Текст книги "Король Артур (сборник)"

Автор книги: Теренс Хэнбери Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 63 страниц)

– Я думал о себе.

– Я знаю.

– А надо было думать и о людях, у которых нет доспехов.

– Верно.

– Сильный не прав, так, Мерлин?

– Ага! – просияв, ответил волшебник. – Ага! Ты хитрый паренек, Артур, но на такой ерунде ты своего старого наставника не поймаешь. Тебе хочется меня разозлить и вынудить думать вместо тебя. На это я не клюну. Я для этого слишком старый лис. Остальное тебе придется додумывать самому. Прав ли сильный, – а если не прав, то почему, привести причины и разработать план. И затем, – что ты намереваешься делать в этой связи.

– А что бы… – начал было Король, но вовремя заметил признаки неудовольствия.

– Очень хорошо, – сказал он. – Я подумаю об этом.

И принялся думать, поглаживая верхнюю губу там, где еще предстояло вырасти усам.

Перед тем, как им уйти с укреплений, случилось маленькое происшествие. Человек, несший ведра в зверинец, теперь воротился с пустыми. По дороге к кухонной двери он ненадолго остановился прямо под ними, совсем крохотный с виду. Артур, поигрывавший ослабевшим камнем, который он вытянул из навесной бойницы, утомясь от размышлений, глянул вниз с камнем в ладони.

– Каким маленьким кажется Курселен.

– Совсем крошка.

– Интересно, что будет, если я уроню этот камень ему на голову?

Мерлин прикинул расстояние.

– При тридцати двух футах в секунду, – сказал он, – я полагаю, его убьет до смерти. Четырехсот g достаточно, чтобы разнести череп.

– Я никого никогда так не убивал, – пытливым тоном произнес юноша.

Мерлин смотрел на него.

– Ты Король, – сказал он. И добавил: – Никто тебе ни слова не скажет, если ты попробуешь.

Артур стоял неподвижно, перегнувшись, с камнем в руке. Затем он, не шелохнувшись, скосил глаза, чтобы встретиться взглядом с наставником.

Камень аккуратнейшим образом снес с головы Мерлина шляпу, и старый джентльмен грациозно помчался за юношей вниз по лестнице, размахивая палочкой из дерева жизни.

Артур был счастлив. Подобно человеку в Раю, еще до грехопадения, он наслаждался невинностью и удачей. Вместо бедного оруженосца он стал королем. Вместо того чтобы так и остаться сиротой, он был любим почти всеми, за исключеньем гаэлов, и сам отвечал любовью всякому.

Пока что во всем, что касалось его, на веселой, радостной поверхности сверкающего росой мира не замечалось ничего, похожего и на малую частицу печали.

3

Сэр Кэй интересовался Королевой Оркнея, – он много слышал о ней.

Как-то раз он спросил:

– Кто такая Королева Моргауза? Мне рассказывали, что она прекрасна. Это из-за нее желает драться с нами Древний Народ? И что представляет собой ее муж, Король Лот? Какой его полный титул? Я слышал, как одни называли его Королем Внешних Островов, а другие – Королем Лоутеана и Оркнея. Где этот Лоутеан? Недалеко от Ги Бразила? Я не понимаю, с какой стати бунтуют? Все же знают, что Король Англии – их феодальный властитель. Говорят, у нее четыре сына. Правда, что она не очень-то ладит с мужем?

Они верхом возвращались домой после целого дня, проведенного в горах за охотой с сапсанами на куропаток. Мерлин отправился с ними, потому что ему хотелось проехаться. В последнее время он впал в вегетарианство – в качестве принципиального противника всякого вида спорта, сопряженного с пролитием крови, хоть в пору бездумной юности и сам он успел поупражняться в большей части из них, да и поныне втайне наслаждался, глядя на соколов. Их совершенные круги в небесах, в ожидании, – снизу они казались не больше соринки – шумный шелест, с которым они, будто косой, сносили куропатку, и то, как несчастная дичь, мгновенно убитая, падала кверху тормашками в вереск, – перед всеми этими соблазнами он пасовал с неуютным чувством своей греховности. Он успокаивал это чувство, повторяя себе, что куропатки предназначены для еды. Но и то было пустой отговоркой, ибо употребление мяса также казалось ему неправым.

Артур, скакавший настороженно, как и положено осмотрительному молодому монарху, отвел глаза от куста утесника, за которым в те ранние анархические времена вполне могла затаиться засада, и, приподняв бровь, поворотился к своему наставнику. Половина его разума пыталась угадать, на какой из вопросов Кэя предпочтет ответить волшебник, но другая еще продолжала оценивать военные возможности ландшафта. Он знал, как далеко отстали от них сокольничие, – носильщик, тащивший накрытых клобучками птиц на квадратной раме, висевшей у него на плечах, и два вооруженных охранника, – и сколько еще ехать до следующего места, где можно было получить стрелу, сразившую Вильгельма Рыжего.

Мерлин выбрал второй вопрос.

– Войн никогда не ведут по какой-то одной причине, – сказал он. – Причин, как правило, дюжины, все вперемешку. То же и с мятежами.

– Но ведь должна быть и главная, – сказал Кэй.

– Не обязательно. Артур сказал:

– Давайте-ка рысью. До тех кустов две мили по открытому месту, можно будет не спеша прогуляться назад, навстречу нашим людям. Заодно и кони продышатся.

С Мерлина сдуло шляпу. Пришлось остановиться, чтобы ее подобрать. После этого они неторопливо поехали в ряд.

– Одну из причин, – сказал волшебник, – составляет вечная вражда гаэлов и галлов. Гаэльская Конфедерация представляет древнюю расу, изгнанную из Англии несколькими другими расами, кои представляете вы. Естественно, они будут пакостить вам, где и как только смогут.

– Расовая история выше моего понимания, – сказал Кэй. – Никому неизвестно, кто к какой расе принадлежит. И во всяком случае, все они сервы.

Старик взглянул на него с выражением, пожалуй, даже довольным.

– Что меня всегда поражало в норманнах, – сказал он, – так это то, что они, в сущности, ничего ни о чем не знают, кроме как о самих себе. И ты, Кэй, в качестве норманнского джентльмена, довел эту черту до крайности. Вот интересно, знаешь ли ты хотя бы, кто такие гаэлы? Их еще называют кельтами.

– Кельт – это род боевого топора, – сказал Артур, удивив таким сообщением волшебника сильнее, чем его удивляли на протяжении жизни нескольких поколений, Ибо сообщение было верным в отношении одного из значений этого слова, но Артур того знать не мог.

– Я не об этих кельтах. Я говорю о народе. Будем называть их гаэлами. Я имел в виду древние народы, жившие в Британии, Корнуолле, Уэльсе, Ирландии и Шотландии. Пикты и прочие.

– Пикты? – спросил Кэй. – О пиктах я, по-моему, слышал. Пиктограммы. Они еще красились в синий цвет.

– И предполагалось ведь, что я даю вам образование!

Король задумчиво сказал:

– Ты не мог бы рассказать мне о расах, Мерлин? Наверное, я должен разбираться в ситуации, если нам предстоит вторая война.

На этот раз удивился Кэй.

– А что, разве будет война? – спросил он. – Впервые слышу. Мне казалось, что мятеж был подавлен в прошлом году.

– Вернувшись домой, они вступили в новый союз с пятью новыми королями, так что теперь их одиннадцать. И эти новые тоже старых кровей. Кларенс Нортумберландский, Идрис Корнуольский, Крадилмас из Северного Уэльса, Брандегорис Странгорский и Ангвис Ирландский. Боюсь, война будет серьезная.

– И все из-за каких-то рас, – сказал с отвращением молочный брат Короля. – Ладно, хоть повеселимся.

Король оставил эти слова без внимания.

– Ну же, – сказал он Мерлину. – Мне нужны объяснения.

– Но только, – быстро добавил он, едва волшебник открыл рот, – поменьше подробностей.

Прежде чем смириться с этим ограничением, Мерлин еще дважды открывал и закрывал рот.

– Примерно три тысячи лет назад, – сказал он, – земля, по которой ты едешь, принадлежала расе гаэлов, сражавшихся медными топорами. Две тысячи лет назад их отогнала на запад другая раса гаэлов, с бронзовыми мечами. Тысячу лет назад сюда вторглись германцы, у этого народа оружие было железное, но он не успел овладеть всеми Пиктианскими Островами, потому что в самый разгар вторжения явились римляне и ему помешали. Лет восемьсот назад римляне ушли, а затем еще одно вторжение германцев, – эта народность называлась по преимуществу саксами, – как водится, отогнала всю прочую шушеру на запад. Саксы только-только начали обосновываться, как объявился твой отец, Завоеватель, с командой норманнов, – вот тебе и нынешняя ситуация. Робин Вуд был саксом-партизаном.

– Я полагал, что нас именуют Британскими Островами.

– Правильно, именуют. Люди вечно смешивают В и П. А пуще германцев никто в согласных не путается. В Ирландии и по сию пору толкуют о каком-то народе, называемом Фоморы, каковые на самом деле попросту родом из Померании, в то время как…

В этот критический момент Артур его перебил.

– Получается, стало быть, следующее, – сказал он, – норманны поработили саксов, у которых имелись некогда собственные рабы, которые назывались гаэлами – Древним Народом. В таком случае я не понимаю, с какой стати Гаэльская Конфедерация норовит сражаться со мной – с королем норманнов, – когда на самом деле их поработили саксы, да и произошло-то это сотни лет назад.

– Ты, мой мальчик, недооцениваешь памятливость гаэлов. Они не делают между вами различия. Норманны – германская раса, как и саксы, которых завоевал твой отец. Что же касается древних гаэлов, они попросту считают обе ваши расы ветвями одного и того же враждебного народа, загнавшего их на запад и на север.

Кэй решительно произнес:

– Я больше не вынесу истории. В конце концов, считается, что мы вроде бы выросли. Если так будет продолжаться, мы кончим диктантом.

Артур ухмыльнулся и запел хорошо им памятным голоском: «Barbara Celarent Parii Ferioque Prioris», а Кэй антифоном пропел четыре следующих строки.

Мерлин сказал:

– Сами просили.

– Вот и получили.

– Значит, суть в том, что война разразится потому, что германцы, галлы, или как ты их еще называл, давным-давно обидели гаэлов.

– Вовсе нет, – воскликнул волшебник. – Я никогда ничего подобного не говорил.

Его собеседники разинули рты.

– Я сказал, что война случится по дюжинам причин, не по одной. Еще одна из причин именно этой войны состоит в том, что Королева Моргауза носит брюки. Или, может быть, лучше сказать – тартановые штаны.

Артур терпеливо произнес:

– Я что-то не пойму. Сначала мне внушают, будто Лот и все остальные бунтуют потому, что они гаэлы, а мы галлы, а теперь меня уверяют, что все дело в штанах Королевы Оркнейской. Ты не мог бы высказаться определеннее?

– Существует вражда между гаэлами и галлами, о которой мы уже говорили. Но есть ведь и иные виды вражды. Ты не забыл, надеюсь, что твой отец еще до того, как ты родился, убил графа Корнуолла? Королева Моргауза – одна из дочерей этого графа.

– Прекрасные Корнуольские Сестры, – вставил Кэй.

– Вот именно. С одной из них вы знакомы – с Королевой Морганой ле Фэй. Это ее вы нашли на кровати из сала, когда ходили в поход с Робин Вудом. Третьей сестрой была Элейна. Вся троица – ведьмы, хотя только Моргана и занимается этим всерьез.

– Если мой отец, – сказал Король, – убил отца Королевы Оркнея, то у нее, я думаю, есть добрая причина желать, чтобы муж ее восстал против меня.

– Это всего только личная причина. А личные причины не могут служить извинением для войны.

– И более того, – продолжал Король, – если моя раса изгнала расу гаэлов, то и у подданных Королевы Оркнея имеется, насколько я понимаю, причина не хуже.

Мерлин поскреб скрытый бородой подбородок рукой, державшей поводья, и задумался.

– Утер, – сказал он наконец, – твой оплакиваемый отец, был захватчиком. Равно как и его предшественники саксы, изгнавшие Древний Народ. Но если мы все будем строить на таком движении вспять, мы никогда не доберемся до конца. Древний Народ и сам был захватчиком по отношению к более ранней расе с медными топорами, однако и те топорных дел мастера являлись захватчиками по отношению к какой-то еще более ранней орде эскимосов, питавшихся моллюсками. Этак можно продолжать, пока не доберешься до Каина с Авелем. Суть-то в том, что и Саксонское Завоевание было успешным, и Норманнское тоже. Твой отец давно усмирил неудачливых саксов, как бы грубо он это ни сделал, а по прошествии многих лет люди оказываются готовыми принять status quo. Кроме того, я хотел бы отметить, что Норманнское Завоевание являло собой процесс сплочения мелких делений в крупные, – тогда как теперешний мятеж Гаэльской Конфедерации представляет процесс распада. Они хотят разбить то, что они могли бы назвать Объединенным Королевством, на множество собственных мелких и кичливых королевств. Вот почему их побудительные мотивы не могут быть названы добрыми. Он еще раз поскреб подбородок и вдруг прогневался.

– Никогда я не переваривал этих националистов, – воскликнул он. – Участь человека в единении, не в разделении. Разделение в конце концов приведет нас к сообществу обезьян, швыряющих друг в друга орехами со своего дерева каждая.

– И все же, – сказал Король, – мне кажется, у них имеется достаточно поводов для обиды. Быть может, мне не следует с ними бороться?

– Сдаться что ли? – спросил Кэй, скорее забавляясь, чем с испугом.

– Я мог бы отречься.

– Ты Король, – упрямо сказал старик. – Никто не скажет тебе ни слова, если ты отречешься.

Чуть позже он заговорил более мягким тоном.

– А знаешь ли ты, – сказал он с некоторым сожалением в голосе, – что и сам я принадлежу к Древнему Люду? Отец мой был, как уверяют, демоном, а мать – из гаэлов. Вся человеческая кровь, какая есть в моих жилах, досталась мне от Древних. И все-таки я противник их националистических идей, их политиканы кличут таких, как я, перебежчиками, ибо, раздавая клички, они набирают очки в дешевых дебатах. И еще, ты знаешь, Артур, жизнь – штука достаточно горькая и без территорий, войн и благородной вражды.

4

Сено уже собрали, еще неделя, и поспеют хлеба. Втроем они сидели в тени на краю пшеничного поля, наблюдая за белозубыми, дочерна загорелыми людьми, беспорядочно сновавшими по залитому солнцем полю, – кто приспосабливал новую ручку к косе, кто натачивал серп, – все готовились к окончанию ежегодных сельских трудов. Мирный покой осенял ближние к замку поля, здесь нечего было бояться стрел. Глядя на сборщиков урожая, они срывали полусозревшие колосья и с удовольствием покусывали зерна, наслаждаясь мягким молочным вкусом пшеницы и шелушистой, не столь обильной плотью овса. Жемчужный вкус ячменя, пожалуй, показался бы им странноватым, ибо ячмень еще не добрался до Страны Волшебства.

Мерлин все еще продолжал свои объяснения.

– Когда я был молод, – говорил он, – бытовала такая идея, что любая война – дело неправое. В те дни очень многие заявляли, что они просто-напросто никогда и ни за что сражаться не станут.

– Возможно, они были правы, – сказал Король.

– Нет, не были. Одна честная причина для драки все же имеется, и состоит она в том, что драку затеял кто-то другой. Понимаешь, войны, конечно, греховны, они, может быть, греховнее всего, что творят греховные виды живых существ. Они греховны настолько, что их вообще не следует допускать. Но если ты совершенно уверен, что войну начал другой человек, значит, наступило такое время, когда остановить его – это до некоторой степени твой долг.

– Но ведь любая из сторон всегда объявляет зачинщиком своего врага.

– Разумеется, объявляет, и даже хорошо, что ей приходится так поступать. По крайней мере, это показывает, что втайне каждая из сторон сознает, какой грех – развязывать войны.

– И все же насчет причин, – возразил Артур. – Если одна из сторон каким-то способом доводит другую до голода, – способы могут быть самые мирные, экономические, с военными действиями вовсе не связанные, – тогда голодающая сторона получает право сражаться, чтобы выйти из этого положения, – ты понимаешь, что я имею в виду?

– Я понимаю, что ты, как тебе кажется, имеешь в виду, – сказал волшебник, – однако ты не прав. Войне нет оправданий, нет вообще, и какого бы зла твой народ ни причинил моему – не считая военного нападения – именно мой народ будет неправ, если затеет войну, чтобы выправить дело. Убийцу, к примеру, не оправдывают, когда он отговаривается тем, что жертва его была богата и его угнетала, – так с какой же стати оправдывать на этом основании целый народ? Несправедливость надлежит исправлять с помощью разума, а не силы.

Кэй сказал:

– Допустим, Король Лот Оркнейский выстраивает армию вдоль всей северной границы, – что остается делать нашему Королю, как не послать свою армию, чтобы она встала на той же самой линии? Теперь допустим, что все воины Лота обнажают мечи, тогда ведь и нам останется лишь обнажить наши. Ситуация может быть и сложнее Похоже, неспровоцированное нападение – это такая штука, с которой трудно быть в чем-то уверенным.

Мерлин рассердился.

– Это оттого, что тебе хочется, чтобы было на то похоже, – сказал он. – Совершенно очевидно, что зачинщиком будет Лот, ибо именно он угрожал нам силой. Установить главного виновника можно всегда, если только не плутовать в рассуждениях. И в конечном счете, им безусловно является тот, кто наносит первый удар.

Кэй, однако, не желал так просто расстаться со своим доводом.

– Давай вместо двух армий возьмем двух людей, – сказал он. – Они стоят друг против друга, оба вытаскивают мечи, делая вид, что у них есть на то свои причины, оба начинают кружить один вокруг другого, выискивая слабое место, и оба делают ложный выпад мечом, притворяясь, будто желают ударить, но не ударяя И ты хочешь мне доказать, что зачинщик – это тот, кто по-настоящему нанесет первый удар?

– Да, если иных оснований для решения нет. В твоем же случае зачинщиком, очевидно, является тот, кто первый вывел свою армию к границе.

– Все эти разговоры о первом ударе – просто пустой звук. А если они ударят одновременно, или, допустим, ты не видишь, кто наносит первый удар, потому что слишком много народу стояло один против другого?

– Да почти всегда есть что-то еще, на чем можно основываться, вынося решение, – воскликнул старик. – Обратись к здравому смыслу. Посмотри, к примеру, на этот гаэльский мятеж. Есть у Короля причины для нападения? Он ведь и так их феодальный властитель. Какой же смысл прикидываться, будто это он на них нападает? Никто не нападает на свое достояние.

– Я-то уж точно не чувствую себя во всем этом зачинщиком, – сказал Артур. ~ По правде сказать, я и не предвидел событий, пока они не разразились. Наверное, это из-за того, что меня растили в глуши.

– Любой разумный человек, – продолжал его наставник, не обращая внимания на помеху, – если он пребывает в твердом уме, в девяноста войнах из ста способен назвать зачинщика. Прежде всего, он способен увидеть, какая из сторон больше выиграет от войны, а это уже серьезная причина для подозрений. Затем можно выяснить, какая сторона первой пригрозила силой или принялась вооружаться И наконец, часто можно с точностью указать, кто нанес первый удар.

– А что, – сказал Кэй, – если одна из сторон первой применила угрозу силой, а другая нанесла первый удар?

– Ой, послушай, иди, сунь голову в бадью с холодной водой. Я же не утверждаю, что решение возможно в любом случае. С самого начала нашего спора я говорил, что существует множество войн, в которых ежу понятно, кто агрессор, и что в таких войнах сражение с преступником может оказаться долгом всякого порядочного человека. Вот если ты не уверен в его преступности, – а тут ты обязан отдать себе полный отчет, собрав воедино всю честность, какая у тебя только найдется, всю, до крохи, – тогда, разумеется, поступай в пацифисты. Помнится, я и сам был когда-то яростным пацифистом – во время Бурской войны, когда моя страна оказалась агрессором, – и одна молодая дама едва не оглушила меня пищалкой в ночь Мафекинга.

– Расскажи нам про ночь Мафекинга, – сказал Кэй. – А то меня уже мутит от этих разговоров насчет того, кто прав, кто неправ.

– Ночь Мафекинга. – начал волшебник, всегда готовый рассказывать кому и о чем угодно. Однако ему помешал Король.

– Расскажи нам про Лота, – сказал он. – Раз уж придется с ним драться, надо бы знать, кто он такой. Вообще же эта тема – кто прав, кто неправ и почему, – меня заинтересовала.

– Король Лот… – начал Мерлин тем же самым тоном, но теперь Кэй его перебил.

– Нет, – сказал Кэй. – Расскажи о Королеве. Похоже, она интересней.

– Королева Моргауза..

Впервые в жизни Артур использовал право вето. Мерлин, заметив, как приподнялась его бровь, с неожиданным смирением вернулся к рассказу о Короле Оркнея.

– Король Лот, – сказал он, – рядовой член сословия пэров и королей-землевладельцев. Попросту ноль. И нечего о нем думать.

– Как это?

– Прежде всего, он то, что мы в мои молодые годы называли джентльменом из хорошей семьи. Подданные его – гаэлы, как и его жена, однако сам он прибыл сюда из Норвегии. Он такой же галл, как вы, представитель правящего класса, давным-давно завладевшего Островами. А это означает, что подход к войне у него в точности тот же, что был у твоего отца. Ему равно наплевать на гаэлов и на галлов, однако он отправляется воевать совершенно так же, как мои викторианские друзья отправлялись охотиться на лис, ну, может быть, еще ради выгоды или выкупа. К тому же его жена подзуживает.

– Порою, – сказал Король, – мне хочется, чтобы ты родился и жил, как все нормальные люди, – вперед. Эти твои викторианцы и ночь Мафекинга…

Мерлин разгневался.

– Связь между военным искусством норманнов и викторианской лисьей охотой не вызывает сомнений. Давай на минуту забудем про твоего отца и про Короля Лота и обратимся к литературе. Возьми норманнские предания, то, что говорится в них относительно таких легендарных личностей, как анжуйские короли. Все они, от Вильгельма Завоевателя до Генриха Третьего, предавались войне лишь в определенное время года. Стоило этому времени наступить, как они выезжали навстречу врагу в великолепных доспехах, уменьшавших опасность ранения до минимума, привычного для участника лисьей охоты. Возьми битву при Бренневилле, решившую участь войны, – девять сотен рыцарей вышли на поле сражения, и только трое оказались убиты. Возьми Генриха Второго, занимавшего деньги у Стефана, чтобы заплатить собственному войску, которое с этим же Стефаном и сражалось. А возьми спортивный этикет, согласно которому Генриху пришлось снять осаду, едва с осажденными соединился его враг, Людовик, поскольку Людовик был к тому же его сувереном. А возьми осаду горы Святого Михаила, при которой победа над осажденными была сочтена неспортивной по той причине, что у осажденных иссякла вода. А битва при Мальмсбери, прекращенная из-за дурной погоды. Вот наследство, которое ты получил, Артур. Ты стал королем над землями, в которых народные агитаторы ненавидят друг друга по расовым причинам, а владетельные лорды сражаются для развлечения, и ни расовый маньяк, ни благородный боец даже не думают об обычных солдатах, которым только и выпадают увечья. И если ты, Король, не сможешь заставить дела в этом мире идти не так, как идут они ныне, твое правление будет нескончаемой вереницей пустяковых сражений, ведомых по причинам либо спортивным, либо и вовсе плевым, и гибнуть в них будут одни бедняки. Вот почему я просил тебя думать. Вот почему…

– Я думаю, – сказал Кэй, – это Динадан там машет руками. Значит, обед готов.