Текст книги "Её капитан (ЛП)"

Автор книги: Тайрин Кинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Ах, дымный кварц говорит о том, что внешне вы спокойны и терпеливы, но под поверхностью кипит настоящий вулкан, особенно в ближайшем будущем после того, как розовый кварц привнесет в вашу жизнь нежданную любовь и красоту. Яшма показывает практичность, сосредоточенность на четко выстроенных планах, приводящих к реальным результатам, а не к журавлю в небе, как у вашей любовницы.

Несмотря на внезапный приступ кашля у Холли, Слейт слышал лишь «бла-бла-бла» голосом учителя из мультфильма «Чарли Браун»¹³.

Но тогда мадам Зельда нежно погладила малахит.

– Тебе нужно отпустить свое прошлое, Слейт, – сказала она. – Отпустить боль, держащую тебя в клетке, и идти дальше.

Когда он поднял взгляд, Зои положила к уже лежащему у него на ладони янтарю кусочек розово-серого мраморного камня и заставила зажать их в кулаке.

– Лепидолит. Отпусти чувство вины вместе с болью, прости себя, освободись, оставь все ужасы в прошлом и иди вперед. Время пришло.

– Пора сваливать отсюда. Вот для чего время пришло, – пробормотал Слейт.

– Но я еще не получила свое предсказание! – возмутилась Холли.

– Ты – открытая книга, – выпалил он и, схватив ее за руку, рывком поднял со стула. – Даже не будучи гадалкой, я легко смогу тебя поиметь.

– Ты так в этом уверен, капитан? – отрезала Холли. – Может, я и простая, но тебе не поиметь меня минимум без ужина и кино, – она впилась в него взглядом с пламенем в глазах, вполне соответствующим цвету волос.

Осознав, что сказал, Слейт сжал челюсти и бросил на стол двадцатидолларовую купюру.

– Спасибо за предсказание, Зои. Гм, мадам Зельда.

Только он потянул Холли к выходу, как грянул гром. Чуть не свалившись с ног, Слейт сжал ее руку и дернул на себя. Однако он сделал глубокий вдох и сумел взять под контроль разрушительный спусковой крючок прежде, чем тот отбросил его в прошлое на поле боя. Приказав сердцу замедлить испуганный ритм, Слейт попытался очистить свой разум и ослабить хватку воспоминаний.

Холли вопросительно всматривалась в его лицо, и на ее тонких чертах отразилась неуверенность.

– Слейт, ты в порядке? – прошептала она.

– Да, – слово вырвалось изо рта, короткое и резкое, произнесенное намеренно твердым тоном, предназначенным отклонить любые возможные раздражающие обсуждения ситуации.

Гадалка поднялась и вложила в руку Холли несколько камней.

– Для вас млечный кварц, защищающий от темного неприятного поворота событий. Расслабьтесь, будьте терпеливы и позвольте ситуации развиваться самой по себе. Прозрачный кварц, чтобы дать вам сосредоточиться, когда обсидиан вынесет скрытые бурные эмоции на поверхность и откроет тайные факты. И волшебный камень, лабрадорит. Нежданные перемены могут принести вам то, чего вы так желаете. Но будьте очень осторожны со своими желаниями.

Глава 4

– Кажется, мадам Зельда многое о тебе знала, – вслух размышляла Холли по дороге к грузовику. – С этим-то ты не поспоришь?

– Ну, мм, да. На самом деле ее зовут Зои, и она – дочь Мейси. Я некоторое время встречался с ней в средней школе.

Холли остановилась как вкопанная. Она не знала, из-за чего злилась сильнее – из-за того, что Зои знала Слейта, или из-за того, что мадам Зельда не знала. У нее защипало глаза, но она отказалась заливать водой автостоянку.

– Поэтому она наглаживала твою руку?

– Возможно, – пожал он плечами. – Кто знает? Наши отношения никогда не были серьезными и закончились давным-давно.

Сжав камни в ладони, Холи ухватилась за них покрепче, не желая отпускать олицетворяемое ими вдохновение и обещание.

– Просто почему-то, – Слейт помог ей забраться на пассажирское сидение, а сам занял место водителя и завел двигатель.

Едва Холли пристегнулась ремнем безопасности, как на машину налетел шторм. Дождь разъяренно бился о лобовое стекло. Слейт включил дворники на максимальную скорость. Они носились вверх-вниз не хуже спринтеров-легкоатлетов, однако все равно по стеклу стекал океан воды, и точно такой же лился на крышу. Учитывая опускающуюся темноту, видимость стала почти нулевой.

Слейт прорывался через потоп, как водитель танка, косящий очаги террористического восстания. Холли с такой силой вцепилась в приборную панель, что побелели суставы.

– Не так-то просто, – прорычал Слейт сквозь стиснутые зубы. – Этого я и боялся. И знаешь что? Мне не потребовался хрустальный шар, чтобы понять, чем все закончится.

Молния зигзагом располосовала небо. От последующего удара грома Холли подпрыгнула на месте, словно от грохота орудийного огня или минометного снаряда. Побледнев, Слейт вздрагивал от каждого раскатистого эха и, сжимая челюсти, напрягал пальцы на руле. С каждой первой нотой он вдыхал, а выдыхал, только когда звук полностью стихал.

Холли изучила профиль Слейта. Ему нравился грохот еще меньше, чем ей. Куда уж очевиднее. Гром напоминал ему о пустыне?

– Ты не сможешь уплыть на лодке, – сказала Холли. – Не сможешь вернуться на свой маяк.

– Нет. Слишком поздно, – скривился Слейт. – Придется ждать, пока не прояснится.

– Не похоже, что буря вообще когда-нибудь стихнет, – сказала она. – Напоминает разверзшийся ад на Земле.

Он не ответил, и Холли отругала себя за глупый комментарий. Что-то подсказывало, что мужчина рядом с ней повидал настоящий ад. И простой погодный катаклизм, каким бы сильным он ни был, даже отдаленно не напоминал то, через что прошел Слейт.

– Стихнет… рано или поздно, – сказал он, наконец. – Сложно сказать, продлится шторм один день или же дольше, – Слейт попытался включить радио, но из динамиков донеслось лишь статическое потрескивание. – Черт возьми. Остров на некоторое время будет отрезан от мира.

– Ты можешь остаться со мной, – предложила Холли. – Если мы когда-нибудь доберемся до моего дома.

– Нет… – не успел он закончить фразу, как на грузовик низверглось очередное цунами. На щеке Слейта дернулась мышца, и он стиснул зубы. – Возможно, придется, – признал он.

– Хорошо, – жизнерадостно ответила Холли, – ведь у нас, по крайней мере, есть пироги.

– Да, – отозвался он, – у нас, по крайней мере, есть пироги.

– Если коробки в кузове не зальет водой.

– Я накрыл их непромокаемым брезентом. Он убережет пироги, и его должно хватить до тех пор, пока мы не доберемся до твоего дома.

Слейт замолчал, сконцентрировавшись на езде через ливень, и воцарилась тишина.

Холли не стала ее прерывать, несмотря на желание болтать, задавать вопросы о том, кто он, откуда, и как впал в то состояние, в каком пребывал сейчас. Очень шаткое состояние – как она подозревала – если судить по тому, что обычный грохот грома вдребезги разбивал его обычно непоколебимое спокойствие. Холли хотела расспросить Слейта о дне смерти ее папы и разгадать все намеки отцовских писем. Рядом с ней сидела красивая, завораживающая, мужественная загадка, которую неудержимо тянуло разгадать.

В иной ситуации Холли начала бы болтать, лишь бы заполнить тишину, однако сейчас молчание странным образом успокаивало, а не порождало неловкость. Хоть Слейт и вздрагивал с каждым раскатом грома, но держал руль твердо и уверенно.

Холли облегченно вздохнула. Учитывая отсутствие видимости и скользкие дороги, поездка стала в лучшем случае сложной. Если и существовал человек, способный справиться с задачей и продолжить вести машину, то им был Слейт Клайборн.

И все же Холли не могла понять, что творится в голове у этого мужчины. Да и поймет ли когда-нибудь вообще?

Почти забыв о буйстве на улице, она сосредоточилась на том, что узнала о сидящем рядом с ней нечитаемом невосприимчивом мужчине. Мадам Зельда – а по совместительству еще и Зои – подтвердила то, о чем Холли и без того подозревала. Боль изрешетила Слейта и проникла в само его существо.

В отличие от Холли, сбегавшей от своих страданий, он, похоже, никак не мог отпустить прошлое и проложить курс к будущему.

Поездка заняла целую вечность. Или пять минут. Холли совершенно потеряла счет времени.

– Святое дерьмо, – сказал Слейт.

– Давно здесь не бывал?

– В таком освещении... Да. Можно сказать и так.

Ей пришлось признать, что погода выставляла разваливающееся здание не в лучшем свете. Мрачный особняк посреди ветреной дождливой ночи выглядел более чем внушительным.

Возможно, лучше подошло бы определение «жуткий». Свистящий воющий ветер тряс дом так, что грохотали ставни, а нарастающий ливень трепал его, порождая ощущение уныния, горестного опустошения и самого темного безнадежного отчаяния. Соседские дети помогли Холли развесить вдоль подъездной дорожки и на деревьях мерцающие рождественские гирлянды, которые вкупе с потрепанными украшениями на газоне лишь усугубляли пугающий эффект.

Холли задрожала от открывшейся картины.

Да. Дом представлял собой один большой готический образ.

– Обычно выглядит не так плохо, как в шторм, – попробовала оправдаться она.

– Разве? Этот дом всегда был чем-то вроде предмета баек, – ответил Слейт. – Когда я был ребенком, мы бросали друг другу вызов провести здесь ночь. Мы думали, что в доме обитают привидения.

– И по-прежнему обитают, – жизнерадостно ответила Холли.

Недоверие и насмешка на лице Слейта подбодрили ее. Не совсем луч надежды среди черных туч мрака, но Холли радовалась всему, что могла получить.

Слейт припарковал грузовик как можно ближе к парадной двери, но подальше от грязи, и Холли начала открывать пассажирскую дверь. Казалось, он знал эти места.

– Постой, – Слейт перехватил ее руку и снова закрыл дверь. – Сзади лежит дождевик, – перегнувшись через сидение, он достал накидку. – Надевай.

– Так точно, капитан, – Холли накинула на себя виниловое пончо и натянула на голову капюшон. – А как же ты?

– Я добегу.

– Дождевика хватит на двоих, – она распахнула полы в приглашении.

– Шутишь, – сказал он. – Хочешь верь, хочешь нет, но у меня на самом деле есть чувство юмора.

– Мой папа тоже так думал. Черное и дьявольское, – Холли помолчала. – И я надеюсь, в ближайшие дни ты мне его покажешь.

Пожав плечами, Слейт снова потянулся назад и, достав яркую желтую широкополую зюйдвестку¹⁴, водрузил ее на голову.

– Ты похож на Г…Глостерского моряка, – сказала она, глотая смех. Холли хотела сказать «Гордона-рыбака», но решила, что Слейт не оценит сравнение с парнем, нарисованным на коробке рыбных палочек. Кроме того, он куда больше напоминал виденный ею в Глостере восьмифутовый бронзовый кенотафий, изображавший рыбака с напрягшимися мышцами, стоящего за штурвалом своего судна и смотрящего сквозь шторм на скалы впереди. В путеводителе было написано, что статуя сделана по образу капитана Клейтона Морриси и служит мемориалом с надписью «те, кто погружается в море в кораблях»¹⁵.

Боже. Идеальное соответствие. Слейт сам бы мог стать прототипом статуи.

– Я и есть моряк, милая, – тихо сказал он, озвучивая мысли Холли.

Слово «милая» обволокло ее, как густые сладкие сливки, согревшие саму душу.

– Или рыбак с острова Пиберри, – Слейт застегнул пряжку на ее длинном желтом плаще, и ночь разрезал очередной раскат грома. – Беги, детка. Я следом за тобой.

Но он, конечно, не побежал за ней. Поскальзываясь, Холли понеслась через газон и добралась до противоположного его конца, где под прохудившимся навесом возвышалось витиеватое крыльцо особняка.

Всматриваясь во тьму сквозь проливной дождь, Холли поначалу не могла различить высокий силуэт Слейта.

Наконец она увидела его, огромного и жесткого, стоящего у кузова грузовика и связывающего что-то под брезентом. Он поднял громоздкую связку, но одну руку оставил свободной, чтобы прихватить тяжелый ящик с инструментами.

Холли открыла дверь и, включив свет, пододвинулась, давая Слейту место поставить груз.

– Твои пироги, – он положил на стиральную машину несколько влажных мягких коробок вместе с парой принесенных им вещей. – Не хочу тебя расстраивать, но твоя репетиция провалилась из-за немного подпортившейся погоды.

– Немного! – фыркнула Холли, стоя на месте, пока с нее на пол стекала вода. – Только ты мог спасти пироги посреди зверского шторма. Господи. Да ты бойскаут. Всегда готов.

– Не всегда, – пробормотал Слейт, однако подмигнул ей из-под полей своей желтой зюйдвестки.

– Серьезно? – выгнула брови Холли, забирая из его рук оставшиеся пакеты и отставляя их в сторону. Она сняла с него шляпу и, не в силах удержаться, еще сильнее взлохматила его влажные взъерошенные ветром волосы. – Вам нужны доказательства, капитан Клайборн?

Слейт скинул с себя куртку и повесил ее на один из крючков в прихожей. Он просто пожал плечами и, полностью сосредоточившись на процессе снятия одежды, делал вид, что ему совершенно плевать на слова Холли.

Умей она скрежетать зубами, она бы заскрежетала.

– Скажите-ка мне, капитан, сегодня утром уезжая из дома, вы рассчитывали что-нибудь получить?

– Например? Пироги? – проблеск юмора исчез столь же быстро, как и появился.

– Что-нибудь, – повторилась Холли. – Кое-что.

– О, – его выступающие скулы на мгновение окрасил румянец, но тут же исчез. – Не очень.

– И все же… готова поспорить, у тебя есть с собой презервативы, не так ли? – румянец вернулся на прежнее место и остался на более долгое время. – Вероятно, упаковка или две…или, черт, возможно, целая коробка в бардачке твоего грузовика.

Слейт дернул ее к себе для еще одного поцелуя в стиле «гром среди ясного неба» или же «да гори оно все синим пламенем». Однако он столь же внезапно отстранился, чтобы снять с Холли дождевик и повесить его рядом со своей шляпой.

Он недовольно посмотрел на лужи посреди прихожей.

– Швабра? – потребовал Слейт, словно опаляющего поцелуя не было и в помине.

– Ш…швабра? – повторила Холли, в то время как ее мозг был все еще поджарен вспышкой испепеляющего зноя.

– Знаешь, такое орудие для уборки, вытирающее лужи воды, если не помогает простая тряпка?

Потеряв дар речи, она кивнула на угол комнаты. Секунду спустя Слейт вернулся со шваброй, в то время как Холли по-прежнему ощупывала пальцем зацелованные и обожженные страстью губы. Слейт вновь оставил на ней свой пылающий след, о котором она нескоро забудет, если когда-нибудь забудет вообще. И в очередной раз Слейт не выглядел затронутым их кратким, хоть и жарким порывом.

– Кажется, оказавшись в твоей компании, я только и делаю, что вытираю пол, – заметил он, водя шваброй по потрескавшемуся линолеуму прихожей. Пара движений, и потемневшее покрытие засверкало.

Холли и вправду стоило оставить этого парня себе. По большему количеству причин, чем одна. Глянув на его ящик с инструментами, она подумала о прохудившейся крыше, покосившихся дверях спален, барахлящей кухонной технике. Но Холли тут же изменила направление своих мыслей, вознамерившись показать Слейту свою состоятельность как хозяйки дома.

– Ты проголодался? – спросила она.

– Ох, черт возьми, да, – он окинул ее обжигающим взглядом, но оставил эротическую провокацию повисшей в воздухе. – У тебя есть что-нибудь, кроме пирогов?

– Как? Ты не можешь вытащить из карманов гамбургеры и фри?

– У меня есть соус для спагетти и консервированные помидоры, – посоветовал Слейт, снова пожав плечами. – Купил несколько банок на фестивале. Также соленые огурцы, джем и все в таком роде.

– Отлично. Значит, мы сможем приготовить что-нибудь на скорую руку. Но тебе стоит знать, что я не лучший повар. Я планировала разогреть в микроволновке полуфабрикаты.

Он скривился, будто ему предложили тарелку тушеного мышьяка.

– Без проблем. Я неплохо готовлю.

– И откуда же я знала, что ты так и скажешь, бойскаут? – усмехнулась Холли. – Ладно. Итак, ужин. Если ты, конечно, не хочешь сразу перейти к той стадии, когда понадобятся презервативы?

Лицо Слейта посерьезнело, а взгляд стал настолько холодным и мрачным, что Холли захотела отвесить себе подзатыльник. Он посмотрел на черный ход так, будто планировал побег. Раздался очередной раскат грома, настолько громкий и дикий, что, казалось, содрогнулся весь дом. Холли чуть не запрыгнула Слейту на руки. Он схватил ее за плечо и, толкнув себе за спину, принял защитную позицию человека, готового повалить тебя на землю, чтобы закрыть своим большим телом.

– Слейт, это всего лишь гром, – прошептала Холли.

– Знаю, – все же он замер и, закрыв глаза, отгородился от нее. Словно оказался где-то в другом месте. Настроение стало мрачным, и Слейта окутал холод подобно силовому полю, предупреждающему Холли держаться подальше. Как теперь выдернуть его из плена кошмара?

– Ну, так…что насчет презервативов?

Слейт резко распахнул глаза и, уставившись на Холли, наконец-то вернулся к ней в прихожую дома Пиберри.

– Этого не случится, Холли, – проворчал он.

Она внимательно изучала его, и у нее в голове закрутились шестеренки со скоростью учащенного сердцебиения. Холли захотела сделать спасение этого мужчины своей персональной миссией. Излечение его. Возвращение из рядов потерянных.

И для начала… у нее вскипела кровь, а женские части тела – начиная с твердеющих сосков на набухающей груди и заканчивая пульсирующей промежностью – закричали от потребности.

Холли чуть ли не плакала от голода и потребности в Слейте, отчего все клетки в ее теле объединились, чтобы проигнорировать его мрачные прогнозы, холодность, непоколебимую позицию и пустоту в серых глазах.

Осознанно или нет, но он бросил Холли перчатку. А она никогда не уклонялась от вызова.

– Это мы еще посмотрим, – сказала Холли.

Глава 5

– Есть в этом обветшалом прогнившем ведре хоть одно место, где с потолка не льет, как из гейзера? – потребовал Слейт сквозь зажатые между губами гвозди.

За последние четыре часа северо-восточный ветер не утихал ни на секунду. Более того, ураган неуклонно нарастал. Весь чертов особняк грохотал, гремел, стучал и хлопал, будто беспощадный шторм мог в любой момент превратить его в груду кирпичей и щепок. Сила ветра начала беспокоить, и Слейт решил, что погода в ближайшее время не улучшится.

По крайней мере, застряв здесь, они не умрут от голода. Кладовая Холли была более…или менее…заполнена. Если взять некоторые запасы с полок и прибавить к ним купленные Слейтом на ярмарке банки с «черт знает чем», удастся приготовить что-нибудь интересное – эклектическое – вроде пасты и блинов. Возможно, блюда будут перегруженными углеводами, но Слейт такие любил.

Он разжег огонь в камине столовой и после первого же клуба дыма понял, что придется найти время прочистить дымоход, однако комната все равно тут же стала уютней. В углу сверкала рождественская елка, небольшая – по словам Холли – чуть меньше обычной. На ней мерцали гирлянды, но хозяйка дома еще не успела развесить игрушки. Тем не менее, на каминной полке лежали ветки, наполнявшие комнату свежим древесным ароматом сосны. Также там стояли фотографии Скипа, Скипа и Холли, и – Слейт был поражен – его и Скипа.

Как бы отвратительно дом ни выглядел снаружи, кухня и столовая почему-то были теплыми и уютными, показывающими потенциал особняка. Однако предстояло сделать еще очень многое.

Во время ужина непрерывно стучали ставни, пока Слейт не подумал, что начинает сходить с ума. Несколько раз он вскакивал с места, чтобы порыться в ящике с инструментами и, достав молоток с гвоздями, заколотить очередное окно. Также Слейт избегал льющихся потоком вопросов Холли. Женщина не имела ни малейшего представления о тактичности. Очевидно, она никогда не слышала, что совать нос в чужие дела невежливо.

«Нужно отлить» – неудачный выбор слов в сложившейся ситуации – но Слейт прихватил половину упаковки найденного в холодильнике неплохого домашнего пива и, надеясь избежать дальнейших расспросов, ушел в ванную. Вот только даже там не было спасения от текущей с потолка воды. Опасаясь падения на голову куска краски или штукатурки, Слейт быстро закончил и вернулся на кухню. В следующий раз придется разобраться с ванной этого гиблого места.

«В следующий раз?», – он тут же отринул мысль. Ни за что на свете Слейт не собирался снова иметь дело с раздражающей женщиной и адской бездной, зовущейся ее домом.

Но ему пришлось признать, что бо́льшая часть раздражения была вызвана тем, что Холли заставляла его чувствовать.

Жизнь и возбуждение. Как у здорового энергичного самца в расцвете сил.

Стоя на ступенях покосившейся лестницы, он впился взглядом в Холли.

– О чем, черт возьми, ты думала, покупая эту поленницу?

– Ну, сейчас мой дом вряд ли можно назвать поленницей, – напомнила Холли. – Он слишком мокрый, чтобы загореться, как думаешь? – она переставила пластмассовое ведро, чтобы в него падали капли из дыры в потолке, и вернулась к столу убрать остатки ужина.

– Ты не хочешь знать, о чем я сейчас думаю, – проворчал Слейт.

Налив в раковину средства для мытья посуды, Холли посмотрела через плечо на Слейта.

– Но я хочу, Слейт. Я хочу узнать о тебе все, что только можно.

– Наш поход к гадалке недостаточно удовлетворил твое любопытство?

– Расскажешь мне о Зои?

При виде вспышки нетерпения в зеленых глазах у Слейта в голове взвыл сигнал тревоги.

– Нет.

– В таком случае, недостаточно, – Холли наполнила чайник водопроводной водой и поставила его на газовую плиту. – Кофе или чай?

«Бренди. А потом еще. Чем больше, тем лучше».

– Кофе, – вместо этого ответил Слейт.

– Разумеется, ты – любитель кофе, – Холли усмехнулась, будто выиграла тайное пари с огромной ставкой.

– Дай угадаю. Себе ты заваришь чаю. Скорее всего, зеленого. Стоп. Или какую-нибудь странную чайную хрень? Может, травяную или цветочную муть?

– Зеленый. С жасмином. Видишь, как хорошо мы друг друга знаем? – рассмеялась она, передвигая кофемашину Keurig на середину стойки. – Черный и крепкий, верно? Тебя устроит итальянской или французской обжарки?

– Чем крепче, тем лучше, – пробормотал Слейт себе под нос.

– Знаешь ли, я все слышу, – прокомментировала Холли, но ее кипучее хорошее настроение не ухудшилось ни на йоту. Видит Бог, она была утомительной. – Спорим, когда мы целовались, ты не считал меня надоедливой и раздражающей, большой старый брюзга.

Иисус. Эта женщина убивала его. Она на самом деле пыталась. Обязательно было напоминать об их горячих чувственных поцелуях? Причем в тот момент, когда Слейт стоял на чертовой лестнице, шатающейся от каждого движения и способной в любую секунду рассыпаться под его весом на щепки?

Он взволнованно смотрел, как к нему приближается Холли.

– Плюй, – приказала она, протянув руку, будто он был непослушным мальчишкой на уроке, а она – школьной учительницей, велевшей выплюнуть в ее ладонь жевательную резинку.

Однако Слейт покорно наклонился и выплюнул изо рта гвозди. Проигнорировав пояс с инструментами, Холли положила гвозди в задний карман его джинсов и, нежно погладив ягодицу, потянулась к тарелке на кухонном столе.

– Возможно, пирог подсластит пилюлю, – она поднесла вилку с пирогом ко рту Слейта. Он принял кусок и встретился с ней взглядом. – Вкусно?

– Угу.

– Тогда слазь с проклятой лестницы и посиди со мной. Там еще много вкусного, – ее голос был хриплым и звучал призывно. – Но садись осторожней. У тебя в заднем кармане гвозди.

Гвозди, которые она намеренно положила туда, только чтобы найти предлог прикоснуться к Слейту. Скорее всего. Не сказать, что Холли в принципе требовался предлог сделать то, чего она желала. Он никогда не встречал более упертой и импульсивной женщины. Слейт вспомнил, как она чувственно погладила его зад, и своенравные мысли внезапно вышли из-под контроля, направившись вниз по запретному эротическому пути, ходить по которому не следовало.

– Не хотелось бы, чтобы ты поцарапался, – добавила Холли, стоило Слейту наконец-то взять себя в руки. «Нет, когда тебя могу поцарапать я», – невысказанная провокация повисла в воздухе, как насмешка. Или как вызов.

Господи. Холли не могла не знать, что к данному моменту Слейт уже распалился. Она убивала его. Сопротивление начало казаться пустой тратой времени.

Сняв с пояса инструменты, Слейт вытащил из заднего кармана гвозди и положил их на стол, где уже стояло шесть пирогов, все на разных стадиях съедения.

– Итак, тебе понадобилось столько пирогов, чтобы…

Холли пожала плечами.

– Я хотела посмотреть, какие мне больше понравятся, а какие можно замораживать. Какие лучше есть теплыми, и сколько времени они не портятся. Какие подходят для отпуска, а какие вкуснее с мороженым; какие хорошо сочетаются с сыром и вином, а не с чаем и кофе; какие не подходят для семей, а какие можно включить в детское меню.

В ее словах имелся некий странный смысл. Хотя сам Слейт, скорее всего, пробовал бы все пироги по одному.

Холли попивала свой ароматный чай. Слейта уже ждал кофе, черный и крепкий, а также тарелка с шестью кусками пирога. Ему отчасти понравилось, как Холли его кормила. Шатаясь на лестнице, Слейт даже не знал, какой из проклятых пирогов был на поднесенной к его губам вилке. Все, что он помнил – искры и пламя в глазах Холли.

– Мне самой тебя накормить? – мягко поинтересовалась она. – Кажется, тебе понравилось.

Вау. Порой ее способность распознавать его эмоции с точностью выпущенной беспилотником ракеты обескураживала. Внезапно Слейт обнаружил, что не может говорить из-за вставшего в горле кома.

«Какого черта?».

Но да, ему на самом деле очень понравилось. Глотнув кофе, горячего и горького, Слейт попытался растопить упомянутый ком. Он даже начал поднимать плечи, чтобы пожать ими, но остановил себя.

– Да, вкусный пирог, – сказал он, наконец. – С чем он был?

– Не знаю. Скорее всего, с минсмитом¹⁶. Ты знаешь, что такое минсмит?

– Ты забываешь, что я прожил здесь почти всю свою жизнь. Вырос на пирогах Мейси. Моя мама летом выращивает ягоды для туристов. Минсмит – это как фруктовый кекс, только с начинкой. Нарезанные сухофрукты, алкоголь и специи. Давным-давно пирог готовили с мясом или мясным жиром.

– Полагаю, мальчик с Пиберри хорошо разбирается в минсмите.

– Конечно, ведь остров Пиберри¹⁷ не назван в честь пирогов и ягод, – сообщил Слейт.

– Да быть такого не может.

– Разве ты не изучила историю острова, прежде чем купить здесь дом?

– Не особо, – пришла очередь Холли пожать плечами. – Взяла и влюбилась в него с первого взгляда. Просто порыв.

– У тебя? Порыв? Я, блин, в шоке. А потом ты скажешь мне, что в Касабланке играют в азартные игры¹⁸.

– Агент по недвижимости сказал, что особняк построен основателем.

– Да, но основатель был каким-то жутким старым затворником. Насколько я знаю, сумасшедшим ученым и математиком. Он захотел забраться в глушь, чтобы работать над своими безумными формулами и теориями в одиночестве и изоляции. А что может быть дальше от цивилизации, чем остров? Его звали Горацио Берри. Из-за увлеченности формулами другие ученые в насмешку назвали его Пиберри. Но эта история не так привлекает туристов. И мы, конечно, весной и летом под завязку обеспечены всеми видами ягод и фруктов. Пасторальная картинка. Приезжие могут выбрать плоды по своему вкусу. Земляника, черника, малина, ежевика, клубника, шелковица, бойсен…

– Я уловила суть, – рассмеялась Холли и, прижав два пальца к губам Слейта, улыбнулась ему.

Он втянул кончики ее пальцев в рот, пробуя их с таким же восторгом, с каким пробовал кусок загадочного пирога. И даже с бо́льшим. Словно – как напомнил себе Слейт – запретный плод. Он закрыл глаза и позволил Холли отстраниться.

– Не делай этого, – сказала она.

– Не делать чего? – снова открыл глаза Слейт.

– Не отгораживайся от меня, – вздохнула Холли. – Я накормлю тебя, Акула. Привыкай. О тебе нужно заботиться.

– Нужно?

– Да, нужно. Иначе ты на своем маяке превратишься в жуткого старого затворника вроде Горацио Берри.

– Иисус, Холли. Кто на самом деле нуждается в заботе, так это ты.

– Ты вызываешься добровольцем?

Слейт подумал о невыполненной клятве ее отцу. И Холли загнала его в угол.

– Я… я позабочусь о тебе, – прошептал Слейт вопреки здравому смыслу. – Ты всегда можешь на меня положиться.

– Хорошо, – кивнула она и слегка улыбнулась. – Мы будем заботиться друг о друге.

Он мысленно застонал, понимая, что угодил в ловушку размером с гигантский водосток.

– Ты можешь насыщаться пирогом – или мной – сколько твоей душе угодно. Давай начнем с пирога, если я для тебя слишком большой шаг.

Холли пододвинулась к нему на стуле, скребя деревянными ножками по полу. Подтянув ближе одну из тарелок, она подцепила вилкой что-то красное и поднесла ко рту Слейта. Свободной рукой она ухватила его под подбородок, не давая отстраниться, по крайней мере, поначалу…но потом движение превратилось в сексуальную нежную ласку.

Слейт судорожно начал жать на мысленные тормоза.

Но словно ощущая его отступление, Холли разговаривала с ним, болтая без остановки. Они обсудили остров, особняк – все и ничего одновременно. Она осторожно обходила опасные углы и держалась подальше от тем вроде его историй службы в пехоте.

Слейту становилось с ней все комфортнее. Опасно. Ему нравилось говорить с Холли, слушать ее, ощущать мимолетные прикосновения – все более долгие и интимные – как если бы она осторожно приручала дикое животное.

И Слейт прекрасно понимал, что именно это она и делает. И позволял ей.

– Мне кажется, Горацио Берри навещает свой дом, – сказала Холли.

– Почему ты так решила?

– Даже не знаю. Порой я слышу стуки, шорох, громыхание. Вещи пропадают. Особенно по ночам.

– Конечно, ведь ставни, крыша и половицы в таком превосходном состоянии, что не издают ни звука.

– Ладно, пускай так, – вздохнула она. – Я знала, что ты придумаешь какое-нибудь прозаичное объяснение. Ты – козерог. Может, ты и романтик в душе, но не по отношению к паранормальным явлениям. Таков уж ты есть и ничего не можешь с этим поделать.

Слейт ничего не мог поделать со многими вещами, среди которых не на последнем месте стояла нарастающая потребность в Холли.

Лампы отбрасывали на ее блестящие рыжие волосы отблески, а зеленые глаза игриво блестели жизнью, словно отражая эротические образы у него в голове. Слишком чертовски давно Слейт в последний раз был с женщиной такой же привлекательной и манящей, как Холли. От нетерпения у него напряглась мошонка. Тело знало, чего хотело, даже если разум отказывался позволять.

А потом с треском и шипением замигал и погас свет.

– Отлично, – пробормотал Слейт.

В затопившей весь дом непроглядной тьме Холли потянулась к нему и безошибочно нашла. Она погладила Слейта по тыльной стороне ладони.

Все вопросы о свечах, фонарях, генераторах, содержимом холодильника и морозильной камеры умерли на губах Слейта прежде, чем он успел их произнести.

– На самом деле, и вправду отлично, – произнесла Холли. – Удобно.

– Иисус. Мы оказались заперты в прохудившемся ведре, которое в любой момент может сдуть ветром, а теперь еще и электричество отключилось. И ты считаешь, что все отлично?

– Ну, мы вместе. И не так уж важно, тепло ли мне, мокрая ли я или…