Текст книги "Когда играют все (СИ)"
Автор книги: Татьяна Иванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Сдавленный, глухой крик спящего мужчины прервал ее размышления. Сид дергался во сне, крутил головой, сжимал и разжимал кулаки, но не просыпался, слишком устал, наверное. Несколько суток он спал урывками, пока не отковал клинок. Из его невнятного бормотания Фенелла разобрала нечто вроде, «нет, Ульфия, нет». Кажется, именно это имя он бормотал и в прошлый раз. Девушка подошла вплотную к спящему и положила руку ему на плечо, собираясь разбудить. Сид мгновенно перехватил ее руку, быстрым движением перебросил девушку к себе на колени и, не открывая глаз, горячо ее поцеловал. Фенелла замерла, не сопротивляясь, с беспокойством ощущая его губы и руки на своем теле. Поцелуй прервался. Сид открыл глаза, немного отодвинулся, хотя рук не разжал, и молчал, внимательно разглядывая смуглую девушку на своих коленях.
– В следующий раз, когда ты будешь кричать во сне, я пихну тебя палкой, – нервно сказала девушка.
Он по-прежнему молчал.
– Ты звал какую-то Ульфию. Опять звал ее во сне. И целовал, по-моему, сейчас ее же. В моем лице, так сказать.
– По ее вине я попал в тюрьму… В тюрьму Борифата, – Сид внезапно крепко прижал Фенеллу к себе. – Это яма в земле, по большей части залитая водой, кишащая насекомыми. Когда ты окончательно теряешь сознание, то падаешь в холодную воду, приходишь в себя и быстренько встаешь. Часто встаешь, укушенный ядовитым гадом каким-нибудь. Потом жар, дикая боль, жажда. Но в воду упасть нельзя…
Сид снова замолчал. Фенелла в его крепких объятиях сосредоточилась на контроле собственного состояния. Друга детства не хотелось обижать попытками освободиться, но… не покраснеть хотя бы.
– Ты как чужая в моих руках, – пробормотал Сид. – Я чувствую, как размеренно бьется твое сердце, все медленнее и медленнее, по-моему. Куда мне до короля, верно?
– Припомнить тебе твою Ульфию? – прошептала Фенелла ему на ухо в ответ. – Только не говори мне, что ты к ней равнодушен.
– Ты права, – Сид криво усмехнулся.
– А ты вообще в своем уме? Ты меня целуешь, обнимаешь и признаешься, что любишь другую, хотя она тебя предала. Отпусти!
Сид разжал руки. Фенелла мгновенно соскочила с его колен.
– Нет, конечно, я не в своем уме, – глухо сказал оружейник и тоже встал. – Однако я не говорил, что до сих пор люблю Ульфию… Но вот что скажи мне, Фенелла, тебе действительно безразлично, что тебя… обнимает и целует мужчина? Ты… успела настолько полюбить короля?
И, несмотря на все усилия по контролю собственного тела, Фенелла покраснела. Можно было только надеяться, что в тусклом освещении Сид не заметит краски, залившей щеки смуглокожей девушки.
– Ты целовал не меня, – тихо сказала она.
– Тебя, – ответил Сид, заглянув ей в глаза. Девушка опустила голову. – Я только одно мгновение не понимал спросонья, что под этой темной кожей бьется твое сердце, но вот все остальные мгновения… Фенелла, ты вообще заметила, что перешла со мной на сближающее «ты» в общении? Заметила, что ты мне близка и дорога? Я тебе совершенно безразличен? Или тебе уже безразличны все мужчины, кроме короля?
– Прекрати! Король полюбил другую девушку. Молоденькую актрису из дворянок, ему теперь не до меня.
– Теперь не до тебя?! И такое возмущение? Сердцу не прикажешь, точно?
Фенелла гневно вскинула голову, хотела сказать ему что-нибудь обидное, но встретилась глазами с тревожным взглядом карих глаз своего друга и не смогла сказать ни слова. Возмущение сразу исчезло.
– Сид, вспомни, что я птица из другого мира, – заговорила она после паузы. – Жители моего родного мира отличаются тем, что у нас плоть полностью подконтрольна духу. Я должна полностью контролировать свое тело, чтобы уметь перемещаться между мирами. Я не влюбилась в короля. Просто умею держать себя в руках.
Тревога в глазах Сида сменилась задумчивостью.
– Это значит, что если бы ты потеряла голову от страсти, ты бы не смогла перемещаться между мирами?
– Да. Скорее всего. Я не знаю точно, – девушка внезапно смутилась. – Не пробовала, знаешь ли.
– Тогда, пожалуй, понятно.
– Что понятно?
– Неважно. Понял кое-что из прошлого твоей матери.
– И мне, конечно же, не скажешь?
– Не скажу, – откровенно усмехнулся Сид. – Любопытство тоже может стать страстью. Учись лучше держать себя в руках. Иначе собьешься в полете, моя милая ласточка.
Фенелла возмущенно притопнула ножкой. Внезапно ей живо припомнилась Меланара, ее мать Меланара, и девушка полностью успокоилась. В голове прояснилось. Конечно же, ее мать не стала бы так неприлично себя вести, как она сейчас.
– Знаешь, Сид, зачем я к тебе сейчас пришла?
– Нет. Но, конечно, не потому, что соскучилась.
– Я подумала, – как-то даже отрешенно заговорила Фенелла, – что тебе будет сейчас сложно наладить продажу своих клинков. У тебя ведь нет своего дома в столице? Поэтому продавать что-либо на городском рынке без посредников ты не сможешь?
– Да – после значительной паузы отозвался оружейник.
– А с посредниками, сам понимаешь, всегда сложности. Отдай мне выкованный клинок. Я покажу его де Грамейре. И дальше у тебя будет непрерывный поток заказов.
Мастер задумался ненадолго.
– Пойдем, покажу кузницу, моя спасительница.
– Только пойдем быстрее. Вдруг супруга де Грамейры заметит спящую дуэнью и решит сунуться в мою комнату. А птичка улетела…
Глава пятая
Но спящую дуэнью заметила не Лоранчита де Грамейра, заметил непосредственно ее супруг.
– Донья Фенелла, – сурово сказал он, кивнув на мирно посапывающую женщину на топчане, – это ваших рук дело?
Фенелла не стала увиливать и уточнять, какое именно дело.
– Мое. Посмотрите, что я вам принесла.
Она быстро развернула сафьяновую обертку под холодным взглядом воина. Тот внезапно прерывисто вздохнул и осторожно взял двумя руками только что выкованный клинок. Сид не только не успел сделать ножны, ему не хватило времени, сделать рукоять мечу. Клинок без рукояти переливался в лучах солнца, но туманные узоры на стали были заметны несмотря на ослепительный свет дневного светила.
– Этот мастер умеет выковывать даже поющую сталь, – тихо сказала Фенелла.
Де Грамейра на несколько минут потерял дар речи. Заговорил нескоро.
– Я видел раньше клеймо этого мастера. Пес, замерший перед прыжком, и птица над ним, – рыцарь скользнул взглядом по тому месту, где раньше на старом плаще Фенеллы крепилась золотая застежка с парящей птицей.
– И плащ и застежка достались мне по наследству, – густо покраснела девушка. – Не я…
– Я понимаю, – остановил ее рыцарь, быстро скользнув глазами по смущенной собеседнице, и снова опустил взгляд на клинок.
И в этот момент сзади распахнулась дверь.
– Вельидо, что ты тут делаешь? В покоях молодой девушки? – пронзительно вскрикнула Лоранчита, и, сделав шаг вперед, заметила уютно сопящую дуэнью. Та не проснулась даже от крика госпожи. Положила руку себе под щеку и даже рот приоткрыла, так ей было хорошо.
Фенелла замерла в низком реверансе. Супруг Лоранчиты полуобернулся, молча ожидая продолжения. И оно не замедлило последовать.
– Де Грамейра, я такого не потерплю, – низким взволнованным голосом сказала хозяйка дома. – Такого подлого предательства… такой наглой измены… после всего, что между нами было… Больше я не хочу видеть вас в своих покоях. Не смейте подходить к моему ложу! – она резко развернулась и с силой захлопнула дверь за собой.
Рыцарь сжал зубы так, что проступили желваки, встретился взглядом с перепуганной Фенеллой и снова посмотрел на меч. Не говоря ни слова, ловко обмотал крестовину тканью, получив подобие рукояти, и сделал пробный взмах клинком.
– Назовите адрес мастера, донья Нелика, – сдержанно сказал он. – Все случившееся – не ваша печаль.
И рыцарь, вежливо поклонившись, покинул покои своей гостьи, оставив ее мучиться раскаянием в собственной импульсивности.
Дуэнья, проснувшись и осознав, что ее усыпила подопечная, вообще больше не ела в присутствии Фенеллы. Сидела, натянутая как струна, и обиженно сверкала темными глазами. Супруги де Грамейра перестали разговаривать друг с другом.
Но в нужный момент донья Нелика Авиллар была представлена ко двору, несмотря на все сложности.
Это был традиционный бал в начале лета, когда в университетах и пансионах Остарии заканчивался очередной период обучения, а молодые люди начинали встречаться и знакомиться друг с другом. Многие из них впервые представлялись королю. В их число попала и донья Нелика Авиллар. Ничем примечательным ее появление в зале не ознаменовалось. Представление сопровождающего девушку де Грамейры, ее вежливый реверанс и не менее вежливое от короля: я рад вас видеть, донья Нелика. После чего, оставив свою дуэнью наблюдать за ней издали, из-за колонн, окружавших зал для танцев, Фенелла, очаровательная в голубом с серебром платье и серебряной маске, приняла приглашение первого же подошедшего кавалера в черной маске, и упорхнула танцевать сарабанду.
Первые такты танца прошли в молчании.
– Донья Нелика, я так рад вас видеть, – заговорил партнер на пятом такте, и Фенелла сбилась с ритма.
– Ой, как вы впечатлительны, – насмешливо сказал Сид, помогая ей вернуться к четкому ритму танца.
– Как ты попал сюда? – импульсивно спросила девушка, невольно сжав ладонь партнера.
– О, как вы правы, донья Нелика. На балы таких как я не пускают, – с легкой иронией ответил ей мастер. Осторожно погладил ее затянутые перчаткой пальцы и закончил. – Но я так хотел снова увидеть вас. Пришлось вспомнить прошлое и выдать себя за дона Мальиса, тем более, что их, как и Авилларов, в Остарии как плохого железа на столичном рынке, – и Сид снова помог смутившейся напарнице завершить несложную фигуру танца.
Смутилась Фенелла в основном из-за того, что за дона Мальиса Сид выдавал себя давным-давно. Тогда, по просьбе ее матери, он приглядывал за дочерью Меланары на детских балах в закрытом заведении в Верране, где та училась несколько лет, потому что в Верране было лучшее в Остарии заведение для воспитания благородных девиц, заведение на основе бывшего пансиона в бывшем женском монастыре. И разок Сид застукал девочку на попытке поцеловаться с партнером по танцу. Он ничего не сказал тогда ее матери, но стыдно Фенелле было до сих пор, причем она сама толком не понимала, почему. Сид никак тогда ее не обозвал, никак не оскорбил. Просто подошел молча сзади, взял за плечи, развернул и увел с собой.
– Мне помог пройти один из заказчиков, – продолжил мастер, не отводя глаз от лица своей партнерши. – У меня их теперь достаточное количество, чтобы соответственно случаю одеться.
– Если ваш заказчик не де Грамейра, то вы сильно рискуете, дон Сид, – с тревогой ответила Фенелла, позабыв о своем смущении. – Де Грамейра узнает вас, несмотря на вашу маску. Он мне сказал как-то, что рыцари из личной охраны короля узнают людей по движениям и силуэту.
– Не преувеличивайте, донья Нелика. При встрече с вашим де Грамейрой я сильно хромал. Теперь нога у меня зажила. Он ни за что не заподозрит кузнеца в человеке, который так похоже имитирует поведение дона, как я, – и Сид невесело, одними губами улыбнулся.
Очередной неспешный поворот сарабанды вынудил Фенеллу оторвать взгляд от партнера и оглядеть выложенный желто-коричневым мрамором зал. Возле одной из колонн, окружавших бальный зал, непринужденно стояла новая фаворитка короля прекрасная Марика. Светло-желтое, украшенное старинным кружевом платье обрисовывало изящную фигурку спереди и ниспадало красивыми складками сзади. Нитка драгоценных жемчужин подчеркивала бархатистость смуглой кожи. Молодая женщина стояла, изящно облокачиваясь на резную бронзовую решетку, одну из тех, что объединяли мраморную колоннаду в единый ансамбль, стояла, совсем, казалось бы, не глядя на группу придворных кавалеров, ищущих ее внимания. Фенелла невольно проследила за взглядом темных глаз Марики. Та почти неотрывно смотрела на короля, и его величество, не прерывая общения с кем-то из придворных, нет-нет да посматривал в сторону любимой, встречался с ней взглядом и мягко улыбался, сам не замечая этого.
А по залу плыла ритмичная, меланхоличная, неспешная мелодия сарабанды.
– Вот уж не думал, что быть королевской фавориткой так почетно в наше время, – сказал Сид, в свою очередь оценив количество придворных, ищущих милости у прекрасной Марики.
– Стоит ей родить сына, и она станет королевой, – ответила Фенелла. – Это обещание его величества, всем здесь известное.
Внезапно толпа придворных расступилась, и Марика отвела глаза от своего коронованного любимого. К ней стремительно подошел все еще красивый, несмотря на обильную седину в темных волосах, мужчина, высокий, подтянутый. Первый советник короля, доставшийся Боэланду еще от предыдущего царствования, дон Инеас ди Лартега. Дон Инеас церемонно поклонился красавице, что-то душевное сказал и, непринужденным жестом перехватив ее руку, склонился, целуя пальцы, затянутые в кружевную перчатку. Марика неожиданно покраснела. Король, заметивший это, вздрогнул и резко побледнел. И выполняя очередной поворот сарабанды под неспешную музыку клавесина, Фенелла заметила пристальный взгляд, которым советник точно насквозь просветил смутившуюся фаворитку.
– Спорю на что угодно, она ему не нравится в качестве будущей королевы, – сказал Сид, тоже оценивший сценку, привлекшую внимание его партнерши.
– А ты знаешь, кто этот кавалер?
– Кто же не знает дона Инеаса? – небрежно ответил мастер.
Фенелла удивленно посмотрела на Сида. Пока она не попала в королевский дворец, она понятия не имела, как выглядит первый королевский советник.
– Он заказал на днях меч у меня.
– И достал тебе пропуск на бал, – сообразила девушка.
– Да.
Музыка отзвучала. Сид отвел девушку к колоннаде, обрамлявшей зал, как раз туда, где у очередной решетки, под факелом сидела мрачная дуэнья Фенеллы.
– Я могу рассчитывать на второй танец? – тихо спросил он по дороге.
– Нет, – чуть поморщившись, ответила девушка. – Эта грымза тебе не позволит. Вот увидишь. Тот еще подарочек от ревнивой супруги де Грамейра.
– Тогда я уйду, – резко сказал Сид. – Я пришел сюда только чтобы увидеть тебя, хотя ты ничего не замечаешь.
– Ну и уходи, – возмутилась Фенелла. – От меня ничего не зависит. Вам мужчинам не понять, что это такое – быть постоянно под надзором злющей дуэньи.
И тут они как раз дошли до упомянутой девушкой достойной дамы. Та, изобразив для приличия нечто наподобие поклона, в следующую секунду вцепилась в руку своей подопечной, с неженской силой оторвала ее от партнера по танцу и задвинула к себе за спину.
– Не знаю, кто это, но достаточно позориться, донья Нелика, – прошипела она. – Таким взглядом неприлично смотреть на чужого мужчину. Это, кстати, и к вам относится, дон Не-знаю-как-вас-зовут.
Сид молча развернулся и направился к выходу. Фенелла принялась старательно мечтать о мести дуэнье, стараясь скрыть за мечтательно-мстительной улыбкой искреннее огорчение оттого, что Сид ушел так рано.
– Добрый вечер, Нелика, – резкий женский голос и непривычное обращение отвлекли девушку от мечтаний, в которых ей все же удалось подсунуть своей мучительнице зловредный порошок в чесночный соус. Она подняла глаза и сразу же перестала мечтательно улыбаться. Перед ней стояла эмиссар прогрессоров.
– Вы и вправду родственница де Грамейры?
– Да, но очень дальняя.
– Отпустите ее, – приказала Жанна Риче дуэнье. – Нелике ничего не грозит рядом со мной. Или вы не знаете, кто с вами разговаривает?!
Дуэнья растерянно приоткрыла рот. Эмиссар прогрессоров была одета по своему обычаю в обтягивающие штаны, в этот раз серебристого цвета и курточку до талии черного цвета с серебристыми пуговицами. Золотые волосы с отдельными серебряными прядями пышным каскадом падали на плечи и спину до лопаток. Глаза густо подведены черным, губы – малиновым с серебряными блестками.
Воспользовавшись полным остолбенением немолодой дуэньи, Жанна Риче выдернула руку Фенеллы из цепкой хватки ее надзирательницы и потянула было девушку за собой.
– Донья Нелика, вы обещали мне следующий танец, – наперерез эмиссару к Фенелле бросился Альвес де Карседа. Девушка вывернула руку из ладони Жанны Риче и развернулась к рыцарю, заметив, что он сильно встревожен. Де Карседа сразу же крепко, хотя и бережно взял ее за оба запястья.
– Я должна увидеть, чтобы открыть путь, – еле слышно произнесла Фенелла. – И добавила чуть громче. – Вы поймете.
Рыцарь, мгновенно осознавший стратегическую выгоду тайного пути в логово прогрессоров, разжал руки и склонился в почтительном поклоне.
– Будьте осторожнее, – тихо ответил он девушке, присевшей перед ним в ответном реверансе.
Потом Фенелла обернулась. Эмиссар прогрессоров ждала, чем закончится общение доньи Нелики с одним из приближенных людей короля.
– Вы предпочли меня этому красавчику, Нелика? – резко сказала Жанна Риче, не понижая голоса. – И правильно. Мне знаком такой мужской типаж. Благородный принц для внешнего круга и тиран с патологическими наклонностями для самых близких. Не мудрено, что он не представляет свою жену ко двору. Она, я уверена, неделями отлеживается после каждого посещения мужа. Наверняка вся кожа в синяках, следы наручников на запястьях и серьезные повреждения женских органов.
И вся эта тирада была произнесена громко, с неколебимой уверенностью в каждом слове. Фенелла не покраснела, она была ошеломлена до полной потери чувствительности. Альвес де Карседа стиснул зубы, сжал кулаки и сделал несколько шагов назад. Жанна Риче победно усмехнулась, вскинула подбородок и, заложив руки за спину, двинулась к выходу из зала. Фенелла отправилась за ней, хотя не хотелось ни капельки.
Путь в крыло прогрессоров лежал через внутренний дворцовый сад, залитый вечерним солнечным светом. Раскидистые цветущие апельсиновые деревья склонялись над водой, стройными колоннами обрамляли каналы темные кипарисы, отражаясь в прозрачной воде, дневные цветы устало прикрывали венчики в ожидании приближающейся ночи, когда должны были распуститься цветы ночные.
Жанна Риче миновала сад, не глядя по сторонам. Подошла к глухой, казалось бы, стене, приложила ладонь, и перед ее изумленной спутницей открылся проход вовнутрь.
Вспыхнуло мертвое по контрасту с солнечным светом освещение коридора; голубоватым сиянием разлился вокруг свет, существовавший без всяких факелов и светильников. Уже знакомые девушке барельефы со звездами и полуголыми людьми в круглых больших шапках мерцали на стенах. Эмиссар прогрессоров уверенно шла вперед, пока, наконец, не свернула в темное помещение. Комнату мгновенно заполнил свет, на этот раз не голубоватый, а желто-белый, похожий на солнечный. А потом неожиданно дальняя стена превратилась в сосновый бор, где между соснами вилась тропинка к морю. Послышался мерный шум прибоя вдали, резкий запах свежей смолистой хвои поплыл по комнате. Жанна Риче усмехнулась.
– Присаживайтесь, Нелика, – сказала она, указав потрясенной спутнице на одно из кресел возле низкого столика. – Если вы, конечно, сможете сесть в вашем неудобном платье. И как вы только в вашей, с позволения сказать, спецодежде существуете?
Фенелла, расправив широкие юбки, осторожно опустилась в предложенное кресло, неотрывно наблюдая за входом в сосновый бор. Эмиссар уселась в кресло напротив, откинулась в нем, опустив спинку кресла, и закинула ногу на ногу. В комнате все же было небольшое узкое окно, и лучик заходящего солнца, пробившись сквозь оконный проем, дополз до соснового бора. Но он не осветил сосны, не скользнул вдаль по тропинке. Полоска света устремилась вверх, перпендикулярно полу.
«Картина, – подумала Фенелла. – Всего-навсего картина. Причем в отличие от тех, которые рисую я, в нее нельзя шагнуть. Она абсолютно фальшивая и мертвая. Вот, значит, как».
Она отвела глаза. На соседней стене на темно-синем, как бы глубоком фоне, плавали светящиеся и темные шарики разной величины и цвета, время от времени между ними проносились быстрые искорки, вдали светилась целая дорожка мелких искорок.
– Это модель космоса, – небрежно сказала прогрессор. – Так выглядит мир за пределами вашей планеты. Она круглая как шар, кстати. Вот, видите, желтая звездочка вдали? Это та звезда, с которой мы попали к вам. Странно, не правда ли? Наша звезда так далеко, а мне, чтобы попасть в Остарию, достаточно сделать пару шагов со своей планеты. До сих пор не могу привыкнуть.
Фенелла с детства думала, что вселенная за пределами ее планеты выглядит совсем не так, как было изображено на стене в покоях Жанны. Меланара учила дочь, что космос больше всего похож на движущиеся заросли, по стеблям и веткам этих вполне живых растений человек мог легко попасть на другую планету, если знал, конечно, как. Вот ее мать не могла, а уж как хотела… Но девушка ничего не стала говорить прогрессору, она совершенно не собиралась выдавать собеседнице свое инопланетное происхождение.
Внезапно столик, стоявший между двумя креслами, в которых сидели женщины, сам собой раскрылся, и на его поверхности возникли кипящий без огня чайник, молочник, чашечки, вазочки с пирожными и конфеты.
– Угощайтесь, – небрежно произнесла Жанна Риче, искоса наблюдая за реакцией Фенеллы. – Кофе, я знаю, с непривычки вам не понравится. Поэтому я приготовлю вам чай.
– Как вы решите, сеньора Риче.
– Сеньора Риче, – пробормотала эмиссар, наклоняясь к столику и наполняя обе чашечки. – Если я вас попрошу называть меня Жанной, вы согласитесь?
Фенелла помедлила с ответом.
– Да, вы же вежливы, – неожиданно вспылила хозяйка комнаты. – Вы согласитесь. Согласитесь не называть меня сеньорой. Меня от этого обращения тошнит. Какая я вам тут, к дьяволу, сеньора! – она резким движением пододвинула к Фенелле чашечку с красно-коричневым напитком. Чайник продолжал кипеть без всякого огня. Посмотрев на это чудо несколько секунд, девушка осторожно взяла в руки горячую чашку, глотнула. Неожиданно напиток ей понравился.
– Местное население должно бы считать нас богами, – мрачно сказала эмиссар прогрессоров, откидываясь на спинку кресла со своей чашечкой в руках. – Вам такое, что мы умеем, и не снилось. Но вы почему-то упираетесь. Вы примитивные жители грязного, вонючего мира.
Этот мир не был для Фенеллы родным, но все же оскорбление ее царапнуло.
– Почему же это, вонючего!
– Нелика, вспомните про отхожие места, хотя бы.
– А что отхожие места? Если каждый раз сыпать горсточку торфа, то ничего они не вонючие. По весне готовое удобрение для огородов.
– Горсточку торфа, – криво усмехнулась Жанна Риче ярко накрашенными губами. – Напомните мне, чтобы я показала вам нашу сантехнику перед тем, как вы уйдете… Интересно, как вы собираетесь оправдывать ваших вшей или блох?
– Никак не собираюсь. С ними постоянно приходится бороться. Бани. Каленый утюг для одежды. Ну есть разные способы. Но это ведь живая природа. Как моль и мыши. Забудешь тщательно закрыть шкаф или сундук – считай вещи испорчены.
– Живая природа. Ну да, конечно. Ненавижу живую природу в своем доме.
– Скажите, Жанна, вы ведь много лет живете в нашем мире. Неужели вы ничего хорошего у нас не заметили? Только грязь и вонь? Вшей, блох и клопов? И все?
– Вам сказать правду? – усмехнулась эмиссар. – Еще я заметила невероятную дурость и упертость. Но вы правы – ничего хорошего. Я не в обиду вам говорю. Съешьте печенье и не обижайтесь на правду, – хозяйка комнаты допила напиток из своей чашечки и первой потянулась за печеньем. – Вам все же было бы проще чему-нибудь у нас научиться, если бы вы считали нас богами.
– Но вы совсем не похожи на богов.
– Почему?
Фенелла помедлила, прежде чем ответить. Доела вкусное печенье.
– Если вас действительно интересует мое мнение, – начала она осторожно, понимая, что вступает на скользкую, как холмы поздней осенью, почву.
– Интересует, уверяю вас. Прогрессорство для меня – это карьера, самое важное в жизни. Я обязана знать, почему происходит сбой.
– Вы ведь помните, Жанна, что в Остарии еще до недавнего времени люди открыто поклонялись Единому Богу? Только в предыдущее царствование церковь была объявлена вне закона.
– Жанна Риче кивнула, внимательно разглядывая собеседницу.
– По всей Остарии еще остались святые места, всенародные центры поклонения. Мы еще помним, что такое – благоговейный трепет души, соприкасающейся со святыней. И в присутствии прогрессоров, понимаете ли, ничего подобного не испытываем.
– Трепет души, – хмыкнула Жанна. – Насочиняете же. Несуществующий трепет несуществующей души.
– Вы не верите в существование бессмертной души у людей? – удивленно уточнила Фенелла. И увидела ответ в насмешливом взгляде эмиссара прогрессоров. – В таком случае, как вы вообще можете рассуждать о богах?! Вы никогда не поймете наш народ.
Жанна Риче неторопливо извлекла откуда-то тоненькую палочку и зажгла ее, показалось, движением пальцев. Вдохнула резко пахнущий дым.
– Посмотрите, Нелика, я вам покажу картину из жизни, напоминающей вашу. В прошлом нашего народа был период, похожий на ваше время. Кое-что мы понимаем.
На стене как бы открылось еще одно окно. Или возникла еще одна картина. Но в отличие от соснового бора на стене, в этой картине все двигалось, как в реальной жизни. Там, в окне, в другом мире, возник город, чем-то похожий на города Остарии. По улицам ходили женщины в длинных платьях, мужчины в камзолах и штанах. Но стоило тем людям заговорить, как Фенелла вздрогнула.
«Люди так не разговаривают».
Но, сдержавшись, гостья продолжала смотреть странный спектакль. Яркий день в другом мире сменился яркой лунной ночью. Главная героиня выпорхнула на балкон дома, парень с прижатыми к груди руками уверено встал под балконом.
Она.
…Что я сказать хотела?
Он.
Припомни. Я покамест постою.
Она.
Постой, покамест я опять забуду,
Чтоб только удержать тебя опять.
Он.
Припоминай и забывай, покуда,
Себя не помня, буду я стоять.
Фенелла не выдержала и поморщилась.
– Вам не нравится? – сразу же поинтересовалась Жанна, неведомым образом останавливая движущуюся картину на последней сцене.
– Ужасно играют. Кажется, ни он, ни она никогда не теряли голову от первой в жизни любви. Я, положим, тоже никогда не теряла, но они даже не знают, как это выглядит. Никогда не видели. Разве можно такие милые слова произносить таким тоном? Так громко и ненатурально.
Эмиссар молчала.
– Вот если бы играла наша Марика, – мечтательно продолжила Фенелла. – Она оживляет даже самые тяжелые монологи.
– Да. Марика на редкость талантлива, – неожиданно согласилась Жанна. – Такой талант пропадает попусту.
– Но почему пропадает?
– В нашем мире ее игра была бы доступна всем. Мы сделали бы картину, похожую на ту, что вы только что смотрели. Миллионы людей смогли бы наслаждаться игрой Марики. А здесь она кто? Постельная игрушка короля.
– Она его любит, – тихо сказала Фенелла. – Она сама выбрала долю фаворитки и будущей королевы.
– Ну насчет выбора мы еще посмотрим, – вернувшись к своему резкому тону, ответила эмиссар.
Фенелла съела еще одно печенье, искоса разглядывая худое, длинное лицо хозяйки комнаты, решительный подбородок, невероятно белые, ровные зубы между ярко накрашенных губ. Какая-то смутная тревога сжала сердце девушки.
– Возможно, мне пора идти? – тихо спросила она.
На стене погасла картина космоса прогрессоров, и возникло изображение бального зала.
– Да, пора, – ответила эмиссар, вглядываясь в изображения расходящихся людей.
– Мы видим тех, кто в бальном зале, на самом деле? – искренне удивилась Фенелла.
– Да. Я отсюда вижу все, что происходит в бальном зале. И не только в нем. – с торжеством произнесла Жанна. – Неужели же какой-то трепет души для вас важнее?
– В той степени, в которой для нас душа важнее тела, то есть, бесконечно, – еле слышно сказала гостья прогрессоров.
Но Жанна ее услышала и скептически скривила губы.
– Вы обещали показать мне… э-э-э… сантехнику, – добавила девушка, прерывая бессмысленную дискуссию.
– Вы любопытны, – отметила Жанна, вставая. – Это хорошо. Надеюсь на наши дальнейшие встречи. У нас есть, что посмотреть.
Бал уже шел к своему завершению, когда Фенелла вошла в зал. Успокаивающе улыбнулась впившемуся тревожным взглядом в ее лицо дону де Карседе.
– Ничего особенного она мне не сказала, дон Альвес, ничего, что потрясло бы дочку волшебницы.
– На наше счастье, вы устойчивы к воздействию пришельцев на психику, донья Нелика, – с облегчением вздохнул рыцарь.
– Я вообще ко всякому воздействию на психику устойчива, – тихонько ответила Фенелла.
Потом к ней бросилась дуэнья и вцепилась девушке в руку с горестным всхлипом.
– Что это была за дьяволица? – еле слышно спросила она, забыв даже о своей глубокой обиде на подопечную.
– Важная гостья короля, – подумав, ответила ей девушка. – У них на родине все так выглядят.
– Боже сохрани! – с ужасом сказала дуэнья.
– Аминь, – серьезно ответил тихо подошедший де Грамейра. – Нелика, ты не слишком устала? Не пора ли домой?
Фенелла сдержанно зевнула, прикрывшись рукой, и слегка присела в реверансе, соглашаясь.
