Текст книги "Стресс (СИ)"
Автор книги: Тереза Нимуэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Сброс.
Набор.
Длинные гудки.
Сброс.
Набор.
Длинные гудки.
Она так и уснула – в ботинках для сноуборда, пропахшей гарью майке – и с трубкой мобильного телефона в руках…
Ирония судьбы – это не история с перепутанными пассажирами на авиарейс.
Ирония судьбы – это не история знакомства, перевернувшего жизнь.
Ирония судьбы – это не встреча двух половинок одного целого.
Всё это – подарки судьбы.
Ирония – это когда вы забываете дома мобильный телефон.
Ирония – когда именно в эти мгновения вам пытается дозвониться человек.
Близкий.
Раз за разом – набирая ваш номер.
Раз за разом – слыша только длинные гудки в ответ.
Ирония – когда домой вы попадаете только через сутки. Выспавшимся, отдохнувшим, с лёгкими мыслями. После бани – накануне. После рабочего дня – очень удачного во всех отношениях.
Ирония – когда, небрежно взятый в руки полусдохший аппарат, вдруг показывает вам десяток неотвеченных вызовов на дисплее.
Ирония – когда вмиг сведенные пальцы лихорадочно нажимают кнопку вызова.
Ирония – когда из динамика незнакомый техногенный голос отвечает…
«Вызываемый абонент находится вне зоны действия сети»
Ирония перерастает в кошмар, когда вы набираете номер своего заместителя.
И слышите виноватый голос, что ваш близкий человек – находится в розыске.
Потому что – с утра не выходит на связь.
Потому что – у себя дома его тоже нет.
И вообще – его нигде нет.
«Вызываемый абонент находится вне зоны действия сети»
Осевшим голосом вы даёте какие-то указания. Заказываете билет на ближайший рейс. Машинально собираете вещи. Машинально решаете текущие дела.
Но в вашем мозге раскаленной иглой пульсирует только одна мысль.
«Вызываемый абонент находится вне зоны действия сети»
Она острой болью заряжает всю голову. Гуляя по висками, врываясь в затылок. Вкалывается в лоб. Вы отгоняете её. Пытаетесь вырвать. Хотя бы на время.
Но она – с настойчивостью голодной осы возвращается. И жалит.
«Вызываемый абонент…»
«… вне зоны …»
«… сети»
Комментарий к 5. Обманчивая ироничность.
Ну, всё… пристегнитесь, дамы и господа…
========== 6. Обманчивая безысходность. ==========
От аэропорта служебный автомобиль – на предельной скорости. В её квартиру. Торопливый голос заместителя – словно из другого измерения.
– …А наружка вчера довела её до дома… На сноуборде каталась. В квартиру вошла. Свет включила… Ну, квартира не прослушивается… сам знаешь… И все. Из дома не выходила… Машина – на стоянке около дома. В квартире все на месте. Ничего не украдено, замки не взломаны…
– Что-нибудь необычное есть?
– Есть… С часами непонятное происходит. Остановились все – как по заказу. Два тридцать ночи. Наши пытались заводить, переставлять стрелки – возвращаются на два тридцать. Сейчас сам увидишь.
Последний неотвеченный вызов – от неё.
В два часа двадцать семь минут – по московскому.
А он – спал сном младенца. После пяти часов парилки. После пяти часов выпаривания мыслей, разъедающих мозг. На террасе у Кости. Без сновидений – как раньше. В жизни – «до» неё.
– Приборы фиксируют что-нибудь?
– Да, но показатели интенсивности ниже, чем обычно… и медленно продолжают снижаться…
Ситуация повторяется?
Всё, что угодно – не это! Пусть хоть один шанс – но остается! Пусть одна возможность – но будет!
Её квартира. Её спальня. Большое кресло у окна. Книга с розовой закладкой – на тумбе у кровати… Запах её духов – вперемешку с запахом кофе.
И – ощущение собственного бессилия.
Собственной глупости.
Собственного промаха.
Пожалуй, самого большого – в его жизни.
Машинально поднятая книга. Заложенная страница. И – вторая игла. На этот раз – похоже, в сердце.
«Сомневающийся несовершенен в любви».
Приговор.
– Я сплю… Мне всё это снится… Такого не может быть – потому что не может быть никогда! Нужно проснуться – всего лишь! Я надышалась угарным газом. Я просто надорвалась – и головой тоже, вытаскивая здорового мужика из подвала. Я просто…галлюцинирую… Такое бывает – от усталости и отравления токсинами…
Наивный лепет. Уговаривать самого себя – идиотично. Особенно – спросонья. Особенно – увидев при свете ночника собственные ноги в ботинках. Особенно – ощущая такую боль во всем теле, которая вряд ли может присниться.
Но более идиотичен – застывший мир вокруг.
В панической тишине.
В чёрном проёме окна – нагнувшиеся от ветра, но так и не расправившиеся – ветки деревьев. Одинокая человеческая фигура – как монумент с сигаретой в руке. Свет фонаря – вырезанный из бумаги белый кружок на асфальте. Застывший кадр – на экране телевизора. Застывшая страница – сайта в интернете.
Застывшая стрелка часов на стене.
Два часа тридцать минут – по московскому.
Брошенное в ванну тело – в горячую воду. В надежде – смыть усталость и панику. Попытка – осмыслить. Попытка – понять. Логику возникновения торнадо. А потом – выход на улицу. И час прогулки – по неподвижному миру.
Её миру.
Чтобы там ни говорил старый барон! Вновь пережитый страх – от человеческих фигур, застывших как экспонаты музея Тюссо. От автомобиля, замершего на повороте. От воробья, воровато зависшего над урной.
Ей кажется – или мир словно выцветает? Словно – начинает терять четкость очертаний. Словно – расплывается. Как в неправильно подобранных очках. Словно – перемешивается. Как асфальт на деревенской дороге – со щебнем на обочине.
Неизменной осталась лишь её квартира.
Её маленькое пространство.
Последнее убежище.
Может, и оно со временем – растворится? Как в кислоте. Вместе с ней…
Попадая в незнакомую ситуацию, вы начинаете искать аналогии. Сравнивая и пытаясь найти выход. Один из способов познания реальности. Практически безотказный. Практически надёжный. Проверенный поколениями. Потому что – всё уже происходило до вас. И происходит – одновременно с вами.
Архив старого барона – в металлическом сейфе!
Не бывает безвыходных ситуаций.
Бывают – неприятные решения.
Запах еды – домашней. Господи, да это борщ – не иначе! Самый настоящий. Несомненно – огненно-красный. Булькающий мелкими пузырьками в кастрюльке. С перцем, чесноком и зеленью… Съесть или умереть! Съесть.
– Извините, что без приглашения…
Знакомая кухня, знакомые шкафы с посудой, знакомая женщина. Теперь уже – с аккуратной прической. Без всяких синяков на лице. Сколько же здесь прошло времени? Судя по идеальному состоянию кабинета с камином – не сутки, как в её исчезающем мире…
«Ахи» и восклицания – само собой. Поток слов – разумеется. Счастливая улыбка – неожиданно. Как давно – кто-нибудь радовался её появлению? Теперь и не вспомнить… Конечно – все живы и здоровы. И сэр Итан – уже занимается делами. Конечно, дом привели в порядок. Полиция – ищет преступников. И очень заинтересована – в спасительнице. Хотя бы – в её имени…
Что ж, придется представиться. Ведь незнакомого человека борщом накормят едва ли…
– Дарья Иволгина. Только полиции моё имя совершенно не поможет…
– Откуда вы, мисс? Простите мне моё любопытство, но вы так необычно выглядите…
– Если вы угостите меня вашим борщом, Елена, я расскажу вам всё – что угодно!
Чревоугодие – хуже наркомании. Предложение накрыть стол в гостиной – отвергнуто. Как уступка – белая скатерть на маленький столик прямо на кухне. Так по-домашнему… Тарелка борща… сметанка… а, может, здесь «навеки поселиться»? Борщ как будто растворяться не собирается…
Девочка с виду – совсем молоденькая… Тоненькая… Улыбка – как у ребёнка… Если б – не взгляд. Если б – не одежда и манера общения. Если б – не странно белые волосы со стальными прядями… Не аристократка, но и не простолюдинка… Умеющая тушить пожары. Умеющая вскрывать замки. Умеющая на себе вытащить полумертвого мужчину из подвала. В два раза – больше себя самой. Не бледнея – от вида крови. И падая – только от усталости. Пришедшая – словно из ниоткуда. И исчезающая – туда же.
Человеческое любопытство – лучше удовлетворять. По мере возможности. Потому что оно – может быть опасным. Придумай папа Карло для Буратино подходящую версию – разве сунул бы он свой длинный нос в холст с очагом? А Мёртвая царевна? А Белоснежка? Разве не из любопытства – тащили в рот что попало и попадали в истории? Не говоря уж – про Колобка, решившего посмотреть мир. Исключительно из любопытства. И в результате – съеденного Лисой. Правильная доза информации, грамотно подобранная – не нарушает баланса в организме. Не заставляет совершать лишние телодвижения. В стремлении узнать побольше. Причем, часто – без всякой выгоды для себя.
Да, она русская. Да, появилась она здесь не случайно. Потому что ей нужен архив покойного барона Энтони Стоуна. Она попала в крайне сложную ситуацию. И не может вернуться домой без баронских бумаг. Иначе – она вообще останется без дома. Конечно, это вопрос жизни и смерти. Её – жизни и смерти.
Оказывается, люди умеют уважать чужую тайну. Умеют – не приставать с лишними вопросами. Умеют не расставлять ловушки из слов… Умеют не портить аппетит комментариями…
– По поводу архива – нужно будет обратиться к сэру Итану. Он все бумаги перевез в фамильный замок… Думаю, он поможет вам – чем только сможет… Он будет здесь завтра вечером со своей… приятельницей…
Понимающая улыбка – девочки из ниоткуда. И торопливое продолжение – словно в оправдание.
– Я думаю, они скоро объявят о помолвке… Айрис – прекрасная женщина… Они уже несколько лет вместе…
А ещё рассказывают сказки – про женитьбу аристократов! Обязательно на девственницах не старше восемнадцати лет от роду! Продвинутый барон – устраивает свою личную жизнь по собственному усмотрению. Молодец.
Вторая тарелка борща – явно лишняя. Чревоугодие – действительно, хуже наркомании… Завтра надо сюда вернуться. Только как понять – через сколько времени наступит здесь завтра?..
– Так она – появилась и опять сбежала?!
– К сожалению, сэр… По-видимому, у неё на самом деле – серьёзные причины такого поведения. Моя жена беседовала с ней. Думаю, вам нужно выслушать Елену.
– Хорошо, позовите, пожалуйста, её ко мне в кабинет.
Короткий поклон – и управляющий бесшумно исчезает за дверью.
Он не любил тайн. Любых. И всегда получал ответы на свои вопросы. В детстве – легко разгадывал ребусы и загадки. В юности – человеческие характеры. В зрелости – свой собственный. В те мгновенья его плавающее сознание – не воспринимало реальности. Оно оставило ему – только женский голос, мелодично произносивший ругательства. Заборный русский мат. В сравнении с которым, лексикон английской портовой шлюхи – сама невинность. И – неясный хрупкий силуэт. И запах – духов. Необычный, не похожий ни на один – ему известный.
Короткая беседа с экономкой. И женщина, спасшая ему жизнь месяц назад – начала приобретать реальные очертания. Так же, как и в первое появление, оставляя больше вопросов – чем ответов. И возможно, сегодня он уже встретится с ней.
С женщиной, пришедшей из ниоткуда.
С Дарьей Иволгиной.
– Итан, дорогой, ты уже освободился?
Роскошная женская фигура – в дверном проеме. Высокая причёска – из золотисто-рыжих кудрей.
– Да, конечно… Идем ужинать…
Естественное человеческое желание – найти виноватого. Крайнего. Хорошо, если вычислить его – легко. Наступившего на ногу. Укравшего кошелёк. Опоздавшего на встречу. Потерявшего. Растратившего. Убившего. Даже в случае смены ролей, когда наступаете – вы, крадете – вы, опаздываете – вы, всегда есть варианты.
Но – если ваш мир исчезает, ваша жизнь меняется без вашего участия, вас бросают – с невнятными объяснениями… И от вас – ровным счётом ничего не зависит!
Конечно, первым делом – вы начинаете копать. В себе. До одури. До помутнения рассудка. Конечно, вы с уверенностью мазохиста – находите крайнего, глядя в зеркало. Приписывая ему – кучу тотальных ошибок. Обвиняя его – практически во всем. Начиная с якобы рокового – слова. Заканчивая якобы – нехристианскими мыслями.
Отказываясь понять, что в некоторые моменты жизни – от нас ничего не зависит. Отказываясь понять, что есть – стечение обстоятельств. Которые можно бесконечно анализировать. Которые можно бесконечно подводить под «теорию крайнего». И под другие теории – тоже. И в результате – так ничего не выяснить…
– Самокопание – приводит к депрессии… Депрессия – к засыпанию мозгов… А мозги – это единственное, что у меня осталось. Правда, есть ещё – вечная ночь за окном. Но туда – мне не хочется. Пока не хочется. Потому что – есть надежда на этот чёртов архив! Барон говорил, что он записывал всё – про свои перемещения во времени. Говорил, что я не использую все возможности… А приборы в лаборатории фиксировали какие-то импульсы моего мозга. Необъяснимые – с научной точки зрения. Но ведь – точек зрения может быть много. А лучший способ познания – все равно эмпирический!
Она уже что-то говорила про свои способы познания. Совсем недавно. Сидящему напротив мужчине. Поглощая исходящие от него – волны самой настоящей страсти. Разве можно – доверять страсти? Разве можно – доверять волнам? Зыбкой субстанции – то поднимающей до небес, то сбрасывающей – почти на самое дно?
Мужчина со своей страстью справился…
Она – как будто тоже.
Только цена, заплаченная каждым – стоила ли двух одиночеств?
И постоянной темноты за окном?
К чёрту – все размышления! Сейчас как раз тот случай – когда думать запрещено! Когда «теории крайнего» – не существует. Только – действия. И только – вперёд. К архиву старого барона.
Третий день – низкое небо. Третий день – сырой снег с дождём. Третий день – грязная каша под ногами. И – внутри. Мерзко, промозгло, тоскливо.
Ощущение собственной вины – способное отравить жизнь. Всплывая воспоминанием – в неожиданный момент. Выскакивая одной и той же мыслью. Сдавливая горло. Наваливаясь тяжелой волной. Бороться с этим – бесполезно. Придумывать оправдания – тоже. Только спрятать – подальше. Чтоб беспокоило – пореже. Чтоб – не разъедало. Чтоб – не убивало. Медленно и тихо…
– Депрессуешь?
– Нет… Мне просто – паршиво.
– Винишь себя, конечно?
– Да.
– Ты не прав.
Прав. Потому что – сомневался. Потому что – уехал. Потому что она – знала причину поездки. Потому что – не звонил. Потому что – забыл телефон. Что бы с ней ни случилось – он мог это предотвратить! Хотя бы – попытаться.
– Послушай, Димыч! Хватит заниматься самоедством. Ты сейчас, наверняка, обвиняешь себя – во всех грехах. Это – неправильно!
– Я не обвиняю. Я это ощущаю.
– Ты же сам хотел сделать выбор. Как ни цинично это прозвучит, но тебя избавили – от возможности выбирать!
Если бы.
Если бы – не десяток неотвеченных вызовов на дисплее.
Если бы – не розовая закладка, разделившая книгу на две части.
Он опоздал.
Потому что – сомневался. В себе, в ней. В правильности чувств – своих. В глубине чувств – её. И поэтому – не заслужил. Поэтому – потерял.
Сомневающийся несовершенен в любви.
Приговор.
Неудачники всегда приходят не вовремя.
Хороший афоризм – как раз для неё.
Потому что смежная с кабинетом комната – явно спальня. Потому что звуки оттуда – явно не для посторонних ушей. Наверняка, барон зажигает со своей подругой! Что ж, придется погулять.
Кажется, сквозняк.
Кажется, окно в кабинете – чуть приоткрыто. Спускаться на первый этаж, будить людей – не хотелось. Зато в окне – белые деревья. Зато в окне – яркие звезды. И небо – без облаков. Всё – как должно быть в настоящей жизни. Низкий козырек над входной дверью – прямо под оконным проемом. Не страшнее – чем прыжок в никуда. Высокие холмы – за поворотом узкой тропинки. Сноуборд бы сюда – и плевать на всё! На пару часов забыться. Лучше всяких лекарств. Лучше всяких допингов. Куртка нараспашку – от удовольствия. Чуть цепляющий за голую шею – мороз. Быстро слепленный снежок – в воздух. Настоящий воздух – движущийся и живой.
Чей-то мир.
Чья-то реальность.
Чья-то жизнь.
Но разве бы не отдала она сейчас всё – за кусок грязного асфальта? За вечную пробку – на Ленинградском шоссе? За московский смог – астматичный и плотный? За унылый вид с балкона пятого этажа? Да, её реальность – не такая красивая. Да, её воздух – не такой чистый. Её тропинки – заасфальтированы и огорожены. На её небе – звёзды редко видны из-за серого тумана. Но есть же много хорошего – и в её времени тоже!
Неудивительно – что бандиты так легко проникли в этот дом. В дом – без охраны. Без забора. Без собаки. Залезть на второй этаж – сущий пустяк.
Полуоткрытое окно – c полоской света.
Тот редкий случай, когда выход – там же, где и вход.
И – высокая фигура в чёрном шелковом халате. С бокалом коньяка в руке. Бытовой коньячный алкоголизм семьи Стоунов – ей уже знаком. Встреча двух пар глаз. Светлых, чуть ироничных и чёрных – сузившихся и настороженных.
В ней ничего не было от привычного женского облика, начиная от странного цвета волос и заканчивая высокими ботинками на толстой подошве. Ни малейшего смущения во взгляде – напротив, откровенный интерес. Конечно, судя по описанию экономки и управляющего – мисс Дарья Иволгина. Собственной персоной. Возможно, двери для таких – просто не существуют. Она спрыгнула с подоконника на пол. Легко и бесшумно. Несколько шагов к столу. Загорелая бронзовая кожа, узкая полоска открытого тела между низким ремнем брюк и блузкой и… её волосы! – чередование стальных и светлых прядей на чёлке.
Кто, чёрт возьми, она такая?!
– Здравствуйте!
Улыбка мисс Дарьи Иволгиной. Вот почему – так доверчива к ней экономка! Вот почему – управляющий не может высказать внятного мнения о ней! Вот почему – его собственный ход мыслей внезапно дал сбой.
– Добрый вечер… Если быть точным – ночь…
Замечание про ночь – в топку. С бароном будут проблемы – это очевидно. Но ведь он – всего лишь, мужчина?
– С момента нашей последней встречи выглядите вы, надо сказать, неплохо!
– Спасибо, благодаря вам.
– Я, собственно говоря, именно по этому вопросу и беспокою…
Не дожидаясь приглашения, она опустилась на свободное кресло у стола.
– По вопросу моего внешнего вида?
– Нет, по вопросу вашей благодарности… э-э-э… господин барон…
– Сколько вы хотите?
Теперь в его голосе она услышала откровенное презрение. Ну, что ты будешь делать с этими потомственными аристократами?! Чуть – что, и сразу становятся в позу!
Бедняжечка, получить такой стресс – стать обязанным женщине! К психотерапевту бы тебя отправить, барон… потомственный.
– Деньги меня в вашем случае не интересуют…
Он откинулся в кресле. У этой женщины, похоже, вообще атрофировано чувство стыдливости. Так рассматривать мужчину! Хотя, чему он удивляется? Достаточно вспомнить весь арсенал непечатных ругательств, который она продемонстрировала, вытаскивая его из того чёртова подвала!
Он намеренно молчал, выжидающе глядя на неё. И олицетворял всё то, что ей особенно не нравилось в мужчинах – самоуверенность и высокомерие. Добавьте – высокий рост, чёрные волосы и брутальную внешность – точно как в любовных романах, которых она начиталась до тошноты! Ноги бы её здесь не было при других обстоятельствах! И ведь придется терпеть этого сноба… пока.
– Вероятно, вам уже передали информацию – мне нужен архив вашего деда. Точнее – содержимое сейфа, который раньше был в той стене…
– Почему уж, заодно, – не банковское хранилище и спальня?
Явно выраженный – идиотизм. Диагноз барона – понятен. Лечение – шоковая терапия. Проверено. Действует.
– Потому что ваши деньги, как я сказала, меня не интересуют. Да и в вашей спальне я едва ли найду что-то для себя новое и интересное!
Рука с бокалом на мгновение застыла в воздухе. Ситуация, вначале вызывающая раздражение, вдруг начала забавлять его.
– Возможно, не все с вами согласились бы…
– Вы имеете в виду вашу любовницу, с которой вы упражнялись за этой дверью? Судя по звуковому сопровождению процесса, она точно со мной не согласилась бы!
– Не много ли вы на себя берёте…
Достал он, честное слово! Опять из него полез снобизм!
– Послушайте, мне нужен только доступ к архивам – и всё! Меня не интересует ни ваше банковское хранилище, ни ваша спальня, ни ваши… способности! Мне вообще крайне неприятно обращаться к вам с просьбами, чтоб вам было известно!
– А с чего вы взяли, что я вообще испытываю к вам благодарность за спасение своей жизни и, тем более, считаю обязанным?
Хороший вопрос, она ждала его. Судя по полученным сведениям от экономки, жизнь порядком его потрепала, не оставив места для сантиментов.
– Вполне допускаю, что благодарность – не ваш конёк, но обязанным вы себя чувствуете. Хоть вам это и неприятно!
Внезапно он поднялся из кресла. Господи, какой он огромный! Как она вообще смогла вытащить его из подземелья – уму непостижимо! Секундное ощущение страха. Её обычного страха – перед крупными людьми…
Раньше ей хорошо удавалось избегать контактов с такими… монстрами! Жаль, не в этом случае…
Он подошел к камину, присел перед решеткой, забросил несколько поленьев в огонь. С каким удовольствием он указал бы ей на дверь! И наплевать – на «благодарность» и «обязан»! Только вот останутся вопросы, много вопросов – кто она, откуда пришла, что стоит за её желанием посмотреть архивы его деда? Но самое неприятное было то, что она была… естественна! Она на самом деле не чувствовала смущения от своей одежды, от своей манеры разговаривать, от присутствия полуголого мужчины в кабинете… Более того, ей не казался из ряда вон выходящим способ попадания в комнату второго этажа через окно!
– Зачем вам мои архивы?
– Мне необходимо выяснить кое-что…
– Что именно?
Ну, конечно! Сейчас начнется допрос с пристрастием!
– Сначала мне хотелось бы знать, договорились ли мы?
– Да.
Вот так, безо всяких эмоций, просто «да»! А еще говорят о женском непостоянстве и непредсказуемости!
– Поклянитесь!
– Что?!
– Конечно, хотелось бы получить бумагу, подтверждающую…
– Что?!!! О чем вы сейчас говорите, женщина?! О какой бумаге?! Я уже дал согласие!
– Мне нужны гарантии!
– О каких гарантиях идет речь?!
– Подтверждающих, что вы не передумаете!
Он выпрямился. Лучше б так и сидел на корточках возле своего камина! По крайней мере, обошлось бы без очередного приступа страха…
– Вы хотя бы осознаете, что сейчас оскорбляете меня?
– Что?!
Настала её очередь удивиться. Чем, скажите, на милость, она его оскорбляет?
– Если б вы были мужчиной, я прислал бы вам своих секундантов…
Наверное, на её лице нарисовалось такое неподдельное изумление, что он не стал заканчивать фразу. Зато он подошел к ней вплотную, заставив вжаться в кресло от накатившего страха.
– Милая моя, – голос звучал обманчиво мягко и тихо, – в моей жизни есть две незыблемые вещи: моя честь и моё слово, понимаете?
– Д-да…
– Моего обещания всегда и всем бывает достаточно.
– Мне тоже… уже достаточно!
Только бы он отодвинулся подальше от её кресла! Сейчас – она бы согласилась с чем угодно!
– А вы легко поддаетесь убеждениям.
Господи, да она его боится! В глазах – такой откровенный ужас, как будто она увидела привидение!
– Я вообще… легкий человек.
Если он сейчас не отодвинется, она убежит. Или упадет в обморок. Или у нее начнется истерика.
– Отойдите… пожалуйста…
В её голосе зазвучали явно панические нотки. Она боится его?! И почему – это так задевает? Неужели он давал ей повод для страха?
– Что с вами?
Конечно же, он не двинулся с места. Более того, он наклонился к ней, положив ладони на подлокотники её кресла. От него пахло коньяком и сандалом, пахло приятно, и при других обстоятельствах, возможно… Мысль осталась незаконченной, потому что в эту секунду он начал целовать её – уверенно и с такой страстью, что мир закружился вокруг… Вот так просто – без всякого повода – целовать женщину! Кем он себя возомнил, аристократ вырождающийся?! Угнетающий класс… Ах! Потрясающие ощущения…
Но, несмотря на вырождение, целовался он изумительно… И страх пропал. И на смену ему пришли опасения другого рода…
Он отпустил её так же внезапно. Отошел в сторону, опять взял в руки бокал. Господи, как его угораздило! И ведь – едва не накрыло с головой… Поддаться секундному порыву… Просто чтобы удостовериться что она – не иллюзия… И как-то нужно объяснить это ей… а, главное, себе…
– Это ваш способ заставить женщину замолчать?
Вместе с дыханием у неё восстановилась и обычная уверенность.
Он пожал плечами.
– Думайте, как хотите… Я не планировал… вас целовать.
Конечно, не планировал! Коньяк за него всё спланировал! И это – после секса с любовницей… Вот потенциал у мужика! Ведь не играл – реально завёлся, она почувствовала… И так же быстро взял себя в руки. Такой вряд ли потеряет голову – от женщины, от страсти, от неба в алмазах.
– Хорошо, проехали…
– Что?!
Как же тяжело – говорить и следить за речью. Господи, где же вы, уроки литературы? Где – Толстой, Пушкин и Чехов? Как же сложно, оказывается, подобрать слова! Чтобы было понятно человеку, живущему сто с лишним лет назад!
– Простите, привычка – говорить на слэнге… Я хотела сказать, что не нужно акцентировать внимание на этом… эпизоде.
Он внимательно смотрел на неё. Сдвинув брови. И не торопился нарушать возникшую паузу.
– Мне нужны ваши семейные архивы, чтобы… вернуться в свой мир, в свой город!
– Как мои архивы могут занять место кареты или железной дороги?
Она колебалась. Он чувствовал. Он видел. Сомнения в светлых глазах, побелевшие пальцы, сжимающие подлокотник…
– Вы вряд ли мне поверите… господин барон.
– Это зависит от того, насколько вы сможете быть убедительной…
– Если б вы мне сказали, что видели вчера дракона над Темзой – я бы поверила?
– Нет.
– А, если б, вы, действительно, увидели дракона над Темзой?
Опять он молчит! Потягивает коньяк… Алкоголизм был присущ в равной степени и аристократии. Как бы ни идеализировали эту прослойку общества! Второй бокал уже пьет. Может, подождать, пока выпьет третий – и втереть какую-нибудь душещипательную историю…
Хотя, такого амбала – вряд ли срубит и литр. А литра – на столе не было.
– Я жду объяснений.
Конечно, ему нужны объяснения! Как же может он, барон, с якобы трёхсотлетней родословной – запросто позволить незнакомому человеку рыться в его семейных архивах! Знал бы он – свою «родословною»… Она снова наткнулась на его взгляд. Как же ей хотелось вернуть свой мир! Хотелось – найти ответы на вопросы. Хотелось понять – что её ждёт в самое ближайшее время. Ради этого – можно рискнуть. Можно довериться и этому человеку. Не самому плохому, попавшемуся на её пути…
Дарья… Даша… Дар…
Подарок?
Если судьба и дарила ему – только не такие подарки. В виде женщин со странными волосами. Одетых в мужскую одежду, и ругающихся – как трактирщик. И при этом – держащих себя естественно и уверенно. И не подходящим – ни под одно известное ему определение.
– Я живу в России… в Москве… Только не в той России, которую вы знаете и родом из которой был ваш дед… и в которой – какое-то время жили вы… Я живу в той, которая только будет через сто двадцать лет…
Иногда, для того, чтобы сбить человека с толку – достаточно сказать ему правду. Правду – похожую на самый безумный бред. На самый абстрактный вымысел. На самую больную фантазию. Говоря такую правду, слушая её – как бы со стороны, начинаешь поражаться – её нелогичности. Её неадекватности. Её нереальности.
К чести барона – он ни разу не перебил её. Ни разу не вставил колкой фразы. Ни разу не показал – своего недоверия. Только при эпизоде её встречи со старым бароном, описании кабинета и сейфа в стене – чуть сдвинул брови. Но не всё ли равно – какая реакция у Итана Стоуна? Не всё ли ей равно – что он думает обо всем услышанном? Не всё ли равно – что он ей не поверил? Он обещал привезти сейф из фамильного замка. Ни разу не открываемый с момента смерти старого барона. И это – главное. Неоднозначный человек. Неуютный. Раздражающий. Своей манерой общения. Своей спокойной иронией. Своей самоуверенностью. И высокомерием.
Только его поцелуй – выбивался из общей картины. И ещё, пожалуй – умение слушать… Может, это просто – хорошее воспитание? Может, сто двадцать лет назад – так было принято? А, может, это привычка бывшего дипломата – держать все мысли при себе?
Отражение в зеркале. Светлые глаза, обведенные тёмными кругами. Запавшие щеки. Торчащие ключицы. Может, она тоже начинает исчезать? Как исчезают – при анорексии? Просто – сходят на «минус»…
Женщину стрессы – не красят. Особенно, когда возраст – уже не юный. Особенно, когда на лице – сразу читается бессонница. Особенно, когда глубоко запрятанное нервное напряжение – вырывается наружу. В виде дрожащих пальцев. В виде болезненной бледности. В виде вертикальной складки между бровями…
Странно, но с исчезающим за окном миром – исчезала горечь о её последнем разочаровании.
О неотвеченных телефонных звонках.
О ненадёжности мужчин – встретившихся на её пути.
Сейчас казалось, что, вернись её мир – и всё можно изменить!
Что абсолютно всё – в её силах. В её возможностях. Только бы – вернуть. Только бы – вернуться.
Засыпая, она поймала себя на чувстве – сожаления. Что не увидела выражения лица сэра Итана Стоуна, когда она исчезала у него на глазах. Выталкиваемая неизвестной силой – в свою квартиру, в свою расплывчатую реальность.
Одинокая фигура в кресле. Чёрный шелковый халат – распахнут на груди. Забытый бокал с коньяком – на столе. Застывший взгляд – на танцующих лоскутах пламени в камине.
Закипающий от напряжения мозг – в усилии осознать.
В усилии – переварить то, что он услышал.
И главное – увидел.
Он не поверил. Сначала. Как можно поверить – рассказанному бреду? Рожденному – неизвестной медицине горячкой? Как можно поверить – сказке? Придуманной, возможно, под влиянием наркотиков? И как можно поверить женщине – с такими белыми волосами? И глазами – цвета льда…
Но самые первые фразы её рассказа, первые звуки её голоса – одурманили…
Заставили увидеть мир – её глазами.
Глазами сумасшедшей женщины, приходящей в гости среди ночи. Через открытое окно второго этажа. Она красиво бредила – эта мисс Дарья Иволгина… мисс Даша Иволгина… Даша…
Она забавно разговаривала – иногда он понимал сказанное только интуитивно. Её живая мимика – очаровывала. Её детская улыбка – покоряла. Не хотелось прерывать, не хотелось иронизировать, не хотелось насмехаться…
А потом она заговорила про деда. Которого он почти не помнил. Которого он почти не видел. И портрет которого – висел в галерее фамильного замка. Она заговорила о сейфе. Который он лично вывез пять лет назад из этого кабинета. Она приводила странные аргументы – в своем желании увидеть бумаги Энтони Стоуна.
Первый укол рапиры – в его расслабленный ум. Первое недоумение и попытка вникнуть в её бред. Первое предчувствие – что, возможно, всё происходящее – не совсем фантазия.
Он повторил свое обещание – привезти ей сейф. С условием, что откроют они его вместе. И ни одна бумага – дальше этого кабинета не попадет. Она согласилась, мисс Даша Иволгина… Даша… Без удовольствия – но согласилась.
