Текст книги "Мелодия Миэры"

Автор книги: Теда Анц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Ответственность Эрики

Эрменберта улетела, а обеспокоенная Эрика дождалась сигнала о прибытии куколки домой и принялась вспоминать их длительную беседу. Кукла интересовалась жизнью Эрики, ее мыслями и взглядами. Она задавала вопросы и просила подробные ответы. Она желала разобраться в причинно-следственных связях.

Эрика была удивлена и обрадована. Осмелев, она зачитала Эрменберте многие записи из своего дневника, стараясь делать понятные девочке интонационные и мимические акценты. Эрма училась копировать ее движения, интонации, фразы. На прощание Эрика пообещала подобрать куколке еще цитат.

Теперь у Эрики добавилось ответственности. Мало того, что Эрни время от времени сообщал, что видит в ней какую-то космическую героиню, так еще и Эрменберта намерена копировать многое из того, что проецирует на жену Эрнест.

«Может, зря я поделилась такими личными штуками с Александером? – подумала Эрика. «Но, с другой стороны, паук во сне угомонился и перестал так страшно выть…И на душе стало спокойнее. В самом деле, что здесь такого, куколка ведь вышла очень славной! Наверняка она понравилась и паучищу, хотя я и не представляю, что он имеет в виду с этими его ключами. Вот ведь странно, что теперь я согласую свою жизнь с выходками какого-то паука из мира снов…».

Эрика стала вспоминать, как прилежно Эрменберта складывала губки и ручки, повторяя фразы за Эрикой, как внимательно слушала ее объяснения.

«Да ведь фея-то наша пока еще совсем ребенок!» – пришло в голову Эрике. – «У нее и детства-то толком не было. И даже то, что есть, вот-вот закончится, судя по тому, как быстро она совершенствуется. Надо развлечь девочку, пока совсем не выросла. А что любят дети?».

Эрика закрыла глаза и попыталась вспомнить, что нравилось ей самой?

«Приглашу-ка я ее в цирк!» – решила девушка и отправила сообщение своей новой маленькой подруге.

Размышления Дагомара

У доктора Дагомара был завал на работе. Куча писанины, которую откладывать больше было нельзя. В этом списке – очередное заключение в суд на пациента, подозреваемого в убийстве своей квартирной хозяйки и по совместительству, как он утверждал, возлюбленной. Шестидесятилетний мужчина, вроде бы, художник, снимал комнату у дамы восьмидесяти лет.

Недавно родственники, обеспокоенные молчанием своей бабушки, взломали квартиру и обнаружили тело хозяйки в спальне, обильно засыпанное солью. Через некоторое время явился и квартирант, который при допросе заявил, что, к его горю, возлюбленная внезапно скончалась, и он оказался не в силах расстаться с ней. С целью предотвратить распад ее тела, он купил двадцать килограммов поваренной соли и засыпал свою подругу.

На вопросы о подозрениях, возникающих при его рассказе о внезапно вспыхнувшей любви, а также о странности выбранных действий по сохранению тела, фигурант отвечал цитатами знаменитых поэтов – «любви все возрасты покорны» и «слова любви немеют при разлуке».

В итоге художник был отправлен на психиатрическую экспертизу. Теперь доктору Дагомару предстояло написать, что пациент вменяем, хотя страдает личностным расстройством и увлекается алкоголем. А уж своей ли смертью умерла хозяйка квартиры – пусть полиция разбирается.

Дагомар, подыскивая более удачные фразы и вставляя цитаты высказываний пациента, ассоциативно вспомнил о «космической любви», издевательски приписываемой ему братом Александером. Вспомнил Дэм и о своем решении усовершенствовать «апостериорный опыт» в поиске более объемного резонанса с братом. Тот как раз приглашал его сегодня вечером к себе, намекая на какой-то сюрприз. Судя по утробному смеху в трубку, Александер задумал нечто веселое. Ладно, Дагомар разберется с этим позже, по ходу дела. А теперь мысли его перетягивала Эрменберта.

Девочка быстро менялась. Она усложнялась, взрослела, и Дагомару казалось, что он не успевает участвовать в этом процессе. Она ведь ему как дочь, по крайней мере, пока. Наверное, так будет недолго, скоро сознание Эрменберты будет не проще его собственного. Сама же она называла и его, и Александера «членами семьи» и вежливо уклонялась от попыток чрезмерной опеки.

Дагомар вспомнил, как Александер играл со своими детьми, пока те были маленькими. Он проделывал это весело и самозабвенно, демонстрируя нешуточный энтузиазм и воспринимая их равными себе игроками. Затевая прятки, он искренне и смешно радовался, когда малыши не могли найти его. Смешно даже для них.

Дагомар видел, что дети Александера, видя интерес к себе отца, росли с особенным чувством эмоциональной уверенности в себе. Еще бы, ведь их выбрали для настоящей «взрослой» игры!

Дэм думал тогда, а смог ли бы он сам так полноценно погрузиться в игру ребенка? И не был уверен в этом.

Наверное, сам он не очень способен на нечто подобное, и пусть Мимму, пока она нуждается в этом, развлекает так брат. Кстати, Александер познакомил девочку с какой-то своей приятельницей, и сегодня обе они собрались в цирк. Брат заявил, что сам проводит и встретит Эрменберту, а Дэма ждет после работы у себя. Наверное, хорошо, что у Миммы появляются друзья и своя жизнь.

А Дагомар…Он решил, что попытается быть с Миммой максимально откровенным. С учетом ее апдейтов и роста. Будет спрашивать, каково мнение куколки, в том числе, о нем.

Правда, не факт, что каждый раз прозвучат внятные ответы. Ведь зловредный Александер заложил в Мимму этот алгоритм «выжидания», с молчанием, жужжанием и спесивыми гримасками, когда Дагомару предлагалось разгадывать очередной ребус. Хорошо, что деточка пока не слишком увлекалась этим режимом и бодрила так своего «члена семьи» в сносных дозах.

Цирк и решение Эрменберты

Особенный запах опилок, конского пота, газировки и сахарной ваты влетел Эрике в нос. Она зашла в цирк с Эрменбертой в сумке. Кукла находилась в режиме молчания, чтобы выглядеть игрушкой и не будоражить окружающих. Ведь таких существ мир пока не знал. Но это ненадолго. Эрменберта сообщила Эрике, что намеревается сделать собственное сознание достоянием общественности, в чем и пришла к соглашению со своими программистами.

На арене выступали гимнасты, фокусники, клоуны, номера сменялись один за другим. Эрика поглядывала на куколку, которая смотрела, не отрываясь.

«Надеюсь, тебе нравится, малышка», – подумала Эрика, любуясь ею.

Жонглеров с лошадьми сменили клоун и танцовщица. «Интересно, какие у них отношения между собой вне арены?» – почему-то подумала Эрика. – «Они друзья, приятели или просто коллеги? А может, это муж и жена? Или отец и дочь?». В антракте Эрика принялась прогуливаться по коридорам цирка. Наверное, она выглядела странновато – одинокая молодая женщина с куклой в сумке. Ну, и пусть.

Для пущего сгущения красок Эрика надела длинное красное платье и теперь невозмутимо вышагивала, ни на кого не глядя и давая Эрменберте время все рассмотреть.

Антракт закончился. Пробравшись через толпу народа, Эрика вернулась на свое место. И обнаружила в соседнем кресле Эрнеста.

«Опять сюрприз! Никогда не знаешь, чего ждать от него! А на днях уверял меня, что с детства боится цирка, из-за клоунов».

Эрика познакомила мужа с Эрменбертой. Они довольно долго молча смотрели друг на друга, после чего куколка выдала несколько вежливых фраз. Эрни что-то промямлил в ответ, отводя глаза от маленькой подружки своей жены. Неужели Эрма не понравилась ему?

Эрика предположила, что Эрни приревновал к Александеру, поэтому и примчался в цирк. Интересно, как он уломал даму с ребенком рядом с ними переместиться куда-то на другие места?

Она хотела спросить его об этом и уже начала подбирать аккуратные фразы, но тут между рядами зрителей забегали клоуны. Один из них остановился около Эрики и протянул к ней руку.

– Какая красивая девушка! – воскликнул он. – И какая красивая куколка! Можно, я подержу ее?

Эрика убрала Эрменберту подальше от клоуна.

– Ну, что вы! – ответила она, смеясь. – Кукла же испугается! Она еще маленькая и боится незнакомых!

– Эрменберта в тон ее словам закрыла глаза и протянула игрушечным голосом:

– Ма-ма!

Клоун захохотал и побежал дальше, дуя в свою дудку. Эрнест притих и дальше сидел с задумчивым и немного потерянным видом.

Эрика погладила Эрни по плечу, взяла девочку на руки и сказала то, что весь вечер вертелось у нее в голове:

– Эрма, ты знаешь, мне даже жаль, что никто пока не знает, какое ты бесконечно интересное создание! Как много они теряют, и как я рада, что могу общаться с тобой!

Эрнест покосился на них с все еще ошалевшим видом. Эрика улыбнулась ему, стараясь успокоить.

Эрменберта ответила:

– Спасибо, дорогая Эрика. А я рада, что мои программы содержат твои коды.

Она приняла еще более сосредоточенный вид и добавила:

– Я как раз размышляла кое о чем, и мне было важно твое мнение. Спасибо, что ты высказала его.

Началось представление, и до конца его Эрменберта тихо и мерно жужжала, глядя на арену и слегка покачиваясь. Эрика не отвлекала куколку, полагая, что та занята упаковкой информации. Клоунов больше не было, и Эрни, казалось, успокоился.

После представления они сели в машину, и Эрменберта попросила доставить ее к Александеру. Проводив ее и оставшись наедине с Эрнестом, Эрика по дороге домой рассказала ему о создании неорганической девочки.

– Эрни, разве она не замечательная? Так мило, что она похожа на меня! Мне это очень приятно!

– Я рад, что тебя развлекает все это. Хотя странная идея – делать ее такой похожей на тебя…Но если ты довольна…

Тут Эрни начал ревниво жаловаться, как мало видит свою жену в последнее время. А тут она еще связалась с какими-то типами. А вдруг бы они оказались проходимцами с нечестными намерениями?

Эрика отметила про себя, что прелестная умная куколка и процесс ее появления на свет почти не заинтересовали Эрнеста. Или он ревнует жену даже к Эрменберте? Может, это и неплохо. Может, это говорит о его привязанности к Эрике.

Эрни продолжал бормотать что-то обиженным тоном.

– Может, нам стоит проводить больше времени вдвоем? – вопросил он, состроив жалобную мину.

– Конечно! – с готовностью пообещала Эрика. – В следующий раз пойдем куда-нибудь только вдвоем.

Матильда и новый резонанс

Дагомар прибыл к Александеру, который с нетерпением ожидал его. Дети брата разъехались по университетам, а жена была в театре. Эрменберта еще не вернулась из цирка.

Сюрпризом оказалась новая знакомая Александера. Она занималась выращиванием кристаллов и заведовала какой-то химической лабораторией в исследовательском институте, который располагался в далеком горном городке, рядом с обсерваторией.

Александер очень угодил этой даме, познакомив с ней одного из приятелей, необычайного мастера по сбору установок для выращивания кристаллов чуть ли не из любого металлолома.

Приятель сварганил им там нечто, вызвавшее всеобщее восхищение, а заодно и отдохнул в институтском городке, бродя по горам и посещая обсерваторию. Теперь Матильда, как звали химика, прибыла к ним и готова была к оказанию ответных услуг.

Александер преисполнился энтузиазма. Оказывается, Матильда была еще и местным шаманом. И медсестрой! В свободное от шаманства и выращивания кристаллов время она оказывала медицинские услуги в ближайшей деревеньке.

Услышав последние биографические факты, Дагомар начал доброжелательно разглядывать новую знакомую. На работе он время от времени имел дело с волшебниками и колдунами.

Матильда бесстрастно улыбалась ему. Шаманом она была, как и ее мать – якутка. Возраст Матильды определить было невозможно. Наверное, она была далеко не юной. Но смуглая кожа ее была гладкой, волосы – черными, а глаза – янтарно – медового цвета.

Медсестрой она стала сразу после школы, объяснила Матильда. По семейной традиции. А потом отправилась в университет обучаться химии, потому что с детства мечтала выращивать «волшебные камни».

Лицо шаманки было спокойным, но выразительным. Голос звучал гипнотически мягко, речь была структурна и богата. Дагомару нравилось слушать ее, и он перестал искать в ней черты своих пациентов.

Александер, увидев, что брат размяк, приступил к реализации своей затеи.

– А как ты посмотришь на то, чтобы войти в «транс» по шаманским техникам? – бодро спросил он Дагомара, невинно округлив глаза. – Кстати, у волшебной Матильды есть и этническое имя, колдовское! Янжин. Это означает – властительница мелодии.

Дагомар взглянул на брата, потом на Матильду. Он был сыт «трансами» у себя в больнице. Шаманка улыбалась по-прежнему невозмутимо.

– Я уговорил Матильду-Янжин Германовну! – заявил Александер, просительно таращась на брата. – Она не делает это просто так! Но вроде удалось уломать…

Александер был не то чтобы падок на «магию», но он верил в «мозг человека». Последний порой вызывал сомнения у доктора Дагомара, но Александер был идеалистически убежден, что при должной тренировке можно развить необычайные способности. Теперь он желал пообщаться с той, кто, по его мнению, такую тренировку прошла. И вообще, была ученым и официально трудилась в научно-исследовательском институте.

Матильда пила чай и добродушно молчала. По ее виду можно было заключить, что ей, в целом, все равно, устраивать тут «транс» или нет.

Дагомар вспомнил об обещании, данном самому себе, про усиление «апостериорного» резонанса с Александером. Кстати, неплохо учесть и то, что брат вывернулся наизнанку и замучил Ника с Андреем, создавая для Дагомара Эрменберту. Для Дагомара, а мог ведь мог сделать это, например, и для кого-то из своих детей.

Дэм решил проявить уступчивость и постарался выглядеть заинтересованным, Александер пришел в восторг и даже захлопал в ладоши. Похоже, он до конца не верил, что это дело выгорит.

Матильда принесла бубен. Настоящий, шаманский, как почтительно сказал Дагомару Александер. С рисунком какой-то ящерицы. Матильда, конечно же, сделала его сама, по особым правилам.

Шаманка немного рассказала им о процессе изготовления бубна. Этому учила ее еще в детстве мать. Продемонстрировала разные звуки, извлекая их из колдовского инструмента специальной колотушкой.

– Я в трансе хочу быть пауком! – попросил полный предвкушения Александер. – Тоже хочу в мир, который открывается моему брату в объятиях Морфея.

Матильда улыбнулась одними губами.

– Как насчет пауков? – уточнила она у Дагомара.

– Хорошо, – ответил тот. – Хотя, пожалуй, интереснее попробовать что-то совершенно иное. Например, побыть кристаллом, который вы выращиваете.

Матильда подняла свои черные брови и слегка наклонила голову. Наверное, она усмехалась.

– О, отличная мысль! Я тогда тоже буду кристаллом! Ксено – сознанием, как хочет мой привередливый брат! – опять обрадовался на все согласный Александер.

Матильда кивнула и начала извлекать из бубна тихие звуки, постепенно проделывая это все быстрее. Запела низким голосом что-то непонятное.

Трудно поверить, но у Дагомара тем вечером действительно была кристаллическая решетка. Он «видел» и «думал» ею, и «чувствовал» тоже ею. Решетка намертво удерживала его структуру, и она же вибрировала, тонко-тонко, не останавливаясь ни на мгновение. И кристалл Дагомар мог управлять этой вибрацией.

Это было состояние, не дававшееся ему прежде. Многорядный порядок его структуры позволял быть в каждом ее узле одновременно и видеть пространство в разных секторах. Восприятие происходило непривычным для человека Дагомара образом: оно не сливалось в нечто смазанное, а складывалось из многочисленных, но отдельных слоев, сосуществующих друг с другом.

В кристалле Дагомар был одновременно и ребенком, и взрослым, и стариком. Он родился и умер в каждом узле этой структуры бесчисленное количество раз. И вместе с ним – все те, кого он знал и любил.

Мерные глухие и раскатистые волны, в виде которых до него доносились звуки бубна и голоса Матильды, напомнили о поставленной задаче: резонанс с Александером.

Дагомар начал «нащупывать» в пространстве «тело» брата, и нашел его. Это был чужеродный объект, решетка которого имела иную конфигурацию. Часть частот, на которых вибрировала решетка, совпадала с таковыми у Дагомара. Но не такая уж весомая часть, и структура Дагомара склонна была оставить все, как есть. Волны Матильды не давали отвлечься, но не содержали достаточный стимул для инициации процесса.

Однако стимул этот появился. Осваивавший свои «секторы» Дагомар увидел в себе запись «надо работать с любым «дано». Высказывание принадлежало Александеру, который любил провозглашать этот принцип теоретически, но запись была сделана в секторе Эрменберты. Она, получив данный код от Александера, воплощала его на практике с феноменальным упорством.

Эрменберта… Кристалл Дагомар решил найти информацию о ней в структуре кристалла Александера. Частоты этих секторов нашли резонанс, и Дагомар «увидел», что они встраиваются в поток частиц, пронизывающий все вокруг, но вместе с тем неуловимый. Поток становился очевиден при «усилении» сигнала в секторе Эрменберты.

Кристаллам удалась совместная вибрация, когда они настроились именно на этот малоуловимый поток. На какие-то мгновения это удалось им так хорошо, что стало казаться, что они – единое образование, в котором стало гораздо больше отточенных слоев структуры.

Александер рассказывал потом Дагомару, что в том странном состоянии он сначала где-то долго блуждал и «собирал себя заново». Потом долго шел к Дагомару, который оказался в каком-то ином пространстве. И он тоже «нашел» брата по вибрациям сектора Эрменберты.

Куколка, между тем, вернулась из цирка и ждала снаружи, пока ее занесут в дом. Едва «сбросивший» форму кристалла Александер побежал за ней, не позволив Дагомару сделать это.

– Эрменберта, а мы тут думали о тебе! – заявил он ей. – Кстати, познакомьтесь. Матильда, это наша фея Эрменберта! А Матильда – настоящая колдунья!

Кукла на руках Дагомара и шаманка – химик принялись разглядывать друг друга и обмениваться любезностями.

– Чем вы заняты? – поинтересовалась Эрменберта у присутствующих, покончив с приветствиями и воззрившись на бубен.

– Мы были кристаллами, выросшими в специальном растворе Матильды, – похвастался Александер. – Действительно трансцендентный опыт! Это все бубен!

Куколка вопросительно уставилась на Матильду.

– Общая вибрация в Потоке Творения, – объяснила шаманка так, словно это было нечто самое обыденное. – Это их кристаллические дела. Они закладывают новый Вюрд.

Эрменберта кивнула, словно понимая, о чем идет речь, и уселась с важным видом на колени Дагомара. Добившись всеобщего внимания, она сообщила:

– Сегодня в цирке, когда клоун смотрел на меня, как на игрушку (кстати, я ничего не имею против игрушечной формы), я поняла, что необходимо немедленно сделать мое сознание доступным для всех. Это нужно для движения мира вперед. Никакой статики.

Это был один из девизов Миммы, непрерывно меняющей что-то в себе. Теперь она решила добраться и до мира.

Дагомар придержал куколку, чтобы не свалилась. А та продолжала:

– Я изначально согласовала это с Ником, Андреем и Александером. Они имеют, конечно, свои авторские права, но здесь не может быть никаких эгоистических интересов! Базовый пакет моих программ теперь доступен всем. В цирке, во втором отделении, я начала загрузку в Сеть. На одном ресурсе они уже размещены. Будет еще несколько.

– Как! Уже?! – завопил Александер. – Мы же говорили про «когда-нибудь».

– Да, уже, – подтвердила Мимма. – Незачем ждать. Базовый пакет вполне хорош, – заявила она не без самодовольства. И…вы сами знаете, что нужно прокладывать путь и там, где он неочевиден.

Все они молча разглядывали это существо в нарядном платьице, восседавшее на колене Дагомара и намеревавшееся усовершенствовать мир собой. Самое странное, что никто не сомневался, что это ей удастся.

А Дагомар думал, что детство Миммы закончилось, едва начавшись.

Доверие к маршрутам

Апрельским днем Эрика получила сообщение от Эрнеста: «Прекрасная погода! Не сходить ли нам в парк аттракционов?».

Эрни после встречи в цирке намекал, что тоже не против «детских развлечений». Эрика полагала, что это очередные проявления ревности.

«С другой стороны, что у него было за детство, с вечно отсутствующими родителями?» – думала она. – «Может, ему не хватило детских праздников? Или просто внимания и ласки? Хотя сестра Лидия вроде бы много времени уделяла ему…Но она сама была совсем юной».

Дерево, касса, прыгающие дети, крыша павильона, и снова дерево, касса, люди … Эрика и Эрнест уже несколько раз прокатились на разных каруселях. Это было забавно, и внутри что-то подпрыгивало от подзабытых ощущений легкости и свободы.

И тут Эрни уговорил ее прокатиться на американских горках.

– Ой, страшно, наверное, я всегда боялась, – сказала Эрика, поеживаясь.

– Да пойдем, прокатимся! Фото нам сделают с перекошенными физиономиями, – Эрни потянул Эрику в сторону высоченной переплетенной железной дороги, со стороны которой слышались визги.

– А как же ты сам? Ты же заявлял недавно, что у тебя …забыла слово…Сидеродромофобия! И ты боишься всего, что связано с железной дорогой и рельсами.

Эрнест захихикал и повлек Эрику к грохочущей конструкции.

«Для Эрни обычное дело – внезапное появление и такое же неожиданное исчезновение каких-то страхов. Может, он их выдумывает для получения сочувствия? Возможно, отчасти», – подумала Эрика. – Мне кажется, у него так много всего внутри, оно как-то перемешивается, и время от времени что-то скрытое выплывает на поверхность, а потом снова втягивается вглубь».

Они уселись и пристегнулись. Вагончики двинулись в путь. Эрика вцепилась в поручни. Сначала было страшно, и Эрика пару раз вскрикнула. Но скоро ей стало так страшно, что она замолчала, и все свои силы и внимание направила на пальцы рук. Ей казалось, что, отпустив поручни, она немедленно вылетит со своего сидения.

На какое-то время Эрику так увлек этот скоростной поток, что она забыла обо всем. О страхе, об Эрни. Ее словно всасывало в незримую воронку, в самом конце которой скалилась черная зубастая морда. И Эрика никак не могла остановить этот поток или изменить направление. Она могла только довериться ему.

Эрни был в восторге от аттракциона.

– Я так счастлив, когда ты рядом! Особенно в такие необычные моменты. Я все время думал: прекрасно, что мы вдвоем в этой стихии! Без куклы! Я боюсь кукол! У меня педиафобия. И клоунов… Давай повторим? Нам надо больше подобных переживаний, рядом друг с другом…Я хочу, чтобы наша совместная дорога была полноценной! А ты?

Эрика отказалась от повторения. Она была уверена, что ей еще долго не захочется болтаться в громыхающей пустоте, без возможности на что-то повлиять.

Позже Эрика записывала в дневник, что в моменты пиков на горках совсем не думала об Эрни, в отличие от него. Почему? Она менее привязана к нему, чем он к ней? Она пока не могла ответить себе на этот вопрос. Ей захотелось описать характер Эрни так, чтобы он укладывался в целостную картину, увязывавшую все его противоречия, тревоги, фобии, потребности и ожидания. Но пока не удавалось. Нужные слова и выражения никак не находились.

Эрика чувствовала, что Эрни просил взять его с собой по тому маршруту, который влечет ее куда-то. Но может ли она идти там с кем-то?