Текст книги "Стресс (СИ)"
Автор книги: Тереза Нимуэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Ту самую, которая заставляет плакать без видимой причины, мчаться на предельной скорости – в никуда, медитировать – на крыше двенадцатиэтажного дома…
Тихо шептать: «Прости…» и уходить в ночь с чемоданом на колесиках.
«У тебя – ПМС, – говорил Антон, третий законный «единственный», – это нормально, это пройдет».
Не проходило.
Она сопротивлялась.
Танцевала до утра в клубах, тренировалась до изнеможения в секции айкидо, посещала два раза в неделю психотерапевта, часами не покидала салоны красоты, и уже всерьез начала подумывать о кружке вышивания крестиком…
А потом, потом – летели за окно вечерние платья, кимоно, «Введение в психоанализ», набор разноцветных ниток и отрезанные ногти из акрила.
Стабильным был только чемодан на колёсиках – и, с каждым новым путешествием, он становился всё легче и легче.
«Я вернулась», – приветствовала она свою квартиру, свою территорию, свое маленькое пространство, где её свобода не заканчивалась с появлением свободы другого, пусть самого близкого, человека.
Она никогда не плакала – из-за мужчины, плакала – из-за ушедшей любви, из-за отношений, которые исчезали гораздо раньше появления чемодана на колесиках, из-за очередной ошибки, которую можно было исправить, но… не хотелось исправлять. Её подруги благополучно устраивали свою жизнь, благополучно выходили замуж, благополучно рожали детей, заводили любовников, разводились с мужьями, расставались с любовниками… А ботокс и гинеколог помогали избавиться от последствий ночных оргий и курортных романов.
Вот она – не смогла. Не смогла устроить личную жизнь. Не смогла родить от, становившихся нелюбимыми, мужчин. Не смогла завести даже банального курортного романа. В моменты отчаяния, обычные моменты, которые преследуют любого человека, она просила у Бога только душевного покоя и счастья. На какое-то время – она обретала и первое, и второе….
А потом появлялся привычный чемодан на колесиках, и вопросы: «Что я опять сделала не так? Где я ошиблась?»
– О чем задумалась?
– О своем чемодане…
Они уже два месяца – вместе, а он всё ещё не привык к её перепадам настроения и внезапным мыслям…
Привыкнет ли?
Он сопротивлялся её очарованию – как мог, пытался не приезжать, не звонить, не думать… Уходил с головою – в работу, издевался над собой в спортзале, заполняя свои дни – до отказа… Только бы – не вспоминать эти губы, это тело…. И эти ощущения… Но стоило определителю высветить на экране – «Даша», как дрожащая рука хватала трубку и, сразу осевший голос, не его голос, против воли говорил: «Я скучаю… Я жду… Я хочу тебя…»
Потом – сорок минут метаний тигра в ставшей вдруг тесной трёхкомнатной клетке…
«У меня – гормональный срыв… кризис среднего возраста… осеннее обострение…»
И – открытая дверь ровно за мгновенье до её звонка.
– Я болен тобой, ты знаешь?
– Разве хорошие чувства – это болезнь?
– Тогда почему я чувствую себя больным?
– Значит, твои чувства – не совсем хорошие…
Совсем не хорошие…
Она права, конечно, права. Его желания были такими же темными, как её чулки… Чёртовы чулки! Они заводили его самым примитивным образом! Разве можно так желать женщину – до боли? Разве можно мечтать о ней – до умопомрачения? Терять голову, едва ощутив её запах? Хотеть поцеловать так, что сводит зубы? И одновременно – ненавидеть себя за эту… зависимость. Ненавидеть её – за свою слабость. Он набрасывался на неё, как наркоман – на дозу во время ломки. Не давая ни на секунду проявить инициативу…
Секс – на грани жестокости, страсть – на грани отчаяния.
Долго ли он протянет – вот так?
– Как твой последний переход?
Чёрта с два он думает о переходе!
– Разве Ионов не передал тебе сегодняшний отчет?
– Мне хотелось бы услышать от тебя…
– Неплохо… Приборы, правда, в момент перехода – не сработали, как обычно… На следующей неделе будем пробовать с живой органикой… Для начала – возьму с собой какое-нибудь… насекомое! Думаю, что у меня получится выйти за пределы той комнаты… Мне слышались голоса за дверью в последний раз… крики и плач. Там что-то произошло, возможно, горе… Я только опять не смогла поймать то ощущение, которое возникает перед переходом… Ионов считает, что дело в моих мозгах – приборы, хоть и со сбоями, фиксируют какие-то импульсы в моей голове…
– В этой умной головке – полно разных импульсов…
Он нравился ей, когда улыбался, шутил, когда в его голосе сквозила нежность – к ней. В такие минуты она была готова поверить, что у них есть шанс.
– Может, все мои проблемы – именно из-за этого?
Её тонкая сильная рука выпорхнула из-под простыни, потянулась к выключателю. И тусклый свет ночника показал широкую кровать с дубовой спинкой, белые шелковые простыни и два загорелых тела – мужчины и женщины.
– Из-за мозговых импульсов?
– Конечно… Они же у меня нетипичные, так Ионов сказал…
– Ты у меня вся – нетипичная.
Ей до неприличия идёт шёлк! Он и простыни купил – из-за неё. Проклиная в очередной раз свои вышедшие из-под контроля инстинкты. В любом мужике, независимо от него, живет что-то примитивное. То, что заставляет рассматривать одинаковые фотографии обнаженных красоток в мужских журналах, заводиться от чулок с кружевной резинкой, совершенно однотипно реагировать на короткую юбку и декольте. Независимо от возраста. Независимо от статуса. Независимо от интеллекта. Самый сильный инстинкт – в природе. Инстинкт размножения. До встречи с ней он умел прекрасно его контролировать.
– Я все время думаю о тех, других… людях, которые пропали… Они остались там?
– Откуда нам знать? Может быть, и остались…
– Вдруг – они нашли свое счастье и просто не захотели вернуться!
– Котёнок, какой же ты романтик…
– А ты – пытаешься быть прагматиком!
– Я не пытаюсь, я и есть – прагматик.
Он повернулся к ней. Рука коснулась её шеи, двинулась по спине… Просто трогать её – нереально приятно… Упругое тело, гладкая загорелая кожа… Удивительно, но ему ни разу не пришло в голову сравнить её с другими, приходившими в его жизнь, в его постель, женщинами… Он боялся спросить: а что думает о нём – она? И злился на себя – за свой страх, за то, что его может волновать – её ответ.
– Ты знаешь, как ты – хороша?
Еще бы она не была хороша! После пожизненной эпиляции, стоящей почти как небольшой автомобиль, и еженедельного пилинга! Тут поневоле станешь гладкой и шелковистой! А солярий – по четвергам? А спортзал – два раза в неделю? Господи, да при современной индустрии красоты – только откровенная дурочка не сможет стать привлекательной! И знать ему об этом – совершенно не обязательно… Хотя, таких, как он – вряд ли можно отпугнуть признанием о низко-углеводной диете или обёртывании из морских водорослей. Прагматик, говоришь…
– Скажи мне об этом сам… представь, что ты такой же безнадёжный романтик – как и я…
– Ты же знаешь мой словарный запас… Боюсь, он ограничен словами – «очаровательна», «красива» и «хороша»…
– А еще ты умеешь виртуозно ругаться… когда …
Он не дал ей договорить, быстро притянув к себе. Зрачки – расширены, от дыхания – грудная клетка ходит ходуном… Она еще не привыкла к его внезапным порывам страсти… Казалось, одно слово – и он неуправляем. Одна фраза – и вот она лежит под ним, не в состоянии – ни говорить, ни думать, ни даже – пошевелиться… Разве так – бывает? И почему она – позволяет ему…
Но ведь как приятно, черт возьми, осознавать, что такой мужчина потерял из-за неё голову! Что он не в состоянии сопротивляться чувствам… А что он испытывает чувства – она не сомневалась.
Только, похоже, его самого – они не радовали.
Он мучился, боролся, противился – как мог.
Он пытался отгородиться от неё, уезжал под любым предлогом во время её визитов в лабораторию, старался не звонить, не говорить о единственно важном для неё. И всё равно – стоило ей позвать, стоило сделать шаг…
Но, разве можно всё время идти навстречу – только кому-то одному?
Разве правильно, что только один – делает шаг вперёд?
Разве естественно, что этот «кто-то» – женщина?
Он медленно приходил в себя. Возвращались дыхание, зрение, слух… Возвращалась возможность думать головой… Возвращались – мучащие его мысли…
Даша…
Его ахиллесова пята, его слабость, его фетиш…
Даша – на шелковой простыне, в одних чулках…
Даша – на сиденье его автомобиля…
Даша – прижатая к стенке, в разорванном топе…
Даша – на его столе в кабинете…
Пытающаяся сопротивляться… Покорная… Зачарованная… Стонущая от страсти… С руками, связанными его галстуком…
Стоп!
Он сходит с ума.
Он – реалист до мозга костей, прагматик. Он добился всего в жизни только благодаря полному контролю своих поступков, своих эмоций, своих чувств! И всё – может полететь к чертям! Неужели, это именно то – что описывают в книгах? Когда – горишь изнутри, когда – не можешь спать, когда – не можешь сопротивляться… самому себе!
Она потянулась под ним… Как её тонкое тело может быть таким сильным?
– Ты – удивительный…
– Я – сумасшедший.
Он медленно поднялся с постели, мягко подхватил её на руки, понёс в ванную…
– У меня наметилась небольшая командировка…
Внимательный взгляд светлых глаз. Узкая ладонь, застывшая на его плече.
– Далеко и надолго?
– Не очень далеко, и ненадолго… В соседнюю страну, на три недели… может, на месяц…
Молчание…
И опять – этот взгляд.
Вынимающий его душу, его сердце…
Он сел, перехватывая её руку и поднося к губам.
– Поездка была запланирована давно… Но сейчас откладывать – уже нет возможности…
Опять – тишина.
Опять – лишь тиканье часов в его спальне…
Он отпустил её руку, подошел к окну, отодвинул штору.
Чёрное небо, черные улицы, черные деревья… чёрные мысли…
– Скажи мне, что будешь скучать…
– Я буду скучать.
Он резко повернулся, выхватывая халат из кресла… Вышел из комнаты. Через минуту из кухни донеслись звуки работающей кофе-машины.
Господи, как же – больно! Слёзы… от несбывшегося.
От очередного – несбывшегося.
Разве не чувствовала она – что будет так, а не иначе?
Разве не знала – что всё – закончится?
Не могла лишь знать – что так скоро…
Её силуэт, в белой шёлковой простыне, в дверном проёме…
– Можно мне тоже – кофе?
– Конечно, котёнок…
Обжигая губы, она глотала горькую жидкость… Но разве ожоги – могут причинить настоящую боль?
– Когда ты уезжаешь?
– Послезавтра… рано утром. Передам текущие дела Красновскому…
– Твоему заму?
– Да… Надеюсь, что за мое отсутствие ничего внепланового не случится.
Молчание.
– Тебе настолько плохо со мной, что ты решил – убежать?
Вот так – серьёзно и прямо.
Без – женских слёз, без – просьб объяснить, без – уловок и намёков.
– Я – не убегаю… У меня, действительно, командировка…
Она словно – не слышала.
– Чего ты боишься?
Ему – тяжело.
Слова – медленно стекают с губ. Заполняют пространство кухни, заполняют пространство головы, застревают там. Подтверждая её догадки, её предчувствия…
– Мне нужно время – подумать… посмотреть на всё – со стороны… Когда ты рядом – я не в состоянии… Не в состоянии – ни думать, ни анализировать. Моя жизнь меняется – независимо от моих желаний, независимо от моего участия… Я потерял контроль над собой… над своим разумом. Это – ненормально, неправильно… Я чувствую себя на грани не то – сумасшествия, не то – срыва…
В первый раз он заговорил о чувствах – к ней. О своих эмоциях. О своей страсти. О своих сомнениях.
– Я не умею так жить… не уверен, что смогу… Эти два месяца с тобой… как – в пелене, как – в угаре… Я на пределе, поверь… Я, взрослый мужчина, веду себя – как мальчишка, у которого нет гормонов, пожалуй, только в подошве ботинок!
– Любая страсть – проходит…
– Пока она пройдет, меня отвезут в катафалке на ближайшее кладбище! Я – не шучу, не улыбайся, котёнок! Постарайся понять меня…
– Почему ты считаешь, что я тебя не понимаю?
– Ты можешь спокойно воспринимать все это…
– Если я не закатываю истерик, не бью посуду и не выбрасываю в окно твой бритвенный станок – это не означает, что я – в восторге!
– Мне – плохо, мне – тяжело… Я никогда так не зависел – от женщины… от секса… Мой мозг и моё тело – никогда не предавали меня… Скажи, ты чувствуешь – то же?
– Нет!
Он застыл.
Побледнел.
Впервые она видела его таким… уязвимым, эмоциональным… настоящим…
– Нет?!
– Потому что я – счастлива! Что испытываю такие эмоции, что в моей жизни появился – ты, что я просыпаюсь – в твоей постели! Что, занимаясь любовью с тобой, я вижу небо в алмазах! Что мы работаем в одной команде, наконец!
– Ты…
– Послушай меня! Если ты воспринимаешь свои чувства – как помеху в твоей жизни, страсть – как наказание, то разговор этот – всего лишь твоя попытка сказать «прощай»!
– Мне нужно успокоиться и трезво подумать о своей дальнейшей жизни… о нашей дальнейшей жизни!
– Для этого обязательно нужно уехать на месяц – подальше!
– Командировка была запланирована, я уже говорил!
– Какое удачное стечение обстоятельств…
Чашка со стуком опустилась на стол. Господи, до чего ж она зла сейчас! Боль и слёзы – ушли, остался только – гнев. На него, на его слова – так ранящие её. На его выражение лица – растерянное и упрямое…
– Даша!
– Что – Даша?! Опять в моей жизни появился очередной трусливый самец! Он тут же – удирает, сломя голову! Как ужасно, оказывается – хотеть одну женщину! Как ужасно – её же трахать по три раза за ночь! Это, как выяснилось, разъедает мозги! Это, оказывается, ненормально! Это – мешает жить! И я – спокойно это слушаю! Я – причина твоих проблем, недосыпа, гормонального всплеска!
– Прекрати!
Он вскочил с дивана. В бешенстве. На её слова, на её, откровенно насмешливый, взгляд.
– И что-то чувствовать к женщине – это тоже, получается, ненормально!
– У меня никогда ничего подобного не было!
– Ну, так – появилось! И поэтому надо срочно делать ноги!
– Мне надо побыть одному, в спокойной обстановке…
Конечно, он все уже решил. Конечно, свернуть его с намеченного – все равно что свернуть торпеду с траектории. Что ж – она переживет и этот… эпизод в своей жизни.
Никто же не обещал ей, что в этот раз – будет долго и счастливо…
Она тоже поднялась, поддерживая рукой простыню на груди. Направилась к двери.
– Остановись!
– Иди к чёрту!
В секунду – он перехватил её в дверях, прижал к себе…
Она сопротивлялась, на этот раз – не шутя, не играя… по-настоящему.
И его – накрыло.
От ощущения, что она – вырывается от него, от мыслей – что он, возможно, теряет её, от того, что – впереди разлука и одиночество… Прости, котёнок… не сопротивляйся… только не сейчас…
Она всегда любила полумрак.
И засыпала только при включенном ночнике.
Он смотрел на неё, не отрываясь.
Прикасался, боясь нарушить её сон.
Проклинал наступающее утро.
И ждал его.
Он уедет, приведет свои мысли и чувства в порядок. Успокоится. Расстояние и время – творят чудеса, при всей своей избитости.
Он станет самим собой. Станет почти – прежним. Если – не сломается. Но ведь такие, как он – не ломаются, правда?
Он увяз глубже, чем думал сам. Иначе, чем объяснить – застрявший ком в горле? Чем объяснить – почти физическую боль там, где обычно находится сердце?
Сквозь плотные шторы начинало пробиваться холодное ноябрьское солнце…
Комментарий к 3. Обманчивая беззащитность.
Ну, вот такие вот пирожки…
========== 4. Обманчивая внешность. ==========
– Ну, как, Дашуль? Все нормально прошло?
– Конечно, Сергей Викторович, как и планировалось… Приборы сработали?
– Нет, девочка моя, никто на это уже не надеется… Завтра утром – жду с докладом!
– Тогда – до завтра!
Телефон заброшен подальше в кресло.
Туда же – оторванные с пластырем бесполезные датчики.
Удивительно, что переходить она может только ночью и только – находясь в квартире одной…
Хотя, почему – удивительно?
Разве она в состоянии – чему-либо удивляться сейчас?
Переход утомлял физически… Но она радовалась – любой усталости, любой нагрузке, любым усилиям…
Потому что боль – не проходила. Боль – от разочарования, от разлуки, от… голода. Возможно, он был нужен ей гораздо больше – чем она думала. Возможно, бесконтрольная страсть – это то, чего ей так не хватало в жизни. Возможно, властный и жесткий мужчина – идеален для её виктимной сущности…
Хотя…
Какая она, к чёрту, жертва! Жертва – он! Причем, жертва – собственных ортодоксальных мозгов! Собственных заблуждений! Собственных, им самим придуманных, правил!
«Сомневающийся – несовершенен любви…».
Хлопком закрытая книга.
Вот он – ответ.
Всё уже придумано до неё. Много лет назад. Нет ничего нового в любой человеческой судьбе.
История повторяется, истории повторяются.
Другие лица, другие тела, другие характеры.
И – похожие судьбы.
Разве когда-нибудь – она скрывалась? От проблем, от чувств, от судьбы? Разве – не ценила то, что давала ей жизнь – любовь, полёт и… небо в алмазах? Зачем бежать – от страсти, от удовольствия… от счастья? Зачем – ставить самому себе барьеры, отказываться от подарка, который многие ждут – годами, и не дожидаются?
Он, конечно, не звонил ей.
И она – не звонила тоже.
Не от обиды – а от бессмысленности телефонного звонка.
Тогда, ноябрьским утром, она первая – сказала ему: «Прощай».
Первая – разомкнула объятья, первая – шагнула к двери.
Не оглядываясь, как обычно…
Истории повторяются, история повторяется…
На столе медленно мигал диод на каком-то оставленном приборе. Что толку в приборах? Можно замерить нервные импульсы, можно замерить – все известные поля, можно – переложить в цифры, сделать выводы, придумать очередную формулу… А можно – просто шагнуть в неизвестное, доверяя только интуиции и самому себе… и, пожалуй, еще тому – кто помогает всем, без исключения.
Просто надо уметь правильно просить.
Уже ставшее привычным – лёгкое удушье…
И она – в знакомом кабинете.
Пусть катится Ионов – куда подальше! И – Красновский! Пусть – несанкционированный переход! Кто ей может помешать? Кто ей может запретить? В три часа ночи…
Как здесь протекает время? Она была в этом кабинете – два часа назад… Но было ощущение – что прошли дни… Шторы, как обычно, плотно задвинуты, свечи в канделябрах – зажжены… Запах табака – едва уловимо витает в воздухе… И, конечно, камин – непременный символ комнаты…
Можно бесконечно стоять на берегу и ждать парома. Можно – не ждать, а переплыть. Ждать – безопасней, плыть – рискованней. Решительные шаги к окну, отдернутая штора… Кусок осеннего леса, выхваченный тусклым фонарем в кованой решетке… Ярко-жёлтые листья – на земле, на деревьях, на дорожках – теряющихся в темноте… Внезапное желание – открыть окно и почувствовать воздух. Непередаваемый лесной воздух, от которого кружится голова и который можно глотать, как пищу…
Разворот к столу. Сегодня она обязательно дождется хозяина кабинета. Кресло у камина оказалось необычайно удобным. Огонь свечей – завораживал, гипнотизировал и, пожалуй, расслаблял… И она не сразу расслышала тяжелые шаги по дубовому паркету, вздрогнула – от звука внезапно распахнувшейся двери.
Грузная фигура заполнила дверной проем.
Высокий старик, с гривой седых волос… опирающийся на трость…
Цепкий взгляд темных глаз – мгновенно выхватил сидящую в кресле женщину.
Ту самую, что являлась из – ниоткуда, из сгустившегося воздуха.
– Не удивляйтесь, но я был уверен, что, в конце концов, увижусь с вами…
– Я уже давно ничему не удивляюсь…
Он закрыл дверь. Тяжело опустился в свободное кресло. Длинная трость, с набалдашником в виде собаки, напомнила ей Воланда…
Она никогда не видела таких глаз – чёрных. До такой степени, что зрачок сливался с радужной оболочкой, придавая странную неподвижность его взгляду. Очень умных глаз. И – неуютных.
– Разрешите вам представиться – барон Энтони Стоун…
Глубокий голос, тяжелый, как сам его обладатель… Едва заметный акцент – тот, который всё равно остается у людей, не родившихся в России… или – давно и навсегда покинувших её…
– Дарья… Николаевна Иволгина… Живого барона вижу в первый раз в жизни…
– Простите, что представляюсь, сидя… В моем возрасте – уже тяжеловато склоняться… даже перед женщинами… Да и вы, скорее всего, не умеете делать реверансов?
– Вы – правы, не умею…
Он улыбался. Чему он радуется – барон Энтони Стоун? Странный старик, ждущий её появления…
– Разговор нам предстоит долгий… Может быть, коньяку?
– Почему – не виски? Я ведь – в Англии, правда?
– В Англии… Но, знаете, даже я за шестьдесят лет пребывания здесь – так и не смог привыкнуть к этому пойлу, которое они называют – виски… Хороший французский коньяк – лучший фон для беседы…
Все еще сильная рука потянулась к графину… Янтарная жидкость в бокалах… Первый глоток – как погружение в неизвестное. Но коньяк оказался отличным… Не надо бояться погружений…
– Дарья Николаевна…
– Да, господин барон?
– Извините… Мне просто приятно произносить вслух ваше имя… И – не называйте меня бароном… Я такой же барон, как вы – графиня…
– И как мне вас называть?
– Антон… Антон Валерьевич… Уверен, моя история – очень похожа на вашу…
Уединенное бунгало на берегу океана… Высокие звезды. Шезлонг на открытой террасе. Он не лукавил – про командировку. Днем он работал со своими коллегами, то – в душных офисах, то – болтаясь во внедорожнике по пыльным ухабам. А вечерами – его ждал прохладный океан, морской воздух, и тревожные мысли.
Каждый день – звонки из лаборатории, от Красновского. Все нормально, все идет по плану. Эксперимент продолжается, переходы продолжаются… жизнь продолжается.
И, застывшее на губах, но – так и не произнесенное: «Как – она?»
Десятки раз – набранный, но так и не вызванный – номер.
Труд лечит всё. А физический труд – способен выдавливать мучительные мысли. Усталость тела помогает смягчить усталость души. Только не нужно – жалеть себя, не нужно – вспоминать, не нужно – мечтать. Заполнить день – работой, вечер – плаваньем, потом – еле-еле доползти до постели и – уснуть. Быстро, как провалиться в темноту. Без мыслей, с одной – усталостью.
Его предавали только сны. Словно – то, о чем он запрещал себе думать, воображать, чувствовать, – заполняло его во сне. Каждую ночь – она была разной. То – легкой и радостной, с детской улыбкой, рвущей на части его душу. То – чувственной и страстной, с обнаженным телом, заставляющим его терять голову. То – грустной и поникшей, с печальными глазами, выбивающими почву из-под ног.
Она забирала его, едва он засыпал, и не отпускала – до самого утра.
До звонка будильника.
До первых лучей солнца.
До холодного душа.
Она была так реальна и осязаема, что – иногда он спрашивал себя: где же проходит его жизнь? Может быть, во сне? Там, где он был счастлив – чувствуя её рядом? Там, где душа тянулась к ней – и пела? Там, где его тело – желало и получало желаемое?
Что в ней такого – что нет в других женщинах? Тысячи мужчин до него – задавали себе этот глупый вопрос, тысячи мужчин – задают его каждую минуту, тысячи мужчин – будут задавать и после. Да, есть красивее. Да, есть добрее. Да, есть умнее. Так почему – только она смогла выбить его из колеи? Почему – только она смогла за пару часов превратить самодостаточного и сильного мужика в дрожащего и истекающего слюнями мальчишку? В тот самый первый раз, в их первую – встречу…
Два часа дороги – в никуда. Два часа – на автопилоте по ночным улицам. Два часа – и его автомобиль опять останавливается рядом с её домом. Как он мог – такое допустить? Как он мог – так забыться? Как он мог… Чем он думал тогда, вцепившись в руль побелевшими дрожащими пальцами? Всем, чем угодно, но – не головой! Сотни мыслей – в один миг, сотни желаний – в одну секунду, сотни сомнений – в одно мгновенье…
А потом – её глаза, распахнутые, с расширенными зрачками… Ничуть не удивленные… Её плечи – под прозрачной тканью… Её прикосновение – как удар под дых… Он сдался гораздо раньше. Его короткое отсутствие тогда – последняя попытка сохранить остатки гордости. Отключить передатчик. Отключить телефон.
Она не считала такие отношения – противоестественными. Такую страсть – ненормальной. Такие эмоции – разрушающими. Она казалась счастливой. Но что он знал о ней – кроме информации в досье? Кроме короткой беседы с её психологом? Кроме – вскользь брошенных случайных фраз?
Бесспорно – умна… Ведь именно она натолкнула его на мысль, что происходящее в её квартире – неотделимо от неё самой.
Красива… Он мог бесконечно смотреть на неё, трогать её, любоваться ею.
Трогательна… От её детской улыбки не раз у него перехватывало горло… Он был беззащитен перед ней.
И это – пугало. Он был зависим от неё. И это – злило. Он не мог сопротивляться. И это – убивало.
Он не лгал ей: вся его так хорошо спланированная жизнь рассыпалась на глазах. И вдруг возникла командировка, как шанс, как возможность – понять, что происходит. Банально – взглянуть на все со стороны… Банально – ответить на все вопросы… Банально – попытаться вернуть того человека, которым он был до встречи с ней.
Кто он – для неё? В ту, последнюю, ночь она сказала, что счастлива… с ним. Она была – на взводе, бросая ему в лицо – про небо в алмазах, про трусливого самца, про свои эмоции… А утром – утром она практически убежала от него, мягко освободившись от его рук, торопливо поцеловав в небритый подбородок… Не задерживаясь. Не оглядываясь. Хуже он чувствовал себя только семь лет назад – очнувшись в реанимации.
Что она испытывала – к нему? В моменты близости, словно лишаясь воли, она позволяла ему всё… Гуляя с ним по парку, внезапно целовала его, поднявшись на цыпочки… И пела под струями воды в его ванной…
Провал в темноту. Обычный день, обычные сумерки, обычная усталость. Он так привык за две недели – засыпать без бьющихся в голове мыслей. Легко, едва коснувшись щекой простыни… из синего хлопка.
И – внезапное пробуждение.
Три часа ночи. Молотком бьющееся сердце в груди. Что за чёрт!
И – внезапно накатившая слабость. С трудом поднявшись, он вышел в гостиную, добрался до холодильника. Пара глотков – и холодная вода стекает по горлу в желудок, выравнивая дыхание, отрезвляя сведенные сном мозги. Кажется, он сам себя доконал. Секундное колебание, и таблетка снотворного отправляется в стакан, с шипением растворяясь в ледяной воде.
Иначе – он просто не выживет.
Иначе – он просто сломается.
Вновь засыпая, он опять чувствовал назойливые волны тревоги…
– Вы задумывались когда-нибудь о том, как похожи человеческие жизни? Как похожи – судьбы? И, при всем их многообразии, постоянно ощущаются параллели?
Неторопливая беседа – словно вне времени. Удивительный коньяк, удивительный старик, удивительная история. Так похожая – на её собственную, и такая – другая.
Искореженная жизнь – сначала оккупацией, потом – родными лагерями. Обретение дома – заброшенной лачуги на окраине деревни, на окраине жизни. Свой собственный мир – в комнатке, с забитым фанерой окном. Любимая женщина – внезапно вошедшая в его судьбу, и внезапно и трагически – покинувшая её.
Одиночество.
Разочарование.
Грусть.
И – открытый переход во времени. Для чего? Для какой цели? Сомнения в собственной психической полноценности. Вопросы. Вопросы. Вопросы.
– И все – уже было до нас…
– Абсолютно всё, девочка моя… Впоследствии, я много времени провел, анализируя тогдашнее свое состояние, исписав бумаги на целый научный труд…
– И – что?
– Отсутствие социальных связей. Всех. Не осталось ни одного живого существа, которое может удержать в жизни. Ни одной цели – ради которой стоит хотя бы просыпаться по утрам. Ни одной мысли – дающей хотя бы надежду.
– Есть люди, которые живут так всю жизнь – и не напрягаются!
– Конечно, но я тогда… напрягся… как вы изволили выразиться…
– Но у меня нет такой беспросветности! У меня – работа, которая, в общем-то, нравится, мужчина, с которым у меня еще как будто – есть шанс… мои книги, мои увлечения, в конце концов!
– «В общем-то», «как будто»… книги… увлечения… вы чудовищно одиноки, моя дорогая… Правда, ещё не дошли – до крайней точки…
– С чего бы это?
– Ваши возможности при переходах – ограничены. Вы попадаете в одно и то же место – мой кабинет. В одно и то же время – одна тысяча восемьсот сорок пятый год. И всегда – только ночью.
– А вы?
– О! Я в этом смысле пошел гораздо дальше вас… Но, думаю, у вас еще все впереди.
– И вы решили остаться здесь шестьдесят лет назад?
– Ну, выбор-то, на самом деле, был невелик… Возвращаться назад – не было смысла… Та жизнь – приносила мне, в основном, только горе и потери…
– И как вы стали бароном?
– Долгая история… и не совсем приятная… Может быть, если мы с вами еще встретимся, я попытаюсь разворошить эти страницы моей жизни…
Почему ей так страшно – заглядывать в эти глаза? Так неуютно? Иногда, незнание – это надежда. Неизвестность – это шанс. Иллюзия – это возможность.
– Вы сказали, что ждали моего появления…
– Конечно… Пару раз в моем кабинете я ощутил запах удивительных духов… И, не забывайте, о широких возможностях старинных особняков – на предмет: увидеть и услышать …
Улыбка преобразила его, сбрасывая налет аристократизма и смягчая взгляд – вдруг потеплевший.
– Наблюдать за вами – оказалось приятным… Узнавать себя самого, свои мысли, свои поступки… Ведь вы под прицелом, не так ли?
– Да… Как вы догадались?
– Сначала вы приходили просто так, а потом в ваших действиях начала проявляться система, планомерность…
Молчание. И, наконец, прямой контакт с этими глазами… без иллюзий.
– И что меня ожидает?
Неторопливый глоток из бокала… И искреннее пожатие широких плеч.
– Я не знаю…
– Вы сказали, что судьбы повторяются!
– Повторяются – в целом… Но – всегда есть нюансы, всегда есть – новый характер, всегда есть – это маленькое «но»… Я много размышлял об этом… Жаль, что времени пообщаться у нас практически не осталось…
– Вы встречали еще кого-нибудь… из таких, как мы?
– Да, один раз… Всё похоже на определенную систему… Вам нужно просмотреть мои архивы, если вы хотите подробнее знать – с чем столкнулись.
– А вы? Объясните же мне! Сейчас у меня вопросов – больше чем до встречи с вами!
Опять – улыбка. На этот раз – грустная.
– Боюсь, я очень ограничен во времени, дорогая моя девочка. Мне ведь уже много лет и я болен, как практически все старики моего возраста… Правда, как ни парадоксально, именно из-за моего возраста – болезнь пока не доконала меня окончательно… И ещё…
Опять глоток. Он умел со вкусом пить, этот старик. Видимо, и жить он умел со вкусом… в этом мире. Вот так – дожить до глубокой старости, и не утратить – ясность мыслей, не утратить – цепкий взгляд, не утратить – иронию.
– Я хочу, как ни бессмысленно в моем случае, перед смертью увидеть родину, которой я оказался ненужным… Старые люди становятся сентиментальными…
– Вы собираетесь вернуться туда, откуда пришли?
– Увы, это невозможно… Туда, где была моя жизнь «до» – мне не вернуться… Мы – не боги, мы всего лишь – пользователи… Настоящее – точка отсчета. Настоящее – это время уже вашей жизни.
– Я пыталась читать про параллельные миры, про временные законы… Я – безнадежно тупа, мне сложно понять…
