Текст книги "Стресс (СИ)"
Автор книги: Тереза Нимуэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
– Вам это совершенно не нужно.
– Значит, вы решили вернуться… А раньше – вы возвращались?
– Нет… Я нашел свою нишу… у меня появилась семья… недавно родился внук… Проход закрылся.
– И не хотелось?
– Не поверите – нет.
– А сейчас…
– Я же сказал, что старики становятся сентиментальными.
– Но была же – возможность?
– Разве счастливого человека тянет в жизнь, где осталось – только одиночество и горе? Наверное, если б захотелось… Но мне ни разу не захотелось. Здесь – я на своем месте… Здесь – пока не разучились ценить человеческую жизнь. Здесь – пока остались понятия чести, данного слова… Я рад, что прожил большую часть жизни именно в такое время… Ведь вам в вашей жизни, пожалуй, еще хуже – чем мне в моём сорок восьмом… Уже тогда мир начал стремительно катиться под откос… в глобальном смысле.
– Зато у нас есть гидромассаж и контрацептивы…
Теперь улыбалась уже она. Над своими словами, над своими мыслями, над своими воспоминаниями.
Подъем из кресла был тяжелым для него. Опираясь на трость, он медленно двинулся к одному из дубовых шкафов с книгами, жестом пригласив её подойти поближе.
Отброшенные в сторону тяжелые тома. Дверца сейфа.
И…
Знакомое ощущение накатывающего удушья.
Как – не вовремя, как – некстати!
– Антон Валериевич! Меня, кажется, выталкивает… извините…
Быстрое движение его руки – к ней, ощущение теплого металла в ладони, инстинктивно вытянутой навстречу…
И она в своей комнате… в спальне… в три часа ночи…
С миллионом вопросов, с миллионом – предположений, и – с неожиданными мокрыми дорожками на щеках…
Комментарий к 4. Обманчивая внешность.
Ну, становится понятнее?
Интереснее?
========== 5. Обманчивая ироничность. ==========
– По-моему, ты сейчас в ступоре? Я прав?
Костя, его коллега по работе, оторвал взгляд от разложенных на столе бумаг.
– Плохо спал ночью. Пришлось выпить снотворного. Пройдет.
– Я не про сейчас, я про – вообще. Неприятности?
– Скорее, проблемы… А вот – неприятные они, или, наоборот… пока не знаю.
– Ставлю свою «тойоту» – из-за женщины!
– Много ты понимаешь….
Но ведь – понимает… Неужели – так заметно?
– Я знаю её?
Молчание. Отсутствующий взгляд.
– Ну, хорошо, не обижайся! Молчу! Просто непривычно видеть тебя – таким…
– Каким?
Катился бы он – куда подальше, этот Костя! Вместе со своей хвалёной наблюдательностью и «тойотой».
– Загруженным и несчастным… Я же много лет тебя знаю – могу быть уверенным!
– Я справлюсь, это вопрос времени.
Справится, никуда не денется. Его жизнь, его карьера – построены на этом. Находить выход – из безвыходного, решать – не решаемое. Нет тупиков – есть неверные дороги. Нет ловушек – есть неконтролируемые эмоции.
– И чем ты ей не подходишь, а? Вроде – нормальный мужик…
Жизнерадостный голос вывел из оцепенения – уже привычного в последнее время…
– Скорее, она – не подходит мне…
Округлившиеся глаза. Сейчас начнется допрос в Костиной манере…
– Набитая дура, да?! Страшная, как моя жизнь?! Нет… Не то… Может, фригидная? Или – стервозина?! Нет… У неё мама – бывший директор школы!!!
– При чём тут – мама?
– Ну, мама, конечно, ни при чём… Это я про свою тёщу вспомнил… Слушай, а, может, она… ну… неблагонадёжная? С большими пятнами в биографии… Привлекалась…
– Кость, прекрати!
– Значит, красивая, умная, не фригидная, мама – не директор школы, не привлекалась… Поздравляю, Димыч!
– С чем?
– Ты – идиот!
– Спасибо.
– По-крайней мере, со стороны – именно так и выглядишь.
– Я уже поблагодарил. Можешь, не развивать тему…
Бесполезно. Если Костя легко и сворачивал, то только – для очередного манёвра.
– Меня всегда удивляло твое отношение к женщинам…
Игнорировать – насколько хватит сил. При обманчивой жизнерадостности и добродушии, Костя – профессионал. Один из лучших.
– Димыч, извини, но нельзя так потребительски относиться к прекрасной половине человечества! Все твои связи – это нужды физиологии не в ущерб всему остальному! И, к тому же, холостяки долго не живут!
Где-то он слышал – похожее… Про недолгую жизнь холостяков. Не очень давно. Откинувшись в кресле и попивая удивительный кофе… В другом измерении. В другой жизни. В другой реальности.
– Мужчина не может само реализоваться без семьи, без любимой женщины, без эмоциональной составляющей отношений!
Уметь естественным образом излагать прописные истины – талант.
Уметь довести хладнокровного человека до кипения – дар.
Уметь остаться после этого в любимчиках – дар Божий.
– Любовь к женщине – она не прогнозируема, как, например, любовь к родине, к борщу со сметаной или «тойоте камри». Но! Именно своей неожиданностью и необычностью – она и хороша!
– Я не ослышался, прозвучало слово на букву «л»?
– Не ошибся. Более того, в твоем случае я настаиваю на этом слове! Ты посмотри на себя в зеркало! Конечно, страдания идут тебе – не спорю! Эти запавшие щёки, тоскливые глаза побитой собаки, отсутствие аппетита и безудержный энтузиазм к труду – делают тебя привлекательным в каком-то смысле… Не знаю, правда, в каком… Меня, например, это пугает! Скажи мне, наконец, – кто эта потрясающая женщина? Я сочиню сонет в её честь!
– Почему ты решил, что она – потрясающая?
– Я вижу результат: невменяемый руководитель серьезного отдела с маниакально-депрессивным психозом! Когда я был влюблен в свою жену – я летал, как новый МиГ!
– Больно было приземляться?
Мгновенный контакт глаз. Да он совершенно серьёзен – Костя Сполох, шуток которого боялись все сотрудники на всех шести этажах!
– Я и сейчас – летаю. Может быть, не с такими крутыми «пике», не с «бочками» и виражами. Но – высоко и ровно, поверь. А ты – просто банально боишься: ответственности за живое существо, заботы о ком-то! У тебя даже домашнего животного никогда не было! Уверен, ты ищешь причину – чтобы остаться обычным одиноким эгоистом и дальше!
– Ты ничего не знаешь…
– Да мне и не нужно ничего знать. Достаточно того, что я знаю – тебя. И сейчас мне тебя просто жаль. Не из-за твоего мазохизма, а из-за твоей непроходимой глупости… Хотя, это очень похоже на тебя: сухари всегда боятся… пара! Они, понимаешь ли, становятся мягкими…
Пауза.
Именно та – в которую слышен ход часов, пролетевшая за окном птица, случайные шаги по коридору за стеной.
– Даша… Иволгина…
– Наш… проводник?!
– Да. И руководство, конечно, в курсе…
Удивительно – как неуловимо и быстро может меняться выражение лица и глаз! Доля секунды – и словно не было эмоций. Доля секунды – и словно другой Костя. Без – возмущения во взгляде. Без собранных бровей на переносице. Без приподнятого уголка губ.
– Тогда, ты прав…
И – неожиданный выпад. Как – снежный ком в лицо.
– Такая женщина, конечно, не для тебя!
– Ты сам себе противоречишь!
– Забудь всё, что я тебе наговорил! Продолжай в том же духе! Надеюсь, она не успела сильно тобой… озаботиться!
И, конечно, некстати – коллега в дверном проеме. Конечно, опять проблемы с графиками. Конечно, разгрести может только он.
Его догнал такой прогнозируемый удар – в спину.
– Она слишком настоящая и живая… для такого сухаря как ты!
Пожалуй, только хлопок дверью – его отношение к разговору. Кажется, что-то свалилось со стены в кабинете. Кажется, из коридора – уже не определить…
Даже самый маргинальный гомо сапиенс хотя бы один раз в жизни задавал вопрос.
Самому себе.
Глобальный – в рамках собственного сознания.
Банальный – в рамках общей замусоленности.
«Для чего я живу в этом мире?»
Не применительно – к новоприобретенной недвижимости. Или – бутылке алкоголя на последние деньги. Или – к новорожденному малышу. Или – кожаному креслу в просторном кабинете.
Правда, ощутив неприятную тяжесть в области желудка, гомо сапиенс возвращает свои мысли к недвижимости и креслу. А то – неудобное и тревожное – загоняется в самый дальний угол мозга. Заливается спиртным. Зашоривается яркой обложкой. Подменяется новым, подобным себе, гомо сапиенс.
Спиртное, правда, иногда возвращает гомо сапиенс – к неприятным вопросам.
И даже – подсказывает ответы.
«Чтобы завтра сдохнуть!» – цинично кричит оно пьяным голосом.
«Секс! Деньги! Работа! Семья! Творчество!» – бесконечная цепочка из похожих звеньев.
Неизменная – из поколение в поколение.
Но.
Отложенная проблема – проблема вдвойне.
Отложенный вопрос – обрастает новыми.
Отложенные мысли и чувства – впадают в кому и сложно реанимируются.
Что заставляет человека разумного – часами смотреть в чёрное звездное небо? Что заставляет плакать – лёжа на траве летним утром? Инстинкт размножения? Работа? Деньги?
Вторую ночь – проход закрыт.
Вторую ночь – один на один с неудобными мыслями.
Вторую ночь – маленький ключ от старинного сейфа в руке.
– Любой женщине очень полезно периодически включать мозги. Задвинуть эмоции куда подальше. И трезво – коньяк не считается! – посмотреть на ситуацию. Можно даже, как в тестах для особо одаренных, на бумажке в столбик писать минусы… и… минусы!
– Что я в данный момент имею? Во-первых, интересную, на первый взгляд, работу. Но – только на первый. Потому что надо мной ставят эксперимент, как над подопытным кроликом. За мной постоянно наблюдают. Меня изучают в лаборатории. Вся моя квартира напичкана приборами. Слава Богу, большая их часть тупо не срабатывает!
– Во-вторых, у меня не осталось ни одной подруги. После развода с Антоном. Бывший муж очень хорошо успел обработать весь мой круг общения. А друзей-мужчин у меня почему-то никогда не было.
– В-третьих, мой любовник, в которого я чуть было… с которым у меня был самый головокружительный секс в моей жизни – сбежал от меня. Самым банальным образом. Под предлогом реанимации собственных мозгов. Их наличие, кстати, под большим вопросом. Судя по тому бреду, что у него открылся в последнюю нашу ночь. И ни одного звонка за две недели! Какие у меня ещё могут быть сомнения?
– В-четвёртых, все мои увлечения, мои книги – перестали приносить удовольствие. Я, страшно сказать, забыла об интернете…
Торопливые шаги босыми ногами по паркету.
От стола – к креслу.
От кресла – к столу.
Рюмка с коньяком.
Конечно, теперь – только с французским.
Конечно, той самой марки.
Конечно, молчать под коньяк – просто невозможно. Даже – в компании с собой. Мысли вслух – не признак сумасшествия!
– Позвонить самой? Задать пару ненужных вопросов? Растравить себя – тембром его голоса? Разве он не знает, что мне хорошо с ним? Разве он не понимает, что нужен мне? Разве я не сказала ему, что счастлива, когда он рядом? Я знаю – он не бросит все и не примчится. Поэтому – не звоню. И еще. Я все равно – надеюсь. Глупо надеюсь. Что он позвонит сам. Всего лишь.
Пустая рюмка – застыла на полпути к столу.
Волна страха.
От осознания.
Что телефонный звонок от него – скорее всего, единственное, что сейчас важно в её жизни.
– И это – то глобальное, ради чего я живу? Ради – одного телефонного звонка? От мужчины, с которым всё только «может быть» и «наверное»! Это то, что держит меня в жизни? В моем мире? В моем времени? Какая нелепость!
Барон ошибался относительно неё.
У неё – всё по-другому!
Не так безнадёжно.
Совсем не трагично.
Может быть, всё происходящее – временно. Может быть, оно кончится, как кончаются сны. Как кончается горючее в бензобаке. Как кончаются слёзы в глазах. Невозможно плакать бесконечно.
– Забей!
Уникальное слово.
Оно всегда ей нравилось – своей звучной конкретикой.
Как она любила ёмкие слова! Литературные, слэнговые – неважно.
Важны были только ощущения – законченности, точной передачи эмоции, точной передачи душевного настроя.
Она «забила»…
– Душевные страданья так тебя облагораживают, что у меня желание – обращаться к тебе только на «вы»!
Костя опять подсел на своего любимого, в последние два дня, конька.
– Я не против, обращайся на «вы».
– Желание, правда, быстро проходящее… Поверхностное такое желание…
Почему многие довольные жизнью люди так стремятся устроить счастье своего ближнего? Когда – их не просят. Когда – меньше всего нужно. Почему бы не направить свои усилия на профессию, на работу, на улучшение собственного счастья, в конце концов!
– Ты его укрепи чем-нибудь, задержи в себе. Глядишь, оно перейдет в разряд постоянных и глубоких.
– Кстати, я ценю твоё чувство юмора, я не говорил тебе?
– Не доводилось.
– И вот ещё, Димыч: тебе просто необходимо расслабиться! Нормально расслабиться. Ты же – как сжатая пружина.
– Позавчера я был сухарем.
– В твоём случае – одно другому совершенно не мешает! Насчет расслаблений…
– Я нормально себя чувствую, спасибо!
– Так не сомневаюсь я ничуть! Я просто организовал тут баньку, ловишь мою мысль?
– Здесь? Баню?!
Есть небольшая категория людей, которая может организовать что угодно, где угодно и когда угодно. Самым естественным образом. Задействовав неизвестные обычным людям механизмы. Из книг он знал – Остапа Бендера и Чичикова, в жизни – только Константина Сполоха.
– А что такого?! Подумаешь – какая проблема! При грамотном подходе… В общем, сегодня в девять вечера я за тобой заеду! Попаримся, чайку зелёного попьем нормального… Есть коньячок на потом… Ну, и при желании – другие развлечения. Но – после парной!
В жизни каждого мужика – свои соблазны. Кроме – общеизвестных. Кроме – общепринятых. Кроме – замусоленных женскими журналами и семейными разборками.
– Соглашайся, Димыч! Обещаю, все будет не хуже, чем на родине! Бассейн с ледяной водой даже будет!
Друзья тоже могут становиться змеями-искусителями. Костя в этом случае не промахнулся. Он вообще – редко промахивался.
И ровно в девять вечера черный внедорожник остановился у террасы бунгало.
– Чёрт!
Досадная забывчивость после отъезда.
– Что-то вспомнил?
– Да… Я телефон забыл, представляешь? Может, вернемся…
– Так мы уже подъезжаем, Димыч! Ничего страшного – один вечер проведёшь без телефона! Отключишься от внешнего мира!
– Я привык всегда быть на связи.
– У меня аппарат с собой! Если что – найдут тебя, не беспокойся!
И, конечно, не удержавшись, воткнул шпильку.
– Видишь, до чего ты себя довёл – телефон забыл даже!
Действительно, ничего страшного. Действительно, нет поводов нервничать. Действительно, один вечер без телефона – что может быть безобиднее?
Всего лишь – один вечер без телефона…
Зима, особенно декабрьская, недавно пришедшая – радует. Снег, смачно хрустящий под ботинками. Холод, улучшающий цвет лица. Если повезет – тускловатое солнце, низкое и случайное. В декабре зима еще не раздражает. В декабре – она еще не сбивает с ног авитаминозом. Не надоедает – обилием одежды на теле. Не вызывает возмущение – нечищеными дорогами и застрявшими автомобилями. В декабре – всегда предвкушение праздника. И – гирлянды разноцветных лампочек на лысых деревьях.
Это потом, к концу января, начинается ропот по поводу доставших холодов, доставшего снега. Недовольство – работой дворников и сосулькой, приземлившейся в полуметре… Ожидание – оттенков зелёного цвета в пейзаже. И – каждодневное обсуждение будущей весны на предмет её «раннего» или «позднего» наступления.
Сноуборд – единственное её «зимнее увлечение».
Любимое.
За ощущение – полёта.
За иллюзию свободы.
За кажущуюся лёгкость.
Спасибо Антону, третьему «единственному» – он помог ей полюбить этот спорт. А, заодно, и разлюбить себя.
Впервые за две с лишним недели – так легко на душе. Впервые – вечерний город кажется красивым. Серые коробки – привлекательными. Работники ГИБДД – симпатичными.
Неужели из-за трёх часов катания на доске так меняется восприятие окружающего мира? Из-за пары падений в сугроб? Из-за дозы свежего загородного воздуха? Наплевать – на сломанный домофон! Не раздражает – изрисованный лифт. Не раздражает – лампочка, опять исчезнувшая из коридора.
Впереди – горячий кофе с молоком, любимая книга с Кармадоном в виде синего быка, уютное кресло. Её вечер. Главное, не расплескать – это ощущение.
Полёта.
Чехол со сноубордом – едва успевший устроиться в углу прихожей.
И – такое знакомое… удушье.
Именно сейчас!
Какая ирония…
Куда она попала?
Что происходит?!
Дым разъедал глаза, застревал в горле. Разрывал лёгкие. Смутные очертания комнаты. Пламя. Рядом с камином.
Чем тушат пожары, чёрт возьми?!
И чем дышат в таком дыму?
Память, как издёвку, подсовывает урок гражданской обороны в школе. Противогаз, не налезающий на прическу. Ведро с песком и огнетушитель порошковый бытовой…
Убить всех баронов за несоблюдение противопожарной безопасности!
И обслуживающий персонал – иже с ними!
Ковер под ногами.
Вот оно!
Слава Богу, что на нем – только кресла!
Сдвинуть тяжелый стол с зеленым сукном она вряд ли смогла бы.
А потом – пляска на укрытом ковром пламени.
Бегом – к двери, ударом разбрасывая в стороны полотна створок. Нескончаемый густой дым. Безуспешная попытка открыть окно. И – тяжелый стул, исчезающий с осколками стекла в оконном проеме. Глотки свежего воздуха, врывающиеся в лёгкие, в мозг.
Накатившая слабость.
Накатившая тишина.
Что происходит? Грохот от перевернутых кресел и разбитого стекла разбудил бы и спящую царевну!
Где ответственный квартиросъемщик, в конце концов!
Дым уходил, оставляя после себя закопченный потолок и застревающий в горле запах. Вынырнули газовые светильники по стенам кабинета. Появились тяжелые портьеры, книжные шкафы и картины…
Появилось ощущение тревоги в животе.
Нарастающее, по мере отчетливости возникающего вида.
Потому что шкафа с сейфом барона на месте не было.
Потому что портьеры были коричневые, а не бордовые.
Потому что вместо гобеленов на стенах были обои.
Потому что газовые светильники – это не канделябры со свечами.
Потому что четыре книжных шкафа – это не пять.
И почему так тихо – в доме с горящими светильниками?
Почему так тихо – в доме с зажженным камином?
С почти случившимся пожаром?
Может быть, сейф перенесли в другую стену, в другой шкаф? Что ж, раз никого нет, почему бы не воспользоваться моментом? Поискать в кабинете. Хотя…
Куда могли деться люди?
Отбрасывая мысли, быстрыми шагами по узкому коридору – к лестнице. Может быть, ей придется пожалеть. Потом. Как обычно.
Дубовая лестница.
Шестнадцать шагов вниз.
Шестнадцать ступеней спуска в неизвестность.
Обычное состояние в последнее время.
Везде – горит свет. Ковровая дорожка под ногами – сдвинута и смята. Открытая дверь справа. Кухня, судя по огромной плите и шкафам с посудой. И – запаху еды. Ни одной живой души! Ни одного звука!
– Ау-у-у! Лю-ю-ю-ди! Наро-о-о-д!
Секунда привычной тишины.
И – внезапный глухой стук со стороны шкафа.
Узкая дверь в стене, тяжелая металлическая задвижка.
Вот, пожалуйста, стоит только открыть рот!
Торопливый бег глазами по сторонам. Пожалуй, кухонный нож не помешает…
Осторожное движение задвижкой и… Огромный мешок валится прямо на неё! Конечно, она не удержалась. Конечно, растянулась тут же, едва успев отбросить резак! Конечно, порция мата – как её комментарий происходящему! Вместо ожидаемого призрака – обезумевшие голубые глаза. Залитое слезами лицо. Растрепанные волосы с проседью. Огромный синяк на скуле. Женщина! Перетянутая веревками как салями. С завязанным ртом.
Вот, пожалуйста, метнулась в спокойное прошлое!
И здесь – сплошной криминал.
Не удержавшись – ёмкое слово из пяти букв. Она, в конце концов, эмоциональная женщина! Слабая женщина! А не сотрудник службы спасения. Или – группы захвата ОМОН.
Едва она разрезала тряпку на лице несчастной, на неё тут же обрушился поток слов. Из смеси английского и русского. Не прекращающийся ни на секунду. Непонятный, нелогичный. Впрочем, она уловила несколько слов – «муж», «барон» и «суки».
Пожалуй, последнее слово – вполне могло объединять два первых…
Исходя из её жизненного опыта.
Но – оказалось, всё иначе. И женщина – не жертва бытового насилия. Оказалось – на дом напали бандиты. И «суки» – относилось именно к ним. Оказалось, женщину зовут Елена, она экономка и повар в этом загородном доме барона Стоуна. А её муж – управляющий. И служит она у семьи Стоунов практически с рождения. И в этих местах бандитов – отродясь не было. И вдруг – такое! И что случилось с мужем и бароном – она не знает, но все находились в доме при нападении…
– Так вас всего трое было?
– Да…
Новый поток слёз. Бедняжку трясло так, что край стакана с водой бился о зубы. Конечно, ноги несчастную жертву не держали…
– Счастье-то какое! И соотечественница оказалась…
Торопливая молитва. За спасение. Что ж, придется осмотреть дом одной. Насчет соотечественницы – пока без комментариев. Нечего травмировать пожилую женщину.
– Какие здесь есть помещения… откуда сложно выбраться? Без окон.
Ей казалось, она уловила логику нападавших. Принимая во внимание пожар и связанную женщину.
– Гардеробная… через дверь справа… И подвал…
Гардеробная комната оказалась пустой. Подвал – запертым.
– Елена, у вас есть ключи от подвала?
Торопливые кивки.
Конечно, в выдвижном ящике шкафа ключа не оказалось.
Ни в одном ящике шкафа.
Конечно, опять накатившая тоска.
По не случившемуся кофе с молоком, Кармадону и службе спасения 911.
И дверной замок, вскрытый в течение получаса с помощью резака, молотка для мяса и мата. Без единого сломанного ногтя! Ощущение самодостаточности и собственной гениальности – как обычно в такие моменты.
Скажите: женщине, самостоятельно вскрывшей дверной замок, нужно ли «алло» – от «трусливого самца»?
Темнота – как в прибензоколоночном парадизе на федеральной трассе! Хорошо, хоть пахнет нормально. Огурцами. Маринованными. Очень кстати! – позывные из желудка. Питание и покой – вот залог долгой жизни! Такими темпами – дотянуть хотя б до пенсии…
Керосиновая лампа – зажженная с третьей попытки дрожащими руками. Дверной замок – не бутылка вина. Требует усилий. Физических. Эмоции в виде нецензурных выражений, плотно засевшие в голове. Узкие крутые ступени… Второй за вечер спуск вниз – наталкивает на размышления.
Может, это символично?
Может, это применимо к её жизни?
Может…
Господи!
Еще двое!
Никакущие!
Связанные по рукам и ногам. И, похоже, в нокауте. Оба.
Освобожденные от веревок – признаков жизни не подавали. Одетый, и поменьше габаритами – всё-таки дышал. У второго – пульс едва прощупывался. Да по нему каток асфальтовый проехал – не иначе! Отделали мужика – живого места не было. При тусклом освещении – и то мурашки по спине. Но самое страшное, что вытаскивать отсюда этих двоих придется ей! Хрупкой женщине!
И где всё-таки барон?
Или у Елены – проблемы с арифметикой?
Вы пробовали когда-нибудь спасать незнакомого человека? Бесчувственного? Покалеченного? И тяжелее вас – раза в два? Тащить по ступеням вверх? Проклиная уже после второй ступени тех – из-за кого вы вынуждены разрывать от усилий мышцы. Проклиная стечение обстоятельств – из-за которых ваш позвоночник почти ломается. Глотать непроизвольные слёзы. С каждым выдохом выбрасывая в пространство порцию ругательств. Уговаривать себя – сделать ещё усилие.
Ещё усилие.
И ещё…
Вытянув жертву в освещенный холл, она грохнулась тут же, на полу. Совсем не ощущая своего тела. Со стучащим в висках пульсом. Без единой мысли в голове.
Падение на пол – тоже становится привычкой.
Тяжелые шаркающие шаги. Экономка встала на ноги. Только бы не свалилась в обморок при виде мужика. Хотя, на мужа он, вроде, по возрасту не тянет… Впрочем, в этом месиве вообще сложно определить – сколько ему лет…
– Еще один человек остался внизу. Он жив!
Надо же успокоить бедную женщину! Зря она в холл вышла, приходить в себя лучше на кухне… И телефонов здесь нет – ясен пень! И домов поблизости из окна кабинета она не заметила… Задворки…
– Только барона Стоуна там нет!
И – очередной удар под дых.
– Да вот же он…
Стоп! Спокойно! Угарного газа проглочено было не много. Галлюцинациями она никогда не страдала. Зрительная память – вполне сносная.
– Этот?!
Торопливый кивок, новый поток причитаний и слёз.
С трудом принятое равновесие на пятой точке. Внимательный осмотр полумертвого тела. Барон нашел молодильные яблоки – не иначе… Или…
– Вы сможете заняться… этим… э-э… человеком? И где можно набрать воды? Нужно привести в чувство второго… Боюсь, вытащить его сил у меня уже не хватит…
Второй мужик приходить в себя не хотел ни в какую! Мычал что-то… На воду реагировал слабо… Сколько времени этим людям пришлось провести связанными в холодном подвале? Смерть им была уготована – ещё та… Ну, наконец-то! Глаза открыл!
– Давай-ка, глоточек воды, товарищ потерпевший…
Пьет… Жить будет, никуда не денется. Этому хоть досталось меньше, даже одежда – почти не порвана, и кровь – только на виске… Видимо, оглушили и связали, издеваться не стали.
– Where is my wife? Where is the baron? What’s had happened?
Язык болтается, губы шевелятся! Может, сам и передвигаться сможет… Если б второй не дышал на ладан, можно было бы сначала реанимировать его. Глядишь, помог бы с переносом первого… гладиатора… Хотя…
– It is all right, your wife is alive. She’s pumping off the second victim. I’m sorry about my English!
Тащить его все-таки пришлось. Подпирать, как домкратом автомобиль. И возвращаться опять в подвал – за курткой и лампой. Присутствовать при трогательной семейной сцене – почему-то не хотелось.
За короткий промежуток времени можно возненавидеть и лестницы, и подвалы, и даже – запах маринованных огурцов. Опять задуматься о человеческой жестокости. О странных шутках, которыми развлекается над людьми – судьба. И судьба ли?..
Кто или что – так развлекается с ней?
Несколько месяцев подряд.
Подбрасывая вопросы.
Подбрасывая проблемы.
Выбирая ситуации – одна хуже другой.
То – поднимая на вершины, то – без объяснений вниз…
Должна же быть – логика в происходящем. Должно быть – объяснение. Должна быть – система. Даже в возникновении торнадо есть закономерности! Надо их только установить…
Сколько времени она просидела на ступеньках, уронив голову на колени? И разве не перестала она понимать законы этого времени? С трудом передвигая ноги – вверх, к светлому прямоугольнику дверного проема. Под головой у раненого уже лежала подушка, взятая с софы. Вокруг на полу – баночки, пузырьки, салфетки. Резкий запах в воздухе – лекарств и спирта.
– Как он?
Счастливые эмоции способны сбросить лет десять возраста и сделать лицо привлекательным. Несмотря на синяк на скуле. Несмотря на растрепанные седые волосы.
– Дышит-дышит, слава Господи!
– Это и в правду – барон Стоун?
– Конечно, мисс!
– А какой сейчас год, Елена?
Недоуменный взгляд. Рука, замершая с салфеткой в воздухе. Растерянная улыбка. Странная девушка, неизвестно откуда появившаяся. В нужный момент. Странное тоненькое создание – со странными волосами. И – крепкими выражениями, по сравнению с которыми лексикон трактирщика – жалкий лепет…
– Одна тысяча восемьсот восьмидесятый, мисс…
Очередная хорошая шутка Всевышнего!
После всего произошедшего – в самый раз!
– А как зовут вашего барона?
– Сэр Итан Энтони Стоун, мисс…
Твою мать, как же всё усложняется!
– Елена, ему врача нужно… У него ранение ножевое и ожоги… Тут одними примочками не обойдешься.
– Знаю, мисс… Но лошадей забрали бандиты… Муж выходил смотреть… Он наверх пошел, гарью оттуда пахнет…
– Там пожар был небольшой… Все нормально сейчас.
– Рано утром приедет слуга из города в карете… Он продукты привозит… До ближайшего имения соседнего – двадцать миль…
– Ясно… Реальней всего получается – дождаться слуги из города и отвезти барона сразу к врачу… Сами-то вы как?
– С вашей помощью…
– Скажите, а вы, может быть, помните барона Энтони Стоуна? Кажется, он должен быть родственником вашего…
– Деда нашего барона? Я плохо его помнила, совсем ребёнком была, когда он умер… Мой муж, наверное, помнит его лучше, он тогда посыльным работал у старика… Да вот и он!
Управляющий выглядел вполне сносно. Передвигался, правда, с большим трудом, как и любой человек – после сотрясения мозга.
– Это вы затушили пожар, мисс?
Он тоже говорил на её родном языке – с тем же акцентом. Который всё равно остается у людей, не родившихся в России или – давно и навсегда – покинувших её…
– И заодно – оставила вас без стекол в коридоре…
Видно, у мужчины – много вопросов к ней. Видно, только воспитание не позволяет ему их задать. Зато её воспитание позволяет ей многое…
– Питер, мисс интересуется дедом нашего барона.
Настороженный взгляд. С мужчинами – всегда сложнее. Их меньше захлестывают эмоции. Им обязательно нужна – логическая цепочка. Им обязательно нужно – обоснование. Им обязательно нужна – причина.
– Что мисс конкретно интересует?
Что ж, иногда воспитание отвечающего – на руку только вопрошающему.
– Давно он умер?
– Тридцать пять лет назад, мисс.
– В этом доме?
– Да, мисс.
Его воспитание не позволяет даже – спросить её имя… Он просто не знает её социального статуса.
И она – спасла ему жизнь.
Его жене.
Его хозяину.
И представляться она – не собирается.
– А давно была перестановка в кабинете на втором этаже?
– Лет пять как, мисс… Тогда во весь дом сделали водопровод и газовое освещение. Барон Стоун … сэр Итан на тот момент ушел с дипломатической службы и вернулся на родину. Замок отремонтировали первым, а потом очередь дошла и до этого маленького дома…
Её надежды найти архив Энтони Стоуна таяли как мороженое в жаркий день…
Что ж – придется, как всегда, в лоб…
Или – по лбу.
– А куда перенесли сейф, который был в стене напротив камина?
Сказать, что он удивился – не сказать ничего. Замешательство. Явное. Его взгляд переместился на лицо жены в поисках поддержки…
Так по-мужски…
– Я точно знаю, что там был сейф. И на стенах – гобелены. И портьеры – бордовые.
– Вы уже когда-то были здесь, мисс?
– Да.
Её ответ успокоил управляющего. Немного.
– Сейф забрал сэр Итан. Ключа от него не нашлось и он отвез его в замок – там хранятся все его семейные архивы и основная библиотека…
На этих словах управляющего, сэр Итан Энтони Стоун, словно услышав звуки своего имени, пошевелился.
Если у неё и оставались сомнения в родственных связях Стоунов – то они рассеялись в одно мгновенье.
На неё смотрели тёмные глаза.
Те самые, у которых зрачок сливался с радужной оболочкой, придавая странную неподвижность взгляду.
Очень умные глаза.
И – неуютные…
Интуиция подтолкнула её к дубовой лестнице… Женский голос вслед… Быстрее – подальше от людей… Потому что её опять выталкивало – назад. В собственную квартиру. В собственную спальню. Вместе с закопченной одеждой, новыми вопросами, страшной усталостью и – приступом страшной тоски.
Два часа ночи.
Она по-прежнему чувствовала время…
Дрожащая от перенесенных напряжений рука – сама потянулась к телефону.
Ей необходимо услышать его голос. Плевать, что у него там – половина пятого! Плевать, что он, может быть, спит! Именно сейчас – ей нужно убедиться, что он – реален. Что их, пусть сложные отношения, но существовали!
Длинные гудки.
Не прекращающиеся – длинные гудки.
