Текст книги "Иностранка (СИ)"

Автор книги: Татьяна Юрьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

–Чо ты встрял-то? Снега ты никогда не видал чо ль? Сбирайся давай, – раздался позади Роджера грубоватый голос Ульяны.

Молодой лакей обернулся и увидел, как только что проснувшаяся крестьянка уже зажигает лучины и что-то передвигает на столе. Но снова повернувшись к окну, Роджер ничего за ним не увидел. Волшебная ночь превратилась в кромешную темноту. Да оно и понятно, ведь лунный свет снаружи можно различить, только если внутри по-настоящему темно.

Хозяйка поторопила Роджера, ударив его несколько раз тряпкой по спине, и отправила будить девушек. Он подошёл к своей сестре и, коснувшись рукой её волос, прошептал: "Вставай, просыпайся". Горничная открыла глаза и некоторое время в недоумении смотрела на брата, пока тот не объяснил, что им нужно ехать.

–Как же так? – удивилась Мишель. – Ведь Лаура Альбертовна...

–Потом порассудишь, – перебила её Ульяна, – ты лучше-ка сщас подымайся да госпожу, вона, буди. А ты, Родион, возьми-ка ведро да подь к колодцу за водой.

Роджер попытался было объяснить гиперборейке, что он совсем не Родион. Но это оказалось невозможно, а потому в итоге махнул на бабу рукой, оделся, взял ведро и вышел. А Мишель тем временем разбудила Лауру. Барышня, увидев лицо своей горничной в тёплых отсветах лучин и услышав, как хозяйка громыхает чем-то в печке, решила что уже утро. Однако, когда графиня увидела за окном чёрную ночь и узнала, что им пора ехать, всё её настроение куда-то улетучилось.

Одеваясь и умываясь, графиня с горничной шумели так, что крестьянские дети стали ворочаться во сне, и девушек убедительно попросили вести себя потише – эту просьбу путешественницы, разумеется, исполнили. В это время возвратились Афанасий с Жоржем и объявили, что лошади накормлены, напоены, запряжены и вполне готовы к отъезду. И снова услышав про этот отъезд, Лаура, заматывавшая шерстяную шаль поверх кардигана, вдруг осознала одну простую вещь: она не соглашалась ехать в Мазовецк и встречаться там с каким-то Тимофеем. Хозяин ей предложил туда поехать, а она задумалась, что ответить, да так ничего и не сказала. Осознав эту важную деталь, барышня тотчас поделилась своими мыслями с Афанасием, однако тот, почесав затылок, ответил ей: "Что ж, ну, главное ж ты не отказалась. А посему садись-ка за стол, госпожа хорошая, да пиши письмецо Тимошке моему". Лаура попыталась было возмутиться, и даже заявила, что вовсе ничего писать не собирается, но хозяин-гипербореец настоял на своём, объяснив попутно, что сам он совершенно неграмотный.

В итоге мисс Рейнгольд всё же пришлось сесть за стол и написать под диктовку хозяина послание, адресованное его сыну Тимофею. А пока девушка писала, Ульяна стояла за её спиною, охала, вздыхала и восхищалась учёностью молодой графини. Затем, письмо свернули и перевязали ниточкой, и Афанасий, взяв уголёк, поставил на нём свой отличительный знак – крестик в кружочке.

Около пяти часов утра, собравшись и одевшись потеплее, графиня и её спутники стали усаживаться в свой экипаж.

–Постойте, постойте и послушайте, – твердила Лаура Альбертовна, обращаясь к местному населению, пока Роджер укладывал её чемодан под сиденье, – вы ведь так и не озвучили мне ваш прейскурант, и поэтому я понятия не имею, сколько нужно вам заплатить. – Гиперборейцы смотрели на девушку совершенно непонимающе. – Что ж, в таком случае, – не дождавшись от них ответа, заметила графиня весьма высокомерным тоном, – я имею право считать оказанную вами услугу бесплатной. Всего хорошего.

И сказав это, Лаура села в экипаж.

–Ой, Ларочка, да погодь минуточку! – видя, что она уезжает, воскликнула хозяйка и опрометью кинулась в дом.

Путешественники удивлённо переглянулись, а уже в следующую секунду Ульяна выскочила наружу с какою-то ёмкостью в руках.

–Здеся, Ларочка, соленьице – капуста квашенная. Я сама да по осени... Да, бери, бери...

Лаура кисло улыбнулась, но капусту приняла.

–Зря, Вы, мисс, угощение взяли и ничего не дали взамен, – по-французски сказал графине Роджер.

–Они сами виноваты, надо было изначально цену называть; а так капуста – всего лишь подарок, сувенир. Их дело подарить, моё дело принять, – также по-французски ответила госпожа Рейнгольд.

–Но ведь они же гораздо беднее нас, и они нас накормили и переночевать дали, а теперь ещё и подарки дарят. И не расплатиться с ними за всё, это просто как-то... неправильно что ли.

–Однако ни в одном законе не написано, – строго проговорила барышня, приподняв бровь, – что я должна оплачивать что бы то ни было по никем даже неназываемой, нерегламентированной цене. А то, что они беднее, ну, – она пожала плечами, – захотели бы – заработали.

Итак, графиня и её слуги снова отправились в путь. Ещё не рассвело. Было морозно, и тишину нарушал лишь перестук копыт. Всем хотелось спать. И в дремотном состоянии графиню Рейнгольд посетили странные мысли. Ей привиделось вдруг, что экипаж её несётся мимо шумного зеленеющего бора, а вокруг порхают бабочки и пестреют лесные цветы. "Интересно, – мысленно рассуждала Лаура в полусне, – а летом в Гиперборее есть снег или нет?"

Весь день они ехали довольно быстро и почти не останавливались. К вечеру Роджер сменил Жоржа, и сам стал править лошадьми. И таким образом, за ночь путешественники не сделали ни единой остановки. А наутро брат Мишель разглядел впереди в сизой предрассветной дымке дома и заборы. Он тут же разбудил остальных и сообщил, что, судя по всему, они въезжают в городские предместья.

Город Мазовецк был столицей Лендзя́нии. Был он столицей давно, тогда, когда собственно существовала сама Лендзяния, ныне же страны такой на карте не было и земли, принадлежавшие в далёкие времена гордым, решительным и хитрым лендзянцам входили теперь в состав Гиперборейской империи.

Красив был утренний зимний Мазовецк, но ведь и любой город по-своему красив, особенно если видишь его впервые. В Мазовецке же была какая-то особенная строгая и сдержанная красота, что-то тайное и навеки недоступное виделось путешественникам в ритмах тончайших шпилей, а бой часов на тёмной башне, выстроенной несколько тысячелетий назад, уносил сознание в какие-то неведомые края. Западным был этот город с остро-треугольными крышами для гиперборейцев, западным и чуждым.

И пока Лаура, Мишель, Роджер и Жорж вертели головами из стороны в сторону, пытаясь узнать в хмурых городских строениях тёмно-красного кирпича свои родные весёлые домики под ярко-красными крышами, Мазовецк жил своей обычной жизнью, и на иностранцев совсем никто не обращал внимания. Это стало понятно, когда какой-то ещё не совсем проснувшийся извозчик выехал на середину дороги и, оказавшись на опасно близком расстоянии от экипажа, крикнул Жоржу: "Куды ж ты прёшь, корявый!" После этого инцидента кучер старался ехать как можно аккуратнее, но Лаура Альбертовна и Мишель всё же очень нервничали и через каждые пять минут просили его не торопиться.

Экипаж ехал по широкой улице и в конце концов выкатился на площадь, где располагались торговые ряды, окруженные старинными домами. На этой площади бегали мальчишки и болтали бабы. В общем, спросить, где находится школа, было будто бы не у кого. Впрочем, Роджеру пришла в голову замечательная идея, а именно он решил разузнать необходимую информацию у продавцов. Но торговцы лишь покачали головами в ответ и, не долго думая, предложили ему что-нибудь купить. Лакей попытался объяснить, что из их товаров ему вовсе ничего не нужно, однако продавцы категорически отказались его понимать и вдобавок стали впаривать заграничному слуге какую-то ерунду. Итак, пошатавшись по базару минут тридцать, Роджер наткнулся, наконец, на какого-то старичка, то ли торговца, то ли крестьянина, курившего самокрутку. Этот-то субъект ему тотчас же и поведал, что в городе, "дескать, есть теперича цельных пять школ". Но четыре из них зовутся гимназиями и открылись совсем недавно. А пятая школа старая, ещё в прошлом столетии построенная, и в ней большинство мазовчан и обучалось. Роджер подумал и решил, что, наверное, Тимофей работает именно в этом самом старом учебном заведении, а потому спросил у гиперборейца как проехать к школе. Тот встал, выплюнул самокрутку, затушил её носком ботинка, откашлялся, нецензурно ругнулся и начал обрисовывать маршрут со слов: "Так, ну, гляди вон сюды..."

Следует заметить, что старичок с площади, несмотря на свою невоспитанность, всё же предоставил Роджеру достоверную информацию. Так как графиня и её слуги, руководствуясь заданным маршрутом, часам к одиннадцати утра оказались там, где им было нужно, то есть возле здания школы. Прошли через узкую калитку в деревянном заборе на двор, поднялись на крыльцо и, открыв незапертую дверь, вошли внутрь. Они оказались в слабо освещённом коридоре со множеством дверей и лавками вдоль стен. Возле одной из дверей сидел человек в тулупе и валенках и, обнявшись с метлой, мирно похрапывал. Спутники лишь переглянулись и, не говоря ни слова, тут же решили нарушить его сон. Они подошли поближе к гиперборейцу и Лаура Альбертовна, наклонившись к самому его уху, спросила:

–Здравствуйте, месьё, а не могли бы Вы сказать, это школа или нет?

–Што за вопросы, идите-ка, задавайте-ка их учителям. И вообще урок идёт, так что я вас сейчас... Ух, безобразники... – пробурчал сквозь сон мужик и стал с закрытыми глазами отмахиваться метлой от Лауры.

–Так, значит это школа, – отодвинувшись на безопасное расстояние, заключила барышня и снова задала вопрос. – Скажите, пожалуйста, господин привратник, а могу ли я встретиться с Тимофеем Афанасьевичем, если, конечно, он здесь работает?

–Я же вас на урок отправил, хулиганы, – гипербореец замахал своим орудием изо всех сил и проснулся.

А проснувшись, он очень удивился, и, широко раскрыв глаза, попытался сообразить откуда могли взяться люди, стоящие перед ним. Ничего однако не придумав, мужчина сказал Лауре весьма грубо:

–Извиняйте, я не знал, что Вы дама. Предупреждать же надо...

–В следующий раз я непременно предупрежу Вас лично, – язвительно заметила Лаура.

–Ну, Вы уж не серчайте, не серчайте, – примирительно проговорил дворник.

Лаура фыркнула, приподняв бровь, и передёрнула плечиками. За барышню ответил Роджер:

–Да, мы не обиделись. У нас только есть одно дело к Тимофею Афанасьевичу. А приехали мы издалека, из страны, о которой Вы, может быть, даже не слышали. Для нас тут всё сложно и непонятно. Вы не могли бы нам помочь? – дворник утвердительно кивнул. – Так, как нам пройти к Тимофею Афанасьевичу? – спросил лакей графини Рейнгольд.

Мужик посмотрел на него, немного подумал, повертел метлой, почесал затылок и в итоге произнёс:

–Что ж, стало быть, поднимитесь наверх, дойдите до пятой двери справа и там обнаружится Тимофей. Да, только у него урок сей час, потому вам лучше б подождать, покуда звенеть на перерыв не зачнёт.

"Хм, но я не собираюсь ничего ждать, мне нужен Тимофей Афанасьевич причём прямо сейчас", – весьма категорично объявила Лаура и отправилась на второй этаж. Горничная и лакей пошли следом за графиней, а Жорж остался беседовать с гиперборейским дворником, и у них оказалось множество общих тем для разговора.

Вежливо постучавшись в нужную дверь, Лаура Альбертовна толкнула её от себя и оказалась в просторном и светлом, но слишком по-старомодному обставленном классе. Скрип перьев моментально прекратился и десятки мальчишеских глаз уставились на молодую девушку в тёмной заграничной шубе.

–Прошу прощения, месьё, – наморщив носик, сказала графиня Рейнгольд, и молодой мужчина, стоявший у доски с мелом в руке, повернулся и вопросительно на неё поглядел.

–М... Господин, – натянуто улыбаясь, обратилась к нему Лаура. – Тимофей Афанасьевич это Вы?

–Я, чем обязан... – коротко ответил мужчина, а кто-то из детей в классе захихикал.

Графиня улыбнулась и, подойдя к педагогу, протянула ему письмо от Афанасия:

–Во-первых, здравствуйте, а во-вторых, прочтите это, пожалуйста.

Тимофей Афанасьевич медленно и нерешительно протянул руку и взял у неё письмо, он был в некотором замешательстве.

–Что-то он нерасторопный больно, – заметила по-французски Мишель Роджеру, брат с сестрой стояли на пороге класса, в дверях.

Дети, подавшись вперёд, с большим интересом смотрели на своего преподавателя, подобной концентрации внимания во время урока у них никогда ранее не было замечено.

За несколько минут Тимофей Афанасьевич изучил послание от своего родителя, а затем спросил у графини:

–Ваше сиятельство, Вы знаете, что здесь написано?

–Конечно, я ведь это сама написала. Под диктовку Вашего отца, разумеется, месьё, но своей же рукою, – ответила барышня.

–В таком случае, госпожа, Вы наверняка имеете представление о том, что означает для моего отца выражение "отнесись ты ж к ним получше".

–Нет, Тимофей Афанасьевич, об этом я представления не имею, – сказала Лаура и слегка повернула голову, и драгоценные камни в её серьгах вспыхнули под солнечными лучами, и несколько мальчиков восхищённо ахнули.

Учитель только немного нервно рассмеялся и произнёс: "Это означает всего лишь, что сейчас я приглашаю Вас к себе и приму Вас наилучшим образом".

Графиня улыбнулась дежурной, давно заученной улыбкой.

Однако перед тем как препроводить графиню к себе Тимофей Афанасьевич посчитал нужным задать своим ученикам домашнее задание. Он подробно расписал на доске, что и как мальчикам нужно сделать к следующему разу, и, пока те, дружно скрипя перьями и пыхтя, переписывали задание в тетрадки, поспешил удалиться из классной комнаты.

–Прошу Вас, Ваше сиятельство, поскорее, – говорил он Лауре, выбегая на школьный двор.

–Что такое? Мы куда-то торопимся? – возмущённо спрашивала графиня, выходя из здания следом за ним, а за ней поспешали её слуги.

–Да, да, торопимся и очень! Я задал ученикам в три раза больше, чем обычно! – восклицал Тимофей. – Нужно убежать отсюда, пока они этого не поняли! Извозчик! Извозчик! – выбегая за школьную ограду, махал учитель мужику в пролётке. – Прошу Вас, мадмуазель! – уже в следующую секунду подавая госпоже Рейнгольд руку, он сажал её к извозчику.

Мишель, Роджер и Жорж поспешили занять места в графском экипаже. Тимофей впрыгнул в пролётку и призывно прокричал: "Трогай!" И в этот самый момент на втором этаже здания школы распахнулись три окна, оттуда высунулись мальчишеские головы, раздались крики недовольства и свист, и вслед уезжающей пролетке полетели вырванные и скомканные тетрадные листы.

Дороги в Мазовецке по-европейски ровные и улицы прямые. И на одной из таких улиц стоит старый деревянный трёхэтажный дом, окружённый со всех сторон палисадником и фасадом выходящий на улицу. Возле этого дома-то и остановилась сначала пролётка, а затем – графский экипаж. Тимофей Афанасьевич, а следом и все остальные вышли наружу, и учитель сразу повёл молодую барышню с горничной к себе в квартиру, а Роджер с Жоржем отправились устанавливать экипаж и лошадей в сарае на заднем дворе.

–Лаура Альбертовна, мисс, а Вы уверены, – говорила Мишель по-французски, когда они поднимались на второй этаж, и лестничные ступени скрипели у них под ногами, – что нам действительно следует посещать квартиру этого человека. Может, нам лучше в гостиницу?

–И тратить деньги... – коротко заметила на это Лаура, также на французском.

–Но... – Мишель с ужасом взирала на шатающиеся перила, замотанные какой-то бечёвкой. – У нас же... то есть у Вас много денег...

–И это не повод их тратить! Экономия залог богатства! – холодно улыбнувшись, сообщила графиня Рейнгольд.

А Тимофей, тем временем, уже открывал входную дверь своего жилища. Учитель, видимо, нервничал и справиться с замком ему какое-то время не удавалось, но, наконец, злополучная дверь поддалась. И так неожиданно распахнулась, словно бы провалилась куда-то внутрь квартиры. Сама же квартира представляла из себя несколько убогое зрелище. Она состояла всего лишь из одной комнаты с одним окном. В комнате этой стояли две кровати: получше и похуже, обеденный стол, большущий шкаф, предназначенный, судя по всему, для хранения всех вещей во вселенной, в углу печка, обложенная кафелем, да ещё у правой стены располагалось нечто походящее на кухню, а в левой стене была дверь, ведущая, как пояснил Тимофей Афанасьевич, в ванную.

–Мы что, будем тут жить? – прошептала Мишель по-французски.

–Молчи, – злобно прошипела графиня и, мигом разулыбавшись, обратилась к мазовчанину по-гиперборейски. – Так, раз Ваш отец завещал Вам хорошо к нам отнестись, не значит ли это, что мы можем остановиться у Вас на пару дней? Уверяю Вас, мы скоро уедем.

–Вы ещё про прейскурант спросите, – с издёвкой заметила Мишель по-французски.

Лаура сверкнула глазами в её сторону:

–Ты видишь, какая у них тут есть прекрасная традиция – бесплатно оказывать услуги. Давай, не будем её нарушать. Месьё, – обратилась она уже к Тимофею, – так Вы не против.

–Я, в общем... нет...

–Это прекрасно! – заявила мадмуазель Рейнгольд и, прошествовав по квартире-комнате, грациозно опустилась на лучшую из двух кроватей. – Я буду спать здесь, – улыбаясь, сказала она.

–Простите... но... – Тимофей не знал как лучше выразить свои мысли и эмоции, – это моё... моя... Мне...

В этот момент, как раз, раздались голоса на лестнице и шаги, и затем в квартиру ввалились кучер и лакей, нагруженные графскими и своими собственными чемоданами.

–Так, что Вы имели в виду, простите, я не дослушала, – невинно захлопав глазами, вопросила Лаура у школьного учителя.

–Это... Это моя кровать, Ваше сиятельство... – показав рукой на спальное место, бесцеремонно занятое барышней, проговорил Тимофей. – Я здесь сплю...

–Благодарю за предупреждение, – просияв, сказала графиня и добавила, обращаясь к своей горничной. – Мишель, перестели мне тут всё. Не буду же я спать на грязном белье.

Заняв обе кровати, распихав под них чемоданы, и обнаружив в углу комнаты раскладушку, иностранные путешественники принялись распределять спальные места. Сперва Лаура вообще не хотела ночевать в одной комнате с мужчинами, тем более с Тимофеем Афанасьевичем, которого она знала от силы час, и даже предлагала выселить мазовчанина на какое-то время и отправить его в сарай. Но потом, рассудив, что хозяин квартиры может её выгнать и что уж тогда никакой экономии не получится, графиня образумилась и позволила Тимофею Афанасьевичу ночевать вместе со всеми. Мишель была отведена оставшаяся незанятой кровать, на ней, как выяснилось, ранее почивал профэссор, когда-то приютивший маленького Тимошу и взявший его в обучение, а ныне ушедший из мира сего на тот свет. С Мишель хотел лечь и её брат Роджер, но горничная подняла такой визг, что молодой человек согласился ночевать на раскладушке с дядькой Жоржем. Однако, когда они вдвоём: лакей и кучер, попытались улечься на раскладушке, она чуть не сломалась. И в итоге было решено, что Жорж будет спать на полу, как и Тимофей Афанасьевич.

Распределив таким образом спальные места, графиня и слуги осмотрели ванную комнату и нашли её довольно сносной и даже в чём-то соответствующей западным стандартам качества. Эта ванная комната была в буквальном смысле сооружена покойным профэссором. Он очень заботился о своей гигиене и потратил все свои сбережения и силы на то, чтобы добиться от местных властей проведения канализации в здании, где располагалась его квартира. Правда, борьба с властью подорвала здоровье профэссора, и он умер через пару месяцев после того, как канализацию провели.

Профэссорской ванной путешественники не преминули воспользоваться и часа три спустя уже были чистыми и весёлыми. Тимофей предложил им отобедать, "чем ниспослано", и выставил на стол сразу и суп, из какой-то непонятной травы со сложным названием, и чай, и мёд в горшочке, и рыбу с луком, и нечто серо-розоватое, имевшее слабый запах мяса и именовавшееся паштетом. Лауру сразу же смутило отсутствие многообразия блюд, к которому она успела привыкнуть на Родине. Рассматривая стол, она задумалась о скудности рациона мазовецкого жителя, и хорошо, что при этом ей не пришло в голову расспросить Тимофея о том, каково его повседневное меню.

–Что-то не так с Вашим паштетом, – оценивающе разглядывая данный продукт в своей тарелке, заметил Роджер во время обеда. – Да, и на вкус... Что Вы туда добавляете?

–Что придётся, – вздохнул учитель, – что придётся. Зарплаты у нас не ахти какие, да и те задерживают. Да, к тому ж в городе мяса почти нет.

–Так подвезите его откуда-то? – приподняв брови и наморщив лоб, сказала горничная. – Это нельзя же есть...

–Откуда прикажете? – с неожиданной злобой и обидой поинтересовался у неё Тимофей сию же минуту.

–Я Вас не понимаю, – сказала Мишель, она и правда не поняла гиперборейца.

Лаура, Роджер и Жорж приподняли головы и также вопросительно поглядели на школьного учителя.

–Кто поедет через войска? А до Премусловсии далеко, вот и ждём у моря погоды, – объяснил тот.

–Какие войска? – Лаура прищурилась и посмотрела на учителя так, будто бы он обязан был непременно выдать важную государственную тайну, известную ему одному, но никак не выдавал.

–Транцислéйские...

–Как... И Гиперборея тоже... – прошептала Лаура, на лице её вдруг выразились искреннее удивление и растерянность.

Что-то негромко брякнуло, это Мишель уронила вилку.

–А вы не знали? – тут уж настала очередь Тимофея удивляться. – Ведь война в Европе почти два с половиною года идёт...

–Знали... но... Но... – барышня не могла подобрать слов ни гиперборейских, ни французских.

За неё стал говорить Роджер:

–Но мы думали, что эта война... это дело лишь Транцислеи, а ещё Франции с Корнвóлом, с которыми она воюет. Конечно, нам было известно и о том, что Гиперборея принимает какое-то участие в войне, но чтобы боевые действия... Нет, об этом мы даже не задумывались, да и у нас на Родине, честно говоря, в газетах мало о событиях войны пишут. У нас как-то не принято обсуждать чужие дела, даже если это дела наших соседей. А ведь Гиперборея нам совсем не сосед, и мы...

–Но ведь вы не могли не слышать про Восточный фронт? Где, по-Вашему, он проходит? – нахмурившись, спрашивал Тимофей Роджера словно нерадивого ученика.

–В Муадзóлии... – искоса поглядев на учителя, будто ожидая, что тот ему подскажет, предположил Роджер.

Тимофей Афанасьевич усмехнулся как-то грустно и отвернулся от лакея.

–Простите, а на чьей стороне воюет Гиперборея? Она за Францию и Корнвол или за Транцислею? – поинтересовалась Лаура.

–За Францию, и за Корнвол, – в тоне Тимофея Афанасьевича была какая-то обречённость.

–Дела... – проговорил Жорж басом с истинно гиперборейской интонацией, скорее всего, этой реплике его выучил кто-то из крестьян.

Все разом посмотрели на Жоржа, а после снова оборотились к мазовчанину.

"И где же сейчас фронт? А зачем Гиперборея вступила в войну? А не собирается ли она подписать мирный договор? А Корнвол и Франция помогают Гиперборее?" – спрашивали они наперебой. Они спрашивали о многом и не задали лишь самого важного вопроса: "А нам здесь сейчас что-нибудь угрожает или нет?" Не задали же они такого вопроса, потому что людям из мирной и спокойной страны и в голову не могло прийти, что им может угрожать что-либо. Тимофей Афанасьевич пытался ответить на все их вопросы по мере возможности, он говорил что-то о каком-то после из Орьепрéтии, которого застрелили в самый неподходящий момент. И о каком-то Западном фронте, положение которого тоже приходится учитывать. И о каких-то одухотворённых полáбцах, которых лучше не притеснять и позволить им творить в своё удовольствие. И ещё о чьих-то деньгах, которые и в самом деле могут быть во всём этом замешаны. И, наконец, учитель рассказал о том, что в настоящее время север Лендзянской губернии, той самой губернии, на территории которой находится город Мазовецк, занят транцислейскими войсками. Кроме того, разрозненные транцислейские группировки встречаются и на востоке Лендзянии, там где проходит её граница с Боргипрéйской губернией. Однако в самой Боргипрее, по слухам, находится значительная часть гиперборейской армии. "А потому опасаться транцислейцев, находясь в Мазовецке, всё-таки можно, но сильно бояться их не стоит..." – так закончил учитель свою речь.

Внимательно выслушав гиперборейца и с совершенно невозмутимым видом сделав глоточек чая, Лаура Альбертовна Рейнгольд заметила:

–Война это, конечно, наверное, дело серьёзное. Но мне бы всё-таки хотелось выйти замуж без эксцессов.

–Да, в письме моего отца говорилось, что Вы, Ваше сиятельство, разыскиваете своего жениха. Но поверьте моему опыту, – сказал Тимофей, – я знаю, наверняка, что Ивановский полк, в котором находится Ваш жених, вечно стоять в Корваке не будет. И Ваш... будущий муж, может быть, где угодно.

–Как же его искать в таком случае? Это ведь очень осложняет моё положение, – говорила графиня, наблюдая за тем, как Мишель накладывает мёд из горшочка в её блюдечко.

–Поэтому мой отец и предложил Вам пойти к командиру того гарнизонного батальона, что находится у нас в городе. Возможно, что от этого командира Вы получите какие-то полезные сведения.

–М... Хорошо, я схожу к нему, – улыбнувшись, сказала девушка и, попробовав мёда, добавила. – Кстати, очень вкусно...

Тимофей тоже улыбнулся:

–Но просто так Вас к командиру не пустят, Ваше сиятельство, тут надо действовать через знакомых.

–Чьих знакомых? – спросила графиня.

–Моих...

–Что через детей и дворников? – съязвила Мишель, и Лаура выразительно на неё посмотрела.

–Нет, что Вы, – обратился к Мишель несколько смущённый учитель. – Они, они не дворники, они, в общем и целом, если использовать гиперборейскую титулатуру, тоже графы, как и Вы.

–Как и я... – вторя ему, проговорила Мишель и мило улыбнулась.

–Да... Нет... – мазовчанин совсем растерялся. – Они графы, как и Вы, Вы, Ваше сиятельство, – сказал он Лауре.

А горничная в этот момент хихикала, повалившись на плечо своего брата.

Вечерело. На улицах Мазовецка пошёл снег, он падал на дома и мостовые большими белыми хлопьями, кружился и мерцал в лучах заходящего солнца. Тимофей Афанасьевич, Лаура Альбертовна и Роджер шли по засыпанной снегом улице, извозчика они не взяли, так как по словам учителя до его знакомых графов было минут семь пешком не более. Жорж остался на квартире у мазовчанина, ему решили дать отдохнуть. А Мишель оставили за её плохое поведение: шуточки, насмешки и подколы, и ещё потому, что кто-то же должен был помыть после обеда посуду.

Про графов, к которым они направлялись, Лауре и Роджеру от гиперборейца стало известно следующее. Графы эти, лендзянцы по происхождению, являлись представителями древнего и когда-то славного, но со временем утратившего своё влияние и обедневшего рода Дáлецких. Глава семейства Алиони́сий Áлфович Далецкий считал сам себя интеллигентом, просвещённым садоводом, гурманом и кем-то ещё. К тому же, он был женат и давно уже немолод. С супругою Натальей Евгеньевной имели они двадцатилетнего сына Никиту Алионисьевича. А ещё у Алионисия Алфовича был младший брат Гóржий, который был моложе своего брата на целых пятнадцать лет. Таким образом, выходило, что Горжий и Никита воспринимались всеми не как дядя с племянником, а как братья-приятели. С ними-то, с этой парочкой, и познакомился Тимофей Афанасьевич прежде всего: так как молодые графы Далецкие вели себя не как потомки древнего рода и благородные дворяне, а как обычные, впрочем, довольно образованные провинциалы, желающие взять от жизни если не всё, то уж по крайней мере как можно больше. Вероятнее всего, это самое желание и привело в конце концов одного из них, а именно Никиту Алионисьевича, в школу, где он начал работать учителем.

Преподавательского запала в Никите, впрочем, хватило на месяц от силы, после чего он и уволился, однако за это время Тимофей Афанасьевич успел уже наладить хорошие отношения со всеми четверыми Далецкими.

–А потом Никитку, сына Алионисия Алфовича, – говорил Тимофей Лауре, благопристойно шествовавшей по заснеженному тротуару под руку с Роджером, когда они уже подходили к дому графов-лендзянцев, – забрали в армию, в наш мазовецкий гарнизон, он там сейчас в чине младшего лейтенанта, кажется. И Горжий тоже служит и тоже офицером. И поэтому я полагаю, что они оба смогут оказать Вам, Ваше сиятельство, некоторое вспомоществование во взаимодействии Вашем с командиром гарнизона.

Рассказав всё, что по его мнению нужно было знать Лауре и Роджеру, Тимофей остановился перед старинным двухэтажным особняком под красной треугольной крышей. Остановившись, учитель улыбнулся и сказал своим спутникам, что это и есть дом Алионисия Алфовича, а затем подошёл к одному из небольших окошек первого этажа и, стукнув пару раз костяшками пальцев по стеклу, произнёс преувеличенно ласковым голоском:

–Мазéнушка, милушка, отвори мне, это я.

Произнеся такие слова, гипербореец поманил путешественников за собой, и буквально через минуту они оказались перед маленькой дверцей с железными засовами неподалёку от главного входа. Дверь эта со скрежетом отворилась, и на пороге появилась Мазена со сковородкой наперевес.

–Что повар опять заболел? – увидев её, спросил Тимофей.

–Да нет, што ж ему буде, живе-здраве... А я здеся так, крысу извожу, – заулыбавшись, ответила женщина.

Лаура с Роджером многозначительно переглянулись, но ничего не сказали. А Мазена, тем временем, провела пришедших внутрь дома и, оставив их у широкой лестницы с бордовым ковром, тут же скрылась в неизвестном направлении, вероятно погнавшись за крысой.

По лестнице гости поднялись наверх и оказались в гардеробной, обитой дубом и слабо освещённой масляными лампами. Откуда-то из угла ковыляя выполз сухонький старичок в пиджачке и, представившись дворецким, забрал у всех верхнюю одежду.

–Я теперь у господ лендзянцев частенько бываю и всё здесь знаю. Пожалуйте за мной, Ваше сиятельство, – пригласил Тимофей Афанасьевич Лауру Альбертовну.

И вслед за ним графиня с лакеем попали в длинный коридор со множеством дверей. Потолки в коридоре были высокие, полы блестящие, на стенах висели зеркала в тяжёлых оправах и через каждые два метра попадалась ваза либо статуэтка. "Этот особняк давно строился, давно, – говорил Тимофей, – уж, кажись, четыре века тому... Тогда у нас и размах в моде был, да и графы не бедствовали".

Итак, пройдя через весь коридор, гости оказались перед очередной лестницей, по которой тотчас поднялись на второй этаж. Там, они услышали звуки музыки и узнали от Тимофея, что это Наталья Евгеньевна Далецкая упражняется в игре на фортепиано. А затем учитель открыл крайнюю дверь слева, и все трое очутились в тёмной, душной и задымлённой комнатке. И где-то в недрах её сидел, зарывшись в подушки, мужчина лет пятидесяти с газетой и сигарой в руках.