Да ладно, – сказал Всяко-Граб. – Что такое колдовство, а? Только мах волшебной палкой и несколько волшебных слов. Какой в них толк? Но видеть вещи, действительно видетьих, а затем разгадывать их – вот это настоящее мастерство.

– Да, это так, – сказал Уильям бездомный, к удивлению Тиффани. – Ты смотрела глазами и думала главой. Это настоящее каргованье. Все остальное – только показуха.

– О, – сказала ободренная Тиффани. – Хорошо, тогда… вот ваша дверь, получите!

– Правильно, – сказал Всяко-Граб. – Теперь покажи нам путь.

Тиффани колебалась, но вдруг подумала: «Я понимаю, как я думаю. И что я думаю? Я думаю: я и раньше проходила через эту арку, и ничего не случалось. Но я тогда не смотрела. И не думала. Думала, но не должным образом. Мир, который я вижу через арку, не совсем настоящий. Только выглядит таким. Это своего рода волшебная картинка, которая вставлена туда, чтобы замаскировать вход. И если ты не обращаешь внимания, ну, в общем, входишь и выходишь, но не понимаешь этого».

Ага…

Она прошла через арку. Ничего не случилось. Нак Мак Фиглы торжественно наблюдали за ней.

«Так, – подумла она, – Меня все еще дурачат, не так ли?..».

Она встала перед камнями, развела руки в стороны и закрыла глаза. Очень медленно она шагнула вперед…

Что-то захрустело под ее ботинками, но она не открывала глаза до тех пор, пока не перестала чувствовать камни. Тогда она их открыла…

…и все стало черно-белым.