Текст книги "Опустошенный (СИ)"

Автор книги: Тэр Грэгор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Да… кирка мне об этом напомнила– хмыкнул я.

– Мне тоже. – на мгновение замолчал он. – так вот, ведь многие молились о спасении. Но мы нет. В итоге спаслись именно мы.

– У жизни своё чувство юмора.

– А нам остаётся просто идти своим путём и шутить наши шутки. – сказал Эдди смотря куда-то вдаль. – Ты же знаешь, что я готов за тебя стрелу получить. Но только одну. Твоя волосатая грудь меня не слишком привлекает.

– Твой вкус желает желать лучшего. Та девица из таверны всем запомнилась. Её отец тебя почти женил, когда выяснилось, что она ждёт ребёнка.

– Особенно мне приятно, что ты пропустил момент, что я не являлся отцом этого ребенка. Мы ни разу не делили ложе. Или сеновал. Да вообщем-то и горизонтальное положение для этого не обязательно. В любом случае, ничего не было. Она была очень приятным собеседником. Рассказывала интересные предания, искусно владела языком.

Я усмехнулся.

– Да, старый ты извращенец. И было предание про командира наёмников, который умер из-за БОлезни-у него не было вкуса. Ещё стрела, нет! Три! Стрелы из задницы торчало. Но БОлезнь его конечно помотала. И понос, конечно. Вот бы не подхватить эту БОлезнь. – Эдди очень сильно выделял первые две буквы «БОлезни» и на третий раз, я расхохотался.

Дальше мы поехали молча. Каждый был окутан своими воспоминаниями о минувших днях, которые произошли с нами на юге.

Пройдя большой путь, вдалеке, нам показался путник. После сотни шагов, его отчетливо стало видно: это был сгорбившийся старик, с мелкими островками белых волос на голом черепе, который покрывали старческие пятна.

Бывали и раньше путники на дороге, но дедушка выделялся своей длиной тростью и старостью. И не подумал бы, что в таком возрасте можно выйти на большак. Я остановился, слез с лошади и обратился к старику.

– Добрый день. Во имя Гихона.

– К Хагне твоего Гихона. – повысил тон он на меня – Но и тебе доброго дня. —уже спокойнее ответил он. Контраст между его тоном впервые и во второй раз показался мне таким же разным, как разница между днем и ночью. Нельзя было определить его возраст, но если бы у старости есть лицо, то вот оно. Под левым глазом красовался очень старый глубокий шрам, непонятного происхождения. Похоже это был ожог, в виде какого знака.

– Мы небольшая компания. Направляемся в город Дайвич. Меня Бо.

– Что за дурацкое имя? Тебя что, совсем не любили? – сказал дневной злой дед, своим густым хриплым голосом, – Меня Солес. Я тоже в деревню иду. Хотя, похоже, его называют сейчас город Дайвич, а не деревня как раньше, —сказал спокойный, ночной дед.

– Мы плохо знаем местность, поможете с дорогой, мы вас подбросим, насколько дорога нас поведет дедушка…

– Ты слепой что ли? Не видишь, что я слепой. И какой я тебе дедушка! – злобно крикнул дедушка на меня, хоть и смотрел в пустоту – Но дорогу я знаю. В детстве ещё зрячим был. Это проклятое настигло позже. Мне годков шестнадцать где-то было – вернулся ночной. – Я знаю по шагам дорогу. Впереди должен быть валун. Большой. Справа. Или слева… – он протер свой лоб своими скорченными передними фалангами. Они настолько иссохли, что сгибались с трудом, и казалось, со скрипом. – Не помню что-то. Ох моя память… Справа всё-таки, а?

Я посмотрел на дорогу и увидел справа большой валун, обросший мхом. На самой верхушке камня даже росли какие– то растения.

– Да, справа.

– Да, точно! Слева это когда от деревни иду.

– У нас телега. Вам удобнее будет не него. В любом случае…

– Подожди! – растерялся старик и стал махать рукой – Я же собьюсь с шагов! Как я найду дорогу домой! Я четко знаю сколько мне идти! Так, так, так… Зараза! – уже под нос себе добавил– Когда уже наступит Бесконечная Ночь и всё это закончится…

– Хм… – задумался я.

– Может до следующего знака? Какой следующий ваш ориентир, дедушка? – спросил Эдди.

– Я не дедушка, пустая ты голова. Мне всего 84.

– Шикарно выглядите! Скоро день рождение? – Эдди говорил настолько заинтересовано, что это выглядело как издевательство.

– Да! И знак есть! Наглец! Через пять раз по десять тысяч шагов, должна быть развилка. Одна дорога ведет к Деревне Дайвич, вторая к Проклятым развалинам. – Потом вернулся ночной старик – а день рождение у меня, ох… Какой сейчас день?

Я обратил внимания, что Тамурэль оживился, услышав про развалины и перебил его

– А как назывался храм?

– Раньше он называл…

– Храм Очищения! Да? – снова перебил его Тамурэль.

Дед поднял голову к голосу.

– Да. Хм… это название мало кто знает. Мало кто помнит. Давно это случилось. Примерно, как сгинуло название этого места, пропали и мои глаза. Но там, над озером остались одни развалины. Так говорят. Ничего не остало…

– Совсем ничего? Абсолютно⁇ – взволновался Тамурэль.

Дед нахмурил брови что-то шепча под носом. Похоже, он пытал понять слово «абсолютно». Затем посмеялся себе в белую бороду.

– По крайне мере я не видел. Хехе. Говорят, там одни камни над водой. И больше ничего.

– Подскажи дорогу! Нам надо туда. Сейчас же! – Тамурэль сгорал от нетерпения.

– Хм… ну нам как раз по пути. Будет развилка впереди. Дорога на север будет в деревню. На юго-западе заброшенная тропа, приведет вас к развалинам. Но я вам все не расскажу! Подвезите меня. Ноги уже не те. А на во…

– Едем! дарон Бо! Дальше сами найдем!

– Спокойно дарон Тамурэль. Место не убежит. Пойдем старик, я помогу сесть в телегу.

По выражению лица Тамурэля, я понял, что он готов бросить всё и ехать. А сам старик его не только не волновал, а раздражал тем, что задерживает нас. Старик кряхтел, тяжело дышал, и ругался пока смог сесть на телегу.

– Держите Солес. Это…

– Это же не восточный Кор?

– Нет. Это грон. На день рождение будет.

– Ааа… – он замолчал и щупал монету между указательным и большим пальцем, при этом держа голову ровно, как будто вглядывался в горизонт. В глазах был светло-серый туман. Он поставил свою трость и протер плавый глаз, который немного прослезился.

– Там говорят войны идет сынок. Не бери Коры, она может скоро ничего не будет стоить. Лучше всего в золото или в серебро. Нет надежнее сейчас. Что-то надвигается… Кожей чую… И ещё сынок, может я и слеп. Но я вижу из чего ты сделал. Беда случается лишь один раз, запомни.

– Спасибо…. Я запомню.

– К Хагне твое спасибо. – снова изменился дед. – Поехали уже.

Надеюсь, я не буду таким в старости, если доживу, конечно. Я вернулся к Ромашке, и мы двинулись дальше.

– Прошу простить меня, но похоже вы отдали монету старику? —если бы раздражение в голосе Тамурэля можно было разрезать на десять частей, а затем ещё на десять, то его все равно можно было бы уловить.

– Да. Десять гронов. Хватит на поход в хорошую таверну.

– Он же клейменный? И у вас что, полные сумки денег?

– От потерянного грона не умру. А старик возможно последний раз в жизни хорошо наполнит желудок. Ну и с проводником всяко легче. Это стоит одного грона, чем потерянное время, если мы заплутаем или даже будем искать трапу.

– Ну, альтруизм вас, конечно, красит, но зачем отдавать таким проходимцам. Вы не знаете, какое у него прошлое. Возможно, его старость и болезнь, это кара за его грехи. Возможно очень тяжкие.

– По-вашему все так просто в жизни? В ней есть справедливость?

– Я хочу в это верить, что все, что происходит имеет смысл, которого мы не видим. Как и этот старик не может видеть лес, так и мы не видим нитей судьбы и сил, которые стремиться к балансу всего сущего.

– Я не философ, дарон Тамурэль, и вижу жизнь такой, какая она есть. Я не ищу связей и справедливости в ней. Справедливость устанавливаю для себя я сам. Остальное не имеет значение. Чтобы вы не думали и как бы не молились солнцу или Богам, но рассвет будет рассветом и не поменяется с закатом. День будет днем, ночь ночью. Каждый может смотреть на небо и думать, что хочет. Но небу плевать на нас. Ровно, как и нам плевать на муравьев. И даже когда сгинет человечество и все верования в мире, этот цикл продолжится.

Тамурэль задумался, не в состоянии ответить мне. Через десять шагов он сказал.

– И всё же, если у вас так много денег, могли бы мне посчитать дешевле. – улыбнулся Тамурэль.

Я улыбнулся и не стал искать оправдания.

Тамурэль не хотел сдаваться и искал новую тему для диалога.

– А деньги? – спросил он.

– Что деньги?

– Они важны?

– Конечно важны, девять из девяти проблем решают деньги.

– Я думал вы начнете отрицать. Деньги очень важны. И вот почему…

«Магна, это будет надолго.»

– Деньги – это власть! За золото можно купить всё! Благодаря гронам могу купить и стану тем, что могу купить. Разве нет? Моя личность может не иметь никакого значения, если она окружена деньгами, ведь деньги сделают из меня любую личность. Я могу быть уродлив, но если к уродству добавить деньги, то это становится незаметным. Если я хромой, то деньги добавят мне десять ног. Если я туп, но являюсь владельцем колоссальным денег, не делает ли это меня так же умным? Иначе как объяснить золото у дурака. Золото в почете, поэтому, если я даже бессовестен, нечестен и отвратителен, я буду все равно в почете. Я могу купить храбрость, любовь и уважение, даже если я являюсь плотностью противоположным. Деньги являются нитью между нитями. И если деньги в середине всего сущего, не делает ли это деньги самой нитью, без которой не существовало бы ничего? – и тут он остановился и вопросительно посмотрел на меня. Честно признаться, я иногда терял ход его мыслей, поэтому не сразу смог ответить.

– Богач можете нанять наёмников для защиты и храбрости, может купить женщин и их расположение, деньгами он может купить и ум мудреца, что, казалось бы, делает богача мудрее и умнее. Но… но среди всего этого, я не вижу гарантий. Я не вижу независимости. Никакие деньги не защитят вас от летящей стрелы, если не говорить о том, что как раз они и привлеки эту стрелу. Женщина предаст, впрочем, как и мужчина в равной степени, пол тут не важен. Мудрец останется мудрецом, что с деньгами, что без. В канаве, в таверне или в спальне. А деньги самого владельца не изменят, и он будет зависеть только от них. Если убрать деньги, то он теряет абсолютно все. Между тем, как храбрец, мудрец и любовь женщины, не зависят ни от чего на свете.

– Вы же сказали, что деньги решают девять из девяти проблем?

– Я не отказываюсь от своих слов. Деньги решают: что буду есть, где буду спать, насколько буду здоров и смогу купить лекарств, дом, лошадь и одежду. Деньги решат все эти проблемы. Возможно, деньги даже помогут найти супругу. Это все, что касается существования, все это можно потрогать. Деньги не смогут купить душу. Это и есть та единица. Но как раз в этой единице, вся наша жизнь. Наши страхи, чувства, мечты. Все то, что делает нас человеком. И деньги, в конце концов, не сделает из меня, например лошадь. Или не превратят меня в меч. Деньги хороший раб, но плохой дарон.

Тамурэль замолчал и мне показалось, что ему даже стало не по себе. Наверное, обычно с ним все соглашаются.

– Я не думал, что это путешествие, принесёт мне столько пищи для размышлений.

– Честно признаться, мне тоже – улыбнулся я, но мои размышления были связаны с прошлым—Вы прекрасный собеседник.

Когда мы были у камня и повернули по тропе, плотный туман стал наступать вместе с маленькими капельками дождя. Старик зашевелился и подсказывал всю дорогу, четко отмечая особенности, сваленные деревья, камни, изгибы и все то, на что обычный путник не обратит внимания. В памяти этого старика, была полноценная карта. Тамурэль тяжело принимал полезность, как ему казалось, бесполезного человека.

Впереди виднелся храм. Это поняло ему настроение. Но он больше не трогал меня, до самого перекрестка, где мы попрощались с стариком и направились к развалинам. Эдди подъехал к нам и рассказал, что поговорил со Стариком и узнал, как дед научился считать, чтобы выжить. Как будучи ещё зрячим, но слепым на один глаз, он несколько месяцев путешествовал из Корд Вала в Дайвич чтобы запомнить дорогу, пока окончательно не потерял зрение, но запомнил каждый камешек и посчитал каждый свой шаг. А сделал он это, ради своего сына, который жил в городе. Молодой человек не горел желанием навещать отца в Дайвиче, который жил на отшибе, а отец не мог выдержать городского шума Корд Вала. Но ещё больше он не хотел терять встречи со своим сыном. Оказалось, что старик ещё умудрялся носить своему мальчику еду и вино, собственного приготовление.

– Я взял его рецепт. Как-нибудь надо попробовать. Ещё старик рассказал страшную сказку, но мне понравилось.

– О чем же? – оживился Тамурэль.

– Про дровосека с огромной красной пастью. Точнее его дух. Он нападает на всех, кто не уважает лес или является просто не добродетельным человеком. И сносит им голову своим топором. Его прозвали Проклятьем Дайвича. Велел нам быть осторожным. Сказал, что в детстве самолично видел его.

После призрака из прошлого храма, все упоминание неявственных сил вызывали во мне тревогу. Может Хроны боролись и с призраками. Узнать бы как. Эдди хоть и воспринимал легенду как шутку, я же все же напрягся. Пока что, были только легенды, никто лично не подтверждал, как призрак убивает людей. Но возможно, потому что все, кто видел умирали от рук призраков и проклятых дровосеков. А кто оставался в живых как я, просто молчали.

Посланник

Любое действие, каким бы оно не было приятным, умножив на бесконечность, получится мад.

1292 год. Осень.

Энхору было тяжело открыть дверь, но он это сделал с улыбкой. С кривой улыбкой, так как мышцы лица не всегда подчинялись его приказам. Нижняя челюсть порой двигалась по собственному желанию. Кисти рук похоже были в сговоре с нижней губой. Но Эхнор улыбался. Мальчик заработал денег и сейчас хочет умыться. Умыться от запаха тухлых помидор и капусты, которыми его закидывают уже в течении года. Они кричат. Смеются. Но самое главное, ему за это платят. Ещё, там много интересных животных. Энхор любит животных.

– Маэма? Маэммаа?

Хрипловатый вздох матери успокоил Энхора. Она ещё дышит, значит всё не зря.

– Йия принёс диеенег! Йя заработал! Маамма! Зэ-завтра куплю тебе Сэ-сыра! И… и… хлиеб!

Энхор неуклюже пошел умываться. Из-за болезни, ему сложно было держать в руках что-либо, не говоря о том, чтобы аккуратно сложив лодочкой ладони и умыть лицо. Но Эхнор улыбался. Он нашел работу. Он заработал денег. Денег может хватит и на лекаря. Да! Он заработает для мамы на лекарство! Она встанет на ноги. Будем с ним гулять. Как раньше. И они будут счастливы. Да. Очень счастливы.

– Во…ды…

– Дэ-да мама! Се-сейчас!

Энхор побежал из-за всех сил. Как он мог забыт в первую очередь позаботится о ней; потом о себе. Мальчик принёс маме воды и взял её за руку. Раскрыв её скрюченную ладонь стал гладить себя по щеке наслаждаясь маминой заботой. Ей было тяжело поднимать руки, поэтому Энхор помогал маме даже в этом, ласково поставляя щеку под руку. Она пахла потом, лаской и мочой. Это был самый родной ему человек. Энхор готов на всё, чтобы её жизнь стала лучше. Да. Он ещё купит ей замок. Со слугами. Обязательно. И красивые платья.

* * *

Смех зрителей в цирке перешел в всхлипы и мучительные стоны. Какофония истерии включала всех: детей, матерей, мужей, родителей. Энхор закрыл лицо руками и не открывал пока не стало совсем тихо. Помидоры в мгновении остановились в воздухе. Превратившись в ледяные шары, они устремились в толпу залив трибуны кровью.

«Открой. Глаза.» —прозвучал снова этот странный голос. Он подверг всех в ужас, когда весь народ услышал его в своих головах. Энхор боялся. Боялся за маму. Боялся смерти. Кривые кисти и ладони не смогли полностью закрыть глаза и даже через пальцы он видел мелькающие тени. Почувствовал, как теплая жидкость брызнула ему на бровь и волосы.

Энхор открыл один глаз и тут же закрыл, втянув шею в плечи, когда увидел перед собой фигуру в зеленом плаще. Он свернулся клубком и задрожал всем телом. Запахи все смешались. Сначала, как обычно, пахло тухлыми овощами. Особенно противно пахла картошка. От них и больнее всегда было получать. Потом все смешалось, когда вдруг он потерял слух и услышал голос этого человека…

«Не бойся. Все. Будет. Хорошо. Твоя мама будет здорова.»

– Мэмэ-ма? Вэ-вэ-Вы от неё? – Энхор убрал ладони и посмотрел в эти ужасные, распахнутые зеленые глаза. Он никогда не видел человека, даже немного похожего на этого странного посланника. Посланника?

– В-Вы посланник Магны? Вы про-пр-пришли спасти нас? Да! Вы… Добрый?

Посланник ничего не сказал и даже не пошевелился. Лицо было скрыта тряпкой. Он просто смотрел на лежащего у его ног калеку, чью жизнь он смог «увидеть». Весь грязный, в кусках овощей, с кривыми конечностями и лицом, который, казалось, жил отдельно от тела. Дёргаясь и превращаясь в неестественные гримасы, которые могли забавлять, но для Посланника были жалкими. А он ненавидел это чувство. Ненавидел слабость и беспомощность.

«Отведи меня к маме.»—Энхор не мог противится, но что, если он причинит вред маме?

«Ей ничего не угрожает»—послышалось в голове у мальчика, который находился в мужском теле. В его голове, даже не возникла мысль не подчиниться. Лишь страх за маму.

* * *

Посланник зашел в комнату, тяжело двигаясь и немного покачиваясь. Энхор смотрел как он подходит к постели мамы и просто смотрит на неё.

Мама долго была беспамятстве, и мучилась от боли, особо не понимая кто к ней подошел она услышала лишь голос у себя в голове.

«Простите меня. Больно не будет.» Глаза мамы расширились, она расплакалась и улыбнулась. В этот момент, посланник вонзил кинжал в её горло. Он не соврал. Больно не было.

Эхнор почувствовал, как кровь прильнула к лицу, а ноги будто исчезли, и он потерял сознание.

Глава 4

Храм очищения

Берёза Дшимта или «железная берёза». Является самым прочным древом, который отлично показал себя в производстве лодок. Материал не нуждается в дополнительной обработке или укреплении, так как прочность не уступает прочности современному чугуну. Стрелы и копья не могут в них даже застрять, не говоря уже о том, чтобы причинить вред такому прочному дереву. Не представляю вес и размеры тарана, который способен сокрушить ворота из данной берёзы.

Назван в честь Дорефа Дшимта, который и обнаружил, и исследовал данный материал. Единственный недостаток -редкость. Рост дерева очень медлителен, в особенности первые 50 лет жизни.

Из книги: Материалы, минералы и их исследование в 12–13 ввеках. Густаф Женг 1654 год.

Мы распрощались со стариком на перепутье и направились по восточной тропе, которая плавно переходила на юг. Когда я уже засомневался в правдивости слов Старика, на горизонте, сквозь высокие ветки деревьев, была видна башня. Она была из такого же камня, что и прошлый Храм. За углом открылся восхитительный вид: полуразрушенный замок стоял на утесе, над прекрасным, прозрачным озером.

Это строение в отличии от предыдущего, было более укрепленное и походило больше на замок. Окружённый крепкими стенами высотой в добрых семь-восемь метров. Меня всегда завораживали старые замки, в которых не так давно кипела жизнь, решались судьбы и будущее поколений.

Тропа вела нас прямиком к большим деревянным воротам, которые сделаны из «железной берёзы». На одной из громадных створок была встроена дверь для обычного человека. Единственное что стоило добавить, так это то, что ворота лежали на земле, объятые корнями и заросшей травой.

– Если вы не против, я бы сходил только с дароном Колколном. – сказал Тамурэль. – Не предвижу там никакой опасности. Колколн? Пойдем!– Колколн все же решил взять с собой меч.

– Как вам будет угодно. – услужливо произнёс я. В глубине души ощущал, как возгорается дикая ненависть к самому себе и сказанным словам. Я стал снова рабом, просто в невидимых кандалах. Они держат меня своими незримыми пальцами, словно марионетку. Я взял на себя ответственность, которую не хотел. Долг. Честь. Может бросить все и уйти? Я осмотрел свою дружину, почувствовав горький укол трусливой слабости.

Мы слезли с лошадей и дали им полакомиться свежей травой, привязав к деревьям. Не зная чем себя занять, я принялся чистить и точить меч. Действие всегда избавляет от мыслей. Ко мне присоединился Эндгур и Зур. Нори чистил Белку специальной щеткой, потом переместился на Ромашку, а когда очередь достигла Леди, она заржала и уходила из-под рук Нори. Он посмотрел на Эдди.

– А я говорил. Она только меня любит.

Эдди оставил меч, подошел к Леди, взял щетку с рук Нори и стал расчесывать гриву. На нас с интересом смотрела Иззира, спокойно ожидая хозяина. Рэск и зур развели костёр.

– Снимем сёдла. Пусть отдохнут. – сказал я и убрал меч в ножны.

Рядом с нами возвышался большой валун. Я посмотрел на Нори, который не отвлекался ни на что, кроме лошадей, погруженный в свои мысли. Перекинув взгляд с каждого моего соратника я снова посмотрел на этот большой камень. Не могу избавиться от чувства, будто мы были в подобном месте. Большая глыба каменистого камня вызывала во мне тревогу. Будто вот-вот опасность накинется на нас, разрывая тишину и плоть.

– Нори! Нельзя поить лошадей. Они только поели. Только через два часа.

Я столько раз говорил ему, но каждый раз он совершает эту ошибку. Виновато опустив голову, Нори повел Белку к дереву.

Эдди сел рядом и достал флейту. Почистив и облизнув губы он принялся за свое новое увлечение. Потребовалось пару лет и немалое упорство Эдди, чтобы достигнуть такого волшебного звучания. Мелодия хорошо отражала жизнь наёмников, сидевших около мертвого тела храма. Музыка то ускорилась, то практически замолкала. Низкие звуки замедлились, высокие летели вверх словно порыв ветра. Тебя кидало в самое пекло битвы. А после, ты зашиваешь свои раны у костра в одиночестве, потеряв близкого товарища. Хорошая флейта. Памятная. Эдди закончил двигать своими ловкими пальцами и положил флейту на колено. Я увидел, как он смотрел на этот инструмент; улыбка должно быть увела его в далёкие воспоминания. Эдди посмотрел мне прямо в глаза:

– Думаю, мы с ней могли и подружится. – он медленно провел пальцами по флейте.

У меня не нашлось слов, чтобы дать ему ответ. Кто знает, как бы все сложилось.

– Ну не кисни Бо. Че морда грустная?

– Устал я что-то Эдди. Не понимаю, зачем мы всё это делаем.

– Ты про дарона всезнайку или в целом?

– В целом.

– Ну кроме того, что мы ни на что более не годны. Фермерами стать не хотим. Солдатами тоже. С женами у нас тоже не сложилось. Я считаю, у нас самый благоприятный исход. Нам необходимо отработать долг перед Цехом. Ещё пару заказов и годы труда окупят себя. Мы станем свободны. У нас есть лошади, орудие. Серебро на еду. Мы живем лучше половины Горигана. Многие только мечтают о собственной лошади.

«Мы. Нам. Я мог не становится частью всего этого. Но нет же. Надо было поступить по чести. Полез как дурак спасать друзей. Мог бы я поступить по-другому? И поступил бы? Можно ли считать друзей виноватыми, если я сам сделал этот выбор. И не я ли был готов пожертвовать жизнью перед лицом призрака, чтобы спасти своих людей. Я и правда герой или просто хочу им казаться?»

– Никогда не думал, что дальше? Мы вот так и погибнем? Где-нибудь на тропе. Без родных. Близких. Без цели,– я достал трубку и стал искать табак. Эдди последовал моему примеру. Взял небольшой прут и поднес к огню.

– Ты взял ответственность за нас. Спас наши жизни в ту ночь. Умирать не хочется в любом случае. Но мы и не бедствуем. Можем позволить себе мясо. Вкусное мясо. Вино и вкусное вино. Женщин и…

– Я тебя понял, Эдди. Все женщины мира…

– Вкусных женщин мира. – перебил он меня, сделав паузу добавил – Ещё мясных и пикантных женщин.

– Смотрю на тебя, и понимаю. Даже все женщины мира тебя не смогли осчастливить. Ты не замечаешь, но каждый раз выходишь из комнаты опустошенным. Не удовлетворенным.

Может не стоило этого говорить. Эдди не выдавал никакие эмоции. Но сдержанность и выдавало скрытую растерянность.

– Я думаю никакая жизнь не принесёт тебе удовольствие, если не радоваться мелочам.– и он затянул трубку. – Ты не представляешь какими себя несчастными считают многие знатные мёньессы. У них есть всё, чего может пожелать человек и ещё больше, чего может пожелать женщина. Но нет вкуса и жадности к жизни. А у нас сладкая возможность. Каждый день быть на волоске. Каждый день почти свободными задаваться вопросом, что дальше? Не думаю что крин, ломающий спину на пастбищах и фермах имеет время на такие вопросы. Единственные его мысли это как накормить семью. Немногие крины в своей жизни держали меч, а некоторые и не видели. Мы, те немногие, кто научился им владеть. Некоторые, особо красивые– он задвигал бровью, голос перешел в более дерзкий, – представители наёмного искусство владеют лучше остальных. Но это уже другая история. Я понимаю тебя, мой друг. Постарайся просто насладится своим табаком. Здесь и сейчас.

–…

– Ты просто расстроен из-за того, что у тебя нет мечты. Нет никаких желаний. А те немногие какие были, если не разочаровали, то разрушились о крепкую стену реальности. Но ни все ли равно? Мы живы. Здоровы. Есть, что поесть. —он указал на вертел с мясом,– Есть что выпить. В конце концов, есть с кем! Думаю, уже за это, можно любить жизнь. Каждый день. Ведь, в любой день, он может закончится. Особенно у наёмника. Не делает ли это жизнь, более пикантной и мясистой? Я повторяюсь, но это не значит, что это не так. Да и кто знает, что с нами могло случится после города Дикарта. Мы могли и оказаться на виселице и за другое. И просто так.

– Ты прав, Эдди. – только и мог сказать я. А ведь Правда. Мы живы. Чем не прекрасна жизнь, если ни его существованием?

– Хочешь расскажу о чем я мечтаю? – он затянулся и выпустил клуб белого дыма. – Я мечтаю перестать бояться. В глубине души я мадски боюсь жизни. Ещё призраков. А они в жизни могут существовать.

– Не понимаю. Когда ты успел стать нытиком? Я тебя как-то заразил?

– Я всегда им был. Просто хорошо это скрывал. Мне все чаще кажется, что все люди отличаются лишь тем, насколько способны сокрыть свой страх. Даже от самих себя. Ты тоже боишься мой друг. Твоя попытка отшутится лишь доказывает моё наблюдение. И это нормально. – он потянулся и что-то в спине хрустнуло– Ещё у меня так болит спина, что даже Магна застонал бы. Так и знал, что тот самый последний камень не надо было брать.

– М-да. А ещё лучше было не идти на бойню.

– Знаешь, я часто бросаюсь в гущу событий. Беру на себя мнимые проклятья, не потому что в моем сердце горит пламя смелости. Наоборот. Мне настолько страшно, что я готов быстрее пасть в самое пекло мада, лишь бы не оставаться в когтях страха. Не бездействовать – Эдди затянулся, смакнул и выдохнул.

–…

Я посмотрел на огонь, и показалось, что он стал греть меня сильнее.

– А наш молодой рыцарь очень старательный. – Эдди указал трубкой на Нори. Авантюрист не унимался и чистил уже седла.

– Надо отучать его от труда.

– Ты же вроде наоборот его приучал? —поразился Эдди.

– Он слишком сильно себя винит за прошлое. Не преуменьшаю его желание помогать нам. Правда, его двигает больше чувство вины и желание наказать себя.

– Думаю, ты не будешь спорить, что мальчик все же добр? – у Эдди всегда позиция «старшего брата» когда дело касается Нори.

– Именно поэтому он винит себя, а не жизнь или судьбу или Ялирия. Именно поэтому надо дать ему понять, что выбор, сделанный в прошлом, там и остался.

– Я поговорю с ним.

– Спасибо Эдди. Все эти эмоциональные беседы и отцовские разговоры не моё.

– Я знаю. – улыбнулся Эдди– Поэтому и сделаю.

* * *

Тамурэль и Колколн вернулись через два часа. В руках у ученого был сундучок, а дарон собачник нёс небольшой мокрый мешочек.

– Там есть дорога, можно сразу проехать в Корд Вал. Где-то неделя или два на дорогу. Нам надо попасть к графу Надогу.

Я взвесил все возможные варианты и пришел к выводу:

– Думаю стоит заехать в Дайвич, как сказал дед Солес. Город близко. До ночи будем там. Дадим лошадям отдохнуть, поменяем подковы, пополним припасы. Им надо овес с кукурузой. Переночуем и дальше в путь. Возможно, потеряем ещё день, но так будет лучше, чем возможные проблемы в пути. У Ромашки, подковам уже полгода.

Мы двинулись дальше, и я нашел силы оглянуться на валун. Меня очень обрадовало, что там никого и ничего не оказалось.

– Ваш сын здоров? – Тамурэль видел во мне идеального собеседника.– Что-то он молчалив.

Я не сразу понял, что речь идет о Нори.

– Я не его отец. Ему есть о чем подумать по пути.

Молодец Эндгур. Уверен ты сумел мягко направить Нори на правильный путь.

– У меня есть для вас загадка, дарон Тамурэль.

– Сегодня прям день подарков. Ну же! Скорей!

– Сорок лошадей, с двух сторон озера, пьют, пьют и не напьются. А озеро всё не уменьшается. Что или кто это?

Тамурэль похоже впервые в жизни столкнулся с такой загадкой. Его проблема в плохом воображении и желании решать все задачи логикой.

– Река? Это река?

– Нет.

– Хм… Армия?

– Нет.

– Корабль?

– Нет.

– Что ж. Мне интересно. Я сдаюсь! Что это?

– А кто сказал, что я беру пленных?

– Вы ужасный человек.

– Да. Есть такое.

Тамурэль терялся в догадках.

– Хотите ещё одну?– подъехал Эдди.

– Ну, я уже заинтригован. Может хоть с вашим справлюсь и это меня реабилитирует.

– Что есть у всех. Но нет у меня.

По лицу Тамурэля можно было увидеть смятение в полной красе.

– Мне срочно надо посоветоваться с Колколном. Колколн!

Когда Тамурэля отъехал, я решил спросить у Эдди:

– Никогда не слышал от тебя этой загадки за все 6 лет.

– Я его только что придумал.

– И какой ответ?

– Я не знаю. Я только придумал загадку.

Глава 5

Страх

1292 год. Конец осени.

Деревня лишь напоминало о живущих здесь людях. Словно мёртвое животное, сохранившее тело, но истратившая дух. Так и мы: я Эдди и Зур смотрели на опустевшую деревню с пустыми желудками и бесстрастными глазами. Небольшое поселение, ни приметное, насчитывающее примерно пятнадцать домов, пустовала в беззвучном крике агонии. Все указывало на то, что деревня расхищена, а не просто оставлена. Маленькие очаги пламени уже подели деревянную плоть и соломенные волосы. В грязи мычала корова придавленная телегой. Снова и снова её крик разносился по всей окрестности моля о помощи. Лужа крови блестела под взглядом Соллэса.

– Не хочется туда идти. Зловещее чувство.

Я лишь кивнул. Мы двинулись дальше, в поисках чего угодно, что может нам пригодится. У нас было три ничего на каждого. Эдди продал кинжалы, чтобы мы могли хотя бы немного поесть.

После того, как мы ушли с Моугана, без гроша, конфликты на границе сами направили нас в Эриган, по южному тракту.

По пути нам попалась развилка, влево и вправо. Особо не зная местности, Эдди предположил, что надо налево. Так и поступили, пока впереди не увидели большой дом с высокой каменной изгородью. Железные ворота были приоткрыты. Недолго думая, мы направились внутрь.