Текст книги "Роди мне ребёнка (ЛП)"

Автор книги: Тереза Рэйгэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Коннор, идя с её стороны, протянул руку и погладил жилистый загривок пони.

– Это Пинатс. Пинатс был моим пони, – сказал он Лекси. – Мы с братьями все играли в ковбоев и индейцев, и Пинатс был самым быстрым из всех. Нас никто не мог догнать.

– Он ошибается, – сказал Джейк Лекси. – Когда Коннор уехал в колледж, мама сказала, что он мой, и с тех пор Пинатс всегда был моим.

– Ладно, дети, – поддразнила Сэнди, – хватит.

Коннор усмехнулась, но Джейк не казался счастливым, что Коннор рядом.

Почти на шесть дюймов (прим.пер.: 15.2 см) выше Джейка, Коннор возвысился над братом, с лёгкостью потерев костяшки пальцев о макушка головы Джейка.

– Можешь забирать Пинатса себе, понятно?

– Он весь твой, – сказал Джейк, протягивая ему поводья. – Я обещал Сэнди научить её танцевать. Нет более подходящего времени, чем сейчас.

Сэнди не знала, что сказать. Она предпочла бы остаться и поговорить с Коннором, но она выразила интерес, когда ранее Джейк упомянул танцы.

– Я бы с радостью, – сказала она Джейку, быстро соображая, – но я лучше останусь с Лекси.

– Не переживай, Коннор за ней присмотрит, верно, Коннор?

Коннор перевёл взгляд со своего брата на Сэнди.

– С удовольствием.

Сэнди внутренне отругала себя за то, что согласилась потанцевать с Джейком. Она весь день ждала появления Коннора, и теперь, когда он, наконец, был здесь, ей приходится его покинуть. Иногда жизнь просто несправедлива.

– Ты уверен, что не против?

– Иди, веселись. Мы с Лекси будем в порядке.

– Лекси, будь хорошей девочкой с Коннором, хорошо?

Её кудряшки начали подскакивать, когда она закивала.

– Он мне нвавится.

Коннор рассмеялся.

– Я постараюсь вернуться поскорее, – сказала Сэнди, но Джейк схватил её за руку и потянул за собой, прежде чем она смогла добавить что—нибудь или посмотреть в его глаза на пару минут подольше, или придумать оправдание, чтобы протянуть руку и коснуться его. Когда они с Джейком дошли до амбара, она посмотрела через плечо, наблюдая, как Коннор ведёт Пинатса по очередному кругу и в то же время смеётся над чем—то, что сказала Лекси.

Затем он повернулся в её сторону, будто знал, что она будет смотреть.

***

После третьего танца Сэнди присела на тюк сена рядом с Джилл и вытерла бровь.

– Спасибо, Джейк. Это было весело.

– Я возьму вам обеим пунша и сразу вернусь.

– Думаю, Джейк в тебя влюбился, – сказала Джилл. – Что случилось с Коннором?

– Он водит пони с Лекси. По правде говоря, я хотела потанцевать с Коннором, но к тому времени, как Джейк предложил мне потанцевать, я вообще не думала, что Коннор появится. У меня такое чувство, будто я снова в старшей школе.

Джилл рассмеялась, стряхивая сено со своих штанов.

Сэнди указала рукой на Деррека и женщину, с которой он говорил.

– Это его адвокат?

– Да, это она. И она невеста его приёмного брата. Её зовут Мэгги.

Они обе наблюдали за Дерреком, пока он болтал с женщиной.

Сэнди сузила глаза.

– В любом случае, как идут дела с судом? Он всё ещё пытается получить частичную опеку над Райаном?

– Думаю, мы будем всё это обсуждать до суда, который будет через пару недель.

– Может быть, если ты просто согласишься позволить ему видеть Райана четыре раза в год, это его устроит, и не нужно будет связываться с медиатором.

Джилл пожевала свою нижнюю губу.

– Я действительно не знаю, что сейчас делать. Мне действительно следует поговорить об этом с Томасом.

– Проводятся тысячи судов. Не нужно вмешивать Томаса.

Джилл вздохнула, продолжая наблюдать за Дерреком и Мэгги.

– Что ты думаешь об этих двоих? Я познакомилась с Аароном, приёмным братом Деррека и женихом Мэгги, в тот день, когда мы возили Райана к доктору. Между двумя братьями определено была какая—то враждебность.

– Интересно.

– А ещё вчера, – продолжала Джилл, – перед моим свиданием с педиатром Райана, Нэйтом Лернером, я видела Мэгги в квартире Деррека. Когда я спросила его о её визите, он вёл себя так, будто это ничего не значит, сказал, что она просто помогала ему обустроить комнату Райана.

– Я не знала, что ты ходила на свидание с педиатром Райана.

Джилл кивнула.

– Мы должны были сходить на ужин и в кино, но его вызвали в больницу на экстренный случай. В итоге я смотрела кино с Дерреком, после того, как он без предупреждения вошёл в мою квартиру и застал меня полуголой.

– Это становится всё лучше и лучше, – Сэнди наклонила голову, приглядываясь к Джилл. – Ты ему нравишься, да?

– Я не знаю. Может быть. Да. Иногда Деррек смотрит на меня так, будто я единственная женщина в мире, а иногда он будто просто в замешательстве.

– Мужчины.

– Ага.

– Если бы Богом была женщина, она не была бы так жестока.

Джейк вернулся со стаканом пунша для каждого из них, положив конец дальнейшему разговору о Дерреке Бэйлоре.

***

– Большое спасибо за то, что приняли нас с Райаном сегодня в своём доме, – говорила Джилл Филу Бэйлору. – Я замечательно провела время.

– Я должен благодарить тебя за то, что ты привезла Райана. Это много значит для всех нас, – он обнял её. – Пока ты ищешь своего сына, – сказал он ей, – я соберу остальные твои вещи, – мужчина указал в сторону слева от неё. – Райан спит в старой спальне Деррека, вниз по коридору и налево. Я буду здесь.

– Спасибо.

Идя по коридору, Джилл отвела время на то, чтобы посмотреть семейные фотографии на стенах. Вероятно, непросто вместить десять детей в одну фотографию, потому что на большинстве фотографий рамкой была обрезана чья—то голова или тело. Была фотография играющего в футбол Деррека и того, как все мальчишки Бэйлоров катаются и на лошадях, и на пони, и на верёвках, подвешенных к крыше амбара. Большая часть стены была отведена на ленточки и награды, которые они выиграли на шоу лошадей и пони.

Когда она приближалась к первой спальне, её внимание привлекли голоса. Она узнала голос Деррека и, когда заглянула в комнату через приоткрытую дверь, увидела, что Деррек и Мэгги стоят возле переносной кроватки. Мама Деррека стояла с противоположной стороны и собиралась взять Райана, когда Мэгги подняла два листка бумаги и сказала:

– У меня есть очень хорошие новости, – она помахала бумагами в руках. – Догадываешься, что это?

– Понятия не имею, – сказал Деррек.

Миссис Бэйлор не обратила на это никакого внимания, взяв Райана на руки.

– Это не только письмо, которое ты отправил в КриоКорп, – восторженно сказала Мэгги, – но и копия чека, который обналичили КриоКорп, который доказывает, что они получили письмо и чек через пару дней после той даты, когда ты это отправил. Не только КриоКорп будут вынуждены признать своё участие в этом беспорядке, но и у судьи не будет другого выбора, кроме как дать тебе половину опеки над Райаном.

Отец Деррека вернулся с вещами Джилл. Он откашлялся, давая всем знать, что он и Джилл стоят у двери.

Все повернулись в их сторону.

Желудок Джилл сжался, а глаза защипало. Она не знала, что сказать; девушка знала только то, что ей нужно уйти прямо сейчас. Ей вообще не следовало сегодня приезжать. Она хотела играть честно, но теперь внутри неё что—то перемешалось, что—то глубокое, тёмное и пугающее, что говорило ей, что нужно опасаться Деррека и его семьи. Не потому, что они могли быть плохими людьми, её инстинкты говорили, что они хотят только лучшего для неё и Райана, а потому, что это она должна была решать, что лучше для неё и её сына. Хотя она действительно начала верить, что сможет справиться с тем, что Деррек будет частью жизни Райана, но она не была готова дать Дерреку половину опеки или вообще какое—то слово в том, что касается Райана.

Не уверенная, что говорить, она сделала шаг вперёд. Мама Деррека протянула ей Райана. Пока Джилл прижимала своего ребёнка ближе к своей груди, её взгляд встретился с взглядом Деррека.

– Мне пора идти. Нужно отвезти Райана домой.

– Извиняюсь, – сказала Мэгги, и Джилл задумалась, предназначено её извинение только для неё или для семьи Деррека тоже, но это не имело значения. Если что, у Джилл было такое чувство, будто она должна благодарить Мэгги за то, что она заставила её увидеть, как быстро она вернулась к тому, что делала всю жизнь – к попыткам угодить всем остальным. Теперь у неё был сын, и ей нужно было ставить его благосостояние выше других. Райан был её сыном, и никто, включая Деррека Бэйлора и его семью, не заберёт его у неё.

С поездкой домой Джилл практически не могла справиться. Лекси и Райан быстро заснули, когда ей больше всего нужно было отвлечься. Сэнди сидела в наушниках и слушала свой Iphod. Её глаза были закрыты.

– Я извиняюсь за ситуацию с письмом, – сказал Деррек. – Я знаю, что ты думаешь, и хочу, чтобы ты знала, что никто не пытался что—то от тебя скрывать.

Взгляд Джилл был направлен в окно. Она наблюдала, как садится солнце за рядами домов и деревьев, и всё это превращалось в туманное пятно. Сейчас она не хотела об этом говорить. Ей нужно было подумать, составить план, решить, каким будет её следующий шаг.

– Ты не собираешься говорить со мной?

– Я провела месяцы, терпя уколы и лекарства, – неожиданно выпалила Джилл. – Восемь с половиной месяцев я носила в себе своего ребёнка. Я правильно питалась, и каждый день делала упражнения. Райан принадлежит мне, и никто не заберёт его у меня.

– Я бы никогда не забрал его у тебя.

– Тогда зачем вся эта медиация?

– Мы мало знали друг друга. Разве нет смысла в том, что я хотел бы какого—то официального документа, подтверждающего твоё согласие, что Райан и мой сын, и я могу проводить с ним время?

Она потянулась за своей сумочкой, покопалась в ней и достала ручку и бумага. Она нацарапала слова: «Деррек Бэйлор – отец моего сына, Райана Майкла Гаррисона». Затем она еще минуту смотрела на бумагу, прежде чем смять её и бросить на пол.

– Думаю, тебе следует сделать тест крови.

Он не отводил взгляда от дороги.

– Зачем?

– Что, если ты не его отец? Откуда мы знаем на самом деле?

– Нет необходимости. КриоКорп прислали мне письмо с твоим личным номером. Именно так я и нашёл тебя.

– Компаниями управляют люди. Люди делают ошибки. Я позвоню в суд и скажу, что не хочу начинать процесс, пока тест крови не докажет отцовство.

Глава 15

Джилл перевела взгляд с красивого почётного значка на двух своих подруг и коллег, Сэнди и Челси.

– Подающий надежды журнал о еде года. Мы сделали это, девочки.

Они втроём собрались в её квартире, где обычно встречались дважды в месяц, но сегодня был особенный случай. Джилл встала и подняла свой бокал с шампанским.

– Я хочу произнести тост.

Сэнди и Челси тоже подняли свои бокалы.

– Я хотела пригласить вас сегодня сюда не только для празднования победы среди «Подающих надежды», но и для того, чтобы поблагодарить за бесконечные часы работы над лучшим выпуском «Еды для всех». Вы обе проделали замечательную работу, и я горжусь честью работать с такими преданными и талантливыми людьми.

Раздался дверной звонок.

Джилл подошла к двери и посмотрела в глазок, прежде чем открыть её.

– Цветы для Джилл Гаррисон, – сказал он.

– Это я.

Она подписала бумаги на его планшете, а затем взяла цветы. У них был райский запах. Она знала, от кого они, и знала, что он, возможно, наблюдает, так что она не посмела выглядеть довольной.

– Спасибо, – сказала она, прежде чем закрыть дверь.

Цветы сразу были в вазе с водой, и ей не пришлось подрезать и расставлять их. Другие букеты, которые Деррек прислал за последние три дня, были доставлены в разное время дня и в разных вазах. Она поставила лилии на тумбочку на кухне, рядом с розами и тюльпанами, не подходя к кухонной раковине, так как понимала, что Дерек будет наблюдать из своей квартиры. Этот мужчина ни перед чем не остановится.

Челси присоединилась к ней на кухне и втянула носом воздух.

– Они пахнут чудесно. Не думаю, что когда—либо видела такие красивые цветы.

– Можешь их забрать.

– Правда? Спасибо.

– Итак, давай всё проясним, – сказала Челси. – Ты злишься на Деррека Бэйлора, потому что он хочет получить половину опеки над своим сыном?

– Я не злюсь на него. Я просто не доверяю ему и его семье и не хочу видеть его рядом. Не до тех пор, пока всё установится законно.

Челси посмотрела на Сэнди.

– Я думала, ты сказала, что у него замечательная семья, и что вы обе провели время отлично.

– Они кажутся замечательными людьми, – согласилась Джилл. – Просто они... – она подняла взгляд к потолку, подбирая правильные слова, чтобы объяснить, что она хочет выразить. – Они действительно, действительно увлечены семьёй. Ты знаешь, что это значит? Семья Бэйлор более чем сумасшедшая, невероятно любящая и заботливая. Клянусь, они сразу спрыгнули бы с моста, если бы это было нужно для спасения одного из них... – Джилл остановилась посреди предложения, когда поняла, что ничем себе не помогает. Она махнула рукой. – Не важно... Это сложно объяснить.

– Джилл не хочет никакой помощи в воспитании её сына, – сказала Сэнди. – Она устала от того, что люди говорят ей, что и как делать. Она хочет взять контроль над своей жизнью.

Услышав это, Джилл поняла, как глупо всё это звучит.

– Хотя, кажется, всё прошло гладко, – сказала Челси. – Что случилось? Ты отказываешься позволять ему видеть своего сына, потому что боишься, что потом Райан полюбит отца больше, чем тебя? Я не понимаю.

Джилл была благодарна, когда Сэнди вмешалась снова и ответила на вопрос за неё.

– В этом и проблема, – объяснила Сэнди. – Дерреку Бэйлору заплатили, чтобы он был донором спермы. Ему не платили для того, чтобы он был отцом. Доноры подписывают бумаги и документы о том, что они согласны на анонимность. Женщины, которые используют доноров, чтобы иметь детей, не обязаны даже показывать донорам лица, пока не захотят.

Лекси смотрела своё любимое шоу по телевизору в спальне, но Джилл понизила голос, когда добавила:

– Если бы прямо сейчас в дверь вошёл отец Лекси, ты бы хотела дать ему половину опеки?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что если бы я дала ему половину опеки, это дало бы ему половину слова в каждом решении, которое я принимаю по поводу Лекси.

– Именно, – с улыбкой сказала Джилл. Тема закрыта.

***

Как только они втроём пришли к решению насчёт следующего выпуска «Еды для всех», все ушли, и в квартире снова стало тихо. Покормив Райана, Джилл прижала его к своему плечу и стала ходить по комнате. Она хлопала его по спинке, пока он не наградил её хорошей отрыжкой.

– Хороший мальчик.

Она заметила, что Челси забыла забрать с собой цветы, и запах лилий заполнил квартиру. Джилл потянулась к открытке, выглядывающей из вазы.

«Поцелуй за меня Райана. Деррек»

Джилл поцеловала Райана в макушку и вдохнула запах ребёнка. Она выглянула в окно над раковиной. Свет на кухне Деррека был включён, и она видела его передвижения.

Её сердце провалилось. Она не видела его семьдесят два часа и уже скучала по нему – по мужчине, который хотел отнять у неё право воспитывать своего сына так, как она считала нужным – по мужчине, который стал донором исключительно по эгоистичным причинам, только чтобы ворваться в её жизнь, не думая ни о ком, кроме себя самого – по мужчине, которому удалось забраться ей под кожу, открывшись ей и являясь отличным слушателем. Он научил её танцевать "до—си—до" и очаровал её своими кривыми улыбками и игривыми подмигиваниями... и цветами.

Чёрт его побери.

***

Колонка для выпуска следующего месяца заняла Джилл на несколько дней. Когда прозвучал звонок, она подскочила. Девушка снова забыла повесить на звонок знак «Не звонить в звонок». Может быть, сегодня днём позвонит электрику и отключит звонок, чтобы люди не звонили в него и не будили малыша.

Она открыла дверь, ожидая увидеть курьера с очередной доставкой цветов. Она была права только наполовину. Это не курьер доставил большой букет из двух дюжин длинных алых роз. В этот раз это был сам Деррек.

– Тебе нужно прекратить отправлять цветы, – сказала она.

– Я не могу.

– Почему?

– Я скучаю по времени с тобой и Райаном.

– Я понимаю, что ты хочешь проводить время со своим сыном, но нам нужно разобраться со всем законно, прежде чем я снова смогу пустить тебя в свою квартиру.

Он указал жестом между ними двумя.

– Я скучаю по нашему времени вместе, – сказал он.

Она старалась не замечать, как его майка натянулась на его бицепсах, или его влажные волосы, или побритую челюсть.

– Ты ходил к доктору для теста крови?

Он кивнул.

– Я дам тебе знать, когда будут готовы результаты.

– Нет необходимости. Нэйт меня оповестит.

– Не делай этого, – произнёс Деррек. – Не прогоняй меня.

– Честно говоря, Деррек, правда в том, что я не так хорошо тебя знаю и не доверяю тебе.

Он взял её за руку, прежде чем она смогла его остановить.

– Нам было весело вместе, разве нет?

Она убирает свою руку.

– Смысл не в этом.

– Тебе не нравятся цветы, в этом дело?

– Они очень милые, но, пожалуйста, прекрати.

– Позволь мне сегодня приготовить для тебя ужин. Как только ты попробуешь мою лазанью, ты будешь так впечатлена, что не сможешь не поместить её на обложку своего магазина.

Она опустила взгляд в пол и покачала головой.

– Я сделаю всё, чтобы изменить отношения между нами. Абсолютно всё.

Он понятия не имел, в какую сложную ситуацию ставит её. Он также не представлял, что она влюблялась в него. Впускать его в свою квартиру – это одно дело, но впускать его в своё сердце – нечто совершенно другое. Извинение за поцелуй было её первой догадкой, что он эмоционально недоступен. То, как он смотрел на Мэгги в двух разных случаях, стало вторым ключом к разгадке. Она не могла позволить Дерреку войти, даже если бы хотела – он был проблемой с большой буквы П. Последнее, с чем она сейчас могла справиться – это разбитое сердце.

Она посмотрела ему в глаза.

– Нам нужно разобраться с этим судом до конца, прежде чем говорить о том, чтобы быть друзьями. Я хочу пойти спать, зная, что Райан принадлежит мне, и что никто, даже его собственный отец, не может у меня его забрать. Я не могу позволить себе быть твоим другом и рисковать всем.

– Значит, дело в этом?

– Я боюсь.

– Мне не хватает вас обоих, – сказал он. – Я пойду, но не собираюсь легко сдаваться.

Она кивнула и закрыла дверь. Только после этого, она опустилась на пол и расплакалась.

***

В тот вечер Деррек снова говорил со своей мамой, которая сказала, что ему действительно нужно как—то изменить свою жизнь. Прижимая телефон к своему уху, он прислонился затылком к спинке дивана, свободной рукой прокладывая к колену пакет со льдом.

– Когда мы с твоим отцом снова увидим Райана? – спросила мама.

– Понятия не имею. Я уже говорил тебе, думаю, ты спугнула её этими рулетами из ветчины. Сколько раз нам всем нужно сказать тебе, что рецепт этих рулетов нужно сжечь?

– Этот рецепт мне дала бабушка Дора.

– Ну, как только она протянет ноги, тебе нужно бросить этот рецепт в могилу вместе с ней.

Прозвучал вздох, а затем смех.

– Она отомстит тебе, когда услышит об этом.

Деррек улыбнулся, потому что знал, что мама права. Бабушка Дора отомстит. Они с бабушкой дразнили друг друга насчёт вещей, которые большинство людей не понимали, и о которых не говорили. Но это и делало бабушку Дору особенной. Она не была похожа ни на одну другую бабушку в мире.

В динамике раздался громкий и тяжёлый вздох его мамы.

– Я могла бы поклясться, что Джилл было весело, когда она была здесь.

– Она отлично провела время, мам. Но проблема не в этом. Мэгги не следовало отдавать мне письмо или вообще поднимать тему с судом. Было неподходящее время и место.

– Мэгги чувствует себя ужасно из—за этого. Она была взволнована, когда хотела рассказать тебе новости. Она просто пытается помочь и делает это против желаний Аарона.

Деррек перестал водить пакетом со льдом по своему больному колену.

– В любом случае, что не так с Аароном? Он делает из мухи слона.

Деррек знал, что это неправильное суждение недавнего настроения Аарона, но его мама не знала всю историю, и он не был готов посвятить её в детали.

– Он чувствительный, – сказала она. – Он всегда чувствовал конкуренцию между вами. Тебе следует позвонить ему и сказать, что ему не о чем переживать. Скажи ему, что ты не влюблён в Мэгги, и ты бы никогда не попытался встать между ними. Это всё, что ему нужно услышать.

Деррек не был уверен, сможет ли когда—нибудь сделать это.

– Это он сказал?

– Я мама. Я знаю такие вещи.

Запах горелого и лёгкий дым напомнили ему, что он поставил в духовку замороженный ужин.

– Мне пора идти, мам. Ужин зовёт.

Она едва успела попрощаться, прежде чем он вскочил на ноги, позволив пакету со льдом упасть на пол, в то время как телефон он бросил на диванную подушку. Он схватил прихватку, достал подгоревший полуфабрикат с нижней решётки и выбросил его в раковину.

Дым поднимался вверх, угрожая заполнить комнату.

Он доковылял до входной двери и открыл её. Затем протёр глаза и несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что ему не привиделось. Джилл стояла прямо за его дверью, с бледным лицом и округлившимися большими глазами, наполненными беспокойством.

– Джилл? Что происходит?

Она схватила его за руку и потянула в сторону своей квартиры.

– Райан. У него жар уже несколько часов, и он плачет не так, как обычно. Нэйт не перезванивает, и я не знаю, что делать.

Оставив свою дверь открытой, Деррек пошёл за ней в её квартиру, а затем в комнату Райана. Глаза Райана были широко раскрыты. Он пнулся ножкой, и уголки его губ приподнялись вверх.

– Посмотри на это, – произнёс Деррек, – он мне улыбается.

Она протянула руку через край кроватки и коснулась лба Райана.

– Он не улыбается тебе. У него газы.

Деррек на мгновение не поверил в это, но не собирался спорить. Он наклонил голову, чтобы получше рассмотреть своего сына. Маленький мальчик выглядел практически так же, как и всегда. Он потянулся в кроватку и дотронулся до лба Райана, как сделала Джилл.

– Ты права. Он тёплый. Как долго он так себя чувствует?

– Он был тёплым ещё утром. Хотя я не придавала этому особое значение, пока он не проспал свой поздний обед. Тогда я решила измерить ему температуру. В четыре часа было сто градусов (прим.пер.: 37.8 °С), и недавно я изменила ещё раз, и было чуть больше ста. Тогда я решила позвонить Нэйту.

– Ты читала что—нибудь о детской температуре в этой своей детской книге?

Она кивнула.

– Там сказано, что нужно убедиться, чтобы ребёнок не был одет слишком тепло, не должно быть слишком много одеял или слишком много слоёв одежды.

– Твой компьютер ещё включён?

Она снова кивнула.

– Не против, если я посмотрю пару вещей?

– Он на кофейном столике в другой комнате.

Деррек направился в ту сторону, и вскоре следом зашла Джилл с Райаном на руках.

– Что—нибудь нашёл?

– Тут сказано, что лучше всего измерять температуру ректально.

– Я использовала ушной термометр.

– Рекомендуют подождать двадцать минут, если ребёнок принимал ванну.

– Правда? Там так написано?

– А что, ты его купала?

– Да, и у меня нет ректального термометра.

– У меня в квартире есть.

– Ты всё продумал, да?

– Люди в магазине очень помогли, – он пошёл к двери, сказав, что сейчас вернётся, что и сделал в рекордное время. Он достал термометр из пластикового футляра и поднял его в воздух. – Ты делала это раньше?

– Нет, – сказала Джилл. – Ушной термометр казался лучшим вариантом.

– Я тебя понимаю, но мы должны попробовать, прежде чем паниковать, – он указал жестом в сторону комнаты Райана. – Пойдём?

Она пошла за ним в детскую комнату и положила Райана на пеленальный столик.

– Мы должны снять подгузник и затем быть осторожными, чтобы не ввести термометр слишком далеко.

– Вперёд, сделай это, – сказала Джилл. – Я его отвлеку.

Джилл начала целовать личико Райана и рассказывать ему о замечательных вещах, которые они когда—нибудь сделают вместе.

Дерреку не нравились мысли о том, что он не будет частью всего этого веселья. Он расстегнул подгузник и минуту исследовал ситуацию, прежде чем пытаться делать что—либо с термометром.

– Ты закончил?

– Я даже не начал. Дай мне минуту.

– Не удивляйся, если он...

– Слишком поздно. Отвратительно.

Он проигнорировал улыбку на лице Джилл. Термометр пискнул, и он быстро достал его.

– Девяносто девять градусов по Фаренгейту (прим.пер.: 37.2 °С), это нормально.

– Разве не должно быть девяносто восемь и шесть (прим.пер.: 36.6 °С)? – она протянула ему детскую салфетку.

– Если ректальная температура выше, чем сто и четыре (прим.пер.: 37.7 °С), тогда нужно переживать. Почему бы не подождать и не посмотреть, что скажет доктор?

Минуты шли, пока они тихо сидели в гостиной и ждали звонка телефона. Держа Райана в руках, он смотрел, как малыш сосёт бутылочку со смесью. Джилл сидела в кресле напротив него. Её лицо было бледным.

– Постарайся не переживать, – сказал он ей. – Мы ничего не можем сделать, пока не узнаем, что не так. У меня есть идея. Почему бы нам не сделать то, что делает моя семья, когда мы стараемся не переживать о чём—то?

– Что делает твоя семья?

– Мы говорим о других вещах, – он наблюдал, как она играет большими пальцами на своих коленях, прикусив нижнюю губу. – Расскажи мне, каково было расти в Нью—Йорк Сити.

– Я не знаю, с чего начать.

– Какой ты была в детстве?

– Думаю, можно сказать, что я была людской угодницей.

Он вопросительно изогнул бровь.

– Я сделала бы что угодно, чтобы заставить родителей гордиться. Не самое лёгкое занятие. Было легче заполучить их внимание неправильными поступками, например, оставить отпечатки пальцев на их стеклянном столе.

Деррек хотел отвести её мысли от Райана, но видел, что её волнуют воспоминания. Его сердце сочувствовало ей.

– Расскажи мне побольше о своей сестре, – сказал он.

– Мой отец называл Лору своей Моной Лизой, идеальной во всех смыслах. Ей всегда удавалось делать всё правильно, что угождало моему отцу до бесконечности. Та Лора, с которой ты познакомился на прошлой неделе, это не та сестра, с которой я выросла. Она сказала, что присоединяется к группе, и что она певица.

– Она хороша в этом?

– Понятия не имею. Я никогда в жизни не слышала, чтобы моя сестра пела. Но я и никогда не видела её такой счастливой, – она задумалась на мгновение, прежде чем продолжить. – Хотя мои родители, люди, с которыми ты познакомился, определённо были реальными, – она поджала ноги под себя.

– Думаешь, они когда—нибудь примут тебя и твою сестру такими, какие вы есть?

– По—своему, думаю, они пытаются, – вздохнула Джилл. – В ореховой скорлупе мои родители богатые, утончённые, влиятельные и с хорошими связями – сливки сливок Нью—Йорка. Моя мама любит всё, что блестит. И она также любит деньги, дорогие сумочки и финансовые скандалы.

– А твой отец?

– Как ты, возможно, заметил, он очень серьёзный мужчина, который любит свою юридическую фирму в первую очередь, а мою сестру во вторую.

– Мне жаль.

– Не стоит. Я люблю их, и каждый из них по—своему любит меня. Если бы не любовь моей мамы к невероятным блюдам, я бы никогда не открыла для себя вкус лакированной курицы кара-кара с арбузной редиской или охлаждённого морковного супа с оливковым маслом.

– Звучит восхитительно.

Она улыбнулась его сарказму.

– Для кого—то, кто говорит о любви к еде так, как ты, – добавил он, – ты определённо мало ешь.

– Я ем лучшее. Очень придирчивая.

Райан перестал сосать бутылочку, побуждая Деррека поднять его к своему плечу, которое уже было накрыто чистым полотенцем. Он похлопал Райана по спинке.

– Ты становишься всё лучше в этом.

– Я стараюсь.

– Спасибо, что помог мне сегодня, особенно после того, как я относилась к тебе.

– Я понимаю, почему ты была расстроена. Мэгги не следовало приносить те документы на вечеринку.

– Говоря об этом... что между вами с Мэгги?

– Как я говорил раньше, мы долгое время были друзьями.

– Я не могу быть другом того, кто со мной нечестен.

– Это правда, – сказал он.

Она наклонила голову на бок.

– Ты отрицаешь свои чувства к Мэгги или думаешь, что все вокруг тебя слепы?

– Что ты имеешь в виду?

– Аарон поставил тебе фингал, очевидно, это имеет отношение к Мэгги. И уже дважды я видела, как ты смотришь на неё с желанием и страстью. Твои чувства к Мэгги объясняют и то, почему такой дружелюбный, привлекательный парень, как ты, до сих пор одинок.

– Значит, ты считаешь меня дружелюбным и привлекательным?

Она решила, что он определённо всё отрицает.

– Я считаю, что твоё эго размером с гору Эверест. Вот что я думаю.

***

Мэгги прошла за Аароном к шкафу в их свободной спальне и наблюдала, как он роется в спальных мешках, запасных подушках и куче вещей для пожертвований, пока не нашёл нужную ему спортивную сумку.

Она поставила руки на бёдра.

– Не могу поверить, что ты бросаешь меня.

– Не могу поверить, что ты помогла Дерреку обустроить комнату, а затем пошла в мамин дом, зная, что Деррек будет там.

Она прошла за ним по холлу в их спальню, где он бросил спортивную сумку на их кровать.

– Я и твоему брату Гаррету помогала с обустройством, когда родилась Бейли. Я с самого начала говорила тебе, что собираюсь помогать Дерреку, как раз это я и делаю. Это письмо из "КриоКорп" даст твоему брату шанс иметь отношения со своим сыном. Это должно что—то для тебя значить.

Лицо Аарона стало ярко—красным, когда он проткнул пальцем воздух.

– Именно поэтому я не хотел переезжать обратно в Лос—Анджелес. Но ты настояла. Я пошёл на это, потому что доверял тебе и любил тебя.

Он рассмеялся.

– Самая забавная часть всего этого грязного дела в том, что, в конце концов, глупая маленькая клятва Деррека начинает приобретать смысл. Деррек, футболист, который больше заботился о глупом мяче, чем о домашнем задании и оценках, оказался умнее нас всех. Кто бы подумал?

Мэгги вздохнула.

– О чём ты говоришь?

– О клятве, о которой я тебе рассказывал. Деррек заставил всех нас уколоть палец иголкой и дать капле крови упасть на бумагу, на которой он написал клятву, которую мы все должны были повторить. "Я никогда, ни при каких обстоятельствах, не поцелую Мэгги Монро, не пойду на свидание с Мэгги Монро, не буду встречаться с Мэгги Монро, так долго, сколько живу, потому что братские отношения всегда на первом месте", – он поднял свой указательный палец и продолжил. – "Я, Аарон Уильям Бэйлор, никогда не позволю женщине, а конкретно Мэгги Монро, встать между нами и разрушить связь между мной и моими братьями".

С её губ сорвался нервный смешок, по большей части потому, что она не могла поверить в услышанное или в то, что Аарон поднимет тему абсурдной клятвы в такое ужасное время.

– Давай, смейся, Мэгги. Но это правда. Деррек любил тебя с самого начала и, должно быть, знал, что ты тоже любишь его, но он не хотел рисковать своими отношениями со мной, поэтому никогда не ухаживал за тобой. Теперь мне это ясно. Он всё это время знал, что произойдёт, если один из нас нарушит клятву.

– И что именно произойдёт, Аарон?

– Тот, кто нарушит клятву, в конечном счёте будет вынужден предать одно ради другого.