Текст книги "Опустошенный (СИ)"

Автор книги: Тэр Грэгор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Annotation

Можно отобрать у человека многое: серебро, дом, родителей, язык, честь, надежду, разум– но он всё равно выживет. Превратившись в чудовище, которого все в нём видят. Следует объявить охоту на него, ведь все знают—эфреметы, не люди.

Навлекает лишь беды и невзгоды всем, кто рядом. На такого человека надо надеть эфиритовую маску, блокирующую способности. Как на животное.

Без способности питаться, говорить, улыбаться, способен ли выжить человек в суровом и жестоком мире Гориган? Или на это способно, только-Чудовище?

Опустошенный. Том 1.

Пролог. Храм Очищение

Храм Благородия

Посланник

Каноны Хронов

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Посланник

Глава 4

Глава 5

Посланник

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Посланник и собака

Словарь

Мироздание

Политическая Карта мира Гориган

Опустошенный. Том 1.

Пролог. Храм Очищение

Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду.

Сергей Довлатов.

Карта мира Гориган. Написано картографом Юдием младшим. 10 век. Вторая эра. Одобрена Хронами.

Все звуки исчезли. Тишина проникала в разум, словно когти хищника в плоть. Казалось, словно естественная и неотлемлемая часть себя сжимала внутренности… В такие моменты нельзя верить глазам… Которые создают только иллюзии ужасов, возникающие из-за паникующего разума… Самые страшные страхи.

Единственное, что у тебя осталось – биение собственного сердца в ушах. Но может этот кошмар реален? А посланник уже идет за тобой…

* * *

1235 год.

На столе горела свеча и стоял изумительной работы бокал: серебряную чашу зажала в когтях хищная птица. Вино привезли с самого Куолдвига в честь такого праздника. Всё ради обряда перерождения в «Белого Клюва». Звание, которое Ирингур заслужил за службу. Прошло тринадцать лет, и вот, он стал Клювом Рас’зака. Сколько сделано работы за это время… Сколько спасено жизней, очищено душ; стал ли мир лучше?

«Хм… ну по крайней мере, он стал лучше для меня!»– с этими словами гладковыбритый мужчина отпил вина приятно охнув от удовольствия. Откинувшись на спинку он размышлял о поместье, которое его ожидает. О слугах, которые выполнят любой его приказ. И о женщинах… У Ирингура потекли слюни и он сделал еще один глоток, густого и щекочущего язык, напитка.

Сладко причмокнув, выпил прекрасный букет из пяти сортов винограда и вернулся к заполнению документации: расходы, закупки и список спасенных душ эфреметов. Сегодня ему ещё и повезло в пари: ставка сыграла и попался камешек. Пересчитывая выигранные деньги, его слух неожиданно перестал доносить звон перекидываемых монет, отчего Ирингур непонимающе, недоверием, стал рассматривать собственные руки. Раскрыв рот и прокричав «Во славу Рас’зака», он ничего не услышал. Ирингур начал кричать громче, но так и не получил иного результата, лишь вибрации в горле давали понять, что ему это всё не мерещится.

Комната осветилась ярким зеленым светом. Через мгновение слух вернулся. Случилось это так внезапно, что последующий оглушительный гром вызывал сомнения в реальности происходящего. Весь замок содрогнулся, чернильница перевернулась и испачкала исписанные бумаги. Со стола упала свеча, и если бы не факел на стене, он бы оказался в полной темноте. Ирингур выругался и принялся раздраженно пересматривать бумаги, оценивая, сколько предстоит переписать. Он старался не думать о своих ушах, которые его подвели и недоверчиво посмотрел на упавший под стол кувшин. По каменному полу разлилось драгоценное вино с обломками глины: не отравили ли его и не галлюцинации ли всё то, что происходит⁈

– Твою мать! —нервно зарычал от гнева и страха, проведя дрожащими руками по волосам и лицу.

«Что это, Хагна побери, было? Кто может посметь напасть на Хронов? Еще и вино такое пропало!» —подумал Ирингур.

Он решил выглянуть в окно, и едва свет фиолетовой луны коснулся его одежды, весь храм вздрогнул. Ирингур чуть не упал, ухватившись за подоконник. Послышались крики и ржание коней. В просторном дворе замка носились маленькие огоньки: его солдаты с факелами бегали в разные стороны, крича и ругаясь.

«К оружию!»

«К воротам!»

«Копья!»– кричали командиры.

Ирингур работал в кабинете, который расположен над залом очищения в правом крыле. Весь храм, при взгляде сверху, имел форму шестиугольника. На каждом углу возвышались башни с фиолетовыми флагами Хронов.

Ирингур высунулся из окна, чтобы внимательнее рассмотреть обстановку: гигантские двенадцати метровые ворота из березы Дшимта светились будто изнутри, как угли в камине. Через мгновение звуки пропали вновь. Всё видимое пространство озарилось яркими изумрудными вспышками света, после чего прогремел громогласный удар. Все ощутили его своим нутром, а не бесполезными ушами. Потеряв всякое понятие пространства, Ирингур не удержался и упал с третьего этажа. Резкое и неожиданное столкновение с землей выбыло весь воздух из легких.

Раздался оглушительный грохот. Святилище задрожало, словно было построено не из камня, а из деревянных опилок. Земля тряслась снова и снова в такт ударов ужасающе-огромной силы.

* * *

Казначей Маниус, с трудом перебирая ногами, вышел из своей рабочей клетки. Он направился к воротам, кряхтя и кашляя, а глаза рассматривали грязь под сапогами. Громадный горб на спине мешал двигаться. Огромные неприступные ворота были не далеко, но для больного, каждый шаг это уже подвиг. Казначей смотрел на них исподлобья. Особо не размышляя, уже из-за постоянного расчета всего и вся, он стал вспоминать стоимость этих самих гигантов из березы Дшимта. Тяжёлые створки стоили целое состояние. Маниус хорошо помнит, куда положил документы с расходами. Их бы хватило, чтобы пережить три зимы без урожая.

«Скоро мне пора на покой. Завтра займусь бумагами. Напишу завещание на всякий случай. Эх, дочку не видел уже семь… Семь февов, а сына… Даже не помню ско…» – Маниус не успел закончить мысль, потерял слух, от чего душа его наполнилась всепоглощающим первобытным страхом.

«Неужели вот так мог оглохнуть? Может я умираю… Бесконечная ночь…» – подумал Маниус.

Ворота начали светиться и пульсировать. Послышался оглушительный удар, отчего горбатый Маниус свалился на землю и не смог подняться. С трудом получилось лишь повернутся на бок. Маниус видел как в воздухе угасают зеленые, танцующие искры, мягко опадали на землю, словно снежинки. Протерев грязное лицо грязными руками, Маниус смотрел, как солдаты подбегали к воротам и подпирали их бревнами. Чтобы их перетащить, потребовалось шесть человек. Но это не помогло, и такие могучие неприступные ворота распахнулись. Под ужасающей силой они слетели с внушительных петель, словно дряблая дверь, ведущая на кухню. Защитников крепости, пытающихся укрепить ворота, раскинуло врозь, будто маленьких щенков. Во все стороны полетели искры, грязь, камни и люди с кусками сорванных ворот. Маниусу показалось, будто чья-то оторванная рука пролетела над ним. С внешней стороны ворота пылали. Весь двор охватил дым, протекая по земле словно вода. Из арки вышел человек невысокого роста, в руках он держал нечто похожее на дорожный посох. Выглядело орудие так, словно его совсем недавно вытащили из огненного горна. По длине всего древка, будто вены, протекали прожилки раскаленного металла тёмно-зеленого цвета. Самое удивительное, что свет мерцал и пульсировал. Маниус завороженно смотрел, как человек, одетый в мешковину, медленно зашагал во двор и неторопливо стал осматривать последствия своих трудов. Незнакомец на мгновение задержал взгляд на Маниусе, отчего старик перепугался настолько, что продукты жизнедеятельности не смогли удержаться в дряхлом теле. Раненные стонали и кричали. Самые храбрые воины оголив оружие, неподвижно следили за незваным гостем не зная, что вообще ожидать.

«Это существо не может быть человеком. Это – никто иной, как посланник из самого мада…» – думал Маниус.

Пульсация копья уменьшилась, недавний грохот и шум внезапно сменился тишиной, с редкими вскриками покалеченных и треском горящих деревянных ворот.

«Посланник» не шевелился и лишь взглядом переходил от одного к другому. Лицо было закрыто красным платком. Солдат, которого звали Хирихат, и которого все считали трусом, потому что он не смог провести ни одного очищения, прокричал;

– Чего тебе надо? Кто ты такой?

«Где. Женщины? Куда. Вы. Их. Увозите?» —разразилась в голове у Хирихата. От удивления он разжал пальцы и палаш упал в грязь. Прерывистые слова вводили в смятение. Этот голос внушал страх не угрозами, ни гневом, ни агрессивностью. Этот голос внушил страх своим бесстрастием. Невозмутимостью. Словно кипящая смоля проникал во все уголки разума вызывая жар и агонии. Но при этом, смоле нет дело до потерпевших от его густых и горящих прикосновений.

«Женщина. С соломенными. Волосами… Где. Она?» – прозвучало у него в голове, словно эхо в храме. Каждое слово било с силой молота по наковальне.

«Этот голос… Магна… Моё тело не слушается! Сколько в этом голосе… мощи… бесчувственности» – Хирихат не смог повелевать своими голосовыми связками, да он и не знал, что это такое.

«Я слышу тебя… Я. Вижу тебя. Мне нужен. Тот. Кто знает. Позови. Его. И я. Никого. Не трону». – вновь раздался голос посланника.

Хирихат попятился, пока спиной не ударился о столб. Чтобы не упасть, он схватился за телегу, откуда посыпались железные маски для эфреметов, жалобно прозвенев в тишине. Солдаты вздрогнули, некоторые вскрикнули от страха и неуверенно попятились.

Посланник сузил взгляд, посох стал пульсировать сильнее, быстрее и ярче. Необычное орудие начало меняться в размерах. Верхушка стала сужаться и удлиняться, пока не превратилась в острие копья. Повернув руку в кисти, посланник схватил своё смертоносное оружие, развернулся на месте и бросил в стоящего рядом с Хирихатом солдата по имени Шапд. Копье проткнула его насквозь, от чего не отлетел на добрых три метра. Острие вонзилось в землю, а Шапд завис в воздухе с неизлечимой раной в груди, которая обещала лишь смерть. Его белая туника потемнела, а Шапд, который не так давно смеялся над Хирихатом и его трусостью, стал вопить как ребенок. Он испуганно тряс руками, не решаясь прикоснуться к странному орудию торчащему из своего тела. Шапд в ужасе кричал, не понимая, что ему делать с осознанием скорой кончины и собственной беспомощностью. Сама мысль о безысходности своего положения внушала неописуемый ужас.

Посланник раскрыл ладонь, и копье вернулось к хозяину. Солдата потянуло вперед, а стоны стали жалостливее. Упав на землю, он стал хвататься за живот и рыдать. Когда копье коснулось его руки, то снова стала пульсировать. Хирихат смотрел в испуганные глаза сослуживца и почувствовал животный страх, истинно природный, перед хищником который разорвет тебя на куски. Против которого ты бессилен. Хирихат отступал шаг за шагом, ускоряясь, пока не перешел на бег. Все видимое сузилось, знакомый двор, служивший ему домом теперь ощущался совершенно чужим. Небезопасным, инородным и нелогичным.

– Трусы! К оружию! Нас же больше! Все вместе! Во славу Рас’зака! – воскликнул старый бородатый солдат и бросился на Посланника из Мада.

Маниус не мог пошевелиться. Ему оставалось лишь наблюдать, как копье превратилось в топор. На конце рукояти появился изогнутый и, похоже, бесконечно острый кинжал. Посланник был сосредоточен, спокоен и смертоносен. За все это время от него не было слышно ни звука. Он начал рубить и уничтожать солдата за солдатом. Его удары будто не чувствовали преград в виде доспехов, костей и плоти. Маниус увидел, как этого нелюдя ранили! Но Посланник был непоколебим и не отступил ни на шаг, сколько бы людей на него не шли. Шли на верную смерть.

Маниус в жизни не поверил, если бы не увидел сам, что кто-то способен так быстро двигаться. И это оружие… Маниус готов был поклясться, что оно меняло свою форму и вид. Делало это за мгновение из-за чего солдаты просто не знали как защищаться. Ожидая удар от топора, рассчитывая длину рукояти ты уворачивался. Но тут древко удлиняется, и казалось, то что не могло достичь и ранить тебя, уже вонзилось тебе в плоть, раздробив кости. Ты поднимаешь щит, чтобы парировать удар. Но тут зеленый меч превращается палицу и разбивает твой череп на куски. Непредсказуемые движение и удары вводили разум в дикую неуверенность, нарушали координацию и ориентацию в пространстве.

«Не может человек обладать такой силой. Лишь демон… демон в человеческом теле. Надо истребить всех эфреметов! Теперь я это понимаю. Всех до единого».

Одним махом посланник отрубил голову. Удар был настолько силен, что та отлетала и разбилась о стену, которая находилась дальше, чем глаз мог бы различить преграду. После пятого трупа Маниус заметил, как трое, трясясь и дрожа, убежали за спину посланника и пустились в ночной лес через сломанные ворота.

Очередной солдат с криком смертника бросился на врага, занеся меч над головой. Посланник ждал до последнего момента, чтобы сделать шаг вперед и лицом ударить в нос стражника, навсегда прервав любые источники дыхания и питания. Хотя кряхтел смертник ещё долго, давясь собственной кровью. Когда никого из способных держать оружие не осталось, посланник повернулся к Маниусу. Липкие мурашки страха прошлись даже по горбу старика. Нелюдь приблизился и навис над бледным и дрожащим в грязи стариком. Он закрыл глаза, ожидая удара.

Куда посланник опрокинет своё оружие? В ногу, в бок, в голову?

«Прошу быструю смерть. Пожалуйста. Быструю и безболезненную…» – но удара так и не последовало, а посланник направился дальше. Маниус так и остался лежать, пока не умер от своей слабости, немощности и жути происходящего, которые не укладывалось в его логической голове. В грязи и в собственных испражнениях.

* * *

Нечто смягчило падение Ирингура. Клюв Рас’зака ударился спиной, затем упал на левой бок. С трудом раскрыв глаза, мужчина перевернулся на спину. Ругаясь и тяжело дыша, он пытался осознать происходящее, одновременно оценивая состояние своих конечностей. Похоже, кости были целы, слава Магне. Нога невыносимо заболела. Хруст костей смешался со звуком упавшего бревна и стонами. В темноте Ирингур не мог разглядеть, что от его правой конечности почти ничего не осталось: только боль и пустота. Он лежал, окруженный обломками, оставшимися от собственной комнаты, тщетно пытаясь достать свою правую ногу, застрявшую в свалившимся на него потолке. Сквозь щели обрушившихся обломков светили глаза Лэнноса: одна луна ярко-белая, вторая фиолетово-лиловая. Света было недостаточно, чтобы разглядеть свою конечность, соединенную тонкими кусками тканей и раздробленную, как сухая ветка, кость. Тяжело дыша, одноногий мужчина прокручивал в голове, кто же мог столь быстро такое сотворить и почему?

От безысходности он стал звать на помощь. Через свалившиеся развалины Ирингур видел бегающие огоньки и зеленые вспышки света. Он продолжал кричать, пока за бревнами не послышалось движение, кто-то перекидывал их, чтобы вызволить пленника.

– Слава Магне! Я здесь! Помогите! И осторожно! Я ранен! – Ирингур видел, как кто-то перекидывает бревна. Похоже, их было несколько человек, ведь в одиночку невозможно было справится со столь тяжелыми балками.

После очередного бревна Ирингур увидел глаза. Это не служитель Хрона. Да и человеком…это было сложно назвать. Он машинально прикрыл лицо руками, ожидая нападения. Но «спаситель» лишь наблюдал. Этот взгляд нельзя было назвать человеческим, у него словно не было век. Две зеленые бездны смотрели на Ирингура, опустошая, захватывая все мысли и чувства. Сокрытое лицо внушало ужас-никакой мимики, которая могло хоть немного внести ясность о намерениях. В руках у незнакомца виднелся топор, рукоять которого пульсировала зелеными прожилками, а острие было темным от запекшейся крови. Голова закружилась, словно кто-то обхватил череп своими огромными руками и сжал со всей силы.

«Магна, спаси меня!» – мысленно молился Ирингур. Прозвучал голос в ушах, который словно гром, пленил дух:

«Магна. Не. Спасёт… Но. Не. Бойся. Я. Не. Дам. Тебе. Умереть».—ответил бесчувственный голос.

Храм Благородия

Посланник увидел впереди свою цель. Огромный храм, окружений высокими кронами деревьев, всем своим видом говорил о своем величии и превосходстве. Привязав Ирингура к дереву, посланник достал из сумки эфиритовую маску. «Посланник» взял камешек с земли и посмотрел в испуганные глаза связанного и раненного человека. Воспоминания стали такими туманными и далекими. Отстраненными, которые больше не причиняли боль «посланнику». Лишь желание расставить все по местам. Как убрать беспорядок на столе. Он рассматривал камешек и понимал, что вернуть этот долг не получится, ведь Ирингур не повторит его путь. А соответственно и не почувствует всего, что хочет «посланник».

Ирингур стал понимать откуда мог взяться этот человек и человек ли, если смог выжить после очищения? Он тяжело сглотнул, осознавая свою кончину. Навязчивая мысль в голове, твердила, что он заслужил всё это. Это запоздалая плата. Хоть он и верил, что его поступки очищали мир, но в глубине души он чувствовал. Чувствовал, что причиняет страдания людям, которые и так настрадались, ради забавы и выгоды. Ирингур лишь хотел верить в свою должность и мнимое призвание, хотел быть частью чего-то большего. И ещё золото.

Он отчаянно смотрел на маленький грязный камешек и зубы отдались зудом и болью. Кривые обезображенные пыльцы бесстрастно крутили их в руке.

Посланник долго рассматривал этот маленький предмет и бросил в сторону.

Ничего не сказав, человек в плаще направился к храму.

Ирингур слышал крики и лязг металла. Сознания уходило и возвращалась с разными промежутками.

Когда он открыл глаза, то солнце уже обогревала восток своим теплом. До рассвета был ещё час. Он посмотрел на ворота храма и ужаснулся. На них по всей ширине висели трупы Хронов.

Посланник весь в крови связывал их об изгородь храма.

Ирингур не мог поверить глазам. Единственное объяснение, которое он смог осознать, так это то, что скорее всего это и есть мад. И посланник слуга, а может и хозяин этого места. Его вырвала очередной раз на живот и он потерял сознания.

Когда он открыл глаза, то вдали увидел конников. А когда посмотрел вниз, то понял что привязан к решетке, так же как его братья по цеху.

Кто-то вдали крикнул. Последнее, что услышал Ирингур:

«Что за чудовищное… Омерзительное нарушение всех канонов!»

Посланник

Ничего не способно испортить металл, кроме ржавчины исходящий изнутри. Вся грязь, всегда исходит изнутри. Будь внимателен к своему разуму. Будь внимателен откуда исходят твои мысли.

Богот.

Колючий дождь не прекращался третий день. Мелкие капли, казалось, способны добраться до каждой частички кожи. Они кусали своими маленькими холодными клыками, вызывая дрожь по всему телу.

В своей норке спала взрослая белка, вместе с детёнышем. Почувствовав странный запах, она высунула свой маленький черный нос. Прыгнув на ветку кедрового дерева, шерстяной зверь вызвал каскад крупных капель на землю. Принюхавшись, белка направила свои маленькие черные глазки к источнику запаха-внизу, по тропе, двигалось двуногое животное, которое тянуло за собой своего сородича. Белка не могла понять, зачем белке поступать так с другой белкой, как делало это сейчас животное внизу.

Медленно шёл человек с чёрными, длинными и насквозь мокрыми волосами, в плаще из тёмно-зелёной парусины с откинутым капюшоном.

Двуногий держал в руках веревку, привязанную вокруг правой ноги другого человека, который без сил, раскинув руки, волочился по земле. Вторую ногу белка не заметила, лишь увидела, как на земле оставались тёмные пятна от тела. Принюхавшись, она поняла, что это был за запах. Кровь.

Человек в плаще отпустил верёвку, подошел ближе и поднял лежащего за волосы перед собой на вытянутую руку указывая на развилку впереди. Одна дорога вела направо и вниз, а другая вверх-налево. Вся спина одноногого была обезображена кровавыми ранами и грязью. Белка не могла разглядеть и осознать своим маленьким мозгом, что на лице у поднятого человека была надета некая необычная вещь, как металлическая эфиритовая маска.

Слабым, почти безжизненным голосом, наполненным всепоглощающим страхом, раненое, животное прохрипело:

– Н… на… право…– и одноногий человек показал направление двумя пальцами на руке, которые у него остались.

Человек в капюшоне разжал пальцы от чего слабое тело неуклюже упало на землю. Тяжело двигаясь, он царапал землю дрожащими руками, пытаясь отползти.

– Прошу…– звук исходил очень глухо – Убей меня… За что… ты так?

«Ты знаешь. Хочешь? Ещё одну. Ставку? Спорим. Тебе. Попадается. Камешек?»

Глаза Ирингура расширились от ужаса и осознания. Нет, он не вспомнил и не имеет никакого понимания, кем на самом деле является Посланник. Но одно он точно понял. Этот человек, выжив после очищения. И ему, попался камешек. Другого объяснения он не мог найти.

Белка не могла понять сказанных слов. Для неё это были лишь звуки.

Длинноволосый человек не обратил внимания на лежащего, взялся за верёвку и продолжил свой путь, по правой тропе.

На белочку упала толстая капля. Она провела лапкой по мордочке и вернулась к себе в норку. Больше ничего интересного для неё здесь не происходило.

Каноны Хронов

Хроны-великие воины Посланника Рас’зака, противодействующие и борющиеся со злом, с самим Хагной.

Никто не может стоять выше Суда Рас’зака, посланника Магны, и каждый равен перед ним– то король, дитя иль священнослужитель. Каждый кто против Хронов, против мира всего. Хроны есть единственные воины, способные противостоять Хагнии. Воин Хрона, когти и крылья Рас’зака неприкосновенны и судить их может лишь Клюв на Суде Хронов.

Первый канон —воин Хрона, неприкасаем. Имеет права требовать помощь в победе над Хагнией в любом доступном виде и в любом доступном количестве. Хагния—то происки Хагны из мира его, для извращение мира нашего, исходящее из мада и принося лишь беды и страдания.

Второй канон – Любые связи с скверной хагнией, караются смертью. Всякий, кто посмеет ранить воина, будет обязан своей жизнью Рас’заку.

Третий канон – Хроны заберут всё имущество необходимое для борьбы с Хагнией беспрекословно. Жена, дети и близкие родственники одного рода попадают под третий канон.

Четвертый канон. Всякая помощь эфремету, попадает под третий канон.

Пятый канон. Всякая связь с эфреметом-попадает под третий канон.

Шестой канон. Всякая литература где есть записи про хагнию, попадает под третий и второй канон.

Седьмой канон. Всякий, кто помешает правосудию Хронов—попадает под третий и второй канон.

Восьмой канон. Всякий, кто не содействует, скрывает или умалчивает о возможной хагнии—попадает под третий и второй канон.

Девятый канон. Всякий, кто противится первому канону– попадает под третий и второй канон.

Десятый канон. Всякий, кто очерняет имя Рас’зака—попадает под третий канон.

Одиннадцатый канон. Всякий, кто очерняет имя Хронов– попадает под третий канон.

Двенадцатый канон. Всякий кто противится любому канону– попадает под третий и второй канон.

Тринадцатый канон. Все каноны священны. Всякий, кто усомнится в них, усомнится и в Магне и в его посланнике-Рас’зака, что противоречит самому существованию. В зависимости от тяжести своего греха и неверия, могут быть применены первый, второй или третий канон.

Глава 1

Проклятье Повешенного

Оные эфреметы, были людьми жалкими и от мира нежеланными. По большей части умалишенными и воображающие вещи несуществующие. Все наказания, были не просто справедливыми, а очищающими и тело, и дух бедняг. Всяко знал, что когда оный найдутся рядом, то и брат супротив брата пойдёт, у жен кровь хлынет, а молоко скиснет. Не места им на нашей земле и ходить им по нему не надо. Одно у них спасение – Фрит.

Все во имя их, и всех оных, блага. Отец Явэ.

1296 год.

– Тпру!!!

Дарон Тамурэль остановился перед распутьем дороги вглядываясь вдаль. Он начал трепетно доставать из своей дорожной коричневой сумки бумаги. Пергаменты разного цвета и величины, с многочисленными надписями и картами. Их отдал ему отец, который смог воспроизвести дорогу настолько, насколько ему это позволила память. Больше нигде не хранятся упоминания о этих храмах. Если у кого в памяти они и есть, то об этом никто не расскажет.

Его глаза и руки прыгали с одной бумаги на другую в отчаянном поиске нужной записи. А точнее карты. Его неуклюжие и возбужденные движения сильно контрастировали с холоднокровными неподвижными воинами за спиной. Отряд всадников терпеливо ждал указаний. Это не первый и не последний «плащ», которого они сопровождают по незнакомым землям. Все привыкли к причудам Тамурэля. Он чуть не уронил свиток, успев поймать в воздухе.

– Я думаю направо. Как бы то ни было, мы скоро должны быть на месте, и, если даже я ошибся, вернутся будет не сложно. Вот тропа,– он указал на еле видную и давно заброшенную тропу ведущую в лес.

– Думаете – спокойно утвердил наемник Бо.

– Да. Думаю да.– голос у Тамурэля можно описать словом «человечный». Располагающим.

– Ну хорошо.– сухо ответил Бо.

Небольшая группа двинулась в чащу. Запахло хвоей и липой. После каменистого тракта, мягкая земля под копытами не нравились лошадям. То там, то тут опавшие деревья преграждали им путь. Секретная трапа расширилось и дружина двинулись колонной по два всадника. Рядом с Тамурэлем поравнялся Бо, предводитель отряда Клыков: длинные чёрные волосы, завязанные на затылке, прямой нос и крепкая челюсть. На плечах висел серый плащ с волчьим мехом. В профиль он вполне мог быть достойным своей чеканной монеты, если не хмурое лицо. Больше бандитское, нежели аристократичное. Миндалевидные тёмно-зелёные глаза были столь же проницательными, насколько и изучали рассудительность этого человека, что больше всего и оценил Тамурэль. Как и у большинства воинов, его движения были расчетливыми, сдержанными и ловкими. Им не была присуща суетливость обычных горожан и кринов. Основное отличие Бо заключалось в том, что он очень редко поворачивал голову даже при разговоре. Наблюдал за всем происходящим лишь движениям глаз. Но если и смотрел в глаза Тамурэлю, то чаще всего тяжелый взгляд наемника нельзя было назвать добрым. Внимательными глаза, из под густых бровей и расслабленных век, долго выдержать не получалось.

* * *

Я поравнялся с Тамурэлем, с нашим «плащом». Он чем-то очень обеспокоен. Постоянно смотрит по сторонам, как будто кто-то прячется за деревьями, выжидая именно его. В любом случае надо быть начеку. Не всегда наниматели рассказывают всю суть заказа. Может оказаться, что по его душу уже пустили «Горных Псов». Это небольшая группа профессиональных убийц. Они хотели оставаться в тени, но похоже тень не хотела того же. Негласное известность принесла им много работы.

– Волнуйтесь за меня? – ухмыльнулся Тамурэль, когда заметил меня.

– Хочу рассмотреть незнакомую округу, чтобы знать как действовать. Вы не сказали, чего, нам ожидать. Но если вы хотите и дальше внушать нам, что путешествие безопасное, как вы и утверждали изначально, то для этого надо меньше оглядываться. – я смотрел на ровную, но уже старую тропу. Деревья по обе стороны не осмеливались приближаться к ней и росли неестественно. Словно отвернулись от тропы и всех путников, кто решился пройти по ней.

– Я и сам не знаю, честно признаться.—немного растерялся Тамурэль. – Это произошло примерно… хм… очень давно. Тогда только закончилась война между Корис Фодом и Корд Валом. Год где-то. И как раз из-за того, что не знаю, я и нанял тех, кто умеет действовать в незнакомых ситуациях. И вы мне это доказываете. Мне нравится, как вы спокойны и сосредоточены.

– Обычное дело в нашей работе, – начал я, – Большое значение имеет чутье. Интуиция ещё её называют. Но я бы это назвал просто инстинктами. Оно подсказывает, что впереди ничего нет. По крайне мере представляющее смертельную опасность. По крайне мере из живых – с этими словами я отодвинул ветку, которая норовила пройтись прямо по моему лицу. Как-то раз, ветка очень больно зацепилась мне за щетину, от чего я не доверяю деревьям.

– Почему инстинкты? – удивился Тамурэль. – Я хочу сказать, что не у всех есть ваше чутье и такое… ощущение или чувство опасности. Она не присуща всем. Но почему вы назвали это инстинктами?

– Мы животные. Такие же дикие как любой другой четвероногий. Мы отличаемся тем, что сами выбираем какие инстинкты развивать. Хищника или жертвы. Падальщика или охотника. Я не верю в интуицию, которая награждается по рождению. Она тренируется так же, как и владение мечом или…

Тамурэль наморщил лоб и начал оглядываться. Он вертел головой из стороны в сторону вглядываясь в густой лес. Моё молчание и то, что я прервался на слове его напугало. Чего он так боится?

– Что там, дарон Бо⁈ Вы что-то заметили! – он нервно сжимал и разжимал поводья.

– Мечом, чем владение мечом – сказал я, не особо вникая в слова, которые произнёс. – Простите. Я отвлекся. Воспоминания. – словно подтверждая мои слова, Ромашка фыркнула и тряхнула чёрной гривой.

– Они, видимо, весьма сильные, да?

Я не ответил. Это прошлое. Минувшее. Не имеющее отношение к настоящему. Я не жертва. И не пленник. Дарон Тамурэль эмоциональный, импульсивный и многословный человек, но не недалёкий. И как бы он не хотел продолжить разговор, но по выражению моего лица понял, что ответа в любом случае не получит. Так смысл тянуть ветку, где нет плодов? Ещё может поцарапать лицо или руку.

– Вы верите в судьбу?– неожиданно прозвучал вопрос Плаща.

– Вся жизнь существ, написанная на Великой Шкуре трехглавой Лисы? В таком случае, зачем вообще принимать какие-либо решение, если все и так решено за нас? Но я бы не задавал этот вопрос матери, потерявшую месячного ребёнка. А то и более зрелого.

– Почему? – искренне возмутился Тамурэль.

– Отец копающий могилу не задается этим вопросом. Он видит факт. Копает для факта. И будет жить с этим фактом. Возможно, для самоуспокоение, можно всё сетовать на судьбу. Когда забрал последнее к бедняка. Убил в бою безоружного. Думается мне, так становится легче на душе, когда можно сказать, что это судьба. Легче, чем признать, что это твоих рук дело, а весь мир беспощаден и жесток, просто потому что. Вопросы о смысле жизни задают люди сидящие у очага. В безопасности и в тепле. У них есть время на жизнь, а не на выживание.

Тамурэл замолчал, но похоже из-за дискомфорта своей фантазии захотел поменять тему.

– А вы знаете почему трехглавого?– не упустил он так же возможность показать свои познания ученый.

– Для эффекта. Какой-то сумасшедший писатель решил, что одноглавый-слишком скучно и пресно.