Текст книги "Иностранка (СИ)"

Автор книги: Татьяна Юрьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

"А он вовсе не похож на одного из этих местных мужиков. Стройный, без бороды, и, кажется, интеллигент, – подумала Лаура, рассматривая своего собеседника. – Интересно, как его занесло в такую глушь?"

–Я Главный, – с чувством собственного достоинства сообщил молодой человек девушке. – Я в этой деревне руковожу всем и всеми. Меня слушают, мне подчиняются и моё слово, для местных, закон.

–М... Какая важная у Вас должность, – в притворном восхищении захлопав глазами, заметила ради приличия Лаура.

–Да... Не жалуюсь... А знаете ли, Вы безумно красивы, – сказал Главный. – И я бы мог осыпать Вас комплиментами, но... – он вздохнул. – Есть одно обстоятельство, которое меня беспокоит и беспокоит весьма.

Лаура натянуто улыбнулась, она поняла, что если их разговор с Главным будет продолжаться в том же духе, то за время их беседы она успеет запарится в верхней одежде. И поэтому девушка, спросив, можно ли ей раздеться, и получив на это безоговорочное согласие, сняла свою шубку и меховую шапку. А затем, не прекращая широко, но притворно улыбаться, стала поправлять слегка растрепавшиеся под головным убором волосы. Она провела рукой по голове, и на её запястье блеснул бриллиантовый браслет. При виде этого браслета Главный сразу как-то помрачнел, нахмурился и сказал сухо:

–Ну-тес, перейдём к делу. Кто Вы такая? И как Вас зовут?

–Я графиня. Иностранная графиня. Имя моё Лаура Альбертовна, а фамилия моя – Рейнго́льд, – охотно ответила девушка.

–Хватит смеяться надо мной и держать меня за дурака, – сурово произнёс Главный. – Я спрашиваю, как Вас зовут по-настоящему!

Иностранная графиня опешила.

–Да, так и зовут, – растерянно пробормотала она. – Я ведь Вам уже сказала. И потом я и не думала смеяться над Вами, извините.

–Мне не нужны Ваши извинения, обманщица! Мне нужно лишь Ваше настоящее имя! А если Вы не пожелаете его говорить, мне придётся применить силу!

–Что?! – Лаура испугалась, вскочила и отбежала в угол комнаты. – В своём ли Вы уме?!

–В своём! И ум-то мой получше Вашего! – стукнув кулаком по столу, рявкнул Главный и, тоже вскочив, подлетел к девушке. – Ну, где браслетик спёрла, давай, отвечай! – потребовал он у барышни и схватил её за запястье.

–Я не воровка! Это мой браслет, мой! Отпустите! – в ужасе завизжала госпожа Рейнгольд.

Услышав это Главный как будто бы даже обрадовался. Он хищно ухмыльнулся и прошептал:

–Ещё лучше. Вот ты и попалась, птичка, – а затем гипербореец громко позвал. – Эй, кто там, все ко мне!

И на его зов в комнату тотчас вбежали два, неизвестно откуда взявшихся, бородатых мужика с топорами. Увидев достаточно красивую и богато одетую девушку, эти мужики в недоумении замерли на пороге, но Главный жестом приказал им войти.

–А сейчас, – зловеще прошипел он, обращаясь к Лауре, как только мужчины с топорами оказались за его спиной, – ты или снимаешь все свои цацки и остаёшься жива. Или тебя этим вот топориком... Ну, ты поняла.

–Вы с ума спятили, – вжавшись в стену, прошептала до смерти перепуганная графиня, и её глаза сделались большими и круглыми.

–О, нет, дорогуша. У меня как раз всё очень хорошо: трезвый ум и твёрдая память. И не касайтесь до моего ума более, а лучше снимайте-ка свой браслетик, и вон колечки, и серёжки. Иначе мы всё это снимем сами, но тогда, уж не обессудьте, вместе с головой.

Лаура поглядела на Главного, затем перевела взгляд на людей с топорами и поняла, что ей лучше исполнить требования гиперборейца по-хорошему. А потому она быстро сняла все свои украшения и бросила их на пол Главному под ноги.

–Всё? Довольны? – тихо спросила она дрожащим голосом, в котором тем не менее прозвучали также нотки злости и высокомерия.

–Да. Умница, – ответил Главный и добавил, обращаясь к своим мужикам. – А теперь проводите её, куда следует.

–Как?! Куда?! – заверещала Лаура.

И в ту же секунду мужики подбежали к девушке и, схватив её, потащили вон и из комнаты. Ошеломлённая и перепуганная как никогда в жизни Лаура, с которой раньше ничего подобно не происходило и происходить не могло, пыталась как-то вывернуться из рук гиперборейцев и изо всех сил кричала: "Отпустите меня! Отпустите! Вы не имеете права так со мной обращаться! Это незаконно! Я заявлю на вас в правоохранительные органы!" Но крестьян, тащивших молодую барышню, по какой-то причине упоминание данных органов совершенно не испугало, может быть, они даже не поняли, что Лаура имела в виду. Вместе с извивающейся в их крепких руках Лаурой они миновали весь длинный коридор второго этажа и затем начали спускаться вниз по какой-то узкой винтовой лесенке, видимо предназначавшейся для слуг. Почувствовав снова неприятный запах еды, девушка поняла, что они на первом этаже и подумала, что её волокут к выходу из здания. Но ошиблась, так как мужики вовсе не собирались вести её на улицу, а наоборот тянули девушку куда-то ещё ниже. Несложно было догадаться, и Лаура в итоге догадалась-таки, что её ведут в подвал. Из подвала повеяло сыростью и жутким ледяным холодом. Ступеньки кончились, и Лауре показалось, что она ступила на промёрзшую землю, на которой чуть не поскользнулась. Один из мужиков, тем временем, чем-то зашуршал, что-то откуда-то достал, и в руках у него вспыхнул рыжий огонь факела. Помещение озарилось красноватыми отблесками, и графиня увидела, что она находится в начале длинного и тёмного, разветвлённого коридора. Ей стало безумно страшно, и она застыла на месте. Но гиперборейцы силой потащили её вглубь коридора. Сделав шагов пять, все втроем они завернули за угол, и тут Лаура увидела прямо перед собой нишу в стене, загороженную ржавой железной решёткой. Мужики достали откуда-то ключ и отворили маленькую дверцу, имевшуюся в этой решётке. А затем они подхватили всё ещё пытавшуюся сопротивляться Лауру и буквально впихнули её в эту своеобразную темницу. Естественно, от пинка в спину девушка потеряла равновесие и упала на земляной пол. Гиперборейцы же швырнули ей под ноги горящий факел, заперли дверцу в решётке, переглянулись, ухмыльнулись и ушли, забрав с собой ключ.

Лаура осталась одна. Одна в маленькой тесной нише, в которой была только лавка, подвешенная на цепях к стене, и больше ничего. Услышав, что шаги гиперборейцев стихли, Лаура поднялась на ноги, отряхнула платье и огляделась. Её окружали темнота и тишина, и лишь отблески огня жутковато плясали на чёрных каменных стенах. Лаура вздрогнула от холода и, сжавшись и скрестив руки на груди, стала тереть ладонями плечи. "Как же так могло случиться, – подумала девушка, – что меня, знатную иностранную графиню, заперли в подвале без суда и следствия. Немыслимо! Просто немыслимо! Ещё и украшения отобрали... А почему их отобрали? Да, я богатая и могу себе позволить носить кольца и браслеты с бриллиантами. И что же из того, быть богатой это ведь не преступление". Графиня присела на корточки и протянула дрожащие ладони к огню, лежавшего на земле факела, ей было непривычно холодно. "За что же они меня так? – продолжала она думать. – И когда меня отсюда выпустят? Неизвестно... И Главный этот, тоже мне Главный, у него, по всей видимости, рассудок помутился. Браслетик ему сними и колечки с серёжками. Как будто он никогда не видел состоятельную особу, как будто бы у них в Гиперборее богачей нет". Лаура пошевелилась, и её тень на одной из стен дрогнула. "А если бы я вообще была императрицей, – думала, замерзая, графиня Рейнгольд. – Что бы тогда они мне сделали?" "Ничего бы они тогда мне не сделали. Не посмели бы", – решительно ответила она сама себе вслух и по-французски. Но словно вдогонку этой вполне логичной фразе в голове Лауры пронеслась какая-то странная мысль. "Они бы тогда меня просто пристрелили бы и всё", – подумала девушка.

И вдруг её размышления прервал какой-то неожиданный шорох. Лаура прислушалась, где-то рядом с ней в одном из подвальных закоулков что-то подозрительно шуршало и скреблось. На графиню накатила очередная волна страха, девушка вся напряглась, всматриваясь в чёрную пустоту коридора, но ничего не смогла в ней разглядеть. А нечто шуршащее в этот момент в темноте приближалось к Лауре. И неожиданно на свет прямо перед решёткой выбежала толстая крыса. Лаура взвизгнула и запрыгнула на лавку. Животное посмотрело на девушку как-то удивлённо. Маленькие чёрненькие глазки-бусинки блеснули, крыса пискнула и, махнув длинным хвостом, убежала, видимо, испугавшись огня. Лаура облегчённо выдохнула и уселась на лавку. Факел горел ровно, и оранжевые отсветы всё также плясали по стенам. Лаура поглядела на них и заплакала, и слёзы закапали на выпачканное во время падения на земляной пол платье.

В то время как Лаура общалась с Главным, а затем пугалась крысы в подвале, её спутники находились на улице. Жорж в отсутствие госпожи Рейнгольд успел породниться с местными мужиками, после затянуть вместе с ними песню на полупонятном пьяном наречии и в конце концов уснуть в их компании прямо на ступеньках на крыльца. И поднять его со ступенек и водворить на козлы для Роджера оказалось труднее, чем казалось на первый взгляд.

–Вот ведь дядька Жорж! – сказала Мишель с досадой и осуждением, когда её брат, покончив с водворением кучера на его законное место, подсел к ней внутрь экипажа и затворил изнутри дверцу. – Уж этого-то я от него не ожидала. Мы только в эту Гиперборею приехали, и ещё в ней не осмотрелись, и не поняли ничего, а он уже пьёт. И ладно бы был хоть повод...

–Сегодня первый день Нового года, вот тебе и повод, – глядя в окно, как-то совсем не по-праздничному заметил Роджер.

–Допустим, я согласна. Новый год и всё такое прочее. Но дядька Жорж ведь даже незнаком со своими собутыльниками. Он видит их в первый раз в своей жизни, – упрямо продолжала горничная.

–Да, он с ними во время пьянки и познакомился, – усмехнулся молодой человек, рассматривая деревенскую улицу и тёмное ночное небо.

Мишель фыркнула:

–Как это неэстетично, – и добавила. – И потом, они там пили неизвестно что. Я заметила, что на их бутылках нет акцизных марок, а это значит, что алкоголь они делают сами, и потому неизвестно какого он качества.

–Ага, – не особо слушая сестру, поддакнул задумавшийся о чём-то Роджер.

–Ты что считаешь это нормальным? – воскликнула девушка, но брат ничего не ответил ей.

Мишель внимательно посмотрела на Роджера и тихо спросила:

–Что с тобой? Почему ты не хочешь меня слушать?

Он грустно вздохнул и ответил:

–Да, так... Неуютно... То ли скучно, то ли тоскливо, то ли не пойму что...

–Ты скучаешь по дому или по судомойке Бе́тси? – с иронией поинтересовалась горничная.

–Я? По ней? Что ж... положим, по ней и скучаю! – повернувшись лицом к сестре, твёрдо сказал Роджер. – Ты так про это спрашиваешь, как будто не знаешь, что у нас с ней любовь.

–У вас с ней роман, – поправила Мишель.

–Не всё ли равно.

–Ну, – девушка пожала плечами, – знаешь, я всё-таки не перестаю удивляться тому, что вы с Бетси однажды вдруг взяли и полюбили друг друга, хотя до того всегда были просто друзьями, и что при этом всех прочих девушек, которые по тебе, Роджер, с ума сходили, ты отверг.

–Сходили – не сходили, чего это обсуждать. Я выбрал Бетси и точка. Я всегда только с ней буду. Я клялся ей в любви перед отъездом, а она мне. Мы тогда бродили по аллеям вишнёвым и думали... Знаешь ли, мы думали, почему сейчас не весна, почему деревья не могут цвести вечно и почему цветы, если их сорвать, начинают вянуть? Почему, скажем, мы любим солнце и не можем смотреть прямо на него, хотя знаем, что без света и тепла жизнь невозможна? И почему трава под ногами не может вечно зеленеть, а облака плыть по небу, не выпадая дождём? Ещё думали мы и она говорила, что паутина жизни соткана из противоречий, и мы, куда бы мы ни шли, не можем не остановиться...

–Это чего за бредовые мысли такие, ты где их понабрался? – исподлобья поглядев на Роджера, спросила Мишель.

–Да... в книжке одной прочитал.

–В книжке значит, так... А у вас с Бетси был прощальный поцелуй или нет? Я что-то не поняла.

–Конечно! Да, всё у нас было, – Роджер засмеялся. – И знаешь, сестрёнка, когда я вернусь домой, тотчас сделаю ей предложение.

–И тебя не смущает, то что наш папа управляющий, а мама руководит всей прислугой. А Бетсины родители, между тем, всего лишь стряпчий и прачка. И наш папа будет не очень рад, если твоя жена будет дочерью прачки. Может, папа хотел тебе невесту городскую подыскать, из самой столицы. Чтобы, может быть, она была бы дочерью юриста, или хозяина гостиницы, или даже какого-нибудь чиновника.

–Папа себе уже жену выбрал, а теперь мой черёд, и тут, Мишель, он мне не указ.

–Конечно-конечно, ага, не указ, – саркастически усмехнулась девушка. – Да ты же знаешь, что он против твоей женитьбы на Бетси. Вы с папой уже говорили об этом, и не отпирайся, я знаю, я всё подслушала. Ты спрашивал у папы, как он смотрит на то, что ты сделаешь Бетси предложение, а папа смотрел на это крайне отрицательно и глотал валерьянку столовыми ложками.

–Просто для него эта новость была неожиданностью, – попытался объяснить Роджер. – А вообще он уважает мои чувства и поэтому...

–И поэтому что?

–Поэтому не станет препятствовать нашему с ней счастью!

Мишель расхохоталась.

Роджер как-то обиженно поглядел на сестру, и она, перестав смеяться, заметила с доброй улыбкой:

–Ты не обижайся, братишка. Я же всегда на вашей с Бетси стороне, тем более, что она моя подруга. Я всегда за то, чтобы вы сыграли свадьбу. И для меня не имеет значения то, кем работают её родители и кем работает она сама. Я просто пытаюсь объяснить тебе, что нашей маме и особенно нашему папе твой выбор кажется странным и даже несколько абсурдным.

–Это неважно, это всё неважно, сестрёнка, – стоял на своём Роджер. – Знаешь, – произнёс он вдруг совсем другим тоном, – я помню Бетси совсем крохотной девочкой. Мне было лет пять, когда я в первый раз в своей жизни увидел её: полуторагодовалую малышку, в белом платьице и белом чепчике, в цветнике среди белых роз. Её мать оставила её там на скамеечке... и малютка Бетси послушно сидела, играя лепестками цветов.

–Что прямо так и было? Ты что это помнишь? – Мишель, удивлённо округлила глаза.

–Да, запомнилось вот, а что тут такого?

–В общем ничего... – согласилась горничная и, засмеявшись, спросила. – А меня маленькую ты помнишь?

–Помню, но не особо отчётливо, – честно признался Роджер, и сестра его по-дружески пихнула. – Ты тогда совсем крохотной была, и беззубой, и орала сутками, и соску сосала, вот так...

Роджер попытался было изобразить, Мишель с соской, и даже громко зачмокал, а горничная захихикала.

–Я тоже люблю вспоминать своё детство, – заметила она, когда Роджер угомонился, и вдруг добавила невесело. – Знаешь, я уже начинаю скучать по дому и по нашему краю. Здесь вокруг только снег, и поля, и деревья и корявые кусты без листьев, и ничего, совсем ничего больше нет.

–А мы с Бетси бегали по ручейкам весной. Она босиком в белом платьице... Когда же это было? Лет десять назад, да, лет десять. Мы тогда были совсем ещё дети, а, кажется, только вчера прошёл тот грибной дождь, что растрепал её волосы... – как-то задумчиво проговорил молодой человек, совершенно не обратив внимания на то, что сказала его сестра.

–Ты меня не слушаешь, совсем не слушаешь, Роджер, – возмутилась Мишель. – Вот, погоди у меня, я сейчас тоже начну вспоминать всякое разное. И такого навспоминаю, что тебе мало не покажется.

–Будто бы я против, – очнувшись от своих мыслей, сказал ей брат, – вспоминай.

Мишель довольно улыбнулась, а после, слегка покраснев, тихо произнесла:

–Я, знаешь что... я давно хотела тебе рассказать... Я ещё ни с кем не делилась этим, я только маме говорила. Но, знаешь... – она робко и немного виновато улыбалась, – в общем, там, у нас дома, на Родине, за пару месяцев до нашего отъезда я с одним пареньком познакомилась.

–С кем это?

–Ну, ты с ним не знаком... Но он мне очень, очень понравился, – девушка глупо заулыбалась, прикрыв рот ладошкой.

–И как же это вы познакомились?

–Мы?

–Да, вы с ним.

–Мы, Роджер, очень необычно познакомились. Такой странный случай... Представляешь, он живёт в одной из деревень неподалёку от графской усадьбы и у него есть брат. И вот однажды поздним летним вечером этот самый брат пришёл спеть очередную серенаду под окнами у Лауры Альбертовны и, видимо, запелся до того, что почти охрип. Наша госпожа графиня, естественно, отвергла данного воздыхателя. К тому же отвергла в довольно грубых выражениях, потому что была в тот вечер не в настроении. Понимаешь, мы с Никлет перед этим целый день искали в шкафу Лаурину плойку, чтобы сделать ей вечернюю причёску, которая бы гармонично смотрелась с тем тёмно-сиреневым платьем с такими узкими рукавами, ты, наверное, помнишь это платье. Так вот, когда мы нашли плойку, выяснилось, что до ужина остаётся уже совсем немного времени, и причёску, поэтому делать некогда, и...

–Мишель, пожалуйста, не отклоняйся от темы, – взмолился Роджер, которому не очень-то хотелось слушать бессмысленную болтовню сестры.

–Хорошо, – кивнув, девушка продолжила щебетать уже на интересовавшую её брата тему, – значит слушай, Лаура была не в настроении и отвергла певшего серенаду парня. А этот парень, громко выругался ей в ответ и заявил, что идёт в кабак. А потом, часа через полтора, когда уже наступила ночь и я почти легла спать, у меня под окном вдруг кто-то стал звать графиню. Я вышла на балкон прямо в халате и домашних туфлях и объявила молодому человеку, стоявшему внизу, что я горничная, а его объект обожания находится чуть правее за соседними окнами. Также я сообщила этому парню, что объект в данный момент спит, а посему выслушать любовное признание не может. Правда, узнав, что Лаура спит, парень под моим окном, совсем не огорчился и сказал мне, что он на самом деле разыскивает своего брата, который должен был петь серенаду молодой графине пару часов назад. Тогда я всё ему рассказала про его брата, и про серенаду, и про кабак. И он, этот молодой человек под моим окном, послушав мою речь, влюбился в мой голос.

–В твой голос? Что за ерунда?

–Это не ерунда, Роджер, это правда. Он сам мне об этом сказал.

–Соврал, наверное... – усмехнулся брат Мишель.

–Да, ну, тебя, – сестра обиженно пихнула Роджера. – Всё так и было, он действительно влюбился в меня. Представился мне, назвался Э́штаном, а ещё сделал мне массу комплиментов. Вот... Так мы с ним и познакомились с моим любименьким, с Эштаном... Красивое у него имя, да? – Роджер неопределённо хмыкнул, а Мишель продолжила говорить. – А на следующий день, я снова увидела своего Эштана у себя под окном. Он пришёл ко мне и принёс с собой букет пёстрых полевых цветов. Он стоял внизу с этим букетом, а я была на балконе, и знаешь, это напомнило мне сцену из одного романа о любви... Ах, это было чудесно... Он осыпал меня нежностями и в конце концов бросил мне букет. И хотя в полёте все цветы, конечно, рассыпались, и ни одного цветочка я не поймала, мне всё равно было приятно, потому что ведь он хотел подарить их мне... – Мишель вздохнула и улыбнулась глупой и наивной улыбкой. – Но и это ещё не всё, – добавила она. – Мой Эштан, после того как полевые цветы рассыпались, достал из-за пазухи прекрасную алую розу и, заранее попросив поймать, кинул её мне. И представляешь, я поймала! Я поймала её, вдохнула её чудесный аромат и потом ещё долго разговаривала с Эштаном, вертя розу в руках и ежеминутно краснея...

–О, как это восхитительно! – саркастически заметил Роджер.

Однако Мишель, видимо, не заметив, на этот раз его иронии, сказала как ни в чём не бывало:

–Да, да, Эштан был такой галантный! Он так на меня смотрел! Он так говорил со мною, что после того как он ушёл, я полдня стояла на балконе, думая о нём! А вечером я спустилась вниз и, собрав все полевые цветы, принесённые им и лежавшие под моим окном, отнесла их в свою комнату. Так и начались наши отношения с моим любимым Эштаном. За два месяца нашего общения мы столько раз с ним встречались, столько времени проводили наедине. Мы целовались с ним в глубине графского парка, – Мишель перешла на восторженный шёпот. – Это были лучшие дни в моей жизни... И я никогда не забуду, те нежные цветы и ту яркую, благоухающую розу, которую он подарил мне в первый день нашей любви.

–Любви?

–Да, именно любви, – заявила Мишель уже в полный голос. – Я полюбила Эштана за все его поступки и слова, а он меня просто так. И он очень расстроился, когда я сообщила ему, что надолго уезжаю в другую страну. Но он обещал ждать меня и дождётся, я уверена. Мы ведь скоро вернёмся, верно, брат?

–Не знаю, – тихо и задумчиво проговорил Роджер, – мы обязаны сперва выдать замуж нашу графиню и только после этого сможем вернуться. Но когда она выйдет замуж, я понятия не имею, возможно, нескоро.

–Да уж, когда Лаура Альбертовна станет женой гиперборейца, неизвестно никому... Кстати, а где она сама? Она же вроде пошла разговаривать с этим, с Главным каким-то... Но сколько можно беседовать с совершенно незнакомым мужчиной? И о чём? Ведь уже много времени прошло, не правда ли?

–Что верно, то верно, – согласился молодой человек.

Пока брат с сестрой сидели в экипаже, на улице снова пошёл мокрый снег и низкое ночное небо закутала сероватая снежная хмарь. А Лаура Альбертовна всё не возвращалась. И в конце концов Мишель и Роджер решили отправиться на поиски своей госпожи. Они вылезли наружу и подошли к крыльцу каменного чиновничьего дома, в котором и обитал Главный. На ступеньках крыльца они увидели двух, до сих пор сидевших там, полусонных крестьян, молодой человек и девушка миновали их и совершенно беспрепятственно проникли внутрь дома. На первом этаже было темно, где-то на другом конце коридора в дальней комнате гремела посуда и слышались возмущённые окрики какой-то бабы. Мишель немного испугалась темноты и этих криков, но Роджер объявил ей, что они пойдут на второй этаж, так как Главный скорее всего должен находиться именно там. Итак, они поднялись по лестнице и оказались в длинном и тёмном коридоре, по обеим сторонам которого располагались запертые двери. Из-под одной из дверей слева сочилась тоненькая полоска света. "Главный здесь", – прошептал по-французски Роджер, показав на эту дверь. Горничная с силой сжала руку брата, а тот, не обращая внимания на её волнение, подошёл к двери и постучался. Ответа не было. Тогда Роджер легонько толкнул дверь от себя, она открылась, и брат с сестрой увидели следующую картину.

Посреди небольшой слабоосвещённой комнаты стояла огроменная кровать с незадёрнутым балдахином. Над изголовьем этой кровати висело яркое полотно цвета золота величиною в полстены. В постели же располагался молодой человек в ночном белье с книгой в руках, это и был Главный. Внимательная Мишель тут же с радостью отметила, что название книги, которую читал Главный написано по-французски, ведь это значило, что при надобности горничная могла бы поругаться с гиперборейцем на своём родном языке.

–Кто вы? – удивлённо спросил Главный, у застывших на пороге Роджера и Мишель, отложив книгу на прикроватную тумбочку.

–Мы, месьё, спутники и слуги госпожи Лауры Альбертовны, графини Рейнгольд. Она некоторое время назад ушла разговаривать, кажется с Вами, и не возвратилась назад, и теперь мы ищем её. Скажите, пожалуйста, Вы не знаете ли, где она находится? – вежливо спросил Роджер.

Главный подозрительно широко улыбнулся и сказал:

–Конечно же я знаю, где находится ваша госпожа. А точнее она вам уже не госпожа. Так как я, Василий Никитович, революционер и социалист, освобождаю вас от ваших обязанностей и повинностей. Подобно тому как мои однопартийцы вскорости освободят всю Гиперборею от монархического строя.

–Чего? – удивлённо произнесла Мишель по-гиперборейски, не сумев понять незнакомых слов на чужом для себя языке, и нахмурилась. – Вы вообще о чём? Вы что бредите?

–Отнюдь! – махнув головой, гордо сказал гипербореец. – Это дело решённое, сейчас мы собираем силы. Но ждать осталось недолго. Эксплуататорский класс будет повержен, социализм гордо шагнёт в будущее и народ сам будет собою управлять при помощи плебисцита.

–Ты понимаешь, чего он говорит? – тихо спросила Мишель у брата на французском.

–Абсолютно не понимаю, ни слова, – замотал головой Роджер и уже по-гиперборейски спросил у Главного. – Так, ответьте нам, наконец, где сейчас находится графиня Рейнгольд?

–А графиня, – Главный, кажется, был не доволен, что разговор уводят от явно излюбленной им темы, – зачем она Вам? А впрочем, ну, что мне с ней было делать. Я посадил её за решётку, и...

–За какую ещё решётку?! – воскликнула Мишель.

–За железную, так что не бойтесь, она не сбежит. А вы теперь можете проявить сознательность и пополнить ряды сочувствующих нашему революционному делу.

–Чего?! – от негодования Мишель, так сильно нахмурилась и прищурилась, что её глаза стали похожи на тоненькие щёлочки, из которых посыпались ледяные искорки злобы. – Как Вас там, Никитович, перестаньте нести чушь! И немедленно приведите сюда госпожу Рейнгольд! Вы не имеете права её никуда сажать! Она не ваша подданная! Она иностранная графиня!

–Как?! Она и вам внушила эту ерунду с иностранщиной, – искренне изумился Василий Никитович. – Однако ж какой наглой оказалась эта молодая девушка... Так обманывать своих слуг, хм... Кстати, вы случайно не знаете её настоящего имени?

–Que?! – закричала, вконец разозлившись Мишель. – Настоящее имя? Вы, да Вы – le gredin, l'imbécile et l'aventurier suspect! Вот кто Вы!

–Потрясающе, – сказал Главный, – ваша госпожа обучила Вас ещё и ругаться по-французски! Поразительно! И как же Вы всё это запомнили, милочка?

–L'idiot, l'idiot, l'idiot et la buse! – продолжала орать на него девушка.

–Мы действительно иностранцы! – надрывался, пытаясь перекричать свою сестру, Роджер, при этом обхватив её за пояс и с трудом удерживая, так как она старалась вырваться и набросится с кулаками на гиперборейца. – И я французский знаю не хуже! Это наш родной язык! Понимаете! А Лаура Альбертовна Рейнгольд действительно иностранная графиня! Она очень знатная и богатая! И она всего лишь несколько дней назад приехала сюда из-за границы вместе с нами, чтобы выйти замуж! Понимаете!

–А... Иностранка, знатная, вот как, – испуганно прошептал Главный.

Он моментально вскочил с кровати и, схватив с тумбочки свечу, выскочил в коридор. "Все ко мне!" – крикнул он куда-то в пустоту. И тотчас на лестнице затопали ноги и замелькали свечи. И спустя минуту после вокруг Главного, Роджера и Мишель сгрудились пять мужиков и одна баба. Василий Никитович отнял у кого-то из них ключи и, взмахнув ими как флагом, торжественно отправился в подвал. Остальные последовали за ним.

Лаура, наплакавшаяся в волю и уснувшая затем в своей темнице проснулась от звука приближающих шагов. Факел к тому времени уже потух, и потому графиня была теперь окружена кромешной темнотой. Сначала, услышав шаги, она очень испугалась, ей показалось, что к ней идут привидения, в существование которых она никогда не верила. Но тут из-за поворота появились абсолютно живые люди со свечами в руках. Среди этих людей Лаура увидела и сразу же узнала Главного, и поэтому ей стало не по себе. Однако, когда из шумящей кучки гиперборейцев с криком "Лаура Альбертовна, сейчас мы Вас освободим!" вынырнули Мишель и Роджер, Лаура моментально успокоилась.

И вот уже госпожу Рейнгольд выпустили из-под замка, и вот уж перед ней стоит Главный, и пытается раскланяться перед ней, и сбивчиво бормочет свои извинения. А затем графиня, наконец-то, вместе с Роджером, Мишель, Главным и остальными гиперборейцами поднимается вверх по лестнице.

На первом этаже количество сопровождающих Лауру людей сократилось. Так как пять мужиков вместе с бабой куда-то испарились, кажется, они отправились в кухню. Графиня же Рейнгольд со своими слугами и Василием Никитовичем поднялась на второй этаж и только там заметила отсутствие дядьки Жоржа. А когда горничная и лакей рассказали ей о его местонахождении и нетрезвом состоянии, Лаура сперва рассмеялась, а затем с присущей ей обыкновенно серьёзностью убедительно попросила Роджера затащить кучера в дом.

Роджер отправился за Жоржем, и когда лакей ушёл, к Лауре обратился Главный.

–Мадмуазель Рейнгольд, – произнёс он очень вежливым тоном по-гиперборейски, но с французским прононсом. – Не могли бы Вы пройти на минуточку в мою комнату, так как мне необходимо сказать Вам пару слов наедине.

–Нет, не могла бы, – тотчас отрезала Мишель, метнув в сторону гиперборейца взгляд полный негодования, хотя её вообще-то никто ни о чём и не спрашивал.

–Мадмуазель Рейнгольд, – вторично обратился Главный к графине.

–Да, конечно, – холодно ответила Лаура и, оставив недовольную служанку в коридоре, зашла в спальню Главного.

–Итак присаживайтесь, – прикрыв дверь сказал Василий Никитович девушке, указав ей на свою разостланную кровать, так как больше в его комнате сесть было абсолютно не на что.

–Нет, спасибо, я постою, – тихо произнесла Лаура и натянуто улыбнулась.

–Вы... Ах, да, конечно... Я бы хотел как бы... Произошла ошибка... мы Вас... То есть... – Главный немного растерялся, заметался по спальне, наткнулся в полутьме на угол кровати и в итоге, оказавшись у тумбочки и порывшись в ней, вытащил из ящика все ранее отобранные у графини Рейнгольд бриллиантовые украшения. – Возьмите вот, – Главный подошёл с драгоценностями к Лауре и всунул ей их горстью в руки так, как обычно суют какую-нибудь дешёвую и ненужную вещь. – Возьмите, – хмуро повторил он, – нам чужого не надо.

Лаура, взяв украшения, молча поглядела на гиперборейца.

–Я Вам две комнаты выделю, одну Вашим слугам, а другую Вам... Или, если хотите, Вы со своей служанкой можете в одной из комнат расположится, а в другой... там... Ну, в общем... Я и лошадей Ваших накормлю... В смысле, то есть, распоряжусь, чтобы их покормили... Они у Вас сено-то любят?

–Я не знаю, я у них об этом не спрашивала, – без тени улыбки ответила гиперборейцу Лаура.

–Не спрашивали... Не спрашивали, ну, значит, я спрошу, – Главный почесал затылок, лицо его на миг выразило удивление, а затем он рассмеялся. – А Вы шутите, шутите, госпожа Рейнгольд, – смеясь, он начал трясти перед её лицом указательным пальцем, – шутите...

–Да, шучу. Так я могу идти?

–Конечно, конечно, – Главный уселся на кровать и глубоко вздохнул. – Идите, Лаура Альбертовна, идите. Я, Василий Никитович, ещё раз великодушнейше прошу Вашего прощения за доставленные неудобства. Но... – он усмехнулся, – но, право, если бы не Ваше иностранное происхождение, Вы бы у меня ещё долго сидели за решёткой.

–Почему же это, осмелюсь спросить? – с некоторой заинтересованностью осведомилась Лаура. – Вам что не понравилось, что у меня много денег? Неужели Вы поставили перед собой цель пересажать всех богатых жителей Гипербореи?