Текст книги "Война Цветов"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 43 страниц)

19
ПРАЗДНИЧНЫЙ ВИЗИТ

Утром ветер переместился на северо-восток. С Иса задул свежий бриз, первый вестник далекой зимы, гнувший верхушки деревьев Ардена. Настал канун Мабона, когда многие едут домой, в деревню, чтобы навестить своих. Работники помоложе, не могущие пока позволить себе такую поездку, украшали большой дом кукурузными куклами, желудями и яблочными пирамидками. Месяц, который один санитар смастерил из лозы и бересты, покачивался на ветру над парадной дверью.

В «Циннии» царило волнение, вызванное не только праздником, переменой погоды и прочими заурядными причинами наподобие близкого выхода на пенсию кого-то из хобов или побега одного из близнецов Пиретрум (они неизменно убегали в холмы, и директору приходилось порой нанимать проводника с Черным Псом, чтобы выследить меняющего облик больного). Сестры в коридорах или в перерывах, за чаем с лавандовыми лепешками, перешептывались совсем о другом: к Тихой Деве-Примуле ожидался посетитель. То, что посетитель почти всегда был один и тот же и что он почти всегда приезжал на праздники, отнюдь не делало его менее интересным. Красавец даже по высоким эльфийским стандартам и наследник одного из самых видных домов, он был еще и холост. Поговаривали, что у него есть парочка бастардов, но это не мешало ему со временем вступить в брак. И нет в Эльфландии закона, как заявляла одна из молоденьких медсестер, запрещающего ему жениться на простолюдинке, если он таковую полюбит.

Сестры постарше над этим смеялись. Молодой лорд Примула – не чета фермерской дочке, еще не просохшей от росы Ивняка. Вольно ей относиться к романтическим бредням, что показывают в зеркальнике, с той же беззаветной верой, которую другие приберегают для парламентских дебатов, или межполевых финансовых сводок, или новостей о пограничных стычках между великанами и более мелкими, но более амбициозными горными троллями. И все-таки многие сотрудницы, исключая совсем уж черствых, находили некое очарование в наивной уверенности юной сестрички, что даже большие крылья не могут служить препятствием для брачного союза с одним из Цветков.

– С другой стороны, их и удалить недолго, – говорила она. – Другие это делают постоянно.

– Это уж точно – раз за разом, – подтвердила другая сестра. – Взять хоть мастера Медуницу. У него они всегда отрастают, как ни старайся. – Остальные захихикали. Заведующий любовью у персонала не пользовался и служил частым предметом обсуждения.

– Одинокой девушке больше подходит смертный, – заметила пожилая сиделка. – Буйный, пахучий и волосатый. Красота! Эх, вернуть бы мне пару сотенок.

– В наше время заполучить такого не легче, чем кого-нибудь из Цветков, – возразила еще одна.

– Гляди, девочка: если молодой Примула тобой заинтересуется, как бы кто из юных цветочных леди не напустил на тебя кондратия, – весело предостерегла пожилая. – С одной моей знакомой, что в услужении была, как раз это и приключилось. Не любят они делиться с такими, как мы.

– Я знаю, что этому никогда не бывать, – покраснев, сказала девушка с фермы, – но помечтать-то можно?

– С этим согласились все без исключения. Уж кто-кто, а брат Тихой Девы-Примулы стоит того, чтобы о нем помечтать.

– Эрефина? – сказал он, точно боясь отвлечь ее от чего– то. Она сидела в своем кресле, безжизненная, как статуя. – С Мабоном тебя, дорогая. Это я, Караденус. Я пришел навестить тебя.

Дверь он не только закрыл, но и тщательно запер на щеколду. В коридоре, когда он шел к сестре, собралось необычайное количество медсестер – все они делали вид, что на него не смотрят, но у них это не слишком хорошо получалось. Трудно поверить, что у всех этих женщин вдруг нашлись неотложные дела именно в этом крыле лечебницы. С недавних пор его политические взгляды подверглись кардинальным изменениям – возможно, кто-то из персонала шпионит за ним? Но кто, с другой стороны, мог дать такое указание? У Глушителей есть дела поважнее, чем его обязательные визиты в «Циннию». Его собственный отец? Вряд ли их разногласия зашли настолько уж далеко. Слежка скорее всего – только плод его воображения, но почему тогда они так интересуются им?

– На этот раз я пришел не просто так. – Он наклонился и взял холодную руку сестры в свою. – У меня появились дела, которые некоторое время не позволят нам видеться. – Он наклонился еще ниже и заговорил совсем тихо, словно делясь тайнами с кем-то, способным его понять. – Теперь всюду большие затруднения, особенно в Городе. Ходят разговоры о новой Войне Цветов. – Он закрыл глаза в приступе внезапной усталости. – И боюсь, что слухи эти правдивы. Какие ужасы ожидают нас после стольких лет мира!

Он отпустил ее руку и откинулся назад, изучая ее лицо. Он принуждал себя улыбаться, но это давалось ему с трудом.

– Помнишь, как мы маленькими ездили к родственникам в Очный Цвет? Такой большой дом в холмах Ольшаника? Ты боялась, потому что тебе наговорили, что там водятся мантикоры, а я сказал, что буду тебя защищать. Что я ничего не боюсь. Я тогда только что получил свой первый меч да выучил несколько чар, но твердо пообещал, что не позволю, чтобы с тобой случилось плохое. Никогда.

На некоторое время он утратил способность говорить.

– Мне вспомнился тот старый гоблин, – произнес он наконец. – Помнишь его? Он встретился нам на Огнистой Дороге. Он вез на рынок кроличьи шкурки и позволил тебе погладить своего единорога. – Караденус вернул на лицо улыбку. – Какая ты была храбрая! Единорог шарахался от моего запаха – а может быть, от чар, которые были тогда на мне, и колокольчики на нем звенели вовсю. Но когда подошла ты, он наклонил голову и дал себя погладить. И глаза у тебя сделались большие-большие.

Он снова взял ее за руку и надолго замолчал.

– Я приду к тебе снова, как только смогу, – сказал он, вставая. – Я не забываю. Никогда не забуду. – Он поцеловал ее в щеку, твердую и холодную, как из глины. – И когда день придет, я отомщу за тебя – клянусь Колодезем. – Помедлив, он часто заморгал и поцеловал ее еще раз. – Я люблю тебя, сестра, моя Эрефина. – Она сидела все так же неподвижно, если не считать легких колыханий ее груди. – Прощай.

– Какой же он красивый, – говорила молодая сестричка с фермы. – Но вышел он от нее грустнее некуда, вам так не кажется?

– Поди разбери их, этих Цветков, – сказала другая. – Чисто статуи.

– Нет, я думаю, он все-таки жалеет сестру...

Другая продолжала отмерять в стаканчики эликсир некусайки – в лечебнице близилось время приема лекарств.

– Цветки не расходуют сил на чувства, особенно когда речь идет о женской половине семьи. Просто делают что положено, всем напоказ. Это они умеют.

– И потом она здесь уже столько лет, что пора и привыкнуть, – сказала сиделка постарше. – Все это романтические бредни, дитя мое. Про богатых красавчиков можно навоображать что угодно – они мастера представляться.

– Вы правда так думаете?

– Запомни мои слова, девочка, и не давай себя обдурить. Они правят миром, вся Эльфландия им кланяется – с чего им печалиться-то?

20
В СТАНЕ ВЬЮНОВ

– А это еще что? – Тео подозрительно прищурился на склянку в руках у леди Амилии – та излучала желто-зеленое свечение, как в малобюджетном кино.

– Плакса-вакса-гуталин, – прокомментировала Кочерыжка болтавшая ногами на краю лабораторного стола.

– Ты-то хоть помолчала бы!

– Это совсем не больно, – сказала эльфийская леди, но этому утверждению, на взгляд Тео, недоставало задушевности.

– В последний раз вы говорили, что больно будет совсем чуть-чуть, а мне точно сверло от бормашины в позвоночник всадили. Как же прикажете понимать ваше «не больно»? Как солидную трепку?

– Во всяком случае, не хуже, – заверила леди Амилия. – Лягте, пожалуйста, на живот. Хорошо, что мы не надели рубашку, правда?

– Просто здорово. – Тео взгромоздился на застланный белым стол. Сходство этого кабинета с ветеринарной клиникой не давало ему покоя – спасибо и на том, что тут чисто. Однако он не договаривался изображать из себя подопытного кролика в обмен на безопасность. – Вы так и не сказали, что у вас в этой склянке.

– Пиявка. Мы возьмем у вас немножечко крови.

Тео начал сползать со стола, но леди Амилия ухватила его за руку и не пустила. Ничего себе силища для такой хрупкой дамы! На вид в ней не больше ста десяти фунтов* [24]24
  Приблизительно 50 кг.


[Закрыть].

– Не нужно сцен, юноша. Он что, в самом деле так плохо разбирается в науке? – осведомилась она у Кочерыжки.

– Пиявки, по-вашему, наука? А дыба и тиски для пальцев тогда что – тестирование?

– Нам просто нужна толика вашей крови для... для еще одного анализа. Нам так редко выпадает случай исследовать такого, как вы.

– Я думал, что смертные посещали этот город довольно часто.

– Ну-у... не так уж и часто. Здесь, во всяком случае, давно уже не было представителей вашего вида, а наука с тех пор значительно шагнула вперед. Это бесценная возможность пополнить наши знания. Перестаньте капризничать и лягте как следует.

– Миледи знает, что делает, Тео, – вставила Кочерыжка.

Он не хотел подводить летуницу, но ведь и она впутала его в эти эксперименты, не спрашивая согласия. Он вытянулся на столе и уставился в стену, совершенно голую, если не считать барельефа со стилизованным нарциссом. Он пытался расслабиться, но чуть не взвизгнул, когда холодная рука леди Амилии коснулась его спины.

– Глупенький, вы ведь только хуже себе делаете, когда напрягаетесь. Не бойтесь, эти пиявки специально выращиваются для научных целей. – Что-то присосалось к нему под лопаткой, и он ощутил укол, вокруг которого быстро распространилось онемение. – Теперь будет легче, – заявила исследовательница. – В их слюне содержится анестетик. Это значит, что...

– Я знаю, что это значит. – Невежливо, должно быть, перебивать фею, занимающую столь высокое положение в обществе, да только он плевать на это хотел. Обращается с ним, как с Чарлтоном Хестоном* [25]25
  Американский киноактер, снимавшийся во многих фильмах 50-х – 70-х годов.


[Закрыть]на планете обезьян. – «Мы добавим еще пятьсот баксов к вашему больничному счету» в переводе с греческого. Шутка, – добавил он после нескольких секунд недоумевающего молчания.

– Да, конечно. Ну, кажется, наша малышка уже напилась. Кумбер! Еще пиявку, пожалуйста.

– Еще? Почему бы вам не пробурить во мне скважину и не выкачать сразу ведро?

– Хорошая мысль. – Леди Амилия применила силу, чтобы удержать его на столе. – Это тоже была шутка, мастер Вильмос.

Когда она наконец удалилась – не иначе для того, чтобы прочесть маленьким эльфикам лекцию о вреде жевательной резинки, – Тео снова влез в рубашку и брюки. Ассистент миледи, невысокий эльф с кожей цвета ириски и волосами чуть посветлее, остался наводить порядок в лаборатории.

– Сколько я здесь пробыл? Чувство такое, что целый день.

– Сейчас далеко за полдень, – сообщила Кочерыжка. – Есть хочешь?

– Угу. Когда тебе ставят большую светящуюся пиявку, это здорово повышает аппетит.

– Может, помоете руки, пока я еще раковину не вычистил? – предложил ассистент.

Тео потряс головой, и эльф принялся надраивать бронзу.

– Ох и ворчун же ты, Вильмос, – заметила Кочерыжка.

– Что во мне такого интересного? Здесь сегодня перебывало с полдюжины эльфов, и все на меня пялились, хотя слова ни один не вымолвил: Чувствуешь себя, как Человек-Слон.

– Если хотите, я объясню, – сказал ассистент и, кажется, покраснел, насколько позволял рассмотреть цвет его кожи.

Кочерыжка прилетела и побалансировала у Тео на плече, пока он застегивал рубашку.

– Валяй, меня он все равно не слушает.

Маленький эльф был застенчив, но без раболепия, с которым Тео сталкивался то и дело за свое краткое пребывание в доме Нарцисса. Гоблинки-горничные опускали перед ним глаза, бескрылые, но явно невысоких чинов служащие уступали ему дорогу. А у этого в глазах даже огонек какой-то светился, непонятно с чего.

– Дело в том, что... Вы явились к нам из волшебного мира, мастер Вильмос, и мы, наверное, кажемся вам ужасно скучными. Но быть участником этих исследований – большая честь. Вы представить себе не мажете, как это волнует. – Щеки у него стали совсем шоколадные – значит, он действительно покраснел. – Я, конечно, говорю только за себя, но уверен, что и леди Амилии очень интересно, а уж мне-то... – Он остановился перевести дух. – Диплом я защищал по морталогии, но даже не надеялся, что когда-нибудь...

Тео невольно проникся симпатией к этому парню. В нем чувствовалось что-то детское, помимо юного лица и того, что головой он едва доставал до плеча Тео.

– Не могу сказать, что рад служить вашей науке – это не совсем так, – но все-таки доволен, что могу кому-нибудь пригодиться. Тебя как зовут?

– Как зовут? – искренне удивился эльф.

– Я опять что-то не то сморозил? Может, в твоих краях никому не дают имени, пока ты хотя бы одну тыкву в карету не превратишь? – Тео тут же пожалел о своем сарказме, поскольку парень смутился и чуть ли не запаниковал. – Ладно, забудь. Так это ничего, что я спрашиваю?

– Видал, каково это – иметь дело со смертными? – фыркнула Кочерыжка. – Упомяни об этом в следующем отчете. Я бы тебе такого порассказала...

– Я просто... – Ассистент тряхнул головой. – Меня зовут Кумбер. Кумбер Осока.

– Очень приятно. – Тео начал зашнуровывать башмаки. – Так где тут у вас поесть можно? Мне приносили какие-то коржики, но давно уже, утром. Тебя поселили в другом крыле, – сказал он Кочерыжке, – может, там буфет есть?

– Я живу в Нарциссовых сотах под главной башней – наши порции для тебя маловаты. Может, нам удастся покормить тебя в столовой, или тебе прямо в комнату принесут, хотя так обслуживают только шибко важных гостей. Кстати о комнате – ты ею доволен? С утра я не успела к тебе заглянуть.

– Все отлично. Гостиница в Стране Чудес, да и только. Технику я не трогал – у Пижмы я из-за этого чуть дом не спалил.

В глазах у Кумбера снова зажегся огонь.

– Вы знаете графа Пижму?

Тео посмотрел на Кочерыжку – она, похоже, не возражала.

– Вроде того. Останавливался у него на пару дней.

– У него есть любопытные идеи об эфирных парах, совершенно оригинальные. Он не просто любитель в отличие от других цветочных лордов. – Вид у Кумбера после этих крамольных слов сделался виноватый. – Вы читали его труд о круглых и треугольных изречениях?

– Боюсь, последнее время мне было не до того, но теперь прочту непременно. – Кочерыжка дернула Тео за ухо, и он сморщился. – Перестань. Так как насчет еды-то? Обеда, ужина или как это у вас называется?

– Не хотели бы вы... – Кумбер, как видно, вложил в это все свое мужество. Засунув руки в карманы белого халата, он покачался на каблуках и начал сызнова: – Не хотели бы вы пообедать как следует? Сегодня как-никак канун Мабона. Прошу вас обоих оказать мне честь. Здесь в доме Нарцисса, около парка, есть ресторанчик, очень приличный. – Он снова залился краской. – Мне по крайней мере так говорили.

– Я – за, – пожал плечами Тео. – Ты как, Кочерыжка? Тебе Мальчик-с-пальчик свидание на вечер не назначал?

– Ты вульгарен даже для смертного. – Она спорхнула с его плеча и подлетела к Кумберу. – Как я, успею красоту навести?

– К-конечно. Мне все равно уборку надо закончить.

– А мне разрешается выходить? – спросил Тео. – Может, этим Нарциссам в любой момент надо знать, где я?

– Тебя, Вильмос, не они выписывали, а Штокрозы. Сюда тебя приняли по моей просьбе. Тебе повезло, что леди Амилия так интересуется смертными.

– Если этот интерес выражается в пиявках, я как-нибудь обойдусь. – Тео стало немного не по себе оттого, что леди Амилию и прочих Нарциссов так мало беспокоит его местонахождение. – Ты говорила ее светлости, что меня пытаются убить?

– А как же! Это ее как раз и заинтересовало. Ладно, мальчики, я полетела прихорашиваться. Пара часов, и я тут. – Она засмеялась и скрылась за дверью.

Кумбер проводил взглядом ее удаляющиеся крылышки.

– Она просто прелесть. Извините, что я спрашиваю... она... – На щеках эльфа вспыхнул шоколадный румянец. – Она – ваша девушка?

Тео не мог не согласиться, что это лучше буфета. Уютный ресторанчик «Сторожка» помещался в нижнем этаже башни, у похожего на ров углубления, через двор от настоящего сторожевого поста. Ров, освещенный скрытыми серебристыми прожекторами, когда-то, наверное, употреблялся по назначению, но теперь вокруг него вместо часовых или стен рос густой камыш и стояли подстриженные ивы. С декоративных мостиков и скамеек открывались живописные виды. Кормили в «Сторожке» хорошо, хотя Тео не успел еще полюбить эльфийскую кухню – слишком уж много меда, густых сливок и цветочных лепестков.

– Эти усадьбы, наверное, старше самого города? – спросил Тео.

– Думаю, что многие старше. – На втором бокале вина Кумбер немного разошелся и уже посадил на свою серую рубашку пятно от мятного желе. – Я в древней истории не силен. Город начал строиться от первого кургана – еще до короля с королевой, как говорят некоторые, но я в это не верю, – иными словами, он очень стар, очень. Но я почти уверен, что замок Нарциссов всегда стоял на одном месте, и дом Чемерицы тоже, и дом Штокрозы. Должно быть, эти усадьбы просто вбирали в себя более старые постройки.

– Ты говоришь так, точно знаешь это все понаслышке. Разве ты сам не из Нарциссов?

Кочерыжка, чей крохотный столик со стульчиком стоял на большом столе, прыснула и отпила глоток вина из одуванчиков.

– Она смеется, потому что я не Нарцисс, – с извиняющейся улыбкой пояснил Кумбер. – Я вообще не из цветочного дома.

– Я не поэтому смеюсь. Один большой обормот только что свалился в ров, вон там. – Другие посетители ресторана тоже смотрели в окна, как кого-то выуживают из воды.

– Похоже, что это Цирус с друзьями. Цирус Жонкиль, сын леди Амилии. У них довольно... веселая компания. Мы вместе учились в школе, только мне они внимания почти не уделяли.

– Значит, ты не из их семьи? – Тео понравилась оленина, приготовленная просто, но хорошо. Теперь он смаковал вино и думал, курят ли эльфы сигареты или, скажем, сигары – а если да, то где они их берут. – Вот почему, видно, тебя зовут не Титус, не Таурус, не Дольфус или как-нибудь в этом роде.

– Не из их семьи? – сконфуженно хихикнул Кумбер. – Я даже к их виду не принадлежу – я ведь феришер.

– Кто-кто? – Тео отвлекла группа молодых эльфов, с шумом и смехом ввалившаяся в ресторан.

– Феришер. Вы о таких не слыхали? Мы домашние эльфы. Моя мать служила в няньках у леди Амилии. Миледи была очень добра ко мне и всегда давала мне книги, узнав, как я люблю читать. Даже в школу меня послала вместе с собственными сыновьями. Я был первым феришером в академии Большого Кольца.

– Кого я вижу! Старина Кумбер-Бумбер! – завопил кто-то так, что Тео вздрогнул. – С Мабоном тебя! Как это матушка сподобилась тебя выпустить из вашей провонявшей лекарствами клетки?

– Здравствуй, Цирус, – с немного нервной улыбкой ответил Осока. – И тебя с праздником. Зря ты так про лабораторию – мне нравится там работать.

– Кора и корень, кому это может нравиться – работа? Будто мы в школе мало вкалывали. – Высокий молодой эльф схватил стул от соседнего столика, напугав сидевших за ним гостей, и уселся, раскачиваясь, между Тео и Кумбером. Темноволосый, очень красивый, с точеными чертами своей матери – и пьяный вдрызг. – Это кто с тобой, Кумбер, друг семьи?

– Да, – сказал Кумбер и посмотрел на Тео с явным предостережением.

Молодой лорд протянул Тео руку, и Тео пожал ее, не совсем понимая, чего от него ожидают. Если он и допустил промах, то отпрыск дома Жонкиль, видимо, не придал этому значения.

– Очень приятно и все такое. Цирус Жонкиль. Не слушайте, что вон те будут нести, они уже лыка не вяжут. – Он махнул рукой в сторону своих друзей – они покачивались у бара, но благодаря их природной грации Тео только теперь стал постигать разницу между трезвым и пьяным эльфом. – А ваше имя?

– Теодорус, – подсказала вспорхнувшая на плечо Кочерыжка, а Тео повторил. – Теодорус нюх-Маргаритка.

– А, деревенский кузен? Добро пожаловать в большой порочный город. Ваш первый визит, да? Ну и как? Этот парень только что из Рябин, – сообщил он своим друзьям. Те разразились дружелюбными дразнилками в адрес деревенского жителя, а Цирус спросил Тео и Кумбера: – И какие же у вас планы на вечер?

– Мы пришли пообедать, вот и все... – начал Кумбер.

– Ну уж нет, вы оба пойдете с нами – нынче как-никак праздник. – Цирус прищурился, нацелив мутные глаза в некую точку рядом со щекой Тео, и тому показалось, что эльфа сейчас стошнит. – А это что? Кто-то сидит у тебя на плече, Маргаритка.

– Ее зовут Кочерыжка.

– Знакомая вашей матушки, – чопорно пояснила летуница.

– Да ну? – осклабился Цирус. – Тогда поехали с нами, чтобы она ничего не узнала раньше времени.

– Куда поехали?

– В один расчудесный клуб. Совсем новый. Все только о нем и говорят, и будут говорить, пока он не закроется через недельку. Я настаиваю. Я не видал старину Кумбер-Бумбера жуткую уйму времени. – Цирус ухватил Тео за локоть и легко поднял на ноги – хватка у него была материнская. – Поедем в моем экипаже, а прочие пусть как хотят. – Он потащил Тео к выходу. Кочерыжка жужжала вокруг их голов, Кумбер поспешал следом.

– Мы ведь еще не расплатились... – заметил Тео.

– Чепуха. Эй, Иголка, запиши на мой счет! – Сгорбленный старый эльф за стойкой принял это без особого энтузиазма, но и возражать тоже не стал. – Он капризничает, потому что я уже пару месяцев беру у него в кредит, – признался Цирус, увлекая Тео по извилистой дорожке к воротам. – Мать ужасно не любит давать карманные деньги вперед. А шофер-то мой спит, я отсюда вижу! Сейчас он у меня вскочит!

Цирус ринулся к длинному лимузину, припаркованному у самых ворот, а Тео спросил догнавшего его Кумбера:

– Нам обязательно надо ехать?

– Спорить с Цирусом бесполезно, – пожал плечами смущенный Кумбер. – Весь в мать, такой же любопытный. Если откажетесь, он только еще больше заинтересуется вами и начнет задавать вопросы – как в доме Нарцисса, так и за его пределами. Мне еще повезло, что он редко вспоминает о моем существовании.

– Эй вы там, шевелитесь! – крикнул Цирус.

– Мне это не по душе, – сказала Кочерыжка на ухо Тео, – но констеблей можно не бояться, пока мы с ним, – Цветков полиция не арестовывает.

– Меня не арест волнует, – ответил Тео, вспомнив обмякшего на вокзальной скамейке Руфинуса. Но Цирус уже шел к ним нетвердой походкой, размахивая руками и приказывая поторопиться.

– Это все я виноват, – сокрушенно произнес Кумбер.

– Кстати, – сказал Тео Кочерыжке, – «Маргаритку» я понимаю, но зачем ты все время прибавляешь «нюх»? Что это за нюх такой?

– Это значит, что ты бастард. Не смотри на меня так, дубина, – я просто объясняю значение этого слова.

Пока они ехали по городу, Цирус все время болтал, повествуя о каких-то чудаках и связанных с ними забавных историях – Тео, возможно, тоже повеселился бы, если б знал, о ком идет речь, и хоть немножко ориентировался в мире, где все они жили. Герои Цируса, как правило, испытывали приключения не на своей территории, а там, где им вообще быть не следовало. Юмор в рассказах преобладал над опасностью, как в начале «Вестсайдской истории», но в окно автомобиля Тео видел кварталы, напоминающие ему неблагополучные районы Лос-Анджелеса – здесь, похоже, орудовали скорее «Мясники» и «Страшилы», чем «Акулы» и «Ракеты».

– А он вообще где, этот клуб-то? – спросил Тео у Кумбера.

– Не знаю толком. Далеко, наверное, – мы уже на том конце Вечера. Цирус, куда мы едем?

– В Лунный Свет, – небрежно проронил Цирус, и Кумбер встревожился – Тео видел это по его лицу.

– Не к добру это, Тео, – прошептала на ухо Кочерыжка. – Спроси его, как называется клуб.

Тео спросил, и Цирус с улыбкой налил себе еще стаканчик из встроенного в дверцу, бара.

– Вы, наверное, не слышали – его всего пару недель как открыли. «Рождество» называется – то, что надо. – Кумбер вздрогнул, а Цирус засмеялся. – Надо почаще выходить в свет Кумбер-Бумбер. Если тебя от одного названия корежит, что же будет, когда ты увидишь его изнутри?

– Но где он находится, Цирус? Я не слышал ни о каких клубах в Лунном Свете – там только башни и правительственные учреждения.

– В этом-то вся и прелесть. Клуб помещается в цоколе дома Чемерицы.

Маленькая летуница ахнула так громко, что ее услышали все, и у Тео засосало под ложечкой.

– Это плохо? – спросил он шепотом, и она прошептала в ответ:

– Хуже некуда.

– Да бросьте вы, – сказал Цирус. – К чему поднимать такой шум вокруг Чемериц? Только из-за того, что папа у них политик, а наследник малость не в себе? Зато младшие очень даже ничего, хотя и буйные. И каким еще образом кто-то из Нарциссов мог бы попасть в дом Чемерицы?

– Я не хочу туда попадать. – Кумбер сегодня явно выпил больше обыкновенного и в пути стал еще более замкнутым и неразговорчивым. – Они наши враги.

– Враги? Ты веришь во всю эту чушь насчет Войны Цветов? Говорю тебе, этого никогда не случится. В парламенте вечно идет грызня, но скорей гоблины восстанут и перебьют нас всех, чем большие дома пойдут друг на друга. Кстати, эта часть Вечера совсем заплошала, вы не находите? – На улицах виднелись в основном гоблины и прочие эльфы не совсем человеческого вида, вроде разнообразных дунов и боггартов. Стоя и даже сидя на тротуарах в резком серебряном свете фонарей, они провожали экипаж недобрыми взглядами.

Эйемон, вспомнил Тео, писал в своей книге, что Город представляет собой нечто вроде спирали.

– Дом Нарциссов находится в Сумерках, правильно? – спросил он Кочерыжку. – Здесь Вечер, а едем мы в Лунный Свет? Чем дальше, тем темнее, что ли? Должно быть еще что-то вроде Ночи?

– Не будем об этом, – сказала она.

– Почему?

– Потому.

– Перестаньте шептаться, вы двое, – сказал Цирус. – Тьфу ты пропасть, выпивка кончилась. – Он откинулся на спинку сиденья и скрестил ноги. – Что привело тебя в Город, Маргаритка?

– Он приехал со мной, – быстро вставила Кочерыжка. – Никогда здесь не бывал и захотел посмотреть достопримечательности.

– Достопримечательности! – застонал Цирус. – Теперь она потащит тебя на мост Зимней Династии, на Аллею Щеголей и так далее. Не поддавайся. Держись при мне, и я покажу тебе настоящий Город.

– Спасибо, ты очень любезен. – Тео прикидывал, как бы им поскорее избавиться от этого лордика и вернуться в дом Нарцисса. Он совсем не хотел выходить в свет – еще наткнешься на кого-нибудь из настоящих Маргариток. Хорошо бы это был такой клуб, где музыка так наяривает, что все равно ничего не слыхать – знай улыбайся и кивай, когда у тебя что-то спрашивают.

– Кстати, мы как раз въезжаем на площадь Семи Цветов, – заметил Цирус. – Ты, думаю, знаешь все эти эпизоды последней войны с великанами – атака Сладкого Горошка, битва при Сумрачном холме и прочее? – Тео ни о чем этом понятия не имел, однако кивнул с умным видом. – Так вот, все это чушь, особенно в отношении Семи Цветов – я-то знаю, ведь Нарциссы входят в эту семерку. Ну, не всё, конечно, но вот история о том, как ликовал народ, услышав о решении Семерых созвать новый парламент, – точно вранье. Это делалось втайне и только потому, что у них после победы над великанами не хватило пороху перебить друг дружку. А ликовать и вовсе никто не думал, потому что кончина короля и королевы ужаснула всех. Мой двоюродный дед Деревами клянется, что старый Отто Примула так трясся, что не мог договор подписать, и лорду Фиалке пришлось поддерживать его руку.

Тео по-прежнему ничего не понимал, ощущал только некоторый слабый резонанс с тем, что вычитал у собственного двоюродного деда. Мыслить ясно было трудно, и он жалел, что выпил вина. Легкий дождик, взбрызнувший стекла, превратил огни городского центра в размытую картину из серебряных, зеленых и голубых мазков, и снаружи стало заметно темнее, как будто они съехали с освещенной улицы на пустырь, где фонари встречаются редко. Автомобиль замедлил ход и остановился.

– Что там? – спросил Кумбер скорее растерянно, чем нервно, – но у него и причин для беспокойства было куда меньше, чем у Тео.

– Пропускной пункт, – ответил Цирус. Тео смутно различал что-то вроде стены, загораживающей дорогу. Их шофер неразборчиво поговорил о чем-то с охраной, и машина снова двинулась вперед, но уже медленнее.

– Вот вам и дом Чемерицы, – объявил Цирус. – Сумасшедшая семейка, но в стиле им не откажешь.

Тео по-прежнему ничего не видел, но тут молодой Жонкиль щелкнул пальцами, окно опустилось, и внутрь проник дождь. Сморгнув с глаз изморось, Тео увидел огромный светлый шпиль.

Этот предмет был так странен, что не сразу вписался в перспективу. Если бы здание напоминало обычный офисный небоскреб или башню старинного замка, это произошло бы сразу, но оно походило скорее на абстрактную шахматную фигуру – очень тонкую ладью или хищную королеву. При этом шпиль был не цилиндрический, как башни Нарциссов, а четырехгранный, но видимые его стороны казались не совсем прямоугольниками, хотя и начинались как таковые. Здание уходило ввысь вопреки всякому естеству – словно чья-то гигантская рука опустилась с небес, схватила башню за многоконьковую крышу, странно контрастирующую с простыми линиями стен, и утащила, как тянучку, в темное небо. Шпиль освещали искусно расставленные прожектора, в том числе и красные, и во всех его окнах было темно. Он выглядел, как панцирь инопланетного животного, или как череп с сотнями глазниц.

– Мне здесь не нравится. – Это чувство вмещало в себя больше, чем Тео мог выразить, – как будто какая-то холодная глыба вдруг опустилась на него и придавила. Башня до тошноты напоминала что-то – кажется, кошмарный сон? – но он не мог вспомнить, что именно. Он знал только, что ему трудно дышать и что ему не терпится уйти из этого места.

– Оно и неудивительно, – сказала Кочерыжка. – Семью, которая здесь проживает, приятной не назовешь. – Кумбер, глядя в окно, бормотал что-то невнятное – он таки здорово нализался.

– Погодите, вы еще клуб не видели, – отозвался Цирус, наливая себе из другой бутылки. – Вот где по-настоящему интересно.

Тео уже не раз слышал слово «интересно» как от леди Амилии, так и от ее сына – и начинал подозревать, что для него оно означает нечто совсем иное. К примеру, «ужасно». С примечанием «особенно для смертных».

– Мне что-то не хочется больше видеть ничего интересного, – заявил он, но опоздал: машина уже ехала к главным воротам. Тео предчувствовал нечто страшное, но надеялся, что это с ним происходит просто из-за непривычки к эльфийским спиртным напиткам.

Начиналось все даже хуже, чем он думал, – громадные огры светили фонарями в машину, а потом пришлось очень долго ждать. Тео был уверен, что сейчас их всех выволокут, закуют в кандалы, посадят в колодки – или что тут у них еще делают с объявленными в розыск преступниками. Кочерыжка, вся напружиненная, копошилась у него на плече. Тео вспомнил, что шофера в глаза не видел – что, если у них за баранкой сидит мертвенно-бледный щельник, и все это было затеяно, чтобы заманить его, Тео, в западню? Но тут огры расступились, и автомобиль опять двинулся вперед – сначала под дождем, лупящим в лобовое стекло, потом по темному и устрашающе длинному туннелю, выплюнувшему их на подземную парковку секунд за пять перед тем, как паранойя Тео дошла до критической точки. Как в тумане, он вылез следом за Кумбером Осокой, которому этого хотелось не больше, чем ему, – Цирус чуть ли не силой выпихнул их из машины. В гулком, залитом серебристым светом гараже Тео оглянулся, но так и не разглядел водителя за темными стеклами.